РОЛЬ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ В САМООРГАНИЗАЦИИ СОЦИУМА
И ПРОБЛЕМА ГЛОБАЛИЗАЦИИ «С ЧЕЛОВЕЧЕСКИМ ЛИЦОМ»
Мы рассмотрели применение концепции синергети-ческого историзма для объяснения такого животрепещущего феномена на рубеже XX-XXI в.в. как глобализация. В результате наметились контуры синергетической теории глобализации, которая, если она претендует на роль настоящей теории, должна обладать как объяснительной, так и предсказательной функцией. Поэтому пришла пора кратко подвести итоги и наметить некоторые перспективы.
1. С синергетической точки зрения глобализация как явление есть не что иное как планетарная иерархизация диссипативных структур. Каждый раз когда одни диссипативные структуры объединяются с помощью некоторой новой диссипативной же структуры, образующей своеобразную надстройку над базисными структурами, между этими базисными структурами возникает тесная связь, которой раньше не было. Причем эта связь выражается в возникновении нового обмена веществом, энергией и информацией. Затем происходит объединение этих более сложных структур в еще более сложные и мы получаем иерархию надстроечных структур («сетевизация»). Получается очень тесная и в то же время гибкая система связей между прежде самостоятельными структурами. В конечном счете имеется тенденция к формированию планетарной иерархии гетерогенных диссипативных структур.
Следствием этого процесса является противоречивая ситуация, названная в этой книге парадоксом Пригожина. С одной стороны, постоянно увеличивается зависимость каждого живущего на Земле индивидуума от планетарного (глобального) социума (окружающей социальной среды, каждого другого индивидуума), а с другой стороны, возрастает зависимость глобального социума (и судьбы каждого составляющего его индивидуума) от своеволия данного индивидуума. Первая тенденция проявляется в тяге к тоталитаризму (рост порядка и запрограммированности всех человеческих действий); вторая — в тяге к анархизму (рост хаоса и вседозволенности человеческих действий). Параллельное протекание обеих тенденций образует то, что мы назвали парадоксом Пригожина. С ним связаны два стрессовых состояния, присущих современному человечеству. С одной стороны, массовый страх перед нарастающим неконтролируемым социальным единством, создающим угрозу для индивидуальной свободы (кризис индивидуализма — футурошок I рода), а с другой стороны, столь же массовый страх перед нарастающим как шквал неконтролируемым социальным разнообразием, ставящим под угрозу коллективную общность и солидарность, а следовательно, и справедливость (кризис коллективизма — футурошок II рода).
2. Тенденция к иерархизации диссипативных структур и, следовательно, к глобализации имеет универсальный характер. Это значит, что глобализация не может ограничиться только экономической сферой, но обязательно должна охватить рано или поздно (быть может с тем или иным разрывом во времени, т.е. временным лагом) также политическую и социокультурную сферу. Взаимная зависимость всех трех типов глобализации является следствием селективного детерминизма. Как было показано ранее (рис.15), такой детерминизм (в отличие от лапласовского) проявляется, в частности, в том, что экономический, политический и социокультурный отбор сочетают взаимозависимость со значительной автономией относительно друг друга.
Но универсальный характер глобализации проявляется не только в охвате ею всех трех сфер социальной жизни. Он проявляется также в том, что в каждой из этих сфер глобализация осуществляется на онтологическом (сфера экономических, политических и социокультурных институтов), гносеологическом (сфера экономических, политических и социокультурных знаний) и аксиологическом (сфера экономических, политических и социокультурных идеалов) уровне. Универсальный характер глобализации проявляется в том, что экономическая, политическая и социокультурная глобализация на онтологическом, гносеологическом и аксиологическом уровне приобретает, в конце концов, планетарный характер, т.е. распространяется шаг за шагом на все регионы земного шара.
3. Тенденция к иерархизации диссипативных структур имеет противоречивый характер. Это значит, что глобализация не может быть непрерывной: достигнув некоторого предельного состояния (простой аттрактор), она должна смениться деглобализацией (деиерархизацией глобальной диссипативной структуры, сформировавшейся в процессе глобализации). Такой вывод следует из хронотопологической модели социальной самоорганизации (рис.13). Но деглобализация тоже имеет свои временные рамки: достигнув своего предельного состояния (странный аттрактор), она сменяется новой глобализацией. Следовательно, с точки зрения синергетического историзма глобализация является, вообще говоря, относительной.
Но это так только в краткосрочной перспективе. Если же мы будем рассматривать этот вопрос в долгосрочной перспективе, то нам придется констатировать следующее. Как уже отмечалось (гл.1), с точки зрения синергетического историзма переходы между социальным порядком и социальным хаосом оказываются неустойчивыми в силу обратной связи между результатами социального отбора и факторами этого отбора. Следствием такой неустойчивости является стремление социума к синтезу социального порядка и социального хаоса, ибо только подобный синтез делает систему (социум) устойчивой. Поэтому из хронотопологической модели социальной самоорганизации следует, что глобализация действует не непрерывно, а методом последовательных приближений, благодаря чему относительная глобализация должна, в конечном счете, завершиться абсолютной глобализацией — достижением глобального аттрактора, или суператтрактора. В этом аттракторе осуществляется полный синтез социального порядка и социального хаоса, а это устраняет парадокс Пригожина, поскольку в таком состоянии возникает полная гармония (для всех членов общества) свободы и справедливости, прав и обязанностей. В суператтракторе какая бы то ни было деглобализация становится невозможной. При этом выясняется, что именно в суператтракторе (и только в нем) разрешаются все те фундаментальные социальные противоречия, которые так беспокоили прошлые поколения — между свободой и справедливостью, устойчивостью и изменчивостью, единством'и многообразием, конечностью и бесконечностью(313).
4. Тенденция к иерархизации диссипативных структур, помимо всего прочего, имеет еще и экстравагантный характер. Многие ее аспекты резко расходятся не только с обывательским здравым смыслом («не хочу быть глобальным — хочу быть локальным!»), но и с мировоззренческими установками многих философов, социологов, экономистов, политологов, культурологов и других представителей интеллектуальной элиты. Экстравагантность глобализации проявляется, в частности, в таких процессах: а) перемешивание (переплетение, «диффузия») экономических, политических и социокультурных структур (формирование гетерогенных бифуркационных структур); б) связь экономического роста с финансированием суперменеза; в) формирование постутилитарного общества, т.е. неутилитарного общества сверхиндустриальной эпохи(314). Как уже отмечалось, такое общество парадоксально(315), ибо оно (в отличие от типичных для индустриальной эпохи утилитарных обществ) сочетает высочайшее развитие индустриализации, информатизации и сетевизации с приоритетом духовных идеалов и определяемых ими духовных ценностей. Сверхиндустриализм — это индустриализация на базе развитой информатизации и сетевизации. Отметим также, что анализ глобализации позволяет раскрыть сущность и предсказать ряд новых явлений, которые раньше могли показаться весьма экзотическими и которым поэтому не уделялось должного внимания (например, феномен идеологического оборотня, тоталитарной свободы, целевой инверсии). В условиях глобализации эти явления могут приобретать массовый и даже планетарный характер и поэтому требуют учета и весьма тщательного анализа.
5. Замечательной чертой синергетической теории глобализации является то, что эта теория помогает раскрыть объективную «логику» XX века (печально известный цикл из трех мировых войн) и объяснить смысл этой «логики». Как известно, первая мировая война охватила период с 1914 по 1918 г.; вторая — с 1939 по 1945; третья — с 1946 по 1991.(316) Особенность третьей мировой войны состоит в том, что благодаря изобретению атомного оружия и зловещему опыту его применения во второй мировой войне человечество извлекло из истории важный урок об угрозе самоуничтожения в случае глобального применения этого оружия(317). Именно по этой причине третья мировая война (в отличие от первых двух) стала «холодной» войной с серией опасных политических кризисов (1-ый берлинский, венгерский, 1-ый суэцкий, 2-ой берлинский, карибский, 2-ой суэцкий, чехословацкий, 3-й суэцкий, польский и др.) и «горячих» локальный войн (корейская, вьетнамская, конголезская, ангольская, афганская, центральноамериканская и др.). «Холодным» характером 3-ей мировой войны объясняется то, что она оказалась такой затяжной.
Как известно, 1-ая мировая война велась за передел поделенного к началу XX в. мира. В условиях высоко-индустриализированного общества стало ясно, насколько такие переделы опасны и как далеко они могут завести человечество, если источник переделов не будет устранен. Как известно, не кто иной как «вождь мирового пролетариата», еще не ставший «хирургом истории» (как это произошло в 1917 г.) привлек внимание к этой стороне дела в своей знаменитой работе «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916). Так возникла идея мировой пролетарской революции как наиболее эффективного способа предотвращения радикальных переделов мира в эпоху высокоразвитого индустриализма.
Таким образом, 1-ая мировая война явилась колыбелью идеи глобализации человечества. Такая глобализация мыслилась как процесс, с одной стороны, вначале исключительно политический (установление «диктатуры пролетариата» во всемирном масштабе — реализация идеала коммунистического мирового господства), а с другой — планируемый, направляемый и контролируемый союзом политических партий нового типа (Коминтерном), который, в свою очередь, находился под контролем Коммунистической партии СССР. Следовательно, с точки зрения синергетической теории глобализации речь шла о политической и организуемой (не самоорганизующейся!) иерархизации социальных структур (формирование мировой коммунистической системы). Причем, как уже отмечалось, этот процесс казался вполне реальным, начиная с 1920 г.
Но в переходный период между 1ой и 2ой мировыми войнами возникла идея об ином способе политической глобализации, альтернативном коммунистическому и даже призванным предотвратить коммунистическую глобализацию. Этот способ тоже апеллировал к необходимости исключить дальнейшие переделы мира в условиях высокоразвитого индустриализма и призывал для этого установить на земном шаре «новый порядок» (мировая корпоративная система, основанная уже не на принципах классового, а расового социализма — реализация идеала нацистского мирового господства). Так возник т.н. национал-социалистический («нацистский») способ глобализации. Опять-таки глобализация рассматривалась как политическая интеграция разных стран, осуществляемая насильственным путем союзом держав оси Рим-Берлин-Токио под руководством союза партий нового типа, в котором решающую роль играла Германская национал-социалистическая рабочая партия. Если руководящим девизом коммунистической глобализации был лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», то аналогичным девизом нацистской — «Арийцы всех стран, соединяйтесь!»
Таким образом, если 1-ая Mировая война поставила проблему глобализации, то 2-ая явилась первой попыткой решить эту проблему. В результате столкновения трех глобальных политических сил, вдохновлявшихся тремя социальными идеалами (коммунистическим, нацистским и либеральным) сложилось такое взаимоотношение этих сил, при котором два идеала выступили совместно против третьего. Это позволило исключить из битвы за тот или иной способ глобализации силы, руководствовавшиеся нацистским идеалом. После этого ситуация существенно упростилась. Однако проблема глобализации не была решена, хотя были созданы более благоприятные условия для ее решения.
Именно по этой причине оказалась необходимой 3я мировая война. В ходе этой войны в схватке коммунистического и либерального идеалов победу одержал либеральный идеал. В результате оба тоталитарных подхода к глобализации были исключены.
Важно отметить следующее. Если бы сложилось иное соотношение взаимодействующих глобальных сил и победу во 2й и Зеи Мировых войнах одержал один из тоталитарных идеалов(318), проблема глобализации в полной мере все равно не была бы решена, ибо тоталитарные идеалы могут обеспечить только одностороннюю (так сказать, «одномерную», или однобокую) организуемую (инспирируемую и контролируемую, а не самоорганизующуюся) глобализацию, тогда как последовательная глобализация может быть только всесторонней («многомерной») и самоорганизующейся. Тоталитарная концепция глобализации в принципе не может быть последовательной.
Таким образом, Вторая и Третья Мировые войны способствовали проникновению в действительную сущность глобализации. Политическая глобализация может быть устойчивой (стабильной, прочной) только при условии, что под нее подводится прочный экономический фундамент в виде экономической глобализации. Такой фундамент может быть создан лишь на основе рыночной экономики с государственным регулированием не административными, а экономическими (опять-таки, рыночными) методами. А для обоснования такой экономической политики требуется всеобщее распространение идеи синтеза экономического порядка и экономического хаоса, которая, в свою очередь, опирается на идею синтеза социального порядка и социального хаоса в самом общем смысле. Следовательно, последовательная глобализация возможна только на основе либерального идеала, пронизывающего все стороны жизни, все слои населения и все регионы земного шара.
Победа либерального идеала над коммунистическим в 3-ей Мировой войне, по-видимому, окончательно определила, каким способом должна решаться проблема, возникшая в результате 1-ой Мировой войны. Следовательно, жертвы, принесенные человечеством во 2-ой и З-ей мировых войнах, не были напрасными: они позволили найти, по всей вероятности, наиболее эффективный метод последовательной глобализации человечества, без которой невозможен дальнейший социальный прогресс. Этот метод явился результатом отбора из множества разных возможных методов. Без жестокой борьбы противодействующих друг другу глобальных социальных сил, руководствующихся альтернативными социальными идеалами, подобный отбор был бы не осуществим.
Таким образом, с точки зрения синергетической теории глобализации, XX век — это век поиска наиболее эффективного пути последовательной глобализации человечества (эпоха постановки проблемы глобализации и поиска метода ее решения). Поскольку проблема оказалась слишком сложной и крупномасштабной, то за ее решение пришлось платить очень высокую цену.
Описанная интерпретация истории XX в. как закономерного и глубокого осмысленного цикла из трех мировых войн достаточно ясно демонстрирует объяснительную функцию синергетической теории глобализации. Не меньший интерес представляет, однако, ее предсказательная функция. Последняя кажется очень актуальной хотя бы потому, что существуют два альтернативных подхода к оценке перспектив глобализации. Согласно одному, поражение коммунистического идеала в борьбе с либеральным означает «конец истории» (Фукуяма); согласно другому, история не может закончиться ввиду неизбежной в будущем новой схватки идеалов и связанных с различными идеалами различных (в том числе, альтернативных) систем ценностей, а, как следствие этого, неизбежность нового «столкновения цивилизаций» (Хантингтон).
6. Как было показано в главе II § 1 тенденция к глобализации неоднозначна. Это предполагает, что процесс глобализации в недрах одного и того же социума может протекать, вообще говоря, по разным путям (допускает разные сценарии). Подобное утверждение является простым следствием того очевидного обстоятельства, что существует множество способов иерархи-зации одного и того же множества диссипативных структур (гл.1 § 1). Другими словами, глобализация может претерпевать разного рода бифуркации (может потенциально разветвляться на несколько разных сценариев). Следовательно, неоднозначность глобализации проявляется в ее бифуркационном («нелинейном») характере. Возникает проблема выбора одного из сценариев. Это равносильно постановке вопроса о движущих силах глобализации.
Как ясно из хронотопологической модели (рис.13), роль движущей силы глобализации играет не какой-то внешний фактор и не какая-то загадочная внутренняя случайность, а в полном соответствии с концепцией синергетического историзма отбор из множества возможных сценариев одного в результате взаимодействия (сложного сочетания конкуренции и кооперации) внутренних социальных факторов («сил»). В роли таких факторов, как мы видели, выступают, в конечном счете, разные социальные институты, состоящие из людей, вещей и отношений между ними.
Разные «силы» имеют свою программу глобализации и хотят осуществить глобализацию в соответствии с этой программой. Но конкретный результат глобализации зависит от неконтролируемого общего взаимодействия всех программ (идеалов, планов, проектов и т.п.). Здесь работает в общем случае все та же «Невидимая рука» А.Смита. Поэтому борьба против глобализации равносильна борьбе против социальной самоорганизации, что с синергетической точки зрения является совершенно безнадежным и бессмысленным делом. Более глубокий анализ борьбы между сторонниками глобализации и ее кажущимися противниками, однако показывает, что эта борьба является отнюдь не борьбой «за» или «против» глобализации как таковой («глобализации вообще»), а борьбой за глобализацию на основе своей программы и против глобализации на основе чужой программы(319). Фактически в XXI в. за глобализацию в той или иной мере выступают все здравомыслящие люди, а спор идет лишь о ее путях (ее «конкретных сценариях»). Каждый хочет объединить человечество на основе своей идеологии (это приятно каждому) и не хочет, чтобы его объединили с другими на основе чуждой ему идеологии (это неприятно всем). Поскольку любовь к идеологически «ближнему» всегда сочетается, как минимум, с нелюбовью (а, как максимум, с ненавистью) к идеологически «дальнему», то иной ситуации относительно путей и способов глобализации было бы странно ожидать.
Итак, роль детектора, выбирающего из множества возможных сценариев (способов) глобализации определенный сценарий, играет в общем случае не простое, а, как часто выражаются политики, многополярное взаимодействие. Последнее отмечается от однополярного действия тем, что отбор здесь производит не один синергетический фактор (например, одна нация), а несколько разнонаправленных факторов, от соотношения сил между которыми зависит конкретный сценарий глобализации.
В соответствии с синергетической теорией социального отбора для полного объяснения глобализации мы должны выяснить, какой фактор играет в данном случае роль селектора. Как было показано ранее, если в простейшем случае роль детектора играет некоторый социальный институт (фирма, партия, армия, нация и т.п.), то в роли селектора здесь выступает та идеологическая установка, которой данный институт руководствуется в своей деятельности. Очевидно, что в общем случае, когда роль детектора играет взаимодействие разных институтов, в роли селектора будет выступать взаимодействие разных идеалов. При этом следует учесть часто наблюдаемое «неравенство сил» между разными институтами. Оно может быть более или менее значительным. При подавляющем доминировании одного института (учреждения) над другими результат взаимодействия может на 90% определяться действиями этого института и его идеологической установкой («однополярное взаимодействие»). Возможна и такая ситуация, когда во взаимодействии доминируют два приблизительно равносильных института. Тогда мы получаем биполярное взаимодействие. Если во 2-ой Мировой войне имело место трехполярное взаимодеиствие (сложное взаимоотношение соперничества и сотрудничества нацистского, коммунистического и либерального идеалов), то после окончания войны на смену ему пришло биполярное взаимодействие (борьба коммунистического и либерального идеалов): «Советско-американский конфликт — это не просто спор по поводу национальных интересов и мощи двух стран, это в большей степени спор о судьбе человечества» (В.Б.) — пойдет ли оно по пути Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина или же изберет путь Локка-Монтескье-Джефферсона-Гамильтона(320). Естественно, что после крушения СССР наметилась тенденция к однополярному взаимодействию, основанному на либеральном идеале с американской спецификой. Однако такова картина движущих сил глобализации только в краткосрочной перспективе. В долгосрочной перспективе по мере усиления Объединенной Европы, России, Индии и Китая неизбежно ослабление американского влияния и переход от однополярного к многополярному взаимодействию (быть может, даже более сложного и запутанного типа, чем это было перед 2-ой Мировой войной).
Именно потому, что селектором глобализационных сценариев в общем случае является не какой-то один идеал, а взаимодействие разных идеалов, глобализация не может совпасть ни с американизацией, ни с руссизацией, ни с китаезацией и т.п., а также с более сложной конфигурацией в расстановке социальных сил типа вестернизации, панславизации, исламизации и т.п. Хотя каждое государство и каждое региональное объединение государств будет стремиться придать глобализации желательное ему «региональное» («локальное») направление, тем не менее, в долгосрочной перспективе результат будет определяться, в конечном счете, все тем же многополярным взаимодействием, последствия которого могут быть очень далеки от первоначальных идеалов и программ всех участников этого взаимодействия.
Таким образом, глобализация является таким всемирно-историческим процессом, который стоит гораздо выше всяких «местнических» (локальных) интересов, как бы «парит» высоко в небесах над региональной (локальной) «суетой сует». Это вполне естественно, так как глобализация, как было показано ранее, есть не что иное как движение к глобальному аттрактору (суператтрактору).
В связи с этим возникает вопрос: каково соотношение глобальных и локальных ценностей? Может ли человечество и должно ли оно во имя торжества глобальных ценностей пожертвовать локальными ценностями? Или же это для него невозможно? Можно показать, что подобный вопрос связан с ошибочным представлением о процедуре формирования глобальных ценностей, имеющих общечеловеческое значение. Он предполагает, что глобальная ценность формируется путем приписывания одной из локальных ценностей глобального статуса и аннулирования всех других локальных ценностей.
Например, с первого взгляда кажется, что после победы в «холодной войне» (крушения СССР) американский либеральный идеал и связанная с ним система ценностей (или, что то же, либеральный идеал с американской спецификой) должны придти на смену прежним региональным (локальным) идеалам и ценностям. Именно эту идею озвучил впервые с наибольшей отчетливостью Фукуяма в своей известной книге «Конец истории и последний человек» (1992). И именно эта идея дала повод для отождествления некоторыми теоретиками и политиками глобализации с американизацией. В этом случае под глобализацией понимается планетарная экспансия какой-то локальной системы ценностей — приписывание ей глобального статуса при аннулировании всех других локальных систем ценностей.
Взглянем, однако, более внимательно на американский либеральный идеал, положенный в основание американской конституции и американской демократии еще в XVIII в. Именно творцы американской демократии Джефферсон,. Гамильтон и Мэдисон, опираясь на идеи Локка и Монтескье, дали наиболее отчетливую формулировку современного либерального идеала, имеющего общечеловеческое значение(321). Конечно, одно дело — либеральный идеал, а другое — идея приоритета утилитарных ценностей перед духовными. Когда говорят о либеральном идеале с американской спецификой (американской разновидности либерального идеала), обычно имеют в виду тесный союз того и другого. Возникает вопрос: почему либеральный идеал как таковой должен иметь общечеловеческое значение и потому должен занять привилегированное положение среди всех других идеалов? На этот вопрос ответ был дан неоднократно (гл.1 § 2). Это есть следствие закона самоорганизации социальных идеалов (необходимость возникновения идеологической «золотой середины», одинаково дистанцирующейся от двух крайностей, — тоталитарного и анархистского идеалов — рис.6).
Почему либеральный идеал имеет столь большое значение именно для процесса глобализации? Здесь существуют по крайней мере две причины. Во-первых, необходимость самого широкого снятия разного рода ограничений для экономической, политической и социокультурной деятельности самых широких слоев общества(322) и в то же время введение целого ряда новых ограничений (например, упоминавшиеся уже во «Введении» некоторые правила т.н. золотого корсета). Во-вторых, именно совершенствование либеральных идеалов соответствует синергетическому критерию социального прогресса (росту степени синтеза порядка и хаоса, обусловленному стремлением социальной системы к максимальной устойчивости; гл.1).
Итак, либеральный идеал с американской спецификой неоднороден: в нем есть аспект (сторона), имеющая общечеловеческое значение, и другой аспект (другая сторона) не имеющая такого значения, а имеющая только частночеловеческое значение. Поэтому действительная процедура формирования глобальных ценностей на основе локальных состоит в следующем: поиск во всех локальных ценностях таких аспектов (фрагментов и т.п.), которые могут иметь общечеловеческое значение, и конструирование из них целостного образа, представляющего собой глобальную ценность. Это очень сложный и трудоемкий процесс, но, по-видимому, только таким путем можно связать глобальные ценности с локальными и избежать их нигилистического противопоставления друг другу, а главное — незаконной абсолютизации одних локальных ценностей и столь же незаконной аннигиляции других(323).
Итак глобализация может протекать по разным возможным сценариям (глобализационный тезаурус); и выбор действительного сценария в каждом конкретном случае осуществляется многополярным взаимодействием образующих данный социум институтов (глобализационный детектор) на основе взаимодействия направляющих эти институты идеалов (глобализационный селектор). Если даже все эти идеалы либеральные, то это не исключает борьбы между ними: ведь либеральные идеалы могут иметь разную национальную специфику (либеральный идеал с американской, российской, французской, японской и пр.спецификой). Эта борьба может приобретать большую или меньшую остроту. Она может достичь особой остроты, когда возникнут разногласия относительно способов и масштабов финансирования суперменеза.
Либеральные идеалы наряду со сходными, могут иметь различные и даже противоположные нормативы. Например, один либеральный идеал может быть связан с требованием приоритета утилитарных ценностей, а другой — духовных; один может быть левоцентристским, а другой правоцентристским и т.п. Если у двух либеральных идеалов имеются не просто различные, но противоположные нормативы, тогда реализация одного из них мешает реализации другого. В этом случае неизбежно соревнование в жертвоприношениях во имя реализации конфронтирующих идеалов и тогда не избежать насильственных методов в разрешении соответствующих конфликтов.
Итак, выбор одного из сценариев глобализации во многих случаях без применения насилия невозможен. Поэтому глобализация не может не быть весьма драматическим процессом, гарантирующим нас во всяком случае от скуки. В связи с этим любые надежды на то, что в эпоху глобализации можно будет избавить социальное развитие от насилия, заменив это насилие «диалогом»(324), заранее обречены на неудачу. Глобализация — это не сентиментальная мелодрама. Словесный диалог возможен только в случае допустимости компромисса между конкурирующими идеалами. Если же такой компромисс невозможен, насилие неизбежно. Словесный диалог в этом случае рано или поздно заканчивается ружейным «диалогом»: «Народ может добиться осуществления идеалов только посредством силы (В.Б.), каким бы праведным ни было задуманное дело»(325). Однако взаимодействие либеральных идеалов (в отличие от взаимодействия экстремистских идеалов) делает более доступным смягчение противоречий и постольку минимизацию насилия. Так что и в эпоху глобализации реалистическим остается требование не отказа от насилия вообще, а требование максимальной минимизации насилия. Полностью насилие может исчезнуть только в суператтракторе, но движение к этому состоянию человечества бесконечно(326). Поэтому применение насильственных методов в решении некоторых социальных проблем, связанных с потребностью того или иного жертвоприношения во имя реализации соответствующих идеалов, с точки зрения синергетическои теории глобализации неустранимо.
Проблема поиска путей глобализации (особенно выбора оптимального пути) неизбежно приводит к проблеме взаимоотношения глобализации и морали. Именно по этому вопросу идет наиболее острая схватка между сторонниками и противниками глобализации. Нетрудно догадаться, что это дальнейшее развитие проблемы «взаимоотношения» капитала и морали (проблемы «морального облика» капитала), которая была рассмотрена ранее. Анализ этой проблемы с точки зрения синергетическои теории социального отбора приводит к заключению, что она должна иметь аналогичное решение. Как мы помним, капитал действует с «безжалостной эффективностью» на уровне отбора разных вариантов структурирования общества (часто вступая в противоречие с основными нормами не только частночеловеческой, но и общечеловеческой морали). Но он реабилитирует свой моральный облик и поднимает его на должную высоту, когда мы переходим к рассмотрению его деятельности не на уровне отбора, а в области суперотбора. Он в этой области перестает конфронтировать с моралью, ибо суперотбор осуществляет вторичную целевую инверсию, нейтрализующую действие первичной инверсии.
Оказывается, что то же самое происходит с глобализацией. На уровне простого отбора разных глобальных сценариев глобализация тоже действует с «безжалостной эффективностью» (резко улучшая жизнь одних и внезапно столь же резко ухудшая жизнь других)(327). В этом случае, можно сказать, что мы имеем дело с «социально безответственной» глобализацией (так сказать, с глобализацией со «звериным оскалом»). Здесь она олицетворяет свой т.н. рыночный фундаментализм. Но когда мы начинаем учитывать обратную связь между результатами глобализации и ее факторами (глобальными тезаурусом, детектором и селектором), то ситуация меняется радикально. На смену социально безответственной глобализации («со звериным оскалом») приходит социально ответственная глобализация, или глобализация «с человеческим лицом».
В этом случае мы рассматриваем глобализацию на уровне суперотбора. Здесь происходит сознательное обобщение опыта и извлекаются уроки из этого опыта. В роли глобального тезауруса выступает спектр возможных сценариев глобализации (возможных способов структурирования социума из тех элементов, на которые он распался); в роли глобального детектора в общем случае — взаимодействие новых социальных институтов; в роли глобального селектора (тоже в общем случае) — взаимодействие новых социальных идеалов. Периодическое чередование тенденций к глобализации и деглобализации социальных структур (их иерархизации и деиерархизации как во времени, так и в пространстве) — глобальная «игра в бисер» — означает поиск более совершенных глобализационных сценариев и выбор среди них таких, которые кратчайшим путем ведут к суператтрактору.
Таким образом, обратная связь между результатами глобализации и ее факторами (поиск новых глобальных тезаурусов, детекторов и селекторов) должна привести, в конечном счете, к обеспечению устойчивого экономического роста и его интенсификации во всех регионах (т.е. планетарном масштабе). Следствием такого роста должен стать социокультурный сдвиг в капитализации глобальной прибыли тоже в планетарном масштабе и создание благодаря этому условий для финансирования суперменеза тоже в планетарном масштабе. В качестве важнейшего результата подобного процесса следует ожидать планетарную экспансию постутилитарного(328) общества (т.е. неутилитарного общества сверхиндустриальной эпохи), создающую все условия для движения к суператтрактору.
Мы обрисовали в общих чертах ту синергетическую теорию глобализации, к которой приводит при ее последовательном развитии концепция синергетического историзма. Эта теория дает аргументированные и притом нетривиальные ответы на многие старые вопросы философского, социологического, экономического, политологического и культурологического характера. Она с самого начала имеет явно выраженный междисциплинарный характер. В то же время эта теория не ограничивается только этим, а привлекает наше внимание к новым проблемам, анализ которых представляет несомненный интерес. Ее практическое значение состоит не в узко прикладном, а в обобщающем характере.
Общепризнано, что без обобщающей разрозненные факты теории не может быть стратегии. «А без стратегии возможен лишь дрейф в неведомом направлении»(329). Поэтому узкие специалисты и даже мыслители более широкого профиля, не придающие значения общей теории глобализации и, тем более, не связывающие ее с концепцией синергетического историзма, напоминают пассажиров некоего загадочного поезда, о котором пишет Тоффлер в своей книге «Футурошок»: «Никто, даже самый блестящий ученый из живущих сегодня, не знает, куда нас ведет наука. Мы находимся в поезде, который набирает скорость, спеша по пути с неизвестным количеством поворотов к неизвестному пункту назначения (В.Б.). В кабине машиниста нет ни единого ученого, а на стрелках могут быть демоны. Большая часть общества сидит в тормозном вагоне и смотрит назад (В.Б.)»(330).
Однако из изложенной выше синергетической теории глобализации можно сделать другой вывод. Мы, к счастью, находимся в поезде, движущемся по бесконечному спиралевидному серпантину к вершине высокой горы (рис.19). В кабине машиниста нет не только ни одного ученого, но и самого машиниста за его ненадобностью: наш поезд обладает способностью к саморегулированию и самоконтролю. Хотя по обочинам встречаются демоны, готовые помешать этому движению и вызывающие отклонения в том или другом направлении, но так же часто встречаются и такие демоны, которые вызывают противоположные отклонения. К тому же наш поезд обладает способностью к самокорректировке своего курса, так что в среднем движение остается устойчивым. В этой ситуации для всякого здравомыслящего человека существует только одна проблема: большей части общества, сидящей в последнем вагоне и смотрящей назад, надо перейти в передний вагон и обратить свои взоры вперед.
ПРИМЕЧАНИЯ
313 Здесь особенно наглядно видно, что синергетика (как теория самоорганизации) не только не исключает, а напротив, содержит в себе очень богатую диалектику (как теорию взаимоотношения противоположностей).
314 Этому понятию соответствует «постиндустриальное» общество Белла, «информационное» и «сетевое» Кастельса, «сверхиндустриальное» Тоффлера и другие не очень удобные термины. Не более удобны и термины «традиционное» для обозначения неутилитарных обществ доиндустриальной эпохи и «технотронное» (или «техногенное») для обозначения утилитарных обществ индустриальной эпохи.
315 Парадоксальность неутилитарного общества индустриальной эпохи состоит в следующем. Доиндустриальная эпоха знала неутилитарные и утилитарные общества. Первые придавали приоритет духовным идеалам (и ценностям); вторые — утилитарным. Большинство доиндустриальных обществ принадлежало к первому типу. Примером вторых являются торговые государства древности (средних веков) Финикия, Венецианская и Генуэзская республики и др. После промышленной революции все общества стали утилитарными.
316 В отличие от первой и второй мировых воин начало и окончание третьей мировой войны могут быть датированы несколько условно (приблизительно). Началом этой войны обычно считают знаменитую речь Черчилля в Фултоне (1946), а окончанием — провал ГКЧП в Москве (1991). Поэтому глубоко ошибочно думать, что «третьей мировой войны удалось избежать».
317 В этом, между прочим, состоит всемирно историческое значение изобретения атомного оружия: именно оно помогло спасти человечество от разрушительных последствий третьей мировой войны, если бы она велась с помощью обычного оружия. Подобно тому как печальный опыт применения химического оружия в 1-ой мировой войне помог избежать химической 2-ой мировой войны, точно так же печальный опыт применения атомного оружия во 2-ой мировой войне предотвратил атомную З-ю мировую войну. Это яркие примеры извлечения человечеством уроков из истории, вопреки известной формуле Гегеля, что люди ничему не учатся в истории.
318 Следует учесть, что в канун 2ой мировой войны возникла следующая политическая трифуркация: 1) возможный либерально-нацистский альянс; 2) возможный либерально-коммунистический альянс; 3) возможный нацистско-коммунистический альянс. Если бы Сталин отказался от своих восточно-европейских притязаний и принял сделанное ему в ноябре 1940 г. предложение Гитлера о расширении оси Рим-Берлин-Токио до оси Рим-Берлин-Токио-Москва, выбор истории мог пасть на третий сценарий со всеми вытекающими из него трагическими последствиями для дела свободы во всем мире.
319 См., например, Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000. Часть II.
320 Никсон Р. На арене. М., 1992. С.352-353.
321 См., в частности, Томас Джефферсон о демократии. СПб., 1992; Шелдон Г.У. Политическая философия Томаса Джефферсона. М., 1996.
322 Ср.четыре «демократизации»: 1) демократизация технологии; 2) демократизация финансов; 3) демократизация информации; 4) демократизация управления.
323 Можно сказать, что в суператтракторе по-видимому происходит своеобразная гомогенизация культурного разнообразия. Все сверхлюди в культурном отношении одинаковы не потому, что они привержены к одной из культур прошлого, а потому, что они привержены к одному и тому же синтезу всех культур прошлого (поскольку они в себя «впитывают» все моменты прошлых культур, имеющие общечеловеческое значение). Можно сказать, что сверхлюди одинаково «пестрые» в смысле одинакового переплетения в них разных культур, притом бесконечного разнообразия таких культур.
324 См., например, Каган М.С. Введение в историю мировой культуры. Т.2. СПб., 2003. С.304-308.
325 Никсон Р. На арене. М., 1992. С.359.
326 Подобно тому как в эпоху глобализации существует концепция замены насилия в отношениях между людьми «диалогом», точно так же некоторые усматривают специфику глобализации в требовании перехода от «насилия над природой» (т.е. преобразования природы в человеческих интересах) к «диалогу с природой» (т.е. к отказу от преобразования природы). Эта красивая метафора столь же нереалистична, как и призыв в эпоху глобализации к отказу от насилия в отношениях между людьми. Как следует из концепции синергетического историзма, без преобразования природы социальная самоорганизация так же невозможна, как она невозможна без преобразования общества. Диссипативные структуры не могут существовать без обмена со средой веществом, энергией и информацией, а такой обмен невозможен без того или иного «преобразования природы».
327 Быстрыи экономический подъем страны в результате мощного притока иностранных инвестиций и столь же быстрый упадок (и даже коллапс) в результате внезапного ухода («бегства») этих инвестиций: «Наиболее настоятельная необходимость — приостановить отток капитала (т.е. бегство инвесторов — В.Б.)» (Сорос Д. Кризис мирового капитализма. М., 1999. С.192).
328 Напомним, что это oбщество основано на приоритете духовных ценностей и потому предполагает воспитание «нового человека», лишенного гипертрофированных потребительских наклонностей (к чему, как мы видели, призывал в свое время Печчеи).
329 Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М., 2002. С.5.
330 Тоффлер А. Футурошок. СПб.,1997. С.352.