“Какой изящный нос, почти греческий!!!”, “А какие точёные скулы!!!”.
Такие возгласы восхищения он слышал в свой адрес почти каждый день, особенно когда его видели незнакомые ему люди. Они могли подолгу стоять рядом с ним, рассматривать его идеальную фигуру и аристократический цвет кожи, такой белой, что в ней отражалось всё происходящее вокруг. Он никогда не обращал внимания на всё это, так как знал, что равных его красоте и голубой крови нет. Он считал выше своего достоинства разговаривать хоть с кем-нибудь или даже подавать вид, что он слышит или замечает кого-то. Родом он был из старинного китайского рода, славившегося своим богатством и бесценностью. Обычным и привычным его занятием было молчание, а главной чертой характера – равнодушие и привычка смотреть на всех остальных сверху вниз. Его любимым атрибутом одежды была белая шляпа, которую он никогда не снимал и, более того, считал это плохим тоном.
Так проводил день за днём заварной китайский чайник. День за днём он оставался в полном покое, никто не смел его беспокоить или просить о чём-то. Лишь изредка бывало подойдёт к нему хозяйка дома, проведёт нежно и осторожно по тонким скулам, поправит шляпку-крышку, смахнёт с любовью случайно осевшые пылинки с его носа. Только ей чайник и позволял дотрагиваться до себя.
Но случались те редкие дни, когда он становился центром внимания и главным событием в доме. По праздникам или в случае важных гостей чайник доставали из стеклянного шкафа, трепетно ставили на покрытый кружевной скатертью стол, осторожно снимали крышку, насыпали горсть китайский чая и заливали почти кипящей водой. В момент, когда струящаяся вода с приятным журчащим звуком трогала и накрывала тонкие чайные лепестки, по всей комнате начинал разливаться невероятный запах. Запах свежего чая, который казалось только-только сорвали с чайного куста, запах, который полностью сохранил в себе свежесть зелёных влажных холмов, прохладу весеннего горного утра, прозрачность проливного летнего дождя. Такие дни были для заварного чайника самыми дорогими. В такие моменты, когда он начинал чувствовать нежно-терпкий аромат зелёных чайных листов, старался вдохнуть всего его до конца. Он начинал дышать так глубоко, что из его носа вырывались полупрозрачные задымленные клубы чайного пара.
Особенно он ценил и с нетерпением ждал этих дней, потому что только они пробуждали и воскресали в нём картины прежней китайской жизни. Перед мысленным взором всплывали красочные картины китайской незабываемой природы: бесчисленные и нескончаемые бесконечно-зелёные холмы, задымленные пушистыми еле-еле уловимыми облаками горы, великолепные сады с беседками с изящно изогнутыми краями крыш, ласковая бело-розовая только что расцвёвшая вишня ранней весной.
Ему бы хотелось, чтобы каждый день был таким же, с чаем и воспоминаниями. “А может быть”, - задумывался иногда он, - “однажды я вернусь домой в далёкий Китай”. И однажды так и произошло, его купил держатель антиквариатного магазинчика, после чего в магазине его увидел один пожилой китаец, коллекционер китайских чайников. И чайник отправился домой, в далёкий, но никогда не забытый им край зелёных холмов и чайных долин. А оказавшись там, заварной чайник вдруг начал скучать и тосковть по тем редким дням, когда в него засыпали чай и он наслаждался его чудным ароматом.
И сейчас его мечтой было снова почувствовать и вдохнуть глубоко-глубоко ещё разок незабываемый аромат зелёного китайского нежного чая.