Сядь со мной рядом, пожалуйста... Давай помолчим минуточку, а потом расскажу тебе одну, до боли простую историю...
Начиналось всё банально и просто. Где это было, кто был он, кем была она - это не важно. Просто послушай - не перебивай, не надо. Каждое пророненное слово может играть роль целого предложения, так и каждая история: имея своё начало - должна иметь эпилог. Да, именно так. Кто-то называет эту развязку драматической, ну а кто, вздохнув, промолчит и переведет взор на Небо. Но мой сказ - так бывает в жизни. Он предан делу, она предана ему. Всё что у них есть, не много и не мало - простое человеческое счастье. Да, не бывает идеально, без сучка и задоринки, бывает просто хорошо. Так они и жили. Он и она... Она и он - две разных планеты, кружащихся рядом в тихой гавани, казалось бы обычной семейной жизни. И не было в той истории громких слов „О Любви“, не было безумства прекрасных порывов и испепеляющей всё, вплоть до небес, страсти. Всё было хорошо, но... вопреки бытующему убеждению, две цельные личности, никак не половинки целого, пускай и составные части единства: это две жизни у которых есть жизнь общая. Может поймешь позже... Когда услышишь как божественно плачет об истинной любви гитара... и в этих волшебных стонах струн весь огромный Мир, всё необъятное пространство словно растворяется... Это совсем не грустная музыка, просто очень и очень глубокая... такая глубокая, что иногда и лет, отпущенных для созерцания горячего Солнца и уравновешенной Луны - не хватает. Эти года ничто, в сравнении с единым моментом этого мелодичного вздрагивания... Просто слушай: вот дождь, вот кто-то зовет любимую, безвременно покинувшую обитель Земли, снова дождь... звуки...звуки... Это не грустно, просто очень глубоко... Продолжим. Он и Она, и их мелодия. Но у каждого из них есть и своя жизнь, свой опыт, свои набитые, за прожитое время, шишки, свои... Это то, что невозможно отнять ни у одного человека... иногда это называют свободой, иногда волей. Его жизнь сложилась так, что он уже не мог без огня. Глупо было бы думать, что раз прикоснувшись к огню, познав его ласковую ярость, не останется мучительно болезненных шрамов. Загадка Души человеческой - раз прикоснувшись, нам обязательно нужно сгореть. И он, в сотый раз проходя сквозь сжатые от пришедшей боли зубы, отрекаясь и кленя всё это... обещая себе начать новую, размеренную жизнь, и даже, обнаружив некие ростки этого естественно-нормального желания, начинал... И как только в его жизнь врывалось тихое томление штиля... он угасал, плавно и медленно... Уместный вопрос - а как же она? Неужели ничего не значило то что их связывало, неужели не она была смыслом его жизни? Конечно значило, и конечно она не была смыслом его жизни, не была, хоть он и жил для нее, из пепла восставал для нее, Душу заштопал... для нее. Человек, как шестиструнная, понимаешь?! И она была струной его Души, как и дело, как и то немногое, но важное, что и составляло его жизнь. Монотонно звенящая струна, никогда не зазвучит божественной мелодией, а скорее порвется навзрыд, и она это знала. Потому и прощала ему, то, что может быть кто-то и не простил бы... Нет, не о мелочах говорю, и не об изменах. Просто не каждая женщина сможет позволить себе понимание того, что он нее собственность, пусть часть ее... он. В этом проявлялась ее женская мудрость, и, она никогда не „давила“ на него, вынуждая к исполнению только ее желаний - она просила. Он же не умел просить и обычно делал всё сам, читая в ее глазах несказанные слова... Наверное они так и прожили бы в своей тихой гавани всю жизнь, но, ведь понимаешь, сезона гроз и дождей не миновать - такова судьба. И он, ни единожды становился причинами ее слез, но никогда, ни разу, слышишь, не обидел ее. И когда в их мирном небе неистовствовала буря, кто-то должен был сохранить... Он всегда молчал, давай волю ее негодованию, страстям и разыгравшимся эмоциям. Он молча брал ее руку и смотрел в ее глаза, и тогда из-за туч вновь выглядывало Солнце. Она успокаивалась, смущенно улыбаясь, прикасалась к его слегка небритой щеке ладонью и игриво произносила „колючий“, а он кивком соглашался и они оказывались в объятиях друг друга. Она прощала его всегда. Конечно, Сердце мужчины не может быть занято одной, единственной женщиной. Она прощала и это, более того, понимала и принимала его таким, каким он был. Ах да... нет, опять не об изменах, имена этих женщин - Родина и Мать. Она верила ему, и наверное была сильной женщиной, если это понимание может относится к женщине, а потому даже когда он уходил - не спрашивала куда, и когда вернется, хоть и скучала до разрывающихся стонов Сердца. Лишь стоя у дверей, спрашивала его „ты ведь вернешься, правда?“. Что он мог ответить ей?! Любой другой бы убеждал, что „обязательно вернется и начнет заново, что у них всё будет хорошо, и кроме нее ему в жизни ничего не нужно“. Но это было не так... Не честно было бы обещать... И он всегда говорил ей, с глубокой грустью в глазах... „просто... жди...“. И она ждала, но никогда не обещала этого, никогда... И тогда их глаза встречались, но в них уже не было того радостного света примирения. Они оба знали: он может когда-нибудь уйти навсегда, или просто не сможет вернуться, она может почувствовать отчуждение и горький яд одиночества, медленно убивающий желание жить надеждой, а не сегодняшним днем. Людям свойственно многое, о чем не принято разговаривать вслух. Они оба принимали это. Стоит ли говорить о том, что и у нее была своя жизнь?! Конечно же была. Он уходил раз за разом, ничего не объясняя, не обещая - просто всегда возвращался к ней, утомленной таким же не обещанным ожиданием. И снова в их гавани царила идиллия спокойного счастья простого. И однажды, прощаясь, вместо привычного „жди“ он пообещал возвратиться, а она... сказала „дождусь“. Кто же знает, что такое женская интуиция, но в тот момент ей показалось, что она обречена потерять его, но пообещала „я буду ждать тебя всегда“... И он прочел это в её светлых глазах, и с тяжелой душой... понял, но остаться не мог. Бывает так, что люди не могут поступить иначе - это их крест, долг, честь и судьба. Между любить и любить - не существует выбора, существует болезненная жертва примирения... Наверное если бы не ураганы, мертвыми голосами нашептывающими ему угрюмые мысли, всё было бы как обычно... но вот, он прерывисто дышит, теряя сознание в собственной крови... резкая мучительная боль пронзает все тело, разбивая на части мир... он вспоминает ее лучистые светлые глаза... ему так хочется сказать „прости“... но мир, наполненный страданием, испитыми муками, криками, из которых удалось разобрать только одно „борись, дыши!“... мир гасит свет его сознания.
Однажды она, коротая вечер за чашкой горячего чая, в привычном ожидании, сидя у окна, с любопытством наблюдая за кипевшей за окнами жизнью, увидела другого мужчину. Он был опрятен, хорошо одет и отлично выглядел. Весь лик другого излучал уверенность в себе, потому производил впечатление сильного человека. Защемило в груди почему-то, и она почувствовала себя такой незащищенной, так захотелось прислониться наконец к твердому плечу, укрыться за нерушимой стеной сильных плеч. Она вспомнила его, и продолжала смотреть на того, другого. Ей показалось странным, что ее любимый, всегда столь не ухожен, что даже и представить не могла его таким, как тот, другой, который о чем-то разговаривал по телефону, да так, будто кроме того что слышалось из динамика дорогого аппарата, ничего больше не существовало. Она попробовала представить себе того, которого ждала таким же, и невольно улыбнулась от такой нелепой мысли, посетившей ее в этот чудесный цветущий вечер, когда так хотелось просто пройтись прогуляться, с ним, под руку. Она поймала себя на мысли, и тут же оборвала ее грубо. Конечно, на улице весна, любимый запах сирени, черёмуха, кружащая голову. После долгой утомительной зимы - этот всплывший зеленый островок спасения, казался ей единственным собеседником. И допив свой чай, она решила пойти прогуляться. Выйдя во двор с улыбкой смотрела на вечно непоседливых дворовых мальчишек, на Мать, устало укачивающею плачущего малыша, и ей так захотелось жить, что она и позабыла о том... что жила. Опрятный мужчина, по-прежнему ничего не замечающий вокруг себя сел в дорогой автомобиль и двор пополнился звуком работающего двигателя престижной машины. Она, словно зачарованная смотрела на всё, будто кто-то одним движением лишил его разума, наградив тем безудержным порывом сладкого, такого сладкого безумия... Какие мысли посетили ее голову... Она и прежде допустить не могла и скорее всего, если бы случилось так, что ей кто-нибудь сказал о том, что она подумает этим вечером - она бы рассмеялась и не поверила. Не этично забираться в чужую голову, а потому расскажу лишь одну мысль, о том мужчине... ей думалось и свежий ветер, раскачивая ее белокурые локоны, всё сильней кружил голову. Ее лик озаряло закатывающееся Солнце, придавая жемчужной коже манящий оттенок страсти, и что-то неукротимое сверкало в ее глазах... Она всё думала и думала... И любой, бы влюбился в нее в этот момент, едва узрев на устах игривую улыбку. А ветер всё навевал мысли о любви, шумящая листва шептала что она создана для любви а не для нескончаемых мук ожиданий. Опрятный мужчина, очевидно чем-то расстроенный или взволнованный, вышел из своего автомобиля, споткнулся и упал, тем самым оборвав поток ветреных мыслей Наверное она ошиблась, когда подбежала к нему, чтобы помочь или спросить „что с Вами“, а в ответ получила прямое „я просто увидел Вас“. Наверное она ошиблась, но раз не решился судить он, то и нет места любым трактатам. Она предложила ему выпить с ней чаю, они разговорились и он наверное был неотразим, его, наверное, любили женщины. Наверное это было так, но не это важно. Она забыла, про того, кого ждала уже так долго, и кто же знает, может действительно непривычно длительная разлука вставила красное слово в летопись ее жизни, либо такова судьба, а может все же... Она позабыла и о том, что весна не вечна, не вечно то тепло, которое вошло к ней в дом в опрятном виде, что наступит осень и опадут листья, оставляя сейчас цветущие живописные дерева каракулями черно-белого мира. Что за осенью непременно придут холода... забыла. И вот она уже жила этой опрятной весной, даже не думая, что тот, которого она ждала, каждый раз, когда уходил - жил только надеждой встречи с ней и так же ждал... Не думала о том, что мог затеряться ключ от дома... Да и времени прошло предостаточно, а жизнь на месте не стоит. Так прошло две весны... Другая жизнь, прическа иная. И вот однажды, пятничным осенним вечером, когда опрятное чаепитие ее и другого искрилось зазывающими улыбками, дверной звонок растревожил слух. Она попросила „пойди - открой, посмотри кто там.“. Другой повинуясь пошел к дверям, отворил, о чем-то поговорил с человеком, за дверьми. Она проявила живой интерес и выкрикнула „кто там?“. Тогда другой закрыл дверь и сказал „никто. какой-то человек с уродливым шрамом на лице, наверное ошибся квартирой“. Она успокоилась и будто бы ничего не произошло продолжила опрятное чаепитие. Снова заискрились манящие улыбки.
Он прихрамывая, шел по знакомой улице. Моросил мелкий дождик. В его глазах появились новые оттенки... печали и глубокой грусти. Вот еще несколько шагов, которые давались ему с болью и он... увидит ту, о которой грезил... прошло два года, может больше. Его изуродованное огнем лицо покрывал тенью капюшон. Он выжил вопреки... известие о том, что на свете больше нет его матери застигло его на грани борьбы между... Надежда, великим художником рисовала картину... он возвратиться, позвонит в дверь, она откроет. Он зайдет глядя в пол, поднимет глаза, прошепчет „прости...я виноват“, молча возьмет ее руку и их глаза встретятся. Ее родная ладонь потянется к его щеке, которую исказил шрам от ожога, и она растерянно произнесет „колючий“... Он шел вопреки. Наконец дверь, он звонит. открывает дверь какой-то мужчина. Неужели всё так... Он молча смотрит на ухоженное, без изъянов красивое лицо другого, и понимает, что ему больше нет места в ее жизни, что вот теперь действительно нужно начинать по новому. А тот все говорит, спрашивает что-то... Он просит прощения и уходит. Ступая неуверенными шагами по лестнице, вышел во двор в потерянных мыслях и подумал „единственное о чем могу жалеть, так о том, что не попросил прощения у нее... а что же дальше“. Он присел в родном дворе на знакомую лавку, где некогда они с ней сидели вдвоем, где он впервые поцеловал ее... Ссутулившийся силуэт в капюшоне засыпала опадающая тихо золотистая листва и уже далеко не божественной мелодией звучал моросящий дождь, размывая осколки оазиса такого близкого счастья простого... Теперь у него в Сердце осталась только одна женщина - это Родина, которой он хранил верность всегда и никогда ее не покидал. А листва все падала, дождь моросил. Наверное он был обречен на скитания, и позже его назовут странником, но пока билось его Сердце - путь был не окончен, а значит надо идти... куда? Об этом ни слова. Он просто знал, за первым шагом последует путь и когда-нибудь, может спустя долгие годы, он отыщет ее, чтобы сказать „прости...“, и глядя в ее глаза ни о чем не спрашивать. Дождь размывал удаляющуюся от скамьи фигуру... И он исчез.
На ее лице искрилась улыбка, когда ее взор поймал до боли знакомую фигуру. Померещилось? Она вскочила и сквозь промокшие стекла стала вглядываться в разукрашенный осенний двор. На лавке сидел он. На той самой лавке. Она не поверила своим глазам. И что-то пронзительно вздрогнуло и кольнуло в области сердца. Она спросила другого „он что-то сказал? тот, который приходил“, „прощения попросил и ушел, а что?“. Она сама не своя стремглав вылетела во двор к скамье, на которой... уже никого не было. Крик, рожденный в ее груди вырвался на волю, обмазывая двор протяжным эхо. Боль подкосила ее ноги и слезы брызнули ручьями из ее глаз. И вот она, рыдала, стоя на коленях в грязной луже, позабыв про опрятность. Промокла и листва унылой тоской посыпала ее белокурые локоны. Она рыдала и не могла пошевелиться, царапая пальцами промокшую землю. Сдавленным всхлипом проронила „колючий“...
А теперь, давай помолчим...
Не знаю, обрели ли эти двое покой, счастье... как сложились их судьбы - не ведаю. Привычные вещи оказываются более хрупкими, чем это кажется на первый взгляд. Просто знаешь, никогда не обещай, что вернешься, и не говори о том, что будешь ждать вечно... дабы однажды не познать боль запертых дверей, либо нищету своего процветания в падающих лучах золотой листвы, под моросящим холодным дождем в последний день осени. Так бывает в жизни.
P.S. http://www.youtube.com/watch?v=Hj42YsBpQPQ