Эти пятна проявляются через объектив, меня предупреждали, я полоснул с лихвой, лезвие фотовспышки ушло слишком глубоко. Теперь зарубцевавшиеся вены будут ждать следующей встречи с художником, так полюбившим холодные выставки и мокрые каторги. Открытие через несколько прожилин. Эй, постой, не так быстро. Позволь мне переключиться на следующую. Эквивалентные простракции готовы выстроиться вряд, лишь бы не участвовать во всем народном голосовании. Это пиршество идет к концу для тех, чей кишечник изредка получает толчок совсем с обратной стороны. Потолки у вас значительно ниже, шея уже затекает. Всем так нравятся эти опущенные занавески. Почему? Звериный запах вбегает в клаустрофически забитые головы и просит немного устрашающих бесед. Я позволю ему остаться, слишком уж он ядовитен для сознания правомерных христиан. Позвольте представить затаившуюся в углу типологию. Я познакомился с ней недавно, но успел уже изрядно почернеть изнутри, со дня первой встречи неустанно грызущей меня. Дорога сужается и водители видят друг друга насквозь. Мои глаза не так безумны как того парня, который сидел в кустах и смотрел за поездом, переезжающим его мать, привязанную к шпалам. Он навсегда заблудился в своих снах, слишком прекрасных, чтобы быть реальностью и оставленными для нее. Он сплевывал горькие слезы белой пеной на просроченный асфальт в поникшей жиже упрямства. Но у меня еще есть шансы. Последняя сигарета ушла в противостояние между болью и боснийскими войсками, утонувших в крови. Дым в космосе. Кое-что пропало из заначки, поважнее всяких легальных мелочей, вроде отрезанных пальцев и крошечных переживаний от взаимоотношений. Догадайся, кто мог забрать твою долю. Только отвернешься и твои кости продадут, не дождавшись распада. Я бы спилил все под корень, так лучше видно. Бинокль на шее, пакетик в кармане, на языке сладкий привкус. Металлические соединения прошли точно в сердце, мой алюминий навсегда закрыл доступ к чужеродным частицам. Самолеты подмигивают нам. Космонавты привыкли молчать. На календаре черная дата, но я не помню какой сегодня день, в моем расписании остались лишь морские погружения за моллюсками. Неплохой вариант - остаться подводной блохой в галактике проездных билетов. Если долго стучать на самого себя в прокисших текстах, то выходит неплохой сюжет для отпевания в межстрочных интервалах. Сложно ли повесить ярлык на замороженный языковой стиль – вопрос, так и рвущийся через широкие штаны. От перенапряжения лопнет любой барьер, даже зашитый свиными нитками коровьего бешенства. Все что случилось, родилось задолго до обозначенных правил. Никогда не любил этот мотив, после него всегда мучает жажда, а новообразования несутся в неудержимый пляс натянутых нервов. Моя кровь никому не нужна. Второй раз не предлагаю. Спасибо, не надо. Темные переулки набожно встречают силуэты гнева с яркими лучами усталости. Телячья вырезка улыбается в строго назначенное время, смотри не моргни в этот раз, ведь я заказал повторное выступление. Мне это позволено, потому что я передаю смазливому вымогателю клочок бумаги с ржавыми буквами:
«Старый черт все правильно сделал, все рассчитал. Разделился на несколько частей, людей, личностей. Стал похож на скаковых лошадей на старте, стоящих вряд. Он видит на небе яркую звезду (позже станет ясно, что на самом деле иллюзия пронзила всех и каждого). Его рот взрывается, будто воздушный шарик и в горло влетает горящий обьект, неимоверно сильно обжигая горло. Он пытается проглотить его вместе со слюной, но не может. Старик летит на колесе реальностей, похожей на карусель, еле держится, боится упасть. Ярко светит солнце, внизу цветет зеленая трава. Колесо крутится, излучая неконтролируемую масштабность. Внизу колесо вставляется в некую ячейку читателя. Ты немного управлял тем, в какую ячейку он попадет, поэтому он мог легко промахнуться, впасть в твою реальность, занять твое место. В каждом слоте – ты, твоя комната и твоя жизнь, но в разное время. Старик до сих пор пытается проглотить тот огненный шар в горле. Пролетая над одним из твоих "Я", он понимает, что это именно то, куда он стремился, немедленно спрыгивает с колеса и в следующее мгновение видит комнату уже глазами человека. Сколько сейчас времени? Что он тут делает? Кто он? Он носит только черное и видит страницы насквозь. Карусель реальности замкнулась на себе и норовит взорваться от перенапряжения. Он стоит сзади».
Всегда готов выключить свет.