В этой связи интересно понять, ПОЧЕМУ коменданту Ивангорода удалось успешно воевать против немцев и отбить ТРИ штурма крепости в 1914-15 годах.
(Для сравнения: Новогеоргиевская крепость, считавшаяся сильнейшей крепостью России бесславно сдалась в 1915 году при первом же натиске немецкой армии.
Близкий соратник и биограф генерала Алексеева М.В., тогда - начальника штаба Верховного главнокомандующего русской армии) Борисов писал: «Новогеоргиевск оборонялся не год, не полгода, а всего лишь 4 дня по открытии огня немцами, или 10 дней со дня обложения: 27-го июля (9 авг.) 1915 г. обложен и 6/19 августа пал. Это произвело на Алексеева очень сильное впечатление. Мы были уже в Волковыске. Алексеев вошел в мою комнату, бросил телеграмму на стол, опустился в кресло со словами "Новогеоргиевск сдался". Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, потом, я сказал: "Больно и обидно, но ничего на театре не измeняет". Алексеев ответил: "Очень больно для Государя и для народа").
Детали этой капитуляции просто позорны. «6 августа потерявший голову комендант крепости — презренный генерал Бобырь — перебежал к неприятелю и, уже сидя в германском плену, приказал сдаться державшейся еще крепости. В огромном гарнизоне не нашлось ни генерала Кондратенки, ни майора Штоквича, ни капитана Лико... И утром 7 августа прусский ландвер погнал человеческое стадо в бесславный плен. Численность гарнизона Новогеоргиевска равнялась 86000 человек. Около 3000 было убито, а 83000 (из них 7000 раненых) сдалось, в том числе 23 генерала и 2100 офицеров. Знамена гарнизона благополучно доставлены в Действующую армию летчиками. В крепости потеряно 1096 крепостных и 108 полевых орудий, всего 1204. Торопясь капитулировать, забыли привести в негодность большую часть орудий. Германцы экипировали этими пушками свой Эльзасско-Лотарингский фронт, а французы, выиграв войну, выставили эти русские орудия в Париже, на Эспланаде инвалидов, на поругание своих бывших братьев по оружию» - так описана эта бесславная и постыдная капитуляция в «Истории Русской Армии» А.А. Керсновского…
Вернёмся к Ивангородской крепости и её будущему коменданту. После разгрома 2-й русской армии под Сольдау было решено временно ограничиться обороной нашей границы с Восточной Пруссией, а в Польше оборонять наши переправы через Вислу: Новогеоргиевск, Варшаву и Ивангород.
Таким образом определялось назначение наших привислинских крепостей: они должны были обеспечить центр и дать возможность нашим главным силам начать и развить операции против австрийцев.
Настроение в крепости, к моменту прибытия в неё А.В. Шварца было упадническое. «На вокзале толпилось так много народу, в большинстве - евреев, что я с трудом проложил себе дорогу к выходу. На соседнем (втором) железнодорожном пути стоял поезд, составленный из товарных платформ, и солдаты грузили на них громадные металлические двери. Офицер объяснил мне, что накануне был получен приказ снять из казематов фортов Ивангорода все броневые двери и другие металлические части и отправить их в Брест, что и выполнялось» - фактически шла подготовка к сдаче крепости, и осуществлялся вывоз наиболее ценного имущества из неё.
Едва прибыв в крепость и даже не дождавшись официального представления Коменданту, Шварц отправился осматривать крепостные укрепления: «…когда я взошел на бруствер форта № 5, я ужаснулся, ибо понял, что достаточно появиться под крепостью не только пехотному отряду, но даже кавалерийскому полку, и она будет неизбежно взята.
Было достаточно одного взгляда, чтобы вывести такое заключение, настолько в состоянии полного запущения находился как этот форт, так и другие крепостные сооружения. Насыпи от времени обвалились, а рвы и поверхности поросли такой могучей растительностью, что через нее свободно могли бы пробраться десятки людей, не будучи замеченными на самом близком расстоянии. Стоя на бруствере форта, я не видел его гласиса. Почти то же самое я нашел и на форте Ванновском».
Причиной столь плачевного состояния одной из важнейших крепостей России на Западе была на редкость безмозглая политика царского правительства в предвоенные годы.
«В 1909 году последовало распоряжение об упразднении, в числе наших привислинских крепостей, также и Ивангорода и об уничтожении его укреплений. Тогда были упразднены все крепостные управления, как то Артиллерийское, Инженерное и проч., а затем и должность коменданта. Для взрыва фортов необходим был кредит, и для этого составлялась смета, исчислявшая расход в 4 миллиона рублей, но с отпуском этих денег, по-видимому, не торопились, и поэтому форты уцелели. Тогда они были заброшены и, предоставленные самим
себе, оставались в течение почти четырех лет без ремонта и даже без надзора. Время, конечно, оказало на крепостные сооружения разрушающее действие, а отсутствие жандармской команды давало возможность австрийским и немецким шпионам в совершенстве изучить состояние крепости и составить самый точный ее план». Как видим, ВСЕ укрепления Ивангорода НАКАНУНЕ мировой войны было решено ВЗОРВАТЬ !!! Решение это не было исполнено только чудом: царский минфин не выделил необходимых средств для этого. Поэтому крепость – просто «забросили».
(Кстати, эта история удивительным образом напоминает хрущёвские басни, что перед войной Сталин дал приказ уничтожить укрепления на старой советской границе. Видимо, Никита Сергеич «слышал звон» и решил «до кучи» приписать Сталину заодно и царские грехи. Интересно и то, как много РЕАЛЬНЫХ СОБЫТИЙ и трагедий Первой мировой войны, уже в виде мифов и легенд, перекочевало в рассказы о Великой Отечественной. Кроме «уничтожения крепостей», туда же попали «одна винтовка на троих» и многое другое. Позже мы вернёмся к этим аналогиям).
Не так смешно, как сейчас может показаться, и упоминание Шварца о немецких и австрийских «шпионах». Никакой «шпиономании» в этом не было. «Когда в октябре 1914 года Государь Император соизволил посетить крепость, Его Величество сообщил мне, что при взятии Львова нашими войсками был найден в штабе крепости план Ивангорода с указанием на нем всех деталей, относящихся к тому времени, то есть до войны», - вспоминает Шварц.
Характерно для царствования Николая II и то, что НИКТО НЕ ОТВЕТИЛ за эти решения, стоившие России бесчисленных жертв и приведших, в итоге, и краху империи.
«К сожалению, остается до сих пор невыясненным вопрос о действительной причине, вызвавшей решение упразднения наших крепостей, но это, по-видимому, являлось просто результатом стратегических соображений тех, кто усердно трактовал тогда, что "России полезно десять лет оставаться без крепостей".
Но не прошло и года, как эти легкомысленные люди увидели, что сделали большой промах, оставив переправы через Вислу без обороны, и начали говорить уже не об упразднении, а о перестройке крепостей» - отмечал Шварц в своих мемуарах.
Вот так. Сначала «оптимизировали» военный бюджет, развалили то, что было создано за долгие годы, а потом в авральном порядке, начали «латать дыры». Очень похоже на то, что происходит с армией и в наши дни… И слова царского министра финансов Коковцева «Когда-то война ещё будет», которыми он отвечал в предвоенные годы на все просьбы военного ведомства об увеличении оборонного бюджета, очень напоминают нынешнюю ситуацию в стране.
Наплевательское отношение многих царских генералов к выполнению своих обязанностей и их привычка «давить» инициативу подчинённых ярко характеризует следующий пример:
В 1910 году Шварц был командирован распоряжением Начальника Главного Управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Мышлаевского в Варшаву и Ивангород с поручением составить на месте проекты укреплений для обороны переправ в обоих этих пунктах.
В Ивангороде условия местности значительно облегчали задачу, и когда Шварц основательно изучил всю местность вокруг крепости, то он пришел к решению, дающему возможность обороны этой крепости и переправы самыми скромными средствами.
Эти особые условия заключались в возможности устроить запруды реки Вислы вблизи цитадели, что влекло за собой выход ее вод из берегов и затопление всех окрестностей на большом пространстве. Тогда среди этого затопленного пространства осталось бы только несколько высот, которые надлежало занять фортами-заставами с сильной броневой артиллерией. Это вполне обеспечивало бы плотины от разрушения и не вызывало необходимости в большом количестве войск для обороны, так как крепость, окруженная со всех сторон водою, сделалась бы в полном смысле слова неприступной.
И вот что вышло из попытки Шварца реализовать эту идею на практике:
«С большим увлечением я работал над проектами, думая, что делаю большое государственное дело. Наконец проект был окончен, и я возвращаюсь в Петербург для доклада Начальнику Генерального штаба генералу Мышлаевскому, Увы, мне пришлось долго ждать его, и когда очередь дошла до меня, генерал уже устал, Он вынул часы, посмотрел на них и сказал мне: "А вы долго будете меня мучить? Уже 5 часов, и меня ждут на даче". Весь мой порыв исчез.
Я вынул из портфеля проект, на котором площадь затопления была помечена синей краской. Генерал, указав на эту краску пальцем, спросил меня: "А это что такое?" "Это искусственное наводнение", ответил я. "Ну, батенька, нет! До этого мы еще не доросли. Возьмите ваш проект". И, отодвинув от себя проект, он отпустил меня. Ивангород остался в прежнем состоянии.
Несколько времени спустя после этого случая мне пришлось прочесть секретные сведения австрийского штаба о наших крепостях. Там я нашел относительно Ивангорода приблизительно следующее замечание: "местность вокруг Ивангорода весьма благоприятствует широким наводнениям, и русские, вероятно, используют это". Увы, русские, в лице их Начальника Генерального штаба, считали, что они еще не доросли до этого!...»
В результате: «…война застала Ивангород в самом жалком состоянии: укрепления не только устаревшие, но и полуразрушенные временем и наводнениями от ежегодных весенних разливов Вислы, вооружение - 8 крепостных пушек, четыре из которых не стреляли.
Даже после объявления войны совершенно не рассчитывали, что Ивангород может сыграть какую-либо роль, и потому 22 июля было прислано распоряжение снять на фортах во всех капонирах и казематах броневые двери и вместе с одним батальоном (из двух) крепостных артиллеристов отправить немедленно в Брест-Литовск, что и было исполнено 24 июля, в день и час моего приезда в крепость» - пишет Шварц.
«Только форт Ванновский, имевший кое-какие бетонные постройки, являлся более новым и совершенным укреплением. Его особенностью было то, что он "сидел на железной дороге". Это "сиденье на дороге" было в девяностых годах чрезвычайно модным выражением у наших стратегов, которые были глубоко убеждены в том, что для того, чтобы форт мог своим огнем помешать движению поездов, нужно чтобы дорога проходила непременно через самый форт, и произвели этот удивительный опыт на Ванновском. Воображаю, в каком совершенстве был изучен этот форт австрийцами, несмотря на высокий забор, ограждавший полотно железной дороги в районе форта с обеих сторон» - не без иронии вспоминал Шварц. Он понял, что за короткое (до прихода немецких войск) время пытаться что-то сделать в самой крепости – бессмысленно. И принял несколько «нестандартных» решений:
1. Начал энергичные работы по приведению в боеготовое состояние старых укреплений левого берега, создав там возможность обороны в самое ближайшее время. «Для этой цели я считал достаточным устроить в фортах по линии огня стрелковые бойницы из земляных мешков, отделяя их друг от друга малыми траверсами; под валами сделать убежища на 8-10 человек гарнизона каждое, а также для противоштурмовых пушек; установить на валах куполообразные башни из 0,5 дм железа для наблюдателей; во дворах фортов сделать ходы сообщения от валов к казармам, а кирпичные своды последних усилить изнутри устройством плоских потолков из рельсов и заполнить промежуток между этими потолками и сводами камнем на цементе. Затем, для препятствия штурму, по дну рвов и у подошвы гласисов фортов натянуть проволочные сети из колючей проволоки. Одновременно с этим промежутки между фортами заполнялись стрелковыми траншеями с убежищами сзади и проволочными сетями впереди.
Постройка нескольких углубленных батарей для орудий крепостной артиллерии в тылу этой линии фортов и расчистка местности впереди ее для улучшения обстрела заканчивали те мероприятия, что были приняты наспех, в первую очередь, чтобы только не дать противнику овладеть крепостью на левом берегу с налета».
2. «Зная, что противник отлично осведомлен не только о состоянии фортов, но и о свойствах местности всего крепостного плацдарма, я решил одновременно с усилением старой линии фортов, создать новую главную оборонительную линию, вынеся ее значительно вперед, и тогда смотреть на линию фортов уже как на вторую линию обороны. Я сознавал, что новая линия обороны может быть только полевой, то есть даже более слабой, чем существующая, но зато она явится для неприятеля неожиданной, а потому и неизвестной». Использование фактора неожиданности, нестандартности своих решений было «фирменным отличием» Шварца от многих других царских генералов. И само наличие в Ивангороде такого генерала, способного к самостоятельным решениям, было большим сюрпризом для немецких полководцев, привыкших к вялым, безынициативным и шаблонным действиям большинства русских полководцев Первой мировой.
3. Самое главное – Алексею Владимировичу удалось ПОДНЯТЬ ДУХ защитников крепости, «заразить» их своим энтузиазмом и отношением к делу: «…работа, в буквальном смысле слова, закипела. В 6 часов утра все инженеры были уже на местах. Часовой перерыв в 12 часов, и затем работа продолжалась до 7 или даже до 8 часов вечера. Затем инженеры производили расплату с поденными рабочими и около 10-11 часов собирались у меня и получали указания на следующий день.
Я привлек к работам также и артиллеристов и офицеров Тульского пехотного полка вместе с их командиром, полковником Курбатовым. Какой все это был славный народ! С каким увлечением взялись они за работу, и как весело и быстро подвигалась она у них!
Я старался за день побывать во всех местах фронта, чтобы лично влиять на всех и показывать те спосо-
бы укреплений, которые с успехом применялись в Порт-Артуре.
Видя меня целый день за работой, наш крепостной священник отец Яков Кублицкий-Пиотух сказал мне однажды при встрече рано утром: "Вы - как огонь, всюду поспеваете, и все у вас горит!" Действительно, все горело. Как-то само собой появился необычайный подъем духа у всех, и все с одинаковой энергией, скажу даже более - с громадным энтузиазмом и интересом взялись за работу и так продолжали ее изо дня в день»… Прямо скажем, не часто встречались у нас генералы ПОНИМАВШИЕ значение морального духа войск и ещё реже – УМЕВШИЕ его ПОДНИМАТЬ, влиять на настроение войск. Шварц – был одним из немногих.
4. Шварца отличало и другое редкое качество: он совершенно не «боялся» начальства и, в интересах службы, смело обращался к разным «большим начальникам», отстаивая свою точку зрения и настаивая на ней со всей решительностью. «Было получено известие о предстоящем уходе из крепости Тульского полка. Не было и других средств, как-то: воздухоплавательных, авиационных, сапер, госпиталей и т. д. Поэтому при встрече с Комендантом я несколько раз напоминал о необходимости настоять на скорейшей присылке всего этого. Генерал Михелис (прежний комендант Ивангорода) просил об этом генерала Мурдас-Жилинского, командира 14-го корпуса, которому крепость была подчинена, однако удовлетворения не последовало. Тогда генерал Михелис предложил мне самому съездить в Люблин к генералу Мурдас-Жилинскому и лично его просить. Я согласился. Не помню, какого именно числа это было. Начальник штаба 14-го корпуса генерал-майор Баландин и сам генерал Жилинский приняли меня очень хорошо, выслушали внимательно и обещали помочь крепости. Действительно, не прошло и несколько дней, как были присланы из Бреста 26 крепостных орудий, 32-я полурота сапер, еще несколько инженерных офицеров и стали прибывать полевые госпитали.
Эта удача еще более подняла дух гарнизона».
Порой ему приходилось брать на себя очень большую ответственность. С началом войны над крепостью стали летать германские аэропланы, которые стали бросать бомбы, главным образом по цитадели. «Сначала бомбы ложились далеко вне ее, но потом стали падать на окружающие цитадель валы, и наконец одна упала в самом центре ее, у крепостного собора. В цитадели находились два пороховых погреба, оба - бетонные, но с очень тонкими сводами. Когда в 1911 году производили разоружение крепостей Варшавы, Зегржа
и Дубно, то было приказано весь старый черный порох отправить оттуда в Ивангород, где он и был погружен в эти пороховые погреба. Было его около 20 тысяч пудов.
Хотя первые бомбы, бросаемые немцами, были небольших размеров, но все же существовала опасность, что попадание в пороховой погреб, вмещавший 20 тысяч пудов пороху, может вызвать взрыв с катастрофическими последствиями для центра крепости.
Поэтому, одним из моих первых действий после назначения меня Комендантом крепости была посылка телеграммы Главнокомандующему с просьбой убрать порох в тыл. Не получив ответа, я обратился с такой же телеграммой в Главное Артиллерийское Управление. Ответа снова не последовало. Полеты немцев между тем участились, и так как мы в крепости не располагали ни одним воздушным аппаратом, ни противоаэропланной артиллерией, то опасность взрыва пороховых погребов увеличивалась. …
Было ясно, что необходимо убрать порох из цитадели немедленно. Но куда? Отправить в тыл было невозможно за полной невозможностью получить для этого поезда, так как все было занято перевозкой войск. Чтобы зарыть его, нужно было отвлечь для этого людей от работы более продуктивной и спешной.
Оставалось одно: уничтожить порох. Так я и сделал. Приказал оставить в одном погребе небольшое количество, нужное для инженерных работ, а все остальное утопить в Висле. Так и было сделано. Уже после окончания военных действий под Ивангородом я был запрошен Главным Артиллерийским Управлением, на каком основании был потоплен порох? Я объяснил и тем дело кончилось».
Как видно, НИКТО из вышестоящих начальников не захотел брать на себя ответственность за решение трудного вопроса (вывоз, или уничтожение 320 тонн пороха, угрожавшего взрывом и уничтожением всей крепости), зато ПОСЛЕ принятия Шварцем решения, тут же изобразили «заботу о государственном имуществе».
Как ни странно, энергичная работа Шварца по укреплению Ивангорода была замечена вышестоящим командованием. В один прекрасный день была получена телеграмма, "Всю власть в Ивангороде приказываю сосредоточить в руках генерала Шварца. Алексеев".
«Разные мысли роились у меня в голове… Естественное удовлетворение и даже гордость по поводу столь высокого назначения, радость, что наконец я буду совершенно самостоятелен и буду в состоянии сделать для Ивангорода больше, чем при прежнем положении, сменялись соображениями о затруднительности отстоять Ивангород и о громадной ответственности, которую на меня возлагали» - писал Шварц.
И что же сделал этот удивительный генерал после получения всей власти в крепости?! Закатил банкет, устроил другое, более скромное «отмечание» должности? Ничуть не бывало! Первым делом он сделал вот что: «Я тотчас поехал в части войск на левый берег, заезжая в каждую роту. Я обращался к солдатам и в самых простых словах объяснял им, что роль Ивангорода заключается в том, чтобы не допустить неприятеля переправиться по железнодорожному мосту на правый берег Вислы и выйти таким образом в тыл Варшаве. Что такой мост имеется только здесь и, следовательно, если мы нашу задачу выполним, то спасем этим и Варшаву. Поэтому они должны понимать, какая важная задача возложена на нас и все должны всеми силами стараться выполнить ее и все должны твердо знать, что отступления из Ивангорода не будет».
Затем Шварц объявил крепость состоящей на осадном положении (прежний Комендант, генерал Михелис, так и не додумался этого сделать! – ПРИМЕЧАНИЕ) и, пользуясь тем, что с объявлением осадного положения весь двадцатипятиверстный район вокруг крепости подчинялся мне на правах Главнокомандующего, я приказал уездным исправникам сейчас же довести число рабочих в крепости до пяти тысяч человек в день и привлек к работе части гарнизона, свободные от их специальной службы и строевых занятий. Это дало возможность одновременно производить работы как на главной оборонительной линии, так и на старой линии фортов.
«В первые дни по вступлении в должность Коменданта, я послал командующему армией рапорт, в коем настаивал на немедленной присылке в Ивангород необходимых для обороны средств.
Я настаивал на возвращении в крепость того батальона крепостной артиллерии, который был отправлен 24 июля в Брест, и просил прислать для борьбы с осадной артиллерией орудия не только мощные, но и могущие стрелять без платформ, как, например, 6 дм. крепостные гаубицы, прислать также орудия противоштурмовые и имеющиеся в Бресте привязные воздушные шары для организации наблюдения».
Удивительное дело. Вместо того, чтобы благодарить командующего за своё назначение Шварц «беспокоит» его разными рапортами и требованиями, не забывая о таких вопросах, как противоштурмовая артиллерия и воздушные шары для корректировки огня тяжёлых орудий, и даже указывая, ГДЕ это можно взять.
Настойчивость Шварца была вознаграждена: «были присланы 28-6 дм. крепостных гаубиц, несколько 6 дм. в 120 пудов, 4-6 дм. пушек в 200 пудов и старые полевые в качестве противоштурмовых. Всего 56 орудий, что вместе с присланными ранее составляло 80-90 орудий. Это было, конечно, не много, но все же составляло кое-что. Прибыли также батальон крепостной артиллерии и 6-я воздухоплавательная рота с двумя станциями привязных змейковых шаров. В последующие дни стали прибывать снаряды, интендантское, инженерное и госпитальное имущество.
Стало очевидно, что крепость понемногу устраивается и богатеет. Но, несмотря на это, я не переставал настойчиво требовать дальнейших присылок людей, оружия и материалов, и вскоре мы так устроились, что явилась возможность помочь соседям, чем Ивангород сыграл в начале наших военных операций громадную роль».
Обратите внимание на ключевые слова: «НАСТОЙЧИВО ТРЕБОВАЛ»!!! Знание дела, умение добиваться результата, невзирая на лица, порой приносили удивительные результаты.
Незадолго до начала германского наступления в крепость прибыл незнакомый Шварцу генерал: «Я встретил генерала среднего роста, сухощавого, еще не старого, но с седыми усами. "Лечицкий", назвал он себя.
В разговоре генерал Лечицкий сказал, что назначен командующим 9-й армией, которая должна сосредоточиться между Ивангородом и Люблином, но прибавил: "Корпуса еще не прибыли, и я - командующий армией без армии».
Шварц познакомил Лечицкого с крепостными укреплениями, показал ему свои новинки, в том числе артиллерию, присланную из Бреста, обратив его внимание на гаубицы, стреляющие без платформ, и предложил Лечицкому помочь его армии артиллерийскими средствами крепости, если явится в этом нужда и будет возможность.
Только тогда Лечицкий сказал Шварцу, что крепость включена в состав 9-й армии, и он подчинен ему.
Организованное взаимодействие крепости и 9-й армии Лечицкого, принесло хороший результат. Поначалу атаки его армии на австрийские позиции были отбиты.
«24-го я получил телеграмму генерала Лечицкого с просьбой помочь ему высылкой двух батарей 6 дм. крепостных гаубиц для бомбардирования Ополья.
В этот же день я приказал полковнику Рябинину приготовить две батареи гаубиц, по 4 орудия в каждой; Начальнику инженеров - изготовить достаточное количество ящиков для снарядов; командирам пехотных
полков - отпустить из обоза лошадей со сбруей для запряжки гаубиц, а исправнику Федорову - собрать к месту выгрузки гаубиц необходимое количество подвод для перевозки снарядов. Вечером 25 августа на крепостную станцию были поданы два поезда. В один из них погрузили на платформы гаубицы, накрыв их сверху сеном, чтобы скрыть от шпионов, а в крытые вагоны погрузили людей, лошадей и снаряды. В другом поезде разместилась сотня пограничной стражи, назначенная для конвоирования и прикрытия батарей. Общее командование отрядом я вверил полковнику пограничной стражи Иваницкому. Около 9 часов вечера, когда уже совсем стемнело, поезда двинулись. К полуночи они прибыли на станцию Вонвальницу, где уже ожидали собранные исправником Федоровым несколько сотен подвод».
(Обратите внимание, как тщательно была подготовлена и проведена эта операция, какое внимание Шварц лично уделил всем её ДЕТАЛЯМ! Поэтому она и принесла такой успех. – ПРИМЕЧАНИЕ).
«Выгрузили, запрягли и двинулись к позиции. К рассвету гаубицы стояли на местах, а затем открыли огонь по укреплениям Ополья. Эфект был поразительный, так как действие 6 дм. бомб, снаряженных тротиллом, было чрезвычайно сильно. Подготовка атаки удалась блестяще: укрепления были разрушены и в тот же день взяты нашими. Пленные австрийцы рассказывали, что не могли понять, откуда у генерала Лечицкого появилась тяжелая артиллерия, так как знали, что в его армии ее не было.
Взятием Ополья был сломлен левый фланг австрийцев, что и послужило началом их отступления в Галицию».
Эта инициатива А.В.Шварца помогла не только 9-й армии, но и способствовала общему успеху наших операций, была несомненна и настолько значительна, что заслуживала одобрения.
«Велико же было мое удивление, когда мне сообщили, что Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов, узнав об этом деле, сказал: "А знает ли Комендант крепости, что он подлежит суду за то, что выслал свою артиллерию из крепости?"
Следовательно, в самом начале кампании делу взаимной выручки не придавалось значения, а во все последующее время войны мне не раз приходилось в этом убеждаться. Между тем очень часто именно в быстрой своевременной помощи со стороны ближайших соседей и заключается залог успеха» - с горечью констатировал Шварц.
(Упомянутый им генерал Николай Иудович Иванов, непонятно почему пользовался особым благорасположением Николая II.
В феврале 1917 года, после начала революции в Петрограде, Николай назначил этого генерала Н.И. Иванова командующим войсками, направленными с фронта для подавления военного мятежа в столице воюющей империи. Иванов полностью ПРОВАЛИЛ это дело, отплатив таким образом своему благодетелю).
После получения орудий, стреляющих без платформ, т.е. обладавших определённой мобильностью, Шварц принял план действий,значительно отличавшийся от принятых тогда правил обороны крепостей. Он состоял в следующем:
1 - Главную оборонительную линию занять силами, не превышающими 1/3 пехотной части гарнизона;
2 - Держать сильный пехотный резерв, - 2/3 гарнизона;
3 - Усилить гарнизон главной оборонительной линии большим количеством пулеметов и противоштурмовых орудий, то есть таких полевых пушек, которые устанавливаются в самих укреплениях или рядом с ними и открывают огонь только в момент штурма по штурмующим колоннам или цепям;
4 - Только небольшую часть дальнобойной (и наиболее неподвижную) крепостной артиллерии расположить на левом берегу за линией фортов в совершенно углубленных и маскированных батареях. Всего две или три батареи.
5 - Главную часть крепостной артиллерии вынести из подверженного атаке левобережного сектора крепости и расположить ее на правом берегу Вислы в трех группах: на юге - в лесу у деревни Голомб (36 орудий), и у деревни Стенжиц, на севере (24 орудия), то есть на флангах первой линии обороны, а в районе форта № 1, то есть в центре крепости - две батареи пушек наибольшей дальности. Такое расположение артиллерии являлось для противника совершенно неожиданным и давало возможность взять под сильный перекрестный огонь не только войска противника, идущие на штурм, но и его артиллерию.
6 - Наконец, подвижную крепостную артиллерию и всю легкую скорострельную артиллерию на позиции не выставлять, а держать в подвижном резерве и направлять по ходу боя в те места, где огонь противника окажется сильнее нашего. Кроме того, иметь также резерв и неподвижной крепостной артиллерии».
Тут важно отметить такие принципиальные моменты, как:
- стремление Шварца встречать и отражать противника хорошо организованным ОГНЁМ артиллерии и пулеметов (а не «штыком и доблестью войск», как у нас зачастую бывало);
- неожиданное (для противника) расположение артиллерии на местности;
- грамотную организацию контрбатарейной борьбы («взять под сильный перекрестный огонь не только войска противника, но и …его артиллерию»).
Шварц так пояснял логику своих действий: «Артиллерийские орудия, составляющие вооружение крепости и долженствующие отвечать на огонь артиллерии противника, а также поражать его пехоту в момент штурма, обыкновенно устанавливались непосредственно сзади главной, то есть первой линии обороны. Так было принято во всех государствах, как правило и, следовательно, было хорошо известно немцам. Поэтому было несомненно, что, появившись перед крепостью, они прежде всего постараются уничтожить крепостную артиллерию и с этой целью сосредоточат свой огонь по площади непосредственно сзади линии обороны, где, "по правилам", должна находиться крепостная артиллерия. Для меня было совершенно несомненно, что немцы прибегнут именно к этому способу и что в таком случае наша артиллерия сильно пострадает. Следовательно, чтобы избежать этого, нужно было не ставить орудия там, где они должны были бы быть согласно существующим правилам. Я так и сделал, расположив большую часть моей артиллерии совсем в других местах, там, где противник никогда не мог предположить ее существования, а в крепости, сзади линии фортов, оставил только две или три батареи, чтобы их слабым огнем ввести противника в заблуждение относительно числа крепостных орудий и места их установки».
Ещё в Порт – Артуре Шварц заметил, насколько старые образцы нашей крепостной артиллерии мало пригодны для успешной обороны крепости. Причиной этому была их полная неподвижность.
«Тогда вполне выяснилась громадная роль подвижной крепостной артиллерии, то есть орудий, могущих стрелять без платформ, не требуя постройки специальных батарей, и легко передвигаемых с места на место. После Порт-Артура я, будучи профессором Николаевской Инженерной Академии и Офицерской Артиллерийской Школы, очень сильно пропагандировал эту идею.
В 1910 году в Артиллерийском Управлении был разработан превосходный образец таких орудий в виде 6 дм. крепостной гаубицы, а к началу войны в складе Бреста имелось уже около шестидесяти этих гаубиц. Вот почему я в Ивангороде употреблял все усилия, чтобы получить для крепости возможно больше таких орудий. Мне удалось их получить, - 36 штук. Чтобы сделать их вполне подвижными, я приказал сформировать из них 9 батарей, по 4 орудия в каждой, лошадей для перевозки взял из обозов пехотных полков, сбрую купил,(!!!) а офицеров и солдат назначил из крепостной артиллерии».
Вот такой был необычный Комендант Ивангородской крепости! И подвижные орудия для неё из Бреста (где они стояли, не нужные никому) «выбивал» и сбрую для лошадей этой «нештатной» артиллерии не забыл закупить.
Основными принципами обороны Ивангорода при Шварце стали:
«1 - Возможности массирования артиллерийского огня, для чего образовывались три могучие артиллерийские группы, - одна в центре крепости и две вне её, на флангах, и подвижной артиллерийский резерв;
2 - Возможности парирования атак неприятеля контр-атаками, для чего 2/3 пехотного гарнизона отчислялись в резерв;
3 - Возможности быстрого получения донесений и передачи приказаний, для чего была проведена специальная организация по управлению огнем крепостной артиллерии, и сильно развивалась телефонная связь».
На этом беспокойный комендант Ивангорода не успокоился, а прямо по Суворовскому принципу «тяжело в учении – легко в бою», в преддверии немецкого наступления, организовал вот что:
«Считая весь гарнизон и вооружение в сборе, я приступил к обучению гарнизона атаке и обороне крепости. К участию в маневрах я привлек не только пехоту и артиллерию, но и инженеров, сапер и воздухоплавателей.
Первый маневр заключался в том, что Мстиславскому полку с двумя легкими батареями давалась задача овладения крепостью внезапной атакой.
Оборона участка поручалась Солигаличскому полку, имеющему в резерве Юрьевецкий полк и располагающему для наблюдения воздушным шаром и наблюдательным пунктом на колокольне церкви в деревне Голомб.
Здесь же у Голомба была поставлена на церковной колокольне особая наблюдательная комиссия, которой поручено было установить при посредстве непрерывных наблюдений, какие именно заросли деревьев и кустов на левом берегу Вислы будут скрывать движение Мстиславского полка и тем облегчат его приближение к окопам, чтобы потом эти деревья и кусты срубить.
Атакующему поручалось не только определить слабые участки оборонительной линии, но и отметить на картах те места, где он находил хорошее укрытие во время движения.
Маневр это выяснил возможность скрытого приближения противника почти к линии сторожевого охранения, почему было решено выдвинуть оборону в этом месте вперед и укрепиться, что впоследствии сыграло
большую роль, а кусты и деревья вдоль берега Вислы срубить.
Второй маневр был ночной, - бригада 81-й дивизии атаковала фольварк Сецехов со стороны деревни Словике-Нове. Интерес этого маневра заключался в ознакомлении пехоты с действиями прожекторов и ракет и со стрельбой противоштурмовых орудий. Помимо таких больших маневров, воздухоплавателями каждый день подымались шары и тщательно изучалась местность вокруг крепости, капитан Вегенер каждый день высылал летать своих летчиков, полковник Рябинин подготовлял крепостных артиллеристов, а в пехоте повторяли стрельбу и сторожевую службу».
Конечно же, такие учения сыграли немалую роль в повышении боеспособности защитников крепости, приучили нашу пехоту к ночным действиям, свету прожекторов и ракет, ознакомили с прилегающей местностью, что очень важно в бою.
«В середине сентября в крепость прибыли еще: рота моряков Гвардейского Экипажа и морской батальон особого назначения капитана 1 ранга Мазурова. Он привез с собой 24 - 47 мм. морских пушки на тумбах. Я приказал переделать их на колесные и употреблять в качестве противоштурмовых, на что они были очень пригодны ввиду их легкости и скорострельности. Он же привез 4 - 75 мм. морских пушки, тоже на тумбах. Эти прекрасные орудия мы употребляли в качестве противоаэропланных. Батареи имели задачей не допускать аэропланов до бомбардирования моста, цитадели и станции и взаимно поддерживать друг друга. Нужно отдать справедливость полковнику Рябинину: он сумел отлично организовать эту стрельбу. Вскоре прибыли еще 5-я воздухоплавательная рота штабс-капитана Дукшт-Дукшинского и автомобильная команда из 10 грузовых и 15 легковых машин. Прибыли также приобретенные частной покупкой в Швеции 4 мощных прожектора большого диаметра и громадное количество телефонных аппаратов (!!!!!).
Как вам нравится комендант, сумевший ВО ВРЕМЯ ВОЙНЫ (!!!) оперативно организовать закупку В ШВЕЦИИ (!) и доставку оттуда в крепость мощных прожекторов и «громадного количества телефонных аппаратов»?!
Сравните его, к примеру с командующим 2-й армией генералом Самсоновым (считавшимся до войны одним из самых подготовленных и перспективных царских генералов). Вся его армия (5 корпусов) долгие годы готовившаяся к войне с Германией и вторжению в Восточную Пруссию) отправилась в поход, имея … 25 телефонных аппаратов.
Порой Шварцу «подбрасывали» и вовсе необычные «вводные». (Видимо, начальство уже оценило его хватку и деловые качества и действовало по проверенному русскому принципу «кто везёт, на том и пашут»):
«15 сентября я получил от генерала Алексеева телеграмму, близкую почти к отчаянию. В ней он писал: "Очень прошу вас помочь мне построить до 20 сентября в Александрии мост для переправы отряда с легкой артиллерией". Это поручение ставило меня в большое затруднение, так как никакого мостового имущества в крепости заготовлено не было, а если бы и было, то соорудить мост через Вислу, шириной в 250 сажен, в пять дней было почти невозможно. Но тогда было такое время и такие работники, для которых невозможного не существовало. Я назначил строителем моста инженер-полковника Беляева, жившего в Ивангороде много лет и отлично знавшего все тамошние места, средства и жителей. Немедленно были разосланы по всем окрестностям люди собирать на Висле старые баржи, доставлявшие в Варшаву дрова. Баржи загнали в Александрию, и работа закипела так, что к назначенному сроку мост был готов. Тут следует заметить, что полковник Беляев, увидев, что доставленных барж мало и для нормальной постройки моста их не хватало, решил ставить их не по течению реки, а перпендикулярно. Этим остроумным способом он вышел из положения».
Интенсивная подготовка к бою в крепости продолжалась. Комендант принимал в этом ЛИЧНОЕ и НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ участие:
«Каждый раз, когда я выезжал на место вероятной будущей позиции неприятеля, я старался разгадать его план и определить, что он заметит у нас на линии обороны и в центре крепости. Прежде всего я убедился в отличной маскировке линии фортов № 5, Ванновского и №6 густой древесной растительностью, но при внимательном разглядывании даже с расстояния почти в 10 верст замечался блестящий сквозь эту зелень золотой крест на крепостном соборе в цитадели и верхняя часть его золоченого купола. Это могло служить ориентировочным знаком для противника, и поэтому я приказал обернуть крест еловыми ветвями и покрыть ими верхнюю часть его золоченого купола. Заметив также, что некоторые участки окопов главной оборонительной линии плохо маскированы и заметны даже невооруженным глазом, я приказал перенести их за внутреннюю сторону заборов, совершенно не нарушая наружного вида последних.(Уже в Аргентине, много лет спустя, я познакомился с одним немецким офицером-авиатором капитаном Пфейфер, который рассказывал мне, что это именно ему была поручена воздушная разведка Ивангорода. Он сообщил, что при первых своих налетах он всегда ориентировался на блестящий купол собора, и вдруг купол исчез, да так, что в последующие налеты он его не мог уже больше открыть, и это сильно затрудняло рекогносцировку.- примечание А.В. Штерна)
К 25 сентября окончились работы по сооружению
главной оборонительной линии, а 26-го появился неприятель».
Продолжение: http://www.proza.ru/2010/11/02/497