Вкалывая как проклятые, мы всего за полтора месяца сумели отремонтировать массозаборник. Одних только бракованных пластин наштамповали в пять раз больше, чем стандартных. И вот, наконец, работа окончена. Экипаж отправился на Элефанту на пару суток, лишь мы с Нгамо остались на борту. Джексону на поверхности делать было еще нечего, мне же нельзя лететь вместе со всеми. Питер красочно описал предыдущую встречу с аборигенами, он говорил, будто бы в загоне слонозубров я упал в обморок, а вовсе не заснул, как мне самому казалось. Такое сообщение меня морально убило, несмотря на то, что Железнов назвал потерю сознания защитной реакцией, от этого было не легче.
День был свободный, и мы расположились в кают-компании, чтобы посмотреть фильм. Я устроился на одном диване, Джексон - на другом. На ближайшие пару дней никто из нас не планировал каких-либо дел, поэтому мы никуда не спешили, наслаждаясь бездельем. В этот момент, словно ниоткуда, появился капитан Хмельковский. Оказывается, он договорился с Гретой, и киберсистема не предупредила нас о его визите.
- Отдыхаете от трудов праведных? - поинтересовался Луис, усаживаясь в кресло.
- Ага, - отвечаю ему, - Афоня, неси кофе капитану Хмельковскому!
- Сейчас, сейчас, я очень рад, готов кормить я всех подряд! - прозвучало в ответ.
- А ты веселый кибер, - говорит Луис, принимая чашку из трехпалых манипуляторов.
- Мой электронный организм, живой разумный механизм всегда в восторге от людей, рад на борту встречать гостей! - пропел Афоня.
Луис открыл, было, рот, чтобы заговорить, но тут из-под стола на него заворчала Омега:
- Чего пришел? Не видишь что ли, у нас выходной! - писклявым голосом заявила киберкрыса.
Услышав это, старый капитан не выдержал и захохотал, отбросив всю свою солидность.
- Весело у вас! - сообщил он.
- Разумеется, - невозмутимо отвечает Нгамо.
И в тот же момент материализуется голограмма Греты с чашкой кофе в руках. На этот раз она имела вид натуральной негритянки "одетой" в одни лишь украшения, имевшиеся на всех возможных местах. От такого зрелища бедный Хмельковский едва кофе не поперхнулся.
- Грета, кончай шалить, сотвори себе хотя бы набедренную повязку, - строго говорю киберсистеме.
- И часто у вас такая фея является? - любопытствует Луис, еще не пришедший в себя от неожиданности.
- Нравится? - спрашивает Нгамо.
- Впечатляет, - соглашается Хмельковский и обращается к голограмме, - Ну-ка, девочка, колечко из носика убери, сережки побольше сделай, а нижний кулончик чуть повыше повесь.
- Теперь я Вам нравлюсь, - интересуется киберсистема, выполнив все указания.
- Замечательная девочка, - восхищенно прищелкнул языком старый капитан, почесывая, забравшуюся к нему на колени Омегу, - Просто потрясающе!
- Вы к нам по делу или как? - лениво спрашиваю его.
- И то и другое, думаю, пойду гляну, как молодежь отдыхает, а у вас тут такое чудо!
- В перьях, - неожиданно добавляет Омега, и в волосах у негритянки появляются два великолепных пера, одно из которых ярко-зеленое, а другое - оранжевое. При этом девушка даже не пошевелилась, так и, оставаясь сидеть, томно развалившись в кресле, только босой ступней слегка покачивала.
- Если не торопитесь, говорю, поправляя подушку, - Пейте, ешьте, кино смотрите или рассказывайте.
- Какое уж тут кино, такая красотка перед глазами! - изумился Луис, и Грета счастливо заулыбалась.
Так мы посидели немного, фильм досмотрели. Потом Грета взялась петь, расхаживая прямо в воздухе. Она же голограмма, может и по потолку прогуляться. Потихоньку выяснилась цель визита капитана "Звездного Странника".
- Если считаете нужным, можно техкомисию собрать, или пойдем вместе, по полусфере пройдемся, - предлагаю ему.
- Второй вариант желательней, - отвечает Луис, - бюрократия, она, знаешь ли, уже до чертиков надоела.
- Так и не разводите ее, - советует Нгамо.
- Рад бы, - разводит руками Хмельковский, - Но на большом корабле иначе не получается.
Минут через тридцать мы произвели отстыковку, и вместе со старым капитаном вышли в открытый космос.
- Хорошо выглядит, - сообщает Луис, - Он уже протестирован?
- Насколько это возможно на околопланетарной орбите, - отвечаю.
- Может быть, попробуем еще раз?
- Отчего нет? Нгамо в рубке, катер под рукой.
Таким образом, мы заново повторили программу тестирования массозаборника, и все четверо, включая Грету, остались довольны результатами. А спустя двое суток начался новый аврал. В скафандрах высшей защиты мы приблизились к дюзам. Какой же адский пламень бушевал здесь, когда столкнулись два огненных вихря! Сверхтугоплавкий материал, способный долгое время выдерживать температуру более трех тысяч градусов, деформировался, потеряв геометрически правильную форму. Видимый дефект вроде бы небольшой, но из-за него ламинарность потока плазмы оказалась нарушенной.
Монтажные работы в этой части корабля всегда являются делом очень тяжелым. Но сейчас, когда все здесь спеклось от нестерпимого жара, имеющего температуру звездной короны, работа казалась невыполнимой вовсе. Мы вышли сюда всем экипажем, только Джексон вынужден был остаться в рубке для координации наших действий. По сути своей мы с ним поменялись местами. В соответствии с обычной схемой проведения ремонтных работ координировать действия экипажа должен капитан, а бортинженеры обязаны находиться на обшивке корабля, что Нгамо пока не может сделать при всем желании.
Пламя лазерных резаков увязает в сверхтугоплавком сплаве, и только остатки вольфрамо-осмиевого припоя более-менее поддаются, нехотя отпуская массивные конструкции. Сквозь внутренние прокладки скафандров ощущается надсадный вой сервомоторов, работающих с предельной нагрузкой. Часто сменяя друг друга, обливаемся потом, несмотря на автоматическую продувку скафандров и космический холод окружающего пространства. В эфире звучат отрывистые команды, возгласы и наше тяжелое дыхание, появляющееся, несмотря на повышенную концентрацию кислорода во вдыхаемой воздушной смеси. И вот, когда мы, в очередной раз, сменив друг друга, отошли от дюз на ранцевых двигателях, Нгамо вдруг сообщает:
- У нас гости!
- Какие еще могут быть сейчас… Черт побери!
- Смотрите налево и вверх, - рекомендует мой друг.
Поворачиваюсь и вижу, как на обшивке ходовой части выстроился весь экипаж "Мерцающей Стрелы", тоже в скафандрах высшей защиты.
- Девочки! – обращаюсь к ним, - Вы, что тут делаете?
- Пришли помочь вам, мальчики, - отвечает их капитанша Светлана Марше.
- Девочки! – стараюсь говорить беспечным тоном, - Это тяжелая мужская работа!
- Как вам должно быть известно, мальчики, - она буквально издевалась над нами, хотя бы своим дурашливо-серьезным тоном, - В пространстве нет деления на мужское и женское.
- Но, миледи… - пытаюсь сказать что-нибудь колкое, но она обрывает:
- А Вам, капитан Максимов, и вовсе не положено здесь находиться, - и едко добавляет, - Согласно инструкции.
Девчонки хихикают, а мои "флибустьеры" бросают своего капитана на растерзание этой … валькирии в скафандре высшей защиты.
- Вы, - тоном школьной учительницы заявляет Марше, указывая на меня обвиняющим перстом, закованным в бронированную перчатку, - В настоящий момент должны координировать работу монтажников из рубки своего корабля.
- Светочка, - нежно обращаюсь к ней, - Капитан обязан вкалывать вместе со своим экипажем! Вам ясно?
- Вы нарушаете инструкцию и, кроме того…
- Не мешайте работать!
Нет, конечно, в пространстве, действительно, нет деления работы на мужскую и женскую, но не мог же я вот так просто подпустить их к "горячим" дюзам, женщины все-таки. Снова запускаю ранцевый двигатель, направляясь на смену работающим с резаками. Не знаю даже, как она оказалась рядом, но ее облаченная в массивную перчатку рука, легла на плечевое крыло моего скафандра.
- Рольф, - заговорила Марше уже другим тоном, - Позвольте нам помочь Вашим "флибустьерам". И не дожидаясь ответа, включила лазерный резак.
Так мы и работали дальше двумя экипажами, постоянно сменяя друг друга. Естественно, женщины не уступали нам ни в смысле силы, ни в плане сноровки. Может быть, они и были чуть-чуть послабее, но это компенсировалось сервомоторами скафандров, без которых ничего не смогли бы сделать ни мы, ни они. Только тембр голоса в тот момент выдавал в них представительниц слабого пола. Но нам хватало и этого. Мы непроизвольно пытались даже теперь относиться к ним, как к женщинам, даром, что при столь тяжелой работе сделать это довольно трудно.
И, конечно же, мы пригласили коллег в гости. Несмотря на то, что все очень устали, обстановка сложилась непринужденная. Нгамо оказался на высоте. Нас ждал красиво сервированный стол со свежими элефантийскими фруктами и коньяком. Надо было бы шампанское, но где его взять? Возить слабые спиртные напитки на межзвездные расстояния нецелесообразно. Иное дело коньяк, можно сделать коктейль, смешав его с синтесоком, или просто добавить в кофе. Пьянка в пространстве смертельно опасна, но во время длительного однообразия межзвездного полета иногда требуется, какая ни на есть, разрядка. Иначе нельзя, каждый день видишь одни и те же лица, месяцами не меняется ничего, одни и те же звезды на экранах, и лишь хрупкие стенки суперсветовика отделают людей от безжизненной пустоты космического пространства.
Человек не может жить только работой, ему необходимо что-нибудь спасающее от монотонности долгих вахт и длительного существования в замкнутом пространстве корабля. Каждый экипаж имеет свои традиции, позволяющие сберечь психику от "космической тоски", как неформально называется разновидность депрессии, время от времени возникающей в пространстве. Все развлекаются по-своему, и иногда, действительно, трудно снять напряжение без спиртного, но ведь его при этом много не требуется. Это на населенной людьми планете можно позволить себе что-то большее, да и то, там каждый из нас не мыслит себя без флаера, а летать на автопилоте в нашей среде не принято, поэтому за штурвал нужно обязательно садиться самому, и при этом желательно отключать автоматику. На больших исследовательских кораблях многое делается иначе. Там люди живут практически нормальной жизнью, создают семьи, там рождаются дети.
С экипажем "Мерцающей Стрелы" мы находимся в одинаковом положении и, потому, легко нашли общий язык в переполненной кают-компании "Гремящей Радуги". Вскоре Нгамо сел за рояль, и зазвучала одна из известных песен Игоря. В принципе, можно было бы включить запись, но живое исполнение все-таки лучше сближает людей, даже если качество его несколько ниже.
Среди блестящих звезд
моя любовь осталась,
Исчезнув в шлюзе
за бронею корабля,
Ей путь на Арктур
мне - на Фомальгаут,
Любовь у нас
недолгою была.
Свели нас вместе
звездные дороги,
Где нити трасс
пронзают пустоту,
Где черный космос виден на экранах,
Где Млечный Путь
слагает песнь свою.
Световороты звезд,
и судьб переплетенье,
Неистовство безумных скоростей.
И вместе быть
нам выпало везенье,
Проснувшееся
для двоих людей.
Мы встретились с тобой,
где Солнце точкой стало
Не самой яркой
среди прочих звезд,
Судьбою нам
отпущено так мало,
Чтобы удачу
ухватить за хвост.
Корабль твой,
любимая,
растает,
За световой барьер
стремительно уйдя,
И встретимся мы где-нибудь едва ли
Любовь у нас
недолгою была.
Оказалось, что женщины не хуже нас знакомы с творчеством Игоря, поэтому теперь мы пели вместе, и это быстро сближало нас. Все-таки они не просто женщины, а еще и такие же космопилоты, как мы. А потом, так уж само собой вышло, все постепенно разбились на пары. Мы остались вдвоем со Светланой. Нельзя сказать, будто я оказывал ей больше внимания, чем остальным женщинам, и она, вроде бы, не стремилась выделить из общей группы именно меня. Но ребята ее немного сторонились, вероятно, как капитаншу, и точно так же женщины отнеслись ко мне. Так что мы естественным путем оказались вместе, засидевшись в кают-компании. Это была первая женщина в моей жизни, с которой можно было говорить о работе. Мы с ней так и поступили, но разговор сам собой свернул на другую тему.
- Я познакомилась с твоей Джеттой, - неожиданно сообщила Марше.
- Ну, и как она там?
- Нормально, просила передать, что верность тебе хранить не собирается, но, когда вернешься, семья у тебя есть.
- Признаться, ожидал от нее меньшего, - отвечаю с сомнением в голосе.
- Интересные у вас отношения…
- При нашей профессии, - говорю ей, - Это нормально.
- Да, - соглашается Светлана, - Кстати, можешь не стесняться, видно же, что ты хочешь.
- Если ты не против, - сказал я и приник к ее губам.
- Сколько страсти, - заметила Марше, - Может быть, пойдем?
- Ко мне.
- Пусть будет к тебе, - легко согласилась женщина.
И мы вместе отправились в каюту.
- Сразу видно, что тут живет мужчина, - ухмыльнулась Светлана, охотно усаживаясь ко мне на колени.
- У тебя волосы так хорошо пахнут, - говорю, прижимая ее к себе.
- Давай я сама, - предложила она, и мы с ней окунулись в омут любви, которой так не хватает во время долгих месяцев межзвездных странствий. Как жаль, что смешанный экипаж считается морально неустойчивым…
В быту Светлана явно предпочитает быть лидером, и я с легким сердцем согласился с ней, хотя до сих пор с другими женщинами почему-то получалось иначе, а, может быть, мне это только казалось. И вот утром, когда мы вместе стояли в душе, наслаждаясь приятными струями теплой воды, мягко падающей сверху, Света вдруг сказала:
- Не знаю, что со мной, но мне почему-то хочется за тобой поухаживать.
Я на миг смутился, а затем сообщил, что непременно воспользуюсь этим.
- А ты от скромности не умрешь, - игриво усмехнулась она.
- Ну, разумеется, - говорю, и снова целую ее в губы.
Моя подруга, сменив воду на поток теплого воздуха, принялась сушить волосы, а я взял полотенце и, неудачно потянув за край, едва не взвыл.
- Миледи, - обращаюсь к Марше, - Вы, кажется, обещали за мной поухаживать?
- Вам вытереть спину, капитан Флинт?
- О, да, моя дорогая!
Она действительно вытерла, затем, шлепнув меня по голой ягодице, произнесла насмешливым тоном:
- Шагай, командор!
- Ты чего?
- Сколько тебе лет? – вместо ответа спросила Марше.
- 35 биологических, а что?
- С ума сойти! Через пару лет ты станешь самым молодым командором космофлота! -
воскликнули капитанша, - Такого еще не было.
- Ты чего?! Говорят, мне и капитаном-то быть рано!
- Безусловно, - промурлыкала она.
- Кстати, сколько тебе, миледи, биологических? На вид лет тридцать - тридцать пять, но…
- Пятьдесят два, и это всего лишь мой второй рейс в качестве капитана.
- Елки-моталки!
- Марше старовата для тебя?
- Нет, но… У тебя же дети должны быть не многим младше меня!
- Угадал, две дочери. Одной 22 года, другой 27.
- И они тоже летают?
- Нет, обе сказали, что выросли без матери и своим детям такого не желают.
- В целом, они правы…
Пока она расчесывала волосы, я натянул ортопедическую перчатку и соответствующий наплечник. Обычно мне подобные вещи не требуются, но при выполнении наиболее тяжелой работы ими все же приходится пользоваться.
- Мадмуазель, - снова обращаюсь к Светлане, - Не соблаговолите ли Вы помочь несчастному Флинту, раненому в схватке с кровожадными дикарями.
Она обернулась, удивленно приподняв брови.
- Так это был не блеф?
- Пожалуйста, все предплечье и кисть прихватите, - вручаю ей далеко не свежий бинт.
- Жуть! - констатировала Марше, - Как ты собираешься работать?
- Как все, - отвечаю, нежно касаясь губами мочки ее уха.
Было очевидно, что теперь она обязательно поговорит о малоизвестных деталях моей
экипировки сначала с "флибустьерами", потом с Монтойя и Хмельковским. Но ребята ее вежливо пошлют, посоветовав не обращать внимание. А Карлос с Луисом обязательно выслушают и сделают по сути своей то же самое.
Так началась наша совместная жизнь и работа. В соответствии с традициями космофлота днем командовал я, поскольку ремонтировали мой корабль, потом всем заправляла Светлана, меня это вполне устраивало, впрочем, ее тоже. Жили на борту "Гремящей Радуги, потому, что до "Мерцающей Стрелы", находящейся в другом стыковочном узле, нужно было добираться через всю станцию и вовсе не по прямому коридору. Два экипажа, разбившись на пары, были довольны сложившимся положением дел. И, когда, закончив демонтаж кормовой части корабля, пришло время переплавлять дюзы, мы решили сделать это на "Мерцающей Стреле", хотя первоначально предполагалось воспользоваться более просторными мастерскими "Звездного Странника".
Дело в том, что работа с тугоплавкими материалами требует очень высоких температур, потому намного безопасней заниматься этим на движущемся корабле, где есть возможность сбросить лишнюю плазму в пространство. Находясь на околопланетарной орбите, сделать то же самое несколько труднее. Мы быстро сформировали смешанный экипаж, стартовали и, двигаясь вокруг Явлиниё, занялись горячим прокатом заново изготавливаемых дюз. Помучившись с первой и наладив процесс, в неплохом темпе изготовили все остальные. Работали, конечно, гораздо больше, чем следует, если верить трудовым нормативам, но всех, кроме Греты, это устраивало. Полет получился до крайности неординарным. Жили по двое в одной каюте, хотя необходимости в этом не было, просто так казалось удобней. Пришлось только помучиться с графиком, чтобы иметь возможность совмещать работу с личной жизнью.
Войдя в каюту Светы Марше, невозможно не понять, что здесь живет женщина. Вроде бы все как обычно. Койка, стол, большой экран, вмонтированный в переборку, но на кровати яркое покрывало с красивым рисунком, на стене портреты улыбающихся девочек. Видно, что это дочки капитанши, вот они совсем еще маленькие с пухлыми щечками, дальше - постарше, и вот в каком-то парке стоят две уже совсем взрослые девушки. Я смотрел на них и думал, как же так, эти девочки выросли, фактически, без матери. А моя родившаяся на Кареолле Луиза, отца будет знать, в лучшем случае, по фотографиям. Маловероятно, что мы с ней когда-нибудь встретимся. Иное дело Тони.
Светлана, узнав о моем кареоллианском романе, только усмехнулась.
- Меня, - говорит она, - Уже ничего не удивляет. Ты способен на все.
- А что, собственно говоря, имеется в виду? – растерялся я.
Несмотря на разницу в возрасте, мы со Светой неплохо использовали отпущенное судьбой время взаимной любви. Капитанша оказалась женщиной интересной, темпераментной, искушенной в смысле общения с нашим братом. Она посмеивалась надо мной, потому что мне было далеко до нее в таких делах. Странно, но совершенно не ощущалась разница в возрасте. Конечно, пятьдесят лет в наше время это не много, но все же. Весь экипаж "Мерцающей Стрелы" старше "флибустьеров", но никто не смущался этим. Работали в две смены. Три пары отдыхают, три - работают.
Мы постоянно маневрировали, сбрасывая в пространство излишки плазмы, делать это приходилось очень аккуратно, чтобы не испортить получаемый прокат, а главное, требовалось не покалечить работающих у реактора людей. Все были в скафандрах высшей защиты, но приходилось иметь дело с такими температурами, от которых он не спасет.
Когда выдавалась возможность, все мы вглядывались в рисунок, сотканный окружающими нас звездами, особое внимание уделяя секторам пространства, поглотившим ушедших за световой барьер инопланетян. Но ничто не нарушало спокойное дыхание космоса, играющего бриллиантами бесчисленных звезд, в невообразимой дали скрученной в тугую спираль галактики.
Вновь состыковавшись со станцией, мы перешли к завершающему этапу ремонтных работ. Тут тоже не все так просто, да и не может быть иначе при каких бы то ни было манипуляциях со сверхтугоплавкими материалами. Снова обливаясь потом, под надрывный вой сервомоторов, монтировали дюзы, устанавливая их на многослойной обшивке кормовой части корабля. Но на этот раз имелась возможность использовать ремонтный катер, что существенно облегчало работу. Все женщины легко справлялись с манипуляциями при помощи "Жука". Здесь сказалась разница в возрасте, ведь машина эта еще совсем недавно выпускалась, как серийная модель, и почему ее сняли с производства непонятно. Для нас старый катер оказался незаменим.
Мы с женщинами прекрасно сработались, может быть, этому способствовали еще и личные отношения, где каждый стремился урвать побольше от выпавшего ему мимолетного везения. Скоро пилотессы погрузят в трюмы запас вещества, чтобы стартовать к Земле. И, может быть, мы с ними когда-нибудь даже встретимся. Близость разлуки заставляла прощать друг другу мелочи, способные в других условиях привести к ссоре.
Разногласий было немало. Кто-то из пилотесс снял Веселый Роджер, над изготовлением которого в свое время немало потрудились Эрик с Генрихом и Артуром. Мало того, на "Мерцающей Стреле" имелась белая кошка Лола. Не представляю себе, как ее удалось протащить на борт! Так вот это зловредное животное завело привычку точить когти в кают-компании, быстро расправившись с одним из кресел. Вначале кошка пыталась охотиться на Омегу и едва не повредила любимого всем нашим экипажем кибера. Тогда кто-то из ребят научил механизм защищаться при помощи электрического тока, в результате Лола некоторое время ходила с неестественно расширенными зрачками и постоянно шипела на киберкрысу, которая отвечала ей тем же, великолепно копируя звуки, издаваемые кошкой. Время от времени кто-нибудь нечаянно или специально запирал где-нибудь злосчастное животное, и оно вопило дурным голосом на весь корабль, а женщины, бросив все дела, отправлялись искать свою любимицу, где бы та ни находилась. Обычно проблему решала Грета, но иногда Лола забиралась в такие углы, где сенсоры бортовой киберсистемы не могли ее обнаружить, и вот тогда поисками приходилось заниматься всерьез.
На борту появились глупые пестрые занавесочки с разными кисками, зайчиками и цветочками. Но все это ерунда, самое главное заключалось в том, что многие файлы часто оказывались переставленными в другое место, или вдруг менялись их ярлычки, что тоже затрудняло поиск нужной информации. А время от времени женщины натыкались на непредназначенные для их взора картинки и записи, при этом кое-что бесследно исчезло из памяти бортовой киберсистемы, а в наш адрес сыпались самые трудноописуемые колкости.
И вот, наконец, производим пробный запуск реактора. Еще раз проверяем все, что только возможно. Корабль сходит с околопланетарной орбиты и вскоре снова возвращается в стыковочный узел. Впереди еще испытательный полет внутри планетарной системы, лишь после него "Гремящую Радугу" можно будет снова считать пригодным для преодоления межзвездных расстояний суперсветовиком.
- Останешься на борту или полетишь на Исётюёи? - поинтересовалась Светлана.
- Странный вопрос, - говорю, - Ты же знаешь, мне нельзя на планету, составлю пока программу предстоящих испытаний.
- Меня несколько раз спрашивали, когда ты собираешься заняться языком ривси, - сообщила она.
- Надо бы сначала закончить работу по восстановлению корабля…
- Это можно сделать без тебя, - начала, было, Марше, остановившись на полуслове.
А я молчал, действительно, языком следовало заняться, как можно скорее. Вдруг прилетят акниаи, тогда с ними придется разговаривать.
- Рольф! - она коснулась моего плеча. - Может быть, мне остаться на борту.
- Все нормально, - отвечаю, - Слетай на Элефанту и ни о чем таком не думай.
И она улетела, а с ней и все остальные. На этот раз на планету отправился даже Джексон, сказав, что там ему будет проще восстанавливать физическую форму. Я остался один.
Как никогда хотелось мне слетать на Исётюёи, вдохнуть аромат джунглей, и терпкий запах стоянки аборигенов. Как ни странно, на этот раз было безразлично, что придется убивать вичи, участвуя в межплеменной войне. И почему-то вдруг захотелось оказаться на Кареолле, где можно оседлать коня и скакать на нем по бескрайней рукотворной лесостепи. От бессмысленных грез оторвал раздавшийся из динамиков голос Питера. Он задал несколько риторических вопросов, на что я ответил, будто очень занят, составляю, мол, план испытаний и все в таком духе. На самом же деле, попрощавшись с Железновым, отправляюсь в кают-компанию и зову Грету. На этот раз она явилась в облике зеленокожей русалки с белой лилией в волосах. Дополняю получившуюся картинку рыбами и лягушками, плавающими среди водорослей. Вроде бы получилось неплохо. Этакое речное дно, где можно с комфортом смотреть фильм о жизни на суше.
В столь экзотической обстановке мы с Гретой взялись работать. Вопреки обыкновению я даже к пульту не прикасался. А у заглянувшего к нам Хуана аж глаза на лоб полезли от столь нетривиального оформления трудового процесса. Тем не менее, он охотно составил нам компанию, давая неплохие советы. Потом оказалось, что Оустер пришел, чтобы пополнить мной одну из футбольных команд.
- Прекрасная идея, - говорю, - Вот только мяч у меня почему-то всегда летит, куда сам захочет.
- Это не важно, - радостно объявляет Хуан, - У нас профессиональных игроков нет, самое главное, чтобы человек играть мог, а то некоторые по полю бегают и задеть кого-нибудь боятся, естественно у них мяч всегда отбирают.
- Ладно, - соглашаюсь, не скрывая собственных сомнений, - Можно попробовать. Когда у вас тренировка?
- Матч должен состояться сегодня вечером, - сообщает он, - Команда у нас неполная, понимаешь!
Короче, мы с ним быстренько обговорили детали и прямо из кают-компании отправились в спорткомплекс. Команда подобралась еще та, но и вторая ничем не уступала, бывало, в свои ворота голы забивали, а в чужие попасть не могли. Тем не менее, побегали здорово! Вокруг мяча часто возникала свалка, потом он летел через все поле, отскакивал от потолка, вратари, не выдержав, бегали вместе со всеми, и штрафная скамейка редко оставалась пустой. Помнится, мы даже выиграли тогда каким-то образом, а я узнал, что, оказывается, здорово играю, в связи с чем, меня из защитников срочно перевели в нападающие.
- Ты только об барьер никого не расплющи, - советовали мне, а еще говорили, что мяч руками ловить не следует, и через противников прыгать, тоже не надо.
Матч прошел хорошо, а потом все мы и победившие и проигравшие, словно пацаны, веселой гурьбой ввалились в кают-компанию "Звездного Странника". Пошумели там немного, оказывается, это было в порядке вещей. Назначили время следующего матча, и побывали на "Гремящей Радуге" в компании девушек-голограмм. Собирались, было, сразу после этого отправиться прямиком на Элефанту. Но идея скончалась в зародыше, и, в конце концов, мы остались втроем с Хуаном и Альберто. Незаметно для себя вспомнили интересующую всех тему, заговорив об инопланетянах. Обсудили действия Иирхса и элефантийцев, при этом я описывал и то и другое, припоминая мелкие подробности. Как ни странно, ничего плохого при этом не произошло, и никакие неприятные ощущения не возникали.