"Гремящая Радуга" вновь неспешно движется вокруг Исётюёи, соединенная с большим кораблем стыковочным узлом. Пока мы гонялись за акниаи, с Земли пришла "Мерцающая Стрела", и теперь два малых суперсветовика, словно готовые отпочковаться от огромного цилиндра "Звездного Странника" детеныши, вместе с ним, кружат вокруг планеты, освещаемой кроваво-красным светилом, клокочущим багровыми языками протуберанцев. На этот раз я даже не думаю о возможности побывать в джунглях, несмотря на ряд приглашений со стороны элефантийцев. Неизвестно когда удастся вновь пробежаться по влажным зеленым коридорам троп, проложенных среди терпко пахнущей тропической растительности. Слишком уж много срочной работы. Мы дошли до Элефанты буквально на честном слове. В связи с повышенным расходом вещества, пришлось двигаться по сложной траектории, используя гравитационные поля Явлиниё и Уситюе.
А пока мы болтались внутри планетарной системы, "Мерцающую Стрелу" успели подготовить к возможному старту. Современной конструкции суперсветовик действительно до определенной степени напоминает наконечник стрелы. Он выглядит изящным на фоне неуклюжей устаревшей конструкции "Гремящей Радуги", преодолевшей невесть сколько световых лет. Покрытая сверкающей броней "Мерцающая Стрела" даже в стыковочном узле выглядит устремившейся в пространство. Это совсем новый корабль, совершающий всего лишь второй рейс после своего "рождения". Неудивительно, что он выглядит таким красивым, не успев покрыться наростами заплат и оспинами от ударов ядер тяжелых частиц.
Нам же предстоит сложный и далеко небезопасный ремонт, т.к. массозаборник поврежден, а кормовая часть корабля претерпела деформацию. Плазма чужого суперсветовика не могла оказать влияние на поле, направляющее выбрасываемый в пространство поток частиц, но носителем электромагнитного заряда все равно остается обыкновенный металл. Каким бы он тугоплавким ни был, огненный смерч с температурой порядка трех - четырех тысяч градусов чуть-чуть деформировал дюзы, нарушив тем самым ламинарность потока плазмы. Теперь необходимо ждать, пока остаточное излучение ходовой части не снизится до приемлемого уровня, а на это требуется никак не меньше месяца. Только тогда можно будет начинать восстановление двигателей. Иное дело массозаборник. Но и здесь необходимо снять вышедшие из строя пластины, которые требуется заменить новыми, а их еще следует изготовить. По пути к Исётюёи мы начали заниматься этим, вначале безуспешно, теперь уже кое-что начинает получаться, но все равно процент бракованных пластин остается очень высоким.
Помимо чисто технических работ необходимо составить целый ворох разнообразных отчетов. В первую очередь занимаюсь теми, которые предназначены для Ученого Совета космического НИИ, а нужно еще подготовить материалы для их последующей отправки на Землю, куда пойдет "Мерцающая Стрела". Весь экипаж работает с повышенной нагрузкой, даже едва ковыляющий Нгамо присоединился к нам. Выполнять тяжелую работу и тем более выходить на обшивку корабля он, естественно, не может и поэтому занимается главным образом проверкой структуры изготавливаемых пластин. Работа очень кропотливая.
На "Звездном Страннике" тоже произошли некоторые изменения, связанные не только с появлением представителей иных цивилизаций. С Земли прислали очередной информационный пакет. Оказывается, в секторе Фомальгаута один из кораблей получил повреждения тем же путем, что и "Вервольф". Экипажу повезло. После двух лет субсветового дрейфа он был снят с поврежденного космолета и отправлен в Солнечную. Представляю, какой там начался ажиотаж! Насочиняли таких инструкций, что хоть стой, хоть падай! Капитан Хмельковский, старательно выполняющий все рекомендации Земли, даже извиняться взялся. Я вначале не понял в чем дело.
- Что Вы такое говорите? – спрашиваю его, - Как будто слонозубра на вкус попробовали!
А он тук-тюк по клавишам и выводит что-то там на экран.
- Извини меня старика, - говорит, - думал, такого на свете не бывает.
- Какого?! – еще ничего не понимая, я сунул нос к его монитору.
- Смотри, - показывает Луис, а кибер в это время уже кофе наливает, - Тебе, сколько сахара положить?
- Шесть кусков апельсинового, - отвечаю ему.
- И как у тебя, Максимов, кишки не слипаются! – ужасается Хмельковский.
- И, пожалуйста, крепче стандартного в три раза, - мне совсем не хотелось хлебать жидкоразведенный "бульон" вместо нормального с моей точки зрения напитка.
- С ума сойти! – заявляет Луис, но кибера не останавливает.
Я же взглянул на экран и вижу:
"… в связи с очередным нападением инопланетян на земной корабль, руководство действиями людей, находящихся в указанном секторе космического пространства, передается начальнику экспедиции особого назначения капитану крейсера "Гремящая Радуга" Рольфу Максимову…"
"…крейсер должен обеспечить безопасность людей, находящихся в системе Око Дракона. При необходимости экстренного старта Рольф Максимов передает свои полномочия капитану крейсера "Мерцающая Стрела" Светлане Марше…"
- Так что, сынок, - объявляет Хмельковский, - Командуешь теперь ты.
- Но и акниаи, и скриккри уже за световой барьер уйти успели! - начинаю, было, сам не зная о чем.
- Но обязательно вернутся, поскольку ни кто иной, как ты пригласил их в гости!
Тут кибер приносит пирожное, а отказаться от такого я не в состоянии, кроме того, не знаю, что Луису сказать, поэтому остается только набить рот, чтобы говорить невозможно было. А Хмельковский продолжает:
- Во-первых, в нашем секторе пространства побывали два инопланетных корабля, принадлежащих различным цивилизациям;
- М… ммм… - отвечаю ему.
- Во-вторых, на самой Элефанте проживают потомки представителей высокоразвитой в техническом отношении расы…
- Но они же…
- Далее, сохранилось, как минимум три объекта, понять назначение которых мы не в состоянии. По-моему все однозначно, - резюмирует Луис.
- И что мне делать? - глупо спрашиваю его.
Он разводит руками, мол, тоже не в курсе.
- Нам корабль чинить надо! Вот что!
- Да, - соглашается Хмельковский, - Поможем всем, что попросишь.
Я чуть не поперхнулся кофе. Ведь это мне следует просить у него совета и узнавать что и как! По всем статьям так должно быть. Ну, ушли мы в пространство, погнавшись за чужаком, тогда это было проще, чем добиваться официального разрешения на то, что и без того обязан делать.
- Сейчас меня больше всего интересует твое здоровье, - сменил тему Луис, который был в курсе всех событий, связанных с языком ривси.
- А что здоровье? Можно сказать, нормально все… - не люблю я подобные вопросы, особенно когда от них запросто отмахнуться нельзя.
- Так можно сказать или нормально? Если принять во внимание рассказы твоих ребят, первое несколько точнее.
Задираю рукав, обнажая рубцы.
- Вот смотрите, эти связки у меня искусственно выращены, они крепятся к поврежденным мышцам. В результате кисть двигается нормально, но при этом болит. Если закачать не удастся, придется снова резать.
- Сейчас вызову хирурга, сразу и решим, как поступить, кроме того…
- Не надо!!! – от страха восклицание само сорвалось с губ, - В первую очередь ремонт корабля!
- Так значит? – Луис задумчиво потер подбородок и продолжил, - Насколько мне известно, основные твои проблемы с рукой никак не связаны. Говорят, после переговоров с акниаи ты двое суток отлеживался и из каюты выйти не мог. Или это не правда?
Помолчав немного, обдумывая, в какой форме ему ответить, говорю прямо, поскольку осмыслением языка чужаков предстоит заниматься в любом случае.
- Поверьте, Луис, я полностью здоров. На данный момент у меня нет ни головной боли, ни видений, связанных с последствиями гипнообучения. Кроме того, и кибердиагност, и психиатрические тесты показывают, что проблемы нет.
- В данном случае это ничего не значит, - парировал Хмельковский.
- Согласен. Неприятности начинаются, если вижу картины из жизни ривси, или пытаюсь вспомнить что-нибудь из их языка…
- У тебя сразу изменились глаза, - сообщил Луис.
- Допускаю, но поверьте, говорить об этом можно совершенно нормально. Даже когда я делал перевод, все было практически нормально.
- То есть не совсем нормально, - констатировал капитан большого корабля, а затем спросил, - Для тебя ведь родной язык русский?
- Да.
- У нас в ходу главным образом английский и испанский.
- Не беспокойтесь, там все на английском. В испанском, уж извините, не силен, а на русский или на английский переводить с ривси, мне без разницы.
- Хорошо, - кивнул он, - Так что происходит, когда ты имеешь дело с инопланетным языком?
- Ничего, засыпаю и все. Если же сопротивляться этому, болит голова.
Хмельковский прошелся по кабинету, сортируя собственные мысли, затем вдруг резко сказал:
- Максимов, очнись!
- Что? - я удивленно посмотрел на него, - Все нормально.
- Если нормально, скажи, как поступать дальше?
- Как? Понятия не имею, - пожимаю плечами, - Об этом лучше говорить с Михайловым, он больше всех экспериментировал с языком.
- Но на нем не говорит.
- Нет.
- А что делать с тобой?
Он сказал это так, что мне снова стало страшно, то Грета инсультом пугает, то говорят - спятишь. От слов-то таких рехнуться можно!
- Максимов! Ты опять спишь?
- Нет, Луис, но, пожалуйста, поймите, я боюсь! Ужасно боюсь активации информации. Кошмаров всяких нарассказывали, что…
- Что?
- Короче говоря, до окончания ремонта корабля, ничем другим заниматься не буду. На все совещания, связанные с ривси, вместо меня пойдет Михайлов. Устраивает?
- Почему сам не хочешь? Конкретизируй.
- Луис, пожалуйста, не надо! У меня от одних только разговоров на эту тему голова болеть начинает.
- И образы опять мелькают, - добавил Хмельковский.
- Мелькают, - соглашаюсь с ним.
- Значит, после гипнообучения прошло уже два месяца? Так или нет?
- Полтора, - поправляю его, - Ну, подумайте сами, хорошо будет, если я на совещании возьму и засну?
- Логично, - не стал он спорить.
- Кстати, раз уж зашла речь о врачах, у меня к Вам просьба имеется… - было очень неудобно говорить с ним на эту тему, но в любом случае в ближайшее время необходимо встретиться с медиками, которые обязательно начнут расспрашивать об инопланетянах, поэтому, загнав вглубь собственные чувства, продолжаю, отвечая на его вопросительный взгляд, - Видите ли, в данный момент следует отправить весь наш экипаж на внеплановый медосмотр, поскольку мы шли с большими перегрузками. В принципе все здоровы, но так полагается делать. Мне бы надо самому, но…
- Вот что, Рольф, - смягчился Хмельковский, - Твои чувства понятны, проблемы тем более. Я обо все договорюсь, но в этом случае к завтрашнему дню твои флибустьеры должны вернуться на орбиту.
- Это не проблема, могу хоть сейчас связаться с ними, - отвечаю, - Но надо им хотя бы одни сутки свободные дать.
Дело в том, что разговор этот происходил на следующий день после стыковки со станцией. Каждому из нас хотелось пройтись под открытым небом, увидеть знакомых, естественно, весь экипаж отправился на планету. Я бы тоже с удовольствием последовал вместе с остальными, если бы не боялся, что при виде элефантийцев снова начнутся галлюцинации, которые и без того приходилось гасить одним лишь усилием воли.
- Тебе следует пройти медосмотр вместе со всеми, - продолжал Луис, - Могу
пообещать, что лишних вопросов никто задавать не будет.
- Большое Вам спасибо, мне следовало бы…
- Не оправдывайся, произошли вполне закономерные вещи. Ты пошел на необходимый риск, не более того.
Он немного помолчал и продолжил:
- Если потребуется, "Звездный Странник" будет сражаться наравне с твоей "Радугой", а людей мы отправим на планету.
- Но Луис! Это же самоубийство, корабль слишком большой!
- Ты сам назвал его линкором, - усмехнулся старый капитан, - Кстати, мне очень хочется взглянуть на ваш массозаборник, надеюсь, не откажешь.
- Ну, что Вы! – я был несколько ошарашен его предложением и, сам не зная зачем, спросил, - Хотите на модернизированного "Жука" посмотреть?
- Конечно, хочу! – воскликнул Хмельковский так, словно он снова стал любопытным мальчишкой, - И в движении его попробовать тоже хочу!
- Так пойдемте прямо сейчас! – предлагаю ему.
- У тебя же голова болит, - он посмотрел на меня, хитро прищурившись.
- Ну, во-первых, совсем чуть-чуть; во-вторых, это сейчас само пройдет; и, в-третьих, мы же с Вами какие-либо особо рискованные маневры выполнять не собираемся.
- Тогда шагай готовить "Жука" и скафандры для выхода в пространство, а я сейчас приду. Да, и машиной управлять буду.
- Договорились!
В тот момент мне вздумалось не то сделать сальто или же на руках прогуляться, а на худой конец можно было бы через спинку дивана перескочить. Жаль только, кабинет Луиса несколько маловат для этого. Почему-то снова захотелось ощутить себя мальчишкой, еще не успевшим разбить отцовскую авиетку. Луис, казалось, заметил это.
- Хорошо, что волосы покрасил, - усмехнулся он, - Седина тебе не идет.
- Вы меня на Земле не видели! – улыбаюсь в ответ, - Там я еще и кремом пользуюсь, чтобы ни одного шрама не видно было!
- Теперь такое не выйдет, - заметил Хмельковский.
- Ничего подобного! Надену модный браслет, еще лучше получится!
- И будешь ходить, как пацан?
- Ага!
Через три часа космокатер типа "Жук" бодро вышагивал по краю массозаборника. А перед этим старый капитан погонял его по корпусу "Гремящей Радуги", потом, стартовав с наружной обшивки, направил к ходовой части поврежденного корабля, чтобы хоть издали осмотреть дюзы, и ужаснулся, увидев, в каком они состоянии. Деформация вроде бы небольшая, но для нарушения ламинарности потока плазмы хватило бы меньшего.
- Неудивительно, что вам потребовалось столько вещества, чтобы вернуться к Элефанте, - заметил Хмельковский, направив катер к носовой части "Гремящей Радуги".
И вот, закрепив фалы, мы ступили на поверхность массозаборника, где через всю полусферу тянулись широкие полосы выгоревших пластин, а в тех местах, где лазерный луч пересекал собственный след, зияли оплавленные дыры, сквозь которые виднелись звезды.
- Вот, значит, как, - задумчиво произнес Луис.
Я молчал, остановившимся взглядом глядя на ряды сожженных элементов, предназначенных для поглощения жесткого излучения, неизбежного спутника околосветовых скоростей. Еще чуть-чуть и "Гремящая Радуга" превратилась бы в оплавленный кусок металла, мчащийся к неведомым звездам. Почему Иирхс не довел дело до конца? Может быть, в накопителях акнианского корабля кончилась энергия или же дело тут в чем-то другом?
- И это единственная защита от их огня, - вслух подумал Хмельковский, - Что будет, если под луч попадет корпус!
- Вы видели "Вервольф"?
- Пока нет.
- Вся информация о состоянии крейсера находится в памяти Греты.
- Ты был внутри?
- Да, Нгамо тоже.
Выгоревшие пластины хрустели от легкого прикосновения, они резко выделялись на фоне чуть потемневших в экзопространстве активных элементов. Совсем немного отделяло "Гремящую Радугу" от гибели при встрече с кораблем чужаков, так нелепо и бессмысленно атаковавшем ее. С другой стороны, стоило лишь дать команду "Залп!", и от акнианского корабля не осталось бы даже обломков. Их киберсистема все равно не успела бы сбить все наши ракеты с аннигиляционным зарядом. Но, по логике вещей, ведь и они могли бы сделать то же самое. Запоздалый страх противным холодком растекался по спине, и, чтобы избавиться от нахлынувших эмоций, перевожу взгляд на звезды, усыпавшие черный бархат пространства яркими разноцветными блестками.
В полном молчании мы вернулись к космокатеру, замершему на ободе полусферы массозаборника. Луис кивнул на пульт, давая понять, что управлять машиной в данный момент должен я. Стартую. "Жук", присев на ступоходах, мягко оттолкнулся от корабля и, развернувшись, на малой скорости поплыл к ангару.
На следующий день, как и обещал Хмельковский, последовал медосмотр. Карлос Монтойя был предельно любезен. Не было даже его обычных грубовато-насмешливых колкостей. Вместе с несколькими помощниками он очень быстро провел обследование без свойственных всем врачам придирок и, в конце концов, вполне дружелюбным тоном сообщил, что не сумел обнаружить какие бы то ни было отклонения, кроме едва заметных следов уже достаточно давней гравитационной травмы. Затем он заговорил о проблеме сегодняшнего дня, связанной с языком ривси. И здесь развел руками, говоря, что с подобной ситуацией никто никогда не сталкивался.
- В любом случае придется заняться осмыслением усвоенной информации - говорил он, - Судя по всему, это будет тяжелый и длительный процесс, а пока могу только посоветовать в ближайшее время избегать излишнего эмоционального напряжения. На совещания ходить не следует. Мы этот вопрос с Хмельковским уже решили. Далее, рекомендованный Вам препарат обладает слабоседативным действием, по сути своей он является профилактическим. Вы его действие не почувствуете, будете крепче спать, только и всего. При этом можете выполнять любую работу и летать сколько угодно.
- Простите, это все связано с языком ривси?
- Безусловно. Но это еще не все. Вы только что вернулись из очень тяжелого полета, после которого следовало бы отдыхать.
- Мне нужно заниматься ремонтом корабля.
- Вот и занимайтесь им, и чтобы не было никаких стрессов.
- Благодарю Вас, Карлос, - говорю ему, - Я очень боялся этого обследования, за последние два года…
- Не вспоминайте плохое, - потребовал он, - И, кстати, у меня к Вам имеется просьба личного характера.
- Да?
- Помиритесь с Железновым, прошу Вас.
- С Питером? Но мы не ссорились!
- Видите ли, Рольф, он очень переживал, когда вы ушли в пространство без него.
Тут меня почему-то вдруг потянуло на откровенность.
- В данном случае, - говорю, - имеется одно обстоятельство, неизвестное ни Вам, ни Железнову. Дело в том, что наш экипаж специально подобран, устойчивость к действию перегрузок у всех выше среднего. Питер этим свойством, к сожалению, не обладает и переносит высокое ускорение чуть хуже среднего, по меркам космопилотов, естественно. При его основной профессии это совершенно нормально, но выдержать перегрузки, которые были у нас на корабле, поверьте мне, очень нелегко.
- Да, конечно, понимаю Вас, - согласился Карлос, - Но мне бы хотелось, чтобы Вы с ним поддерживали дружеские отношения. Ему это очень нужно. Сейчас он находится в поселке.
Меня удивило и насторожило проявление заботы Монтойя в отношении Железнова, с которым он находился в длительном конфликте. Не выполнить такую просьбу невозможно, поэтому отвечаю сразу:
- Если мы с Вами закончили, я стартую минут через двадцать.
- Очень хорошо, - удовлетворенно произнес Карлос, - Надеюсь, вы с Железновым легко найдете общий язык. И еще, - мягко улыбнулся он, - Говорят, Вы очень красиво летаете, хотелось бы взглянуть, как Вы войдете в атмосферу.
- Я пойду на высокой скорости.
- Любите рисковать?
- Трудно сказать, кстати, если говорить о стрессе, риск отлично снимает нервное напряжение.
- Ну что же, - широко улыбнулся Монтойя, - Остается порадоваться за Вас, многие люди считают иначе.
Через полчаса "Муха" огненным болидом ворвалась в атмосферу Элефанты, направляясь к космодрому на предельно высокой скорости. Посадка получилась довольно жесткая, и катер, промчавшись через все поле, остановился у самого его края, где до жилых строений рукой подать. После чего, даже не сняв противоперегрузочный, направляюсь прямым ходом в больницу. Питер вышел навстречу в белом халате и, радостно раскинув руки, воскликнул:
- Рольф!
И я с восторгом стиснул его широкие плечи, потому что был счастлив видеть его нисколько не меньше, чем он меня. А через пять минут мы уже шли по главной улице поселка, и Железнов, эмоционально жестикулируя, пересказывал произошедшие за время нашего отсутствия события. На Исётюёи, действительно, кое-что изменилось, теперь окружающая обстановка постоянно напоминала о продолжающейся межплеменной войне, в которую вынуждены были включиться люди. Строительство города аборигены приостановили, они просто живут, поставив на окраине поселка целую вереницу шалашей. На оснащенной лазерами вышке организовано круглосуточное дежурство, но при этом Оазис Жизни выглядит пустым, т.к. большая часть его обитателей находится в разбросанных по планете экспедициях. По этой причине змеекожие аборигены на улице встречаются чаще людей.
Я тоже рассказываю другу о полете, обещаю в ближайшее время показать ему инопланетян и сообщаю о том, что не сумел связаться с ним вчера.
- У меня коммуникатор барахлит, - улыбаясь, говорит Питер, - А из джунглей, сам понимаешь, к ближайшему стационарному компьютеру никто не позовет.
- Но так же делать нельзя! – сорвалось с языка.
- Только тебе можно, а другим не полагается, - усмехнулся он в ответ.
- Я искал тебя через сеть, а сегодня Монтойя попросил встретиться лично, он…
Питер только отмахнулся от известия о том, что Карлос проявляет о нем заботу, и по-своему продолжил мысль:
- Он стремится любым способом избавиться от меня, - однозначно заявил Железнов, - Сам понимаешь, насколько сложно это сделать, а теперь подвернулся твой корабль…
Тут мне пришлось-таки выложить ему реальную причину, заставившую стартовать, не поставив его в известность.
- Так вот, значит, как… - задумчиво произнес Питер, - А я-то думал…
- Лучше ни о чем таком не думай. Тебе же всю дорогу пришлось бы лежать…
- Да, - сразу погрустнел он, - С Земли девчонок пилотесс прислали, у нас теперь летать совсем не на чем.
- Бери "Муху", пока ремонтом занимаемся, она все равно без дела стоять будет.
У него сразу же загорелись глаза, потому что "Муха" была пределом его мечтаний.
- А что касается экипажа, решай сам, как тебе лучше. Для нас сейчас дополнительный человек лишним не будет, но, во-первых, в ближайшее время работа предстоит опасная и очень тяжелая, а ты к ней в профессиональном смысле не подготовлен; во-вторых, мне хотелось бы, чтобы именно ты лечил Нгамо, и…
- Лучше не продолжай! – потребовал Железнов, - Тут мало что от желания зависит…
Мы замолчали, понимая, что принимать какое бы то ни было решение пока преждевременно. Из-за шалашей появился Аманитуи, а следом за ним другие знакомые и незнакомые элефантийцы. Мы искренне радовались встрече, вспоминали общих знакомых, поговорили о войне. Но рядом из обширного загона, прося ласки, протягивали хоботы ручные слонозубры. И разговор естественным путем перешел на будущих верховых животных, одинаково хорошо относящихся как к элефантийцам, так и к людям. А одна любопытная самка старательно обшаривала хоботом мой скафандр, который почему-то привлек ее внимание. Я кормил ее фруктами с рук, чесал за мягким кожистым ухом и разговаривал с животным, которое время от времени прихрюкивало от удовольствия, будто понимало что-то. Потом оборачиваюсь и вижу устремленные на меня настороженные взгляды. Хоботки аборигенов замерли, нацелившись в мою сторону, что у них является признаком предельного внимания.
- Что-то не так? – спрашиваю их.
- Как ты назвал ее Ольф? – поинтересовался Аманитуи.
Я повторил, еще не понимая, что же тут такого и выразил свое удивление по поводу их реакции. Аборигены настороженно молчали, а чуть в стороне стоял Питер, с любопытством наблюдая за нами. И только когда взгляд остановился на нем, до меня дошло, что я сам, не заметив того, заговорил на чистом ривси, перескочив на него с диалекта аборигенов.
- Вы понимаете? - невольно сорвался с губ вопрос.
- Да, господин, - кротко ответил Аманитуи.
- Что ты сказал?!! – словно электрический разряд пронзил тело, я пошатнулся от неожиданности, ухватившись за холку виниту. Сисалли никогда не употребляли слово "господин", но стоило заговорить на ривси, как отношение ко мне изменилось сразу. Теперь позы всех шестерых элефантийцев выражали покорность, готовность подчиняться да еще обреченность какую-то. Железнов, не обратив на них внимания, рванулся ко мне. Но, отстранив его, снова обращаюсь к аборигенам, стараясь говорить на сисалли:
- Друзья, пусть между нами все останется как прежде!
Они подняли на меня удивленные взгляды, и замершие хоботки выражали крайнюю степень внимания.
- Рольф, подожди здесь, мне надо с ними поговорить, - попросил Железнов и увел элефантийцев из загона, оставив меня наедине с самкой слонозубра.
Опускаюсь на корточки, еще не зная толком, что сумел натворить. А животное, стремясь поиграть, начинает шарить хоботом в моих волосах. Это было приятно и почему-то казалось странно знакомым, словно подобное прикосновение будило какие-то воспоминания, которых у меня быть не могло.
Просыпаюсь оттого, что меня тормошит Железнов.
- Кажется, я заснул, - говорю ему.
- Да, конечно, - саркастически заметил Питер, - И место выбрал самое подходящее в пыли, рядом с кучей навоза.
- Что?!! – я поспешно вскочил.
Железнов поймал меня за руку и зачем-то взялся считать пульс.
- Питер, ты чего? Лучше скажи, скафандр нигде не запачкан?
- Как это нигде, вся спина в пыли, ты хоть бы на травке устроился что ли.
Действительно, подумалось мне, как-то странно получилось. И тут замечаю аборигенов, кружком устроившихся на корточках вокруг нас. Снова начинаю извиняться.
- Говори по-английски! – вдруг категорично потребовал Железнов.
- Что? Почему?
- Все нормально, Ольф, - Аманитуи довольно чисто заговорил на английском, - Мы всегда рады тебе, заканчивай свои срочные дела и приезжай. Тебя хотят видеть на многих стойбищах и, насколько мне известно, Посвященные тоже желают с тобой пообщаться.
- Пойдем! – потребовал Питер, взяв меня за плечи.
- Куда? Зачем?
- Пойдем, - повторил он, - Мне надо срочно слетать на орбиту.
- Может быть, чуть позднее?
- Идем, Ольф, - мягко попросил Аманитуи, - Мы проводим вас до космодрома.
Я, конечно, пошел, и мы снова заговорили об общих знакомых, но уже на английском, хотя мне с аборигенами удобней общаться на сисалли. Но, видя, что встреча оказалась слишком короткой, спрашиваю, где находится Алисану, так как связаться с ним мне не удалось, хотя коммуникатор у него есть, сам подарил.
- Алисану у Посвященных, - ответили мне.
- Значит, увидеть его нельзя, почему он не выходит на связь?
- Посвященные знают о том, что с тобой произошло, - сообщает Аманитуи.
- О ривси? – я снова непроизвольно произношу несколько слов на чужом языке и замечаю, как меня вдруг с двух сторон подхватили под руки, - Вы чего?! – спрашиваю их.
- Сегодня мы должны говорить на английском, - сказал один из элефантийцев.
И тогда до меня дошло. Ведь сам же боялся лететь на планету, чувствуя, что внешность аборигенов может стимулировать появление ненужных в данный момент воспоминаний.
- Черт побери! - сорвалось с губ.
- Что это значит? - резко спросил Питер.
- Да поглотит их тьма, - мрачно перевел один из элефантийцев, прозвучавшие на ривси слова.
- Друзья, вам лучше оставить нас, - твердо сказал Железнов.
- Ты прав Пите, - за всех ответил Аманитуи.
- Мы всегда рады видеть тебя, Ольф! - прощально улыбались аборигены.
Я рванулся, было, к ним, неся какую-то чушь о мече и свете.
- Максимов, проснись!!! - Железнов тряс меня за плечи. И сквозь пелену инопланетных образов проступило его встревоженное лицо.
- Питер, прости, кажется, все прошло…
Но тут он неожиданно положил руки мне на шею и нажал на болевые точки, кажется, я даже закричал.
- Извини, Рольф, - отпустил меня Питер.
Непроизвольно отшатнувшись, оглядываюсь по сторонам, не зная, что и подумать.
В катере доктор попросил разрешения управлять машиной, сказав, будто давно не летал и хочет немного покрутиться в атмосфере. Естественно, я был не против, тем более что уже пообещал ему этот катер. Набрав высоту, Питер принялся за высший пилотаж. Даю ему пару небольших советов, он сразу же воспользовался ими, радуясь, как мальчишка, что и у него искры с крыльев летят. Так что на борт корабля мы добрались в самом лучшем настроении. А там царила паника.
- Они что, совсем сдурели?! - возмущался Михайлов, - Какой может быть отдых, если корабль срочно чинить надо!
- Этот Монтойя нас будто за больных каких-то держит, еще и лекарство какое-то всем прописал! - со злостью и испугом говорил Вилли.
Взглянув на медзаключение, выданное каждому из четверых, читаю:
- "Рекомендован послеполетный отдых…" Ну и что тут особенного? - спрашиваю, - Закончим ремонт, проведем испытания и всех в отпуск отправлю, только и всего.
Парни замерли, чуть ли не с разинутыми ртами.
- Питер, что это за снадобье?
Железнов взглянул на один из листков и сообщил:
- Общеукрепляющее профилактическое средство, предназначено для повышения работоспособности. Все здоровы, - констатировал он.
- А послеполетный отдых нам полагается по инструкции, - добавил я.
Ребята расслабились, было, с явным облегчением, но тут в кают-компанию влетел Абдулла с расширенными от ужаса глазами и объявил, будто у него нашли опасную болезнь, которой раньше никогда не было. Питер хотел взять медзаключение из рук Саид-Алиева, но я быстро перехватил листок пластмобумаги и, бегло взглянув на него, спросил:
- Абдулла, ты что, читать не умеешь?
- А? - прозвучало в ответ.
- Здесь написано, "сужение коронарных сосудов в пределах допустимого, рекомендован послеполетный отдых…", ну, это ко всем относится. Посмотрим, что тебе прописали, - набираю на переносной клавиатуре название препарата, и Грета без дополнительной команды выдает его аннотацию. Читаю вслух, - …предназначен для профилактики возникновения заболеваний сердца.
Экипаж замер, еще не зная, считать Абдуллу здоровым или больным, а я продолжаю:
- Саид-Алиев, вспомни, когда мы с тобой об этом говорили?
- Никогда! - искренне изумился он.
- Я сказал, что ты мало внимания уделяешь физподготовке, и мог бы ради нее оторваться от виртуальной охоты за монстрами?
- Было дело, - нехотя признал Абдулла.
Читаю дальше: "Необходима дозированная физическая нагрузка продолжительностью не менее…"
- Абдулла, - Железнов, хитро прищурившись, перебивает меня, - У тебя обнаружено трудноизлечимое заболевание, поэтому теперь тебе придется каждый день делать сто приседаний, сто отжиманий и так прорабатывать все группы мышц. Причем именно по сто раз подряд, сделаешь упражнение 99 раз или 101, скончаешься прямо на месте.
Ребята уже тихо посмеивались за спиной у несчастного Абдуллы, который со страхом таращился на Железнова, не догадавшись сразу, что тот над ним издевается.
- Все! - говорю, - Теперь будешь заниматься в паре со мной, я лично возьмусь за твое лечение!
- Ребята, у меня на станции куча дел, - сообщает Питер, бросив в мою сторону загадочный взгляд.
- Шагай! - говорю ему, плюхнувшись на диван, - Да появляться у нас не забывай!
Помимо прочего "Мерцающая Стрела" доставила на Элефанту немалое количество писем. Получили их все члены нашего экипажа. Но мне удалось открыть личный файл только спустя двое суток после возвращения на орбиту, когда более-менее улегся ажиотаж, связанный с медосмотром. Тут уже все мы разбрелись по своим каютам и, пользуясь свободным вечером, принялись за чтение. Хотелось сначала пролистать все, а получилось так, что смотрел главным образом слайды. Вот Джетта с ребенком на руках. Он не такой черный, как она, но все равно видно, что это негритенок. Дальше пошла куча снимков моря и разнообразных яхт, так что сейчас Тони уже наверняка живет с моими родителями, а Джетта носится по волнам неведомо каких морей. Я-то знаю, дома сидеть она в любом случае не будет, пишет, что ждет меня, но не собирается быть затворницей. Впрочем, и это немало, могла бы уже от ворот поворот дать.
Посмотрел слайды с лицами друзей. Все они постарались использовать максимальный объем, допустимый при межзвездной переписке. Отвечать следует тоже достаточно подробно. Когда заниматься этим ума не приложу. Впрочем, у других та же история. Но вот появились слайды моих родителей и связанный с ними текст. Я невольно начал читать, и сразу же рекомендация Монтойя полетела к чертовой бабушке. Впрочем, дома все хорошо. Мать с отцом в восторге от внука и от Джетты. Они до сих пор не догадываются, что моя жена экстремалка и, скорее всего никогда не узнают об этом, если только она не станет вдруг участницей какой-нибудь стереопрограммы во время очередной регаты. Меня же бьют в самое больное место, выражая надежду, что я скоро вернусь и навсегда останусь на Земле. Откуда им знать, что передо мной опять маячит инвалидная карточка, да теперь еще и с перспективой провести остаток жизни в одной из психиатрических клиник. Конечно, я и сам не лучше, ухожу в пространство на годы, вместо того, чтобы дома сидеть. Вот и сейчас "Гремящая Радуга" на неопределенное время останется на околопланетарной орбите Исётюёи и, вероятнее всего, потом отправится вовсе не на Землю. Но космос это судьба, и тут уже ничего не сделаешь.
Прочитав письмо, с которого улыбалась моя мама, держащая внука на руках, я свалился на койку и лежал, тупо уставившись в переборку. В таком виде меня застал тихо вошедший в каюту Железнов. Он сел рядом, и мне с трудом удалось заставить себя заговорить с ним:
- Ну, как пообщался с коллегами?
- Нормально, вот только Монтойя удивляет, ведет себя так, как будто мы с ним не собачились несколько лет подряд.
- Может быть, оно к лучшему, - говорю.
- Не знаю, - качнул головой Питер, - А у тебя, судя по виду, форменная депрессия.
- Ага. Видишь? - делаю жест в сторону экрана, - Как с родителями пообщаюсь, всегда нечто подобное случается.
- Из-за чего?
- Они хотят, чтобы меня комиссовали. Ведь, как получилось, сестра погибла под лавиной в горах, она экстремальным туризмом занималась, а через год я поступаю в Аэрокосмический…
- Твоих предков можно понять.
- Угу. А мне опять всякая гадость в голову лезет.
- Тебе сейчас нельзя думать о болячках.
- Знаю, а что делать?
- Заблокируй пока эту папку, - посоветовал Железнов.
- Грета, ты слышала?
- Команда принята, выполняю, - отозвалась киберсистема, и картинка сменилась на изображение маленького Тони, стоящего на вантах.
- К ребенку ты нормально относишься?
- Разумеется.
- Читай, а я с тобой посижу.
- Питер, - говорю, - Ты как будто специально пришел…
- Может, оно и так, - он загадочно посмотрел на меня.
- Договаривай уж.
Он почесал в затылке и сказал:
- Подвинься.
Затем уселся, прислонившись к переборке.
- Тебе, Максимов, де-факто дали командорские полномочия. Так?
- Ну, получается так, и что?
- Не все от этого в восторге, но дело не в том.
- Дело в языке ривси, из-за которого я могу спятить.
- Примерно так, поэтому не удивляйся, что на борту будут бывать разные люди, стремящиеся пообщаться как с тобой, так и с твоими ребятами.
- Короче, за моим поведением будут наблюдать, и дальше что?
- Да ничего, читай письмо от Джетты и не нервничай.
- Питер, - говорю ему, - Делай, что угодно и говори, хоть о чем, но меня раздражают ваши медицинские выражения, и ты это знаешь.
- Знаю, - отвечает он, - Поэтому, если ты скажешь, я уйду.
- Как хочешь, но, между прочим, ты мне еще толком не рассказывал о Нгамо. На ногу он встает, как в остальном?
- Ходить будет нормально либо близко к тому, мышцы и связки пока полностью не выращены, а все остальное увидим, когда он начнет их разрабатывать. У него дело обстоит проще, чем у тебя в свое время, но мышцы повреждены крупные, наращивать их нужно долго.
- Он летать сможет?
- Скорее всего, да. Если "Мерцающая Стрела" стартует после окончания ремонта "Гремящей Радуги", то это будет не раньше, чем через четыре месяца. К тому времени он будет практически здоров.
- Нгамо не хочет возвращаться на ней на Землю, он сам так сказал.
- Да, - согласился Питер, - А кроме него есть несколько человек, которых надо бы отправить на домой, кстати, тебя в этом списке нет.
Вот как оказалось. А на следующий день началась работа по изготовлению новых пластин для массозаборника, и свободного времени не стало совсем. Ребята еще могли выкроить часок-другой, у меня же подобной возможности не было. На разные совещания и заседания я не ходил, но составлять отчеты пришлось. На них оставалась та самая пара часов, которые были отведены для отдыха экипажа. На борту, действительно, время от времени появлялись разные люди, а потом Эрик познакомился с психологиней по имени Лаура, и она стала постоянно засиживаться у нас в кают-компании. Чем они с Эриком занимались позднее, никто не интересовался, но это было и без того понятно. Другие ребята тоже находили возможность пообщаться с женщинами, и только у меня не оставалось на это ни сил, ни времени.