Легкий осенний ветерок нежно посвистывал и срывал с деревьев уже пожелтевшие листья. В небе ярко красовалась луна, большая королева ночных звезд. По старому кладбищу медленно шел мужчина лет тридцати пяти. Он посматривал на старенькие могилы, покосившиеся кресты, что слегка освещались лунным светом, и шлепал по лужам. Только утром прошелся дождь, и потому земля была еще сырой. Он остановился у одной могилы и своей огромной ладонью медленно открыл дверцу на изгороди. Мужчина присел на сырую землю и аккуратно принялся убирать с могилы листья, что ветер разбросал по всему кладбищу.
- Здравствуй мама, - тихонько произнес он. – Давненько к тебе уже не заходил. Давненько. – Вздохнул. – Я ведь как бросил, так больше и не пью. За восемь месяцев ни капли в рот. Даже воротит от вина. И как я только дрянь эту глотал, сам не понимаю. И с работой у меня все хорошо, слава богу. Потихонечку все налаживается, как у нормальных людей. Жаль только, ты моя хорошая, до этих дней не дожила. Я знаю, мама, что ты любила меня, какой бы я ни был. Больше жизни любила. А я? Сколько слез и страданий, моя милая, тебе принес…
Мужчина тяжело вздохнул. Он нежно коснулся ладонью ее фотографии на кресте и снова вздохнул. Запрокинул голову кверху, посмотрел на звезды. На глаза наплыли слезы.
- Мама, мама. Почему люди при жизни не ценят свое золото, а раскидываются им. Вспомню, как ругались, как скандалил в доме, как покоя тебе не давал, изводил своей пьяной мордой, сразу вот здесь колит, - схватился за сердце. – Вот здесь. До того болит, сил нету. Плакать хочется. Стыдно мне, мама, и больно. Ты прости меня, ради бога, прости за все. – По щеке скатилась слеза. – Не могу, мама, не могу. Я ведь единственный у тебя был, единственный дурак. Вся опора и надежда. А только и знал, что с шее с твоей не слазил. Пил и пил. Одну только радость видел в вине. Будь оно не ладное. А ты все плакала, все помочь пыталась. Жалко тебе меня было. А я все скандалил и скандалил. Нет бы помочь…, - по щекам покатились слезы. – А я дрянь такая, все пил и пил. Как тебе тяжело было, моя милая, только сейчас понимаю. Ты счастья, моя хорошая, так и не видела. Всю себя отдавала мне и другим, а взамен только боль… Когда отец ушел, ты ведь на него даже не серчала, только сама никого больше так и не встретила. Кроме работы ничего и не видела. Была бы ты сейчас рядом, на руках бы тебя носил, мама, на руках.
Мужчина вновь посмотрел на звезды. Вытер ладонью слезы и замолчал. Молчал и смотрел на могилу. О чем-то думал.
- А с Любой у нас все замечательно, жениться собираемся. Она хорошая. Жаль, ты ее не увидишь и внуков не понянчишь. Я знаю, ты хотела внуков. Ты очень хотела внуков. – Помолчал. - Прости меня за все. Прости, мама. – Снова постучал ладонью по сердцу. – Больно, мама, больно. Невыносимо. Прости меня, моя хороша, прости.
Мужчина упал на могилу и нежно обнял ее, словно свою бедную старушку. По щекам текли слезы. Кап-кап. Как жаль, что мы не умеем дорожить людьми при жизни, а потом… вот он, локоть, да не укусишь. Больно. Невыносимо больно. Мы разбрасываемся золотом, не зная его цену.
Антон Лукин.