« …А НАСТУПИЛО СЧАСТЬЕ!»
Е.Гришковец.
Четыре часа утра… Звуки будильника выхватывают меня из сна. Стираются образы, я медленно открываю глаза, и в сознании появляются мысли.
«…так рано… сегодня же вроде суббота… еще такая тьма…»
Вижу, как муж выбирается из-под теплого одеяла, потягивается, и начинает быстро одеваться.
«Ах, да! Сегодня приезжает из Питера старшая дочка…. Так… он привезет ее минут через сорок… надо вставать. Приготовлю сырники и заварю свежего чаю. Вряд ли с дороги она захочет чего-то еще… моя вегетарианка…»
Звонок в домофон. Этот звук мертвого из могилы поднимет! Быстрее нажимаю кнопку, что бы не разбудить младшую дочь и свекровь. Поздно… все уже в холле в накинутых халатах щурятся на яркий свет.
Как мне хотелось, встретить ее самой… первой… или нет второй, после мужа… ни с кем не делить эти минуты счастья! Потом бы – пусть! Они ведь тоже так соскучились. Но только не сейчас, не сейчас… ВО ВСЕМ ВИНОВАТ ЭТОТ ДУРАЦКИЙ ДОМОФОН!
Открываю двери: счастье мое с огромными глазами и белокурыми, такими родными волосами, как всегда, холодно одета. « Господи! Как же я соскучилась!» Я прижимаю ее к себе и обнимаю не так крепко, как хотела бы, потому что она кажется хрупкой как хрусталь. Я обнимаю ее всего миг... Что-то сжимает сердце до боли в груди и взрывается фонтаном, заполняя всю грудь, поднимается к самому горлу, к вискам, заполняет влагой глаза, гасит сознание... Не-е-ет, я ее обнимаю уже не миг. Все то же хотят. Целую, отпускаю ее, и смотрю, как каждый получает свою порцию радости. Зову всех к столу. Счастье мое, одной рукой убирая сапоги, одновременно запускает другую руку в свой огромный бумажный пакет из дорогого бутика и начинает раздавать подарки. Она не может больше ждать! Мы непременно должны их сразу развернуть и посмотреть. Она рассказывает про каждый подарок! Она так долго представляла, как обрадует каждого.
Пьем чай с сырниками. Удались на славу, так что конфеты и другие сласти из супермаркета востребованы только младшей дочкой, и то, скорее, в запас.
«…Доченька моя, как ты повзрослела. Взгляд такой глубокий и немного отстраненный…» Говорим обо всем, возбужденно, все одновременно, ожидая чего-то, что пока робко прячется и не может выйти наружу.
« Как ты там живешь?»
«Хорошо»
«Кушаешь? Одеваешься? Как университет?»
«Ну, мам, все хорошо!»
«Ну и хорошо»
А на самом деле, у меня тысяча и один вопрос, которые я не могу задать вот так, за столом, при всех, а у нее сто тысяч слов, которые можно сказать только маме. Я не могу дождаться, когда все уйдут. Муж встает первым и идет досматривать сны. За ним - потихоньку остальные.
Мы остаемся вдвоем. Говорим не о том, постепенно настраиваясь на одну волну. Разговор из вопросов и ответов перерастает в диалог, когда один заканчивает мысль другого. Смех, эмоции, фразы хором… Сердце мое на месте… Взгляд твой ближе, глаза распахнуты, щеки розовеют – ты здесь, рядом, вся целиком! Питер отпустил хватку. Надолго ли…?
ВАШЕ ВРЕМЯ ИСТЕКЛО.
Нет, неделя - это очень мало! Я не успеваю наглядеться на нее, надышаться запахом ее тела и волос, наслушаться ее звонкого смеха! Я вижу ее только вечером, приходя с работы и потом часов до двух-трех ночи – бесконечный разговор в столовой, который обрывается только потому, что мне надо хоть немного поспать, так как завтра с утра за руль и на работу. Исключение – выходные, когда мы успеваем обидеть друг друга, поплакать и помириться, и когда, уже совсем счастливые отправляемся на шопинг, готовые купить друг другу все, что только понравится. Но денег, увы, почему-то не хватает. А потом мы гуляем по парку и вечером уже все вместе смотрим какой-нибудь новый нашумевший и уже зарекомендовавший себя фильм, привезенный ею из Питера. Пьем хорошее красное вино из тонких бокалов, перекладывая его вкус хорошим сыром, оливками с лимоном и еще чем-нибудь, что найдем достойного в буфете.
Мы еще столько не договорили и не сделали из того, что собирались сделать в ее приезд, как вдруг уже бронирование билетов через интернет, чужие звонки из Питера, уносящие ее далеко от нас, от меня. Звонки – все чаще, она закрывается в комнате, ведет переговоры про выставки с какими-то взрослыми серьезными людьми. И я не могу остановить время, что бы задержать ее, да и какой в этом смысл.… У нее хорошие новости и пора уезжать, потому что вся ее творческая жизнь там.
Я не буду плакать. Ведь это хорошо, что все у нее так удачно там складывается. Это просто замечательно, я так рада за нее. Но так щемит сердце. Улыбаюсь, с трудом поднимая уголки губ: «Наконец-то, в Питер! Да?»
«Ну, мам… я же не навсегда…» И это «Ну, мам...» в купе с виноватым взглядом перехватывает мое дыхание…
«Скоро Новый год! Я снова приеду, недолго осталось…»
«Ну да… на неделю…»
Я собираю последнее мужество:
« Зато все дни выходные и будет уйма времени!» Улыбаюсь шире, становится легче.
На вокзал едем вчетвером. Младшая дорожит каждой минутой, боится хоть что-то пропустить. Всю дорогу щебечет и веселит нас. Поезд уже у платформы. Торопимся. Хорошо, что быстро попрощаемся, некогда будет плакать. Ни к чему расставаться с тяжелым чувством. Багаж унесли в поезд. Слава Богу, ее там встретят. Сумка очень тяжелая.
Счастье мое улыбается и от этого на перроне светло. Обнимаю ее, держу так долго как могу, хочу согреть на много дней вперед, что бы ни ветер, ни мороз, ни лихой взгляд, ни что не могло пробить броню моей любви и причинить ей вред. Шепчем друг другу, как любим, как скучаем, как совсем скоро опять встретимся. Комок в горле…Муж подшучивает, я улыбаюсь. Обнимает ее он так, что я понимаю: никого на свете кроме нее, для него сейчас не существует. Младшая целует наше Солнце, вытягиваясь в струнку, что бы успеть еще и что-то нашептать на ушко любимой сестренке. Пора…
Она шлет через стекло воздушный поцелуй, поезд трогается и увозит ее далеко от нас за много километров.
Возвращаемся домой. Муж с младшей дочкой весело уходят выгуливать собаку. Я захожу в ванную, медленно запираю дверь, включаю воду. И начинаю тихо скулить, как одинокий пес, потом как волк, потом заканчивается воздух и появляются слезы…
Я знаю, у нее все хорошо, она скоро приедет, просто я так скучаю без нее.