Он грустно смотрел перед собой. Где-то там, за окном, был жаркий летний день, но в душе его уже который год царила пасмурная осень.
Больше всего на свете он боялся зеркала. Каждый раз, когда он смотрел в него, на свои тонкие бледные губы, бесцветной ниточкой надломленные брови трагика, ему казалось, что отражение гримасничает, высовывает длинный язык и шепчет: «Забыто все. Ты никому не нужен». В эти минуты ему до боли хотелось стать клоуном, иметь под рукой яркие краски, огромный парик и скрыть, замалевать, спрятать от всех (и прежде всего – от себя) эти свои губы, глаза, нос, щеки, подбородок… Все, все к чертям собачьим!
- Ирония судьбы! – восклицал он, шаркая по паркету прочь от видений. «Другим отмерено. Не мне», - думал он такие минуты.
Внутренние часы его тикали тихо и горестно. Он и боялся жить, и боялся умереть. «Что – смерть?». Холод сковывал все его тело, и он начинал бояться того, что сегодня умрет и больше не проснется. «Глупо, глупо… Вся жизнь… Воспоминания… Опыт… Куда?!». Он бросался на кухню ставить чай, а потом долго сидел, обхватив ладонями горячую чашку. Тепло возвращало его к жизни, и страшные мысли постепенно отступали.
Но жизнь – жизнь пугала его не меньше. Мир рос, менялся… Иногда он не мог вспомнить, было ли на месте этой парковки уютное кафе, или ему это только приснилось. Странно было вспоминать, что раньше межгород надо было заказывать заранее, что письма шли неделями… Сейчас все повторяют загадочное слово «интернет». Говорят, что в Интернете есть все. К примеру, ты можешь получить письмо за одну секунду. «Секунду!», - ежился он. Бывали минуты, когда ему становилось страшно: а вдруг завтра еще что-то придумают?! И что тогда? Как привыкнуть, как понять, как притвориться, что ты «свой», ты здесь, ты все понял? И что сказать, если вдруг спросят?
Чтобы найти в себе силы на новый вдох, он шел к книжному шкафу и доставал белую коробку. В ней были письма, открытки… Вся его жизнь!
С волнением и дрожью в пальцах он бережно разворачивал каждый листок, иногда подносил к носу и втягивал воздух. Письма пахли пылью, старой бумагой и чем-то еще – далеким и необъятным, от чего щемило в груди и хотелось плакать. «Даже чернила – и те другого цвета!», - каждый раз думал он, и новая волна тепла покрывала его сердце.
«Дорогой Боря! Сегодня у нас моросит дождь…». Слезы предательски катились по щекам, и он прятал от них бесценные листочки.
Потом он садился в кресло. Самое время погрустить о том, что нельзя исправить старый проигрыватель. «Ах, почему, почему же ты молчишь?!». Мысленно он уже представлял себе, как слушает свои любимые пластинки. Мелодии звучали одна за другой, и даже шипение винила сохранилось в памяти.
Как страшно жить!
Как страшно умирать!
Как страшно доживать свой век!
Что, что будет завтра?!
Ах нет, только бы не смерть!
И эта строчка: пара-рам-па-па… и флейта. Дивно!
Он открывал глаза, потягивался после неудобной позы. Опять хотелось жизни и тепла. Кряхтя, он вновь спешил на кухню ставить чай…