В девятом классе я ходила на уроки гитары. Примерно в то же время я услышала интересную байку об особенностях вестибулярного аппарата человека. Дескать, если медленно перегнуться через периллу более чем на полкорпуса, то некие шарики в голове, ответственные за равновесие, также переберутся в сторону наклона туловища, и в какой-то момент мозжечок даст телу команду искать баланс в той части, что висит над пропастью. Другими словами, человеку инстинктивно захочется мягко перевалится через периллу. Якобы, именно это случилось с Игорем Сориным, когда он дышал воздухом у окна.
Классы гитары находились на третьем этаже завода «Ильюшин», и каждый раз, добираясь до верхней площадки, я плавно наваливалась на старененькую периллу и ждала чего-то. Признаться, довести свой эксперимент до конца (то есть до предполагаемого падения в пролет) мне всякий раз не хватало духу, и я корила себя за трусость, уверенная, что в другой день точно не оплошаю. Так повторялось бесконечно долго, пока курсы гитары на заводе «Ильюшин» не закрыли.
Я все еще не выяснила, плюхается человек из окна, если сильно из него высунется, или нет.
На днях я возвращалась домой на метро поздним вечером. Народу на платформе почти не было. Я брела вдоль пути и ждала редкого поезда. Рельсы лежали слева от меня, а это значит, информацию мои глаза воспринимали острее. Я смотрела на узкое углубление в самом сердце черного полотна и вспомнила о другой замечательной байке.
Говорят, если ты упал на пути, а поезд уже неумолимо приближается, лучше не стараться вылезти на платформу, рискуя впопыхах схватиться за кабель под высоким напряжением. Ложись в волшебную ложбинку в граните и позволь поезду проехать над тобой. Будто бы это безопасно и специально конструировалось для подобных случаев.
Я внимательно изучала предлагаемое отверстие, высотой всего-то сантиметров тридцать, и представила себе голубые вагоны, с вечно торчащими из их доньев кубическими пижнями до самого пола. Мое воображение тут же нарисовало картины душераздирающего чирканья человеческой плоти (почему-то лица) об эти коварные детали составного механизма, опущенные в «инструкции» по тактике поведения на путях. От внезапно нагрянувших фарш-мыслей мне стало не по себе.
Вдруг я услышала стук колес, заприметила слабый свет из темноты тоннеля и, вместо того чтобы отпрыгнуть подальше от кровавых кадров в моей голове, попала в другое логическое измерение. Я ни с того ни с сего вспомнила уроки гитары в девятом классе и свои эксперименты с поиском равновесия в безопорном пространстве. Дикий жар любопытства толкал меня сейчас на рельсы, а кричащие звуки гудка, подобно африканским барабанам, только разжигали непонятную химию в крови. Меня физически (физически!) тянуло кинуться в узкую ложбинку под поездом и проверить, есть ли у вагонов зловещие грыжи, а у меня – шансы не быть размазанной многотонной машиной. Тихий ужас в виде защитной реакции сковал мое тело, мозг лихорадочно соображал, какое решение ему принять, нервная система обливала меня потом и тормозила легким головокружением. Тем временем ноги (мои ноги!) делали неровные шажки к маленькой пропасти, за которой открываются неведомые горизонты. Лицо и пластика движений (я видела себя со стороны) умоляли «Не надо!», но ноги сами, шатаясь и заплетаясь, шли к заветной выбоинке, и какая-то странная теплота в районе груди волнообразно, магнитом, вела меня вперед. Так, ласковое море, мягко и любя, выплескивает приливы. Так, демон-обольститель грациозно увлекает за плечи своими гибкими пальцами. Сила убеждения равна силе сопротивления до тех пор, пока одна из сторон не перевесит.
Мой мозг наконец принял решение. Самый древний инстинкт дал установку «Жить!» и запустил систему рефлексов. И вот я уже сама не понимаю, как мои ноги возвращаются в глубь станции, внутренний голос орет «Отойди!» и вся я прижимаюсь к колонне - мгновенно ослабевшая, размякшая и пустая. Поезд со свистом проносится мимо и медленно останавливается. Я жду, пока он откроет двери и впустит меня к себе. Мне почему-то немного стыдно перед ним, однако я чувствую, он говорит мне: «Молодец!». Я уже не хочу плакать, как секунду назад, мое тело снова наполняется энергией, и на следующей остановке я выхожу, как обычный пассажир будничного метрополитена. Меня взяли обратно в семью и наградили счастьем вместо конфетки.
Байку о специальной ложбинке под поездом я не проверила – так же, как и историю о шариках баланса в мозжечке.
Мне кажется, на то они и байки, чтобы их не проверять.