Глава из повести "ДОМ НА БЕРЕГУ".
... - История, которую я хочу рассказать, - начал Шарманщик, - произошла в одном кукольном театре... Я специально не буду называть имен и названий, потому что это мог быть любой кукольный театр...
Кукольный Театр.
(история, рассказанная Шарманщиком)
Когда до начала остается не больше минуты, я позволяю себе приоткрыть занавес и заглянуть в зрительный зал. Я не люблю признаваться себе в том, что думаю об этом серьезно...
Они могут не прийти.
Глупости, конечно. Они здесь и их не меньше, чем обычно... Они сидят с довольными лицами, уверенные, что сделали мне одолжение. Они болтают друг с другом, жуют и ковыряют в носу... Это не важно. Главное - они здесь.
Меньше чем через пять минут эти самодовольные, нелепые гримасы покинут их лица. Мое искусство нарисует на них новые, одухотворенные выражения, как я рисую их на куклах... На каких-нибудь полчаса они станут разумнее, отзывчивее и сознательнее, чем там, снаружи, в своей жизни... И даже не скажут мне спасибо, но это не важно. Мне довольно их медяков.
Медяки превращаются в серебро, серебро - в золото... Золото дает силу. Но даже зная об этом, они пришли отдать мою силу мне, в обмен на мое искусство...
Значит, мое искусство сильнее золота?
Тем более, что взамен я не дам им почти ничего. Немного зла и жестокости, которых здесь можно не бояться - а они всегда мечтали не бояться, я знаю... Немного добра и благородства, к которому они почувствуют себя причастными... Всего за несколько медяков... Разве это не самая легкая победа над злом? И не самая дешевая? Я ведь беру недорого...
Пора открывать занавес. Я придирчиво оглядываю кукол - они лежат в строгом порядке, каждая окажется под рукой в нужный момент.
Пора. Я раздвигаю занавес, а другой рукой берусь за вагу, и кукла послушно следует за моей рукой...
...послушно следую за ЕГО рукой туда, на сцену, где занавес уже открыт и зрители жадным взглядом сверлят тебя...
Признаюсь, когда я первый раз выходил на сцену, это потрясло меня... Их взгляды.
Они созданы свободными, в отличие от нас. Их никто не дергает за нитки, как нас, не заставляет делать то, чего делать не хочется.
Это мы никогда не сойдем со сцены. Никому из нас не дано - засмеяться, запеть, побежать по траве...
Разве что ЕМУ придет в голову, что мы должны это сделать, но это маловероятно - я знаю ЕГО не первый год...
Они могут все, о чем мы можем только мечтать. Они могут выйти из театра и делать то, что мы на сцене можем лишь изобразить...
Они могут все, но ничего не делают.
Они сидят и смотрят на нас.
Никогда мне их не понять...
...Голос Его Величества Фарамонда, короля Транкилота, Ламарка и Бастании, а так же присоединенных областей, мощной волной ворвался в парадный зал, поколыхав занавески на окнах и спугнув с гардины трудолюбивого паучка. Следом за голосом в зале появился и его обладатель.
- Гримоальд! - кричал он, - Поди сюда, Гримоальд!.. Да где же он запропастился, чертов болван!
- Да, Ваше Величество, - кротко ответил Гримоальд, появляясь в противоположных дверях. - Чего изволите?
- Я изволю гневаться! - сердито отвечал король, - Где ты опять пропадаешь, когда ты мне нужен? Вот возьму и велю тебя казнить, чтоб впредь неповадно было.
--- Как Вам будет угодно, Ваше Величество, - терпеливо выслушивал его Гримоальд. Этот придворный отличался поистине ангельским терпением - как, впрочем, и всякий, кто провел хоть сколько-нибудь времени при дворе короля Фарамонда. Единственным из обитателей дворца, кто таковым терпением не отличался (не считая короля, разумеется), был Дик - заплечных дел мастер. Про него никак нельзя было сказать, что он умеет держать язык за зубами, поскольку языка у него не было вообще. Но зато он очень любил свою работу, и вкладывал в нее всего себя, без остатка.
- Как Вам будет угодно, - еще раз повторил Гримоальд. - А пока не изволите ли посмотреть свежую почту?
- Возможно, - пожал плечами король, - А что там пишут? Только не говори мне, что йомены опять восстали, я не желаю этого слышать. Если ты сообщишь мне такие ужасные новости, придется тебя казнить.
- Нет, Ваше Величество, йомены не восстали, - немедленно ответил Гримоальд.
- Точно не восстали? - подозрительно переспросил король - Имей в виду, если ты пытаешься меня обмануть - поплатишься головой!
- Вы очень добры, Ваше Величество, - поклонился Гримоальд.
- Да, я знаю, - сказал король, - Я даже не представлял себе, насколько я добр, мудр и справедлив... Пока мессир Бернард не написал свою замечательную балладу... Бедняга Бернард, как мне его не хватает!.. Так что там с почтой?
- Пришла срочная депеша из города... - Гримоальд повертел документ перед носом, стараясь прочесть написанное, - Из города Мухоморска, что в Замшелом уезде...
- Как-как? - переспросил король, - Кто только придумывает такие идиотские названия для городов? Определенно надо бы казнить придворного картографа.
- Осмелюсь доложить, это название придумал предшественник нынешнего придворного картографа, еще в царствование вашего добрейшего батюшки. Согласно его королевскому указу, город был переименован в связи...
- Переименован? - спросил король. - А как он назывался прежде?
- Простите мою старость, Ваше Величество, я запамятовал... Помню только, что как раз за день до того Ваш августейший батюшка издали указ, под страхом смертной казни запрещающий выражаться во дворце нецензурной бранью... А на следующий день в аккурат приехала депутация из этого Мухо... Мухоморска, и когда они сказали королю, откуда приехали, их всех пришлось казнить. Король, Ваш батюшка, очень сожалел об этом, но сказал, что королю не подобает отменять свои решения. Но поскольку он был очень добрый человек, то велел переименовать этот город, чтобы впредь такого не случалось... А указ о переименовании как раз доставили вместе с приказом о назначении денежного пособия вдовам и сиротам, так что заодно и на гонце сэкономили... Ваш батюшка был не только добрым, но и бережливым человеком.
- Замечательно, - перебил его король, - А уезд мой батюшка тоже переименовал?
- Нет, Ваше Величество, - ответил Гримоальд. - Уезд переименовали еще раньше, во время тех событий, которые позже переименовали в Присоединение Территорий.
- Вот и славно, - отозвался король. – Так чего же они хотят, эти мухоморцы? Надеюсь, они не желают возвратить своему городу его историческое наименование? Тот указ еще никто не отменял.
- Нет, Ваше Величество, - сказал Гримоальд. - Они жалуются на урон, произошедший в результате постигшего их город несчастья...
- А, понимаю, - перебил его король. - Назначение субсидий, снижение ставки налогообложения, денежные пособия... Они что там думают - я печатаю деньги? Они думают, что мы построили город на золотых рудниках? Безобразие! И зачем только мой батюшка присоединял эти территории, от них теперь одни проблемы! Кстати, а что за несчастье на них свалилось?
- Если я правильно понял то, что тут написано, - робко произнес Гримоальд, - то город как бы некоторым образом был разорен... драконом.
- Что?! - воскликнул король, брызгая слюной на ни в чем не повинного придворного. - Отродясь не слыхивал такую чушь! Всякому известно, что никаких драконов не существует, их придумывают рыцари, что бы оправдывать свое безделье... А даже если бы и существовали! Что, спрашивается, забыл дракон в каком-то Мухо... Мухо... Черт его дери!
- Разрушения казенного оборудования департамента городской обороны, - читал с бумажки Гримоальд. - В скобках дописано: городской стены. Восстановлению не подлежит. Уничтожено городского имущества государственной формы собственности, в скобках - жилых домов, пожаром уничтожено до 75% городского жилого фонда. Потери личного состава гарнизона - сорок человек, в скобках - съедено... Потери среди гражданского населения учету не поддаются... Если они и забыли что-нибудь, Ваше величество, то разве что самую малость.
- Какое безобразие! - король извлек из кармана клетчатый носовой платок с гербом и вытер им вспотевшие лицо и шею. - Это надо раздавить в зародыше! Ступай немедленно, позови канцлера, пусть готовит проект королевского указа о запрещении драконов в моем государстве...
- Но, Ваше Величество, - несмело начал Гримоальд, - Вы уверены, что это подействует?
Король подозрительно уставился на него и спросил:
- А почему ты думаешь, что это не подействует?
Гримоальд побелел, как мел, и несколько раз открыл и закрыл рот, собираясь что-то сказать, и не находя, что именно.
- Э-э-э... Я где-то слышал, что драконы не умеют читать, - нашелся он, наконец.
Король нахмурился и задумчиво почесал затылок.
- Да, - сказал он, - теперь я вижу, что проблема еще серьезнее, чем я думал вначале... Пожалуй, мне надо посоветоваться с моими советниками. А то, если так дальше пойдут дела, того и гляди, сорвутся торжества по случаю... Напомни-ка, как он называется, этот случай?
Гримоальд заглянул в другую бумагу:
- Торжества по случаю юбилейной даты со дня восстановления исторической справедливости путем присоединения исконно наших территорий.
- Вот-вот! - кивнул король. - Кстати, я тут подумал, может, стоит переименовать "присоединение " в "воссоединение"? Так намного красивее звучит!
Гримоальд поклонился:
- Как Вам будет угодно, Ваше величество. Вы настоящий мастер слова!
- Я знаю, - отозвался король, - Ступай, позови Звездочета.
... К этому моменту зрители обычно уже разогреты, они еле сидят на своих креслах и ржут после каждой реплики, даже если она совсем не смешная. Наверняка они очень довольны собой и тем, что попали на такое смешное представление. И, конечно, они думают, что и дальше будет смешно...
И напрасно.
То, что они купили билеты на мой спектакль, не значит, что они купили и сам спектакль. Я не собираюсь показывать им то, что они хотят видеть. Пока еще я развлекаю их, но скоро это изменится.
Смейтесь, господа. Смейтесь, пока можно.
А пока комедия продолжается. Я увожу дворецкого со сцены. Пора ему возвращаться в ящик...
... Старик возвращается в ящик под наши приветственные крики. Паж демонстративно рукоплещет ему.
- Я был в ударе, - сообщает он нам, - Да что там, я был просто бесподобен! На самом деле именно я - звезда сцены! Я, а не король.
Он всегда так говорит, когда король его не слышит.
Мы зовем его стариком по привычке - это была его первая роль, с успехом исполняемая им во многих спектаклях - уж и не помню, сколько их было... Потом уже его переделали и поручили ему роль Дворецкого.
- Когда-нибудь я и короля сыграю! - гордо говорит он.
По этому поводу Звездочет обычно говорит, что на самом деле мы свободны, и нам только кажется, будто ОН управляет нами. Мы играем то, что хотим, и каждый из нас может сыграть короля - точнее, мог бы, если бы захотел.
- А Рыцаря я тоже могу сыграть? - спрашивает в таких случаях Старик.
- Запросто, - отвечает Звездочет, - Нацепить на тебя доспехи не так уж и трудно, и ты будешь вылитый рыцарь, убеленный сединами великих битв и бессчетных дорог... Но ты ведь не хочешь этого, правда?
Старик смущенно качает головой. Он знает, что роль Рыцаря трудна и ответственна. Особенно в этом спектакле.
- Пожелайте мне удачи, - говорит Звездочет, видя, как натягиваются его нити...
... Бородатый Звездочет в шелковой мантии, расшитой гротескными звездами, входит в парадный зал.
- Я весь к Вашим услугам, Ваше Величество!
- Вот и замечательно, - отвечает король, - сейчас мне понадобятся твои услуги. Очень даже понадобятся. По некоторым дошедшим до меня сведениям, в моем государстве появился дракон. Что ты на это скажешь?
- Ваше Величество! - восклицает Звездочет, - это очень хороший признак! С древнейших времен появление дракона считалось чрезвычайно благоприятным предзнаменованием для государей, в чье правление они были замечены, а так же добрым знаком для государства и важнейших государственных дел, о чем свидетельствовал еще достопочтенный Евразий Мандейский, видный авторитет в области синкретической и макрокосмической астрологии, в своем достопамятном сочинении "О благостной мудрости звезд"...
- Все это очень хорошо, - оборвал его излияния король. - но, видишь ли, в чем проблема: он не очень-то дружелюбно настроен... Точнее говоря, он разорил целый город.
- Большой город, Ваше Величество? - уточнил Звездочет.
- Не очень, - ответил король, - но меня настораживает тенденция.
- Ага... Понятно, - сказал Звездочет, - Если угодно Вашему Величеству, я могу составить гороскоп. Сегодня же ночью я поднимусь на башню и подробно зарисую положение планет, сверюсь с таблицами эфемерид, и уже завтра к вечеру мы будем знать все...
- Ты очень любезен, - вздохнул король, - но мне почему-то кажется, что завтра к вечеру мы все будем знать и без гороскопа.
- Как скажете, Ваше Величество, - поклонился Звездочет, - Может быть, мне составить Ваш гороскоп?
- А ты не мог бы составить гороскоп дракона? - спросил король, - И мы бы узнали, что у него на уме...
- Сожалею, но сие невозможно, - ответил Звездочет, - я же не знаю, когда он родился, под каким знаком Зодиака... Нет, Ваше Величество, решительно невозможно!
- Придумай что-нибудь! - рассердился король, - Ты же мой советник! Вот и посоветуй!
Звездочет сосредоточенно почесал затылок.
- Прежде всего, нам надлежит остерегаться поспешных и необдуманных решений, ибо неблагоприятный аспект Юпитера в созвездии Козерога грозит непредсказуемыми последствиями. Природа дракона, Ваше Величество, загадочна и непонятна, как отмечал в свое время виднейший специалист в области изучения драконов, достопочтенный Хламидий Филонский, заложивший фундамент современной науки о драконах своими незабвенными трудами, такими, как "Теория дракона" и "Основы драконоведения", являющимися в наше время настольными книгами для любого знатока драконов...
- И много драконов победил этот твой великий знаток? - перебил его король.
- Видите ли, Ваше Величество, - ответил Звездочет, - он был ученый, а не солдат. Он не боролся с драконами, а изучал их...
- С безопасного расстояния, в бинокль? - ехидно спросил король.
- Не только в бинокль, - обиженно ответил Звездочет. - Он собрал множество свидетельств и рассказов очевидцев.
Король тяжело вздохнул.
- Оказывается, современная наука построена на фундаменте сборника столетних слухов и россказней. Неудивительно, что она так бесполезна.
- Но, Ваше Величество! - воскликнул Звездочет, - Я обязан предостеречь вас от поспешных и опрометчивых решений, ибо неблагоприятное сочетание Марса и Юпитера в созвездии Льва...
- Нет! - гаркнул король. - Это я! Я должен тебя предостеречь! Или ты сегодня до полуночи ты дашь мне дельный совет, или завтра на рассвете в созвездии мастера Дика произойдет неблагоприятное соединение веревки с твоей шеей! Убирайся прочь, шарлатан!
Звездочет молча удалился. Почти тотчас же в дверях появился Гримоальд и почтительно спросил:
- Чего изволите, Ваше Величество? Пунша? Марципанов? Палача? Или, может быть, партию в крокет?
- Канцлера, - мрачно ответил король.
Гримоальд поклонился и исчез в дверях. Вскоре в зал вошел Канцлер.
- Я иду, Ваше Величество! Уже иду! Сейчас, еще немного... Вот! Я пришел, сейчас мы все уладим. Надеюсь, совет Звездочета помог разрешить наши проблемы?
- Только одну, - отвечал король, - Проблему простоя цеха заплечных дел. Остальные проблемы придется решать нам.
- Ничего, Ваше Величество, - бодро сказал Канцлер, - Не извольте ни о чем беспокоиться, я знаю, что надо делать.
- Ты не представляешь, как я рад это слышать! - оживился король.
Канцлер галантно поклонился и продолжил:
- В столице уже бродят слухи о том, что произошло в Мухоморске, и о том, что якобы скоро произойдет здесь. Появились паникеры и кликуши, монахи ордена Благословения опять ходят по улицам и возвещают близкий конец света. В основном горожане не доверяют им, памятуя о прошлом конце света, который так до сих пор и не произошел… но некоторые верят. В городе выросли объемы продаж вина и оружия, а также участились случаи злоупотребления ими. В сложившейся ситуации мы должны действовать решительно.
В первую очередь нам надлежит объявить в стране военное положение. Надо удвоить патрули и провести дополнительную мобилизацию. Кроме того, придется увеличить налоги, чтобы профинансировать введение в строй дополнительных частей - на случай народных волнений, связанных с увеличением налогов.
Далее, в столице следует ввести комендантский час, запретить собрания горожан в количестве более трех человек, реквизировать все средства передвижения, чтобы предотвратить появление на дорогах беженцев, а всех бездомных и неимущих направить на принудительные работы по укреплению обороноспособности города.
И, наконец, последнее: во внешней политике для нас наступает более чем благоприятный период. Мы можем теперь вести себя смело, как никогда. Мы можем отказаться от наших обязательств, сославшись на чрезвычайные внутренние обстоятельства, денонсировать наши договоры и перестать выплачивать внешний долг. Мы можем делать все, что захотим, и никто не посмеет нас упрекнуть. Соседи ничего не смогут с нами сделать: пока по нашей земле ходит дракон, никакие неприятельские войска сюда и близко не сунуться!
- Ты все очень хорошо придумал, - сказал король, - только самого главного не сказал. Что нам делать с драконом?
- С драконом? - переспросил Канцлер, - А зачем с ним что-то делать?
- Он разоряет города, - напомнил король.
- Один небольшой городок, - пожал плечами Канцлер, - Не имеющий ни стратегического, ни экономического значения. В обмен на все перечисленные мною преимущества! Ваше Величество, это же просто подарок судьбы! Мы с Вами должны пылинки с него сдувать!
- Вот как? - хмуро спросил король, - А что, если в ближайшем будущем этот подарок судьбы приползет сюда и слопает нас? Такую возможность ты не рассматривал?
Канцлер призадумался.
- Да, Ваше Величество! - воскликнул он, наконец. - Вы совершенно правы! С этим надо что-то делать!.. И я знаю, что именно. Необходимо создать комиссию, которая обстоятельно изучит все материалы дела и вынесет резолюцию! Я сейчас же приступаю к организации этого предприятия, Ваше Величество! Надлежит составить списки кандидатов в члены комиссии, проект регламента, приблизительную смету... И внести поправки в бюджет. Не извольте беспокоиться, к концу недели все будет готово!
И он воодушевленно выскочил за дверь, приговаривая что-то и размахивая руками. Король проводил его задумчивым взглядом.
- Поправки в бюджет, - повторил он, - Вот оно что.
В дверях немедленно появился Гримоальд.
- Свежая почта, Ваше Величество! - сообщил он.
- Только не говори мне опять про этого дракона! - ужаснулся король.
- Не буду, Ваше Величество, - отозвался Гримоальд, - Прочтите сами. Это срочная депеша из города Задрыпина, что в Захудалом уезде.
- Задрыпин?.. - переспросил король, - Дай-ка мне карту!
Конечно, карта была ему немедленно предоставлена, и он тут же уткнулся в нее, водя пальцем по бумаге.
- Та-ак... Где же этот Задрыпин? Ага, вот он. Как, интересно, они могут жить в такой глуши?.. А где Мухоморск? Наверное, тут, где замазано? А поновее карты у нас нет?
- Придворный картограф работает над новой картой, - почтительно сообщил Гримоальд - Она будет готова в ближайшее время. Осталось только нанести на нее изменения, которые Вы изволили сделать на прошлой неделе.
- Если он будет работать с такой же скоростью, его работа может вообще не пригодиться! - возмутился король, - Может, все-таки казнить его, пока есть время? Дай-ка мне линейку!
Линейка была вручена ему незамедлительно, и он снова с головой ушел в работу.
- Так, соединяем эти два города прямой линией... А теперь продолжим ее дальше... Так, если он не свернет с пути, что, насколько мне известно, с драконами случается редко, то следующим пострадает город Старохалупино... А потом уже придет очередь нашей несчастной столицы. Ты не боишься, Гримоальд?
- Не боюсь, Ваше Величество. Я старый, жилистый и тощий. На меня он не польстится.
- Какой ты, оказывается, эгоист! - недовольно заметил король. - Ступай-ка, позови сюда королевского изобретателя. Может, он что-нибудь изобретет?
Гримоальд поклонился и исчез в дверях. Вскоре вместо него появился придворный изобретатель.
- А, мастер Гилберт! - оживился король, - вовремя ты пришел! Тут у меня возникла такая проблема...
- Ни слова больше, Ваше Величество! - воскликнул Гилберт, - Я полагаю, речь идет о якобы появившемся в Вашем государстве так называемом драконе?
- Почему это "якобы появившемся"? - удивляется король, - Он на самом деле появился!
- О, Ваше Величество! - снова воскликнул Гилберт. - Я бесконечно уважаю и почитаю Вас как великого короля, мудрого правителя, опередившего свое время... Но Вам должно быть известно, что я принадлежу к числу последователей учения о корпускулярной природе мироздания. автором которой является величайший ученый нашего времени, многомудрый Ипохондрий Кирейский, достойнейший последователь видного просветителя и естествоиспытателя древности, первым выразившего гипотезу о корпускулах - премудрого Мнемофила Ахинейского, принадлежащего к прославленной Логорейской школе. Так вот, учение о корпускулярной природе мироздания определенно отрицает возможность существования каких-либо драконов!
- Как интересно, - заметил король, - А кто же тогда, по-твоему, разрушил два моих города?
- Я предполагаю, Ваше Величество, что это могли сделать сами горожане, например, одержимые массовым помрачением рассудка... Современная наука знает немало таких случаев...
- Значит, горожане все поголовно сошли с ума, подожгли город, разрушили городскую стену, а потом перебили друг друга? Правильно я понял?
- Совершенно верно, Ваше Величество, - подтвердил Гилберт, - Видите, всегда можно найти правдоподобное объяснение происходящему, не прибегая ни к какой мистике.
Король задумчиво почесал затылок.
- Ты начинаешь напоминать мне моего придворного Звездочета, - признался он.
- Как Вы можете, Ваше Величество?! - возмутился Гилберт, - Как Вы можете сравнивать меня, приобщенного к последним достижениям современной науки - с этим беспардонным шарлатаном? С этим бессовестным распространителем антинаучных бредней, которые может принимать всерьез только какой-нибудь троглодит! Подумать только, он до сих пор без малейшей тени юмора заявляет о своей причастности к так называемым сверхъестественным силам, в то время, как прогрессивная часть человечества, вооруженная передовыми достижениями естествознания, давно уже знает, что никаких сверхъестественных сил не существует в природе! И тем более смехотворны его заявления о якобы существующей связи этих воображаемых сверхъестественных сил с якобы существующими воображаемыми звездами - несмотря на то, что еще Мнемофил в свое время доказал, что звезды не могут происходить естественным образом от известных нам веществ мироздания, и следовательно, никаких звезд на самом деле нет, а есть только оптический обман зрения, наподобие того, как в кромешной темноте человеку мерещатся какие-то светящиеся точки и линии, поскольку его сознание не любит черноты, и старается заполнить ее даже вопреки показаниям органам чувств...
- Складно рассказываешь, - заметил король. - Может, мне стоит запретить астрологию и объявить государственной религией твое корпускулярное учение? Это, конечно, если оно докажет свою жизнеспособность.
- О, Ваше Величество! - оживился Гилберт, - Это был бы величайший вклад в современную науку!.. Конечно, я не могу согласиться с заблуждением о якобы существующих драконах... но допустим на минуту, что на Ваши города действительно напал какой-то неприятель. В этом случае я определенно могу кое-чем помочь. У меня есть пушка, Ваше Величество! Чудесная пушка, стреляющая пудовыми ядрами! А если зарядить ее картечью, то она способна произвести чудовищный урон в рядах неприятеля! Это то, что Вам нужно, Ваше Величество!
Король просиял.
- Да, - сказал он, - теперь я вижу, что твое корпускулярное учение может быть очень полезно для государства. Что ж, вот тебе мое королевское повеление: возьми мою королевскую армию во главе с воеводой, свою чудо-пушку, и отправляйся прямиком к городу Старохалупино. Моя королевская мудрость подсказала мне, что следующего нападение нужно ожидать там... А когда вернешься, мы продолжим разговор о твоем корпускулярном учении.
Едва только за Гилбертом захлопнулась дверь, как тут же в зал заглянул Гримоальд.
- Что угодно великому королю? - спросил он почтительно.
- Я уладил все свои дела! - радостно объявил король, - Теперь можно и в крокет сыграть!
- Как прикажете, Ваше Величество, - отозвался Гримоальд.
- Только ты не должен мне поддаваться! - король погрозил ему пальцем, - Что за интерес играть, когда ты все время поддаешься? Ты должен играть в полную силу! Хотя бы время от времени.
- Как Вам будет угодно, - поклонился Гримоальд.
... А зрители увлеклись... Смотрят широко раскрытыми глазами. Некоторые даже перестали жевать. Воистину, велика сила искусства!
Воистину, оно способно облагородить человека... Правда, не навсегда, всего лишь на время. Но это и к лучшему. Это даже хорошо, что они ничему не учатся и ничего не запоминают. Если будет иначе, если они начнут не только смотреть, но и думать - когда-нибудь они поймут, что обладают тем, чего нет у моих кукол - у них есть свободная воля и самостоятельное бытие. Они поймут, что каждый из них может сыграть свою роль вместо того, что бы глазеть на чужую игру. И тогда они больше не придут. И мне придется бросить своих кукол и пойти побираться... Впрочем, до этого еще далеко.
Когда-то, помню, я жалел, что не могу оживить своих кукол, дать им собственную жизнь. Эта мечта умерла. Теперь я даже рад тому, что не могу этого сделать. Кто знает, если бы я мог дать им этот бесценный дар, смогли бы они принять его? Или пренебрегали бы им, отказались, в обмен на уютные места в зрительном зале, как это сделали те, кого я вижу там каждый день и вижу сейчас... Я бы не смог этого простить, никогда, я бы возненавидел и проклял их, и только злорадно ухмылялся бы каждый раз, когда слышал бы их вопли о том, что им в зрительном зале как раз недостает чего-то для полного удобства, и хорошо бы, чтобы я им это дал...
Вот так я считаю. И еще я подозреваю, что того же мнения придерживается и их создатель.
...Жаль, роль у меня маловата, - говорит Изобретатель, возвращаясь со сцены.
- Ерунда! - отвечает ему Паж, - Зато ты был неподражаем.
Дракон в своем углу демонстративно фыркает. У него завидная способность выражать свои мысли, не сказав ни одного слова.
- И не совестно тебе короля дурачить? - спрашивает Канцлер.
Это его любимый вопрос. Он просто обожает задавать его каждый раз, когда Изобретатель возвращается со сцены.
- Ничуть не совестно, - отвечает Изобретатель. - Это же в сценарии написано, что я должен его дурачить, какой с меня спрос?
Мы часто спорим о том, несет ли каждый из нас какую-то ответственность за то, что делает на сцене? По этому вопросу наши мнения разделились на две почти одинаковые половины. Половина из нас, в том числе Изобретатель, Король и Старый Солдат, является приверженцами так называемого фатализма или сценаризма. Суть его в том, что где-то существует сценарий, в котором записано все, что ты когда-нибудь сделаешь. И даже, если ты будешь стараться отступить от сценария, то только потому, что в сценарии написано, что ты будешь стараться от него отступить. А ОН на самом деле всего лишь направляет нас так, как велит сценарий.
Паж однажды спросил Изобретателя, существует ли сценарий, в котором записаны ЕГО действия. Изобретатель тогда очень рассердился и сказал. что с таким же успехом можно было спросить, существует ли сценарий, в котором записаны действия того, кто пишет сценарий.
Пажу этот вопрос тоже понравился.
Вторая половина стоит на фундаменте абсолютно противоположных убеждений. Звездочет, их предводитель, говорит, что на самом деле ОН ни к чему не принуждает нас, а наоборот, направляет нас, угадывая наши скрытые стремления. А сценарий может и существует, но преувеличивать его значение не стоит. Каждый из нас делает, что хочет, даже если верит, что исполняет сценарий. И все, что происходит, является прямым результатом того, что он хотел сделать.
Мне трудно поверить и тем, и другим. Первым - потому, что получается, мы совершенно не отвечаем за то, что делаем. Было бы неприятно думать так, особенно о себе... Вторым - потому, что выходит, что неприятности с тобой происходят оттого, что ты их хотел, поражения ты терпишь тоже по собственному желанию, и вдобавок, предают тебя и казнят опять-таки не иначе, как исполняя твои заветные желания? Это немыслимо!
Возможно, истина лежит где-то между этими точками зрения... А еще может быть, что она расположена где-то побоку, и нисколько не касается того, что о ней думаем мы...
... Воевода просит аудиенции, Ваше Величество, - сообщил Гримоальд.
Голос старика Гримоальда не прозвучал победной трубой в стенах парадного зала, не всколыхнул занавесок на окнах, не спугнул с гардины пару трудолюбивых паучков (чье поголовье во дворце росло с потрясающей скоростью). Тем не менее, государь Фарамонд вскочил с дивана, уронив на пол диванную подушку, как будто услыхал целый полк трубачей.
- Они вернулись?.. Уже? - выпалил он, торопливо и безуспешно попадая рукой в рукав парадного королевского мундира.
- Так точно, - подтвердил Гримоальд. принимая активное участие в водворении монаршей десницы на подобающее ей место.
- Зови! - рявкнул король, застегивая через одну пуговицы мундира.
Гримоальд поклонился и заспешил к двери. Вскоре в парадный зал ввалился воевода. Выглядел он, мягко выражаясь, плачевно: его мундир был разорван, заляпан грязью и недосчитывался многих пуговиц.
Он вошел и остановился, переводя дух, не в силах сказать ни слова.
Король неодобрительно разглядывал вошедшего, потом спросил:
- Не кажется ли тебе, что ты одет не по уставу?
Воевода еще разок глотнул воздуха и выдавил из себя:
- Мы разбиты, Ваше Величество!
- Как? - вскричал король, - Что? Неужели дракон?..
Воевода помотал головой и выдохнул:
- Пушка, Ваше Величество!
- Ничего не понимаю, - недовольно сказал король.
Воевода, наконец, отдышался и объяснил:
- Это все пушка, Ваше Величество! Это треклятое орудие! Как мы тащили его по ухабам, как тащили - себе на голову!.. Сначала мы никак не могли прицелиться, потому что растреклятая тварь не желала ни секунды посидеть на месте... А потом! Потом мы прицелились и подожгли фитиль, и тогда!.. Эта адская штуковина!..
- Она не выстрелила? - спокойно спросил король.
- Еще как выстрелила! - воскликнул воевода, - Бабах! Трах-тарарах! В клочья! В пыль! И треклятое орудие, и половина моей армии! А цель осталась целехонька!
Король остолбенел. Так и застыл с открытым ртом.
- Потом неприятель перешел в наступление, - уже спокойнее продолжал воевода, - поедая тех, кого не убило при взрыве. Уцелевшие части отступили, сохраняя боевое построение...
- В общем, все разбежались, - подвел итог король.
Воевода ничего не сказал, только кивнул.
- По-моему, это похоже на катастрофу, - произнес король.
Воевода опустил глаза.
- А где этот хренов... изобретатель? - гневно вопросил король.
- Надеюсь, в аду! - ответил воевода. - Каким-то чудом он уцелел при взрыве, видно, подозревал и держался подальше... но от дракона он не уберегся. Причем он даже старался убедить дракона, что его не существует... Согласно книжкам каких-то там мудрецов. Тот так удивился, что даже дослушал его до конца, прежде чем съесть. Только благодаря этому удалось убежать некоторым солдатам... Да и мне тоже.
- Прискорбно, - заметил король, - Надо будет присвоить ему посмертно рыцарское звание... хотя нет, не стоит. Откуда мы знаем, а вдруг корпускулярное учение отрицает и существование рыцарей?
Он вздохнул и спросил:
- Какие будут предложения по организации обороны столицы?
- Баррикады, - ответил воевода, - И народное ополчение... Это даст нам время упаковать чемоданы.
Король тихо опустился на диван. Глаза его глядели в никуда. Он снял с себя корону и уронил ее на пол.
Не дождавшись ответа, воевода вышел.
В дверях показалась физиономия Канцлера.
- Ваше Величество! - позвал он.
Король не отозвался.
- Ваше Величество! - повторил Канцлер, - я знаю, что надо делать!
- Конечно, - тусклым голосом ответил король, - Организовать конференцию, изучить ситуацию и объявить капитуляцию...
Канцлер покинул створки дверей и приблизился к королю.
- Вовсе нет, Ваше Величество, - сказал он, - Есть другой способ, послушайте! Сегодня вечером в столице начнутся торжества по случаю юбилея наших территориальных приобретений. На торжества съехалось множество приглашенных гостей, в том числе и рыцарей из окрестных королевств...
- Что ты говоришь, какие торжества? - махнул ругой король, - Ты же видишь, что все пропало!
- Может, и нет, - возразил Канцлер, - Дослушайте, что я скажу! Рыцари - это профессиональные воины, даже самые незнатные из них имеют на счету по пять-десять драконов, а чемпион прошлого турнира, сэр Дюрандаль Блистательный, собственноручно умертвил около сотни этих тварей... Вот к кому надо обратиться за помощью!
- Верно говоришь! - оживился король, поднимая с полу свой головной убор, и стряхивая с него вчерашнюю пыль (некоторые из слуг уже успели дезертировать - особенно те, кто обладал наиболее острым слухом). - Позови-ка сюда этого чемпиона!
Канцлер вышел, а король, приведя корону в божеский вид, водрузил ее себе на голову и уселся в величественной позе, подобающей правящему монарху.
Вскоре в зал вошел рыцарь.
- Вы хотели меня видеть, - произнес он, отвешивая королю поклон, не настолько низкий, как это делали королевские придворные, - Вероятно, это касается грядущего турнира?
- Не совсем, - прокашлялся король, - Скорее всего это касается меня и моего королевства...
Рыцарь кивнул.
- Дракон.
Король вздрогнул, как будто увидел его воочию.
- Откуда ты знаешь?
- Беженцы на улицах, - бросил рыцарь. - Кстати, сюда они собираются напрасно, если верны мои расчеты... А Вы не пытались предугадать его следующую цель?
Король поежился. Теперь его царственный облик уже не производил такого впечатления.
- Похоже, мы всерьез нуждаемся в твоей помощи, - признался он.
- Я тоже так считаю, - отозвался рыцарь. - Что ж, если Вы не в состоянии решить эту проблему сами, а, насколько мне известно, Ваши возможности повлиять на эту ситуацию уже исчерпаны, то, так и быть, я согласен помочь. Двадцать тысяч.
- Двадцать тысяч чего? - опешил король.
- Золотых дукатов, разумеется, - пояснил рыцарь, - Серебром я не возьму, оно слишком громоздкое... Или вы думали, что я возьмусь за эту работу бесплатно?
Король совершенно потерял дар речи.
- И напрасно, - заметил рыцарь, - Я же не ради удовольствия сражаюсь с драконами! Я рискую, понимаете Вы или нет? Меня могут убить! Так что справедливо будет, если Вы оплатите этот риск. Или Вы так не думаете?
- Двадцать тысяч... - повторил король. - Мне столько не собрать.
Рыцарь пожал плечами.
- Я не навязываю Вам своих услуг.
- Вот как? - покачал головой король, - Похоже, слухи о твоем благородстве были сильно преувеличены...
- Попрошу без оскорблений, - заявил рыцарь, - не путайте благородство с благотворительностью, это не одно и то же. Всякий труд должен быть вознагражден, и благородство тут не при чем. Я ведь, к Вашему сведению, рискую жизнью... помимо того, что рискую своим оружием и снаряжением. На что же я должен жить? Хорошее оружие стоит денег, хороший конь...
- И хорошая пирушка в кабаке, - хмуро добавил король.
- Не спорю. Место первого рыцаря дорого стоит. Чем выше поднимаешься, тем больше платишь за то, чтобы не упасть. Вам ли этого не знать, Ваше Величество?
- А как же люди? - спросил король, - люди, которые живут в городе?
- Пусть собирают пожитки и уходят, - невозмутимо ответил рыцарь, - Дракон только один, всех не переловит.
- И тебе не жалко их?
- Отчего же, пожалеть я могу и бесплатно. Но моя помощь все равно стоит денег.
- Вот как, - покачал головой король, - пожалуй, мы предложим эту работу какому-нибудь другому рыцарю.
Рыцарь рассмеялся.
- Я бы не очень на это рассчитывал, Ваше Величество. Моя доблесть и отвага известны всем рыцарям королевства, и если они узнают, что я отказался, то решат, что задача невыполнима.
- А если они узнают, почему ты отказался?
- Они не поверят. Они верят мне, как родному брату. Если ты попытаешься опорочить мое имя, они разнесут твой замок по камешку, и не понадобиться никакого дракона. Собирай деньги, король. Лучше быть бедным королем, чем богатым драконьим обедом.
...Зрители забеспокоились. Они пропустили момент, когда комедия начала превращаться в драму, и теперь чувствуют себя не в своей тарелке. Как же, только что им было так смешно, и вдруг все изменилось?
Какие они смешные, со своими вытянувшимися от недоумения лицами...
То ли еще будет, господа.
... - Ты сегодня был в ударе, - говорит Звездочет, когда Рыцарь возвращается со сцены.
- Помолчи, - горестно отвечает Рыцарь. Облик его отмечен печатью мировой скорби.
- Чем ты недоволен? - интересуется Звездочет, - Это же твои мысли, твои поступки... Тебе не должно быть за них стыдно.
- Это вначале были мои мысли, - отзывается Рыцарь, - Я не думал... Не хотел, что бы дошло до такого.
- Зато у тебя такая большая роль... - замечает Принцесса.
В прошлом спектакле у принцессы была большая роль: сначала Дракон похищал ее, а потом Рыцарю приходилось ее освобождать. Спектакль вышел не ахти какой, и не в последнюю очередь по ее вине: она так и не сумела показать ничего, за что ее стоило бы похищать или, напротив, освобождать.
- Это не моя роль, - угрюмо отвечает Рыцарь.
Тогда он сказал, что освобождать ее можно только за большие деньги. С этого все и началось. А в этом спектакле роли для нее не нашлось. Что только к лучшему, пожалуй. Недаром ее сделали из подгнившего полена. Конечно, зрители ничего не замечают за ее кружевами и блестками, но мы-то знаем, что к чему.
- Не хочешь ли ты сказать, что ОН навязывает тебе чужую роль? - подает голос Дракон из своего угла.
- Почему бы и нет?
Дракон пристально смотрит на Рыцаря своими глубокими темными глазами. Он редко снисходит до беседы с кем-нибудь из нас, ибо неимоверно горд и высокомерен, но для Рыцаря обычно делает исключение. Между ними существуют особенные отношения. Они не просто играют в одном спектакле, их связывает нечто большее. Надеюсь, вы понимаете, о чем идет речь, потому что зрителям этого нипочем не понять.
Еще иногда он так же заговаривает с Пажом, но Паж не отвечает ему. То ли он злится, то ли боится, то ли не может простить - кто их разберет? Здесь они это никогда не обсуждали, а на сцене им не до того.
- Посмотри на меня, - говорит Дракон, - Я сделан таким, каким должен быть. Я делаю то, для чего создан. Мне не приходиться играть чужие роли, совмещать драконью душу с внешностью какого-нибудь принца или королевского министра... Посмотри так же и на других. Роли распределены без ошибок, прохиндей Звездочет стал Звездочетом, Принцесса - Принцессой, шалопай Паж - не кем-нибудь, а именно Пажом... Одному тебе навязывают чужую роль. Как ты это объяснишь?
Рыцарь пожимает плечами.
- Почем я знаю? Должно быть, ОН недолюбливает рыцарей, и потому старается очернить и опозорить их в моем лице...
- Так всем и говори, - советует Дракон, - А сам продолжай в том же духе: делай, что хочешь, а всю вину сваливай на НЕГО.
Рыцарь уныло посылает его, и они умолкают.
- Будет вам, - говорит Паж, - Ваш выход, Ваше Величество...
- Неужели ничего нельзя сделать?
Королева смотрела на мужа большими круглыми глазами.
Королю было не по себе. Не так-то просто признаваться, что ты не способен защитить свою страну.
- Что я могу сделать? - переспросил он, - У меня больше нет армии, а народное ополчение... Те три города оно не спасло, не спасет и нас... Разве что даст немного времени - собрать вещи. Впору мне самому браться за меч и идти сражаться с драконом. Правда, это будет верная смерть... и даже не геройская, а так...
- Куда же нам идти? - спросила королева, - Это же наш город, наша земля... Город, которым владел твой отец, а до того - его отец. Прежние короли правили здесь веками, вплоть до тебя. Неужели ты бросишь все и уйдешь? Что сказал бы твой отец, если бы видел это? И что ты сам скажешь своему сыну, когда придет время?
- Замолчи, - отозвался король, - перестань, дорогая, без тебя тошно.
Он понуро проследовал к двери и, обернувшись перед дверью, сказал:
- Мы отправляемся в изгнание. Собирайся. Бери только самое необходимое.
- А свою корону ты оставишь? - спросила королева.
Король вздохнул и хлопнул дверью, ничего не сказав.
Собирать вещи не хотелось. Королева встала и подошла к окну. День был в самом разгаре, солнце нагрело черепичные крыши и позолотило шпиль городской ратуши. Город был очень красив этим солнечным днем, как будто ему ничего не угрожало. Как будто нет никаких драконов.
Королева задумалась и не заметила, как в приоткрытую дверь несмело просочился паж.
Паж был влюблен в королеву.
Впрочем, "влюблен" - это не совсем подходящее слово для того, что творилось у него в голове. Скорее это было похоже на тайный языческий культ неименуемого божества, которому нельзя поклоняться публично, а только в строжайшей тайне для всех, по возможности включая самого себя. На людях же следовало не подавать виду, не смотреть прямо, запинаться и отвечать невпопад...
И конечно, он никогда никому об этом не говорил. Во-первых, он скорее согласился бы умереть, чем бросить тень на королеву. Во-вторых, об этом и так знали все во дворце. Исключая разве что дворецкого и короля. Дворецкий был уже стар и видел еще хуже, чем слышал. А королю было недосуг: у него были государственные дела.
И даже если бы он узнал, то, конечно, не придал бы никакого значения такому сопернику, и выбросил бы его из головы через минуту после того, как велел бы отрубить ему голову.
На счастье пажа, король был по уши в государственных делах.
- А я тут мимо шел и... вот... - некстати сообщил паж.
Королева отвернулась от окна.
- Все кончено, - промолвила она, - Сегодня мы отправимся в изгнание, оставляя город дракону... Наш город... Тебе никогда не случалось напиться крепко-крепко, так, чтоб вовсе ни о чем не думать?
Паж не сразу нашелся, что ответить. Такой он ее никогда не видел.
- Неужели ничего нельзя сделать? - спросил он.
- Ничего, - ответила королева, - У нас нет больше армии, и наше чудо-оружие лопнуло, как мыльный пузырь. Дракон придет, и мы не сможем его остановить. Нужно чудо, или какой-нибудь сказочный герой, чтобы остановить его, а у нас нет чудес, и мы - всего лишь люди... Нам остается только бежать. Бежать, бросив все...
- Вы всегда говорили, - перебил ее паж, что каждый сам определяет свою судьбу... А теперь Вы позволяете определять ее этому мерзкому ящеру! Как же так?
- Не знаю, что тебе сказать, - призналась королева, - должно быть, я ошибалась. Похоже, я совсем не такая мудрая, как думала раньше.
- Мне тоже так кажется, - хмуро сказал паж, - что сейчас Вы не такая мудрая, как раньше.
- Оставь это, - ответила королева, - Что мы можем сделать? Видишь, даже рыцари отказались помочь нам.
- Зато они не отказались от вашего угощения, - заметил паж, - они как раз гуляют в банкетном зале.
Королева поджала губы.
- Надеюсь, они дождутся дракона... хотя и знаю, что не хорошо так говорить... Ты поможешь мне упаковать вещи?
- Не сейчас, - ответил паж, - У меня есть важное дело.
Он поклонился и вышел за дверь. Королева проводила его взглядом и вздохнула.
- Ты никогда не повзрослеешь.
Паж спустился по лестнице и заглянул в банкетный зал.
Рыцари пировали, возглашая здравицы друг другу и нахваливая свои неописуемые подвиги.
Он наблюдал за ними, стиснув зубы, потом закрыл двери и сказал:
- Каждый сам определяет свою судьбу.
Из банкетного зала он направился в покои для гостей, откуда унес доспехи сэра Дюрандаля, а потом - на конюшню, где отвязал его коня.
Когда он выехал из дворца, было еще далеко до заката.
Доспехи были ему безбожно велики. Он ехал по улицам, и ему казалось, что все прохожие смотрят на него, провожают его глазами и говорят друг другу:
- А доспехи-то не его! Украл!
Стражники у городских ворот, вместо того, что бы схватить вора, даже не посмотрели на него. У ворот сгрудились повозки беженцев.
Он выехал из города и пустил коня вскачь по королевскому тракту.
Солнце уже клонилось к горизонту, когда он добрался до пепелища.
Вороны раздраженно каркали, не желая отрываться от поживы. Нестерпимо воняло горелым. Поездка верхом вымотала его больше, чем он ожидал. Не хватало еще свалиться с коня в самый неподходящий момент.
Он нервно облизнул пересохшие губы и приложился к рогу. Голос рога гулко прозвучал в руинах, каркающее воинство разлетелось, испуская негодующие вопли. А потом произошло то, чего он ужасно ждал - и ужасно боялся.
Зеленая чешуйчатая волна поднялась над руинами, когти заскрипели по обгорелым камням, две черные дыры открылись и уставились на него, а из них глядело что-то чужое и страшное.
- Я очень сердит, - сказал дракон, роняя из пасти клочья дыма и огня, - официальную часть можешь опустить.
Паж покрепче сжал древко копья.
- Мое имя - сэр Дюрандаль Блистательный, - крикнул он. - Я первый рыцарь Транкилота, Ламарка и Бастании, и в окрестных королевствах не сыщется равного мне! Я лично убил в честном бою сотню драконов, пятьдесят злобных великанов и несчетное множество разбойников! Эта земля находится под моей защитой! Убирайся, если не хочешь сложить здесь голову!
Черные дыры смотрели на него, не моргая.
- Мое имя - Флезаур, - сказал, наконец, дракон, - и я не буду перечислять тебе свои титулы и деяния, ибо это долго и утомительно. Я просто убью тебя.
Паж вздохнул поглубже, стараясь справиться с настойчивым желанием бросить все и убежать.
"Значит, не вышло, - подумал он, - придется драться."
- Я даю тебе последний шанс! Поверь, мне не доставит удовольствия убить тебя!
- Я знаю, - отозвался дракон, - Это удовольствие быстро приедается. Что ж, сейчас тебе представится чудесная возможность выступить защитником этого несчастного королевства... Вызов принят, начинай!
"Вот я и влип!" - подумал паж.
Пришпорив коня, он поскакал к врагу, одновременно опуская копье в боевую позицию. Однако копье не пожелало задерживаться в боевой позиции и продолжало клониться к земле. Он напряг руку, пытаясь выровнять его, но копье сделалось тяжелым и не послушным, и наконечник его стремился к земле...
Пока не встретился с ней.
Он только успел подумать о том, что надо отпустить древко... но отпустить не успел. Мощный удар вырвал его из седла.
- Блестящее начало, - заметил дракон.
Паж пытался подняться с земли, отгоняя от себя назойливый вопрос - много ли у него осталось целых костей. Судя по ощущениям, вряд ли больше половины. Копье вышло из игры, теперь следовало достать меч. А с этим возникли проблемы: ножны были придавлены его весом, а подняться на ноги ему никак не удавалось.
Дракон пришел в движение. Зеленая чешуйчатая волна перехлестнула городскую стену (точнее, то, что от нее осталось) и теперь надвигалась на противника, как девятый вал на утлую лодочку...
Наконец ему удалось подняться, и правой рукой он схватился за рукоять меча, освобождая его из ножен...
Какой же он длиннющий!..
И тут налетел дракон, и сильным ударом сбил противника с ног. Меч отлетел куда-то в сторону, сознание померкло от боли. По лицу текла кровь. Теперь он понял, что надежды нет. Ему не было страшно. Ему было обидно.
Он открыл глаза... Меч лежал недалеко, всего в двух шагах.
Точнее, это были бы два шага для того, у кого все в порядке с ногами.
- Не представляю себе, на что ты рассчитывал, - произнес дракон, - Ты же не думал, что от одного твоего вида я испугаюсь и убегу? Или ты всерьез думал проткнуть меня этой штукой? О чем ты думал?
- Ты не поймешь...
- Пожалуй...
Он перевернул себя на живот и поискал меч глазами... Не так уж и далеко. Нечего и думать встать на ноги. Надо ползти.
- У тебя осталось немного времени. Ты это понимаешь?
- За меня отомстят...
- Кто?
- Другие рыцари...
- Это вряд ли, - покачал головой дракон, - Сегодня умрут все рыцари этого королевства... Все, сколько есть.
Он сцепил зубы и, оттолкнувшись ногой, подвинул себя вперед, по земле, скользкой от крови... Нет, еще далеко. Еще не достать.
- Упорный какой, - произнес дракон безо всякого выражения, не удивляясь и не смеясь. Просто констатируя факт.
И нанес следующий удар...
... Меня часто упрекают в том, что я чересчур реалистично показываю смерть. Как же так, говорят, ведь у вас в зале дети!
Вероятно, для такой аудитории все следовало сделать иначе? Что бы перед смертью паж произнес долгую и страстную речь о том, как благородно умирать за правое дело? Что бы феи со стрекозиными крылышками осыпали его лепестками роз, и королева плакала над ним, и светлый ангел явился к нему и забрал его на небо, где ему, конечно же, будет лучше, чем здесь?..
Глупости все это. Я, может, и не лучший человек на свете, но обманщиком никогда не был. Я показываю смерть такой, какой она есть.
Я знаю, всякие короли и герцоги были бы очень рады, если бы я стал показывать их подданным, и особенно детям, сказки о том, как радостно и приятно умереть за родину. Но я не хочу быть заготовщиком пушечного мяса. Я хочу, чтобы зрители задумались над тем, что видят... Чтобы они не были бессловесной скотиной, покорно бредущей, куда велят - на пастбище, в стойло, на бойню... Я хочу, чтобы короли, посылающие их на смерть, перестали прикрываться романтическими химерами и красивыми словами. В смерти нет ничего романтического. Человек был живым, чему-то радовался, о чем-то мечтал, а теперь он умер, и его зароют в землю, где за него примутся червяки. Если кому-нибудь видится в этом что-нибудь романтичное, то я бы посоветовал ему обратиться к доктору, и чем скорее, тем лучше.
Увы, я хочу невозможного. Но я принимаю и медяки. В сущности, их медяки - это все, что они могут дать. Грустно, но факт...
...Вернулся Паж. Прошествовал на свое место, не взглянув на Королеву. Не взглянув на меня. Когда-то давно, после премьеры, Дракон сказал ему: "ничего, привыкнешь..." Но он так и не привык.
Я не знаю, почему ОН это делает... Угадывая ли наши скрытые желания, или по своей прихоти, или следуя Сценарию... И, не зная этого, я не могу перестать упрекать ЕГО в том, что ОН несправедлив ко мне. Ведь злодеев у нас хватает, если на дне сундука поискать, такие найдутся, что наш Дракон рядом с ними - сущий ангелочек. Почему же ОН использует меня?
Почему ОН делает злодея из меня?
Я же совсем не такой!
...Несколько уцелевших горожан несмело выглядывали из-за развалин крепостной стены. они покинули свое убежище, услышав голос рога, и уже успели пережить и взлет надежды и ее угасание.
- Теперь он его съест, - сказал один из них.
Это прозвучало неожиданно громко, и дракон услышал.
- Нет, - сказал он, - Я ем только скотину.
Он обратил свой взор на погорельцев и принялся разглядывать их, как будто прикидывая что-то в уме. Наконец, один из них не выдержал:
- Но ведь мы люди! Не скотина!
- Правда? - невозмутимо спросил дракон, - А чем докажешь? На слово я не верю.
- А разве это надо доказывать? - опешил горожанин.
- Дурак, - бросил ему дракон, - Именно это и надо доказывать.
Горожане замерли в нерешительности. Под руинами стены среди пепла и щебенки валялось оружие защитников - копья, мечи...
Дракон ждал.
Горожане прятали глаза, стараясь не смотреть на него.
- То-то! - назидательно произнес дракон. И, отвернувшись от них, обронил:
- Похороните его как следует.
- Э... можно, мы отвезем его назад... в столицу? - нашелся один из погорельцев.
- Можно, - отозвался дракон. - И скажи им, пусть управятся с этим сегодня же. Я ждать не буду.
... - Мамочка, он, правда, умер?
- Что ты, детка, это же куклы. Они не умирают.
- Но ты же видела!..
- Мало ли, что я видела! Хочешь, придем сюда завтра? Увидишь, он снова будет как живой.
- Тогда зачем они нас обманывают?..
... Они миновали городские ворота и вступили на улицу, ведущую на Дворцовую площадь. Беженцы умолкали и расступались перед ними, горожане подходили ближе и смотрели на них - чумазых, ободранных, перепачканных гарью и запекшейся кровью - и на повозку, на которой лежала их страшная ноша. Кто-то пошел позади повозки, потом подошел другой, третий... Скоро за ними следовала целая процессия. А перед ними летели слухи, преодолевая улицы и кварталы со скоростью стрелы, со скоростью пожара... "Мальчишка," - говорили друг другу горожане. "Совсем ребенок! А эти побоялись..."
Когда они достигли Дворцовой площади, там уже собралось немало народу - возможно, это были все, кто не бросил в спешке все нажитое годами и не кинулся бежать - стремглав, что есть сил, куда угодно, лишь бы скорее отсюда... Это было все, что осталось от города.
И король вышел на крыльцо, и не знал, что сказать людям... А они ничего не говорили, только стояли и смотрели. И хмельные рыцари выглядывали из окон банкетного зала , и трезвели в один миг, а в следующий сожалели об этом...
И сэр Дюрандаль хотел забрать свои доспехи, но ему не отдали - королева сказала, что пажу более подобает носить их, а король велел выдать ему их стоимость наличными... Рыцарь почему-то очень рассердился, и, одолжив снаряжение у кого-то из товарищей, спешно покинул город...
... - Надо же, какую жуть показывают! Пойду вот и пожалуюсь в городской магистрат! Подумать только, люди пришли отдохнуть, расслабиться, а тут такая гадость! Не то, что в том году мы видели спектакль - про дурака, крестьянского сына, как он нашел клад и женился на царевне... Вот это было искусство, это я понимаю... А тут же сплошная чернуха! Не пойдем больше в этот театр...
- Да, дорогой.
На закате рыцарь вернулся в город... Он привез голову дракона.
То-то было радости в городе!
Король велел открыть королевские кладовые. На Дворцовую площадь стащили все столы, какие нашлись в соседних кварталах. Для этого пришлось обшарить все дома, хозяева которых успели сбежать из города (и не только для этого, добавим, хотя кому до этого было дело в такой-то суматохе?). Столы расставили просто под открытым небом, уставили всяческой снедью, и принялись пировать, как давно уже не пировали... Вино лилось рекой, хрустели корочки и трещали кости, кто-то начал играть музыку, кто-то, приняв на грудь, лез танцевать... Король на радостях раздал десяток-другой орденов тем, кто не сбежал из города, почетное право сидеть в присутствии монарха, носить головной убор и громко сморкаться было пожаловано рыцарю пожизненно и пажу - посмертно. Кроме того, город, под стенами которого произошли столь важные события, был переименован в Драконобойск и освобожден на три года от уплаты налога. Теперь его оставалось только отстроить, но этим решили заняться завтра, на свежую голову. Канцлер обещал взять дело под свой личный контроль.
А уезду было присвоено наименование Славнорыцарский.
... - Папа, я хочу стать рыцарем.
Звук затрещины.
- Не глупи, малец! Ты будешь лавочником, как твой отец, и отец твоего отца... Мы люди честные, порядочные. А эти рыцари все голодранцы.
- Папочка прав, Петер. Твои рыцари - хвастуны и бездельники, и драконов они побеждают только в сказках. В жизни все наоборот, понял? Я хочу быть драконом...
... Город праздновал и веселился всю ночь до самого утра. Было выпито и съедено неимоверное количество припасов. Под утро король объявил день победы над драконом общенародным государственным праздником, что вызвало выражение бурного одобрения у всех, кто еще был способен его выражать... Тот день горожане вспоминали еще долго.
Правда, королева почему-то не пришла на банкет. И совершенно напрасно - каждый день, что ли, бывают такие праздники?..
...Вот, пожалуй. и все. Спектакль подошел к концу. Зрители постепенно приходят в себя, переводят дух - ведь они едва не надорвались от непосильного мысленного и духовного напряжения... Но теперь-то все хорошо, не так ли? Можно расслабиться. Справедливость вроде бы восторжествовала, зло, как обычно, наказано, вплоть до полного физического уничтожения...
Добро победило, волноваться больше не о чем...
Спите, жители Багдада... Все спокойно.
Спите... Ибо я не в силах пробудить вас от вашего сна. Спите и смотрите сны о том, как вы важны и замечательны, и как существенно все, сделанное вами... Спите, а я спою вам колыбельную. Правда, она не будет приятной на слух, напротив - в ней будут стоны умирающих и крики потерявших надежду, звон железа, журчание крови и немое молчание равнодушных... Вы ужаснулись бы ей, если бы могли проснуться... но вы не проснетесь. Никогда.
Рыцарь отыграл свое. Пора ему сойти со сцены.
... Пора и мне сойти со сцены. Я чувствую, как натянулись нити, тянущие меня назад, в темноту...
Значит, все? И опять ничего не изменить? И опять я вернусь в ветхий сундук, оклеенный старинными обоями, в тот сумрачный мир, где нет ничего, кроме нас и НЕГО, и завтрашнего представления, и опять не смогу посмотреть в глаза тем, кто испытал на себе мою роль... Почему? Ведь они знают, что есть сценарий, и от него нельзя отступить... и я знаю, что они это знают. Тогда откуда это, почему это происходит со мной? Что мне сделать, чтобы это прекратилось? Может, это тоже есть в сценарии?
Может быть, ОН знает?
Впрочем, какая разница? У НЕГО тоже есть сценарий, и своя роль, и зрители... А зрители - они же как дети, только хуже... потому что дети любопытны и всегда хотят знать, почему... а эти ничего не хотят. Они просто сидят и смотрят.
Что они видят, когда смотрят на нас? Может, они видят нелепые деревянные фигурки с раскрашенными лицами, в одеждах из старых лоскутков? Может, они видят занавес, состоящий из сплошных заплат, и дощатый настил, в котором почти все доски неровные, а сверху постелено вытертое сукно? Может, они не знают, что небо над нами голубое, яркое, с белыми пушистыми облачками? А под ним - красные черепичные крыши, и золотой шпиль на крыше магистрата, и белокаменные стены дворца... Что по утрам в городе пахнет свежим хлебом?.. Что у пажа были голубые глаза?.. Что трава под ногами такая сочная, что хрустит. если на нее наступишь... А клинок у меня такой острый, что может рассечь паутинку?
И даже там, в темном и пыльном сундуке, где все это исчезнет, как исчезало уже не раз, мы будем помнить... Мы будем знать.
Только им рассказать не сможем.
Они не поймут.
Ну что ж, смотрите, господа... Сегодня будет особенное представление. Вы такого еще не видели. Обычно наши представления кончаются так, но сегодня будет иначе... Будет еще один бой.
Самый важный.
Я поднимаю голову вверх... Яркий свет слепит глаза, я ничего не вижу, но знаю точно - ОН где-то там... Повелитель слепящего света и темного занавеса... Тот, кто играет мной...
Я поднимаю руку с мечом...
Со стороны это выглядит совершенно нелепо: он застыл в какой-то неестественной позе, голова запрокинута, как будто он смотрит на меня, рука с мечом поднята над головой... Нити совсем запутались, он больше не слушается меня. Значит, нечего и думать галантно вывести его со сцены, как это было задумано и проделано уже много раз... Что же делать? Конечно, можно просто втащить его наверх... но как неэстетично это будет выглядеть из зрительного зала!
Значит, нужно закрыть занавес.
Одной рукой это очень неудобно делать. А отпустить его нельзя. Ни в коем случае нельзя показывать зрителям такую лажу...
Ничего, процесс пошел. Еще немного, и...
И тут я заметил, что одна из нитей марионетки провисла.
Так, теперь еще и это?! Настоящий провал, ничего не скажешь! Сколько раз перед началом представления я проверял и перепроверял крепления нитей, чтобы не сорвались в неподходящий момент, и вот, пожалуйста: все равно срывается, да еще и на глазах у всего зрительного зала! Проклятье! Что за неудачный день?
Ничего, спокойно! Займемся занавесом. Вовремя закрытый занавес - это гарантированное средство от любых неприятностей...
Вторая нить.
Да что же это происходит? Это уже даже на случайность не спишешь!
Не может такого быть, чтобы два раза подряд одна и та же гадость... И ведь не оторвалась от крепления, нет - она лопнула посередине! примерно на уровне... Глупости! У него же не настоящий меч! Там нет никаких острых граней! Нет ничего, обо что можно разрезать...
Третья нить.
Это какой-то бред... Не может быть, что бы он разрезал... Я же не управляю им! Не сам же он, в конце концов... Невозможно, что бы он сам...
Четвертая нить.
Да перестань же, чертов дурак!!!
Они смотрели, затаив дыхание, а перед ними на сцене кукла, изображавшая рыцаря, снова и снова размахивала над головой блестящим мечом, и лопались нити, и с каждой нитью жизнь покидала ее, и тело ее безвольно оседало на дощатый помост... никто не смел сказать ни слова, они даже перестали чавкать и шуршать пакетами - они смотрели, как завороженные... Вот уже осталась последняя нить, осталась рука с мечом, направленным куда-то вверх - это могло быть вызовом, угрозой кому-то или чему-то там, наверху, а могло уже ничего не значить... и когда они уже почти решили, что это - все, меч в руке ожил, пересекся с последней нитью, налег на нее режущей кромкой... И она лопнула.
Все исчезло. Остался грубый дощатый помост, накрытый ветхим, непонятного цвета сукном. А на нем лежала кучка палочек, обернутых лоскутками, с безмозглым выражением, застывшем на нарисованном лице - весьма неуклюже нарисованном, если на то пошло. Кто мог подумать, что еще минуту назад они готовы были поклясться, что оно живое?.. ну, почти живое?
Стало так тихо, что можно было услышать, как торопливо уходит куда-то время, не попрощавшись, как обычно, и не извинившись за то, что уносит с собой, не собираясь возвращать...
А потом они захлопали. О, как они аплодировали!
Им понравилось.
****
Шарманщик умолк, заглядевшись в разверстую пасть камина, в которой беззаботно трещали о чем-то язычки пламени.
- Это было последнее представление, - добавил он, спохватившись, - Кукольник больше не выступал. Целыми днями он сидел над своим ящиком с куклами, разговаривал с ними... Правда, я не знаю, ответили они ему что-нибудь или нет... А потом он исчез. Я слышал, что его забрали Карлики.
Горгулья понимающе кивнула, а тролль заерзал на своем стуле.
- А я слышал, что он стал шарманщиком, - сказал Охотник.
- Возможно, - отозвался Шарманщик. - Почему бы и нет? Занятие не хуже прочих.
Охотник покачал головой.
- Никчемные люди эти шарманщики. Ничего своего у них нет за душой. Одна музыка, да и та чужая.
- А вот хамить-то и не надо, - хмуро оказала Горгулья.
- Тю! Ты думаешь, он обидится? С чего бы вдруг? Ведь это же правда.
- Я тебя покусаю, - пообещала Горгулья, глядя на него исподлобья. - Это тоже правда, так что ты не обижайся.
Охотник умолк, и образовавшуюся вследствие этого тишину немедленно заполнили раскаты грома и барабанная дробь, исполняемая каплями дождя на оконном стекле.