О СЕБЕ СКАЖУ…
Лет прожитых я не стыжусь,
Хоть слишком нечем и гордиться.
Сергей Прохоров
СТРАННЫЙ РЕБЁНОК
Не так-то просто сесть за стол и взяться за перо. Хоть мысли и роятся в голове разбуженным ульем, но всё кажется, что это не ко времени, да и руки заняты чем-то другим. А мысль не остановить. Иной раз кажется, что голова совсем незащищённая, продуваемая, как худой сарай.
Люблю смотреть в небо на плывущие облака. Сравнивать эти белые комочки с какими-то предметами, с лицами людей, животных. Каждый раз мне кажется, что внутри их запрятаны мысли людские. Неизвестно как зарождаются, что служит толчком к их росту и куда уплывают. Какой цели достигают. Стремятся ли куда или может просто плывут на удачу. Да нет же. Ничего в природе не случается «просто так». Во всём заложен нам не всегда понятный смысл. Вот и тучи, как наши думы, плывут в поднебесье, чтобы там, за горизонтом соединиться в большую тучу. Почернеют. Мысли тоже, когда их много собирается в голове и не могут найти выхода, переплетаются, сталкиваются и ещё какие громы и молнии бушуют в нашем, таком непрочном хранилище, в памяти человеческой.
А что в итоге?
А, что в природе, то и в народе. Будто в переполненном кипятком котле, вода бурлит и выплёскивается через край и проливается обильным дождём. Может скупой слезой, но до того горючей, что обжигает и остаётся незаживающей раной. Вот и перепахивают нашу душу думы, окропляют слезами, скупыми и неудержимыми, весёлыми и восторженными, слезами от обид и от невозвратных потерь.
А зачем? Кому они нужны эти наши слёзы? Эти думы в бессонные ночи.
Знающие люди утверждают, что человек стареет под тяжестью тяжёлых мыслей. Может, без них было бы лучше?
Да нет же. Мы потому и люди, мыслящие существа. Голову на плечах носим, а то бы ползали, как глупые черви, не понимая: зачем родились и куда ползём. А люди? Далеко не каждый задаётся вопросом: зачем пришёл я в этот мир? Что должен сделать? Что построить? Какие звенья соединить?
Сколько себя помню, во мне сидел беспокойный червячок, прожорливый, но избирательный. Так и хотелось ему докопаться до самого сокровенного. Того, что люди прячут под маской лживого лица, в глубине глаз своих. А уж в душе… В своей бы разобраться…
Меня не особо тянуло к шумной ребячьей компании. Скука не терзала душу. Любого-каждого мне пожалеть хотелось. А хохочущих глупцов – было жаль вдвойне. Не ведая цены, прожигают время. А время, как канатная дорога, тянет и тянет вперёд. Куда? К краю. А что за краем? Да кто ж его знает…
Как сейчас помню, выпустили меня погулять ранней весной. В те трудные годы тёплой одежонки, в дошкольном возрасте вовсе не полагалось. И потом, когда старше стала, рукавички роскошью казались. После полугодового заточения, как же хотелось мне дохнуть свежего воздуха, взглянуть в огненные глаза солнышку. Игрушек не было, а если б и были – волюшка дороже.
Как тугой сноп, вывели меня на крыльцо. Тёплый мамин платок туго обтягивал шею, что и голову не повернуть. Старую мамину фуфайку подпоясывал отцовский ремень с начищенной пряжкой. Хоть и навернули онуч, ногам всё ещё просторно в кирзовых сапогах. При ходьбе носки поворачивались, куда им вздумается. Пробежаться бы хоть до ворот, да где там. Стою. Довольствуюсь малым. А, может, и нет. Тогда, я поняла, что именно покой дарит прозрение. По-простому, по-детски, не в силах объяснить словами, это пришло потом. Вся моя человеческая сущность подобралась к глазам. Взгляд впитывал, как новая губка вбирала в себя всё, что поддавалось моему пониманию.
Щурилась на солнышко, о чём-то размышляла…
Шаг за шагом дошла до безверхого хлева. Прошла вдоль стены. На углу, на пригреве, на камушке увидела красненьких жучков.
- Москалыкы!
В жизни всякое бывало, но ту весеннюю радость, может быть самую первую, запомнила. Тут, в Сибири всяких жучков много, а, вот, поди ж ты, нет москалыкив. «Экая потеря?» - хмыкнет читающий эти строки. А я отвечу: не всё деньгами ценится. Память детства – дороже самого ценного.
Не скоро я узнала, что «москалями» называли солдат московитов на моей Родине. А бабушка моя всех, кого видела в военной форме, «москалями» до конца жизни своей называла. Только те москалыкы, которые грелись на камушке, куда красивее самой красивой формы, которую только удалось людям придумать. Стояла я, такое же дитя природы, заворожено смотрела на эти живые, удлинённые, красные бусинки с шевелящимися усиками. Тихонько разговаривала с ними. Совсем не важно, что они не отвечали на мои вопросы. Я за них придумывала ответы. Моё воображение пенилось, как молоко на раскалённой плите. Это ничего, что камни, ветер, глухая крапива, зеленеющая у самого забора, безлистая липа, пузычки – всё имело уши, глаза. Просто я их ещё не успела рассмотреть.
Разве ж может быть скучно? Вокруг столько друзей. Курочка попыталась взобраться на носок моего сапога. Раздумала. Склонила голову на бок, посмотрела на меня, и, словно пень, на котором рубят дрова, обошла стороной.
До чего же всё свежо и ярко! Детская память сохранила, как подарок, маленький оазис человеческого счастья. Да, я была странным ребёнком для других. А для меня было странным, что люди не предают этому никакого значения. Как объяснить горластым Щитатюкам, что травинке больно от того, что её придавил камушек. Что кривобокое дерево может оказаться злым колдуном. Тянет руки-ветки на дорогу, чтоб схватить себе жертву… Как страшно оказаться в его объятьях… А глупые черви, вылезшие на дорогу, всего лишь малые дети и их просто надо пожалеть.
Нет, не в тот раз, а когда стала немного старше, пришла к маме и шёпотом стала объяснять:
- Люди появляются на свет потому, что старики переселяются в детей и живут себе дальше. Растения осенью не умирают, а прячутся в семенах…
Отец нахмурил брови, сказал, как отрезал:
- Полная ерунда! – и тут же забыл об этом. Мама не забыла. Каждый раз, когда мне хотелось поделиться с нею секретами, втолковывала мне, что если я и дальше буду молоть такую несусветицу, то люди посчитают меня сумасшедшей. Никто замуж не возьмёт. «Куда я тебя потом дену?»
А я до сих пор удивляюсь: как могла зародиться подобная мысль в голове ребёнка? Это сейчас обо всём говорят по телевизору и в газетах чего только не печатают. А в те далёкие времена…
Размышляя над когда-то сказанным, я прихожу к выводу: сказано же было – устами младенца глаголет истина. Только истину эту, даже напялив на нос очки, не разглядишь, пока не вызреет она в душе твоей. Вот, её-то и передавали от отца к сыну при последнем прощании. Потому завещанное, как высшее напутствие, считали долгом своим исполнить.
Как знать, будет ли кто рядом со мной при последней минуте. Сумею ли я взрастить в себе те золотые слова, которые станут поддержкой новому поколению. А может нет того цельного слова? Маковыми зёрнами они рассыпаны, рассеяны в моих сказках и рассказах. Взойдут ли в душах людских? Не окажется ли земля камнем бесплодным? Эх, кабы знать?..
20 декабря 2008 года.