Задержанный выхватил заточку и кинулся на Дмитрия. Такой прыти лейтенант не ожидал. А что мог противопоставить старший лейтенант милиции в качестве аргумента очумевшему, готовому ко всему убийце. Вспоминается тот курс подготовки, который он прошел на так называемых Высших курсах МВД, тогда ещё существовавшего, СССР. Уже опьяневшая от собственного бессилия машина, под названием государство могла предложить таким же, в лучшем случае, а то и моложе мальчикам, как и он шесть месяцев лекций и пьянства. Все «педагоги», бывшие действующие сотрудники милиции, не выдержавшие или не принявшие условий игры этого государства, говорили одни и те же, но тогда ещё не совсем понятные, молодому лейтенанту слова: «надо бежать». Тогда он был молод и верил в справедливость и здравый смысл. Он смеялся над старыми полковниками и генералами, отдавшими делу служения обществу свои лучшие годы, и не понимал, или не хотел понимать, смысла обращенных к нему слов. Он всё еще мечтал о подвигах и наградах, которые ему вручит общество за свою защиту от преступности. Это именно он будет раскрывать самые громкие преступления, и задерживать самых опасных преступников.
Дмитрий и в самом деле раскрывал преступлений больше всех. Началось это с самого первого дня. Полный сил и желания, в составе опергруппы, он в первый же свой рабочий день выехал на происшествие. Ночью из технического училища похитили радиоаппаратуру. Опергруппа состояла из двух человек. Старшего оперативного сотрудника капитана Салина Сергея и лейтенанта Нарышкина Дмитрия, еще даже не получившего форменную парадную одежду. В порыве юного энтузиазма Дима, начитавшийся Конан-Дойля и Агаты Кристи, кинулся проводить поквартирный опрос, как учили его на высших курсах МВД СССР. Капитан Салин еще тогда страшно удивлялся, как все-таки много видят люди (кража была совершена в два часа ночи), и как мало информации доходит до сотрудников милиции.
- Молодым везет, – всё время повторял тогда, в общем - то сам еще зеленый мальчишка – капитан Салин. Сколько ему тогда было? Чуть больше тридцати.
И вот он – настоящий преступник. С заточкой в правой руке, покрасневшими от злобы глазами и никого между ними. Пока Дмитрий вспоминал редкие уроки рукопашного боя, бандит попытался нанести лейтенанту удар в область живота. К счастью он ещё в молодости получил третий разряд по Самбо и машинально, видно мышечная память быстрее, попытался блокировать удар. Заточка вошла прямо в кисть. Взревев от боли, Дима молниеносным рывком свалил нападавшего. Тут подскочил помощник дежурного, сержант Трепалин, с пистолетом в руке и несколько раз ударил задержанного по голове. Дмитрий распрямился и вышел из «дежурки», так они между собой называли комнату дежурного по отделу, а в неё посыпались милиционеры и начали упаковывать уже не сопротивлявшегося бандита. Лейтенант направился к себе в кабинет и только там выдернул заточку из руки. Рана была впечатляющая.
Минут через пять в кабинет зашел оперативный дежурный – Лапин Анатолий.
- Ты куда заточку дел? – спросил он с порога. «Это вместо благодарности» - разозлился Дмитрий. – В одно место вдел! Вот она на столе лежит, неужели не видишь?
- Ага, хорошо! – Анатолий аккуратно положил заточку в пластиковый пакет.
- Кстати, зайди к шефу, он тебя вызывает.
- Что ему вдруг понадобилось? – ещё больше разозлился Дмитрий.
- А я почем знаю, - Толик или не замечал или старательно делал вид, что не замечает раздражения оперативника.
- И где он её только прятал? – промямлил Лапин, внимательно рассматривая заточку.
- Кстати это твоя обязанность была его, как следует обыскать прежде, чем сажать в «клоповник».
- Не моя, а помощника. Ты давай побыстрей! Шеф не любит ждать.
Рука, пробита заточкой, кровоточила. Злоба заливала душу, когда он входил в кабинет начальника районного отдела милиции.
- Тебе чего?
Начальник отдела, толсторожий подполковник Николай Иванович Шустовой, поднял полулысую голову и взглянул поверх очков на вошедшего старшего лейтенанта милиции.
- Как что? – обалдел Дмитрий. – Вы что, не в курсе произошедших в отделе событий?
- Не забывайся! – повысил начальник голос. Потом более спокойно добавил - Я всегда в куре всего, даже того, о чем ты ещё и не догадываешься!
Злоба еще сильнее зашевелилась в лейтенанте. «Ты что, старый козел, не видишь крови на рукаве или считаешь, что я ничего особенного не сделал для твоего сраного отдела?»- так и хотелось выкрикнуть ему. В этот момент Шустовой заметил кровь.
- Можете взять мою личную автомашину и съездить в поликлинику.
И. словно окатили холодной водой. Злоба схлынула. На столе зазвонил телефон. Шеф поднял трубку и холодно взглянул на старшего лейтенанта. Дмитрий попятился к двери ещё до того как услышал: «Свободен!»
При выходе из кабинета он столкнулся с секретаршей.
- Люсь, - подполковник положил трубку, - возьми мою личную машину и поезжай на мясокомбинат. Там на проходной возьмешь сверток для меня и отвезешь ко мне домой.
- Хорошо, Николай Иванович, - и Людмила легко выпорхнула из кабинета.
Служебная «волга», поравнявшись с парадным выходом из отдела, резко затормозила.
- Сережа, что случилось? – И. повернул голову и увидел спешащую к автомашине секретаршу, которая энергично махала ручкой. Она впрыгнула на заднее сиденье и, поудобней устроившись, скомандовала: «На мясокомбинат!»
- На какой мясокомбинат? – взорвался Дмитрий.
- Люд, Димка мне сказал, что шеф велел отвезти его в поликлинику – начал оправдываться Сергей, личный водитель Шустовой.
- А я тебе говорю на мясокомбинат!
Сергей виновато посмотрел на лейтенанта. Дмитрий разразился трехэтажным матом и как ужаленный выскочил из машины. Рукав пиджака окончательно напитался кровью. Рука под ним ныла. Злоба застилала глаза и толкала наверх, в кабинет начальника. Убью – стучало в висках.
- Тебе чего? – лейтенанту показалось, что время остановилось. Как будто ничего не изменилось за последние пол часа.
- Вы что издеваетесь? – начал он.
- В чем дело?
- Вы кому дали машину?
- Тебе, лейтенант!
- А секретарша?
- У неё свои дела. К тебе это не имеет никакого отношения!
- Как не имеет! – Дмитрий почти кричал, - водитель же не разорвется между госпиталем и мясокомбинатом!
- И не надо. Сначала Вас в поликлинику, затем секретаря по её делам.
Дмитрий так круто развернулся, что чуть не упал и, резко хлопнув, дверью он выскочил не только из кабинета, но и из отдела. В госпиталь он не пошел. Перевязав рану дома, предварительно залив её йодом, он улегся на диван и, глотая слезы, продолжал разжигать в себе обиду. С тем и заснул.
«Теперь я понимаю, почему такая вражда сопровождала все их отношения» - Нина прервалась от чтения. Глаза слезились от долгого сидения за монитором компьютера. Она вдруг вспомнила их очередную встречу, наверное, уже лет через десять, после описанных событий. Уже тогда Дима был в силе. Депутатские дела, серьезный бизнес и неожиданная компания Шустового в мэры города. Перестройка закончилась, но гражданская война, по-видимому, нет.
Дима несколько раз порывался уйти, но Нина всё время его останавливала. Клала свою руку ему на руку и Дмитрий, в негодовании, молча откидывался в своём кресле. После очередного наглого, явно провокационного предложения Шустового Димино терпение закончилось и, резко вскочив, он зло процедил сквозь зубы, достаточно громко, чтобы его услышала противная сторона: «Ты можешь оставаться, если совсем потеряла гордость, а с меня хватит!» Громко хлопнув массивной дверью, он вышел из комнаты для переговоров. Нине же пришлось проглотить и это. Она лишь сильнее стиснула зубы, откинулась в кресле и продолжила внимательно слушать так называемые «предложения» своих оппонентов. Она всё время пыталась подавить в себе разрастающуюся внутри неё злость. Она хорошо помнил поговорку: «Собака, которая лает - не кусает», а ей очень захотелось укусить этого зарвавшегося «добра молодца». С высоты своего опыта она понимала то, чего не понимал её оппонент – деньги сами по себе не приносят ни славы, ни власти. Это лишь инструмент и победит не тот, у кого его больше, а тот – кто умеет им профессионально пользоваться. Наконец Шустовой устал. Даже палачи иногда устают от приносящей удовольствие работы. Не предпринимая попыток сохранить какое-либо приличие и, не пытаясь создать уже, как ему казалось, растоптанной и подавленной стороне хотя бы видимость собственной значимости, он на прямую задал вопрос, ради которого и была устроена эта экзекуция. Скорее это выглядело как утверждение: «Когда вы объявляете обо мне, как о единственном кандидате?»
Нина встала.
- Я сообщу об этом Вам позже…
- Это не ответ! – Николай Иванович побагровел буквально на глазах. Нина поняла, что это именно то, чего он ожидал меньше всего, а вернее совсем не ожидал после всего им сказанного.
- Больше я добавить ничего не могу.
- Когда позже?! – заорал Шустовой, и Нина испытала маленькое удовлетворение от осознания того, что уже сейчас она смогла получить небольшую компенсацию за те два часа позора, которые испытала за время ведения переговоров.
- Позже – это позже! – сказала он и вышла из зала для ведения переговоров.
Боковым зрением она увидела как охранник, стоявший у двери заглянул в зал. Услышала крик Николая Ивановича, приглушенный массивными дубовыми дверями, и холодный пот противной струйкой покатился у неё по спине. Она знала, что если он захочет, её долго будет разыскивать её Дима. Нина хорошо помнила ту историю с сотрудником правоохранительных органов, который, посетив это здание по долгу службы, после продолжительных поисков, был обнаружен отдыхающим на юге. Затем был благополучно уволен из органов, но через год разбился на подаренной Шустовым иномарке.
Выйдя из зала, Нина набрала Димин номер. В кафе было уютно и тепло. Негромко играла музыка.
- Что ты такой не терпеливый? – она с ходу решила остановить его агрессию, если он ещё не успел упокоиться.
- Я про эту сволочь такое знаю.
Нина заметила, что он уже остыл.
- Хорошо, расскажешь, а сейчас я так проголодалась.
В тот раз он так ей ничего и не рассказал.