Среди украшений оказался и серебряный гребешок, а крохотная темная бутылочка, плотно запечатанная чем-то вроде сургуча, стояла рядом. Судя по всему, именно её и имела в виду Добродея. Любка взяла бутылочку в руки и внимательно рассмотрела. Та была выплавлена из серебра и тоже украшена росписью по эмали. Спохватившись, что слишком увлеклась сундуком, а это могло и подождать, Любка быстро сгребла украшения без всякого почтения к таковым обратно в шкатулку, и придирчиво выбрала подходящую случаю одежду. Должно получиться весьма неплохо. Видимо, ходить замарашкой, здесь тоже не предусмотрено, но зеркала всё-таки нигде не видно. Любка подвязалась ярким полушалком прямо поверх рубашки, в которой была и, не придумав, куда положить таинственную бутылочку, просто зажала её в ладошке, как гранату.
– Ну, вот теперь можно и баньку.- вконец расхрабрившись, заключила Любка и решительно выглянула за дверь, постаравшись сделать это как можно тише. Наконец-то она в полной мере смогла удовлетворить своё любопытство и узнать, что же за ней находится. А находилась там просторная светлая комната с большой печью, лавками и большим семейным столом. По всей вероятности это была горница. В ней было чисто и уютно, топилась печь. Около неё хлопотала пухленькая, румяная от печного жара, незнакомая Любке женщина. Одета она была проще, чем хозяйка-ведунья, но столь же опрятно и тщательно, что само по себе вызывало симпатию. Платочек на голове незнакомки был такой снежной белизны, что прямо светился. Она ловко орудовала здоровенным ухватом и горшками, источающими аппетитный аромат. Сама хозяйка, а в том, что именно Добродея является хозяйкой этого дома, девушка не сомневалась ни секунды, расставляла на столе разные плошки-ложки. Девушка уже успела привыкнуть к тому, насколько плавно и величаво она двигается. Любка остановилась, надеясь как можно дольше остаться незамеченной и украдкой понаблюдать за женщинами, но с Добродеей этот номер явно не катил. Она прямо-таки спиной, почувствовала вышедшую девушку и, оставив стол, обернулась к ней с добродушной улыбкой.
- Ну что милая, натешилась?- спросила она и уже озабоченно покачала головой.- Поспешай ладушка, поспешай. Банька уж совсем заждалась, да и трапезничать пора. Вот знакомься, это Анеюшка, ключница наша. Она тебя и проводит.-
- Какая же ты красавица, ягодка. Как кличут-то тебя, скажи. - проворковала женщина по имени Анея, разглядывая девушку и торопливо оправляя на себе беленький передник. Девушка даже смутилась от непривычного для неё обилия домашнего тепла уюта и почти незнакомой ласки. Ведь при жестком интернатовском обиходе ей всё больше перепадали разборки с одноклассниками и суровые приказы воспитателей. Спасибо, что аккуратно, раз в год хоть и сухо, по протоколу, с одним на всех тортом, но вспоминали, про день рождения. Какая уж там ласка. Растерявшись, от всех этих ладушек да ягодок девушка уже готова была буркнуть по своему обыкновению, привычное «Любаня», но её опередила понимающе улыбнувшаяся Добродея. Всё-таки она явно умела читать чужие мысли предвидеть и управлять людьми. В этом Любка уже успела убедиться даже за столь короткое время. Оттого и общаться с ведуньей было страшновато, но интересно.
- Любавушка она.- кратко ответила Добродея. От такого заявления Любка готова была брякнуться на пол от смеха, хоть ей сейчас было совсем не смешно, особенно в свете всего происшедшего. Любавушка?! Это она-то. Да от её выкрутасов, преждевременно поседел и сократился раздутый штат интернатовских воспитателей, во главе с директрисой, и заодно неотвратимо спился местный участковый. Это же надо, Любавушка. Вот умора. Ну-ну, посмотрим.
- Идём, ягодка. – Анея тронула её за руку, приглашая идти за собой.
- А что у вас тут так положено: босиком разгуливать? – переминаясь на голом полу босыми ногами, но подбоченясь, и тряхнув взлохмаченной шевелюрой ехидно поинтересовалась Любка. Если честно ступать по шершавым прохладным доскам было невыразимо приятно, и заявила она так, чисто из вредности. Вот, мол, вам. Знайте ягодку…волчью. Однако женщины на её ехидство не обратили ни малейшего внимания. Вернее обратили, но не так, как ожидала девушка. Анея, только торопливо закивала головой в беленьком платочке и в скорости, на ногах у Любки уже красовались чистые, но донельзя неказистые опорки. Для Любки, обожающей красивую дорогую обувь и тратившей на неё почти все свои сбережения, заработанные из последних сил непосильным, кропотливым шитьём, это было нешуточным испытанием. Кисло и неприязненно, оглядев новоявленную обувь, девушка вздохнула и недовольно буркнула.
- Да… Корден на отдыхе.-
- Ну, как милая, впору ли пришлись? - спросила ведунья, присаживаясь у стола.
Да уж впору. Мало того, что заволокли неизвестно куда так ещё и обули, как чучело на огороде. Масла в огонь подлила Анея. До сих пор не вмешивающаяся в судьбу выданной обуви, она неожиданно спросила:
- А что это такое …кор-ден-на-от-ды-хе?
- Я такое в упор не обую. - услышав это, зло выпалила Любка, включая «наглометр» и кинула под ноги растерявшейся женщине злосчастные опорки. Добродея, сидя у стола, просто-напросто покачала головой и нарочито спокойно сказала.
- Ну и ладно. Забери свои топтунки Анеюшка, коли, не по нраву пришлись.-
- Жуть вообще-то, а у вас тут, что все так ходят? –заявила Любка, закипая от досады на опорки, на ведунью, а ещё больше на себя саму.
- Нет, только юнички глупенькие, покуда разума не наберутся. - с иронично-снисходительной усмешкой и по-своему обыкновению спокойно ответила на это Добродея.
- Ага только глупенькие такое и напяливают. – уже открыто огрызнулась Любка. Однако на ведунью Любкина грубость произвела впечатления не больше, чем задиристые укусы беззубого кутёнка на матёрую псину. Вместо того чтобы нормально, как все, разозлиться на грубость она всё так же спокойно смотрела на девушку, как на избалованного маленького ребёнка. Для самой же Любки такой оборот дела был настоящим шоком.
- Видать нашей привередушке босой сподручней ходить. – укоризненно качая головой и обиженно поджав губы вздохнула Анея. Добродея взглянула на неё и опять-таки осталась спокойной. Только медленно встала из-за стола, и уже собираясь уходить, от порога заявила Любке, как бы между прочим.
- Как знаешь, милая, да только у нас вместо топтунков можно и лапами мохнатыми обзавестись, али и того пуще копытцами.-
Любка едва не прикусила язык от неожиданности. Это заявление добило её окончательно. Ничего себе матушка у неё теперь. С такой лучше не дразнить гусей и быть паинькой, по крайней мере, пока. А то ведь неизвестно: сначала ягодка да ладушка, а потом раз и козочка…вонючая. Подумала девушка, и примирительно буркнула.
- Да ладно. Проехали.-
- Это что же сие означает милая. Не разумею. - с трудом гася улыбку, поинтересовалась ведунья.
- То и означает, что сойдёт на первое время. - отрезала Любка, подбирая брошенную обувь.
- Ну, коли так и славно. Значит парка тебе лёгкого. - заключила Добродея, уходя.
Кляня всё на свете и с непривычки, шаркая выданными опорками, Любка поплелась следом за Анеей. Они вышли на высокое крыльцо через прохладные темные сени. Солнце, яркое и ласковое с любопытством взглянуло на девушку, а она сама на просторный двор и большой дом из почерневших от времени дубовых брёвен. Дом был похож на могучего, кряжистого, почерневшего от времени, но ещё крепкого старика. К великому разочарованию девушки он был окружён таким высоким, можно сказать монументальным забором, что Любка, как ни старалась так и не смогла разглядеть скрывающийся за ним мир, пока они шли по деревянному тротуарчику через двор. Бросив это зряшное занятие, девушка стала мучительно раздумывать над тем, как бы половчее разговорить Анею, женщину, судя по всему добрую и простодушную и хоть что-нибудь узнать. Как назло ничего не приходило в голову, да к тому же с ней ещё нужно было помириться. Это как минимум для начала. Ведь сейчас она разобиженная всем происшедшим шла впереди и молча вздыхала. Молчала и Любка, которой больше ничего не оставалось делать. Обычно, умеющая мастерски обаять и изобразить из себя ангелочка, Любка с удивлением обнаружила, что с немногочисленными уже знакомыми ей обитателями таинственного Заградья, она как-то терялась и моментально утрачивала все свои недюжинные способности. Наконец, ничего не придумав, она решила говорить напрямую и как обычно бывает в таких случаях, добилась больше, чем рассчитывала. Первым делом Любка решила попросить прощения за ненавистные опорки.
- Вы меня простите, не обижайтесь. Просто для меня такая обувь действительно очень уж не подходит. – приостановившись и виновато тронув Анею за рукав, сказала она, что есть силы подбирая слова помягче. Любке на самом деле не хотелось обижать добрую женщину.
- Да я не обижаюсь ягодка. - замедлила шаги, довольная таким поворотом дела Анея и пояснила. - Нешто я не понимаю, что в твоём сущем такие топтунки и с великого стыда не носят, а ты чай там щеголихой слыла из первейших.-
- Да какой там щеголихой. У меня в моём сущем на это денег не было.- печально улыбнулась Любка, вспомнив, как до чёрных мушек в глазах горбатилась над машинкой ночи на пролёт.
- Ишь ты сердешная. Чай в сиротах-то в любом сущем не сладко.- посочувствовала Анея.- Да ты не кручинься ягодка, башмачками мы разживёмся, а пока уж потерпи маленечко. Что же делать-то коли, других пока нет.- от этих слов Любка снова готова была расплакаться, но уже не смогла. Видно все слёзы на сегодня кончились. Вместо этого девушка просто порывисто обняла Анею и чмокнула в щёчку от полноты, переполнившей её благодарности.
продолжение следует .