1
Вышел из тяжелого проекта. Не все оказалось гладко. Вернее, все было скверно. Время зализать раны, нырнуть и вынырнуть, загореть и посвежеть. Плыть, рождаться заново, падать в полусон ближе к рассвету, новый день встречать чередой холодных душей и надеждой на ветер. При первой возможности я оказывался на пляже – с тобой или без тебя. Необременительный рой мыслей под плеск воды. Мнимая цель прибытия – загар. Ленивое чтение, услада уставшего от одежды тела, бодрящие заплывы. Мирная картинка дня. Все, что мы обычно так судорожно пытаемся успеть за короткое и капризное московское лето. Еще не зная, что на этот раз, аномальная жара перейдет границы разумного, превратив нас в фенгофобов. К концу июля перебрался в тень. Незаметно, но настойчиво, мысли уносили все дальше от реальности. Не мешали, ни твой щебет, ни загорелые девушки, гарцевавшие мимо. В какой-то момент, я оказался настолько далеко, что не захотел возвращаться. Встречи, лица, размытые черты в расфокусе будней. Самодовольство кратких резюме, попытки перекричать друг друга, выплеснуть прочь обжигающую порцию собственного разочарования. Очередное столкновение молекулярного характера. Ощущение коросты на теле. Проституция сиюминутных желаний. Токсикоз случайных соитий. Условные взаимодействия посредством речи. Спам пустых предложений. Серая пыль необязательных дорог. Жухлая трава былого веселья. Попытки выжить без желания жить…
Эра шлепанцев и шортов. Век процветания ларьков с холодильниками. Эпоха счастливчиков, кому не пришлось работать или повезло жить в другой стране. Золотой век ночных прогулок - бодрящих путешествий за прохладой. Пора наивысшей концентрации загорелых красоток в любой точке Москвы. Минимум одежды и ритуалов повседневности. Лето, вода и созерцание мира, себя в мире, постепенно наставшего мира во мне.
Как будто, я сам состоял из удушливой дымки летних пожаров, из пылающих костров июля. Из жухлой травы опаленной жестоким солнцем. Из странной жары, повисшей над Москвой. Из тягучей смолы непрерывного зноя. Из вулканического пепла. Экзотической погоды и аномальных мыслей.
Горячка будней напоминала экстремальный спорт. Безжизненная зона расплавленного асфальта. Зловещие слухи о переполненных моргах. Плюс сорок на Новом Арбате. На солнцепеке - горячее, чем в стране пирамид и сфинксов. Гораздо страшнее, чем заблудиться в пустыне - застрять в пробке на Садовом. В разгар дня. В авто без кондиционера. Бандана на шее, на голове, на запястье – всегда влажная от пота. Шорты, как и шлепанцы заранее понижают степень серьезности любых дел. В таком виде праздность изначально запрограммирована в мышцах лица, отвечающих за выражение отношения к жизни. Пугающий контрастом холод кафе, где кондиционер напоминал о фантастических временах, когда можно озябнуть. Тем легче было говорить с тобой о преимуществах трепетного сближения этим же вечером.
Жизнь начиналась с наступлением ночи. В течение дня – жизнь себя имитировала. Когда спадала жара, мы бродили по уснувшей Москве. Переулки Замоскворечья, Обводной канал, через мост на Красную площадь и дальше - в Камергерский переулок на предрассветное суши. Вызванный разницей температур, а может – коллективным усилием мысли всех задыхающихся людей - ветерок доставлял почти эротическое наслаждение. Нас влекло друг к другу, мы спешили в духоту к вечно липким и влажным простыням. Это напоминало власть рефлекса – плодитесь, размножайтесь, повинуйтесь инстинктам, пока жарко и на вас мало одежды. Пока поход на пляж и любое другое людное место переполнен сексуальными фантазиями. Любовь отступила на лето или навсегда перед наполнившей пространство чувственностью, граничащей с похотью, карнавалом едва прикрытых тел. Когда путь от первого слова до абсолютной близости – короче летней ночи. Но, секс, в отличие от мыслей о нем, был вымученным - желание горячим, а исполнение душным и натуженным. Тот уникальный случай, когда выражение «жаркие объятия» выглядело абсолютно неуместным и нелепым. В качестве спонтанного выхода из горячего положения, я обладал тобой в душе. Под едва холодными струями, плоть просыпалась. На простынях мы просто валялись, ловя каждым сантиметром тела слабые вздохи ночи из распахнутых окон. Валялись голые, раскинув руки и болтали. Если, просыпались силы – возвращались в душ. Но, больше секса было в созерцании и предвкушении, в прохладе твоей ладони, только отпустившей бутылку ледяной минералки.
2
На излете лета на нас опустилась мгла. Словно подчеркивая всеобщую усталость от курортной погоды, Москву накрыл дым пылавших окрест лесов и деревень. Как бы, обозначая вековую мглу в душах и помыслах. Легкомысленная летняя радость, предлагавшая образ жизни по МТV – пляж, девочки, поцелуи, загорелые коленки - оборвалась премьерой клипа «love the way you lie» - Эминем с Рианной бросили из-за океана пронзительную весточку – гори все, горите все... В качестве утешения – горите от любви. Кто сумеет. Лично, я – уныло тлел, вместе с торфяниками. Экзотический дым, плач погорельцев, очередное бессилие перед вечным, перед неспешным ритмом природы. Неожиданные мысли. Странные, только, на первый взгляд…
Пробираюсь по Садовому Кольцу сквозь ирреальный туман, угрожающе выползший откуда-то из романа Стивена Кинга. Вот-вот, серая мгла начнет исторгать невообразимых в своем уродстве и кровожадности монстров. МИД на Смоленке, мерещится неприступной скалой, а его шпиль - готическим замком на вершине. Видимо, только там спасение от чудовищ. Мнимых и реальных. Жизнь затаилась. Минимум движения. Приглушенные звуки. Опустевшие улицы, крадущиеся автомобили. Неизвестность в ста шагах впереди и позади.
Как явно это напоминает самую суть нашего бытия! Подслеповатое метание в отпущенном отрезке времени. Мы сами и есть те чудовища. За углом – мрачные незнакомцы в надвинутых шляпах. Позади – галерея неоконченных портретов. Маски на лицах прохожих, скрывающие истинность намерений. Расцвет антропофобии. Атмосфера конца света, на которую нет времени обращать внимание. Всемирная апатия, фальшь в анонсах новостей и надуманные трудности финансового кризиса. Долгожданное муви о всевластии хозяев Уолл-стрит и то - оборачивается любовной мелодрамой. Противореча своему же рекламному слогану «Деньги не спят!», отправляет деньги спать. Банально и поверхностно, но напоминая – миром должна править любовь. У кризиса иной привкус и окрас. Падение в тьму страшнее падения индекса Доу-Джонса. Извивающийся гигантский червь, регулирующий людские потоки и порывы, лишь отвлекает нас от самое себя – его трение о поверхность материков предсказуемо напоминает шуршание триллионов банкнот, а судорожные хлопки хвостом-головой – выстрелы, залпы, канонады, ковровые бомбардировки… Все как всегда. Как легко увести нас от главного! Все говорят о смоге, проживая в тумане всю жизнь. А, Лео Ди Каприо, с другого постера, на противоположной стороне Смоленской площади, приглашает осознать реальность через сны. Вернее - осознать ее нереальность. Я готов - давно сомневаюсь в физическом существовании мира. Мысли - более материальны, чем мы сами. Может, шумно и весело спиться в знак протеста? И себя пожалеть будет легче. Или добраться в трюме корабля до Лос-Анжелоса и совершить ритуальное самоубийство на церемонии премии «Оскар», тем самым, выказав свое почтение легендарной эре видео. Которая, увы, давно прошла, как и все остальное. Можно неудачно ограбить банк или взорвать памятник Крупскому. Жениться на соседке, наплодить детей и отрастить пузо, как символ бытовых радостей. Стать клошаром на улицах Парижа и отвоевать право спать под мостом Наполеона. Или уйти отшельником в сибирской тайгу. Красиво погибнуть на пожаре. Трагически утонуть, спасая, непременно, юную и обязательно неотразимую красотку. Стать пиратом, проходимцем, авантюристом, мошенником или председателем сельсовета. Думаю, что последнее – самый опасный вариант. Сдуть пыль с гитары, доделать ремонт, увлечься альпинизмом. Присоединиться к великой компании не вернувшихся с Эвереста. А, можно отправиться домой и просто лечь спать, не обременяя этот мир выплесками своего неудовлетворенного самолюбия. В конце концов, всегда можно подраться в очереди. Прости, но тебе, милая, сегодня не избежать космической атаки моего вспученного «я». Даже не пытаясь разгадать впереди очертания домов, причудливыми скалами, нависшими над полоской тротуара-пляжа перед разливным морем асфальта, просто двигаюсь вперед. Наивно рассчитывая, что делаю это сам по себе, не разделяя управляемое движение остальных. Мол, если все туда, то я – обратно.
Мир заменило информационное поле, вызывающее ассоциации безумца. Брутальные проявления земной жизни. Добро коммерчески невыгодно. Нервный смех коллективных страхов, дрожь тяжелых предчувствий, колыхание пейзажа в мареве пожаров, импульсы грянувших катастроф, нефтяные пятна в биографиях. Очередная рефлексия алчности. Каннибализм человеческих устремлений. Подстава, как модель существования. Семь идолов из семи смертных грехов. Казначейские билеты там, где когда-то ютились мечты. Ледяная Антарктида одиночества. Черный космос гулкой пустоты…
Твое лицо тоже под маской. Незримой, но маской, одной из множества тех, что мы носим повседневно, не пряча ее за марлей, как в дни гари и пожаров. В тумане ты интересней, чем на самом деле – будто, киношники поддымили пиротехникой для сочности пространства, сделав твое лицо мягче и загадочней. Поиски кафе с кондиционером превращаются в смысл жизни. Мы вместе пока не рассеется дым. Пока не обнаружим, что портреты были обманчивы, а смысл сказанных слов искажен. Нас через пару дней разметает ветром, новым наступлением пекла. За это короткое время мы успеем исчерпать себя друг для друга. Солнечные блики на стенах едва успеют проводить тебя – так быстро ты оденешься – как уже известно, жара подразумевает минимум одежды. А следующим утром, я с удивлением беспамятства обнаружу на подушке пару забытых тобой волос. Отступивший перед ветром дым раскроет новые маршруты, которые закономерно приведут к аналогичному развитию событий – только, на этот раз, мы обманемся и не разглядим друг друга, ослепленные контровым ударом Солнца, а не убаюканные полутонами смога. Мы постесняемся говорить друг другу правду. Мы будем деликатны и воспитаны. Из опасений быть распознанными. Из страха давать обещания. И опять – примемся заниматься сексом, мечтая о любви. Соитие – самый короткий путь узнать друг друга и еще более короткий – чтобы потерять. Одна ты - для пляжа, другая - для ночи, третья про запас. Ожидаемая небрежность для пустого сердца. Волнующая, неповторимая, до сих пор неузнанная ТЫ – лишь, снисходительно позволяешь рисовать себя на закипевшем небе, лишенном облаков. На истоптанном песке рублевского пляжа, в ночном предсонном порхании между мирами. Условная и легко рихтуемая субстанция. С чертами былых утрат, сквозь совершенство мечты. Вечная надежда на то, что впереди – великие события, пусть, в масштабах одного человека, но непременно великие. Что, они сметут томительное сегодня, превратив его в дрожащее на зное воспоминание. Упрямое чаяние, что когда осядет пыль и рассеется туман, я непременно различу впереди тебя. Настоящую. Странный эффект лесных пожаров – мечты и созерцание с привкусом гари. Проект «Лето». Шестьдесят дней пекла. Кусок жизни. Странные чудеса творит погода…
3
А уже через несколько дней жара сдалась. Устала, отступила. Солнечный удар, как способ закончить кайнозойскую эру, утратил силу. Вымирание видов легло на полку. Первые облака методично, по-военному, захватили небо. Похоже, я тоже отступил и сдался. Мир может выдохнуть – пока я не буду его переделывать и шокировать силой своих невероятных возможностей. Впервые за два месяца прикрыл окна. Включил саундтрек из последней драмы с Джеффом Бриджесом - он здорово поет. Оказывается, даже, Большой Лебовски на что-то способен. Задумчиво курю и радуюсь молчанию телефона. Пауза. Ты снова водишь меня за нос - меняешь окрас, внешность, имя и возраст. Друзья – по дороге на курорты или в пути с них. Работа и заботы – там, где начнутся дожди. А сейчас – ничего. Стемнело, стихло, замерло. Я отрешился. Самодостаточный момент. Не стоит ничего ждать. Дымка от пожаров, удушливый туман, неизведанная мгла будущего – бесполезно вглядываться вдаль, есть только здесь и сейчас, как известно. Все лишнее выжгло напалмом аномального лета. Что-то мне подсказывает, что пожары продолжатся и осенью. В ином смоге – сыром и пасмурном. Опавшие листья и голые деревья – как бездна опустошения. Или как символ нового ожидания весны. Или мечты. Или тебя. На мой выбор. Новое кино. А, там, где время не имеет значения – внутри нас, в параллельных, непересекающихся мирах, в вечном полете - ждать больше не надо. И никаких лишних слов. Нелепых жестов, пустых обещаний. Мои мысли будут безвозвратно серьезны, а улыбаться я буду в сто раз чаще…
Стемнело, стихло, замерло… И вдруг, я увидел, как в ночном небе разошлись облака и оттуда – Свет… Может, опять показалось? Я опять себя кем-то представил?