-Песик, милый мой, иди ко мне, ну же!
-Ты не так говоришь, смотри как надо! – Ответила я и, наклонившись, тихо поскулила. У пса вострились уши. Я встала на четвереньки и тихо заныла, как от боли в животе. Пес вышел из своего убежища за стоявшими в ряд картинами, скорее выполз и стал лизаться. Я, разумеется, тоже. Вика смотрела на нас, широко раскрыв свои глаза с невероятно длинными ресницами, а потом подняла вопль.
-А-а-а, - визжала она как пожарная сирена. Что там на ней написано. Или это только в той игре. Я совсем запуталась, где тут реальность, а где тут ночь.
-Ты что творишь!
Я попыталась прекратить, но собаке нравилось. Она, Вика, а не её чертова псина, схватила меня за руку и потащила, прыгая по ступеням вниз. Мы, роняя по пути вазы и горшки с геранью, пробились с боем сквозь мебель, расставленную согласно вербальным глюкам Викиной матери «по всем законам природной асимметрии» на кухню. Там она вручила мне свою зубную щетку и сама лично выдавила пасту со словами МОЕЙ матери:
-Чисть! И долго!
-Потом прополощи!
Я тщательно катала во рту воду, а она стояла, скрестив руки на животе. Потом она в свою очередь долго разглядывала мой рот, язык, десны и еще что-она-там-видела, а я как дурра в её руках извивалась всем телом. Вика нюхала мой рот недоверчиво и морщилась.
-Твоя же собака, - ответила я на все это, как только вырвалась. – Ты что же, брезгуешь своим собственным псом?
-Не-ет, - сказала она, помолчав и сведя брови. – Я брезгую тобой после моего пса.
-Ничего же не было!
-Ну, еще бы что-то было!
-Он был… терпкий и шершавый. И вообще, мне с тобой не целоваться.
-И знаешь ты кто после этого?
Я подняла вверх палец и гордо заявила:
-Я друг животных!
-Ты сама – животное!
А вы любите животных?