Волки в нашем лесу

               
                Волк – хищное животное семейства  псовых.
                (Из толкового словаря русского языка)

    Середина зимы. Пасмурно. Глухозимье. Полдень, а кажется, что уже сумерки.
 Сегодня после уроков идём на лыжах. День короток, поэтому надо быстрее управиться с задачками, выполнить упражнение по русскому, убраться на дворе и…свободен, гуляй до темна.
    Выходим за околицу. Снег лежит белый и холодный. Пересекаем поле и опускаемся в долину, где под толстым покровом снега журчит ручеёк, начинающийся от недалёкого родничка. Лыжи хорошо скользят по мягкой перине морозного снега. По снежной поверхности переходим через ручей на тот берег, стараясь не намочить лыжи. Впереди начинается крутой подъём на гору, которую мы называем « Лошадиными мазарками». А вообще-то это скотомогильник, место, куда свозят для захоронения павший скот: лошадей, коров и другую сельскую живность.
    По пологому склону поднимаемся на гору, чтобы там, наверху, подойдя к крутому спуску, вихрем скатиться вниз. Я иду впереди, за мной мои друзья – Юрик и Шурка. Пошёл небольшой снежок. Вокруг тишина. Только лыжные крепления поскрипывают, да слышится посапывание потных ребят, идущих за мной лыжня в лыжню. Оторвавшись от ребят, я лихо поднялся на вершину горы. Невдалеке виднелся борок с плотно растущими молодыми соснами. И  вдруг передо мной четко обозначилась цепочка крупных звериных следов. Глазам своим не поверил! Может, думаю, пёс пробежал? Но мой Трезор остался дома, хотя он и просился с нами, да и следы намного крупнее собачьих. Следы не только крупнее, но и глубже в снегу, чем у собаки. И подушки пальцев обозначены раздельно, чётко выделены в каждом следу, а у собак они слитны.
 Решил окликнуть ребят.
- Шурка – а –а ! - негромко крикнул я.
- А – а –а ! - эхом отозвалось от опушки борка.
 После моего голоса что-то зашевелилось впереди, в кустах. Между веток блеснули зелёно-светлые огоньки. Они беспокойно подрагивали, перемещаясь с места на место. Сомнений у меня больше не было – за кустом стоял волк. Это сверкали волчьи глаза.
   Несколько дней назад с фермы привезли на мазарки падшую корову, и волк, конечно, направлялся туда. Когда он поднял голову, сверкнув глазами, я успел отчётливо разглядеть его.
    Внешне - вроде крупной овчарки, только с более мощным телосложением, что придавало ему большую красоту. Что сразу бросилось в глаза, так это большая лобастая голова и свирепые прищуренные глазки, которыми волк насквозь прощупывал меня. Грудь широкая, крепкая, толстая шея, спортивно-подтянутый кверху живот и сильные ноги, натренированные в поисках пищи по лесам, по глубокому снегу. Мне припомнились слова отца, которые он часто говорил: «Волка ноги кормят». Хотя отец употреблял эту фразу как пословицу применительно к людям, в иносказательном смысле. Но в данном случае была истина без всяких натяжек – с такими ногами волк голоден не будет. Мне показалось, что передние лапы у него мощнее задних. Возможно, я ошибался, потому что они исходили из сильно развитой груди.
    Позднее, когда я уже многое знал о волках, я всё же вспоминал этого красавца, впервые встретившегося мне у нашего борка. Вообще, волк может на своих натренированных ногах развивать скорость около ста километров в час или более двадцати метров в секунду. Конечно, такой темп волк долго не выдержит, но минут этак с пятнадцать сможет, что вполне достаточно, чтобы настичь свою жертву. А темп в десять метров в секунду для него норма, так он может пробежать несколько десятков километров.
 … Я ещё раз крикнул ребятам:
- Шурка – а- а! Юрик! Смотри, во – о – о – лк!
Волк чуть-чуть изменил своё положение. Видимо, решил посмотреть на мои дальнейшие действия. И остался стоять на месте. Внешне он не был раздражён: шерсть на загривке лежит, хвост не напряжён и в глазах больше любопытства, чем злости. Внимательно наблюдает за мной. В это время ко мне наверх быстрым ходом поднимается  Юрик, за ним Шурка. Услышав мой крик, они прибавили шагу и быстро догнали меня. Волк, увидев целую группу людей, стал медленно разворачиваться всем корпусом и, поджав свой толстый хвост, похожий на большой деревянный брусок, спокойной  рысцой направился в лес.
 Я пожалел, что рядом с нами не было Трезора, как бы он повёл себя в ситуации с волком?! Собаки для волков – излюбленная пища в голодную зиму. Приходится удивляться волчьей организованности при охоте на собак. Волки устраивают настоящие облавы, когда один волк старается выманить собаку со двора, а другие в это время находятся в засаде. Так они расправились не с одной собакой  на нашей улице, в том числе и с Шуркиной собачонкой.
    В январе месяце, после Крещенья, установились особенно жгучие морозы. По утрам избы в селе потрескивали, лес не выдерживал холодов, и кора лопалась по всему стволу дерева. Снег с сосновых лап с уханьем падал наземь, ветер с веток осин и берёз сдувал толстый слой инея, смерзшийся за ночь.
   В ту зиму волки особенно близко подходили к крайним избам. Притягивал их туда запах жилья, дворовой скотины. По ночам стая, дрожа от холода, подвывала, глядя на холодный серп луны. Голод гнал волков к людям! На  краю села они садились на снег, втягивали в себя холодными носами сельские запахи и вызывали собак. Вот и Шуркина собачка, небольшая серенькая дворняжка, обезумев от старости, выскочила со двора на огороды, которые примыкали к опушке леса, где как раз и расположилась волчья стая. Волки, поднимая снежное облако, тотчас кинулись через забор на огород. Глупая собачонка, не успев понять, в чём дело, оказалась в зубах главаря стаи. Придушив, он взвалил её себе на худую спину и поволок в ближний борок. За ним потянулась туда и вся стая. Моментально разделавшись с собачкой, волки медленно, друг за дружкой, как умеют делать это только они – в один след, пошли на своё зимнее становище, – в заросшую мелколесьем Волчью поляну.
    А прошлой зимой волк забрался на колхозной ферме в овчарню и передавил два десятка овец. Жертв было бы больше, если бы сторож при обходе не услышал шум овец и выстрелом из ружья прогнал волка. В морозные, многоснежные зимы, когда волкам особенно голодно, серые постоянно наведываются во дворы и там расправляются с животными. Причём, иногда давят во много раз больше, чем могут унести.
   О нападениях волков на человека существуют самые различные легенды, хотя некоторые охотники категорично отрицают такую версию, заявляя, что волки людей не трогают. Дмитрий Иванович, мой хороший знакомый и егерь с многолетним стажем, с кем в былые времена не один раз хаживал на зимнюю охоту и кто досконально изучил повадки волков, утверждает, что такие заявления не верны. Всё зависит от обстоятельств, говорит Дмитрий Иванович, от времени года, даже психического состояния зверя – злой, насторожённый, спокойный или сытый – голодный и так далее. Конечно, в летнее время волк не тронет человека. А вот зимой, когда взрослые и  молодые звери сбиваются в стаи по пять-восемь волков, а потом две-три стаи ещё в одну большую, то нет никакой гарантии, что не тронут человека, если он волей судьбы оказался один на один со стаей. Люди поговаривали, что в лесах на Рябинке (самые глухие наши леса) в эту зиму завелось несколько волчьих выводков. Зная, что одна волчица может родить от пяти до десяти детёнышей, можно представить волчью стаю, состоящую из вожака, двух-трёх волчиц и подросших за лето волчат. Примерно в таком составе стая входит в зиму.
   Днём взрослые волки обычно дремлют в снегу, молодые играют: тычатся в бока старых волков, игриво кусают их за ноги, за хвосты, точат свои молодые зубы. Но голод не даёт долго отлёживаться, гонит волков за добычей. С наступлением темноты вожак поднимает стаю на ноги, и они гуськом тянутся по тропке в сторону дороги.
   Окрепший к вечеру снег серебрится в отсветах холодной луны. Вожак остановился, и вся стая замерла. Впереди на дороге послышался храп лошади, скрип санных полозьев. Это возвращался из села лесник к себе на кордон. Волки кинулись с тропки в сугроб и, утопая по брюхо в снегу, отошли к опушке, там залегли.
   Лошадь, учуяв волков, заржала, метнулась в сторону. Лесник взял ружьё, выстрелил на ходу в воздух. Во дворе кордона забрехала собака. Волки нехотя поднялись и, сверкнув в темноте злыми глазами, нюхая доносящийся ветром запах лошадиного пота, вошли в лес. Вожак, раздражённый неудачной вылазкой, сел в снег и с досады завыл.
   Три ночи стая безуспешно рыскала по дорогам, а днями, отлёживаясь в снегу, думала о еде. Наконец, к концу третьего дня голодания волчихи выгнали к становищу двух зайцев, и стая сделала всё, чтобы не упустить добычу. Съели они зайцев быстро, вырывая друг у друга  изо рта куски с костями и шерстью. Идти на деревенскую окраину, где иногда перепадала случайная добыча в виде бродячей собачонки, вожак не захотел.
      Но морозы не сдавали позиций ни на один день. С начала зимы снегу навалило в лесу и на полях по метру, даже нижние лапы развесистых сосен не могли ни на йоту отогревать волчьи шкуры. Стужа гнала стаю на поиски еды.
   Вечером, после дневного отдыха, вожак повёл стаю через поле в соседний лес. Идти за добычей в село после одного неудачного похода он не захотел. Тот урок, преподнесённый ему прошлой зимой, когда он на краю села порывался задрать собачонку с крайней избы, запомнился  на всю оставшуюся жизнь. Подобравшись с огородов к сараям, он уже загнал собаку в угол двора, и в этот момент с крыльца дома ударили по нему из ружья. Он метнулся назад к лазу в подворотне, там несколько замешкался в узком проёме, и тут вторым выстрелом ранило его картечиной в заднюю ногу.
   Долго он не мог водить стаю, лежал в приямке под сосной, зализывал рану на ноге. После ранения он стал более осмотрительным, осторожным. В эту же ночь стае повезло. Только что покинули они опушку и вошли в мелкий чащевник, как тут же натолкнулись на пару лосей, устроившихся на ночёвку: рогатого самца и небольшую лосиху. Волки выгнали их из чащи на опушку, где они проваливались по брюхо в рыхлом снегу. Здесь то вожак и настиг лосиху, впился ей острыми зубами в зад. А крупный лось посадил одного из стаи на рога, взмахом сильной головы отбросил в сторону и скрылся в лесу.
   Лосиха же с прокушенной ногой сбилась с хода и окончательно застряла в сугробе. Её моментально с двух сторон облепили молодые волки, разорвали ей горло, откуда толчками запульсировала кровь. Она, собрав все силы, подняла кверху голову и издала из себя мученический прощальный вопль на всю округу и замертво рухнула на окровавленный снег.
   Волки пировали возле туши лосихи до утра. А потом, на заре, вожак увёл стаю снова на лежбище в старый лес под укрытие тёплых сосновых лап.      
     В ту же зиму и у нас произошёл трагический случай. Это было в зимние каникулы, когда я учился в начальных классах. Волков тогда в наших лесах было особенно много. Как только зимние сумерки окутывали холодную землю, вокруг села начинались волчьи свадьбы, приводящие в ужас слабонервных людей. Различными по высоте тембра мелодиями они то ли выражали угрозу людям, то ли предупреждали их, что ночью наведаются в их дворы. Их вой действовал угнетающе. Вот на низких тонах потянул матёрый: -- У – у – у – у; у – у – у – у.
 Тут же включается голос звонче, переливистый: --У – у – о – о;  у – у –о – о – это самка начинает помогать вожаку-хозяину. А потом подключаются и волчата этого года рождения-- прибылые – эти ещё и выть не могут, не умеют, а так, только скулят на высоких нотах.  Мне кажется, что вой для волков – это предупреждение людям, чтобы остерегались, были настороже и уходили, не мешали им властвовать в своём зверином мире. Хотя таким поведением эти осторожные и очень умные звери выдают себя человеку, хотя знают, что человек для них злейший враг.
    В поисках добычи стая от своего лежбища может уходить на несколько десятков километров, а в ночное время подкрадываться незаметно к самым задворкам жилья. Иногда голод заставляет стаю разбиваться на группы по парам или охотиться в одиночку. Но стоит одной группе раздобыть пищу, тут же к ним сбегается вся стая.
  Такую картину мы увидели, съехав с горы вниз, где в глубокую канаву колхозники сбрасывали падёжный скот с ферм и подворий. Два дня назад туда сбросили труп коровы, а вчера уже волки частично поработали над трупом. Было видно, как они повыхватывали в отдельных местах туши куски мёрзлого мяса. За два дня туша промёрзла насквозь, превратилась в сплошную ледяшку. Однако челюсти хищников свободно выгрызали куски, а их сильные рывки сдвинули тушу, весящую чуть ли не с полтонны, на несколько метров от прежнего места. Поистине удивляет сила и мощь этих хищников. По следам видно, как каждый хищник, оторвав мёрзлый кусок, относил его подальше от туши, и там, лёжа на снегу, удерживая добычу передними лапами, грыз в своё удовольствие.
  Сегодня ночью они, конечно, вернутся сюда добирать остатки, рвать на части обглоданные рёбра, растаскивать на  куски кости передних и задних ног. Сейчас же они отлёживаются с раздутыми животами наверху, где-нибудь в борке, под соснами или рядом с борком, в густой чаще. 
   Так вот про наш случай.
   Учительница, Анастасия Петровна, после совещания учителей в районном центре, под вечер вышла на дорогу, в надежде доехать на попутной автомашине домой, в совхозный посёлок, где она учительствовала. Рейсовых автобусов в те времена вообще не было. Простояв на дороге и крепко промёрзнув, решила пойти пешком, в надежде, что её догонит какая-нибудь попутка. Дошла до первого кордона – домика лесника на опушке леса. От ходьбы разогрелась. Стало смеркаться. Решила продолжить путь. Дальше начинался лес. Лесом надо было пройти до совхозной усадьбы километров десять. Значит, думала часам к семи вечера дойти до дома. Но тут началась непогода, подул ветер с позёмкой. Дорогу стало задувать снегом. Идти стало труднее. А тут ещё впереди замельтешило что-то непонятное, появились во мгле тени. Когда прошла ещё несколько шагов, поняла, что впереди волки. Анастасия Петровна продолжала идти. Сомнений не было – впереди на дороге была стая – сидели на снегу два старых зверя, матёрые, а переярки ( первогодки ) бегали рядом. Когда Анастасия Петровна подходила к ним ближе, матёрые поднимались и уходили дальше вперёд, за ними – детки; она опять шла вперёд, приближаясь к ним, в надежде на то, что волки всё же сойдут с дороги. Но они не уходили.
   Анастасия Петровна заметила, что один из матёрых, обойдя её сбоку, оказался сзади. И она решительно пошла вперёд. Сидящий впереди зверь ощетинился, шерсть на загривке поднялась ёжиком, уши поджались к шее и он, зарычав, бросился на человека. Мгновение, и второй сзади кинулся на помощь первому, а вокруг с визгом кружились голодные волчата…
 Через некоторое время в лесу стало тихо, и только густой снег, который шёл в эту ночь до утра, упрятал все разбойные следы зверей белым холодным покрывалом.
   На следующий день лесник с центрального кордона набрёл на следы разбойного нападения и сообщил в село о случившейся в лесу трагедии. Мужики на лыжах и с ружьями направились в лес к месту Волчьей поляны, осмотрели на дороге звериные следы, подобрали оставшиеся вещи Анастасии Петровны, занесённые снегом, и пошли обкладывать флажками окружение становища.
     Вокруг шум, голоса людей:
- Давай флажки!
- Тяни, тяни вдоль сосен, вяжи бечёвку!
- Вот так! Чуть ниже, иначе проскочит матёрый.
- Ну, начали! Громче барабаньте!
Вздрогнул от человеческого шума тихий лес. Вправо и влево от загона тяжело затопали кирзовые сапоги, зазвенели порожние молочные фляги, пустые вёдра от палочных ударов доярок, от криков на соснах заверещали сороки. И потянулась в глубину леса бесконечная нить с красными флажками.
   При первых тревожных звуках вожак насторожился. Он видел, как из-под снега беспокойно выпорхнула тетёрка. И он, услышав незнакомые в лесу звуки и шум людей, поднял стаю. Он в спешке, не дожидаясь сбора всей стаи, зная по опыту, что приближающийся шум ничего хорошего не сулит, поджав уши, бросился наутёк. Молодые поняли, что жизнь в стае для них закончилась, и что надо спасаться, кто как может.
   Вдруг перед вожаком, напуганный шумом людей, выскочил заяц. Он остановился на миг, поводил ушами, прислушиваясь к крикам людей, напряг своё тело и легко перемахнул через верёвку с красными флажками. И был таков…
   Вожак это видел, и так же, как заяц, взвился над натянутой ловушкой. Теперь он понял, что флажки не опасны, и от них можно убежать. Остальные волки побежали вдоль флажков до того места, где они специально обрывались. Там для стаи и была устроена засада. Вместо спасения их здесь встречали люди с ружьями. Из-за сосен то тут, то там вспыхивало ружейное пламя – одно, второе, третье. В створе открытых ворот ловушки уже лежало несколько убитых волков.
   Вырвавшись из чащи леса, вожак сел на поджатый между ног хвост, чтобы перевести дух и осмотреться вокруг. Впереди, где стояли сосны, путь для него был свободен. Теперь болтающиеся справа на тонких верёвках красные флажки ему уже были не опасны. Он тут же вскочил и бросился бежать от них в глубь леса. Потом снова присел. И тут он увидел человека, стоящего за сосной по колени в снегу. Человек поднял ружьё, волк услыхал щелчок, выстрел и шум падающих вокруг него веток. Волк бросился в ближние кусты и, со всего маха перепрыгивая через них, направился в противоположную сторону от их лежбища, к замёрзшим болотам.
    Он слышал сзади несколько выстрелов, но, не обращая на них внимания, бежал, бежал на сколько хватило сил, пересёк ещё одну чащу и выбежал к мелким пустынным озеркам. Там в кочкарнике, в сухой осоке он остановился, долго прислушивался к лесному шуму, ждал кого-нибудь из стаи, но дня через два понял, что он один сумел вырваться из оцепления. Здесь же он и решил залечь в разворошённом мху до конца зимы…   
    Мне известно ещё несколько случаев, как волчьи стаи, особенно в зимнее голодное для них время, расправлялись то с крестьянской подводой, то с одиноким припозднившимся путником на сенгилеевских лесных дорогах. Даже моя сестра Лиза попадала в аналогичную с учительницей историю, но её спасло тогда то, что уже совсем близко было до первого кордона лесника, где она нашла спасение от стаи.
   Всю ту зиму, вплоть до начала весны, продолжался отстрел волков в наших лесах, и только после этого стало безопасно ходить поодиночке по лесным дорогам из сёл до районного центра.
    Теперь через весь наш лес проложена асфальтовая дорога, по которой день и ночь снуют взад и вперёд легковые машины.
    …Вечерело. Морозное красно-багряное солнце уходило на запад, посылая холодные лучи на опушку зимнего леса и на окраину нашего села. Через полчаса на серовато-тёмном небе появились первые звёзды. Накатавшись вволю, нам надо было возвращаться домой в тепло деревенской избы с потрескивающими в подтопке берёзовыми дровами и с разрисованными морозом стёклами небольших сельских окон.
  Мороз крепчал. И уже синеватая дымка покрыла ближние строения околицы села. Хорошо после мороза оказаться в тёплой избе!