Каждый год одно и то же: нам задают сочинение на эту тему. Учительница радуется, что смогла переформулировать знаменитое "Как я провёл..." в "Лето - это маленькая жизнь" и теперь все выпускники поголовно под страхом двойки должны прислать ей на e-mail "стихи в прозе" по этой теме до пятнадцатого сентября.
Тема, конечно, хорошая. Но не так хороши мои с учительницей отношения, чтобы изливать ей душу, а абстрактное размышление на тему лета и его жизнеспособности на таком маленьком промежутке времени меня как-то не прельщает.
Это действительно было замечательное лето, но оно происходило больше внутри меня, чем снаружи. Это было моё лето, последнее каникулярное школьное лето и шестнадцатое - плевать на математику, главное, я верю, что оно не было последним - лето детства.
В какой-то истории любви, показанной по тв, один из героев, страдавший провалами в памяти, постоянно фотографировался, "делал воспоминания". Вот и с внешней стороной жизни так же. Всё что представляет собой твоё такое важное лето для большинства знакомых - альбомчик неумелых фотографий размещённый в социальных сетях. Лениво прощёлкав закат на уходящем за горизонт поле клевера (по которому так здорово бежать навстречу ветру), белый берег холодного утреннего моря (где ты нашла так много ракушек), белку, сидящую тебя на руке (ты кормила её хлебом и тебе это важно), сотни френдов находят единственную, случайно туда попавшую - натюрмортик из попавших под руку предметов одной цветовой гаммы - и пишут ей свои восторженные отзывы. Да что вы знаете про это лето?
Таким вот "сетевым" друзьям, классифицируемым исключительно по рейтингу, я доверяю не больше той учительницы. Им не расскажешь, как ты наблюдала за крошечными полупрозрачными крабиками, или бежала по самой кромке воды, но волны окатывали тебя по самое колено, а ветер сносил с головы шляпу; им не объяснишь, почему ты мёрзла в тридцать градусов тепла, не могла спать от холода и закутавшись в пуховое одеяло читала до трёх ночи или уходила ловить падающие звёзды; почему ты зажигала в англиканских церквях свечи и стала носить крестик с кельтской резьбой; почему ты так долго читала этот "Тихий Дон", и как ты вязала ленточки с желаниями на Танабату; как плохо было тебе в обожаемом теперь Лондоне от неизвестно откуда взявшейся хандры, как друзья и родные лечили тебя от них с помощью кино, мороженного, собак и моря, а помогла только вера другого человека в тебя; как ты вернулась домой в половине одиннадцатого и родители не сказали тебе ни слова в упрёк; почему за это лето ты выпила столько холодного зелёного чая и всего полчайника горячего; как тебе снились кошмары, тебя будил мобильный телефон, но ты улыбалась, прочитав входящее сообщение; как ты плакала, увидев картину Ботичелли; сочиняла сказки, писала стихи, учила стихи, ловила мышей, рисовала причудливые цветы на запотевшем зеркале, собирала яблоки в подол мешковатого свитера; как ты ела клубнику, стоя на крыльце под проливным дождём; как ты прочитала полдюжины книг и начала читать очень важного тебе человека, как однажды утром ты обнаружила, что мелкие сливы в саду покрылись прозрачным лиловым румянцем; как ты повзрослела на недостающий год за одно лето и каким длинным оно было.
А ещё, как однажды наступила осень. Но это уже совсем другая история.