Её любимыми и самыми частыми словами были “если бы”. “Если бы”, “если бы”, “если бы”. Всё, что бы она не говорила или думала, всё начиналось со слов “если бы”. “Если бы я была композитором, написала бы такую музыку, чтобы все ею восхищались. Вот как Шопен, например, только лучше. А если бы я была писателем, написала бы столько книг, что их невозможно было всех прочитать за всю жизнь. А если бы я была художником, мои картины были бы самыми лучшими и дорогими в мире. Их бы выставляли в самых лучших музеях мира. Если бы я была садовником, вырастила бы самый прекрасный в мире цветок. А если бы я была архитектором, построила бы самое невероятное здание всех времён. Если бы, если бы…”
Но к великому своему сожалению она никогда не смогла бы осуществить свои мечты и желания в реальность. А всё потому, что хоть и была у неё чистая, искренняя и восхищающаяся всем прекрасным в мире душа, в реальности она была самой обыкновенной метлой. Всю жизнь она была уверенна, что произошла какая-то трагическая ошибка, что её поместили в это ужасное неприятное тело метлы. Она терпеть его не могла, эту неуклюжую деревянную неровную со всех сторон ручку, эти торчащие во все стороны волосы. Но даже не это было для неё самым нестерпимым в жизни. Больше всего она не выносила, когда ей приходилось подметать грязные пыльные полы и покрытые пожухлой листвой садовые тропинки, очищать от паутин углы в доме, а иногда гонять непослушных собак, кошек, и другую живность, которая водилаь во дворе. Особенно её возмущало, когда хозяйский рыжий толстый кот, еле передвигающийся на своих коротких лапках, подходил к ней с хитрой мордой, цеплялся когтями передних лап за её жёсткую шевелюру, вытягивал во всю длину своё кошачье тело и начинал переминать одну за одной передние лапы, стараясь как можно глубже вцепиться коготками в метлу, чтобы получше их заточить. Метла морщилась, щетинилась и взьерошивалась, пытаясь напугать наглого ленивого домашнего питомца. Но казалось, что это только ещё больше раззадоривало его.
Зная, что ничего не может изменить, метла смирилась со своей судьбой и старалась добросовестно подметать полы и что есть мочи гонять несносных кур и псов по двору. Но однажды случилось то, что навсегда изменило её жизнь. Небрежно брошенная забывчивой хозяйкой в гостиной метла увидела необычное представление по телевизору. Она увидела как тоненькая изящная танцовщица будто летала по сцене в такт великолепной музыке. Звучали легчайшие скрипки, источали тягучие звуки контрабасы, ласково касались слуха виолончели, подвешивала в воздухе свою мелодию флейта, а балерина невесомо танцевала, вырисовывая самые изящные движения. С того дня метла словно перевоплотилась в ту самую балерину. В её голове непереставая звучали звонкие скрипки и воздушная флейта. И когда она мела пыльные полы, сметала пожелтевшие листья с садовых тропинок или отчищала от наросшей паутины домашние углы, представляла себя той самой балериной, в белой пачке и шёлковых пуантах. Она закрывала глаза и представляла как кружится в прекрасном танце, изящно поднимала и опускала руки, вытягивала пальчики, рисуя в воздухе замысловатые рисунки. Кажется, что даже её деревянная ручка стала ровнее и тоньше, а торчащие во все стороны волосы, пригладились и пытались завиться в локоны. И даже хозяйский кот больше не подходил к ней, будто чувствовал, что есть в метле что-то чистое и прекрасное.