Незаметно подошло время смены и переформирования срочного состава Вооружённых Сил страны: «а-ля, Осень – 87».
Последние месяцы мы с Андреем Воронцовым поочерёдно поддерживали кристальную чистоту прикреплённых взводу территорий, где меняя места боевого преткновения, либо совместно отрабатывая на разных хозяйственных нуждах. Переводили нам во взвод ещё одного бойца нашего призыва, Степана Бояна родом из Молдавии, проремонтничавшего всего пару недель и... как пришёл – не звали, так и ушёл – не плакали. Чем молдаванин не подошёл в ремонтники неизвестно, Котов как-то особо не затрагивал эту тему, а в памяти отложился только сам факт существования несостоявшегося ремонтника.
С ноября месяца ремонтный взвод стал разрастаться молодым пополнением: Сергей Савченко и Игорь Чуваев с Алтая, Александр Семишкуров из-под Курска, Юрий Лисовский, Марк Стец с Украины. Парни пришли нормальные, без показной дерзости и высокомерных закидонов, так что бытовой войнушки для принуждения бойцов к порядку не развязывалось.
По мере поступления молодой смены, мы с Воронцовым отходили от хозяйственных дел и переставали привлекаться к другим полётам, становясь полноправными черпаками. Приходящая молодёжь полнила списки личного состава и разбавляла постоянную занятость друг друга с порога, назовём это так, а новоиспечённые сеголетки взвода ремонтников начали в полной мере наслаждаться невыносимыми тяготами и лишениями воинской службы, выпадавшими на тяжкую долю бойцов второго года службы. Только не стоит думать, что нам было невыносимо тяжело до этого. Просто перескочили на более высокий уровень неуставного армейского позиционирования, где брезжила другая планка самооценки: воздух стал свежее, небо синее, ландрин вкуснее, погода вроде как приятнее и сон глубже – ну, вы поняли! Срок службы пошёл на убыль...
«Жизнь стала лучше, жить стало веселее!» – как суровейший Иосиф Виссарионович подытожил одну из побед!
Особо сладкая песня – незабвенный самородок алтайских земель Савченко Сергей – бегунок! Не потому, что бегал быстро или был на посылках, а по личностным показателям воинского назначения. Вспоминая сибирского кулёму, возникают двоякие чувства: квёл, медлителен – ни рыба ни мясо, ни кафтан ни ряса – но вроде понятлив. Да и в армию призвали – годен, значит, человечек! Темперамент показал никчёмный и годился разве что на работы, не требующие скоростных телодвижений и сопутствующей смекалки. Ежедневная борьба с грязью – это был неделимый рубеж, всецело соответствующий необходимости Серёгиного призыва. Таким Серёгам Маяковский правильно предрекал: «Все работы хороши, выбирай на вкус!»
Уборкой Серёга занимался непринуждённо. Не торопясь, воды набирал, еле ноги волоча, тащился до кубрика, медленно тряпку вымачивал, делал вид, что прилежно надраивал полы – словом, его скорости завидовала пуля. Отведённая взводу пядь земли глянцем могла переливаться, если бы мы с Вароной тратили столько времени на уборку казармы с мастерской. Когда процесс облагораживания пытались ускорить строгим наказом и маломальским нагоняем – изморыш своею физиономией являл настолько кислую гримасу, что мы терялись в дальнейших действиях. Наскакивало желание пнуть этого человека тонкой душевной организации, для ускорения – телодвижения молодых по солдатской иерархии отслеживали черпаки, но его вразумительное alter ego и невинное выражение лица сводило на нет все наши властные намерения. Да они вообще тщетны были, ибо Серёга был наделён непонятными нам соотношениями личностных и физических характеристик – не дано дударю под чужую дуду плясать, и нечего впустую барабан молотить!
Хотя способность фантазировать и остроумные спичи бегунка выдавали довольно высокий уровень начитанности. Любилось ему блеснуть литературным построением фраз...
Однако, наш юный юрок, одного с нами возраста, доложу, предоставил ремвзводовцам немалое количество внеплановых увольнительных дней. Увалами мы и так обделены не были, но благодаря Серёгиной тяге к дому ремонтники по два, бывало и по три дня не покидали городских улиц. Появлялись в батальоне лишь на вечернюю поверку, после утреннего развода снова улепётывали в город на полный световой день!
Горевал Серёга по отчему дому. И сильно так горевал, что однажды не выдержал и в ночь с четверга на пятницу благополучно подался в сторону родных краёв. Всю пятницу мы тщетно искали бойца на просторах воинского городка, но «бегунок» на то и бегунок что на месте не сидеть. На пятничной вечерней поверке он также не появился и командование батальона, ощутив внезапный дискомфорт от надвигавшейся волны проблем, решилось намертво законопатить ремонтным взводом выходные отверстия Ашхабада. Начиная с субботы до поимки, по два бойца без офицерского сопровождения на все утечкой опасные направления. Аэропорт, жел-дор-вокзал, автобусные станции и промежуточные остановки транспорта должны были насквозь просматриваться зоркими глазами сослуживцев. В случае попадания беглеца в сектор слежения окуляров наблюдателей, мы должны были его тихо изловить, пожурить, туго схомутать и вернуть в батальон любым удобным способом. Хоть хлыстом отпотчевать, хоть пряником отшлёпать...
Всё утро Кузнецов пытал ремвзвод на предмет противоправной деятельности внутри подразделения, но нам скрывать было нечего. Дедовщиной в её худших проявлениях взвод не болел, а значит, и оправдываться было незачем даже на случай скорой поимки неуловимого. Серёгу при всей его природной медлительности никто не трогал физически. Могли матерком подогнать, угрозой зряшной – это делалось в целях ускорения телодвижений, а не снижения его социальной планки.
Так как никто не обучал нашего самородка премудростям секретного агента, тщетные попытки тайно покинуть столицу Туркмении заканчивались на второй-третий, не дольше пятого дня бесцельных скитаний, а наши поиски беглеца становились прекрасными увольнительными днями с выходом в город. Связисты ни разу не вылавливали Савченко, зато преуспевала милиция, снимавшая бедолагу с поездов, автобусов или находила ночью, мирно медитирующим на привокзальных лавках.
Бегунок предпринимал несколько бесфартовых попыток сбросить путы принудительной воинской обязанности: командование терпело выходки до ползимы. Серёгу перевели сначала в ПУС, затем вовсе выпал из вида. Всею своей значимостью бегунок оставил приятные воспоминания о прогулочных облавах в его поисках. Краткосрочные засады на бойца залегли на души служак срочной службы сладостным бальзамом.
Батальон располагал двумя такими дезертирами. Обоих отлавливали поочерёдно, с удовольствием болтаясь по бульварам туркменской столицы. Вторым был молодой боец одного из ПУСов Вова Субботин, бегавший до упора. Последний раз его выловили в Навои и комиссовали по актировке. Нашего Серёгу служба бросила сначала на Кушку, срикошетила на Украину и снова швырнула на южные рубежи. В анкету вписался период, когда пришлось на «Чёрном тюльпане» доставлять в Союз тела погибших в Афганистане – «груз 200». После вывода войск дослуживал на Камчатке – и всё за два года! Поскитался, горемыка, по гарнизонам дальним, но – беды мучат, да уму учат!
В те безоблачные дни осени 1987 года ушли в запас наши дембеля: Вася Микуланинец, Андрей Принь и Вовка Салюков. Они демобилизовались инкогнито, когда ремвзвод выезжал на очередные учения. Во избежание эксцессов командование так поступало видимо со многими отслужившими бойцами и только замкомвзвод Седых ошивался до последнего в мастерской, а увольняясь, прощался всеми известным дембельским заветом: «Служи, солдат, как дед служил! А дед на службу флюс ложил!» Прошу прощения, «флюс» на порядок ближе к теме ремонта.
Как честный душеприказчик, я служил и флюс ложил!
Продолжение тут --- http://www.proza.ru/2013/10/11/1374 >Анаша >