Солёный туман

Мария Леонтьева
   Магер не любил выбираться в город, он вообще никуда не любил выбираться. Гораздо лучше сидеть дома с кошкой и читать книги. Гулять иногда тоже приходилось, нельзя же оставлять деревенских сплетников без тем для разговоров. Как его только не называли, то Вонючка Магер, то Аскет, то Проклятый Кошатник, а все из-за неприветливой внешности ( бородавка на длинном крючковатом носу, густые брови над впадинами глаз, неестественная худоба), отсутсвия мало-мальски новой одежды и нежелания общаться с людьми так, как хотят того они. Магер был всегда прям и немногословен. Скрипучий голос и чуть не рассыпающаяся шляпа довершали картину. Конечно, были времена, когда он выглядел совсем по-другому, да и вел себя иначе, но времена те прошли давно и на совсем.
   И вот теперь ему приходилось ехать в город только ради разговора…Магер поморщился, отчего его и без того морщинистое лицо стало похоже на основательно подгнившее яблоко-опадыш. Разговора со сбежавшим от него учеником. То есть учеником, который не будучи дурак, ушел от него, узнав почти все и пожелав испробовать новые знания на практике. Да, умный был паренек, то есть не был, а есть до сих пор. Но что-то в нем изменилось. Даже Магер, видавший за свою жизнь нимало подозрительных или попросту нечто скрывающих людей, насторожился. Внешне Зельтзам остался таким же – растрепанные черные волосы, непонятная темная одежда, то ли с чужого плеча, то ли заношенная до безобразия – этакая ворона в свободном полете. Разве что глаза стали чуть темнее и печальнее – но это не важно. В нем появилась какая-то беспросветная безнадежность, граничащая со смертью. И еще он стал несомненно сильнее Магера, с одной лишь разницей – Магеру уже минуло восемьдесят и он прочел очень и очень много книг. Зельтзам же брал ключи к этому миру не из книг, а из головы, и зачастую они подходили лучше и открывали неведомые доселе двери.
   Когда Зельтзам ушел от него, Магер и не надеялся его еще увидеть. Он немного повздыхал о своей невеселой одинокой участи, а потом жизнь стала прежней. И вот через несколько лет Зелли явился и не просто так, а на турнир учеников, на котором маленькие мальчики сражаются с полупрозрачным драконом, в то время, как их учителя пьют и болтают о «старых добрых временах». Многие учителя-маги воспринимали день турнира, как праздник, возможность повидать старых знакомцев и поделиться сплетнями. Один только Цаубер никогда не приходил на турниры. Он считал себя выше этого и правильно делал. Все маги Малых земель, за исключением его, Магера, по сравнению с Цаубером, ярмарочные фокусники. Хотя нет, теперь еще и за исключением Зелли, которого между прочим открыл Цаубер. Где он его нашел – нельзя спрашивать, но очень уж интересно. С Цаубером Магер всегда был в недружественных отношениях, если слово дружба вообще может быть применимо к людям подобного склада ума. Зато можно расспросить обо всем Зелли, стоит только приехать к нему в город.
   Город. Само слово какое-то жесткое, неприятное, его выкаркиваешь, а не выговариваешь. Магер погладил на прощание кошку, надвинул на уши шляпу – как никак октябрь и вздохнув, переступил через порог. В заплечной сумке лежали хлеб, сыр, вино и книга, путешествие обещало быть долгим, ведь не найдется никого, кто согласится на такого, как он, попутчика. Это Магер знал всегда и заранее.

   Хандлихт задумчиво крутил в руках метлу. Он как раз закончил подметать их с Цаубером комнату и переместился на кухню, где висели связки лука и во всевозможных емкостях стояли соленые грибы, собранные им или подаренные Цауберу жителями деревни. Это только звучит красиво – ученик мага, а на деле целыми днями убираешься, готовишь и заучиваешь названия трав, пока учитель занимается своими малопонятными делами, а то и вовсе отсутствует. Хандлихту это не то, чтобы надоело – он не чувствовал желания здесь оставаться. То же, наверное, чувствуют птицы, улетая на юг. Но у птиц есть оправдание – осень, у него такого оправдания не было. Хандлихт знал, что попал в ученики мага случайно. Другие чуть не с пеленок мечтают об этом, ему же просто не повезло. Его родители умерли и, если бы Цаубер не забрал малыша к себе, его ждала бы та же участь. Само собой, пришлось Хандлихта учить, иногда сетуя на отсутствие у него мало мальских способностей. То есть, способности, конечно, были, но…
   Хандлихт знал, что у Цаубера был другой ученик. Он еще знал, что отчего-то тот ушел к Магеру, а потом и вовсе пропал. Однажды Хандлихт видел его на турнире, за участие в котором учитель впервые его выпорол. С тех пор прошел целый год и знания Хандлихта ненамного продвинулись. Все чаще он думал о том, как сказать Цауберу, что магия – не его стихия, что он может только повторят заученное, но не способен создавать сам. Последнее время спокойный доселе Цаубер все чаще выходил из себя из-за малейших оплошностей ученика. Иногда Хандлихту становилось по-настоящему страшно. Ему, конечно, не куда было идти, но если…
 - Если я выгоню тебя, то ты что-нибудь придумаешь? – раздался над самым ухом Хандлихта властный и спокойный голос.
Хандлихт вздрогнул и выронил метлу. Цаубер вернулся из леса неожиданно, в руках у него была охапка пожухлой травы, одежда промокла от дождя. Он устало вздохнул, осторожно положил траву на пол, а сам опустился на стул.
 - Твои мысли слышно за пол-леса, - нахмурился он. – Твои безосновательные мысли.
Хандлихт переминался с ноги на ногу. Он всегда боялся говорить учителю правду. Ему проще было соврать и «получить по шее», чем открыть то, что предназначается только ему одному. Да и что он сейчас скажет – «простите, я передумал» или «можно мне сейчас уйти?» Маг прав – идти ему некуда, да и делать он ничего не умеет, кроме подметания полов, засолки грибов и пары-тройки стоящих заклятий вперемежку с заговором от прыщей и комаров.
 - Знаешь, Хандлихт, не всем дано быть великими и оставить след в истории. Да и то, если человек известен всем, но сам по себе последняя сволочь, это хуже чем живущий тихой жизнью добрый деревенский житель. Я понимаю, ты еще мал… - рука учителя потянулась потрепать мальчика по голове, но на полпути замерла.
 - Зельтзаму, вашему предыдущему ученику, было еще меньше лет, чем мне.
 Табуретка, на которой сидел Цаубер с грохотом упала.
 - Никогда не упоминай при мне этого человека, - тихо сказал он.
 - Вот не знаю, почему он ушел от вас к Тощему Магеру, ведь вы такой замечательный учитель! – Хандлихту в противоположность хотелось кричать, - Видно ему тоже надоело подметать полы и слушать всю эту чушь!
Хандлихт ожидал оплеухи, крепкого слова, резкого движения, но Цаубер лишь вздрогнул и отвернулся к окну, где по маленьким стеклышкам стекал дождь.
 - Ты можешь уйти, когда ударит мороз, - сказал он совсем тихо.

   Магер шагал по направлению к городу под проливным дождем, проклиная попеременно свою глупость и хитрость Зелли. Раз он такой великий путешественник, то мог бы сам явиться к старому учителю вместо того, чтобы тащить его в ненавистный город. О назначенной ему встрече Магер узнал из письма. До этого момента ему вообще не приходили письма, кому он вообще был хоть зачем-нибудь нужен? А тут пожаловал юнец на коне и вся деревня встала на уши и все напергонки бросились показывать дорогу к его покосившемуся домику на отшибе. Письмо было коротким: «Если ты еще хоть на сколько- нибудь считаешь себя моим учителем, то приходи в десятый день октября в город в старый трактир. Мне очень нужна помощь. Зельтзам.» Названия города в письме не упоминалось, но это не удивило Магера. Все жители окрестных деревень никогда не называли его иначе, нежели просто город. Старожилы помнили название крепости, на чьих руинах он вырос, но никогда не произносили его вслух. Говорили – незачем, город и так один. А вот то, что воображале Зельтзаму нужна чья-то помощь, мягко говоря настораживало. Не то, чтобы помощи, он даже и совета никогда ни у кого не спрашивал, даже вопросов не задавал, предпочитая находить ответ своими силами. Но Зельтзам был единственным учеником Магера, поэтому тот согласился сразу же и еще долго смотрел вслед отъезжающему гонцу, который через сколько-то дней увидит вечно настороженное лицо его блестящего, но бывшего питомца. Магер вообще не собирался находить последователей, тратить на них силы и время, он не любил людей и ему всегда хватало своего общества. Зельтзама он встретил на турнире учеников, куда тот пришел с Цаубером. Поразившись удивительной силой Зелли, Магер позвал его к себе в ученики и был до безумия удивлен, проснувшись как-то от стука в дверь и увидев на пороге взлохмаченного и грязного вороненка. Через много лет он предложил перейти к нему новому ученику Цаубера – Хандлихту, не из интереса – он не обладал особенной силой, и зачем только Цаубер его взял, - но лишь чтобы позлить своего главного противника.

   Без труда нашел Магер старый трактир. Здесь все было полно ощущением значимости этих ныне полузаброшенных мест в прошлом. Через восточные ворота уходила дорога в Страну – торговый путь, выложенный каменными плитами, поросшими травой и мхами. Дело близилось к вечеру и окончательно озябший Магер, совершенно не любивший сидеть в трактирах, осторожно переступил порог. За скрипучей дверью он увидел обычную для таких мест картину – дым, деревянные столы, пара пьяниц, еще несколько людей сомнительно рода занятия, хозяин со слезящимися от дыма глазами за стойкой и кошка. Присутствие этого зверя порадовало Магера, кошки вообще всегда его любили и он любил их. Это кошки рассказали, как пройти к старому городу. Они вообще много чего знают, надо только иметь к ним подход, а лучше самому быть на сотую долю котом. Магер взял эль и вскоре, разморившись от жары, уснул.
И больше не проснулся. Один из пьяниц выронил на пол зажженную трубку, а когда спохватились, было уже поздно и под утро от старого трактира осталась только печка посреди обгоревших бревен. Повезло, что огонь не перекинулся на другие дома.

   Цаубер сидел посреди леса и вдыхал запахи. Они приносили ему новости лучше ветров и намного лучше деревенских сплетников. Конечно, ветра переносят запахи, но ветра переменчивы и любят все смешивать, гораздо лучше когда запахи расползаются сами. Магер лежал на волчей шкуре, глядя в небо, и принюхивался. От разведенного им костра пахло чуть сырыми бревнами, немного липой и немного березой. Из леса пахло пустотой, вмятыми в землю листьями, рябиной и волками. Со стороны деревни тянуло людьми, собаками, курами и хлебом. В его доме сушились зверобой и мята. Видимо, Хандлихт читает какую-то книгу, уж очень пахнет слежавшимися сладковатыми страницами. А из города пахло огнем и магией, с примесью горелого мяса. Далеко-далеко, в домике его заклятого врага Магера пахло смертью. Значит, она была там, и не застав хозяина, отправилась вслед за ним, потрепав кошку за ухо. Смерть, как и Магер, очень любит кошек.
    Цаубер отпил вина из кружки. Он всегда носил с собой кружку, когда ходил один или с Хандлихтом жечь костер. Пить из фляги в такие моменты казалось ему неуважением по отношению к тому, кто давным-давно придумал такие вечера. Огонь имеет испепеляющую силу, а укрощенный огонь способен сближать людей и загонять темноту обратно в лес. Пусть лишь на время, но это время особенно ценно тем, что вырвано из небытия. Силы Огня существуют в противовес силам Тьмы и Света – так оно и есть, это кажется вымыслом лишь для непосвященных. Свет – это жизнь, Тьма – это смерть и тропинки, уходящие в глубину времен, а Огонь – это зримые страдания и невидимые удовольствия, все, что не относится к абсолютной грусти, вдохновению, музыке или поэзии жизни и смерти принадлежит силам огня. У них есть свой повелитель и свои подданные, им можно продать душу, если хоть сколько-нибудь веришь в существование сил и в ценность своей души.
Цаубер прислушался. Если бы он был псом, то резко и чутко поднял бы уши. Определенные мысли никогда не приходили к нему просто так, они всегда приходили с кем-то. И вот этот кто-то смотрел на него из темноты леса, и от него не пахло почти ничем. То есть, от него пахло вечером и огнем.
   Зельтзам подошел и сел у костра, даже не спросив приглашения, в своей рассеянно-наглой манере, как будто он находился здесь если не один, то прочие просто не принимались в расчет. Взял прутик, потыкал им в огонь, поднял наконец на Цаубера слезящиеся глаза и хрипло сказал:
 - Я  не знаю, что мне делать.
От смеха Цаубер чуть не повалился на спину. Две задремавшие на дереве вороны испуганно метнулись в чащу. По щекам мага текли слезы, он размахивал руками и задыхался, последний раз он смеялся так давно, что почти забыл, как это бывает. Зелли не знает, что ему делать, да, мир этот еще воистину полон чудес. В первый раз за последние много лет Цауберу захотелось отказать в помощи просящему ее. Но Зельтзам знал, что бывший учитель не сможет ему отказать, и был удивлен, когда услышал из уст мага:
 - Я все понял, несчастное создание, и хочу тебе помочь, но не могу.

    Хандлихт громко захлопнул книгу так, что страницы чуть ли не припечатались друг к дружке. Вскочил и пнул табуретку, та отлетела в стену. Книга отправилась следом.
 - Я больше не-хо-чу! – проорал он и прислушался.
Никто ничего не ответил. Стояла осенняя ночь, пустая, хрупкая и холодная, как скорлупа от покинутого яйца. В небе дремала луна, в лесу дремали деревья. Хандлихт вышел из дома, сначала медленно побрел по тропинке, но уверенность его крепла с каждой секундой, и вот он уже бежал, задевая кусты и спотыкаясь в темноте, глотая холодный неподвижный воздух и зная, что он просто повторяет то, что когда-то давно решил другой человек. Он бежал к Магеру, как бежал к нему Зельтзам, о котором теперь все только и говорят.

 - Я ушел к Магеру просто так, из любопытства, и это затянуло. У него никогда не было учеников или друзей и он совершенно не различал, что можно делать, а что нельзя. – тихо рассказывал Зельтзам, отхлебывая вино из кружки Цаубера. – Поэтому он научил меня всему самому нехорошему, что знал сам. Вызывать смерть и ветер, возвращать подобие жизни, создавать иллюзии, придумывать сны. Но мне нужно было другое. Не смейся, учитель, но я хотел жить вечно.
Цаубер вздрогнул при слове учитель, странно, но ему было очень приятно. Теперь он мог бы гордиться собой, ведь того, чего достиг этот его бросивший ученик, достигали не все маги древности.
 - От Магера я ушел на восток, путешествовал из города в город, сражался за Страну, чуть не умер, но меня вылечили монахи из Ордена рваного знамени, а потом я про…
 - А потом ты продал душу силам Огня. – Цаубер залпом допил вино из фляги. – Я прав?

    Хандлихт неплохо бегал, поэтому добежать до деревни Магера ему ничего не стоило. Собаки, почуяв его, залаяли было, но он шепнул слово себе под нос и они успокоились. Не хватало еще, чтобы люди что-то поняли, пусть себе спят, раз уж им посчастливилось уснуть. Нужный ему дом стоял на отшибе, почти на берегу всегда неподвижного круглого озера, в которое не втекает ни одной речки, а вытекает сразу две. Вода в озере холодная даже летом и горько-соленая на вкус. Хандлихт не помнил, чтобы кто-то ел рыбу оттуда, не видел он и птиц. Озеро всегда оставалось мертвым и спокойным, по нему до бесконечности можно было пускать блинчики, плоские камни подпрыгивали по восемь-десять раз и достигали почти середины. Сейчас от озера поднимался туман, едва различимый в слабом свете новой луны. Хандлихт подумал, что и туман над озером должен быть соленым.
    Дом был пуст и холоден. Хандлихт понял это почти сразу, когда ступил за калитку. Калитка у Магера имелась, а забора не было отродясь – такой уж он был странный человек. Хандлихт толкнул дверь сильнее и та открылась. Наощупь прошел полкомнаты, увидел яблоки, лежащие на окне, и огарок свечи в глиняной миске с отбитым краем. Пока не рассветет, тут делать было нечего, он мог, конечно, вызвать огонь так, как учил его Цаубер, но тогда тот мог очень легко его найти, а сейчас этого совсем не хотелось.  Хандлихт взял ледяное яблоко и побрел обратно, к озеру. Под ногами шуршали и шептались казавшиеся в темноте серыми опавшие листья. Он заметил привязанную к выступающему корню дуба лодку, сел в нее и медленно поплыл в самую туманную гущу.

   Одно знал Цаубер точно: сделанного – не воротишь. Вот и сейчас он задумчиво смотрел на своего бывшего ученика, пришедшего за помощью. Одно но – помогать он мог только своему ученику, а таковой уже имелся в лице непослушного малыша Хандлихта. Конечно, можно его куда-нибудь пристроить и взять в ученики самого расчудесного мага современности – страшно несчастного Зелли, но… Гордость учителя, брошенного когда-то этим самым страшным и несчастным, все решила. Отпустить Зельтзама на все четыре стороны  - значило навсегда потерять его из виду. Да и за последствия он не отвечает, мало ли что может прийти в голову этому сумасшедшему существу. Но брать его в ученики – значило простить побег того к Кошатнику Магеру. Зельтзам действительно нуждается в помощи и не уйдет, пока ее не получит, что бы не случилось. Что же делать в таком случае?
И тут Цаубера осенило.
 - Я не знаю, как тебе помочь, но думаю, что в ближайшие несколько лет смогу достигнуть необходимых знаний. В этом мне поможет мой ученик, способный Хандлихт, который…
 - Чтобы помочь мне, вы должны взять меня в ученики, - вкрадчиво произнес Зелли.
 - Хандлихт, который станет твоим учителем…