Алисия неподвижно сидела у зеркала и невидящими глазами смотрела на свое отражение. Что с ней происходит? Зачем эта боль в груди, которой она никогда не знала? Чем она, умеющая объяснить и приспособиться к любой ситуации, выбита из седла?
- Артур,- безжизненно прошептала она и закрыла лицо руками.
Неужели было время, когда она манипулировала им? Наслаждалась его горящим взглядом? Наслаждалась?.. Что она понимала тогда? Если бы вернуться назад…
Упущено время, сама оттолкнула. Как глупо отмахивалась она от еще недавно молящих ее глаз. А сейчас сама готова молить. Готова?
Алисия всмотрелась в свое отражение. Зеленые потемневшие, но сверкающие глаза, бледное лицо… Красива! Неужели растеряла способность очаровывать? Умение плюс огромное желание владеть Артуром - сильный аргумент. И решимость добиться своего! Прямо сейчас, пока в душе огонь. Пока не поздно…
Алисия без стука вошла в комнату Артура, закрыла за собой дверь, оперлась об нее.
Артур лишь повернул голову, оставаясь сидеть в кресле.
- Скажи, ты совсем не любишь меня?- тихо спросила Алисия.- Так не бывает. Ты любил меня, быстро это не проходит. Я по глупости испортила себе жизнь, не повторяй этого. Оступится легко, а когда потеряешь смысл жизни - почти невозможно жить.
- Чего ты хочешь от меня?- устало спросил Артур.
- Любви. Совсем немножко. Лишь бы прикоснуться.
- Господи,- Артур закрыл глаза,- зачем тебе это нужно? Все мало и мало?
- По-моему, я влюбилась в тебя,- прошептала Алисия,- и ничего не могу поделать. Можно, я буду тебя любить? Молчишь…Главное, не отталкиваешь…
В комнате почти стемнело. Повисла тишина. Артур обернулся и внимательно всмотрелся в лицо Алисии. Поднялся и подошел вплотную.
- И как мне тебя любить?
Алисия взяла его руку и положила себе на грудь, прижала.
- Вот так,- прошептала она,- почувствуй, как хорошо, как я трепещу от твоих прикосновений.
- Разве это трепет?- Артур освободил руку и с силой рванул ее платье, разорвав до самого пояса.- Так лучше?
Он обхватил ее голые груди и с силой сжал.
Алисия выгнулась и качнулась к нему.
Артур удержал ее на расстоянии.
- Будет, как ты захочешь: и трепет и наслаждение,- Артур провел руками по ее телу,- если поможешь отцу принять нужное мне решение.
Алисия замерла, через секунду с силой отпихнула Артура.
- Дрянь!- И с размаху ударила его по лицу. Потом заплакала.
- Я тебя понимаю,- дружески сказал Артур.- Я ведь тоже плакал. А слезы мужчины стоят гораздо больше женских. Ты даже не представляешь, как я плакал! Не разжалобишь. Умерло. Пусто. Не вернуть.
Артур сел. Алисия постепенно затихала. Наконец она запахнула платье, пытаясь скрепить разрыв тесемками.
- Глупый ты, мой мальчик!- В ее голосе слышалась нежность.- Давно ждал момента отомстить? Вот и отомстил. Мы квиты. Теперь ты успокоишься. И вновь станешь думать обо мне. А я буду ждать.
Она тихонько отворила дверь, выходя, обернулась.
- Я буду ждать…
Известие о сватовстве Джон Смитт принял растерянно. Он недоумевал, почему так быстро и, вообще, все это беспокоило. Вмешался Фред. После возвращения он больше не говорил с Эдвином об его отношении к Дженни, но ему совсем не понравилось то, что он видел. Дженни словно ждала чего-то, Эдвин ходил поникший, хотя внешне все было замечательно. Анетта порхала счастливая, при любом удобном случае старалась показать Эдвину свою любовь. Фред догадывался, в чем дело. Эдвин чувствовал свою вину, а в таких случаях (Фред это знал по себе) стараешься компенсировать жене свои грешные мысли или поступки. Вновь вспыхивает нежность, уделяется больше внимания, заботы.. А женщина принимает это как должное и тоже удваивает любовь. Пара выглядит счастливой!
Фред думал поговорить с Дженни, нужна ли ей эта свадьба, но они обошлись общими фразами. Он понял, что той Дженни, которая безраздельно доверяла ему, уже нет, она осталась далеко вместе с детскими годами.
Джон, Фред и Элина долго обсуждали этот вопрос и в конце концов, пожав плечами, решили, что «надо больше доверять молодежи», да и время все прояснит.
Артур несколько раз приезжал с Робертом и успел произвести хорошее впечатление на всех родных Дженни. И очень любил ее- это было видно. Дженни тоже не отставала от него, всегда была рядом, в ней чувствовались трепет и забота. Фред подумал: не тот ли это трепет, который испытывает виноватый муж? Но оставил свои сомнения при себе.
Сватовство должно было пройти в имении Фреда. Не было смысла заставлять всех тащиться в дом Джона, в такую даль, да и размещать гостей там было негде. А здесь все родственники находились рядом. Город, правда, был подальше, но семья Артура большую часть времени обитала в своем загородном поместье, а это совсем недалеко.
Все хлопоты и приготовления мало трогали Дженни. Она ждала. Стоили Эдвину обратиться к ней по какому-нибудь вопросу, Дженни вскидывала полные надежды глаза и тут же сникала, словно слышала не то, что ожидала. Когда-то он просил ее не делать этого, но это-тогда. Если бы он повторил эти слова сейчас…Если бы хоть слово сказал, что ему больно, тяжело. И Дженни бросила бы эту затею и … Что? Дженни не знала, но злилась на Эдвина и подолгу не разговаривала с ним.
Накануне сватовства должна была приехать Элиза, но вместе с ней под каким-то предлогом заявилась тетя Энн. Дженни поняла, что это разведка, так как она должна была приехать только завтра.
- Передаю доченьку в твои руки, Фред, пусть помогает, смотрит, ей тоже когда-нибудь такое предстоит. Только, Боже упаси, не так быстротечно. Ах, Фред, к таким скоропалительным бракам надо относиться осторожно. Молодые люди от отчаяния готовы совершать необдуманные поступки, наша обязанность их удерживать от этого. Я понимаю, ты не причем, но эти твои новые родственники должны хоть немного думать.
Дженни и Элиза потихоньку улизнули.
- О каком отчаянии говорит твоя мама?- спросила Дженни.
- Я ведь тебе так и не рассказала. Помнишь тот внезапный приезд Артура? Я ведь сказала маме, что он делал мне предложение, а я отказала ему. Это был лучший выход. Теперь мама думает, что Артур, сватаясь к тебе, пытается что-то мне доказать.
- Элиза, зачем ты это сделала? Представляю, что тебе пришлось пережить.
- Артур тоже сильно ругал меня, когда узнал. Я рассказала ему почти сразу, иначе он недоумевал, почему мама относится к нему как к больному. Она всячески жалела его, говорила таинственно «держись, все наладится». Ох, и досталось мне от него.
- Ты пошла на это ради нас?
- Не обольщайтесь. Больше - ради себя. Я же говорила, что придумаю что-нибудь, а тут подвернулся такой случай. Не переживай, я безумно рада, что сделала это. Ты ведь уже поняла, что я…- Элиза замялась.
- Да, да,- обняла ее Дженни.- Георг стал приезжать чаще и не перестает расспрашивать о тебе. Я так рада за вас!
- Не думаю, чтобы мама согласилась. Даже не надеюсь. Но я наконец-то разобралась, что такое любовь. Я не говорю, что разрешила бы ему поцеловать меня, но как подумаю об этом - все замирает внутри.
К вечеру привезли платье для Дженни. Нарядившись в него, Дженни счастливая вертелась у зеркала и приставала ко всем, хорошо ли ей. Все выражали одобрение, восхищенно кивали головами. А Эдвин промолчал. Что-то тихо сказал Анетте, развернулся и ушел.
Дженни разозлилась. Ей так хотелось увидеть его восхищенный взгляд! Злость вскоре прошла, она все выглядывала, когда Эдвин появится. Он очень нужен ей. Пусть не решается подойти, она подойдет сама, найдет, что сказать, отыщет слова. Нужно просто сказать: «Выбросим все из головы. Мы - друзья».
Дженни долго не решалась, но все-таки спросила у пробегавшей Анетты:
- Я давно не вижу Эдвина…
- Мне он тоже нужен,- на ходу бросила она.- Загулял. Дженни, пойди поторопи его. Пошел к озеру искупаться и пропал на полдня. Дел по горло. Больше послать некого, Элиза мне нужна. Так что, сбегай.
Вот она - судьба, не раз показывавшая свою благосклонность Дженни. Вот возможность сказать то, что хотела. Только хлопнуть друг друга по руке, засмеяться, сбросить неудовлетворение последних дней. Развести руками: что поделаешь?
Дорога к озеру показалась легкой, безмятежной. Как чудесно, когда все решено и понятно! Главное - вовремя понять и простить.
Эдвин сидел на берегу. Рубашка валялась рядом, он механически разламывал пальцами тоненькую веточку.
- Эдвин!- звонко крикнула Дженни.
Он обернулся, поднялся. Дженни подбежала с улыбкой, а сейчас улыбка медленно таяла. Эдвин был необычайно хорош в эту минуту, таким Дженни его не видела никогда: какой-то домашний, совсем-совсем ее. Волосы уже высохли, были взлохмачены, взгляд спокойный, слегка удивленный. Родной и очень нужный ей человек!
Дженни тут же забыла, зачем пришла и что хотела сказать. Она откровенно залюбовалась им.
- Какой ты красивый,- прошептала она, окидывая взглядом его фигуру.- Кожа нежная, шелковая, мужественная. Если б ты был мой, я любовалась бы тобой день и ночь. Я бы часами гладила тебя по плечам, спине, груди, не переставая восхищаться чудным ощущением. Если бы ты был мой…
Дженни протянула руку и провела ладошкой по груди Эдвина.
Он резко отшатнулся.
- Прекрати.- Он хотел говорить спокойно, но голос сорвался и он сглотнул комок.- Ты делаешь мне больно.
Дженни мрачно ухмыльнулась.
- Мужчина, который боится боли… И такого мужчину я…- Она оборвала фразу и закусила губу, не смея поднять глаз.
Через время собралась и взглянула на Эдвина. Он молчал, глаза подернулись дымкой, спрятав за спасительной преградой непонятное выражение.
Повисла тишина, только сердца гулко бились, словно колокол в тесной клетке, отдаваясь звуком в висках.
Дженни вновь протянула руку. Эдвин молча отбил ее. В глазах Дженни появилась дерзость. Она сжала губы и повторила попытку. Эдвин больно ударил ее по руке.
- Ну и не надо,- натянуто засмеялась Дженни.- Живи спокойно без меня. Знаешь, Эдвин, мне тебя жаль. У тебя красивая кожа, но слишком толстая. Ты так никогда и не узнаешь, что такое настоящая любовь. Ты пытаешься прорваться, пишешь стихи, в которых рассказываешь о своих мечтах любить, но в жизни почувствовать это не сможешь. Не поймешь, для чего мы рождаемся. Мне кажется, тебе так очень удобно в непробиваемой толстой броне. Ну и живи, как хочешь. Вовремя я все поняла. Ты мне совсем не интересен: застывший, слепой. Тормошить тебя пустая трата времени. Иди домой, тебя ждут. Уходи от меня.
Эдвин послушно поднял с земли рубаху, отряхнул и, не спеша, надел. Ни разу больше не взглянув на Дженни, спокойно пошел прочь. В его действиях не было смирения, а угадывалась неспешность равнодушного человека.
Однако он остановился и обернулся к Дженни. Заговорил спокойно, по-дружески.
- А мне жаль тебя. Ты выдумала для себя идеал любви и придерживаешься его на протяжении долгого времени. Сколько тебе было лет, когда ты в своем сознании нарисовала картину под названием любовь? Тринадцать? Четырнадцать? Повесила свой «шедевр» над кроватью и любуешься каждый день, не видя недостатков в своем творении. Привыкла к мысли, что картина хороша. Любовь, решила ты, это сверкание глаз, душераздирающие признания, крокодиловы слезы при невозможности обрести ее. А любоваться-то нечем! Картина детская, неуклюжая. Спрячь ее подальше, забудь, а обнаружишь через время и увидишь всю ее нелепость. Небо не бывает такого цвета, как на твоем рисунке, и цветы в реальности не такие плоские. Твоя любовь - нарисованная, придуманная. Когда-нибудь ты узнаешь, какая она на самом деле. Очень хотелось бы послушать тебя тогда. Не распыляй себя попусту, оставь силы для настоящих чувств, их иногда требуется ох как много. Вот так, сестренка.
Он развернулся и быстро пошел к дому.
Дженни была потрясена. Вот значит, как воспринимает ее Эдвин? Как маленького упрямого ребенка. Но это же не так!
- Эдвин,- крикнула она, и когда тот не остановился, догнала и перекрыла ему дорогу.
- Эдвин,- она смотрела на него широко раскрытыми глазами,- ты зачем это наговорил? Я в тебе ошибалась? Ты же поэт, человек с тонкой душой…
- Минуту назад ты обвиняла меня в обратном,- перебил ее Эдвин.
- Ты прекрасно понял, о чем я говорю! Я считала, что ты способен увидеть реальность. Как же ты не разглядел за искусственным небом луну сквозь темные ветки деревьев, уснувшие одуванчики под ногами, голос в ночи, учивший своими стихами любви. Как ты это не разглядел? Почему не увидел?
Эдвин не мог больше смотреть в ее горячие искрящиеся глаза. Большим усилием воли он сдерживал дрожащие губы, отчего лицо выглядело окаменевшим, жестким. Со всем этим надо было кончать.
- Не захотел.- Сказал, как поставил точку. Грубо отодвинул Дженни с пути и ушел.
Дженни стояла ошарашенная, оглушенная.
- Боже мой,- прошептала она,- как стыдно. Все это время он воспринимал мою любовь как игру повзрослевшего ребенка. Да он же меня совсем не понимал. А я жалела его, оберегала, а он и не думал… Выходит, в его глазах я бегала за ним, выбрав объектом преследования. Болван.
В груди Дженни поднималась злость. Как она могла себя так вести? Стать посмешищем. Эдвин все это время думал, что она нарочно отрывает его от Ани.
- Ох,- вырвалось у Дженни, и она закрыла лицо руками.
У нее остается только Артур. Вот он все понимает и воспринимает ее такой, какая она есть. Вот кого должна она безраздельно любить. Да, она может быть счастлива с ним. В нем есть тот самый пыл любви, сверкание глаз, дрожь при прикосновении к ней. Да, это любовь! Почему она не должна быть такой? И Артур принадлежал ей всегда. Вот только тот давний его обет не позволяет ей быть полностью счастливой. Камнем залегла его клятва в ее душе. Если бы не это, хотя…
Дженни негромко рассмеялась. Да. Такими словами можно обмануть кого угодно. Если твердить постоянно. А как обмануть себя? Как обмануть Эдвина, который все понимает, но старается хоть что-то исправить своими методами? А какой метод у нее? Есть ли он? У нее есть любовь! Она докажет. Завтра же.
- Завтра,- прошептала Дженни и улыбнулась.
В поместье полным ходом идет приготовление: суетиться повар, взволнованно бегает Ани - не забыть бы чего. В городе дамы в последний раз придирчиво осматривают наряды и шушукаются на тему: повезло же этим сестрам. Завтра… Завтра все изменится. В разгар праздника, среди музыки и сверкающих огней, с улыбкой глядя в разгоряченные лица и пылающие ожиданием глаза, она скажет «нет». Потому что верит в любовь и знает, какой она бывает. Опустит голову отец: он всегда знал, что Дженни способна на подобное, повторит вопрос сват, уверенный, что она что-то не расслышала, замрет Артур, пораженный и неверящий. Анетта слегка приобнимет ее и будет шептать: "Успокойся". И только тот, единственный, ради которого бьется ее сердце, резко опустит глаза, чтобы не выплеснулась нечаянная радость и тут же с горечью подумает: » Зачем это? Все так хорошо устраивалось…» Эдвин… Чужой мужчина… Муж любимой сестры, ее Ани, мамочки Анетты, счастье которой важнее всего для Дженни. А по другому нельзя. Потому что это будет последний раз, когда Эдвин посмотрит на нее взглядом, без которого она не мыслит жизни. В душе любимого поселится пустота, которую ничем не заполнишь. Эдвин еще дальше отгородится от нее твердой уверенностью, что жизнь для него – это вот такое спокойное существование без всплесков и полета души, когда «вокруг обыденно, привычно и знакомо». Дженни вновь улыбнулась, подумав, что можно долго рассуждать, взвешивая все за и против, и прятать за нагромождением мыслей то, что можно выразить очень просто: я его люблю! Но никогда не скажу об этом и не услышу в ответ такие же слова.
Только к чему это затевать? Почему прямо не сказать Артуру, что отказывается быть с ним. Жестоко и непорядочно. Она собирается причинить боль всем: Артуру за то, что когда-то, пусть невольно, пробудил в ней чувства, натолкнул на путь любви, а сам мается от несбыточности своего счастья и пытается выкарабкаться с помощью Дженни, обманываясь и попутно обманывая ее; Эдвину, чтобы показать, на что способна ради него и обречь на страдание; себе, чтобы до конца жизни казниться за несправедливость к Артуру и болью неблаговидного поступка заглушать ненужную любовь. И после этого - уехать, чтобы больше никого из них не видеть. И может быть у нее будет еще любовь, какая-то другая, счастливая, только…
Зачем ей любовь без Эдвина? Значит, Дженни должна остаться. Выйти замуж за другого, лишь бы иногда видеть любимые голубые глаза, замирать от голоса и всегда носить на лице маску, заперев внутри бьющееся сердце. А как по-другому? Откуда ждать помощи?
- Дженни,- вдруг услышала она и резко обернулась.
Невдалеке стоял Артур. Он выглядел совсем другим: удивленным, растерянным и…родным. Его лицо было необычайно одухотворено, как будто он только что познал великую истину или сбросил с плеч тяжкий груз.
- Дженни,- повторил он и, подойдя ближе, взглянул на нее с любопытством и неверием.- В тот день на этом месте была ты?
Дженни молчала. Она тоже всматривалась в его лицо, потому что вдруг увидела того Артура, который околдовал ее год назад и подарил ей это чудо- любовь. Рыцарь ее мечты, символ великого чувства.
Артур взял ее за обе руки, притянул к себе, обнял.
- Теперь я знаю, почему так неудержимо потянулся к тебе после встречи в нашем доме. Мы уже были связаны духовным общением и умением понимать и доверять друг другу. Ты всегда была моей спасительницей. При встречах неизменно злила меня, заставляла действовать. И я совершал поступки, уверенный, что это назло Алисии. А ведь таким образом я пытался доказать тебе, что я не такой слабый, каким ты постоянно видела меня. Только тебе, я это знаю. Ты веришь мне?
Дженни неуверенно пожала плечами. Артур продолжал.
- Теперь я понимаю и твою отстраненность и почему ты так не поверила мне до конца. Иди сюда.
Он повел ее к тому месту, где стоял год назад с незнакомой девочкой, заинтересованной и немного испуганной.
- Вот здесь я дал тебе клятву. Неужели мои слова ты настолько приняла на веру, что возвращалась к ним вновь и вновь, выставляя как щит во время наших встреч? В таком случае в эту минуту я освобождаю себя от той клятвы. Я выполнил ее до конца, продержался больше, чем следовало. Я свободен, Дженни, понимаешь, свободен!
Он закружил ее, в его сияющих глазах читалось облегчение.
- Это давнее и глупое обещание давило и на меня. Я этого не понимал, но чувствовал: что-то не так в наших отношениях. Словно я не могу раскрыться до конца в своих чувствах к тебе. Ну почему ты все время молчишь?
- Я растерялась перед незнакомым Артуром, вернее, знакомым, которого давно искала. Ты столько времени дразнил меня обещаниями, которые для меня были пустыми. И вот ты вернулся.- Дженни закрыла лицо руками и заплакала.
- Почему ты плачешь?
- От облегчения. Я тоже сбросила ношу. Я собиралась такого натворить!
- Глупенькая. Ты ждала вот этого моего признания? Ну почему вы, девчонки, придаете такое значение каким-то словам. Нужно слушать сердце. Обещаешь?
-Да.
-Мне хочется столько хороших слов наговорить тебе прямо сейчас. Но не буду. Привыкай к мысли, что мы принадлежим друг другу полностью, и тогда эти слова приобретут тот смысл, который и вкладывается в них. Я оставляю тебя с легким сердцем. У тебя есть время все осмыслить и прийти в равновесие. Впереди - ночь, а потом для нас начнется другая жизнь. До завтра!
Дженни осталась одна, тихо пошла к дому. Зачем сложилось так, что на пороге самостоятельной жизни ей приходится решать сверхсложную задачу? Что произошло за этот год? Кто был для нее щитом: Эдвин или Артур? Придумала ли она любовь к Эдвину, чтобы отстраниться от мечты об Артуре, которая не могла быть реальной? Или, полюбив Эдвина с первого взгляда, закрывалась от него мечтой об Артуре, так как всегда знала - любовь к Эдвину не дозволена судьбой. Хорошо, когда мечты сбываются. Теперь Артур стал реальностью, а Эдвин - сказкой. И нужно решить, что для нее важнее: реальность или сказка.
Светлую рубашку Эдвина Дженни увидела издали. Он стоял у ворот, там же, где и после ее первой встречи с Артуром. О, этот крестный путь к нему, когда – глаза в глаза и неодолимое притяжение, ставшее привычным, и сдерживание, чтобы не броситься навстречу друг другу. А еще трепет тела и очередное удивление: как он красив и насколько создан для нее.
Дженни подошла и уткнулась лбом в его грудь. Эдвин обнял ее тихонько, бережно. Они стояли молча, и Дженни думала, как узнать: прощается он с ней таким образом или закрепляет права своего сердца на ее чувства? Но Эдвин молчал, он не мог ей советовать или приказывать в этой ситуации.
Что будет завтра, когда она окажется между ними двумя? Что ей подскажет сердце? Осталось так мало времени. Всего лишь ночь - и нужно будет делать выбор. Завтра…