- А-ну, пошла, скотина безрогая!- громким басом закричал на корову Степан, в который раз звонко щёлкая длинным бичом. – Ккуд-да, сволот-та? Ккуда, паск-куда? Я тте убегу, такую мать!- яро закричал он снова и, догнав на Мальчике убегавшую скотину, несколько раз огрел её вдоль спины.
Кнут обернулся вокруг её жилистой голяшки и гайкой на конце больно вонзился в вымя бурёнки. Но она продолжала истово бежать прочь от этих ударов, от этого дикого злобного ора хозяина. Грузное вымя, полное молока, телепалось из стороны в сторону, мешая набрать скорость, и тогда Зорька кинулась вскачь. Всего немного оставалось до спасительного леса, а там уж её и на лошади не догонишь!..
Не впервой Зорьке спасаться в густом кустарнике. Хитрая корова заляжет там, голову в траву уложит и перележит опасное время злобности хозяина. Ускачет он, как всегда, не солоно хлебавши.
Зная это, Степан направил резвого коня Мальчика наперерез, отсекая ей дорогу к лесу. Но Зорька была уже возле скирды клевера и забегала вокруг неё. Улучив момент, юркнула в густую зелень кустарника, куда всадник вряд ли сунется из боязни выстебать глаза колючими иглами шиповника. Мигом перемахнула овраг, затем нырнула во впадину с колючим боярышником, и залегла. Худые её бока вздымались от горячего дыхания. По рыжим крупным зубам на усатые губы стекала пена.
- Зо-орька! – донеслось до её ушей.- Зо-орька-а, сволочь, где ты! Найду, убью падаль!
- А хоть заорись, гад жестокий, а я не отзовусь и всё! Нашёл дурочку! Ни за что не выйду! Не хочу, чтоб ты до самого дома гнал меня кнутом! Хватит! Натерпелась! Захочу и вообще убегу от тебя навсегда! Вон какое раздолье вокруг - травы чуть не до рогов вымахали, криница рядом. Что мне ещё надо?
А зима настанет- скирд в поле полно, мне до весны хватит. Зимою, Бог даст, теленочек народится, я рогами сено раскидаю и спрячу, родимого, от глаза дурного. Особенно от тебя, чёрт безрогий!
-Зо-рька!- всё дальше и дальше уплывал в ночь ненавистный голос хозяина. – Зорька-а-а! Вернись щась же, зараза!- эхом спотыкались о деревья далёкие угрозы:- Чтоб ты сдохла, проклятая! Навязалась на мою голову, бродяга!..
Когда все стихло, Зорька напилась в ручье. Доковыляв до излюбленного сухого лежбища, легла, громко вздохнула и успокоилась. Опасность миновала. Корова довольно усмехнулась:
- Что, съел, шакал паршивый? - И довольно зажевала жвачку - А то, вишь, моду взял - бить... А за что? За то, что по два ведра молока даю?
Исполосованная кнутом спина и вымя саднили болью. Из раны сочилась кровь пополам с молоком.
Высоко подняв заднюю ногу, она дотянулась до раны языком и тщательно вылизала её. Затем встала раскоряк, выбросила на свою постель большую лепёшку, обильно смочила её горячей мочою и раненым выменем улеглась в тёплое месиво. Рану обожгло острой болью, но Зорька знала, что лучшего лекарства ей не найти. Да и в тепле куда лучше вымя сбережёшь.
- Вот овод кусачий!- кляла она хозяина, - без дойки оставил, вол комолый*!
И только теперь горько расплакалась. Обидно стало за свою горькую, подневольную судьбу. Слёзы, настоящие коровьи слёзы тихо катились из больших тёмно-синих глаз по длинным ресницам. Масластая, жадная до еды животина долго плакала и тяжела вздыхала, не переставая мять зубами нежную зелень лета.
И зачем только хозяин выбрал её из всего стада? Он, конечно, знал в скотине толк: удойная корова худая, спина от холки и до хвоста ровная, а холка невысокая, крепкая.
Оно бы ничего у него жить, кабы не его жестокость: кормит неплохо, навоз вовремя вывозит, траву телегами ей косит, фуража и соли не жалеет - это не каждой корове так подфартит!.. Да только не любит он её, непокорную...
А вот хозяйка и дети её любят: подкармливают хлебушком и сахарком; холку и кучерявый чубчик расчёсывают; специальным скребком каждое утро отскребают грязные бока - Зорька ведь каждую ночь в тёплые свои лепешки ложится, - вымя бережёт.
А он, пёс, не ценит коровьей мудрости, лает по чем зря и бьёт. Видишь ли, утром и так некогда, а по вымени навоз течёт... Полчаса отмывать надо! Потому приходилось в стадо отправлять всегда с опозданием. Народ в селе смеется, сонями хозяев дразнит...
Да и что толку, что выгоняли в стадо даже если и вовремя? Пастухи каждый день разные, по голым пригоркам гоняют. А Зорьке-то надо травки сочной, самой полезной и вкусной! И вволю! Улучит момент, когда пастухи завтракают, да и улизнёт в поле. Или в лесу затеряется.
Уж она-то выберет себе и клевер пахучий, и медовую тимофеевку жадно слижет. Раз уж она корова хорошей породы, то и молочко должно быть отличным. А на лысой горе что вкусного найдёшь? Так себе....Это не породным коровам такая еда! Они ей, породной, не чета!
Напасётся вволю даже в овсе или в пшенице. Потом заляжет там и спокойно жвачку жуёт, никому невидимая. Вечером из-за этого с пастухами ругань:
- Где, да где моя корова?
Ищут её до ночи, а потом плюнут, ещё и наорут:
- Сами ищите свою бродягу! Она еще до обеда, хвост пистолетом и удрала...Как всегда...Видать, вся в хозяев...- усмехаются крестьяне.
Приходится хозяину скакать в неизвестность в поисках. Вместо отдыха после работы он полночи в седле трясётся. А то и за потраву хлебного поля штраф платит. Вот и злится. А не понимает того, что не для себя Зорька старается, а для его же. Она на волюшке-то нагуляет маслице, и сливки, сметанку и сыр, молочко и кефир, и всеми любимый творожок для вареников.
Эх, зря люди этого не понимают, зря ругают и бьют за коровью мудрость...
- Зо-орька-а-а!- донесся до неё до боли родной голос любимой хозяйки, прервавший горькие коровьи мысли – Зо-ореньека-а-а! Где ты-ы, моя ми-и-лая-а?..
Эхо многократно ударялось о зелень ночного леса и настойчиво приближалось к ней.
- Это она, моя ласковая хозяюшка, пришла за мной! - встрепенулась корова.
Она быстро встала и во все своё коровье горло откликнулась на ласковый зов.
- Мму-угу! – и все быстрее, быстрее отвечала она эху:- Муфы, ммууух! - Мол, тут я, родная хозяюшка, тут!
Обдирая бока вредным шиповником, репьём и злым терновником, Зорька напролом кинулась из оврага. Временами она останавливалась, то радостно, то горько мукала, задрав морду к луне, затем снова бежала на зов.
А коварная луна играла с ними в прятки: то выглядывала из-за тучки, показывая жёлтую мордочку, то улыбаясь, снова ныряла в пушистое ночное облачко, скрывая дорогу.. Длинные тени корчили свои злые рожи, надеясь запугать хозяйку и скотинку. Но они мчались друг к другу, несмотря ни на что! И, наконец, встретились!
- Зоренька моя! – радостно плакала Елена Петровна, обнимая любимицу: как же, потерять такую золотую корову- это вам не шутки!
- Ммуу!- горячо дышала ей в лицо Зорька, жёстким языком облизывая хозяйкину голову и одежду. Только ради таких вот горячих встреч стоит потерпеть все унижения хозяина и повторять побег за побегом.
- Милая моя, любимая Зоренька!- счастливо сыпала нежности Елена Петровна. - Нашлась, моя хорошая! Что, он снова тебя бил, паразит?
- Му-у.. - горько простонала в ответ «бродяга».
- Я вот ему задам трёпку, будет у меня знать, как тебя обижать! – грозилась кулачком в черноту равнодушного неба Елена Петровна. - На вот корочку хлебушка, кормилица ты наша! Ну, айда домой, айда!
И пошла колючим полем вперёд. Зорька послушно пошлёпала за нею, по пути нежно слизывая с руки хозяйки ломтики пахучего лакомства. А в ответ все норовила снова и снова благодарно "поцеловать" лицо хозяйки.
- Ну, Зорька, не дури! Да ну тебя! – увёртывалась та от неё. Но все равно Елена Петровна осталась вся обслюнявленной. Она знала любвеобильность Зорьки, поэтому для встречи с нею всегда одевала что-нибудь мало пригодное. Так и дошли они до дома, обмениваясь «любезностями».
==========
* вол комолый - кастрированный бык без рогов, или рабочий вол со сломанным рогом.
Черкассы. 3-Х1.2010 г
Иллюстрация из Интернет