Жил-был Светлячок. Его домом была раковина. В этой раковине он копил свой свет и придумывал разные оттенки этого света. Когда-то он щедро дарил огонек своего фонарика всем в лесу, но однажды вдруг обнаружил, что как бы он ни старался, но лес по ночам все равно остается темным. И тогда Светлячок обиделся. На лес? На судьбу? Быть может... Он грустно брел по кромке леса и вдруг нашел пустую ракушку, витую и крепкую. Правда, в ней была одна трещина, но Светлячок был мужчина и он знал, как нужно заделывать такие трещины. Он забрался в ракушку и затворил за собой дверь. Потом он эту дверь укрепил. Первое время он еще выходил на работу, а потом перестал. Все равно Лес оставался темным, свети Светлячок своим фонариком, не свети... Так прошло много времени. Светлячок придумал много оттенков для своего огонька... Но это никому не нужно, думал он. А в будущем я придумаю так, чтобы огонек не гас даже в самый солнечный день. Но это будет потом, когда я уйду на пенсию. Если это кому-нибудь будет нужно... Вот так думал Светлячок, а время проходило мимо его ракушки. И однажды он все-таки решил подарить миру свои открытия и находки... не знаю, что его побудило: сон ли, в котором плескалось во все стороны изобретенное им пламя и просилось наружу, звуки ли голосов, доносящиеся извне – они манили и перекликались, так что Светлячку казалось, что ищут его.... И вот Светлячок осторожно приоткрыл ту самую трещину, которую когда-то заделал в обиде на весь Лес, и высунул бочок своего фонарика – одну сторону, там, где светило наиболее мягко и переливчато. Потом, думал он, может быть, я покажу как разноцветно мое пламя. Но это потом, как-нибудь...
Но Лес снова обидел его: Никто-никто не обратил внимания на его ласковый огонек. Ведь снаружи было яркое солнце и тысячи и тысячи бликов и солнечных зайчиков прыгали везде-везде. Сред них его переливчатый огонек терялся и был как все.... Но Светлячок этого не знал, он забыл, что снаружи бывает день, а солнце он представлял только как большого яркого соперника, которого он хотел бы победить, но побаивался... И тогда бедный Светлячок решил, что он никогда-никогда больше не выглянет наружу и никогда-никогда больше не покажет то богатство своего огонька, которое он накопил за всю свою жизнь. И так бы и жил этот бедный, маленький Светлячок в своей раковине, если бы однажды не начался сильный ветер. Правда, что Светлячку до ветра, ведь у него крепкая ракушка и крепкая дверь. Но в эту дверь вдруг кто-то забарабанил...
- Кто там? – недовольно, а может, слегка испуганно спросил Светлячок. – Кто там барабанит?
_ Это я, Мошка! – крикнул чей-то весьма негрубый голос (даже совсем негрубый голос), в нем сквозили испуг и смятение. – Скажите пожалуйста, есть ли у вас фонарик?
«Вот еще новости, - подумал Светлячок, - Конечно, у меня есть фонарик! Ведь это я здесь живу!»
- Пожалуйста! – взмолился голос за дверью. – Если у вас есть фонарик или какой-нибудь огонек, не могли бы вы помочь мне! Очень-очень надо!
- Ну, есть у меня и огонек, и фонарик... – ответил Светлячок, раздумывая, уж не разыгрывает ли его этот кто-то. – Я здесь живу и у меня все это есть. А зачем вам?
- Ах, помогите-помогите! – заплакал голосок за дверью. – Ветер поднялся сильный-сильный... Вокруг темно, и она не знает куда лететь. Ах, помогите-помогите, посветите-посветите...
Слышно было, как за дверью кто-то шмякнулся на землю и тоненько заплакал. Светлячое скинул щеколду и медленно приоткрыл дверь. Тут же в его уютный мирок ворвался ветер и заметался от стенки к стенке. Он принес много беспокойства, Светлячок испугался за свой уютный домик. Но нужно было как-то разъяснить ситуацию, и Светлячок протиснулся наружу в щелку и припер за собой дверь. За дверью, привалясь к стенке домика-ракушки скорчилась небольшая Мошка, из тех, что вечерами танцуют на теплых, солнечных воздушных верандах, хохочут и рассказывают всякие глупости, больше ведь ни на что они не годны... Но эта не хохотала и не тараторила, а тоненько скулила:
- Ах, помогите-помогите... посветите-посветите...
-Ну что? - спросил Светлячок. Он был недоволен собой, что вообще повелся на это глупое приключение.
Мошка оглянулась и вскочила на ножки.
- Ах, где ваш фонарик? Пойдемте, пойдемте... Нужно непременно посветить в море, чтобы она увидела и поняла, куда нужно лететь... Ах, пожалуйста быстрее...
Светлячок вслушивался в ее спутанную речь и наконец все-таки понял, что сестренка у это глупой Мошки – такая же глупая маленькая Мошка – была унесена сильным ветром прямо в море. И эта глупая Мошка уверена, что та глупая Мошка еще жива. Скажите пожалуйста, ведь это несравнимо: ветер, море – и маленькая Мошка! Да ее уже слизнули волны, сглотали рыбы, зачем тратить на непонятно что яркий переливчатый огонек! Тот самый огонек, который – если его накопить побольше – будет соперничать с самим Солнцем!..
Но Мошка так плакала, и так тряслись ее худенькие плечики, и кудерьки надо лбом так беззащитно прыгали, что Светлячок подумал – а была не была! Посвечу ей немного, авось успокоится... а потом и сама поймет, что нечего ждать... жалко ее, конечно...
И он пошел вместе с Мошкой на берег моря, это было недалеко. И, конечно, он не забыл свой фонарик, в котором как раз плясал веселый праздничный огонек. Они вышли на самый берег. Мошка показала в сторону самой глубокой тьмы – вон туда унес ветер ее младшую сестричку. Светлячок покачал головой – все это было бесполезно... но уж пришли, значит нужно делать дело! Хотя и было все это... как-то никчемно... Он поднял фонарик и велел ему гореть ярко. Огонек послушался и запрыгал на своем фитильке, словно отплясывал веселую летку-еньку (был когда-то такой танец!).
- Еще-еще! – просила маленькая Мошка, с яростной надеждой вглядываясь в тяжелые буруны и пену над ними... – Еще поярче, пожалуйста...
Светлячок потер ладошкой стекло и напряг силу воли – ведь его огонек светил не просто так, от какого-то горючего, а от сил его души. Огонек затрепетал и вытянулся, словно что-то увидел, а затем вспыхнул и забился в ладошках Светлячка.
- Ах! – вскрикнула Мошка - Вот так, вот! Она обязательно это увидит, она обязательно увидит и полетит... она умненькая...
«Как же, - раздраженно подумал Светлячок, - умненькая бы в ветер не летала! А сидела бы дома, как все нормальные Светлячки» И когда он это подумал, огонек вдруг присел на корточки, словно чего-то испугался, а ветер, совсем было притихший (ветер тоже не дурак, и он с интересом наблюдал за козявками на самом берегу) с веселым злорадством взвыл и заметался, расшвыривая пену и песок. «Дудки им – сопелки! – думал злорадный ветер. – Ничего у них не выйдет. Уж я темноту нагоню!... Уж я бурю накличу!»
Маленькая Мошка очень испугалась, она просто вся побелела от ужаса и закричала:
- Ах, пожалуйста, не надо плохо! Не надо! Ей бы только искорку заметить! Ах, подумайте только, подумайте только, она там совсем одна, в темноте!..
Мошка вообще ничего не знала, как рождаются огоньки, да и она кричала-то свое – о своей бедной сестричке, но Светлячок вдруг испугался сам. Испугался и разозлился. Ему не понравилось, что ветер так по-хозяйски обходится с его бережком, на котором стоял его, Светлячковский домик. А испугался он того, что огонек его не просто присел на корточки, а чуть ли не распластался там по дну фонарика, словно бы – вы подумайте только! – словно бы закрывая голову затухающими ручонками, и готовясь вот-вот исчезнуть совсем... «В натуре!» - потерянно подумал Светлячок - А как же теперь соперничество с Солнцем!»
Мошка дернула его за полу жилетки:
- Ах, гляньте, гляньте, там кто-то летает! Там точно кто-то есть! Ах, это она! Это она, точно! Моя маленькая сестренка! Она обязательно нас увидит! Ах, светите-светите скорей!..
Светлячок не увидел никого там в темноте, но отчаянная вера Мошки была так заразительна, что он зажмурил глаза и поднял ладошку с фонариком высоко-высоко, как только мог. А фонарик он сжал крепко-крепко, как сжимают самое дорогое, умоляя это жить и не теряться! И подумайте только, нет, вы только представьте – переливчатый огонек фонарика подпрыгнул, словно ему сказали что-то очень важное, и весело, ровно, несгибаемо, деловито, как настоящий взрослый факел, замаршировал на месте, дудя себе под нос марш ярких огоньков.
И в этот момент ветер пришел в себя окончательно и набросился на Светлячковый фонарик...
Конечно же, маленькая Мошка оказалась права – там в самом деле металась в темноте ее потерявшаяся сестричка. И она уже совсем теряла надежду. Но когда она увидела этот огненный марш, то сразу же почувствовала второе дыхание – и так рванулась к берегу, что большой злой ветер не мог ее догнать.
Мошки долго благодарили Светлячка. А он стоял и прятал в руках осколки фонарика. Никто теперь не должен был знать, что у Светлячка нет больше фонарика, он разбился тогда, когда ветер накинулся на маленьких спасателей. Потом Мошки ушли, и старшая обнимала младшую за шею. «Дурочки! – думал Светлячок устало – А вечером они уже все забудут»... Но больше всего ему было жаль веселого, переливчатого огонька, которого уже не накопить столько, чтобы соперничать с Солнцем...
Он побрел к своему домику, ничего не думая и не старясь думать, не было сил... Зачем только он вышел на зов маленькой глупой Мошки? Зачем только поддался на уговоры?...Вся жизнь – насмарку...
Небывалое яркое утро встретило его возле его домика-ракушки. Над самой крышей его жилища стояло Солнце и задумчиво ковыряло витой карниз.
- Эй! – обратилось оно к Светлячку, который стоял, уронив израненные стеклами руки – Это твой свет я видело сегодня под утро, когда у вас на земле была страшная буря?