Кризис и перспективы жанра: известный бард из Израиля делится своим мнением
В мае 2009 года в концертном зале Луганского государственного института культуры и искусств состоялся концерт популярного барда, ветерана авторской песни Александра Дова (Медведенко). Его имя заслуженно стоит в одном ряду с Булатом Окуджавой, Александром Городницким, Евгением Клячкиным и Сергеем Никитиным.
До 1990 года Александр Медведенко жил и работал в Днепропетровске, сейчас он живет в Израиле, работает нa рaдио, ведет свою прогрaмму, дaет концерты, a его псевдоним Дов на иврите как раз означает «медведь».
Но и там, и здесь он — известный исполнитель как собственных песен, так и песен других авторов.
Все, кто пришел на концерт в ЛГИКИ, получили громадное удовольствие от блестящего, артистичного исполнения, искрометного юмора и интересных историй, связанных с жизнью и творчеством как самого Александра Дова, так и его коллег — Б. Окуджавы, Ю. Визбора, Е. Клячкина, Ю. Кима. Зрители услышали в исполнении барда редкие и совсем неизвестные песни Окуджавы и Визбора, узнали о судьбе многих песен самого Дова, обошедших мир. Рассказал Александр Аркадьевич и о том, как отличить русского человека за рубежом, где бы он ни был. Но пусть это останется маленьким общим секретом тех, кто побывал на концерте. А вот другие секреты, которыми с нами Александр Дов любезно поделился в своем интервью после концерта, мы откроем читателю.
— Александр Аркадьевич, Вы сказали, что хотите петь больше новых песен, а не старых, потому что Вы за это время изменились. Чем Вы нынешний отличаетесь от Вас прежнего?
— Прежде всего, я просто старше. И я живу в Израиле уже 19 лет. Это больше трети моей жизни. Я стал старше и, надеюсь, — мудрее, но не только от возраста, а и от опыта, накопленного за эти годы. Эмиграция — достаточно серьезное и нестандартное переживание. Это стрессовая ситуация, способная вызвать у человека болезни, причем не обязательно психические. Но в то же время способна добавить ему мудрости, понимания людей. И совершенно естественно, что я сегодняшний, конечно, отличаюсь от того, который был 25 лет назад.
— Вы говорили, что в свое время с Окуджавой Вы встречались, а с Визбором не довелось. А есть ли сейчас такие люди, с которыми Вы хотели бы встретиться, если судьба сведет?
— Хм, интересный вопрос… Знаете, мне очень хотелось бы познакомиться с таким довольно известным российским писателем, журналистом Дмитрием Быковым. Он вообще человек нашего круга, большой любитель авторской песни. Он, по-моему, и сам что-то напевает, но на сцену не выходит. Судя по тому, что рассказывают общие знакомые (а их у нас с ним очень много), у нас близкие вкусы в авторской песне. Мы одинаково ценим того же Окуджаву, он недавно выпустил большую книгу о нем. Мы оба любим песни Михаила Щербакова, оба, видимо, считаем этого автора номером первым сегодня в нашем жанре. Но при этом у Дмитрия Быкова есть целый ряд идей, которые я не разделаю, считаю их абсолютно завиральными, что, впрочем, не портит его как талантливого человека. То есть, я могу с ним не соглашаться, и я надеюсь, что если мы с ним когда-нибудь увидимся и познакомимся, мы будем всерьез с ним спорить по некоторым вопросам. Но это вовсе не означает, что мы не можем быть друзьями.
— А есть ли в Вашем репертуаре песни Михаила Щербакова?
— Я когда-то пел очень много его песен. Он еще был почти никому неизвестен. Ну, тешусь я надеждой такой, что может быть, отчасти своей популярностью он обязан даже и мне. Ну, только отчасти, конечно, потому что основное его достоинство — это его талант. И поэтому, разумеется, он стал тем, кем он стал на сегодняшний день. Ну и я, наверное, приложил к этому некоторые усилия. Я знаком с Мишей Щербаковым, в отличие от Быкова. Не скажу, что мы дружны, но, по крайней мере, хорошо друг к другу относимся. Я бывал на его концертах, он бывал на моих... Миша, кстати, однажды провел мне совершенно потрясающую экскурсию по Москве, по Новодевичьему кладбищу. Он ведь человек просто какой-то невероятной эрудиции. Он знает столько вещей, что я просто не понимаю, как в голове у одного человека это может уместиться. Так вот, водя меня по Новодевичьему кладбищу, Миша рассказывал о каждом памятнике, на который падали наши взгляды. И он может о каждом из людей, которые там похоронены, очень многое рассказать. Вот такая была у меня экскурсия, а в качестве экскурсовода выступал Миша Щербаков.
— Как Вы считаете, его песни можно отнести к постмодернизму или нет?
— Вы знаете, я не думаю, что песни Щербакова можно отнести к постмодернистским. Нет, мне кажется, он работает как раз в самой настоящей классической манере, когда в песне главенствуют стихи. Многие его песни я очень люблю читать, когда они напечатаны, например, в журнале. Другое дело, что мелодии иногда помогают стихам. Они их поднимают, добавляют им какой-то эмоциональный заряд и тем самым выводят стихотворение на новый уровень, которого не было в самом стихе. Но, тем не менее, это ни в коей мере не постмодернизм. Это классика, по-моему, в полном понимании этого слова. Для меня он по уровню своего поэтического заряда ничем не отличается, кроме своего неповторимого щербаковского стиля, от Окуджавы или Галича. Так что, по-моему, это ничуть не постмодернизм. Постмодернизм, знаете, предполагает какое-то немножко снисходительное отношение к поэзии. Это та поэзия, которая пришла в бардовскую песню из рок-андеграунда. А там поэзия достаточно относительная, на мой взгляд, она — полупоэзия. А у Миши Щербакова — настоящая поэзия.
— Многие говорят о кризисе жанра в авторской песне. Время 60-х ушло, сейчас люди совершенно другого времени, и они мало представляют, чем должна быть авторская песня. Есть ли у нее перспектива, и в чем ее можно увидеть? И есть ли кризис?
— Перспектива, конечно, есть. Но и кризис есть, я не стану этого отрицать. Кризис связан с тем, что время идет, меняется, и, к сожалению, имена тех людей, которые были кумирами для моего поколения, мало что говорят людям нового поколения. Мой опыт общения с молодыми московскими студентами говорит о том, что они фамилию Галич слышали, но песен не знают совсем. А когда я начинаю им петь, то они просто раскрывают глаза, у них отвисают челюсти и они говорят: «Ой, как же это классно, а почему же мы этого не слышали?» Изменились времена, изменились кумиры, и, к сожалению, кумиры новых времен, на мой взгляд, не дотягивают до уровня кумиров прежних времен. В этом я вижу определенную трагедию. Но, тем не менее, существование таких людей как упомянутый нами Миша Щербаков, я думаю, внушает оптимизм. Поскольку он еще человек молодой (относительно). И я не исключаю, что, может быть, появится завтра какой-то новый молодой человек, который начинает только сейчас писать песни, а через двадцать лет и он станет кумиром для следующих поколений. Кроме того, вообще, знаете, история циклична. Я не исключаю, что может быть, лет через двадцать в моду опять войдут Окуджава, Галич, Визбор. Для меня они и не выходили из моды, а для молодых людей, может быть, они и вернутся в ранг кумиров. Поживем — увидим.
Беседовал Игнат Меренков
Фото автора
P.S.: В свое время это интервью публиковалось в одной из луганских газет, но в сокращенном виде.