Глава восьмая
1
Прошло пять лет. Эти годы вместили в себя столько судьбоносных для страны событий, что иным государствам хватило бы их не на одно десятилетие. Правящая коммунистическая элита, поняв бесперспективность существования страны только за счет природных ресурсов, в рамках объявленной «перестройки» предприняла попытку улучшения социализма элементами рыночной экономики. Это потребовало реального предоставления людям определенных свобод, либерализации общественной жизни, снижения уровня контроля политической системы над обществом. Однако неподготовленная к свободному дыханию страна отравилась чрезмерной дозой кислорода, неосмотрительно предоставленного ей Горбачевым, и она развалилась на куски, истекая гноем и кровью. Мрачная кухонная шутка интеллигентов, что перестройка закончится перестрелкой, провидчески сбылась. Тбилиси, Вильнюс, Баку были только первыми кровавыми ступеньками, по которым покатилось изрубленное на куски тело великой державы.
Всеобщее падение морали, безнаказанность, безответственность, стремление урвать кусок пожирнее поразили все слои общества, даже элитную его часть – вооруженные силы. В лице сепаратистов и националистов, оседлавших оторванные от державы кусочки, «непобедимая и легендарная» нашла ненасытный рынок сбыта оружия. Тащили все и вся – от автоматов до танков, от патронов до ракет.
Великая держава, веками создававшаяся умом, трудом и воинской доблестью народа, держава, которую не смогли сокрушить лучшие армии мира, вмиг перестала существовать из-за бездарности, тупости и мелких амбиций неразумных ее правителей.
Шел декабрь 1993 года.
2
В это хмурое зимнее утро Забелин проснулся рано. За окном мела метель. Слушая подрагивание стекол под напором ледяного ветра, он особенно остро ощущал теплый уют мягкой постели, в которой так трогательно сопела Люся, доверчиво прильнувшая к нему своим прекрасным телом. От нее исходил дурманящий аромат ухоженной здоровой женщины.
Поженились они полтора года назад. За месяц до свадьбы она, прилетев в Москву, позвонила ему прямо из диспетчерской аэропорта, не особенно надеясь на встречу – просто захотелось поболтать по телефону с человеком, к которому со школьной скамьи питала нежные чувства и которого не видела уже три с половиной года. Она знала, что Забелин страстно любит свою жену-балерину, и на многое не рассчитывала. Каково же было ее удивление, когда он, узнав голос Люси, с неподдельной радостью прокричал в трубку:
- Люсенька! Хватай такси и немедленно приезжай! Жажду видеть тебя! Мой адрес...
Она бежала к нему, не чувствуя ног. Затем торопила шофера такси, обещая заплатить двойной счетчик, потом снова бежала, и когда после пронзительного звонка в дверь увидела, наконец, его перед собой, - бросилась ему на шею, и их губы слились в долгом, жадном поцелуе. Он подхватил ее на руки, закружил на месте и, глядя ей прямо в глаза, отнес в спальню. Она не возражала. Более того, ощутив нетерпеливую жадность влажных ладоней, непрерывно шаривших по ее спине и груди, она поняла, что он неимоверно голоден. Она помогла ему раздеть себя и, раскинув руки, отдалась со всей страстью своего темперамента.
Когда они очнулись от бешеной гонки, счастливая и уставшая Люся достала из сумочки сигареты, закурила.
- А ты силен, черт возьми, - сказала она, гладя ладонью его потную грудь. – Почаще бы так. Не возражаешь?
Забелин кивнул, но она почему-то не заметила этого.
- Да, я понимаю, - продолжила она. – У тебя красавица-жена, ты ее обожаешь, но я точно знаю, что даже при самой распрекрасной жене мужчине все равно хочется разнообразия... Знаешь, после нашей встречи в аэропорту я все время думала о тебе. Я люблю тебя давно. И я давно уже решила, что непременно добьюсь, чтобы ты хотя бы одну ночь, хотя бы один раз целиком принадлежал мне... Об этом я даже молилась у собора Святого Петра в Риге. И Бог услышал мою молитву... А теперь, Саша, скажи, когда придет твоя жена, чтобы я успела уйти, не столкнувшись с ней?
- У меня нет жены, Люся...
- Что значит – нет жены? Где же она?
- Она ушла от меня в том же году, когда мы встретились с тобой в аэропорту.
- Вот это – да!.. – она покачала головой, потом встала с постели, подошла к окну. - Почему же ты ничего об этом не сообщил мне? Я так ждала твоего звонка!
- Мне тяжело было.
- Понимаю. Хотя... ладно, не будем об этом.
- А ты все стюардессой работаешь?
- Да.
- Замуж еще не вышла?
- Нет. Я ждала тебя.
- Шутишь...
- Нет, не шучу. Правда, у меня есть любовник, но это так... для физиологии... и этим я пока довольна.
- Ты любишь его?
- Любовника? Нет. Просто мне с ним хорошо. Он сильный мужчина, а я женщина требовательная... получается некая гармония интересов.
- Люся...
Она подошла к нему, обняла, прижавшись грудью к колючей щеке.
- Что? – спросила она.
- Давай оденемся. То, что я хочу тебе сказать, следует говорить во фраке.
Пока он брился, Люся привела себя в порядок, причесалась и накрасила губы. Сердце ее пребывало в тревожном ожидании, в предчувствии того, что сегодня должно произойти нечто очень важное, долгожданное, радостное...
- Подожди несколько минут, - сказал он, выходя из ванной. – Я скоро вернусь. Посиди, не скучай.
Через десять минут он вернулся с большим букетом роз, бутылкой шампанского и коробкой шоколадных конфет. Пока Люся ставила розы в хрустальную вазу, Забелин открыл шампанское.
- Сядь, Люся, возле меня.
Она пододвинула стул и села напротив, касаясь коленями его коленей. Пока он разливал по фужерам шампанское, она, волнуясь, сидела молча.
- Люсенька, дорогая... – он с легким звоном тронул фужером край ее фужера. – Я хочу сделать тебе официальное предложение: выходи за меня замуж.
Люся изумленно и радостно посмотрела на него; в глазах сверкнули искорки навернувшихся благодарных слез, и она порывисто бросилась ему на шею.
- Я согласна!.. – прошептала она, прижимаясь лицом к его лицу. – Я согласна!.. Какое счастье!..
- Спасибо, Люсенька!.. У нас все будет хорошо. Я постараюсь...
- Я тоже постараюсь...
Через месяц в небольшом банкетном зале ресторана «Прага» у них была свадьба, на которую были приглашены только самые близкие друзья. Люся ослепительно блистала в подвенечном платье, вызывая зависть и восхищение писателей и летчиков. По-своему блистала и мама Вера: она много пела, танцевала, и вообще была душой веселого застолья.
На следующий день молодые уехали в свадебное путешествие в Болгарию, где три недели своего медового месяца провели на Золотых Песках, в отеле «Эксельсиор». В Москву они вернулись счастливые и загорелые.
С тех пор прошло полтора года вполне безоблачной совместной жизни. И вот сейчас, в это ветреное декабрьское утро, стараясь не разбудить Люсю, Забелин начал медленно освобождать свою руку из-под ее головы, но она проснулась и, поняв, что он хочет встать с постели, прижала его к себе.
- Куда так рано? – спросонья спросила она.
- Что-то не спится. Видно, погода беспокойная...
- Рано тебе еще о погоде думать. Полежи еще. Иди ко мне...
- Нет, мне нужно поработать на свежую голову.
Он надел халат, подошел к жене, чтобы поцеловать ее, но она вдруг хлопнула себя по лбу и виновато сказала:
- Вот балда! Совсем забыла... Вчера тебе пришло письмо из Северной Осетии. Я положила его в ящик письменного стола. Приготовить завтрак?
- Нет, не надо. Рано еще. Поспи...
Умывшись и почистив зубы, Забелин вскрыл конверт. Он сразу же узнал характерный угловатый почерк Алана.
- От кого письмо, Саша? – послышался из спальни голос Люси.
- От старого институтского друга, из Владикавказа.
- А-а... Я посплю еще, ладно?
- Конечно, Люся! Спи спокойно...
Вынув из конверта листочки, Забелин начал читать.
3
«Здравствуй, Саша!
Нашу переписку нельзя назвать слишком бурной. Мы оба любим живое общение тет-а-тет, однако то, что я хочу сообщить, настолько важно и трагично, что таить от тебя больше не могу. Дело в том, что в сентябре, во время штурма Сухуми, погибла Оля. Вместе с ней погиб и Вахтанг. Их убили бандиты из батальона Шамиля Басаева. Узнал я об этом совершенно случайно от учителя музыки Вахида, который оказался свидетелем гибели Оли и Вахтанга. Я у него брал интервью для нашей газеты. Вот как это было.
После прихода к власти в Грузии Эдуарда Шеварднадзе начальником контрразведки одного из подразделений грузинской армии стал Вахтанг Чикваидзе. Кроме всего прочего, он активно аккумулировал данные о фактах незаконной продажи сепаратистам оружия со складов российской армии. У него скопился приличный архив с копиями накладных о передаче танков, бэтээров, «градов», автоматов и т.д. Эти данные он готовил для Шеварднадзе, который должен был предъявить их Ельцину. Однако мощный штурм Сухуми, главной ударной силой которого был батальон Басаева, не позволил Вахтангу вовремя добраться до ставки Шеварднадзе. Во время одной из таких попыток Вахтанг был ранен в обе ноги, а трое его телохранителей убиты. Он еще не знал тогда, что басаевцы устроили за ним настоящую охоту. Они знали, где он снимает квартиру в Сухуми, поэтому, как сказал Вахид, семь боевиков, и он в том числе, ехали за ним по точно известному адресу.
Одно непонятно – как в том военном аду оказалась Оля? Она не должна была уезжать из Тбилиси. Возможно, она сама не захотела покидать Вахтанга. Как бы то ни было, но когда боевикиа, уничтожив охрану, ворвались в квартиру, там находились раненый Вахтанг и хлопотавшая над его ранами Оля.
Кроме Вахида, все шесть боевиков были выпущенными из тюрем уголовниками. Вахид же при советской власти работал в Грозном учителем музыки, поэтому он не совсем вписывался в их уголовную среду, но вынужден был воевать, подчиняясь мобилизационному призыву Конфедерации горских народов Кавказа.
Командиром боевиков был некто Руслан. Ударом автомата по голове он предотвратил попытку Вахтанга вынуть из-под подушки пистолет, затем стащил его с постели и наручниками приковал к трубе центрального отопления. Пребывавшая в шоковом состоянии Оля, увидев повисшего на наручниках, истекавшего кровью любимого человека, рванулась было к нему, но Руслан сбил ее с ног, вынул кинжал и двумя взмахами лезвия срезал на ней всю одежду.
Насиловали Олю долго, в два круга, на глазах у Вахтанга. Истерзанная, окровавленная, она лежала на остатках своей одежды под очередным боевиком; остальные, выстроившись в очередь, придерживали руками расстегнутые от нетерпения камуфляжные штаны и ждали, пока стонущий от удовольствия подельник оторвется от ее лона. Время от времени, приходя в сознание и сплевывая кровь, Вахтанг кричал: «Не трогайте ее, сволочи!», но после очередного удара прикладом снова в беспамятстве повисал на наручниках.
Вахид сидел в стороне, закрыв ладонями лицо. Когда возня на полу прекратилась, он почувствовал чью-то руку на своем плече. Возле него с раскрасневшимся потным лицом стоял Руслан.
- Эй, ты, интеллигент, - небрежно сказал он Вахиду, - иди, трахай ее. Смотри, какая блондиночка лежит. Хоть и подпорченная немного, но все равно красивая. А ножки какие... Иди же!..
Вахид покачал головой. Боевики дружно захохотали.
- А он не может, - не переставая хохотать, сказал один из них. – Вчера от взрыва гранаты ему кое-что отшибло.
- Ну, что ж, - зловеще пробасил Руслан, - не хочет – не надо. А сейчас – уходим. Грузина забираем в штаб, а женщину прикончим здесь.
- Стойте, стойте, не убивайте ее! – бросился к Руслану Вахид.
- В чем дело, интеллигент? – недоуменно спросил Руслан.
- Не убивайте ее, я узнал ее!..
- Узнал? Что значит – узнал? Это твоя бывшая подруга? Что же ты сразу не сказал? Мы бы тебя первого пропустили к ней. А то, наверное, побрезговал после нас.
- Нет, Руслан. Она – очень хорошая балерина из Москвы, из Большого театра.
- Откуда знаешь?
- Она с театром гастролировала в Грозном несколько лет назад. Я видел ее на сцене... Я узнал ее!
Руслан подошел к Оле, приподнял ее за плечи и прислонил к ножке стоявшего у окна рояля. Она зашевелилась, застонала, приоткрыла глаза.
- Ты балерина? – спросил он у нее.
Она, молча, кивнула.
- Что она танцевала на сцене? – спросил Руслан у Вахида.
- Танец умирающего лебедя.
- Умирающего лебедя, говоришь? – захохотал Руслан. – Очень правильный танец, можно считать, на злобу дня. Слушай, балерина, - обратился он к Оле, - предлагаю сделку: ты нам голой станцуешь умирающего лебедя, а я тебя и твоего грузина оставлю в живых.
- Вы не убьете Вахтанга? – с надеждой прошептала она.
- Если хорошо станцуешь – не убьем.
- Вы обещаете?
Руслан рассвирепел и одним рывком поднял ее на крышку рояля.
- Танцуй, сука, без разговоров! Иначе сейчас же пристрелю вас обоих! Вахид, играй музыку!
Нежная мелодия Сен-Санса, исходившая из-под пальцев Вахида, была настолько чужда кровавой обстановке, царившей в комнате, что Оля сначала окаменела и не могла сдвинуться с места, но, увидев висевшего на наручниках Вахтанга, превозмогая резкую боль в низу живота, механически начала танец. Она не помнила, что на ней нет одежды, что на ее голое тело смотрят пресытившиеся боевики, в ней только теплилась надежда спасти любимого человека, а это стоило любых мук.
В это время очнулся Вахтанг. С трудом подняв голову, он неожиданно увидел на крышке рояля обнаженную, окровавленную Олю, потом до его сознания дошла знакомая мелодия, и он все понял. Собрав последние силы, он прохрипел:
- Не позорься, Оля!.. Они все равно нас убьют!.. Прощай, люб...
Удар в живот кованым ботинком Руслана прервал последние слова Вахтанга. Он снова повис на наручниках, изо рта хлынула темная, густая кровь. Оля в ужасе остановилась.
- Танцуй! – закричал Руслан.
Она покачала головой и мелкими шажками стала отступать к окну.
- Танцуй, сука!
Руслан передернул затвор пистолета, но Оля опередила его: всем телом бросившись на окно, она пробила стекло и в брызгах сверкнувших на солнце осколков рухнула вниз. Через несколько секунд послышался глухой удар ее тела об асфальт...
Так погибла Оля. Вахтанг тоже не выжил: он умер, повиснув на наручниках. Когда боевики ушли, соседи, рискуя жизнью, подобрали с тротуара ее окровавленное тело, занесли в квартиру и положили рядом с Вахтангом.
Сейчас оба они похоронены в Казбеги, во дворе дома Чикваидзе. Недавно я был на их могилах, положил цветы.
Помолчим, Саша. Алан Хаутов».
4
Забелин оделся, положил письмо в карман. Тоска захлестнула его сердце. Хотелось плакать, слезы сами наворачивались на глаза, но он, как мог, сдерживал себя, боясь потревожить Люсю. Когда он вышел в прихожую и надел пальто, она неслышно появилась в дверях.
- Сашенька, куда ты? – с тревогой спросила она.
- Хочу пройтись немного по морозному воздуху.
- Тебе нехорошо? Ты бледен...
- Нет, ничего. На воздухе все пройдет.
Он долго бродил по заснеженным московским скверам, вспоминая Олю, их прекрасное совместное прошлое, знакомство на крымском пляже, вспоминал ее голос, улыбку, волосы, наконец, лунную ночь с «Танцем умирающего лебедя»... Потом подумал, что ни один провидец в мире не смог бы предугадать, что именно этот печальный танец станет последним в жизни прекрасной балерины...
Проходя мимо тихой церквушки, он повернул к ней. В полумраке ярко горели тонкие восковые свечи, несколько женщин в черных платках истово молились, кланяясь и осеняя себя крестным знамением:
- Создавый мя, Господи, помилуй...
Забелин снял шапку, подошел к сидевшей у входа женщине, купил свечку, зажег ее и поставил за упокой души Рабы Божьей Ольги. Потом, подумав, купил вторую и поставил рядом – за упокой души Раба Божьего Вахтанга.
Выйдя из церкви, он пошел домой. Там его уже заждалась Люся.
КОНЕЦ