Степаша появилась в нашем доме в те поры, когда, отслужив положеное время на кораблях ВМФ СССР, я получил однокомнатную квартиру в Севастополе и перешёл на службу в научное учреждение.
Нас к тому времени было трое: - мы с женой и маленький 4-х летний сын. Кроме того, в Севастополе жили мои родители. Случилось так, что мою жену, санитарного врача по специальности, направили на несколько недель на какие-то курсы в Киев и мне пришлось доказывать на деле, что мужчина вполне способен вести хозяйство без постоянного руководства со стороны спутницы жизни.Огромную помощь, конечно, оказывали родители.
Сынишка весь день проводил или в садике, или с нянькой, жившей в нашем же подъезде. Я отводил его утром и забирал вечером, а полные дни общения нам выпадали на выходные.
С готовкой, стиркой и приборкой я справлялся без особых проблем.
Ребёнок должен хорошо питаться, поэтому каждую субботу мы с Мишкой отправлялись на рынок за картошкой и другими продуктами. Обязательным номером программы являлись ряды, где продавали живность: - кур, кроликов, кошек, собак и пр.
Это было, как посещение зоопарка. Причём, кролика или петуха можно было погладить, почувствовать, что они живые и тёплые. Часто такие посещения затягивались надолго, но я не протестовал. Сам люблю животных, и получал удовольствие не меньше мальчишкиного.
Естественно, мне приходилось отбивать постоянные атаки типа:
- "Папа, давай купим вот этого щеночка…
…Ну, тогда, хотя бы, этого вот кролика..."
Должен сказать, что оборона эта была делом нелёгким, учитывая, что в процесс, как правило, включался и продавец. И, отнюдь, не на моей стороне. На этом мы и погорели.
В один из таких походов мы остановись около женщины средних лет с пушистым черным котёнком на руках. Начался привычный диалог:
- Папа, давай возьмём этого котёночка.
- Нам мама головы пооткрутит, когда приедет…
- Не пооткрутит, она любит кошек.
- Любить-то она любит, но свою заводить, как-то не торопится...
Тут в разговор вступает дама:
- Берите, мужчина, хороший котик, здоровый, не дорого возьму.
- Да, уж брать, так кошечку (ну, какие ещё аргументы приведёшь, чтобы вежливо отказаться?)
- А вот, пожалуйста…
Рука с котёнком ныряет в стоящую рядом сумку и появляется на свет Божий с точно таким же котёночком, только, по утверждению продавщицы, – кошечкой…
- Папа, папа! Это кошечка, давай возьмём…
- Да уж больно пушистая, шерсти от неё будет по всему дому...
- А вот, пожалуйста…
Рука снова ныряет в сумку и вместо комка пуха в ней оказывается нечто очаровательное, чёрно-блестяще-гладкошерстное, глазастое и ушастое. Оно открывает ярко розовую пасть и произносит своё первое в нашей семье "Мяу".
Восторгу парня нет предела. Линия обороны дала трещину. Тётка получает свои три рубля, Мишка кошку, а я двухнедельную головную боль по поводу предстоящих объяснений с женой.
Котёнок, действительно оказался девочкой, на редкость сообразительной, и чистюлей, каких мало: всё, не занятое, едой, сном и играми, время, она тратила на умывание и вылизывание.
Характер имела самый, что ни на есть ласковый. Кошка, буквально тая от восторга, с оглушительным мурчанием ныряла, под протянутую руку. Особенно она любила, когда приходили мои родители. Мама всегда обожала кошек, и у неё как-то получалось так гладить эту пантерку, что это доставляло последней прямо-таки неземное удовольствие. Кошка блаженствовала у неё на коленях, извернувшись каким-то совершенно неприличным образом, только, что слюни не пускала. А уж тарахтела при этом, как холодильник "ЗиЛ" 50-х годов.
Имя её выбралось как-то само собой: Укладывая пацана спать, я с котёнком на руках подходили к его кроватке сказать "Спокойной ночи", как Филя и Степашка в одноименной детской передаче. Так кошка стала Степашей, Стёпой, или Степанидой, если уж совсем официально.
Проблему объяснений с женой тоже решила сама Степашка.
У Лены был очень красивый золотой перстень с крупным красным камнем. Как-то раз, до Стёпиного ещё появления в доме, у нас в гостях были друзья с дочкой Катюшкой, ровесницей моего Мишки. Пока взрослые общались на кухне, детвора играла в свои игры в комнате. Играла, играла, и перстень, лежавший на блюдечке вместе с остальными бусами, брошками, сережками и прочей дамской ерундой, куда-то заиграла. Мы перерыли все ящики, отодвинули всю мебель, все щели обшарили, и, в конце концов, махнули рукой.
И вот, однажды вечером, уложив мальчишку спать, мы со Стёпой занялись каждый своим делом: я завалился с книжкой на диван, а Стёпа ушла на кухню - у неё по распорядку значилось "вечернее бесиво" - мероприятие, шумность которого определялась не столько настроением, сколько выбором игрушки на сегодняшний вечер. Обычно это были или шарик из конфетной фольги или старая пробка от винной бутылки. На этот раз игрушка оказалась какой-то уж очень громкой. Около часа я гадал, что же она гоняет по кухне, орех, иди камешек. Наконец не вытерпел и решил угомонить разошедшегося бесёнка, а заодно посмотреть, чем она гремит. Встаю, иду на кухню и одновременно с грозным окриком "Степанида!!!" включаю свет. Теперь представьте картину: в ярко освещённом помещении на белом квадрате пластиковой плитки сидит, склонив набок голову, чёрный-пречёрный ушастый-преушастый чертёнок с зеленущими, как изумруд глазами, розовой приоткрытой в улыбочке пастью и…
… золотым перстнем с крупным рубином в сахарно-белых молочных ещё зубах.
Картина, достойная кисти кого-нибудь из великих.
Ни одного полутона.
Стало понятно: котёнок себя выкупил.
Действительно, особого скандала не случилось. Телефона у нас не было, позвонить, что она приезжает сегодня- завтра, жена не могла. Телеграмму давать не захотела, наверное, решила сделать нам сюрприз. Поэтому раздавшиеся рано утречком щелчок замка и голос: - "А это еще что такое?!" застали меня несколько врасплох. Я застенчиво выглянул в прихожую и застал такую сцену: У входной двери "руки в боки", при чемодане, стоит моя благоверная и задумчиво так разглядывает сидящего перед ней чёрного котёнка, смотрящего на неё снизу вверх с выражением: " Я-то живу здесь, а вот ты, собственно, кто такая?"
С воплем: - "Спокойно, это свои!" Я кидаюсь между ними, потом обратно в комнату за перстнем и сбиваясь с пятого на десятое, объясняю ситуацию. Первыми словами Лены были: - "Кому ты, кричал-то, мне, или кошке? Ладно, пусть живёт пока".
Сколько продлится это "пока", не уточнялось. Отношения определились буквально этим же вечером, когда Стёпа, уютно свернувшись в ногах, спела Лене свою вечернюю песенку.
Она тут же была обласкана, оглажена и утверждена в статусе.
Совершенно оригинально был решён вопрос кошачьего туалета. Дело в том, что мне досталась верхняя угловая квартира в многокорпусном доме того типа, что в Севастополе именуются "абвгдейками". А, учитывая рельеф местности, нетрудно представить себе ситуацию, когда уровни соседних корпусов отличались на пол-этажа – этаж. Так случилось и в моём случае: крыша соседнего корпуса располагалась как раз на уровне балконных перил в полутора метрах от моего балкона. А что такое полтора метра для кошки. Тем более, что для установки шкафчика мною была изготовлена и закреплена между балконом и крышей деревянная рама. Сам шкафчик был унесён ветром в одну из штормовых зимних ночей. Барахло из него рухнуло с пятого этажа, а рама из бруса сечения 5х10 см осталась. Для кошки такой брус, что для человека тротуар.
Изначально лоток с кошкиным туалетом стоял на балконе. В один прекрасный день я протянул руку и поставил его на соседнюю крышу, где он был благополучно обнаружен и принят в эксплуатацию. Со временем сообразительная бестия поняла, что никто её особо и не ругает, если она делает свои дела где-нибудь в укромном уголке за трубой. Лоток можно было убрать совсем, что и было незамедлительно сделано.
Попутно крыша была освоена для прогулок и охоты за голубями. Причём, крыша не только соседнего корпуса, а, как только Степанида освоила прыжки на 2-х метровую высоту (разница в уровне между корпусами), то и всего дома вообще. Таким образом, совершенно домашняя киска получила в своё распоряжение весь периметр нашего двора, где чувствовала себя совершеннейшей хозяйкой, не допуская туда никого из других претендентов. Мы к этому совершенно привыкли, и отсутствие нашей любимицы дома воспринималось уже не как повод для паники, а как нечто само собой разумеющееся: погуляет и придёт.
Тем более что достаточно было просто позвать: - "Степашааа…", и совсем не обязательно – громко.Смеха ради, я научил её прибегать на свист, подкрепляя выполнение команды её любимой мойвой. Это действительно выглядело забавно: выходит на балкон мужик, оглушительно свистит в два пальца и через несколько секунд с соседней крыши на балкон с мелодичным "Мррр?" перемахивает чёрная молния. Соседи поначалу даже вылезали на свои балконы посмотреть на этот цирк (Куклачёв в те времена в школу ходил).
Как-то мы даже уехали всей семьёй в отпуск в Ленинград, оставив соседке ключи с просьбой заглядывать и кормить кошку. Вернувшись, мы обнаружили заваленный куриными и рыбьими костями балкон (ленивая баба просто кидала объедки со своего балкона на наш), и полное отсутствие Стёпы. Мы здорово расстроились, звали её, орали, свистели – всё было бесполезно. Часа два прошло, стемнело. С горя решили попить чайку, и, только вскипел чайник, как на балконе раздался грохот, со стуком распахнулась форточка, и прямо с неё, Лене на грудь с истошным мявом кинулась Степашка. Взаимному восторгу не было предела. Лена со слезами на глазах обнимала и гладила кошку, кошка мурчала и мяукала радостно и обижено одновременно, обнимала хозяйку за шею, тёрлась щекой. Очень трогательная была сцена.
Я полагаю, киска нашла дорогу вниз и гуляла где-то по двору, а когда мы приехали, пыталась вернуться тем же путём, но то ли подъезд был закрыт, через который она выходила, то ли люк захлопнули, но возникла проблема. А дорогу она знала только одну – через крышу. Что делалось в её небольшой головёнке – одному кошачьему богу известно. Но пробилась-таки, прорвалась, за что и была награждена любовью и вкусным ужином.
Предмет особого разговора – отношения Стёпы с Кальвой – собачонкой Мишкиной няньки. Более бестолкового и крикливого существа я среди собак не встречал. Мелкая, размером чуть крупнее нашей кошки, на тоненьких кривоватых ножках, с несоразмерно большими, торчащими в стороны мохнатыми ушами и мерзким характером, она была предметом постоянных опасений родителей всей детворы нашего двора. Когда Тамара Яковлевна выпускала её погулять, гадкая моська с безумным лаем кидалась в первую же стайку детворы, и с упоением разгоняла их по деревьям и игровыми сооружениям двора. Кому-то, при этом, доставалось и от её мелких, но острых зубов. Нянька так устала от постоянных скандалов, что попросила меня сшить для поганки намордник, ибо на такую мелюзгу наша промышленность намордников не выпускала. Ценой покусанных рук я снял мерку и за пол дня из старого кожаного ремешка сшил по размеру намордничек в виде уздечки. Испытания прошли, что называется, "на ура". Будучи лишена возможности кусаться и тявкать, мелкая стерва с час примерно носилась по двору с невнятным мычанием, и, наконец, сделала вид, что смирилась. Той же ночью, она выкрала и сгрызла ненавистный инструмент воспитания. Больше мне в руки она не давалась, но и на детей кидаться перестала.
Частенько они с хозяйкой заглядывали к нам в гости. Бабулька была не дура угоститься рюмочкой десертного винца, и под это дело могла засидеться часа на два. Человеком она была незлобным, к Мишке относилась хорошо, плату брала умеренную, так что, мы не особо сетовали на эту её привычку.
Кальва со Степашей в это время играли в мультфильм "Кто сказал "МЯУ?". Причём, Стёпа доводила глупую собаку, буквально до истерики.
Я лично наблюдал такую картину: шавка сходит с ума на полу перед окном, а на подоконнике нахально вылизывает под хвостом чёрная кошка. И, если псине удаётся-таки подпрыгнуть на опасную высоту, просто отодвигается вглубь подоконника на пару сантиметров, не прекращая своего важнейшего в мире занятия.
Затем, без подготовки следует молниеносный бросок через опасную зону по маршруту подоконник - прихожая – кухня, и вылизывание подхвостья продолжается уже на кухонной форточке. Собака, не обладая кошкиной гибкостью, в процессе преследования разбрасывает по прихожей всю обувь и сама себя жестоко избивает обо все косяки, углы, ножки стола и табуреток. Когда нам надоедает шум, я беру Стёпу и помещаю её на шкаф в комнате.
Кальва почему-то затыкается, понимая, видимо, что ори – не ори, а на шкафу ей кошку не достать. Понурив голову, оскорблённая в лучших чувствах, собака нога за ногу бредёт к нам на кухню и устраивается под столом, надеясь, хотя бы, на вкусный кусочек.
Через несколько минут бесшумно приоткрывается дверь, в щель просовывается, ехидная Стёпина морда и тихо звучит сакраментальное "МЯУ". С акцентированным ударением на последнем звуке...
… Под столом взрывается граната по имени Кальва
Картина повторяется, как старый мультик с кинематографической точностью каждый раз, когда тётя Тома поднимается к нам. Изменись что, я удивился бы не меньше, чем, когда Чапаев, в известном фильме вдруг переплыл бы Урал.
Время шло, шло, и подошло к тому моменту, когда Стёпа стала взрослой, и ей понадобился кот, о чем она не преминула заявить. Во весь голос, настойчиво и недвусмысленно. С каким-то, я бы даже сказал, цинизмом. Она орала об этом, не переставая и неделю, и другую. Я даже опасаться стал, не свихнулась ли на этой почве. Но потом решил, что кошек без недостатков не бывает, и пусть у неё это будет самым большим из них.
Друзья посоветовали дать ей валерьянки, но она глянула на меня так, будто я предложил ей что-то неприличное, например, себя вместо кота. В конце концов, я взял кошку, спустился во двор, и присел с ней на коленях на лавочку, предоставив "карт-бланш" в выборе сценария дальнейшего развития ситуации.
В этот раз она даже с колен не слезла. Сидела, вцепившись в мои джинсы всем набором своих когтей. На другой день она соизволила пройтись по лавочке, а на третий – гуляла вокруг меня в радиусе трёх метров. Ещё через день она отошла за угол, но вернулась, только я её позвал, однако, домой возвращаться категорически отказалась.
Следующим вечером я увидел Стёпу блаженно валяющейся в самой пыли под нашими окнами, и вышел покормить её. Она слопала всё, что я вынес, хотя там были и такие блюда, типа макарон и картошки, которые она раньше презрительно игнорировала. На следующий вечер – то же самое. Все последующие дни Стёпа уже ждала меня у крыльца, стоило мне спуститься.
Причём, сколько я её ни высматривал с балкона, сколько ни звал, увидеть, откуда она вылезает, так и не смог. Тогда я попросил Лену подежурить на балконе, а сам взял газетку с кошкиным ужином и пошёл вниз. Спустившись, застал Степаниду, томящуюся ожиданием. Она, по обыкновению, кинулась мне в ноги, заплела их вьюном, так, что я чуть не навернулся со ступенек, и с голодным урчанием накинулась на еду. Покормив девочку, я вернулся домой и узнал, что Стёпа вылетела стрелой с диагонально-противоположного угла двора, из-под арки, ведущей на пустырь между жилмассивами, как только я спустился по лестнице на пару маршей.
Дело в том, что всё это происходило летом, дома я ходил босиком, а во двор – совал ноги в старые сандалеты, не застёгивая, естественно, ремешки. В результате – при каждом моём шаге раздавался мелодичный "звяк" болтающихся пряжек. На этот-то звон, как на павловский колокольчик и неслась Степаня.
Вот это слух!
Чтобы не сбить рефлекс, мне пришлось внимательно следить за собой, и выходить по своим делам застёгнутым на все пряжки, или в другой обуви. Стёпина гулянка продолжалась около двух недель, и все две недели я её подкармливал. Постепенно она становилась всё спокойнее, и даже стала провожать меня до подъезда, а то и поднималась на пару маршей по лестнице. Как-то раз она совсем уже собралась домой, и пошла со мной очень даже решительно. Но вдруг за спиной у нас раздалось низкое, хриплое "Мрррауу…". Обернувшись, я увидел совершенно бандитской внешности черного котищу. Одноглазого с порваным ухом. Башка размером с хороший вилок капусты. Ни раньше, ни потом я этого бандюгу в наших местах не встречал.. Он ещё раз требовательно что-то мавкнул, и от Стёпиной решимости вернуться в семью не осталось и следа.
Со словами: - "Прости, милый, я не изменяла тебе. Я просто хотела посмотреть, хорошо ли ведут себя хозяева в моё отсутствие. Прости"… она кинулась к этому уголовнику. Я только обречённо плюнул, и поплёлся домой. Через три дня гулёна наша вернулась сама. Войдя в прихожую, она со всего маху бухнулась набок, выбив облачко пыли из своей, некогда блестящей, шерстки, говоря всем своим видом, что больше она никуда шагу не сделает. Звук при этом был, как от мешка с доминошными костяшками, так зверина отощала, хоть и ужинала каждый вечер, как я завтракаю и обедаю вместе. До чего, всё-таки, доводят излишества всякие нехорошие.
На удивление безропотно перенесла она санобработку, сушку феном, и вернулась к прежнему образу жизни. Мы были уверены, что она скоро станет мамой. Но этого не случилось. Предохранялась что ли?
Наука утверждает, что кошки – дальтоники. Охотно верю, но Степаша, явно была исключением. Из всего небогатого ассортимента нашей мебели она облюбовала в качестве постоянного лежбища кресло, застланное красным пледом. Причём, днём устраивалась на его спинке так, чтобы смотреться чёрным силуэтом на фоне окна. Вы видели египетскую статуэтку черного камня, изображающую сидящую кошку? Я увидел в Каирском музее, и не удержался, купил у бедуинов возле пирамиды Хеопса маленькую копию, потому, как эта кошка – один в один моя Степаша, только постарше тысячи на три лет.
Так вот, когда она валялась на этом красном пледе , это было очень красиво: какая-то полу-мистическая красно-черная композиция.
И два зелёных фонарика там, где глаза.
Красотища неописуемая. А уж если начинала вылизываться – вообще глаз было не оторвать. Из всех моих кошек с такой грацией это делала только она, и вообще обладала какой-то редкостной пластикой. Именно тогда к афоризму о том, что бесконечно можно смотреть на огонь, воду и чужую работу добавилось "…и как кошка умывается".
Мы просто души не чаяли в нашей Степаше и очень переживали, когда она пропала.
В положенный срок у неё опять началась гулянка, и я, успокоенный прошлым разом, взял её и пошёл во двор. Мы спокойно сидели на лавочке, когда из подворотни с диким грохотом вылетел самосвал. Кошка порскнула у меня с колен за угол, и больше мы её не видели.
Мы с Леной облазили все подвалы и чердаки в округе, набрались блох, но безрезультатно.
Скорее всего, кто-то её подобрал, очень уж киска была симпатичная. Попросила у кого-нибудь поесть, её и взяли в дом, и не выпускали уже.
Как-то, придя домой, я застал жену за кормлением черного котишки – подростка. Она безапелляционно заявила, что это Степаша. Я ей говорю:- "Шерсть совсем другая, более жёсткая и не такая гладкая…"
- "Это у неё от голодной жизни…"
- "Уши торчат, как у гиены"
- "Похудела, вот и торчат"
- "Пятнышко белое на груди…"
- "Поседела от переживаний…"
Пришлось привести последний, самый неоспоримый аргумент: - "Лена, это не Степанида, это вообще Степан, смотри".
Боже мой, как же она расстроилась. Я уж пожалел, что открыл ей глаза на ошибку. Лучше бы и дальше думала, что это наша кошка.
Мы решили оставить кота у себя, но он выбрал свободу. Поорав пару ночей в прихожей перед дверью, выпросился-таки на улицу. Потом долго жил в нашем дворе, удивляя народ покладистым характером и жизнерадостностью, даром, что был "черней, чем сама чернота".
Как-то мы наблюдали, как он не успел спрятаться от внезапного ливня, и, вымокнув до нитки, сидел под крыльцом и дрожал мокрый и несчастный. Дождь стих и выглянуло солнышко, и через пять минут кот уже играл с цветами на клумбе и гонялся по газону за бабочками. Всё еще такой же мокрый, но уже очень даже довольный жизнью.
Очень компанейский был кот. Часто его можно было застать среди детворы, где он позволял вытворять с собой такое, что не всякая домашняя кошка разрешит своим хозяевам.
Он был у них и ребёнком, и водителем автомобиля, и космонавтом и больным в больнице. Не думаю, что сами по себе эти игры сильно ему нравились, но что явно доставляло ему удовольствие, так это всеобщее внимание. За это его любили, и не обижали. Любой мог его погладить, пригласить в гости.
Он мог пожить у кого-нибудь пару дней, и снова оказывался на улице. Поэтому половина двора считала его своим котом, вышедшим погулять..
Даже собаки, по-моему, не особенно его гоняли.Был у детей во дворе свой самый любимый пёс по кличке Малыш – здоровенный песочно-жёлтый гладкошерстный кобелина. Добродушный до неприличия. Так вот, их со Степаном часто можно было увидеть в одной детской компании, где они поровну делили всеобщее расположение, и, не то, чтобы дружили, но и не враждовали.
После Степаши у нас в Севастополе кошек так больше и не было. Какие-то они были все другие. И не хотелось их брать в дом. Может быть просто потому, что мы постоянно сравнивали их с нашей любимицей. И то не так, и это не этак, и ходит по-другому, и мяукает не вовремя, и ворует. В общем, не то, и всё.
Не Степаша, короче говоря.