Ввалилась в прихожую, бросила сумку на пол. Оперлась руками на столик, уставилась в зеркало. Хорошааа... Тушь размазана, рот искривлен, на лбу загипсовалась страдальческая мимическая морщина. Нет, все мужики сволочи, однозначно. Без исключений. Может, заплакать снова? Или так сойдет...
В грязных ботильонах прошлепала в гостиную, шмякнулась в кресло. Где-то был коньяк, где-то же был же.. Где-то.. Нажраться? А завтра сдача отчета. А в нем не то, что конь не валялся, но даже жаба не ночевала.
Из прихожей донеслось пиликанье мобильного телефона. Итить, и кому это понадобилось звонить именно в тот самый момент, когда сумка валяется в коридоре, а тебя охватила такая вселенская скорбь, что.. Что, что. Надо взять. А вдруг Оно решило, что еще не все закончено? В смысле, еще хочет дополнить светлый образ бывшей возлюбленной несколькими нелестными эпитетами на великом русском матерном?
- Але? Але, говорю, или огло.. А, мама. Да, мама. Конечно, мама. Нет, мама. Нет, говорю, не помирилась. Посрались окончательно. Да, мама, прости, конечно, я не должна употреблять такие слова. Нет, мама, я не курю. (Ипиегомать, где же пепельница?) Да, я помню, что я должна беречь здоровье. И твое тоже, мама. Нет, ты доживешь до моей свадьбы. И до внуков тоже доживешь. И до правнуков. И до мировой революции, бесспорно. Инфаркт? Какой инфаркт? Миокарда? Вот такой рубец? Нет, мама, я не издеваюсь. На дачу, конечно, приеду, кто же, как ни я, самая молодая из присутствующих на этом празднике картошки дам, заколотит в нечерноземную зону России полтонны проросших корнеплодов? Да не издеваюсь я, чесслово. Папе привет.
Обвела глазами комнату. Какой бардак. Из-под наваленных на диван журналов вылез, потягиваясь, кот. Подошел, прыгнул на колени. Опять порвал колготки, сволочь. И, судя по запаху, насрал под диваном. Будешь жрать окурки вместо Вискаса.
Вискас, вискас.. С содовой. Какая содовая, в холодильнике шаром покати. Без содовой. По телеку муть какая-то... Еще стопийсят - и баиньки.. Барсик, дай хоть хвостом занюхну. Баарсии...
Утро было хмурым. Наверное. Приняла душ с закрытыми глазами, почистила зубы и высыпала в рот полпачки "морозной свежести". Ощущение, что закусывала вчера Барсиковыми фекалиями из-под дивана. Кстати, надо бы убрать. И грязь с ковра. И окурки с него же. А прожженое пятно уже не уберешь. Не курите в постели, дети. Курите в туалете.
По дороге на работу едва не врезалась в дорогую машину. И хозяин в ней был, вроде, ничего. Зачем же тогда обложила с ног до головы? До сих пор обтекает, бедняга, наверное.
Выслушала соболезнования от подруги, мысленно посылая ее накуй, получила люлей от начальства за незаконченный отчет. Начальство было зло, обло и лаяй, но в углу левого карего глаза держало явное сочувствие по поводу следов вчерашнего на припухшем лице. Начальство и само бывало "после вчерашнего". Знаем, помним... А вот скорбим по поводу жопы, пардон. Не с отчетом, хотя и с ним не лучше. Зверски зудит копчик. Зашла в дамскую уборную - откуда уборщица тетя Валя набралась таких высокопарных слов с ее двумя коридорами образования? - приспустила трусики, пощупала копчик. Аж припух. Попрыгала перед зеркалом - какой дебил повесил огромное зеркало так, что в нем отражаются только сиськи и выше? Происки зеркального маньяка не помешали заметить в прыжке, что копчик не только опух, но и покраснел. Сходить к врачу, что ли? Вдруг Оно что-то еще и подцепило от своей очередной, недаром рожа у нее такая.. на Ленинградку краше берут. Ладно, нехорошо так. Ей и так досталось - она теперь с Ним спит. Если до завтра не пройдет - схожу, пока медицина бесплатная (ыгыгыгыыы).
До завтра не прошло. Копчик распух еще сильнее и, когда стало больно не только стоять, но и сидеть, заявилась к врачу.
Врач, тихий, задумчивый мужчина, вымыв руки после осмотра, сконфуженно присел на краешек стола.
- Мне трудно сказать, что с Вами такое. Травм не было, не ударялись нигде?
- Да нет. Кажется..
- Так да, или нет, или кажется?
- Кажется, так. Нет, или да...
Улыбнулся. Похоже, не тупой, а просто забитый женой и тремя детьми "семейник". А внешне так и ничего.. Да куда же сейчас с такой шишкой на копчике! Только макак с таким же мозолем на жопе очаровывать.
Произнесла кисло:
- Так что с этим делать-то?
В ответ доктор протянул рецепт (хрен поймешь, что они там пишут. Ничего, в аптеке разберутся, их в одной школе графологов с врачами учат).
- Попробуйте смазывать три раза в день. Если состояние ухудшится, прошу ко мне на прием.
Домой еле доехала-дошла. Копчик ныл, тянул и нервно пульсировал. Открыла тюбик, принесенный из аптеки. Фууу.. Барсик, лизнешь? Нет? Правильно, нечего травиться. Еще подохнешь, чего доброго. А я тебя на случай конкретной голодухи приберегаю, вот уволят меня, зарежу тебя, испеку и съем. А из потрохов сделаю супчик. Нравится тебе супчик, да с потрошками, Барсик, а? Сбежал? То-то же. Где тут мой Вискас был... Еще на дне болтается.. Так, простите, доктор... Сегодня обойдемся только анестезией. И баиньки...
Сквозь сон почувствовала, как что-то мягкое шекочет бедра. Баарсик, иди ты к маме своей, которая исдохла в прошлом году. Я еще десять минуточек посплю.. Да ладно, встаю, встаю, тварь ты эдакая. Жрать все хотят, а ты отчет сде.. Ой, зараза! Испугал. А как это ты вот тут.. - уставилась на котовью морду перед своим лицом. - И там... МАМА!
С воплями вскочила с постели, в один прыжок очутилась перед зеркалом. Потерла глаза, шлепнула себя с размаху по щеке. Нет, не показалось. Краснота с копчика сошла, он больше не болел, но из него рос... хвост! Такой себе хвост, длиной сантиметров 30, светленький, и, сцуко, даже пушистый. "Допилась", - была первая мысль. Вторая - что с ЭТИМ делать, надо идти на работу. Какую работу, ты что, дорогая? Может, Скорую? Ага, психиатрическую. Так, так. Пощупала. Хвост. Пушистый. А как это я им даже виляю.. Кстати, женщина с хвостом - это даже пикантно. Нет, точно надо психиатрическую. Добрый дядя доктор сделает укол.. От одной мысли, что кто-то увидит ЭТО.. Или не увидит.. Не так - от одной мысли, что кому-то придется рассказывать про ЭТО, стало плохо. Как же его запихнуть-то под одежду...
- Какая у тебя юбочка симпатичная, - пропела подружка, забежав следом в лифт. - Только сзади как-то топорщится, дай поправлю.
Нервно дернулась, отстраняясь.
- Ой, ну ладно, прости. Может, так модно, - поджала губки и выплыла на своем "жополизном" этаже. Секретутка. Дернет она. На мгновение представила, что было бы, если бы из-под юбки выпал светленький пушистый хвостик. Насладившись видением выпученных глаз, истерического взвизгивания и поплывшим от слез макияжем подруги, хохотнула и пошла навстречу отчету.
Прошла неделя. Хвост в обыденной жизни не очень-то и мешал. Правда, пришлось сделать вылазку к маме и набрать у нее юбок, под которыми было легче его маскировать. Ради эксперимента пришлось бросить пить. Совсем. Захотелось посмотреть, является ли хвост плодом больной фантазии вследствие алкогольных возлияний, или это объективная реальность, данная каким-то "нам" в ощущениях. Проверяла каждое утро - хвост не исчезал.
Не исчез он и через месяц. В этот месяц бросила курить - для пущей чистоты эксперимента. Сдала отчет. Ну, это еще после того, как бросила пить. Когда бросила курить - открылся третий глаз. Который ужаснулся фекалиям Барсика, с маниакальным упорством срущего под диваном и нигде более, окуркам в цветочных горшках с мумифицированными трупиками растений, жирным пятнам на ковре, застрявшему в вечной мерзлоте пустому холодильнику и прочим прелестям быта дамы, отягощенной карьерой и не отягощенной мужем, заговорить с которым можно, только когда он прочтет газету, сожрав заботливо приготовленный ужин (да, не забыть бы себя украсить бантом при этом). Экзистенциональный ужас вылился в гранд-уборку, на которую были потрачены все выходные. Зато потом было даже приятно возлежать на чистом диване, лениво шлепая по голове норовившего пробраться в свой индивидуальный сортир Барсика и томно обмахиваться хвостом, попивая лимонад через трубочку.
Хвост затащил даже на дачу, где, на удивление, оказалась не только картошка, но еще и природа, мать наша. Пожалуй, стоил он того, чтобы на рассвете, пока никто не должен (хотя, конечно, может) увидеть, зайти голышом в речку и неожиданно для себя крикнуть от восторга: Хорошо-то как, Кланя! (Да не Кланя я! - А и все равно, хорошо!).
Через два месяца перестала узнавать саму себя. Полное преображение произошло в момент, когда испекла шарлотку и даже не удивилась тому, как это удалось. Нет, не так - не удивилась тому, что захотелось ее испечь. Не думая о фигуре - какая там фигура, когда у тебя такой хвост - съела половину одним махом и даже великодушно поделилась с Барсиком (который, наконец-то, перестал, зараза, испражняться под диваном. Оно и понятно - кому захочется срать, стоя на аппликаторе Кузнецова (маман отдала на радостях после посадки картошки целое полотнище с нашитыми колючими кругляшами)?
Жизнь определенно налаживалась. Воздержание от мирских радостей - алкогольных, никотиновых и половых - не только не угнетало, но и даже вызвало какое-то просветление на душе. Карий глаз начальства все чаще сиял от удовольствия, и, что самое приятное, сей свет материализовался во внеочередную премию. Которая была потрачена частично на курсы японского языка и на кокетливый бантик для хвоста (будет ли муж, не известно, а чего ж бантику пропадать даром). Во время утренней пробежки (кто бы спрогнозировал еще пару месяцев назад бег по утрам - дала бы в глаз)прибился какой-то молоденький парнишка, скромный, но с бицепсами, заставлявшими трепетать кончик старательно запрятанного под мешковатые треники хвоста.
И тут в одно.. сложно сказать, какое утро.. хвост пропал. Вообще. Как будто и не было. Ни следа на копчике, ни шерстинки в постели. Эта потеря вызвала двоякие чувства. С одной стороны, хвост было жалко. Привыкла. С другой - замаячившие на жизненном горизонте бицепсы имели шанс принять горизонтальное же положение, а там, чем черт не шутит - и примерить белую рубашку с черным костюмом. В конце концов, хвост был - да сплыл (о том, кто его дал и кто взял, боялась даже задумываться).
Но зато, когда почувствовала зуд между лопаток, знала уже наверняка - это растут крылья. У кого бы занять широких блузок...