Песня смерти

 
                1      
 

От крика дикого проснулся в час ночной
Открыл окно и вижу:
На ночи острие серп месяца горит.
Застыл дагерротип пустынного шоссе,
На нем искрой забила... жизнь?
Нет смерть! -
Фигура, пламенем объята - бежит к финальной полосе.
Туда, где пристань точит грозный океан;
Горящий факел ринулся в прибрежную волну...
Тревожный говор волн - что это? Панихида?
В безмолвной мгле покой обрел смиренный:
Рой мыслей гаснет в засыпающем мозгу...
Не смог, не смог, не смог...
Танатос приютит смиренного раба!
А я уж засыпаю, и гаснет он в жемчужной синеве,
И надо мной луна в безмолвии хохочет.
Кем был ты, mon ami?
Слепой, бежал ты в лунном свете.
Я видел взрыв, но кем фитиль зажжен?
Через неделю мы встретились во сне
Вот, что Модест поведал мне...


                2


На солнечных холмах в картинной позе
Дремал уединенно старый особняк.
Его жильцы - блаженная семья:
Обвороженный прелестью жены
Модест, художник средний, мы по секрету скажем.
Его сыны с полотен Боттичелли,
И дикий плющ держал в объятьях дом.
Жизнь их была - что царский кубок,
Наполнен до краев ликером, словно мед.
Гнездо идиллии вместил благоуханный сад,
Чьим лабиринтом грезил Кэрролл.
В его сокрытом лоне вился виноград.
А лилий алых жар подчеркивал уют.
Затих пред бурей ветер... тишина.


                3   

      
Ты, помнишь: в патоку утопии трагедия внедрилась -
Опали розы лепестки:
Стремительный поток унес детей тела. -
Субстанция речная не жестока,
Ведь вне добра и зла природа существует.
Убита птица счастья.
Ее перо кружится над землей в последний самый раз.
И капли он не выдавит гуаши - повержен горем.
Нашел тела через неделю на отмели средь камышей,
Принес домой, укутал одеялом.
Мать перестала есть - недуг к постели приковал.
В канун дня похорон чету украсил нежный траур.
И гроздья винограда гноем лопались, разбрызгивая грусть.
Скосил серп смерти новую мишень,
Тот молох ненасытен! -
Лояльная петля прервала материнский траур.
Запущен сад, кровь лилий раздражает.
Нет музы, нет надежд - здесь затхлый воздух... cклеп!
Отца искажены черты, лицо гротескно.
Яд гложет мозг - воспалены глаза
И это навсегда!


                4


Модест, поросший щетиной, тянулся к огненной воде,
В своей берлоге самозабвенно прозябая.
Был молчалив как столб и бледен как вампир.
На кладбище его семья? - О, нет... в постели!
Уединенно жил с умершими наедине...
Старинные часы заглохли - остановилось время
В особняке, где шторы опустились навсегда.
Все ближе предначертанный финал:
Вся мебель - щепки, тела во власти тлена.
Их пламени предал, себя облил бензином... и поджег!
Дом - свечка, за спиной, асфальт шоссе перед глазами.
Кирпич до пара раскален, любви развеян пепел.
Не будет завтра никогда, но для других оно настанет.
А что вращало мир вчера - руины, прах... истлевшие тела.