Решил однажды гномик Пук отметить День волочильщика. А когда этот день, не знает. Перелопатил весь календарь – нету в нем профессионального праздника. Зато День строителя обнаружился. Причем завтра.
Ну, Пук Петровичу, Ильичу и компании объяснил что к чему – они и согласились. Ведь у них на «Красном волочильщике» как раз новый цех строили. Вот они решили строителям удружить. Да и как не выпить, когда есть за что.
Пук из дома литру сэма приволок, угостил в качестве, так сказать, разминки, свой цех волочения. После чего башня у Пука отстрелилась: взял он гитару в красном уголке, забрался в цеху на самую верхотуру и давай под гитару песни орать. Трезвый, главное, на гитаре не играет, а пьяный – откуда что берется! Висит на перилах, веревкой обвязанный – Петрович его с земли страхует, как гимнаста негодного. Целый час под потолком похабные песни верещал всем на радость, пока казенную гитару вдребезги всю не размочалил. Впрочем, гитаре туда и дорога – все равно на ней струн не было.
А Пука спустили на пол бережно, чуть живого. Пинком реанимировали, вопнули новую жизнь – и айда бухать на стройплощадку! А там уже грузовик с водкой подогнали. В кузове – ящики водки горой. В кабине – бутылок куча (у Пука на балконе – столько же, только пустых). И у водилы – за пазухой три ящика, в каждом кармане по ящику, и в носке – по бутылке. Тот еще конспиратор!
-А почему закуси нет? – вопрошает Пук.
-Манька не приготовила! – ответствуют ему.
-А почему?
-А она сама с утра готовая!…
Так что было решено бухать без закуски. Ну и пусть: так больше влезет. Расселись все чинно, взяли по бутылочке и давай тосты толкать и ее, родимую, из горлышка кушать. Тут появляется бригадир строителей:
-Что вы, - говорит, - мать-перемать, как интеллигенты, из горлышка! Смотреть противно!!! Вот как надо!…
Взял ящик водки, пробки у бутылок свинтил да и вылил все в себя. Только крякнул: «А!» и рукавом занюхал.
-А я вот как умею! – сказал на это Пук.
Взял три ящика, свинтил у бутылок пробки и тоже в себя вылил. Причем даже рукавом не занюхал и не поморщился. Но бригадир его умений уже оценить не мог, ибо валялся в отрубе. Все-таки ящик без закуси – это чересчур. Для бригадира. Но не для Пука. Для Пука только самый расколбас начинается.
-Арриба! – командует Пук.
И тут начинается вечеринка в стиле карнавала в Рио: гитары, кастаньеты (тоже из красного уголка), сомбреро щепастые трухлявые с блохами (из заводского театра).
-Нет, не так надо… - понимает Пук. – Давайте лучше по-нашенскому бухать!
Тут взяли все в руки по кирпичу да и стали на вершину недостроенного цеха кидать.
-Сдадим, - говорят, - цех досрочно! Прямо сегодня!!!
Накидали кучу кирпичей, подогнали бетономешалку. За задний бампер веревку привязали, через самую верхнюю балку перекинули, и давай ее вверх поднимать, вместе с водителем. А че водитель? Он и сам такой же.
-Орленок, орленок, взлети выше солнца! – поет.
Правда, когда балка крякнула и он вместе с бетономешалкой и кирпичами вниз рухнул, тут он уже не орлят, а козлят вспоминать начал.
А пьянка продолжилась. Причем Пук – вроде солиста, а все остальные – заместо подпевок. В смысле, мужики один за другим с дистанции сходят, кто куда валятся, только он один пьет – не напьется.
Когда уже стемнело, остался Пук в гордом одиночестве. И увидел он подъемный кран брошенный. Башенный. Давно мечтал Пук на кране покататься, да все руки не доходили. А тут вот дошли. В смысле, был наш герой еще в памяти, но навыки стопохождения уже утратил, так что пришлось в кабину на одних руках забираться. Пока залез, десять раз падал. Но, наконец сел на сиденье заветное, ключ повернул, рычаги передвинул – тут кран с места и тронулся.
-Ни фига себе! – говорит Пук. – Летю!!!
А кран съехал с рельсов, заводской забор протаранил, да по городу и поехал...
…В ту ночь многие видели удивительный глюк: ездит по улицам кран подъемный, а в кабине гномик сидит и песни поет неразборчиво. Впрочем, друг другу об этом не рассказывали – за такие глюки ведь и в дурдоме очутиться недолго. А кран покатался, на трамвайные рельсы заехал и поехал на конечную «Сто сорок десятый микрорайон». Там под откос какой-то и улетел. Больше того крана не видели. И потом так нигде и не нашли.
Только Пука нашли. Через три недели. У себя дома, в глубоком запое и при больших деньгах. Стали его про кран спрашивать, а Пук только лыбится загадочно.
Так о судьбе крана никому и не рассказал. Но вы и сами, наверное, обо всем догадались.