Диван, стоявший в шестой квартире, в гостиной, был очень старым. Таким старым, что даже не помнил, сколько ему лет – сто или еще больше. Когда на диван кто-нибудь садился, он скрипел пружинами: «О-ох! Тяжело!». Если же дети, расшалившись, начинали прыгать на нем, то стоны его были слышны даже в соседних квартирах.
Из всех вещей, стоявших с ним в одной комнате, диван больше всех был привязан к этажерке. Она тоже была старой, на ней много лет хранили книги, и потому она была очень умной и воспитанной. Не то что кукушка из часов, перебивавшая своим «ку-ку» разговоры на самом интересном месте.
А вообще-то вещи, стоявшие в гостиной, жили дружно. Сервант, любивший поворчать на стоявшие в нем чашки, вазы и тарелки, начинал скучать по ним, стоило только хозяевам взять их на какое-то время. Да и стулья-близнецы, хоть частенько и спорили между собой, были тем не менее очень привязаны друг к другу.
Однажды вечером хозяева бережно занесли в гостиную большой пластиковый ящик с темным выпуклым стеклом с одной стороны. Это был телевизор.
Телевизор поставили в угол, и этажерке пришлось потесниться. Но она нисколько не обиделась. А может быть, только сделала вид, что не обиделась: я ведь уже говорил, что она была хорошо воспитана.
Характер у телевизора оказался скверный. Каждый вечер он был в центре внимания, и потому разговаривал с остальными очень пренебрежительно. А когда однажды этажерка, не выдержав его грубости, сделала ему замечание, сказал:
– Скоро вас всех на свалку отвезут. Или в печке сожгут. Как дрова!
Диван от этих слов очень расстроился. Он вспомнил, что уже стар и что люди, бывает, очень легко расстаются с вещами, служившими им долгие годы. И потому диван стал стараться не показывать хозяевам усталости, изо всех сил напрягая свои пружины, когда на него кто-нибудь садился. Ему так не хотелось отправиться на свалку или тем более сгореть в печке. Как дрова!
Однажды в гостиную вместе с хозяевами вошли незнакомые люди. Они внимательно осмотрели диван и этажерку. «Вот и конец! – подумал диван. – Сейчас выбросят».
И люди действительно взялись за диван.
– О-ох! – жалобно заскрипел он, когда его сдвинули с места. А телевизор вдруг, словно в насмешку, запел веселую песенку.
Диван вынесли на улицу, где у подъезда уже стояла грузовая машина. «Сейчас ка-ак бросят!» – со страхом подумал диван, но его почему-то не бросили, а наоборот, аккуратно поставили в кузов грузовика и даже крепко привязали к бортам ремнями.
Вслед за диваном погрузили и этажерку, и диван подумал, что вдвоем им все же веселей будет доживать свой век на свалке – под дождем, снегом и палящим солнцем.
Диван и этажерку долго везли по шумным городским улицам. Наконец машина заехала во двор старинного кирпичного дома. Диван и оглянуться не успел, как его подругу куда-то унесли. Он уж было приготовился загрустить, но тут появились люди в синих халатах, подхватили его и занесли в просторную теплую комнату.
К дивану подошел человек в черном фартуке и… стал сдирать с него обивку. Если бы диван умел плакать, он бы непременно заплакал. Если бы он умел говорить человеческим языком, он обязательно спросил бы, почему даже после того, как он столько лет прослужил людям верой и правдой, они не дают ему спокойно сгнить на свалке.
Сняв с дивана обивку, человек начал вытаскивать из него пружины. Этого диван выдержать уже не мог, и лишился чувств…
Придя в себя, диван увидел, что стоит в большом светлом зале в окружении старинных столов, стульев, комодов и другой мебели.
– Любезный! – окликнул его кто-то. – Вы меня узнаете?
И тут диван увидел… этажерку! Да-да, ту самую этажерку, рядом с которой он столько лет простоял в гостиной шестой квартиры. Но какой она стала красивой! Ее покрыли лаком, и она блестела так же, как и сто лет назад, когда только появилась на свет.
Да и сам диван стал совсем другим. Ему заменили пружины, обтянули его новой кожей, и он чувствовал себя совсем молодым.
– Это свалка? – изумленно спросил диван. Он никак не ожидал, что на свалке может быть так чисто и красиво.
В ответ раздался дружный смех.
– Что вы! – сказал круглый стол с ножками в виде львиных лап. – Это музей мебели. Сначала вы попали в руки реставраторов – мастеров, которые придают вещам тот вид, который они имели тогда, когда их только изготовили. А теперь поместили сюда, чтобы вами любовались люди. Вы теперь – музейный экспонат.
Такого диван никак не ожидал. Ведь он-то приготовился уже закончить свою жизнь на свалке. А оказывается, он еще кому-то нужен.
Вот так диван и этажерка стали экспонатами. Они и сейчас стоят в музее. Целыми днями разглядывают посетителей, а по вечерам ведут долгие беседы с другими вещами, вспоминая дни своей молодости. Правда, дивану очень хочется, чтобы на нем кто-нибудь посидел или даже попрыгал: ведь он как-то не привык стоять без дела. Но на стене висит табличка со строгой надписью: «Экспонаты не трогать!».
Впрочем, скажу вам по секрету, что скоро дивану, как и его подруге этажерке, предстоит новая интересная работа. Они будет артистами. Ну, не совсем артистами, но почти артистами. Потому что их заберут в театр, где они будут участвовать в спектаклях про времена столетней давности. И называться они будут красиво и гордо – реквизит! А их место в музее займут другие диван и этажерка. Еще более старые, чем наши. Я их уже видел. Только тс-с! Никому ни слова! Пусть это будет для дивана и этажерки приятным сюрпризом.
1994