Рихтер Святослав Теофилович!
Это ж, какой совершенной самоуверенностью нужно было обладать блюстителю порядка в чине капитана с высшим филологическим образованием, который 4 ноября 1986 года должен был горячо и сердечно поздравить доярок колхоза им. Ленина с очередной годовщиной Великого Октября, вручить доярке-трехтысячнице от имени и по поручению электропечь «Лысьва» и этим же днем встретиться (да что там встретиться – разговаривать!) с величайшим музыкантом двадцатого века Святославом Рихтером.
Нет, я следил за его гастролями в Японии, немного знал его уникальный исполнительский репертуар, читал о его блестящем концерте в Иокогаме. Но о том, что он, возвращаясь с японских гастролей, остановится в нашем провинциальном городишке, не знал даже – я извиняюсь – сам господь Бог.
«Золотые пальцы России» решили осчастливить город и горожан. Даже не все областные города могли похвастаться таким гостем. Правда, условия проведения одного лишь концерта были жесткими, если не сказать странными. Белый рояль – это первое условие. «А есть ли в нашем городе хотя бы черный? Не факт!»- думалось. Десять арбузов. «Почему не шестнадцать, не три, а десять?» - мозги сломать можно. Три литра медвежьей крови. Это ж, какой Михайло Потапыч ее добровольно отдаст даже Святославу Теофиловичу? Условия выполнили на три четверти. Рояль не белый – черный привезли из Бирюсинска. Арбузы нашли в Минусинске. Мелковатые, но зато много. Медвежьей кровью оказалось красное сухое вино, которое уважал маэстро. Решено! Концерт состоится в ДК «Юбилейный» в17.00.
День не задался с утра. По Бирюсе шла шуга. Река ни в какую не хотела вставать. А я не мог напрямую попасть в Енисейку на утреннюю дойку. Пришлось делать крюк добрых три десятка километров. Задание партии! В13.00 под ликующее мычание коров я вручил доярке Ксении Бирюковой беленькую «як нова копийка» «Лысьву», поздравил доярок и их подопечных с грядущими октябрьскими праздниками и, наскоро перекусив в колхозной столовой, мчался обратно в Тайшет. Весь путь душа моя готовилась к празднику.
Рихтер! Святослав Рихтер в Тайшете. Да чего там говорить, в 17.00 я сидел в зрительном зале дома культуры. Ой, беспокойно было что-то на душе. Что концерт состоится, сомнений не было. А вот публика, а, точнее, отсутствие ее, настораживало. Она, публика, была, но какая? Первые пять рядов занимали ученики школы №85. Это были третьи- четвертые классы. Дети вели себя, как в сельском клубе: они то и дело менялись местами, карабкались на сцену, беспристанно что-то разворачивали и жевали, гудели и пытались аплодировать. Оказалось, их просто сняли с последних уроков. С шестого по двадцать первый ряды – от силы два десятка человек. Отделение дороги закупило места, но людям толком не объяснили: кто такой Рихтер.
Запыхавшись, в зал вбежали две суетливые девицы:
- Я ж тебе говорила,- застрекотала одна,- петь будет. Вон, видишь пианина стоит.
- Не, раз пианина – играть. А петь кто-то другой выйдет, - возразила другая.- А давай мужика спросим!
- Ты умная, ты и спрашивай! Ты же меня сюда притащила.
- Мущщинка, вы не знаете случайно, кто петь будет?- обратилась она ко мне, сколь могла вежливо.- А то Танька больно уж сомневается!
Я тоже, сколько мог вежливо (а не мог я нисколько!) объяснил девушкам, что петь никто не будет, а будет играть очень известный пианист. Они захохотали, а та, которую назвали Танькой, подвела итог:
- А-а, фигня! Пошли отсюдова, зря тока ехали с той стороны,- и они, снова засмеявшись, умчались по своим великим девчачьим делам.
А у меня из глубины души начало подниматься что-то мутное и очень тяжелое. В это время в зале погас свет и тоненький лучик кинопроектора высветил середину сцены. За роялем сидел Рихтер. Он поднял руки с длинными пальцами над клавишами и замер, сосредотачиваясь. Короткий взмах и … у меня над головой, в кинобудке рухнуло что-то ( потом, оказалось, что это под киноаппарат подкладывали книги- они и упали), луч заметался по сцене, пытаясь отыскать на ней исполнителя, нашел и замер. Все это повторялось с завидной последовательностью три раза. Взмах рук, грохот за спиной, кромешная темнота. Взмах, грохот, тьма. До конца первого отделения я испытывал, скажем так, некоторую неловкость. Дальше было хуже! В перерыве остатки зрителей бросились к вешалке.
- Польты не выдавать!- раздался грозный голос зампреда исполкома. Он пытался спасти концерт. Спасти его самого уже было невозможно. Второе отделение закончилось быстро. Народ недовольный расходился по домам к телевизорам и любимой попсе. За кулисами суетилась свита Великого. Я вышел на площадку второго этажа и остолбенел…На пятой ступеньке сверху сидел Рихтер. В своей фрачной концертной паре на черной лестнице ДК «Юбилейный» далеко от столицы, в богом забытом провинциальном городе он выглядел нелепо и трогательно.
- Есть закурить?- с виноватой улыбкой спросил он.
- Только «Прима»,- я открыл пачку.
Музыкант взял сигарету, долго мял ее в своих сильных пальцах. Боже, какие руки! Длинные, с ухоженными ногтями пальцы, но не золотые. Старческие, усталые, вздрагивающие.
- «Черные очи Италии милой…»,- пробормотал он.- Впрочем, я уже много лет не курю. Как думаете, молодой человек, соната № 2 ре-минор Прокофьева у меня получилась?
Сказать ВЕЛИКОМУ, что соната получилась, я не мог.
Сказать, что она не получилась, я тоже не мог.
Я слушал ее первый раз в жизни и знал. Знал твердо: я ее не узнаю в следующий раз, среди других произведений классики. Сказать, что я испытывал наслаждение, я не мог. Но и разочарования я тоже не чувствовал. Я испытывал невыносимый, выворачивающий душу стыд. Я чувствовал жуткую боль за Россию, за наш народ, за искусство вообще и за этот концерт в частности
.
Может, в этом и есть великая очищающая сила искусства? Разбудить чувства и стыд в том числе...
4.11.1986-15.04.2010г.г.
Енисейка – Тайшет.