6. Вернуться, чтобы уйти

 STEP puzzle         6



"Не скажу, что восприняла приятную новость с улыбкой. Это было бы красивой, но неправдой. Разревелась. Неожиданно для себя и для окружающих. Нет, без надрыва и причитаний, а как-то по-бабьи - беспомощно и тихо. Глаза вдруг наполнились влагой,  и по щекам ручьями потекли слезы. Обильно и безудержно…
Когда девять месяцев назад мне впервые сказали о том, что герой моей книги женится, не то чтобы не поверила… но когда третий по счету человек бежит рассказать тебе в подробностях, как твой герой счастлив, как на каждом углу демонстрирует фотографии своей избранницы, невольно в голову закрадываются сомнения – такое интенсивное внушение мысли нашим общим знакомым о своей женитьбе – одно из двух: или от меня всё-таки хотят, наконец, сдыхаться и посылают гонцов с недоброй, но не вполне правдоподобной вестью, дабы окончательно оттолкнуть, разбив и без того разоренное сердце, либо таким вот странным образом намекают, чтоб скорей приехала и расстроила планы… Второе, конечно, фантазийно и более подходит для романа, чем для жизни. Помечтать было приятно, но… время мечтать вышло. Устала. Повзрослела. Да и роман, считай, в черновом варианте почти дописала… Не хватало только концовки…
Тогда пошутила: «Женится и, слава Богу, я, наконец, в монастырь уйду»…
А после получилось, что не так уж и пошутила. Ну, не монастырь, на это духу не хватило, а вот уйти от всех сразу – и от друзей, и от подруг, от привычного общения, от привычных разговоров, да, смогла. Надо было запретить себе встречаться с теми, кто знает тебя или о тебе со страниц моих «житий», избегать самих мыслей о тебе, не то что разговоров. Слова возвращают к боли, а мне очень хотелось выздороветь. Надо было как-то жить, а жить с тобой в сердце стало невыносимо. Приковать себя к семейному очагу и стараться отныне жить по заповедям. К тому, что в жизни когда-то было нормой, глотнув свободы, вернуться сложно, но возможно. Главное, знать зачем. А я знала. Знала, что хочу, чтобы ты был счастлив. Знала, что почему-то мешаю этому осуществиться. Так бывает. Когда кто-то слишком сильно привязывается своими страстными желаниями и мечтами к чужой жизни, эта чужая жизнь начинает сбиваться со своего размеренного ритма. Наблюдать это, может, и забавно, особенно, если эти взвихрения обыденного течения чьей-то жизни искусно выкладываются в мозаичное полотно твоего лирического «опуса» и становятся эпизодами пишущейся книжки. Но время идет. Человек, которого любишь, не имея на это права, почему-то не может устроить свою жизнь - почему-то никак не встречается ему его вторая половинка… Я ведь действительно хотела, чтобы у моего Героя появилась его собственная, а не придуманная мною, личная жизнь. Пусть он не обижается на эти слова - мне неведома та часть его биографии, которой я не была свидетельницей, а поговорить по душам, рассказать друг другу о себе… ну, не пришлось поговорить по душам. Закрыт, недоверчив… да что там говорить,  я не была героиней его пьесы, просто не была и всё…
Уходить и тяжело - столько попыток, предпринятых ранее, окончились неудачей – срывалась и возвращалась, и легко – впервые обратилась за помощью к Тому, Кто, возможно, предопределил и встречу с тобой, и расставание… Столько трагедий произошло между этими двумя датами в моей жизни, страшно подумать. Наверное, знай заранее, сколькими бедствиями обернется для меня безобидное рандеву с приятелем в кафе «Чайкофф», удержалась бы от соблазна поучаствовать в обсуждении розыгрыша его друга… но это звучало так заманчиво…
Пустое… всё в прошлом…

- Ирин, ну, что ты впрямь?! Забудь! Выкинь его из головы, не лезь туда, нечего тебе там делать.
- Валь, разве я лезу? Меня уже год нет в его жизни.
- Вот и забудь. Повзрослей же, наконец! Ну, что ты ревешь? Зря я тебе сказала…
- Все равно когда-нибудь да спросила бы… Спрошу… Скажи, он счастлив?
- Да, Ирина. Он счастлив. Ходит приподнятый, одухотворенный, радостный такой … Ну, что за слёзы? Вот, дурочка… Лучше б я тебе не говорила, перестань…
- Валюша, это я так радуюсь…
- А ревешь-то чего?!
- Да люблю я его!!!...

Пустое… погрущу несколько дней и привыкну к мысли, что ЭТО в жизни моего героя, наконец, произошло. Вспомню, что действительно хотела для него нормальной жизни. Нет… не хотела, но… просила, когда вписывала в листочки с поминанием о здравии или молилась в одиночестве, разрешая себе лишь на мгновение прикоснуться к дорогому имени, и… не более того. Дальше – не думать, не вспоминать, только: «Дай ему такую жизнь, какая ему нужна» и… всё!…

Поздравлять?
Наверное, не сегодня. Моё великодушие не беспредельно. Ещё не настолько смиренна и кротка, чтобы в единочасье совладать с собой и искренне пожелать тебе счастья. Извини, не получается пока. Возможно, я буду единственным человеком в этот день, проливающим горькие слезы по столь радостному поводу. Пусть буду последним плачущим тебе вослед… Пишущий и, что почти равносильно, анализирующий человек, знает жизнь не только с лица, но, к сожалению,  и с изнанки. Мне открываются, доверяют, рассказывают свои истории, кто-то в расчете, что попадёт в мои «сказки», кому-то просто необходимо выговориться, а кто-то в надежде, что разберусь на досуге в том, что происходит… и, на свою беду, разбираюсь, и грущу о том, что в мире так все несовершенно и несогласованно… Может, потому не верю в счастливые неравные браки… да и в то, что брак вообще может быть счастливым, тоже… Но встревать в чужие жизни…  Нет у меня такого права. И, хотя уже сегодня всё понятно и потому обидно за моего героя - столько предстоит пережить в будущем - пусть это останется при мне. А он пусть отправляется в плавание… Ведь во мне сегодня может говорить досада, мол, выбрали кого-то, а не меня, а если это так, то моему знанию жизни грош цена и мне лучше сидеть в дальнем углу своей конуры и помалкивать. Не хочется кликушествовать - твоя избранница может оказаться глубоко верующей девушкой, и ваш брак станет редким и счастливым исключением из общечеловеческого правила. Попробую утешиться таким предположением и искренне порадуюсь за тебя…  не завтра… это было бы слишком… через год-два… или десять… да, лет так через двадцать… к тому времени будет уже все равно…

Вы, конечно же, повенчаетесь, это стало так модно, венчаться сразу по выходе из ЗАГСа, а это значит, что не то что мечтать о встрече когда-нибудь, но даже вспоминать и думать о тебе – тяжкий грех. Значит, выбросить из головы так же, как выбросила из сердца…

Странно как-то это вернулось… почему-то начала вспоминать тебя месяца три назад - неотвязно, назойливо лезли мысли в голову. Заглядывала в фотографии на Серёгином сайте, смотрела на тебя и дивилась, с чего бы вдруг вернулись эти воспоминания, ведь похоронила и совсем было справилась с собой… Потом приснился… Странный сон. Мучительный, тревожный… Звал… Что-то пытался объяснить… Я плакала. Утром поняла – всё то же… люблю… Потом позвонила Валентина…
Поплачу чуть-чуть… мне, наверное, можно. Недолго…

А книга все-таки твоя.
Ведь не всегда тебе будет так хорошо, как сегодня. Семейная жизнь – вещь изматывающая, все равно когда-то становится тяжко. Не всегда хватает жизнелюбия уравновешивать накапливающийся в душе дискомфорт…
Василиса Прекрасная бросала косточки в рукав, чтобы удивить гостей лебедями. Я тоже бросала косточки, только свои, и что выплывает из моих рукавов, не ведаю. Надеюсь, что-то доброе, светлое и утешительное.
Пусть у тебя что-то останется из прошлой не твоей жизни.
ТОЛЬКО ТВОЁ.
Счастья тебе!.."

11-18 октября 2008.



Тетрадь 43. Пока без названия…

3 октября 2008 г.

Второй день вожусь с записями. Привожу в порядок.
Не писала, наверное, не меньше месяца. Может, и больше, не отслеживаю.
В почтовом ящике, куда, предчувствуя долгую паузу, отправила все свои «творения», увидела следы посещения. Письма с пятью моими книжками оказались распечатанными. Поскольку адрес ящика давала многим, решила не ломать голову над тем, кого бы вдруг могла заинтересовать моя персона. Отправила письмо с приветствием неизвестному, которое тоже тут же было прочитано, и… расслабилась совершенно. Думаю, если оно мне надо, проявится само. Защищать свои письмена от возможных злоупотреблений не начала. Предполагать, что в моём окружении есть кто-то, кто желал бы воспользоваться доверчивостью и присвоил бы авторство? - смешно даже думать. Моего авторства не отнимет никто. Оно – в моей жизни. А она принадлежит только мне. А как книга дойдет до читателя? Пути Господни неисповедимы. Если это должно произойти, оно произойдет. И произойдет так, как попустит Господь. Прямым путем, если я шевельнусь сама, или кривой дорожкой, если все же предпочту проваляться на диване, и за меня это сделает кто-то более предприимчивый. «Рукописи не горят…» Почему-то в это верится…

В начало шестой книги ляжет переписка с девочкой из форума. Так и останемся с ней Клео и Маша…


*        *        *


Клео и Маша.


456. Сэра 
 Читала и плакала. Пост №106, Sem..Это почти про меня. Расстались с мужем года назад...он ушел, бросил меня с нашим ребенком, ушел к другой. До этого я целый год, догадавшись обо всем, соединив все ниточки, боролась, отчаянно любила и пыталась спасти семью...Боль была невыносимой. Она притихла, но осталась...НО...Я знала, что виновата тоже. Я знала, что он любил меня и не посмотрел бы на другую женщину (ТАК,,), если бы я давала ему все что должна была давать...Должна не потому, что кто-то прописал, а потому что любящий и любимый человек ДОЛЖЕН своей половинке....отдавать себя и получать взамен. У нас пропал нормальный секс. Я не знаю, связано это с рождением ребенка или я изменилась физически...Как в той байке, когда все время болит голова...Вот у меня она болела...Все время. Долго можно рассказывать, больно. ПРОСТИ МЕНЯ, МОЙ ЛЮБИМЫЙ МУЖ. ПРОСТИ ЧТО ЧУТЬ НЕ СДЕЛАЛА ТЕБЯ ИМПОТЕНТОМ, ПРОСТИ. Ты предал, ты виноват, ты ушел, ты разлюбил...Но я плачу, и я сожалею...И я виновата не меньше.
КЛЕО, отзовись...Пожалуйста…

457. KLEO 
Не зовите его обратно своим сожалением о том, что в чем-то были перед ним неправы. Не давайте чувству вины разъедать вас изнутри. Сделайте выводы на будущее, теперь вы знаете, почему мужчины уходят от любимых женщин. Таких причин множество, та, о которой вы пишете, лишь одна из них, хотя и весьма для них существенная... Оставьте это прошлому. Закройте в своей душе дверь, ведущую в комнату с этой болью, на замок и постарайтесь не думать о нем вообще какое-то время, пока вы будете восстанавливаться. Отгоняйте мысли о муже при первом их появлении. Лишь небольшое усилие воли, и у вас получится. И старайтесь больше бывать на людях, встречаться с друзьями и просто приятелями. Навязывайте себе и им эти встречи. Только главное - ни в коем случае не встречайтесь с теми, кто как-то связан с вашими воспоминаниями о муже, встречи с кем могут спровоцировать разговоры о нём. Скорее всего, ваша боль вернулась именно из-за того, что вам о ней напомнили... Чем больше вы будете ждать, что он вернется, тем меньше шансов на его возвращение. И совсем иначе, если вы заставите себя "забыть" о нём. Пусть другие силы и обстоятельства распорядятся так, как лучше для вашей и его жизни. Пусть его возвратит не ваша боль и страдание - иначе его будет мучить чувство вины перед вами, а ваша сила духа и умение жить собой, своей внутренней силой...
А под этими Вашими строчками: "...Должна не потому, что кто-то прописал, а потому что любящий и любимый человек ДОЛЖЕН своей половинке....отдавать себя и получать взамен..." - готова подписаться сама... Должны и оба, иначе отношений не построить. Только отдавая, только на взаимообмене и служении друг другу. Надо не стесняться давать и не стыдиться просить...



*        *        *


Маша.
Клео, отзовитесь, пожалуйста. У меня душа перевернулась. Мне очень нужна Ваша поддержка. Опять все сначала...

KLEO.
Несколько удивилась, получив Ваше письмо. Но по обращению "KLEO", поняла - из форума. Прочла Ваш пост. Может, не совсем то, что Вы хотели услышать. Форум - место, где многолюдно. Приходится взвешивать каждое слово. Год назад мы общались там очень активно, поэтому так много личного неконтролируемо вылилось на его страницы. Сегодня прежние его герои, по-моему, уже не захаживают. Я тоже зашла только благодаря Вашему напоминанию, что когда-то я была KLEO...
Если я Вам нужна, пишите. Не важно, на форум или в ящик. Как Вам удобнее. Отвечу обязательно...


Маша.
Спасибо тебе большое (ничего, что на ты?)) Просто абсолютно случайно, сидя на работе в субботу (эдакий дежурный день), лазила по инету и наткнулась на ту статью, и обсуждение потом. Прочла все от начала до конца. Зацепило. Дат просто нет, я и понятия не имела, что год прошел))) Я просто читала твои посты и находила в них ответы на свои вопросы. Не рубилово сплеча, а мудрые тонкие нестандартные мысли. Мой кризис был год назад, пережила страшное... Хотя, опять же, после твоей истории... Извини, что напомнила, но я сидела на работе в слезах. Блин…Я на днях напишу, расскажу. Сейчас уже легче конечно, но эхом отзывается все до сих пор (если не сказать отрыгивается).

KLEO.
Можно и на ты;))
Пиши.
Можно и на форуме переписываться, если нет внутреннего протеста против того, что это прочтет ещё кто-то.
Да, статье, наверное, года два. Но темы, которые возникли сами собой при обсуждении её, срока давности не имеют. С этим на каждом шагу сталкиваешься. Только меняются исполняемые тобой роли - то ты всадник на коне, то жертва. То ты оступилась, то тебя предали. А временем все эти переживания перемешиваются, сбиваются в коктейль ощущений с названием "жизненный опыт". И потом уже и не знаешь, за что больше судьбу благодарить - за мгновения счастья или за годы страданий. Оказывается, что второе-то на душу больше благотворного влияния оказывает... Но надо чтобы время прошло, и боль утихла. Чтобы всё, что виделось как хаотичное смешение картинок, стало цельной картиной созревания твоей личности...
Извини, если не совсем кстати и в тему. Почти год, как активность форума поостыла, а участники разбрелись по другим сайтам. Жаль. У нас было хорошее братство. Но так получилось, что проблему измен и предательств мы рассмотрели с таких разных точек зрения, столько разноплановых и даже взаимоисключающих мнений высказали, что почти на все свои вопросы себе самим ответили. Одно время казалось, что это уже не обсуждение статьи, а скорая психологическая помощь по Интернету...

Забавно, авторы журнала после неоднократно заводили разговор в статьях на те же темы, но ни одной из них не удалось повторить успех этого обсуждения - всё-таки почти пятьсот постов...

Я мало путешествую по Интернету, ещё реже участвую в каких-либо форумах. Это было случайным вторжением на чужую территорию. Что-то задело в обсуждении, кажется, шовинизм высказывавшейся мужской половины. Отреагировала очень эмоционально, не сдержалась. И попалась надолго... Но никогда не жалела об этом после. Мне помогли заглянуть в себя. Заставили копаться в себе глубже, чем этого требует обыденность... И просто очень помогли выкарабкаться из мрака беспросветного горя, когда я потеряла сына. Мне было куда уткнуться, чтобы не плакать...

Пишите, если нужно. Отвечу обязательно...



Маша.

Хороший ответ... Я только на это и уповаю, что сработает принцип "все что ни делается, все к лучшему". Пока только жду. Я уже изменилась внутренне, стала сильнее, стала циничней, появился если не стержень, то какая-то спортивная злость что ли. Спасла от депрессняка, как ни банально... машинка, которая осталась после него (до сих пор в кредите :)). Даже не знаю, как описать, но, блин, вернула к жизни.. железная лошадка. Я села за руль, я за ней ухаживала, я ее познавала, я даже, сильно нервничая, садилась в нее и успокаивалась. Красная красавица...))) было бы красивей написать, что спасла дочь...но это неправда. Я не могла на нее смотреть без слез, на этот курносый носик в конопушках, как у папы.
Было невыносимо больно.
Я поняла, что что-то происходит 2 года назад. Мы прожили вместе к тому моменту почти восемь лет. Была любовь, доверие и партнерство. Все завидовали. А потом.... я спинным мозгом поняла, что что-то не так... Встрепенулась, забегала. Все списала на кризис в его работе, как раз был тогда. Потом поехали на море, он на мне срывался все время.. Чувство вины, как потом оказалось... В общем, потом я его поймала, на банальной СМС-ке, без имени, без интима. Но по тону, по стилю… я догадалась сразу. Начала копать. Докопалась...Изо всех сил молчала и пыталась все исправить. Хрен там. Аккурат в новогоднюю ночь ни с того ни с сего он мне сказал, что изменял. Это был второй удар. Я за две недели превратилась в дистрофика. Весила сорок пять килограмм. Разошлись, типа на время, мы с малой ушли к родителям. Потом соединились, но уже было все ясно. Через два месяца я опять наткнулась у него в телефоне на ее смс, поняла, что все продолжается и не прекращалось...Превратилась в параноика, лазила в его телефоне ежедневно, пока в душе, в туалете, пока спит. Все вычислила, кто это, где она… Умище не пропьешь(((Апогеем апофеоза стало, когда он забрал меня из больницы после операции...и поехал к ней ( она в соседнем городе). Я не выдержала и позвонила ей. Вечером был страшный скандал, и он ушел спать в другую комнату, утром сказал, что уходит. Еще полтора месяца жил с нами, ночевал в другой комнате, на выходные ездил к ней практически в открытую… Как вспомню... Уехал. Она к тому времени уже жила в столице, покоряла, так сказать... Он поехал к ней... Живут. Или жили… Не знаю… Ругались все это время, он собирался делить имущество, доказывал, что он не лох никакой был, а ЗАРАБАТЫВАЛ и кормил меня, когда я в декрете была... Все в этом духе. Неделю назад позвонил и сказал, что подпишет все бумаги на квартиру, как я скажу... Голос грустный. Не знаю... Конечно, легче всего вообразить себе, что ага.... все понял, пожалел, расстались… Да боюсь, что потом облом наступит. В общем, сложно все. И самое страшное - я не могу понять, какие чувства к нему испытываю. Прошла ли любовь…


KLEO.

...Как ни банально ссылаться на статистику о кризисных возрастах семейных отношений, игнорировать закономерности невозможно. Это к вашему рассказу, что измена мужа пришлась примерно на седьмой-восьмой год. Не хочется вдаваться в психологические аспекты проблемы, тем более, что я не специалист в этой области, и весь мой опыт исчерпывается исключительно собственным жизненным опытом.

Сегодня, по прошествии времени, всем своим пережитым бедам говорю спасибо. Спасибо за силу, которую обрела, за мудрость, которую нажила, за доброту и сострадание к чужой боли, которые теперь стали моей сутью...

Когда читала ваш рассказ, споткнулась о фразу: "стала циничней", - сначала кольнуло - надо бы подправить, нельзя впускать в душу цинизм. Но тут же вспомнила себя, нередко сама прибегала к такой защите от боли. Это временно. Главное, чтобы это не поселилось в сердце навсегда...
О том, что, спасаясь, вы увлеклись машиной, а не спасались заботой о ребенке. Знаете, а может, это было даже лучше для ребенка. А ваша искренность подкупает. Если человек, обращаясь вовнутрь себя, способен говорить себе правду, он быстрее выходит из кризисных положений. Не запутывается в собственной лжи.
Мне кажется, и насчет чувств своих к мужу вы прекрасно разберетесь со временем сами без посторонней помощи.
Будет ли это любовь? Смотря что называть любовью. То, что произошло с ним - это страсть, влюбленность, эмоциональный всплеск на фоне размеренной семейной жизни, где, возможно, ему не хватало эмоционального разнообразия. Измена чаще всего и возникает на фоне благополучия и размеренности внешней и внутреннего желания взбодрить обыденность каким-нибудь сильным переживанием. Причина банальна, а вот последствия недальновидного крена влево, увы, глобальна. Теряется доверие, внутренняя катастрофа для второго супруга, после - страшный дискомфорт от чувства вины перед ним. Уходят чаще всего от этого - не хочется терзаться чувством вины. А если ещё и супруг не справляется с собой и не может сдержать упреков, считай, отношений не восстановишь.
А в общем-то, если что-то говорит в тебе, что этот человек тебе все-таки нужен, можно многое вернуть, спасти, восстановить. Даже из руин. Но это при обоюдном желании, иначе, игра в одни ворота, с полным разорением всего, что есть у тебя внутри светлого....Эту тему не развиваю. Хочу ближе к тому, что рассказано Вами.

Скорее всего, роман мужа не получил бы такого развития, если бы не наткнулся на препятствие в виде вашего в него вмешательства. Но, знаю, советовать женщине владеть своими эмоциями - это пустой совет, потому что ему практически невозможно следовать. Умение приходит на пятый, десятый и т.д. раз, когда, наконец, научаешься быстро овладевать своими негативными эмоциями и поступать наиболее оптимально для данной ситуации.
Влюбленность на стороне - это болезнь, простуда, насморк. Измена - осложнение после ОРЗ. И именно так к этому надо относиться, когда болен близкий тебе человек. Терпеть и ждать, когда пройдет. И всё делать для того, чтобы организм как можно быстрее справился с болезнью. Как раз-то любить изо всех сил в этот момент, увы, меньше всего помогает. Хотя изменившему потом именно это вспоминается, и именно это заставляет сожалеть о разрыве, когда там, куда он ушел, со временем становится также обыденно и скучно...
Может, именно это произошло с вашим мужем сегодня? Он уже не так жесток в отстаивании своей правоты, не старается задеть побольнее? Он успокоился и вроде как не против общаться?...
Подумайте. Здесь все зависит от Вас, потому что мужчина мало что решает на самом деле, он остается там, где ему комфортнее. Женщина же решает, сможет ли она справиться с собой. Потому что придется простить и не напоминать. Ради ребенка, ради себя. Простив, она может дождаться когда-нибудь благодарности. Это для мудрых, это для сильных. Можно бесконечно искать верности в отношениях, а можно смириться с неотвратимостью измен, все оступаются, и мало кто не сожалеет об этом после. Просто принять это...

И копаться в своих чувствах к мужу сегодня Вам совершенно бессмысленно. Это не любовь - это надрыв, уязвленное самолюбие, боль, досада, раздражение, желание когда-нибудь поквитаться за перенесенную боль, страстное желание вернуть то время, когда было хорошо и ничего ещё не было и тут же осознание, что это уже невозможно... Такой коктейль... ему надо дать перебродить, осесть, остыть. Решения принимаются на трезвую голову. Сейчас просто чувствуйте и всё. Отвлекайтесь на дела, способные увлечь вашу эмоциональность в другом направлении, чтобы Вашей проблеме Ваших эмоций почти не доставалось.

Вот в чем наша проблема - мы эмоционируем там, где больнее, вместо того, чтобы перераспределять силы души в более благодатное направление. Там, где больно, надо приучить себя жить головой. Где приятно - эмоциями... Этот совет, конечно, не панацея, но попытайтесь...

И последнее. Боюсь показаться  чрезмерно навязчивой, но читая Вашу исповедь, вспомнила своё, не так давно пережитое. А поскольку всё, что происходит в моей жизни, мною "протоколируется" и облекается в "прозу", то достаточно одного клика по клавише, и вот оно, прошлое, рядом...
Высылаю прицепом свою историю;))


Маша.

На форуме писать не хочу, прости..Это все слишком личное и слишком еще болит, и если кто-то неумный напишет что-то неприятное... я пропаду. Такая уж натура, все через себя. Чересчур.
Мне просто сейчас нужна ты как доктор. Твои мысли лечебны. Они пропитаны мудростью, они помогают жить. Быть может, это игра в одни ворота, как скажешь...
Хотя собеседник я неплохой :)


Пока жду историю, по поводу себя...Перечитала еще дважды, то что вы написали. Я к этому тоже прихожу, где-то уже пришла, год назад я, конечно, была другая... Но… С момента того, как я узнала о ней, до момента разрыва прошел год...Это долго, это 365 дней бесконечного его вранья, моего отчаянья, любви и боли. Я молчала...Секса у нас тоже не было год... Вернее, был 1 раз, но лучше бы его не было... в глазах была не я. Я знаю, что виноваты оба. И знаю, что ту легкость и доверие - их не вернуть. Просто есть предел. Я терпела долго, молчала, плакала от бессилия и от отчаянной борьбы, которую я проигрывала. Любовь к нему захлестнула меня с такой силой, что я верила, что смету все, что это самая большая битва в моей жизни. Самое большое поражение...Я нашла психолога, бегала к ней, его затащила. Как показала жизнь, не лучшего психолога. Она мне потом рассказывала все, про него, про нее. Она пыталась стать подругой. Врач... Смешно... Ну не об этом.
Так вот. Предел был. Я прекрасно осознавала, что, как всегда, решение приняла я. Не он. Он так и не смог бы. Я и молчала отчасти потому, что надоело все делать своими руками. Легко уйти, когда тебя выгнали. Попробуй уйти сам. А он не мог, и всячески  провоцировал меня, чтобы я упростила ему жизнь. В итоге, так и получилось. И еще полгода потом он мне простить не мог (ха-ха-ха), что я ЕЙ осмелилась позвонить…Ужас.

Когда я боролась за него, я понимала, на что иду, что может быть. Подруги крутили пальцем у виска и не понимали. Ну, кроме одной...
А по поводу глобальных последствий... А он не умел. Изменять не умел, врать не умел. Я больше чем уверена, что это впервые с ним. Получается, что я его вроде и защищаю. Но. Он не просто ушел. Он сжег все мосты, разорвал отношения с моими родителями, которые на самом деле очень много для него сделали, полгода держал меня в ежедневном стрессе и страхе. Первое время ребенка почти не видел, приезжал раз в месяц, в лучшем случае, на пару часов, сходить в Макдоналдс.

Сейчас что-то поменялось, я это вижу. Но не знаю, что это. И опять же. Понимаешь, я ПОДУМАЮ, возможно ли простить, принять и т.п. только в одном случае... если пойму, что он любит. Меня любит. Что насморк прошел,  и теперь всегда будет уходить от сквозняка и носить в кармане носовой платок :)


Я безумно благодарна Вам (похоже, все-таки комфортней на Вы) за те слова, которые Вы пишите. Сказать, что попали в точку - не сказать ничего.

Историю сейчас буду читать (пока коллег нет, ибо боюсь :)


KLEO.
Сразу приношу извинения на будущее, могу задерживаться с ответом, Интернет не в прямом доступе, приходится конкурировать с зависающими в нем сутками детьми, во-вторых, часто бываю в разъездах. Синопсис( на языке книгоиздателей) рассказика – это один из эпизодов нашей жизни с мужем. К тому моему высказыванию, что можно долго искать верность где-то, а можно примириться с неотвратимостью измен… То, что мы пережили совсем недавно. Очередной насморк, очередное ОРЗ. На этот раз я была в роли жены, которой изменяют. По-другому, кроме как «роль», позиционировать своё участие в этом дурдоме не хочется. Естественные эмоции – очень сильно бьёт по мозгам. Вроде бы опыт, вроде бы чутьё натаскано так, что возможные соперницы и конкурентки разлетаются ещё до того, как муж сам понимает, что его хотят, и вдруг так близко подпустить к себе опасность. Именно к себе, а не к нему. Прежде всего, страдаем мы, потому что тому, кто допустил возможность измены, в этот момент хорошо. Он летает на крыльях «любви», весь мир для него разрисован яркими красками, он не понимает, почему кто-то считает, что он кому-то что-то должен, почему он должен испытывать чувство вины и ответственности за чью-то жизнь, если самое главное для него сейчас – это его собственное счастье…
Влюбленность – это болезнь души, которая, прежде всего, поражает совесть и нравственность человека. Он становится безответственным эгоистом.
Но, как любая болезнь, она временна и проходит. И вот тогда начинает мучить совесть и разъедать раскаяние. А вот как вернуться туда, где всё испорчено тобою же, не знаешь. Понимаешь, что тебе никогда не простят нанесенных тобой в горячке обид. Такая любовь – это помрачение сознания, это безумие…
Что такое влюбленность? Это привязывание наших фантазий о лучшей жизни к образу какого-то человека. То есть – несуществующая реальность. Смотришь на человека, в какой-то неведомой железе выделяется гормон счастья, не помню его названия, и ты начинаешь рисовать картинки совместной жизни идиллическими красками, придумывая для себя то, чего тебе не хватает в твоей сегодняшней жизни. Причем совсем не учитываешь, что представления об идиллии у твоего возлюбленного(возлюбленной) может быть совершенно иное, и он(она) в это время рисует всё совсем иначе… В итоге – обманутые ожидания, разочарование, пелена с глаз. Нервно на балкон покурить: блин, я думал, будет что-то стоящее тех дров, что я наломал(а), уходя. Мне теперь никогда не простят, даже если на коленях приползу. И, конечно же, при случае припомнят обязательно…

Люди заключают браки для того, чтобы опекать друг друга как в бытовом, так и в нравственном отношении. Вместе жить легче, удобнее, приятнее, чем в одиночестве. Но и ответственнее, и тяжелее. Ты в ответе не только за свои поступки перед ближним, но и за его. Да-да, категоричное, «подумаю простить ли, если пойму, что любит» -  довольно тупиковый ход и прежде всего для тебя (опять на ты, ладно?:)) Для начала попробуй просто понять и примерить ситуацию на себя, а если бы это случилось с тобой, если бы ты внезапно обнаружила себя влюбленной в кого-то? Это ведь приходит незаметно. Мы живем среди людей и далеко не всегда испытываем комфорт с близкими людьми,  кто-то чужой в трудную минуту может оказаться ближе и понятливее, тоньше чувствующим тебя, чем тот, кто ОБЯЗАН быть всегда в такие минуты рядом и слушать, и слышать тебя. Ты чувствуешь облегчение, вам просто приятно общаться, вы так понимаете друг друга… В какой-то момент понимаешь, что общение с этим человеком для тебя важнее, чем всё остальное. Потому что даёт тебе ощущение комфорта…
Мой муж прочел мои дневники в начале нашей совместной жизни. Расстроился: «У тебя внутри целая жизнь вне меня». Успокоила – это мой иллюзорный мир, благодаря которому я контролирую себя в обыденной жизни. Прочел он кое-что и из сегодняшних моих записей, когда внутренняя жизнь вышла за пределы дневниковых страниц. Первое состояние шока, не знаю, сколько носил он в себе это, скрывал, мучился. Потом признался: первое желание было развестись, я, мол,  у тебя вроде запасного аэродрома, потом долго думал, почему, если столько чувств где-то( я тогда, впрочем, как всегда;)) была влюблена и очень мучительно), ты не уходишь, после решил просто ждать «мне с тобой комфортно»… Это главное, что держит людей вместе, оказывается. И то, что становится причиной поиска нового партнера – потеря ощущения комфортности.
Банально, да?
Мне кажется, нами потеряны традиции жизни друг с другом в ладу  «в горе и в радости». Радость понятно, а вот горе это ведь не только физические потери, болезни и прочее, это и отчуждение, и неприятие, и охлаждение чувств. Всему этому надо учиться противостоять. Понимать, что это естественно, если жить вместе долго, и умело править своим семейным корабликом.
Я не подталкиваю тебя во что бы то ни стало простить и принять своего мужа обратно в семью, всё моё длиннющее письмо лишь попытка примирить тебя с тем, что с тобой УЖЕ произошло. Твоей вины в этом абсолютно или почти, так будет точнее,  никакой нет, но и его вины тоже очень немного – была кризисная ситуация с работой, как ты пишешь. Он почти не делился с тобой, потому что, скорее всего, как настоящий мужчина берег тебя от негативной информации. Носил в себе, но где-то выход негативу надо давать. Просто на тот момент нашелся человек, с которым он смог без страха поделиться своими проблемами, не понимая, что в этот момент этот «спаситель» похищает его душу у тебя, доверие, расположение твоего мужа было ПОХИЩЕНО без его ведома.
В следующий раз, с этим мужем, если он к тебе вернется, или с другим, если ситуация повторится во втором браке, ты просто не будешь оставлять своего мужа на произвол судьбы в надежде на его честность и сознательность. Мы все честные и сознательные, но наши симпатии – птицы вольные и не всегда порхают над полями праведности.
«Тебе вверяется душа супруга, дабы ты хранила её нравственность»- примерно так переводится ритуал венчания у православных. «Не уклоняйтесь друг от друга» - у апостола Павла.
И последнее – не потому, что всё сказала, а боюсь переусердствовать с нравоучениями…
По-настоящему простить получится лишь тогда, когда поймешь, а поймешь, когда переживешь подобное сам.
Если муж вернется, мало ли, вдруг вы все-таки решите начать сначала, он бы вернулся, поверь, мужчин часто тянет на пепелище, поэтому я и говорила в том письме, что всё зависит только от тебя – примешь или нет… его долго будет мучить чувство вины, даже если тебе  будет казаться иначе. Если постоянно напоминать ему о «проступке»- он будет жалеть о возвращении, и то чувство, которое вернуло его к тебе - симпатия, привязанность к воспоминаниям о тепле и комфорте, тоска по дочери, о тяге к твоему телу не говорю, но это тоже то, что мужчины не забывают никогда – вы прожили вместе слишком долго, чтобы он не тосковал о потерянном, но если заставить его жить в постоянном ощущении, что он виноват перед тобой на всю оставшуюся жизнь, эти чувства постепенно сойдут на нет, а верх возьмет досада и сожаление о том, что вернулся…
Если женщина находит в себе силы принять «тяжелобольного» мужа обратно и не напоминать ему о проступке, но при этом – ведь он уже оступился раз, и она знает, чем это для неё и её психики  чревато, - держит руку на пульсе и ненавязчиво отсекает ему возможность свободного плавания. Это не так трудно – пользуясь «рекламной паузой», когда тебе благодарны за то, что их поняли и простили, а это, между прочим, не пожизненное приобретение, а лишь временное превосходство твое над «противником», то бишь, супругом, пока он сам себе не простил, и его гложет чувство вины, ты закрепляешься на его территории, придумываешь массу мероприятий для совместного времяпрепровождения, вводишь в традицию откровенные разговоры по душам, когда тебе рассказывают обо всех нюансах и перипетиях производственных процессов. Вы учитесь заново слушать и говорить друг с другом, то, что было вначале, но что было утеряно за годы совместной жизни. Вводите за правило звонить друг другу, чтобы сказать какие-то приятные слова, дарите маленькие знаки внимания. ДАРИТЕ ДРУГ ДРУГУ СЕБЯ ЗАНОВО…
Тебе кажутся мои советы нелепицей и не к месту?
Мы с мужем начали заново даже не с нуля, а с минуса в наших отношениях. Отсекли всё, что мешало, и по крупицам, обоюдным желанием жить вместе,  начали возводить новое здание на старом месте, где даже фундамент – ДОВЕРИЕ ДРУГ К ДРУГУ – был разрушен.
Нет ничего невозможного. Мы попробовали, не надеясь, что что-то получится. Чувства возвращаются. Это удивительно, в это трудно поверить, но это так…
Но по-настоящему и окончательно тебя попустит после этой измены лишь тогда, когда с тобой произойдет то же самое, что и с мужем. А это произойдет обязательно, потому что подсознательно ты не сможешь избавиться от горечи предательства, пережитого когда-то. Это-то подавленное и пережитое страдание и приведет к тебе человека, с которым ты вдруг почувствуешь себя в раю и будешь готова поставить на карту всё, что у тебя есть. И пройдешь все круги ада этой «любви». И дай-то тебе Бог, чтобы рядом оказался человек, который помог бы тебе пережить этот чувственный кошмар без серьезного для тебя и твоих близких ущерба. Чтобы он понял тебя и дождался. И, если надо, простил тебе то, что ты сама себе потом долго не сможешь простить…
Возможно, в моих рассуждениях слишком много личного опыта. Возможно, моя жизнь не пример для подражания. Действительно, я опираюсь лишь на пережитое. Но моя жизнь очень типична и заурядна в этом плане и отличается от жизней других женщин, может быть лишь тем, что мой корабль, несмотря на многочисленные бури и штормы, по-прежнему в боевом состоянии, на плаву и в открытом море, с той же командой и тем же капитаном во главе;))

Счастья и покоя твоему дому…

Маша.
Я не знаю, как описать свои эмоции...когда читала твое письмо. Слов таких просто
не придумали еще. Тут жужжат над ухом коллеги, а я затыкаю пальцами уши и заново
перечитываю каждую строчку, пропускаю через мозги, и сделаю это еще много-много
раз. Лучше и действенней для меня терапии быть не может. Мурашки по коже бегают.

Я сейчас еще почитаю много-много раз, а потом обязательно поговорим.
Меня N зовут. Если что…





Привет.
Вот сижу и вспоминаю. Письмо подруге, дата 28 февраля 2007года.


Привет. Санька!!!!! Меня жизнь-то раком поставила. Тут такая санта-барабара, что просто караул!
23 февраля встретилась с человеком попить пива, пообщаться. Мы с ним друг друга знаем не так давно, я неудачно устраивалась на работу к нему на фирму, отработала там всего 2 недели, но взаимная симпатия на уровне той самой духовной близости возникла сразу.  Непередаваемо. Вот и встретились. Не могли наговориться. Договорились.....Домой отправилась утром вся в эйфории. НО. Он женат. И смех и грех. Я сказала, что никаких физ отношений больше не будет. Только общение, от него я отказаться не могу, он слишком хорошо меня понимает. Мы работаем в одной сфере. Блин, всего не напишешь. Видит Бог, 23 февраля я хотела провести с мужем, купила подарок. Нет, он с коллегами договорился отмечать. Понимаешь? Жизнь перевернулась за один день. В воскресенье мы с малой переехали домой. НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИЛОСЬ. В глазах. Я и не ждала чего-то супер за один день, но подход к семье у него тот же. Вчера встречались обедали (по моей   инициативе, как обычно). Говорили. Я пыталась сказать, ЧТО меня не устраивает, ЧТО нужно менять, бесполезно. Он - тот же. А вечером мне стало пофиг. Я поняла, что, кажется, я его разлюбила. И вдруг стало...ну, не то чтобы легко. Стало все равно. Это тут же отразилось в моем поведении, в моих словах. Мне перестало быть больно. За него, за себя. Санечка, это что ж такое? Я так понимаю, есть 2 варианта развития событий. То ли он это все почувствует (наверное, не может не почувствовать), испугается, поймет, что, блин, теряет, что любит... ну, или нет. Или все. Голова кругом.... Молодец! Как всегда, поняла и нашла именно те слова ).
Я тоже подумала сама и сказала об этом своему новому... что эта ситуация, однозначно, послана не зря. Она должно что-то перевернуть. Уже перевернула. Все происходит не просто так.
Зато знаешь, как сейчас приятно. Под каким я кайфом. Человек меня ревнует. Сейчас вот сижу на рабочем месте, собираюсь валить домой, заболела. Так он вызванивает какого-то своего таксиста, чтобы тот меня отвез. Пообещай, говорит, что не пойдешь по улице больная пешком. Говорю, денег мало для такси. Заедь, говорит, ко мне в офис, я дам денег. Нервничает, волнуется. Давно забытое чувство заботы и внимания. Понимаешь?
Насчет разлучницы. Блин. Я про это и говорила когда про жизнь раком...Но. Я никогда не позволю его жене пережить то, что пережила я. Я с ним уже говорила, он согласен. Я смогу. Справлюсь. Вот уж кто бы мог подумать...
А насчет измены ты права. Я уровняла положение. Я перестала чувствовать себя несчастной честной жертвой, и мне сразу стало легче дышать. Я думаю, муж заметит. Не может не заметить...


05 Мар 2007

 Привет. Ну что, мать, новости невеселые. Я, похоже, влюбилась. В женатого человека. Блин. Поворот судьбы. Мы с ним как 2 половинки. Мы говорим не можем наговориться, в субботу встречались, на пару часов, поговорить. Ага. Встретились в 7 вечера, домой я пришла в 4 утра. Причем в этот раз ничего не было. Он на меня сморит - у меня все сжимается. Я уже молчу, что происходит когда он ко мне прикасается. Мы оба знаем, что так нельзя. Что так быть не должно. Не вовремя.  Он бьет себя кулаком в грудь, что его семья не пострадает. Хотелось бы верить. А в глазах...
Я со своим мужем живу, дома, не знаю, мне кажется, он догадывается. Ни о чем не спрашивает. А я в ступоре. В ужасе. В шоке. Как оно в жизни бывает. Я уже говорю, если еще встретимся, давай переспим и все. Никаких разговоров по душам. С каждым таким разговором я понимаю, что, блин, вот он. Мой человек.
Самое страшное то, что он рассказывал мне про свою жизнь, про встречу и развитие отношений с женой... Он ее не любит (хоть сам об этом не догадывается). Он всю жизнь любил другую женщину, еще со студенчества, а она (жена) была рядом, ждала. Ну, потом появились чувства... Типа... Хотя, все правильно, именно чувства. Чувство долга, нежности, привязанности. Но это не любовь. А любовь, похоже, - вот она. Только я ему этого не говорила. И не скажу. Он уверен, что любит жену, пускай, не буду даже наталкивать его на обратную мысль. Самое главное-это ребенок. Трехлетний. Господи, да что ж такое происходит??? Ой, Санька, тяжело мне. Я понимаю, что должна рассматривать это все как подарок судьбы, любовь, морковь. Как возможность что-то изменить в своей семье. Не знаю. Зато сняла почти все обвинения с мужа. Понятное дело, он об этом не знает. Просто на своей шкуре прочувствовала. Ух, как хреновоооо …

Кавычки закрылись… Это уже я в настоящем времени. Видишь....была ситуация...Я еще тогда рассуждала, за что, зачем на меня это свалилось? Думала, что-то изменит. Все оказалось тогда прозаично и банально. Мы провстречались 2 месяца, как влюбленные голубки, созванивались несколько раз в день, сюси-пуси, мне показалось, что это действительно мой человек и мой характер, хотя я знала точно, что не буду прилагать никаких усилий, чтобы присвоить его. Страх потерять голову быстро прошел, и мы упивались своими чувствами. Как потом оказалось, для него такой образ жизни обычное дело. Изменял и будет изменять. А семья… ну, это дело святое. В общем, ночей-то у нас было всего 3 за это время. С мужем жили вместе, не спали совсем, ну, я разные эмоции испытывала. Пока не поговорила с ним (с мужем) по пьяной лавочке, и пошла речь о разрыве, я поняла, что это серьезно, но, защищаясь, улыбалась, и дала понять, что да. Всё. Надоело. ТОЖЕ. Да, мы стали друг другу неинтересны. Тогда я еще не знала, что у него с той продолжается.
Решили расстаться. А наутро я открыла глаза и поняла весь ужас происходящего. Меня обуял страх, и накатила отчаянная любовь. Я НЕ ХОЧУ ЖИТЬ БЕЗ НЕГО!!!!! Я была готова на все. А он уже приготовился уходить, вечером куда-то ушел. Я села на кухне и выпила бутылку водки. Сама. Укрыло в самом конце, пошла спать. Это было первого мая прошлого года. Проснулась со страшной головной болью, он  в ужасе… это ты всё выпила?? Ну и, потом я нашла психолога и так далее.
Суть в чем. ТО это было или не то... не знаю. Просто мой любовник меня бросил тогда. Ох, так не вовремя. Он мне так был нужен тогда. Ну как… он не бросил. Он просто перестал звонить, звать куда-то. На мои настойчивые просьбы встретиться...ну, сегодня я забираю ребенка из школы… завтра в гости… послезавтра …  и т п. Банальщина. Фу. Это я потом поняла, на холодную голову, что ему на фиг не нужна была я беспомощная, жалкая, с затравленными глазами, с отчаяньем. Тяжелобольная, блин... на фига. Я уже не праздник души. Но это потом. Мы и сейчас общаемся, нечасто, и без секса. НЕ ХОЧУ. Абсолютно. Был момент, мы весной встретились пообедать, до этого полгода не виделись вообще, я изменилась, поправилась (52 кг), щеки появились, блеск в глазах… Намекал на
возобновление… но, похоже, споткнулся. Об мой опять же… ну, если не цинизм, так холодную голову. Хотя я умом, может, и не прочь была… для себя, уже проверенное, не надо изводиться мыслями, что я не лучше той суки, знаешь, что все под контролем. А не смогла бы. Не хочется мне его и все. Хотя как человек по-прежнему интересен и как собеседник - супер. Вот такая история. Что это было....


KLEO

Читаю...
Пока только читаю, ладно?
Естественно, по ходу идет эмоциональный отклик в душе, и появляется желание ввернуть что-нибудь своё. Но это "своё" пока здесь не к месту. Вы пришли со своей жизненной драмой. Наверное, я должна попытаться помочь Вам отделить мух от варенья, мухи - это эмоции, мешающие рассуждать здраво. Варенье - это Вы и Ваш жизненный опыт. Договариваемся - эмоции мне, всё остальное Вам.
Поэтому время от времени всё-таки на "вы", и я пока для Вас Клео. Хотя человеческое имя у меня, естественно, тоже имеется... Не обижайтесь, поймите, хотелось бы избежать ошибки, допущенной вашим психологом. Сейчас Вы готовы подружиться со всеми, кто хочет и может Вас понять, душа ищет, к кому бы прикаяться. А после, когда в Вашей жизни всё наладится, Вам будет тяжело продолжать общаться с людьми, которые были свидетелями Вашей слабости.
А ведь Вы гордая, самолюбивая женщина. И то, как Вы выглядите в глазах людей, которых Вы уважаете, наверняка, Вам небезразлично...
Договорились?

А некоторыми мыслями, возникшими по прочтении Вашей истории - отвлеченными мыслями "по поводу" - поделюсь обязательно... только переборю в себе всезнайку-задаваку-на-все-вопросы-имеющую-готовые-ответы)))

Я благодарна Вам за то, что своим вторжением в моё болотце Вы разбудили его впавших в спячку жителей... В последнее время упала писательским духом, прекратила писать, решив, что это никому, кроме меня, не нужно, а поскольку со своими проблемами вроде бы совладала, то и мне вроде как это ни к чему... Тут врываетесь Вы, высыпаете на мою голову ворох своих проблем, я понимаю, что ещё живая и кое-что, если припереть к теплой стенке, могу, потому что должна и получается помочь... Одним словом, спасибо Вам огромное!!!
Давайте, Вы будете рассказывать, не привязываясь к моим ответам. Вы говорите своё, я буду по ходу и по возможности вставлять, что сочту необходимым... да мне только расшевелить эти застывшие от ничегонедумания извилины чего стоит)))
Будите спящую голову!!!
Не прощаюсь...

Маша.
;
Ну, ни фига себе спящая голова :) Напугала я своим порывом ))) На ты или вы - не принципиально, я легко подстраиваюсь, как будет комфортней, не важно...Так вот. Мне понятна ваша вдруг образовавшаяся сдержанность. Но. Мне 32 года, я не юная девочка, чтобы бездумно действовать по чьему-то совету, а потом искать виноватых. Все, что я слышу, зачастую это совсем полярные точки зрения, я пропускаю через мозги, тщательно и неоднократно, ну, какие-то выводы делаю, какие-то поступки совершаю. Но это МОИ поступки :) Мне очень важен взгляд на подобную ситуацию именно человека, который сам пережил нечто похожее. Потому что жизнь-это не учебник по психологии, и теория не стоит здесь ломаного гроша.
Немножко не в тему, но Вам на роду написано быть психологом, потому что то, что я услышала от Вас, я не слышала больше нигде и никогда. Больше углубляться не буду, чтобы не выглядеть льстецом, все, что я говорю - искренне, и, более того, я редко ошибаюсь в людях. Все, проехали.
 По поводу того, что если все наладится, общение будет не нужно - не совсем так. Оно может стать не таким частым, а может со временем заглохнуть, это правда. А может, наоборот, стать важной и нужной частью. Потому что человек, который может не только пожалеть, а и ПОРАДОВАТЬСЯ, причем искренне, твоим успехам - редкость. К сожалению)) )Мне одна знакомая недавно сказала по этому поводу (про себя говорила) очень точную вещь. Пожалеть, говорит, может если не каждый (тут, кстати, я не согласна), то много кто, а вот порадоваться за тебя… таких людей единицы. Вот у нее - одна такая, семья ее друзей.
Кстати, пару мыслей по этому поводу. Перед этой ситуацией в жизни у меня было четыре подруги. Одну знаю с детского сада, дружить крепко начали в 14 лет, с другой в 16, соседка моя. С третьей в 18, учились вместе в институте, очень много пережили вместе. Ну и четвертая, вес имела меньший, мы с ней лет так с 26 знакомы, с детьми вместе гуляли, но подружились, многие темы обсуждали, я ей доверяла...Теперь одна. Та, которая с детсада. Как говорится, и Крым и рым. Она беременная была, когда все это началось. А я ей каждый день звонила и по часу ей рассказывала, часто плача, выговаривалась...Мне было жутко стыдно, что я в такой период это делаю. И я  ей сказала сразу, говорю, ты все воспринимай, как будто смотришь кино, сериал, поверхностно так. Если я пойму, что пропускаешь через себя, не буду вообще звонить. Ну, вроде получалось. Её беременность протекла незаметно для меня. Родила ребенка. Живет недалеко от моей работы, я раз-два в
неделю к ней заскакиваю на кофеек. Пришла в себя, когда ее малому исполнилось полгода. Я обнаружила, что до сих пор ни одной погремушки ему не подарила... Не замечала ничего вокруг. Хреново мне было - не то слово. А она.... все это время была рядом и терпеливо слушала одно и то же. Каждый день. Я думаю, описывать благодарность - не надо, и так все ясно, и она это знает, хотя я не люблю сентиментальности и трогательные объятия с клятвами верности. Но она знает.
Вторая моя институтская подруга... поддерживала. Не спорю. Долго поддерживала. А потом... устала. Я почувствовала это. У нее семья, двое детей, я как-то вечно не вовремя со своими проблемами. Я перестала звонить вообще. Она тоже. Не общались полгода. Недавно встречались, типа, мирились. Пили пиво. У нее, как я и ожидала, совсем другой взгляд на вещи, она решила, что я просто обиделась, когда в какой-то раз она со мной не захотела встретиться (не смогла т.е. ). Потом прощения просила, посидели так хорошо...До утра! Но… Вот уже прошел почти месяц, а звонить ей по-прежнему не хочется, вернее, пару раз я звонила, пару раз она, все по какому-то делу… А просто так, рассказать, что у меня в жизни дальше происходит...и не хочется. Как оборвалось что-то. Такая история. А третья - зараза))),других слов нет. Просто, на мой взгляд, смалодушничала, мы тоже перестали общаться, живем в одном подъезде... Но я не жалею. Я это все оценила как проверку на вшивость, сорри, за грубость. Естественный отбор :)
Я все думаю, насчет вашей фразы, что вставать в позу, типа, если пойму, что любит, тогда ПОДУМАЮ...Ну, а как...ну как? Я полгода до разрыва с ним жила, он мне почти в глаза говорил, что он меня разлюбил, другую женщину мы, правда, не обсуждали, я из последних сил делала вид, что ничего не знаю, он не говорил. И он говорил такие вещи, когда я плакала  и говорила, что я боролась за него, что буду бороться. Говорил - боролась ты…Да... А я не могу ничего поделать. Жизнь сильнее нас. Для того чтобы с тобой спать, я должен тебя любить...Должны вернуться чувства. А они не возвращаются. А так я не могу. Много чего такого говорил. Это было очень больно. Очень. И я не знаю, хочу ли я пережить подобное снова. Потому что нет гарантий, что если мы, типа, ПОПРОБУЕМ, что все не закончится таким же. Второй раз я не выдержу. Просто понимаешь... я уже прошла тот путь обретения мудрости, когда он только сказал мне что изменял. Долго, постоянно. Я очень тяжело это пережила. Вспомнить страшно, что со мной тогда творилось. Я же не знала, что это только начало (смеюсь сквозь слезы :)) Начало этого страшного пути, который я прошла. И выдержала. НО тогда, когда я каждую минуту содрогалась от страха его потерять, я была готова его простить. Если ЕМУ БУДЕТ НУЖНО МОЕ ПРОЩЕНИЕ. Если он поймет, что ошибся. Я готова была простить и принять. Ему было не нужно. Вот и все.
Еще раз то же самое... Вряд ли. Подсознательно ожидая третьего раза. Возможно, я бегу далеко вперед. Натура такая,  всегда все пытаюсь просчитать наперед, чтобы быть готовой к чему-либо. Пока еще никто ничего и не заикался о воссоединении, а я уже картины маслом пишу)))))
Жду с нетерпением все ваши мысли. Все нравоучения. Вы своими, как вы говорите, нотациями, мне душу лечите. Рубцы мажете мазилкой какой-то удивительной...А, как сказала))))))Это правда.


;

А вот и первый щелчок по носу. И, наверное, поделом. Раскисла, растрогалась. Ну знала же, что не стоит строить иллюзии)) Они сами...
В общем, что...Позвонил он мне около семи вечера, привет-привет. Говорим одновременно. Я: я тебе перезвоню через 5-10 мин. Он: малая не с тобой? Потом говорит, я понял, что она не с тобой, а перезванивать мне не надо, мне через 5 минут будет неудобно. И голос...Тон, блин. Ровно такой, как все эти полгода. Слегка напряженный, занятой, холодный. Помирились, наверное. Я ему зимой устроила разборки, что я с ним нормально, а он со мной через губу. Просто ситуация была, у меня колесо пробило, а ключ не подошел. Я ему звонила вечером... он подумал, что малая, але....а там я)))) Пропал дар речи. Ступор. Я тогда говорю: "Ты говорить, вообще, можешь?" Чуть ли не крик: "НЕЕЕЕЕТ" Ну, с дамой, стало быть, не может. Так вот, я потом ему говорю, тебе что, трудно было ответить, подсказать, помочь? Я же не отношения выяснять звонила, у меня проблема была, а ты...Он говорит, ну, ты ж знаешь, что я не один. Я говорю, а не знаю, ты ничё не говоришь, там, нарисуй мне, блин, время, с и до, когда тебе можно звонить, блин....!!!! Как ни странно, он начал оправдываться тогда. Но смысл я поняла. ОНА запрещает ему разговаривать со мной. Ха! Ну, не дура?))))
Вот и теперь. Может и быстро выводы делаю, но сделала. Похоже, все там наладилось. И голос не грустный, и тоски в нем нет, и занят... Ну и, я еще дура. Только в себя пришла. Нет, надумала. Нафантазировала. Типа, это не я. Еще сегодня днем подруге говорила, что вот... мне самой интересно, чем все это закончится, но я пустила на самотек, и смотрю как будто со стороны. Сама себе соврать пыталась))Вот и поделом. Губу раскатала. А если совсем честно - то было немножко больно. Вот. Слишком близко опять его подпустила. Не наученная, что ли? Блин, ну ведь на одни и те же грабли...
Скажи что-нибудь, а? Пожалуйста. А то я лопну от злости и разочарования. Зато сразу вспомнила твои слова про коктейль. Смесь чувств, мало имеющих общего с любовью.


KLEO.

Я предупреждала…
... что мне проблематично вторгаться на территорию, плотно занятую детьми. Сейчас каникулы, вдобавок сын приболел, сидит безвылазно дома... В общем, круглосуточно наполняют эфир собой, а родная мать круги наворачивает и слюну пускает. Скачала на флэшку письма, не читая. Пошла за свой ноутбук. Прочту там...  Отвечу тоже там, не спеша и не спотыкаясь об их нетерпеливое: «Мам, ну ты скоро?"...
Вернусь с готовеньким;)))
Не грусти. Разберемся! Всех разделаем на фиг. По-доброму и навсегда:)))) И жить будем светло, радостно и беспечально;)

Маша.
Жду ;

(следующий день)
Дохтор, вы где? :)

(через четыре дня)

Привет.
Ну что..Пока ты молчишь, события развиваются стремительно. Ну и нафантазировала я...Аж самой смешно.
Уже собралась чуть ли не обратно принимать раскаявшегося потерявшегося....КТО ТАМ, БЛИН, РАСКАЯЛСЯ...Щазззз
Позвонил мне вчера, сказал, что будет менять работу и ему нужна машина. Моя, то бишь, машина. Вот. Я, дура, разревелась, начала ему рассказывать, что мне она тоже нужна,  но он все знает, естественно, лучше. Что для работы мне она не нужна, а малая в этом году идет в школу, и будет проще, забирать ее не надо. Вот так он все по полочкам, гад, разложил.
Я была в шоке. Машину, говорю, тебе никто не отдаст, придется откупаться. Я думаю, на это и было рассчитано. Ну, мне, говорит, нужна ее стоимость, больше не надо. Вот спасибо. Машина тысяч 7 стоит...Уёв. Я начала плакать, что долг на мне висит (родителям должна, смесь долга за квартиру и машину...), плюс на ремонт пришлось занять, плюс еще ...Ты, говорю, на всю жизнь меня в долги вгоняешь. Ну, услышала я, естественно, что-то типа "а кому сейчас легко" ...М-м-м-да-а… Я взяла и напилась :) ПИВА, много. Нашла выход... Еще и спьяну малой начала рассказывать, что папа хочет забрать машину, и что он с нами жить не будет. Блин, какая дура.
В общем, утром поговорила с отцом, будем что-то думать, он не особо и удивился, честно говоря. И ты знаешь, я вчера малость понервничала, а сегодня проснулась утром, смотрю на спящую малую, и думаю..Да пошел ты. Забирай, козел, что хочешь, лишь бы это счастье со мной было и лишь бы было счастливо.
А тебя, ирод, жизнь накажет. И курву твою. Ну, разве не так?



(спустя три дня)
Все в порядке?

Начинаю беспокоиться


KLEO.
Я, наконец, появилась. Прочла последнее письмо, похоже, всё, что я писала тебе, пока не было возможности выйти в Интернет, уже не очень-то и к месту. И всё-таки отсылаю.
А по поводу последнего письма... м-м-да-а... почему-то они все ведут себя абсолютно одинаково. Сначала уходят сами, а после возвращаются, чтобы забрать всё, что не вместилось в руках в первый раз... Грустненько... вообще-то, с тобой дочь и, согласно законодательству,  имущество перераспределяется в пользу того родителя, который растит ребенка. Это если разводиться по закону... Не буду лезть не в свое дело. Но особо не спеши проявлять великодушие по отношению к мужу в финансовом плане. Он-то с тобой не церемонится... Меньше слез и больше трезвых мыслей в голове. Не бить на жалость, а отбиваться от мудаков надо... извини... сорвалось... но другим словом назвать его трудно...
Одним словом, держись и не сдавайся! Тебе бы почитать что-нибудь из того, что пишут женщины, прошедшие через разводные дела. Поняла бы, во-первых, что не одна такая, а во-вторых, разобралась бы, как и кого дурачат при дележе имущества…
Ладно. Вот они, все эти письма из ящика стола;))
5 июля.
Это письмо было написано сразу по прочтении Ваших писем. Ответила тут же, как и обещала. А вот отправить не удалось. Просто мистическое совпадение всех напастей сразу: сначала строители, возводящие небоскребы по соседству с нашим домом, перерубают кабель, гаснет свет. После выясняется, что одновременно была повреждена и линия Интернета, её восстанавливать не спешат, потому что особой стратегической нагрузки она среди наших новостроек не несет. На второй день муж с утра объявляет о нашей поездке в другой город, и в обед мы уже в пятистах километрах от дома. Но письмо у меня с собой. Знаю, у друзей в этом городе есть связь с миром, и мне удастся отправить его Вам. Начинается кружение по друзьям. И новые препятствия. У того просрочена оплата услуг Интернета, и он отключен, у этого барахлит операционная система, и мой почтовый ящик зависает, совершенно не желая раскрываться. В конце концов, я успокаиваюсь и решаю, что всё это неспроста. Значит, должно пройти время. А сегодня Вы мне даже приснились – очень интересно, ведь я не имею представления о том, как Вы выглядите, поэтому вы были похожи на мою подружку. Вы «написали» мне разгромное письмо, которое я читала всю ночь и переживала, что обстоятельства выставили меня в столь неприглядном свете перед Вами, тем более, что моей вины в случившемся мало. Разве то, что быстро сдалась и не попыталась найти Интернет в каком-нибудь Интернет-кафе… Но я доверяю знакам и подсказкам, как говорят мистически настроенные романтики, из тонкого мира. Если столько препятствий, значит, пока моя неквалифицированная помощь не требуется. Моё письмо Вы все равно со временем получите, а сегодня, пока я изо всех сил «молчу», у Вас есть время попытаться справиться со своими эмоциями без моего могучего плеча и жилетки. Вы же думаете, что я осталась совершенно безучастной к Вашей беде и это, наверное, заставляет Вас взглянуть на себя иначе. Как бы со стороны. Задуматься над тем, что же не так Вы делаете, что люди шарахаются от Вас и не хотят с Вами общаться…
Мне очень жаль, что не получилось поддержать Вас в минуту, когда Вам это было особенно важно. Но хотя бы сегодня узнайте, что всё это время я была с Вами и очень переживала за Вас…
 
Завтра возвращаюсь с мужем домой. Надеюсь, Интернет восстановлен, и мне удастся связаться с Вами и узнать, что же произошло у Вас за время моего отсутствия…
 
 
 
26-28 июня.
 
Не ожидала встретить столько препятствий со стороны вещей неодушевленных. Сначала во всем доме погас свет, парализовав электрифицированную часть моей жизнедеятельности - пылесос, стиралка, плита, ноутбук с подсевшей батареей. После двух часов вынужденного бездействия (зато с умной книжкой), свет вернулся, но Интернет пропал безвозвратно. И когда теперь моя собеседница получит обещанный ей ответ, кто бы знал… Но ничего, есть время поразмышлять…
 
Что касается добрых слов в адрес моих советов, спасибо! Хотя мне лучше было бы пропускать их мимо ушей. «Похвала только святому не страшна», - говорит мудрец. Пока  не жду  благого отзыва - честна, пойду на поводу тщеславия, лишь бы выбить ещё хоть одно приятное словечко, - начну лукавить.
 
О некоей сдержанности дружеских порывов, будто бы избегаю дружбы из-за страха, что Вы неправильно воспользуетесь советами, а после выместите на мне досаду за несостоявшееся счастье, не думайте так… Слушая, читая всё, что вы пишете, вижу, что моя собеседница - адекватная, совершенно нормальная, умная и интересная женщина, может, с ещё не вполне сформировавшимся жизненным опытом, но, судя по всему, жизнь её тащит по нужным колдобинам, и шишки набивает, где положено, и, главное, выводы из переживаемого она делает, в основном, правильные, особенно, когда справляется с колотящимися о черепок эмоциями и тогда уже очень грамотно содержимое этого самого черепка использует …( Ну, чтоб немного сбить серьёзный тон нашей беседы…) Так вот, моя сдержанность мотивирована иными соображениями. Вы обратились за помощью; совет или поддержка действенны в том случае, если сохранена некая дистанция в общении. Мы часто слушаем советы посторонних, но теряем способность к восприятию, когда те же вещи говорит близкий человек. Близкого человека можно мучить своими откровениями многократно, вновь и вновь повторяя одно и то же, не замечая, что это уже не облегчает тебе душу, а лишь заставляет вновь и вновь погружаться в ту же самую проблему, не разрешая её. Со временем и терпением человека постороннего поневоле приходится считаться. Его слова могут подействовать как отрезвляющий душ, а в состоянии душевной горячки полезнее чаще смотреть на себя со стороны, не залипать в своей ситуации, а оценивать её как бы глазами стороннего наблюдателя. Моя помощь сегодня Вам – в этом. Помочь увидеть свою ситуацию со стороны, чтобы суметь справиться со своими эмоциями самой. Тогда вы вырастете в собственных глазах, поднимете свою самооценку - ведь справились со своей проблемой сами - благодаря чему и дальнейшая ваша жизнь будет не перечнем неудач, а списком маленьких и больших побед над собой, прежде всего.
Это с одной стороны.
А с другой, я защищаю собственную независимость суждений. Мне при большем сближении с Вами будет труднее справляться уже со своими симпатиями и антипатиями (читай: эмоциями) и оценивать ситуацию адекватно, а значит, мои слова начнут просеиваться через сито моих чувств, станут пристрастными, приятными для того человека, кого в этой истории я полюбила. Я буду бояться задеть, обидеть, оттолкнуть Вас от себя резким суждением, хотя, возможно, в какой-то ситуации оно было бы Вам намного полезнее и действеннее, чем ласковое похлопывание по плечу. Поскольку я слушаю только вас, естественно, мои симпатии уже на вашей стороне. Мне  же лучше оставаться бесстрастной. Для вашего же блага J
Пока вы не «выздоровеете»…
 
Самое грустное в этой истории то, что она типична.
Самое замечательное в этой истории то, что она типична и чуть ли не обязательна для каждого, кто решился-таки связать свою жизнь с противоположным полом…

 О любви в браке. Так, мысли вслух… 

…К старцу пришла брать благословение на монашеское служение юная девушка. Старец отказывает: «Иночество – это, прежде всего, любовь к ближнему, а ты, милая, любить ещё не умеешь». - «Как же, батюшка, я люблю людей …». - «Нет, милая, ты замуж выходи и пройди школу христианской любви в собственной семье,  а не отца и матушки… а уж после приходи за благословением»…
 
 Такая притча …
 
Легко любить того, кого любить легко, приятно и естественно. Или пока что-то внутри подогревается неведомым огнем. «Вот она ЛЮБОВЬ!!!» - и, сломя голову, за вспыхивающими на горизонте зарницами. Но время проходит, и понимаешь, что эти зарницы – искры из твоих глаз, пока страсть вовсю плясала молоточком по твоей голове… И-и-и-эх!!! И куда только девается очарование, куда проваливаются чувства, в какую бездонную и ненасытную яму?!!.
Блин, да я же не врал, когда говорил, что люблю, и люблю только её. Голова кругом, ноги ватные, на подкашивающихся к подъезду, а сердце бешено - сейчас увижу и…, распирает горячим между ног, как же я её хочу, хочу всегда, вот она любофффф… Н-н-да-а… какой-то гормон, не очень-то представляю, как он выглядит, ещё недавно помнила название, один-единственный гормон и столько треска в организме. Мужчины бросают лучших, меняя их на других, просто на других. Помню, в какое бешенство – УХ, КАК Я БЫЛА ЗЛА НА НИХ!!! кастрировала бы на хрен этих блудодеев и сладострасцев – впадала, когда читала посты умствующих Ежи и иже с ним. Такая тоска! Сидит старый пень, в углу вместо иконы собственный хер, и поучает молодых, мол, не будете баб на него регулярно и новых нанизывать, грош вам цена как мужикам… Да, тоска… Не морализирую. Рыльце и в пушку, и в перьях, и в говне, простите. Но мне страшно сказать, что это хорошо, что, мол, делайте, как я. Потому что прекрасно, на собственной шкуре, знаю, как гадко, мерзко, отвратительно. Предаёшь, стараешься в этот момент ни о чем не думать, потому что тебе просто было плохо, а кто-то тебя понял и «посочувствовал»… ну вот, как мог, как хватило его интеллекта понять, что тебе на самом деле нужно, так и посочувствовал… А душа, когда совести наконец слово даёшь, как же её, беднягу, разбирает, ей же совсем другое надо было… Убегаешь, срываешься совсем не на тех, кто заслуживает. Потом вроде опять что-то близкое тому, что в твоей душе, в ком-то рядом зазвучало, опять доверчиво бросаешься делиться своим миром. Но праздник, феерия… ох и хорош этот гормон, как же он мир-то вокруг тебя ярко расцвечивает… стихают. Опять будни, опять серость, опять любофф куда-то пропала…
 
 Так вот, железа этот самый гормон влюбленности максимум два месяца выделяет, а после уже на этот раздражитель как на источник стресса не срабатывает. Источник стресса – это партнер. Два месяца неземной любви или просто слепой страсти - «Дайте мне партнершу посвежее и каждый день новую, я удивлю весь мир, покажу им небо в алмазах», что-то такое тоже звучало на форуме, насколько помню, - а после пелена с глаз и пошла на фиг?...
 
Всего два месяца, когда в человеке напротив тебе нравится всё.
Чтоб незаметно привыкнуть к остальному?
Или чтобы за это время успеть начать учиться любить друг друга? 
«Я не люблю тебя больше», - бросает муж несчастной жене, непонятно кого при этом обвиняя больше – её или себя.
«Не люблю»…
Мы любим тех, о ком заботимся. Рождается ребенок, и без нашей о нем заботы с утра до ночи, он не выживет. Трудно, но заботимся же. Понимаем, иначе – никак. Вспомни самое-самое первое чувство, когда только-только увидела свою дочь. Разве сразу полюбила её так, как любила после, нанизывая одну бессонную ночь над кроваткой на другую, бесконечно кружа в хлопотах над беспомощным тельцем. Она нуждалась в тебе, и ты ей себя отдавала. И чем больше отдавала, тем больше к ней привязывалась… 
«Не люблю»… в какой момент становится лень проявлять заботу о любимой? Именно лень. Потому что если можно и так – без ласкового слова на ушко утром, без звонка-напоминания «звоню, чтобы сказать люблю» в обед, без какого-то пустячка, пусть даже просто сорванного по дороге домой к любимой листика с дерева – смотри, он такой же, как твое прекрасное сердце… Если можно без этих мелочей, накушавшись общением с коллегами досыта на работе, буркнуть, придя домой, «что у нас на ужин?», а в качестве презента - ладонь под попку жены проверить наличие всего, что будет подано после ужина в постель… если всё и так будет подано, ТО КАКОГО Я БУДУ НАПРЯГАТЬСЯ, изображая эти телячьи нежности… что за бред…
Необласканная жена, как ненастроенная скрипка, что-то такое проскрипит ржаво и безрадостно в постели, вяло изображая оргазм, если хоть сколько считается с мужским достоинством благоверного, в душе пошлет на фиг всех сексологов, уверяющих, что это главная составляющая семейной жизни, как же, главная, легко без этого! Месяцами, годами… семь лет без секса и ты, по Кастанеде, уже можешь стать магиней. Вау! Лучше летать на метле, чем убиваться на этой ненавистной кухне…
 
Так, незаметно, без дров и угольков в жаровне, очаг затухает.
Они не дают того, что нужно нам.
Мы, где в отместку, где просто потому, что ребенок перетягивает на себя все наши душевные силы, перестаем считать их потребности чем-то важным для себя.
В итоге, любовь не умирает, она просто не рождается.
Любовь – это то, что приходит с годами к тем, кто не ленился отдавать свою заботу ближнему.
Очень трудно не вызвать возражение – я ему все, а мне в ответ черной неблагодарностью – «я не просил об этом»…
Увы. Мы разные. И, к сожалению, очень мало общаемся друг с другом, чтобы понять, чем наши миры отличаются, а чем схожи.
Схожи в том, что мы очень нуждаемся друг в друге. Что-то внутри себя в одиночестве все-таки остается недопонятым и недоисследованным. Надо обязательно отразиться в ком-то, чтобы понять, прежде всего, себя. Жизнь человеческого существа – это самопознание. Самопознание – это, в том числе, и отражение в зеркалах душ других людей. Чем больше тех, в ком ты отразилась, тем многограннее и противоречивее твой портрет, и уже только после этого начинается внутренняя работа – объединить все эти отражения в одно, понять, кто ты, почему здесь, с этими людьми, такая, а здесь что-то внутри тебя заставляет тебя поступать именно так, а не иначе. Тысячи вопросов, обращенных вовнутрь себя, и постепенно, если задавать их себе все чаще, начинаешь понимать, что твоя внутренняя природа ещё так далека от совершенства. Начинаешь видеть себя такой, какая ты есть на самом деле, и осознавать, что для того, чтобы жизнь твоя хоть немного стала иной, надо снять свои претензии к окружающему миру и людям, в нем живущим - они просто отразили тебя - и заняться исправлением себя. Станешь добрее, мир отразит во множестве своих зеркал твою доброту и станет добрее к тебе, станешь терпимее, тебе много чего простится, станешь более чуткой к чужим нуждам, сотни рук протянутся к тебе с желанием поддержать и помочь тебе…
 
Далее…
Отдавать, особенно под воздействием симпатий и чувств, не так трудно. Сложнее, отдавая, не ждать благодарности. Иначе это уже не дар, а торговля. К сожалению, редко удается абстрагироваться от мысли, что твои душевные силы растрачены впустую, что тебя просто используют, не собираясь ничего давать взамен.
 
Возможно, удивлю заявлением: знаешь, большинство даже не знает, что тебе что-то было нужно…
 К примеру, твой муж, он же наивно полагает, что всё твоё душевное тепло и забота о нем – вещи естественные для тебя, никаких усилий тебе не стоящие. Посему никакой отдачи от него не требуется, вроде как за дождик – мы же за него не платим, хотя без него никакого урожая. А далее – халява она и есть халява. Ты даешь, он принимает даром. То, за что не платишь, цены для тебя не имеет. Вот он и не понял, почему вдруг у этого автомата с названием «всегда-на-всё-готовая-жена» перестали лампочки вспыхивать, и взгляд потух. А женщина с потухшим взглядом в постели – что резиновая кукла. Так та хоть претензий не высказывает…
 
Да, увы, и говорить друг с другом начинаем лишь тогда, когда доходит до горячих разборок. Подспудно копилось недовольство. Причины его – недосуг было в себе копаться, чтобы понять, откуда они. Раздражающие мелочи со временем переполняют чашу терпения, первый же незначительный повод – срываешься, как правило, по какому-то пустяковому поводу. Что ещё менее добавляет шарма в и так уже весьма потрепанный облик. Ладить с нами все труднее. Нравимся всё меньше. И это ЕМУ! ЕДИНСТВЕННОМУ! Кто, казалось бы, знает тебя вдоль и поперек…
 
Вот ведь парадокс! На самом-то деле, всё с точностью до наоборот…
Да не знает вовсе!
Там в одном из последних постов перечислила чуть не по пунктам, что нужно им, а чего ждем от них мы. Не моё, наверное, добавила бы больше, тут только начать, чего хочу от милого. Когда наткнулась, не поверила. Автор утверждал – это так. Я – не верю! Не может быть так примитивно. Стали читать вместе с мужем. С карандашиком. Что ты думаешь, так и есть. До смешного просто. Мужчине от жены: СЕКС, привлекательность, спутница по отдыху - чтоб не скучал наша радость - и развлечениям - потому-то девочки-развлекалочки в цене. Далее проза - домашнее хозяйство, чтоб как заведенный веник везде бегала и успевала, и чтоб при этом не уставала мужа восхвалять и им восхищаться. Ну и кто из нас этого не делает? На одних инстинктах выезжаем, по-моему.
За это мы их и любим, что ублажать их у нас получается. Чем больше ублажаем, тем сильнее привязываемся.
А что они к нам?
А вот тут начинаются дрова. Потому что они в ответ пытаются давать то же, что мы им, и не понимают, почему, если им от этого хорошо, мы не в экстазе. Да потому что! Потому что то, что нужно им, это не то, в чем нуждаемся мы. Им нужен секс, а нам прелюдия, причем желательно с утра и чтоб до самого вечера подогревалось нежными напоминаниями о том, какие мы распрекрасные и любимейшие из всех. Им нужны наши ножки, сиськи и попки, а нам поговорить в это время хочется. Да так, чтоб глубоко, до самого копчика пробрало – и о чувствах своих, о чувствах, обо всем, что за весь день, порхая над цветами, пчелка в этой самой своей замечательной попке накопила для любимого. Ему бы прошвырнуться со своей красивой и ненавязчивой по всем местам своей боевой славы, тусануться перед друзьями, да и так пивка на футбольном поле потянуть, а что, пусть и она рядом «го-о-ол!!!» кричит, мало ли настоящих развлечений у настоящих мужчин, где женщина не помеха… Но прешься на этот футбол не потому, что тебе нравятся тупые мальчики на поле, а потому, что не пойдешь ты, рядом усядется кто побойчее. И тогда слезы о потерянном доверии. А нам очень важна абсолютная уверенность в том, кто о нас трется и кому мы доверяем свои очень важные секреты.. Доверять для нас очень важно, а у мужчин слукавить, что прочихаться, извините. Автор так и пишет, у мужчин честность не добродетель, им патологически свойственно лгать. Потому и политики они классные, и в бизнесе преуспевают, везде, где говоришь одно, подразумеваешь другое, а делаешь третье, они как рыба в воде. Так, три пункта наших от них ожиданий перечислила, что ещё, их всего-то по пять с каждой стороны, этих основных потребностей. Да! Женщине нужна преданность мужа семье – впрочем, это тоже к доверию. Нужна привлекательность его, в смысле, и чтоб было кем восхищаться - не правда ли, созвучно их потребности в восхищении – ну и подругам нос утереть. И очень много говорит автор о необходимости материальной обеспеченности. Мол, это для женщины тоже показатель преданности мужа семье. Он кормилец. И нельзя, говорит, чтоб женушка на работе убивалась, ради прокорма семьи. Пусть лучше семья кушает меньше, а если и работает сердешная, то исключительно для собственного удовольствия, а не ради пополнения семейного бюджета. Такая вот раскладка.
Автор психолог и даже, насколько помню, пастор какой-то протестантской церкви, не углублялась в его биографию. Потому убедительно и к месту приводит слова, обычно звучащие в другом контексте и месте…
 
Вот и что из всего этого наш муж делал за ради тебя красивой?
 
Это я, наконец, подвела черту под тем вопросом, что задала страницы три назад. Его «не люблю» - это его медаль и козырь или всё-таки малодушие? Он чувствовал себя героем? Разлюбил? А он вообще, хотя бы начал любить? Делал хоть что-то, чтобы тебе было с ним комфортно?
Брак – это взаимообмен, а не игра в одни ворота. Ты давала, он брал. Ты влюблялась, он остывал, потому что его душа не работала. Ему не приходилось принуждать себя проявлять должную заботу о тебе. Ему нечем в себе было влюбляться. Это место осталось в нем неразвитым… 
Кстати, несколько не в тему, любовь к изменившему мужу, вспыхивающая на фоне его к тебе неверности, это феномен того же порядка, что и первоначальная страсть. Страхом потерять привычное возбуждаются органы чувств – испытываешь стресс - под его воздействием выделяется, опять же, всё тот же пресловутый гормон не-помню-его-названия, действие его ненаправленно и хаотично, тебе просто поднимает крышу, и ты готова отдаться любому, кто случайно забредет на твою территорию. Отсюда нелепые измены в отместку, которые впоследствии вызывают лишь недоумение и отвращение. Безотчетная слепая влюбленность в ускользающего партнера. 
…Нам бы на время сдавать свою голову в камеру хранения, чтобы не терять её в таких ситуациях, а после не раскаиваться и не испытывать к себе отвращения…
Но, наверное, не ценилось бы столь трудно возвращаемое себе обратно целомудрие, если бы не приходилось терзаться муками совести, следующими за собственным падением…
 «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься», - сказал как-то один знакомый священник… 
Видишь, как я многословна, когда кажется, что отмалчиваюсь, игнорируя твой вопль души?...
 
 Что тебе сказать… Рассказывай дальше всё, что считаешь нужным. Вернее, всё, что мешает тебе жить. Выплескивай из себя. Это не должно находиться в твоей душе, иначе болезнь её затянется и перейдет в хроническую форму.
То, что у тебя сейчас к мужу, это не любовь, а одержимость им. Любое чувство, застрявшее в нас и постепенно превращающее нас из носителя этого чувства в само это чувство – это одержимость.
Ты обижаешься, и ты становишься ходячей обидой.
Боишься – становишься воплощением страха.
Ревнуешь – весь твой мир сужается до точки приложения этой ревности…
Всё это очень болезненные ощущения, они растаскивают тебя, разворовывают силы твоей души. А она очень нужна и твоей дочери, и тебе самой, и тому человеку, который наверняка уже мог бы быть рядом с тобой, если бы ты не была похожа на грохочущий паровоз без машиниста, несущийся по разобранным рельсам, чтоб разбиться к такой-то матери…
 
Тебе всего!!! тридцать два, испытания жизнью на этом не закончатся. Если бы нам было уготовано прожить безбедно и нестрадательно в довольстве, сытости и безопасности, наверное, мы родились бы не на этой земле и не в этом теле. Но нас выпихнули в жизнь там, где всё мало-мальски ценное достается через слезы и кровь. А если заглянуть глубже, то есть поднять глаза чуть выше кончика своего носа, во всех экстремальных проявлениях жизни начнешь видеть нечто большее для себя, чем просто несправедливость слепой судьбы по отношению к тебе …
 
«…В том, кому приходится переживать немало скорбей, исполняется истина о том, что «правда в этом мире ступает ногами страданий»…»
 
Как быть в твоей ситуации? Ещё не зная тебя, только прочтя то, что ты написала на форуме, я ответила тебе там же и вряд ли что добавлю умнее сегодня.
Тебе надо отступить - на полшага, на шаг, на два и дальше-дальше, пока тебя не перестанет мучить боль, - от источника этой боли.
 
Ты продолжаешь пытку себя мужем, хотя на сегодня это бессмысленно уже хотя бы потому, что он-то давно снял с себя ответственность за твою жизнь, а значит, женой тебя не считает.
 
Самое главное, что ты должна понять, это произошло не потому, что ты оказалась недостаточно хороша для него, что он, возможно, пытается подчеркнуть, чтобы избавиться от чувства вины и угрызений совести перед тобой и ребенком. А потому, что он не сделал ничего для того, чтобы закрепиться возле тебя созиданием такой настоящей любви. Он просто спасовал, а после пошел на поводу своей похоти и, на самом деле, потерял больше, чем приобрел. Сейчас его дочка маленькая и для неё папа это папа, а для него она «малая», которая так всегда и останется «малой», взирающей на него снизу вверх как на бога (это если она его видит). Величайшее заблуждение. То, что он пренебрег тобой, дочка, взрослея, будет видеть как пренебрежение вами обеими. И ею даже в большей мере. Ведь если ты была ему когда-то чужой женщиной, дочка с самого зачатия была его. И объяснить такое предательство может для себя далеко не каждый… Дай вам Бог мудрости пожалеть вашего несчастного глупого папу… и отпустить с миром… пусть сдрейфивший капитан правит своим кораблем-призраком среди волн, доверяя своему компасу без стрелки «Добро и зло», сам. 
Он опустил твою самооценку, заставляет переживать комплекс неполноценности.
Тебе хочется именно сегодня доказать ему, что он просто недоразглядел в тебе нечто такое, что его обязательно бы удержало… 
Может, желать этого преждевременно?
Разгляди сначала это в себе сама и утешься тем, что главный человек твоей жизни – ты сама – всё ещё с тобой.
Отревись, отбушуй, сублимируй, наконец, это во что-нибудь иное – в тебе всего 52кг, ты пробовала танцевать? Клубы танцев есть почти во всех городах… 
Насладись собой, чтобы почувствовать самой, как он был неправ, не разглядев в тебе ту женщину, которую ты в себе обязательно откроешь…
 
Если, наконец, начнешь заниматься собой, а не им!!!
 
И нужно ли будет тебе тогда его одобрение? Захочется ли тебе сходить с высоты своего возрожденного твоими усилиями трона, чтобы поймать восхищенный взгляд того, кто едва различим в толпе твоих поклонников?!
 
Удачи тебе, подружка!
Мир тебя заждался;))
 
P.S. Это не прощание. И десятой доли не выплеснула, что внутри. Как и говорила, надо – пиши. Отвечу. Может не сразу. На выходные уеду в другой город, сколько там пробуду, пока не знаю. Знаю только, что вернусь…
 
 Маша.
Наконец-то!!!
 А то я уже и почту стала проверять реже...Читаю...

Маша.

Привет.
Сказать, как я была рада, получив твое письмо-не сказать ничего :) Когда твои мятущиеся мысли кто-то облекает в форму и, надо сказать, при этом не перекручивает и попадает в точку - это здорово. По поводу сохранения дистанции – все верно, хотя все равно симпатии распространяются в одну сторону, но как ты говоришь, отрезвляющий душ - это надо, это классно, это нужно. И пока я согласна со всем, что ты пишешь, и взгляд иногда с позиции "мудака бросившего", пытаясь даже не стать на его сторону, а попытаться просто взглянуть его глазами на ситуацию, это то, что я все это время делала и делаю. Хотя именно в моей ситуации определение "мудак" подходит больше всего. Мне сказал наш общий друг, вернее это был его друг, теперь мой, хотя с ним он поддерживает отношения в виде телефонных звонков (живем-то в разных городах)... Говорит, блин, не сложилось с женщиной, бывает, понятно. Но на хера ты делаешь такие вещи с собственным ребенком... Я просто многого еще не успела написать, были ситуации, когда, например, малая понаделала ему бумажных игрушек оригами, много, каждый подписала папе, а он не захотел их брать с собой... Ребенок плакал. Я была в бешенстве… Такие вот моменты. А сейчас все пытается надавить на меня всякой херней, типа, а не нанять ли репетитора (ребенок идет в первый класс, на кой хрен ему репетитор...) Ну, ты понимаешь, о чем я. Восполняет, типа, свое отсутствие.
Перечисляет столько-то баксов в месяц и полностью уверен, что это суперденьги.   Несколько сотен гривен...А я даже спорить с ним перестала... Вот в чем сейчас поменялась ситуация. Я перестала что-либо доказывать. Не поверишь, но я почувствовала себя сильней его. Он что-то визжит, типа, я эгоитска и мне с таким подходом по жизни будет плохо... Я его перебиваю... «А мне уже плохо! Радуйся! Мне УЖЕ плохо. И морально плохо, и материально не очень». Как-то опешил. Про ремонт. Это вообще цирк. Мы 6 лет прожили и палец об палец...Я с сентября делаю ремонт, уже заканчиваю.. Денег потратила караул, но ему не говорю, а то посчитает, сколько я зарабатываю, низзя :) А он все кривится, вроде как ремонт я для себя затеяла, и вообще, а вдруг все его огромные пожертвования тоже туда пошли. Да, пошли. Еще как.
В последнем разговоре меня и понесло. Ты, блин, говорю. Ты вместо того, чтобы, не говорю уже, порадоваться, что я на своих хрупких плечах такое забабахала, ну, оценил бы что ли. Нет, блин, как прыщ, простите, в жопе. Я не сделала у себя в комнате евроремонт, оставив все остальное как есть. У малой новый теплый пол, окно новое, из которого не будет дуть, новая ванная, которая не течет....И так далее. Нечего сказать :) А потом я вообще его убила фразой))) На его рассуждения, что он хочет больше денег зарабатывать (ну, типа, для этого машина и нужна, работу меняет, служебную машину забирают), чтоб ты знала, денег мы, оказывается, будем зарабатывать малой на образование...когда-нибудь :) В общем, на его эти рассуждения задала один вопрос. Слышь, говорю, а скажи, твоя каракатица работает, или ты один пашешь?
))))))Тут же ступор, пауза, потом, типа, мы говорим о нас, а это не имеет отношения к делу и т. п... даже слово «каракатица» пропустил :))) НО я знала, куда бить. И попала в точку. Вот так. А я пашу. И буду пахать.
Насчет себя деть куда-нибудь. Права, чес слово. Тока я лентяюга в этом плане. Все ищу отмазки, хотя знаю, что надо :))
Вот такая жизнь. В пятницу на море уезжаем на недельку. Отпуск… Подустала, надо отдохнуть.
Но до пятницы, надеюсь, услышу тебя не раз :))
Жду каких-нибудь мыслей, ежели они будут.
Пытаюсь работать.
Пока :))


KLEO
Конечно будут!
... я о мыслях. Может, мало похожие на умные высказывания лечащего врача, но на эту роль не очень-то и подвизалась...
Н-н-да-а... Читала где-то в прессе, наверное, что на развод, как правило, подают женщины, а вот на раздел имущества, в основном, мужчины. При встрече друг с другом мы, женщины, говорим о том, что чувствуем, и чем переполняемся, мужчины, встречаясь, о своих  достижениях в работе и о показателях своего преуспеяния - материальном выражении оного. Наверное, потому их так циклит на деньгах при разводе, а женщина, в конце концов, с такой легкостью посылает этого "скупердяя и козла" на фиг. Для них деньги в момент расставания душ - так мне видится разрыв отношений между некогда близкими людьми -  почему-то выходят на первый план, наверное, потому, что они - выражение их реализованного социального статуса. У женщины несколько сложнее с самореализацией. И деньги в этом далеко не главное для неё. Они лишь гарант некоей свободы. А так реализовавшейся чувствует себя та, у кого и дети, и любовь, и материальная независимость, и, немаловажно, - творческое самовыражение, это уже необходимость выплескивать  свои чувства, наверное, вылезает.
Почему так обобщаю. У меня возраст зрелый. По прожитым годам беру, потому что внутри себя перенастроить тяжело - смотришь в зеркало, видишь почти девочку, доверяешь отражению и внутренним ощущениям, думаешь, всё ещё впереди, а вот по количеству лет за спиной, да по постаревшим ровесникам... в общем, пожила... Но у меня разводного опыта не было. Как-то всё время, когда доходило до критического состояния, что всё, не могу больше, обнаруживала, что беременная. Выревусь... всё казалось, что дети мои лучшие годы молодые забирают... сейчас думаю, блин, надо было рожать столько, сколько приходило... это после смерти малыша подступило, когда он ушел, поняла, что единственное ценное в моей жизни и было - не я сама, великая и прекрасная - а они, дети - а я всё свою звезду на небе зажечь пыталась... Так вот, выревусь, после смирюсь. Ладно, думаю, дурак он, не ценит ни фига такую женщину, нет у меня мужа, хоть режь, но детей-то Бог дает, значит, почему-то мой брак от развода охраняет? Так видела. Понимаю, нетрадиционно и несовременно так думать. Когда третьим беременная ходила, врачи всё на искусственное прерывание беременности отправляли и пальцем у виска крутили - в стране не знамо что, а эта дура рожает, так и спрашивали, ты, мамашка, верующая что ли? А я тогда толком сама не знала... просто боялась с таким замечательным мужем на старости лет одна остаться. А так думаю, хоть детьми утешусь... Ну, в общем, получилось, что дети мой брак спасли. Меня малость размягчили. Терпимее что ли стала, понимаю, другого мужа у меня не будет. Хотя, конечно, из стороны в сторону бросало, ох, как побросало. Ну-да я писала об этом. Так сказать, предстарческий синдром, когда вдруг прошибает, что ты все-таки женщина, и очень хочется что-то в этом плане наверстать. Наверстывала, аж скрипело, только никакой с этого радости. Поняла, что ничего в той своей предыдущей жизни в этом не потеряла. Не из этих вещей женское мироощущение складывается. Это всё нам мужчинами навязывается - видеть себя как сексуально притягательный объект и всячески на этот алтарь жертвоприношения приносить. Но я отвлеклась. В общем, мой жизненный опыт разводом не обогащен, а вот среди ровесников, считай, все через это прошли. Так что, статистика и закономерности - всё на глазах происходило и происходит по сей день. Люди 24 года вместе живут, это вот на днях случилось, детей родили, дом построили, бизнес ради детей и семьи, а по-человечески друг возле друга не удержались. И теперь такие искры высекают. Имущество делят... жуть...

Так что это придется пережить. У всех так.
Моя свекровь сумела в душе сына уважение к отцу и мужу, с которым развелась, сохранить только благодаря силе своего духа. Правда, там она уходила, наверное, поэтому легче было. Она просто обрубила в себе все чувства и ни слова ему про отца плохого не говорила, давала встречаться, а комментариев каких бы то ни было - ни-ни! Хотя они так финансово нуждались все время, пока он рос. А тот ни копейкой сверх алиментов с зарплаты не баловал. Так, сунет пацану на мороженое и считает отцовский долг исполненным. Не знаю, смогла бы я так держаться. Она сильный человек в этом плане. Я тоже невестка не подарочек, пока ко мне житейское смирение пришло, вечно иголки выпускала, а она ни разу мне поперек не сказала, всегда перед мужем защищала, хотя недавно призналась, любовь ко мне только сейчас пришла, а так жалела... Впрочем, у неё три брака только официальных. Наверное, потому столько мудрости.
Не в пример ставлю, лишнее это, - так говорю, по поводу рассказа про оригами. Внутри все перевернулось, жалко  малышку. Из таких папиных ляпов и ошибок в душе язвы образуются, которые она потом ничем не залечит и в каждом мужчине, которого полюбит, начнет видеть потенциальный источник боли. И даже, возможно, начнет искать именно таких, ранящих, отношений. Вот когда материнское сердце по-настоящему наболится. От таких вещей надо ребенка спасать. Но не отстранением от влияния отца, а убиранием своего к происходящему отношения. Своих обид и своих оценок... У меня есть знакомый батюшка, дружим ещё с тех времен, когда он мирянином был, я его семью знаю, где он рос. Отец такой гуляка страшный был. И не просто загулы, а по-серьезному, пока жена с двумя детьми крохи подбирала, он своим любовницам квартиры, шубы дарил, по заграницам разъезжал. Мать знала, но сыну говорила: "Ты, сынок, не думай про отца дурного. Он хороший человек". И, блин, наверное, действительно хороший. А то, что гулял - ну не дано ему святым быть! Не родился он с таким благостным набором хромосом, в котором верность заложена. Надо было силы для этого прилагать, а ему пожить для себя хотелось... Одним словом, сейчас ему под восемьдесят. Живет при своей старушке - красавице, без шуток, она так расцвела к старости! Каблук, коса, фигурка точеная, а бабушке далеко за семьдесят! А он лысый, обрюзгший, хромой, всеми любимыми женщинами брошенный и обобранный... А сын его любит и прощает, и никакого зла в этой семье нет. Простили непутевого папку. Как на больного смотрели, теперь дохаживают и… впрямь больного…

То, как дети в своих семьях жить будут, как отношения с противоположным полом строить, в семье родителей закладывается. И коль уж не удалось семью сохранить, надо хотя бы постараться душу ребенка не изуродовать. Страдать при девчонке можно. Плакать, жаловаться тоже, рассказывать, как трудно тебе - она вправе знать об этом. А вот осуждать... здесь лучше сдержаться. Для её же блага. Вслух жалеть отца. Что непутевый, что несчастный заблудший, что сам не ведает, что творит. То есть не обиду в душу ребенку закладывать, а умение прощать. Простит отца, ей потом легче в жизни будет отношения с мужчинами строить. Она в них обидевшего её отца видеть не будет. Будет понимать, что каждому человеку свое дадено. Кто-то силен духом - может себя в рамках держать и разуму свои желания подчинять, а кто-то свою распущенность в ранг добродетели возводит. Может, не научен, что есть добро и зло, может, ему проще быть безответственным и малодушным человеком, чем себя в чем-то ограничивать...

Вот такие мысли. Так получилось, что всё вокруг мужа вертится. Не призываю его оправдывать. Ты верно сказала, увидеть ситуацию глазами "своего мудака";)) Он же как-то оправдывает себя. Какие-то адвокаты внутри него вовсю перьями скрипят, чтобы его выбелить и вычистить и на других вину перекинуть. Не осудить, а пожалеть. - Пока он себе оправдания ищет, ему вряд ли что светит. Человек, не осознавший своих проступков, не исправляется, а продолжает захватываться грехом всё больше и больше. Как люди от алкоголизма излечиваются? - первый шаг, надо прийти в общество анонимных алкоголиков и сказать громко: "Я алкоголик!" Так и от бед своих верующие спасаются, приходят и говорят: аз грешен. Как только человек ответственность за свою жизнь перестает на других перекладывать и осознает, что все, что происходит с ним в его жизни, его же несовершенством в его жизнь и привлечено - во исправление!!! (понять почему пришла беда и исправиться) - его жизнь потихоньку начинает выправляться. Им же самим, через изменение себя и своего отношения к происходящему.

Надо пережить это все как-то. Повторюсь. Сохраняй ясность мысли, не давай эмоциям брать над собой верх. Надо жить так, как вроде бы тут же книгу о себе пишешь, с комментариями автора. Где четко для себя определяешь, тут права, а тут погорячилась. Но можно поправить, если сделать так и так. Когда наблюдаешь за собой как бы со стороны, легче держать себя в руках в самых экстремальных ситуациях. И тогда единственно правильные решения приходят намного быстрее, чем в горячке чувств. Им можно дать побушевать. Но всегда надо помнить, что ты в это время все "записываешь" и как бы потом за себя стыдно не было...
Так, наверное, на пока хватит. А то  у меня тут собака нервно поскуливает, на улицу просится. Надо проявить заботу о братьях наших меньших…

Маша.
Самое любопытное, что сидела только что перечитывала твое письмо последнее… просто время появилось на работе… сидела, вникала. Закрываю его - а тут о-па, входящее новое твое :)
При всей моей силе духа иногда опускаются руки, в плане того, сколько еще надо пережить фигни всякой. Я сейчас про бракоразводный процесс (как только решится вопрос с квартирой и машиной, я тут же подам на развод), про дальнейшие упреки, о которых понимаешь, что это поклёп, но все равно начинаешь отбиваться и что-то ему доказывать...До-о-олго еще пережевывать это все. Хотя ты знаешь, может, оно и лучше было, что я тут чуть заново не поверила, что он ошибся, изменился и т.п. Вернее, как. Раскисла, размякла, о прощении задумалась. И тут такая подача. Остатки чувств улетучились. В сад.
По поводу малой. Как-то вот получалось. Причем получалось правильно, я сделала такой вывод, когда моя мама со смехом рассказала мне, что дите спросило у нее (это недели 3 назад было)..Чего, говорит, мама себе нового жениха не найдет?))) Посмеялись… Хотя у меня не спрашивала. Я поняла, что все сделала правильно. Если бы сдуру-спьяну не начала в тот день, когда он меня огорошил заявлением о машине, ей рассказывать, что папа забирает машину и что с нами жить больше не хочет. Слезы отрезвили быстро. После этого она мне не задала ни единого вопроса. А у меня кошки скребут. Знаю точно, что она не забыла, знаю точно, что в душе это носит. Но спрашивать сама и говорить на эту тему…не буду, конечно. Вот такие иногда делаю ошибки. И опять же, все приходится самой вести ее к мыслям, что мы и папа - две отдельных ипостаси. НО. Не все, слава Богу, так плохо. Я, конечно, свою лепту внесла, но основное - это ее характер. Она очень легкий и светлый человечек, очень веселый. И как-то вот получилось нам с ней не зациклиться на этом всем. Плюс то, что я никогда не висела со своей опекой над ней как дамоклов меч. Может быть, даже наоборот больше нерадивая мать, чем наседка. И подруг своих некоторых учу, что нельзя отталкиваться в жизни только от ребенка, в том плане, что и себя в ней найти тоже надо. Я, может, не очень понятно написала, сейчас объясню. Подруга у меня есть, сейчас мужу ее работу хорошую предложили, они поехали жить в Москву пока, малой в школу пошел, первый класс заканчивает. Она как не работала после родов, толком так и не работает. Состоит в родительском комитете в школе, что-то там организовывает, пилит мужа за то, что ребенок вот слабенький (чего он слабенький, нормальный пацан растет), а ей его на метро приходится возить, надоела ей Москва эта, и все в этом духе. Я говорю, иди работай, перестанешь страдать херней, и оставь в покое мужа со своими претензиями. И дите у тебя здоровое и нормальное, и прекрати искать в нем изъяны и ждать когда он заболеет.
Приехала сюда на каникулы, к матери, договорились встреться, пива попить. Опоздала. Малой НЕ ОТПУСКАЛ. Ну, как это НЕ ОТПУСКАЛ? 7 лет :) Потому что мать-наседка.
У нас не так. В каком-то гороскопе моем прочла, что «она больше друг своим детям, чем мать». Вот, похоже, так и будет. И сейчас, когда папа тю-тю, я, может, и стала к ней ближе и больше внимания уделять, но, поверь, со стороны выглядит так, как-будто у нас ничего не изменилось. И если она хочет пойти погулять, а мне надо идти пахать на квартиру, убирать после ремонта - я ей объясню, но пойду туда. И она поймет. Такие вот отношения.
Папа наш бывший КВНщик, поэтому разговоры дома всегда были в юморном тоне, это тоже спасает. Моя ирония, что папа наш весь из себя работает и живет в другом городе (официальная версия) - вполне ее устраивает без других объяснений.
В общем, немножко сумбурно, но я думаю, ты поняла, что я хотела сказать. А его кроет… Репетиторы, какие-то дополнительные книжки к школе, а то...То мне говорит, что ей фотоаппарат купить надо, ей нравится фотографировать. Говорю - покупай. Неее... Это я должна купить. Он же алименты платит))) И смех и грех.

Из огня да в полымя. Мне вот подруга точную фразу сказала недавно "он сам теперь так встрял, пожалей его (если хочешь, позлорадствуй) - как тебе угодно, одно несомненно - ему сейчас сложнее, потому что твоя позиция - понятна и честна, а он между двух огней, мечется...... как дурак"
Вот и стараюсь. Хотя получается не всегда. Лишь бы дорешать финансовые вопросы, не могу, противно, когда шантажируют. А так... проходит потихонечку ступор, что я одна такая, когда видишь вокруг только нормальных и влюбленных. Начинаешь завидовать. Чувство, которое я НЕНАВИЖУ в людях, и уж не допущу в себе… Нормальная реакция, наверное. Начинаем жить. Переедем скоро, сейчас вот на море съездим...А жалеть себя надо переставать, правда?




KLEO

Насчет фотоаппарата…
...Забавно, как он выдает такой "заботой" о развитии дочери свой истинный страх.
Поскольку мужчины имеют весьма смутное представление о том, каковы реальные траты на ведение хозяйства, на содержание детей, на питание и проч. и проч., их очень волнует вопрос, куда же уходит то, что они зарабатывают. Причем, когда они пытаются брать бразды финансового правления в семье в свои руки, деньги заканчиваются ещё быстрее, и начинается паника - надо зарабатывать больше! На самом деле, каждый должен заниматься своим делом - кто-то охотиться на мамонта, кто-то разделывать тушу добычи так, чтоб и на всех родичей, и до весны хватило. Так вот, предложением купить для дочки фотоаппарат на алиментные деньги он выдает свой страх, что он погорячился, назначив слишком большую сумму для такой маленькой девочки( ей же пока столько не надо), и взвалил на себя слишком большую ношу, что можно было бы платить намного меньше, "чтобы жена не шиковала и на его деньги любовников в отремонтированную квартиру не водила". На этой фигне многие ломаются. Неадекватность. Клинит всегда, когда деньги его, он хотел бы оставить о себе в душе ребенка добрую память, но это желание входит в противоречие в чувством досады, что напрямую - никак, только через мать, а мать вдруг да злоупотребит в свою пользу. И тогда начинает работать смекалка - "давай вместе подумаем, как лучше потратить твои-мои деньги, с которыми я вроде бы расстался, но никак не могу успокоиться, потому что, блин, очень жаль расставаться с ними, хотя хочется воздвигнуть себе памятник, какой я щедрый, но, блин, вдруг они потратятся не на сооружение пьедестала на этот памятник" и т.д. Такая вот каша в голове малодушного папочки. Хочется, чтоб дочь потом добрым словом, но хочется поменьше платить за это, а если уж уплочено, то будь добра все чеки на стол, чтоб я видел, что все деньги пошли на сооружение памятника… то бишь, ребенка!

Теперь, когда наш кораблик достаточно накренился в сторону развода, и вот-вот зачерпнет через борт воды и затонет, попробуем перебежать на противоположную палубу и качнуть его туда. Не спасти, так хотя бы выровнять ход, чтобы не сделать опрометчивых шагов в горячке, но предусмотреть все возможные варианты развития ситуации.

Скажем так. Я не ратую за развод, потому что, во-первых, не разговаривала с вашим папой, не выворачивала наизнанку его душу, и не знаю наверняка, а настолько ли он позиционирует свою жизнь вне своей семьи, как вы с дочкой исключаете его в дальнейшей с вами жизни присутствие. Я знаю очень много пар, распавшихся по инициативе женщин, хотя мужчины на тот момент были не против, и очень часто являюсь свидетелем того, как мужчины, пройдя определенную жизненную апробацию, мысленно возвращаются к своей первой жене и искренне считают, что ТАКИХ отношений им больше ни с одной женщиной построить не удалось, и что первая жена была все-таки лучшей из всех женщин, но вот он, дурак, по молодости, многих вещей не ценил, и если бы...
К сожалению, это приходит тогда, когда женщине этот мужчина уже не нужен даже в мечтах. Мы отвыкаем от них. Год-два раздельной жизни, и ты даже представить не можешь себя в его объятиях, а у них почему-то иначе, если был с ней близок, то не забывается никогда и тянет даже спустя многие годы. Странный расклад, правда?
Поэтому, тут моё "во-вторых", я в принципе против разводов, и не могу советовать развестись, и если это прозвучало, значит, я просто неправильно поставила логическое ударение в фразе. Я говорила не о том, чтобы развестись, а о том, что если будет развод, то...

Потому что в твоей ситуации есть некоторые вещи, которые надо предусмотреть сегодня, подготовиться, закрепиться на территории, и только тогда, если ты все-таки будешь упорствовать в своем желании остаться одной, без ЭТОГО мужа, предпринимать решительные действия, направленные на разрыв. Но даже перед ними можно попробовать переиграть ситуацию - перебежать на другой борт и оставить корабль на плаву.

Теперь после такого обилия метафор, кратко суть.
Вы ещё пока пара. Не знаю нюансов распределения вашей совместной собственности между вами, но, понимаю, что этот вопрос в стадии неопределенности и размывчатости.
Во-первых. Купи книжку "Семейный кодекс в комментариях" и не поленись её проштудировать в разделе, касающемся вопросов собственности. Чтобы знать, что тебя ждет при разводе. Если найдешь у себя в городе курсы риелторов, не пожалей денег и сходи на них - для меня это было случайным попаданием из-за праздного любопытства - но знания, почерпнутые на них, оказались очень кстати при попытках мужа манипулировать мною через жилищные дела. Можно, конечно, найти адвоката, если недосуг копаться в бумажках, но, поверь, это и очень интересно, и дает дополнительную уверенность в себе.
Во-вторых, все свои финансовые траты на ребенка четко фиксируй - чеками, квитанциями и прочей бумажной фигней. Собирай и их, и все бумажки, подтверждающие тот факт, что в вашу совместно нажитую квартиру финансово вкладываешься ты, а не отсутствующий на заработках супруг. Это неприятно, это противно, это мелочно, но это единственное, на что будут смотреть в суде. Не на слезы и эмоции матери, а тупо - в бумажки. Копи, подписывай, веди дневник расходов. И никому до времени не показывай этот талмуд.
Но! это, в-третьих, в этой многотрудной деятельности по собиранию бумажек и накоплению юридического потенциала в своей голове, может появиться чувство сострадания к собственному мужу. Да-да, бывает и так, надо мной именно так провидение и подшутило. Когда я поняла, что подкована так, что только копни, искры полетят, а оно, бедное, даже не догадывается, как может пострадать, когда представила, какой для него будет удар - и моральный, и финансовый, он-то себя хозяином жизни привык чувствовать... что-то по-матерински жаль его стало. Не по-женски, а именно по-матерински. Думаю, ну не чужой же он мне, и не такая я сволочь, чтобы радоваться тому, что за все слезы пролитые, наконец, отыгралась. Отбушуют эмоции, улягутся страсти, ещё неизвестно, так ли буду собой тешиться. Тоже, как пример, подружки мои "разводные", живут во вторых, третьих семьях, довольно нормально живут, лучше, чем с первенькими, но только видя, как их бывшенькие потихоньку кто опускается и спивается, кто вроде бы и вверх пошел, а скурвился окончательно, чувство вины спустя много лет испытывать начинают, ну, типа того, что будь я рядом, он бы не спился, или перетерпи я тогда, не оттолкни, он бы человеком остался... а так, бракоразводный процесс очень людей - т.е. человеков с мужской буквы - очень здорово портит. А мы все-таки ответственны за каждого человека, с кем нас жизнь сводила..

Поэтому, в-четвертых, есть смысл хотя бы пофантазировать на тему воссоединения, с чего, собственно, и началась наша с тобой переписка. Так ведь? Ты ведь допустила эту мысль к себе, значит, не так она тебе и чужда? что-то на него откликается? Значит, что-то хорошее было, что хотелось бы пережить ещё раз?
Как женщина с большим жизненным опытом, в том числе, и достаточно негативным, скажу, это возможно.
Что у вас сегодня на двоих?
Его загулы, твои по этому и другим поводам страдания, его уверенность в том, что он непогрешим, и наказывать его не за что. Дочь, которую он "растит" всеми фибрами своей души на расстоянии. Некая субстанция с размытыми очертаниями под названием "другая женщина", которая, наверняка, при приближении оказалась не совсем тем мылом, на которое стоило менять свое шило. Но кто ж теперь себе в этом признается, мы же мужчины гордые и своих решений не меняем...
Понимаешь, острота из отношений - пыл, новизна, иллюзии насчет того, что это что-то новое - у них уже, если и было, ушло. Все теперь держится даже не на его желании жить с ней, а на её упорстве удерживать его возле себя. Она его будет держать более сильно, пока будет чувствовать тебя, неважно, через его привязанность к ребенку, через деньги, которые он вам выделяет, понимаешь, она сейчас чувствует себя не очень здорово, она понимает, что живет не с мужчиной, а с ним и его семьей. И именно поэтому она будет подталкивать его к ссоре с вами. Финансовый пунктик - это может быть той кнопкой, на которую он начал давить не по своей инициативе, а по её наущению...
Остановлюсь. Мы не знаем, как там на самом деле, но не предположить, что на самом деле пьедестал под той королевой раскачиваем ею самой, было бы глупо. А раз нас хотят поссорить, настроить нашего мужа против его семьи, чтобы вывести его оттуда полностью и окончательно расправиться с его женой, вынудив её подать на развод, после чего (так думает та, другая) заставить его подать на раздел имущества, отобрать у его благоверной и ребенка половину всего, настроить её и ребенка против него и тогда уже плясать на костях разрушенного брака "комаринскую" и ничего не бояться, этому мужчине при всем его желании вернуться, возвращаться будет уже некуда. Семья его обратно не примет... А раз нас хотят поссорить, попробуем посопротивляться...

Посмотрела на вашу  сегодняшнюю ситуацию её глазами? Ну и как тебе такой расклад? Хочешь играть по её сценарию или, может, попробовать навязать им всем свой? Хотя бы попробовать...
Первые три пункта мы одолели, подпитались, подсобрали материал, вникли в весь расклад, холодной головой оценили свои преимущества и слабые места. Слабые места проработали до такой степени, чтоб и они играли на нашей стороне, сильные закрепили документально - для суда и для нашего мужа... на самом деле, поле боя - мужчина, а сражаетесь не ты и он, а ты и она. Это не будит в тебе охотничьего азарта? Не хочется попробовать положить соперницу на лопатки? Хотя бы для собственной моральной реабилитации?

Фантазируем по четвертому пункту - на предмет воссоединения - и предпринимаем некоторые шаги с целью перетянуть нашего мужа на свою территорию.
Гасим эмоции, рассуждаем здраво, действуем.
Мы не ссоримся с мужем, ты услышала в его словах "МЫ будем образовывать ребенка", "МЫ говорим о НАС, а не о ней". Поверь, если бы она слышала его слова, она бы облезла и тут же побежала бы беременеть от него аж три раза, понимая, как здорово ты его этим держишь. И, поверь, держишь! Пока твоя малая "малая", он привязан к ней внутренностями, станет старше, он будет восхищен ею, но уже как самец и боец со всеми, кто посмеет взглянуть косо или алчно на его дочь.
Используй слабое место ИХ отношений, оставь его отцом своей дочери.

Далее, абсолютно укрепившись на материальном базисе документально, беседуем с нашим мужем на тему, вот здесь можно и через адвоката - СВОЕГО адвоката - наш с тобой развод и его последствия для тебя, любимый, в материальном и моральном плане. И здесь пусть адвокат по пунктикам распишет ему то, на что ты вправе рассчитывать. Муж сегодня считает, что ты на его содержании, что он владеет всем, что есть у тебя, что именно он обеспечивает свою дочь. Ты должна ему показать, а адвокат подтвердить законность твоих притязаний, насколько необоснованно муж так думает. Хороший адвокат, да с твоей помощью распишет все в лучшем виде...
После этого ты, если хочешь добить его перспективами (кстати, алименты платятся не с зарплаты, а со всех доходов мужа, которые ты сумеешь доказать, что они у него есть, даже если он Нобелевский лауреат, доказываем, что ты в это время готовила ему борщи, вдохновившие его на открытия или гениальное литературное произведение - и делим премию!)... можешь к этому всему добавить, что ты, возможно, не будешь сидеть и ждать его возвращения вечно ( а намекнуть, что ты его ждешь, обязательно надо, пусть это попадет зернышком на почву его души), а если встретишь достойного человека, который сможет заменить твоей дочери отца, выйдешь за него замуж и позволишь этому человеку усыновить вашего ребенка, чтобы всякий раз при выезде за границу, куда вы, конечно же, начнете ездить, не просить его разрешения на вывоз ребенка, избавить его от лишних хлопот, так сказать. Здесь нюанс - если он передает деньги на ребенка очно - эти взносы отцовства бездоказательны и прав отцовства можно лишить на основании потери связи с семьей и незаботе о ребенке - "что же ты, милый, не подстраховался, если такой умный"- но если деньги приходят денежным переводом, значит, он может копить квитанции, доказывающие его живейшее участие  в судьбе дочери...

Есть ещё один нюанс. Довольно опасный, но очень распространенный в наше время - мужчины - состоятельные бизнесмены с хорошим доходом - отбирают детей у своих жен, доказывая, что те не в состоянии обеспечить ребенка должным уровнем материального достатка. Как живут дети в новых семьях без матери, вижу. И то, как они оказываются некстати для мужчин, когда воевать уже больше не с кем, а новая жена рожает своего ребенка. Но такое есть. Отбирают детей, чтобы наказать жену, не платить большие алименты, отвоевать лошадиную долю собственности - ребенок-то теперь при нем, значит, жене ничего не надо...
Подумай!
Это наши слабые места. То, куда могут ударить при разводе, если не предусмотреть.

Но, опять же, я не говорю о разводе. Всё ещё надеюсь, что удастся хотя бы подружиться заново, а там... кто его знает. Может, когда ему в душевной беседе, с обрисовкой всех его нерадужных перспектив предложат подумать хорошенько, так ли ему хорошо там, и не хочет ли он попробовать восстановить здесь? ...хотя бы дружеские отношения. "Чтоб не будить во мне зверя", - проговариваем внутри себя, а на гора выдавая, "потому что уважаю тебя, ценю всё то, что ты для нас с дочерью сделал, и если расставаться, что очень жаль, ты был очень неплохим любовником, когда был им, то хотя бы добрыми знакомыми, все-таки у нас дочь".

Это в некоторой степени игра. Тонкая женская игра на мужских чувствах. Они менее эмоциональны и более рациональны. Мы бьем по его рационализму юридическим превосходством, вызываем взрыв эмоций и, пользуясь временным превосходством, посылаем утешение именно его эмоциональной сфере. Редко бываемой доступной нам, женщинам. Но именно то, что туда попадает, помогает нам вить из них веревки. Причем, не во зло, а во благо им. Потому что интуитивно мы лучше их знаем, что им нужно...

Хорошие слова не исчезнут из его души, они прозвучат для него как сигнал, что если бы он захотел, он мог бы вернуться. И не потому, что без него там плохо - к такому редко возвращаются, а потому что без него там почему-то всё хорошо наладилось, устроилось и, более того, его не исключают из списка "прописанных жильцов", т.е. он может прийти просто так, на огонек, и его встретят без скандалов и истерик.
НО!!! Не позволят стать таким ходоком - и здесь, и там.
А там начнут нервничать. И пусть. Здесь покой, там - истерики. Не хочешь уступить свои слезы сопернице? Пусть немножко поплачет... полезно, ты же хуже из-за этого не стала, вон сколько энергии высвободилось от переживаний, горы сдвигаешь! Квартиры починяешь;))
Жалеть СЕБЯ действительно не надо, непродуктивно, а других можно. От этого только сильнее становишься...

Возвращать или нет, тебе решать.
В разводе хорошего мало.
Вернуть? Можно вернуть всегда. Даже если человек охвачен неземной любовной горячкой, можно дождаться её ослабления, втиснуться в крохотную щелочку его души и остаться там навсегда любящим, нежным другом...
Есть время, когда мы гоняемся в поисках своей любви.
Но наступает и время, когда мы начинаем пропитываться благодарностью к тем, кто любил когда-то нас.

Если в тебе достаточно душевных сил на то, чтобы дарить такую любовь самой - поддерживающую и утешающую, отдающую и исправляющую того, кого любишь, - возвращай, борись, воспитывай. Ты это сможешь сделать.
Если чувствуешь, что не хочешь бороться за ЭТОГО человека, потому что слишком больно, и больно всегда, что ж, значит, дождись того, кто будет любить тебя, а ты проникнешься к нему за это благодарностью и полюбишь в ответ. Но это будет немножко другая любовь. Легче что ли, без усилия над собой. Сможешь ли ты держать себя в верности, если она тебе легко досталась...

Эти мудрствования праздны... Остановлюсь.
Подчеркну лишь то, что уже сказала, у тебя на самом деле есть преимущества перед той женщиной, из-за которой разваливается ваш брак. И сегодня, именно сегодня, можно начать работу над возвращением мужа себе. В любом качестве. У меня много подружек, к которым их бывшие мужья бегают тайком от своих новых жен поговорить по душам, поплакаться на жизнь, провести вместе время. Некоторые, которые в подобной твоей ситуации, не дали мужьям уйти полностью и навсегда, живут очень дружно и весело, оставив в прошлом взаимные обиды и упреки. Но, главное! Теперь они держат своих «провинившихся» мужей в  жестких рамках, о которых те не подозревали, когда приняли решение вернуться, но которые были непременным условием водружения в семью обратно. Главное, знать, когда эти условия проговаривать - не когда мужчина колеблется, переступать порог своего бывшего дома или нет, а когда переступил, расслабился, почувствовал себя "дома", а жена вышла, прикрыла плотно дверь с этой стороны, вернулась и сказала: "Хорошо тебе, милый? Хорошо. Хочешь, чтоб так было всегда? Замечательно. Оставайся и не сомневайся, что так и будет. Но одно условие - больше никакой "личной жизни" у тебя не будет, будет или наша с тобой жизнь, или вообще ничего - для твоего же блага"... И остаются, и соглашаются, и подчиняются, и рады своей несвободе. Если, конечно, и первый пункт договоренности  женой соблюден - ничего не вспоминается и хорошо живется. Свобода мужчине не нужна, он не знает, как ею разумно распорядиться, поэтому остается, в конце концов, не с той женщиной, которую очень, до колик, любит, а которая его по жизни за руку водит и в узде держит - добро, ласково, но жестко пресекая все люфты в сторону...
Такая вот жизнь.
А развестись дело немудреное. Хотя, не знаю, не пробовала...Если честно, всегда искала отмазки, почему не стоит этого делать. Как-то уж очень обломно было эту возню затевать. Начинала сразу книжонки всякие подчитывать, юридическими аспектами интересоваться, вокруг на других мужчин посматривать, кто на смену прийти может. Понимала, что, как ни крути, а среди женщин ещё равных себе найти можно по уму и сердечности, а среди мужчин - все как близнецы, с одним и тем же набором недрессированных тараканов, это что, заново привыкать? Лесбиянкой, понимала, не стану, не по нутру. С женщиной потому не вариант... Плевала, возвращалась  мыслями к привычному, смотрела, что В СЕБЕ можно подправить, чтобы ОН меня не раздражал и не выводил из себя... Приспосабливались, одним словом. Он привыкал, я примирялась с тем, что имею... Двадцать лет вместе, а штиля в нашем браке не наступает. Все стадии прошли, что другим по капле достаются. Наверное, это и есть настоящая супружеская жизнь, чтобы абсолютно через все пройти - и любовь, и измены, и предательства, и прощения. Отношения заставляют нас меняться, переосмысливать себя, трудиться над собственным исправлением.
 Вместе - это всегда очень сложно и трудоемко. Но, наверное, в этом-то и смысл брака - рост личности...

Таково моё выстраданное видение. Допускаю, что может вызвать протест и внутреннее неприятие. Но это говорит лишь о том, что в душе другого человека сегодня происходит работа над другими вещами. И не значит, что завтра он не придет к тому же...


Не прощаюсь.
Была очень многословна. Навеяло.
Пришел муж с работы, обиженно крошит овощи в одиночестве, а ведь окрыленно пообещала утром накормить семью вечером окрошкой...

Я тоже "нерадивая мама",и прекрасно понимаю, о чем ты говоришь. Проверила на троих детях. Была их жизнь и была моя жизнь, которая вмещала и их жизни, и мою собственную. Когда их жизни стали расти и расширяться, я тихонько отходила в сторону, пока не поселилась на обочине их мегаполиса под транспарантами "Я ваша мама, сижу здесь и всегда начеку, будет трудно и сложно, вы знаете, где меня найти". Поддержать, когда падает, но не мешать учиться ходить.
Всё правильно, не подменять свою жизнь жизнью детей. Благодарности не будет, а вот раздражение и обидное "Я тебя об этом не просил" - прозвучать в твой адрес может.
А так... У меня такие с ними отношения, о каких и помечтать не представлялось. Не знала, что так бывает. В своей-то семье другое видела.
Дочь как-то прослезила меня на юбилее, во всеуслышание: "Мечтаю, чтобы у моих детей была такая мама, как у меня, хотя до сих пор не понимаю, как она это сделала, ведь ничего такого в нашей семье особого не происходило". А мама просто всякий раз улетала в свой мир, когда этот мир пытался выдавить из неё зверя. Вот и всё.

Так, пошла принять участие в окрошке.
ПОКА:)))

Маша.
все та же))

Пытаюсь собрать мысли в кучу а они расползаются как тараканы :)
Есть нюанс, который не дает покоя. Я тогда на форуме про него писала, напомню. Я
не знаю, можно ли это назвать физической несовместимостью...но оргазма я от него
(да и вообще, научилась в душе, ударение на первом слоге, и то, лет так в 25-26)
не получала. Первый несколько лет все было нормально с эмоциями, смазками и моральным удовлетворением, а потом...НЕ хочу и все. Приятно повисеть, пообниматься,
поцеловаться. Всё. Он пару раз спросил, как это, ведь это неправильно, как тебе
нравится...я толком ничего не ответила, комплекс рос как снежный ком. А потом
просто для меня была пытка, когда ложились спать...и как ты пишешь, рука под
попу. ДА Я СПАТЬ ХОЧУ!!! Хотя...Ты уже об этом писала, что нам-то, женщинам,
просто акта мало, нам слово на ушко, нам СМС-ку приятную, нам цветочек-листочек.
Ничего этого не было. И я об этом говорила, и я просила, и я предупреждала, что
если мне это предложит другой--я растаю, а я не хочу с другим, я хочу с ним, с
мужем. Получала в ответ что-то типа; а я циник, а я такой и был (если б такой и
был, вряд ли у нас что-то вообще началось)...Как-то даже через не могу,
попробовать, пускай по принуждению, пускай по напоминанию в мобильном
телефоне...Ничего. И никак. Он когда при ком-то меня обнимал у меня коленки
подкашивались. Потому что все время я подходила и обнимала, и висела.
Вот и представь, как у него копилась неудовлетворенность в сексе. Будешь ли ты
говорить, что он тоскует по моему телу, потому что мы слишком долго прожили?
И тут...Появляется она. На горизонте, в городе, который от нас 130 км, куда он
часто ездил в командировки. Она работала на фирме - его партнере, которая торчала
денег, и я так полагаю, она действительно как-то помогла решить эти проблемы, и
он был ей невообразимо благодарен. И это все на веселом фоне депрессняка - не
получается с работой, зарабатываю меньше жены...хотя надо тут отдать мне
должное, НИ РАЗУ даже не намекнула. Наоборот, всегда и всячески поддерживала как
могла. Так вот, проблемы в работе плюс жена-бревно дома. Я думаю, много сил ей
не потребовалось, тут мудрить не надо было. И пошло. К ней, как на крыльях, все
еще привязанный ко мне. Я ни сном, ни духом сначала. Звонит мне в 7 вечера--мне
срочно в командировку надо (в будний день)..Ну, надо так надо, хотя так
поздно...Ну, ты ж позвони когда приедешь, дорога, я волнуюсь...Так год
(примерно), пока я не стала замечать перемены в поведении и что он больше не
настаивает на сексе со мной. Ну а вообще по СМС-кам я сделала вывод, что там
бабенка еще та. 29 лет, замужем не была, детей нет (честно, очень хочу, чтоб и
не было). Жила в Тьмутаракани, потом поехала покорять столицу. Догадываешься,
кто ей все это время деньги давал? Прямых доказательств у меня нет, но муж тогда
стал приносить зарплату ровно вдвое меньше прежней, и меньше моей, а я все
утешала и говорила, что это фигня и временно, что все наладится. Что пошли ее
на фиг такую работу, ты стоишь большего....
Так вот..СМС-ки, типа, что она ведет здоровый образ жизни, у нее ДОРОГОЙ
СТОМАТОЛОГ (могу себе представить сколько в Киеве стоит стоматолог)...и любит
она вкусный секс. Сообщение было в сохраненных, он его, наверное, читал каждый
день. Но это уже много позже, уже в самом конце. Замашки будь-здоров.
В общем, бабенка не промах. Не растерялась. Я до сих пор не уверенна, что она
его любила или любит. Как-то интуитивно вот, хотя не ручаюсь, но как-то так
кажется. Последний шанс что ли..Не знаю. Знаю только, что когда он все бросил (ну,
как все бросил, работа осталась очень даже неплохой, причем он ПЕРЕВЕЛСЯ  в
киевский центральный офис, причем мотивировав это тем, что жена нашла в Киеве работу и типа мы все тудой..всей семьей...) Получается, невольно помогла я))))
Но по киевским меркам он получает немного, ненамного больше, чем здесь получал, а
уровень жизни там совсем другой, квартиру снять безумно дорого..но кто об этом
думал...Надо сказать, что в Киев он стремился давно, все вот думал, что там
шансы и топ-менеджерские позиции лежат-бери-не хочу...А я не хотела. Говорю, у
нас город большой, тут мой дом, родители, заработать хорошие деньги можно и
здесь, чем мыкаться по съемным квартирам в Киеве, а на свою пахать надо лет
50...
Вот тебе и еще один камешек...вроде как все добродетели сошлись в ней, в
той...До поры до времени. Нехватка денег, знаешь ли, очень важная лакмусовая
бумажка в отношениях. И с трудом мне верится, что она как я, дура, во всем себе
отказывает, лучше ему купить, ему нужнее....Хотя, повторюсь, точно утверждать не
могу.
Вот что было у нас самого хорошего, и чего мне действительно не хватает, не
скрою, так это нашего с ним общения и взаимопонимания. Так, как он меня
понимал...Говорили обо всем, секретов не было, о работе, тем паче в одной сфере
трудимся, о друзьях, о их работах, о их женах...Посплетничать...Наши взгляды на
жизнь совпадали. Практически на все. Мы смеялись с одних и тех же
шуток...Одинаковое чувство юмора это тоже очень важно. Мне очень важны были его
советы. Ему была очень важна моя поддержка. И где это все...
Получает ли он это там? Вот что мне важно. Когда натрахаешься с человеком..с ним
надо говорить. И если вначале кроме сюси и пуси не надо нечего говорить между
поцелуями, то потом человек должен показать тебе свой внутренний мир. А ты ему
свой. И он должен СОВПАСТЬ, это мир!!!!Я слишком много встречала в своей жизни
людей, с которыми мое мироощущение шло в такой, как говорится, вразрез..и думала,
удивляясь, но ведь кто-то их любит, терпит, живет с ними...
Искренне надеюсь, что именно этого ему не хватает в первую очередь. Ты уже
писала что-то на эту тему, что спать это одно, а жить...жить надо с кем
интересно, с кем твой IQ совпадает и т.д.
Ну а секс… Это для меня теперь комплекс, надо признаться. Надеюсь, когда-нибудь
кто-нибудь, поможет мне от него избавиться, хотя пока я одна, жить мне это не
мешает. К сексологу ходила, еще тогда, но ничего путного он мне не
сказал… говорит, наверное, это психологическая проблема.
И я очень тебе благодарна, что ты осадила мой безумный пыл именно сейчас, потому
что он уехал на неделю за границу (говорит по работе ;)), но через несколько
дней мне придется держать с ним разговор касаемо машины. Скажу так. Машина стоит
около 7 тыс. Я ему предложу 5, поскольку около 2х своих денег вбухала в ее
ремонт, да, он тоже ее чинил немного, когда на ней ездил. Но это были НАШИ
деньги, я в то время уже зарабатывала, не в декрете сидела у него на шее ;),
причем зарабатывала не меньше его. Так что те траты - не в счет. Вариант номер
раз. Вариант номер два, в случае его отказа - забирай машину, но опять же верни
деньги, которые я в нее вложила. Вот так хочу. Если мы полюбовно решим вопрос с
машиной, он подпишет договор продажи квартиры на мою маму, чтобы вывести ее
из-под общей собственности.
Я уже собиралась в пылу - в горячке чуть ли не в рыло бросить деньги и послать его
на три веселых буквы...Прочла твое письмо и ошалела. Нельзя делать то, чего от
меня ждут и к чему готовы. Хочу вот как-нибудь так это подать… что больше
нету...что это честно, что ты вложил в покупку квартиры 5 тысяч, что, да, на машину
купить 5 не хватит, но пускай родители твои помогут тебе (ха-ха-ха в это время
смеюсь в душе )). Просто больше не получается...Как-нибудь по-хорошему, правда,
пока не могу придумать подходящих слов..Подскажешь?)))
По поводу того, что эта дрянь пытается разорвать все связи между нами, я поняла
уже давно. Поэтому и на развод до сих пор не подала… как же...готовенького?
НЕ... Пусть даже живут вместе, но наличие пока еще ЗАКОННОЙ жены и семьи не может
не раздражать… Вот и теряй терпение, моя белая госпожа.
Правда, не знаю, честно, на сколько меня хватит. И опять же, я не понимаю, почему
он на крыльях любви до сих пор не подал на развод...У меня отмазка есть - мед.страховка у меня и у малой с его работы, это удобно. Что ему мешало? Раз был
такой влюбленный, раз все оборвал и начал новую жизнь… Хотя отдаю себе отчет,
что могу нафантазировать, и пытаюсь быть готова к тому, что он не сегодня-завтра
позвонит и скажет, я подаю на развод, и я опять распереживаюсь...
Что еще хотела сказать. ЧТО он еще потерял, хотя в этом точно не признается. НЕ
только семью в виде меня и малой. СЕМЬЮ в виде еще моих родителей и сестры с
мужем. Совместные ужины, поездки на дачу, выпивоны с моим папой и моим зятем,
поездки в горы кататься на лыжах (все!!!), на море...Отношение к нему моих
родителей как к сыну, их финансовая поддержка в трудные минуты, да много чего.
Он лишился этого в одночасье. Его родители совсем другие люди..живут в 500 км от
нас, малой не звонят, хотя ее типа очень любят, единственная внучка, все
пытались лезть в нашу семью, навязывать какие-то правила, то падали на голову
без предупреждения много раз..Он бесился. Они вообще не вникали, как он, что он.
Не жалуется, значит, все хорошо. А за кой хер он жил пока был студентом и еще пару
лет после...и квартиру с машиной тоже..откуда? А какая разница...Такие вот люди.
Ты понимаешь, о чем я. Он не только жену с ребенком потерял, а еще одних людей,
которые любили и помогали..настоящих РОДИТЕЛЕЙ.
А он только злобу свою..что у них деньги есть, не обеднеют...((Что тебе
сказать...
Такая петрушка. Очень надеюсь завтра на работе прочесть от тебя
что-нибудь..Мысли вслух. Перед отдыхом ))))
Пока.


в догонку))

Еще полчаса жалобно проверяю почту...:) Потом не будет доступа к интернету целую
неделю. Но ты все равно пиши, особенно на предыдущее письмо жду мыслей...
Про отдых..Едем семейством, о котором упоминала, родители мои уже там с малой и
вторым внуком (моим племянником), мы с сестрой и ее мужем едем сегодня ночью.
Отдыхать будем дикарем в палатках на западе Крыма, там семейный отдых в бухте
даже не в поселке, а за ним, поэтому всяческие увеселения/развлечения/мужчины,
учитывая обстоятельства, отпадают :)))Солнце (надеюсь), море и нефиганеделание.
Так что отвлечься получится, но времени на раздумья и пережевывания уж точно
будет мноооого, работа и остальное головушку не отвлекут :)))
Про Киев. Все интересно, что ты написала. Но. Во-первых, как бы в моем случае
поезд уже ушел, и если соглашаться на потенциальный переезд, то надо было лет 5
назад, но опять же, тогда все было на уровне пустых разговоров. Не было
такого-вот, работа, мечта, поехали, без тебя не хочу и не смогу, мы вместе, мы
выдержим....Да не было. Да если б было...если бы я такие слова услышала..я
бынаверное на Северный полюс поехала. Сейчас...


Я в Харькове живу, это город-миллионник, тут тоже возможностей будь-здоров, плюс
свое жилье, плюс родители, которые взяли на себя например, забирание малой из
сада. У меня вообще голова не болит, я работаю до шести-семи вечера себе
спокойно, а работу найти хорошую, зная что ты оддна с ребенком, а
заболеет...сейчас это никому не надо, хочешь денег-паши)))) Потом, сейчас мама
водит малую на танцы уже несколько месяцев. Мне спокойно, мне удобно, и опять
же...НЕ было конкретики тогда, пустые разговоры из серии там хорошо где нас нет.
Может это со стороны выглядит как эгоизм, но бляха-муха, повторюсь, мы живем в
городе-миллионнике, втором мегаполисе после Киева, не в селе каком, что как в
болоте, нет работы, но сидим...Но это все, повторюсь, все равно в прошлом.
Сейчас мне честно говоря противна просто даже мысль о том, что я могу ему дать
понять, что готова бежать к нему туда. Ты вот правильно писала, что без
него...должно быть хорошо здесь...Не конец света. Он сам выбрал свою жизнь. И
если его возвращение я хоть на тысячную долю процента готова рассмотреть как
возможный факт (хотя честно, не верю), то обратный порядок-нет. Да, гордость в
том числе. Но нет. Не хочу. И опять же, никто не звал и не позовет.
Понимаешь, наша проблема еще и в том была, что я сильнее его. Хотя я давила это
в себе и в принципе, получалось делать вид, что все решения мы принимаем сообща.
Не он, мужик а МЫ. Хотя на самом деле Я.Я думаю, все равно он это интуитивно
чувствовал это. Да и говорил мне потом уже при рассставании. Это не самая лучшая
наверное моя черта, или мне просто нужен мужик сильнее меня. Иначе я подавлю.
Своей энергией подавлю. Но научиться быть слабой...это мне психолог
советовала...фигня. Мне кажется, это все красивые слова. Это лицемерие. Вроде
как ты из последних сил себя сдерживаешь, но прикидываешься овечкой и хлопаешь
глазами. НЕ....Я так долго не смогу. Я сильный, умный и достойный партнер. Я
умею слушать, я умею поддержать, я умею рассуждать, я умею дружить, я умею
любить. Я красивая женщина, в конце концов. Я очень искренний человек...Хотя
недостатков тоже конечно масса, и я этотоже знаю. Но я ведь живой человек. И мне
кажется, я заслуживаю любви, не прикидываясь при этом кем-то другим...Быть может
эта курва и изображала из себя этакую невинную слабую девочку..Но долго ведь
притворяться невозможно, когда все уже получилось, можно расслабиться. Я думаю,
этот момент тоже важен. Вместо того, чтобынаконец стать МУЖИКОМ и хозяином в
доме (топ ногой)))), он попал под такой каблук, что наша с ним семейная жизнь
долна показаться раем..Если допрет, конечно
А может, мне просто так хочется. А на самом деле, опять же, он просто изменился,
вот скажи, я его 10 лет знаю, может человек так измениться за год? Я его не
узнаю...Я уже думала что угодно. И про привороты, и про секты...
Он практически не общается со своими друзьями...Никуда не ходит, сейчас только
позванивать начал кому-то...Не знаю, не знаю.
Но главная мысль-не вижу я в глахах ни сожаления, ни раскаяния, ни боли.





Если будет пару минут до 18.00, ответь пожалуйста, это оечнь важно для меня хотя
бы потому, что последнее запоминается больше, и все эти вещи я буду переваривать
и перемалывать на отдыхе и рааставлять по полочкам в голове. Хотя если не
успеешь, все равно напиши, приеду-прочту :)
Ты здорово рассуждаешь, пытаясь рассмотреть проблему со всех втянутых в нее
сторон (единственнная просьба-не становится в роль бедной несчастной девочки,
влюбленной в женатого...и жалеть ее)))
Один момент. Смотри. Нет никаких даже мало мальских даже не гарантий, а я не
знаю, даже наверное основательных подозрений, что он жалеет о своем поступке.
Что он несчастлив, что он хотел бы вернуться. Это может быть как так, так и на
180 градусов необорот. И если он рад и счастлив, внушив себе что я источник его
сексуальных и моральных бед, что ушел...Если сидит под каблуком у той и в ус не
дует? Что тогда?
Насчет юридических моментов. Уже говорила и с адвокатами, и с нотариусами, и с
юристами. При разводе имущестово, приобретенное в браке,  делится ПОПОЛАМ между
супругами. Пополам, ане на трооих. Только суд МОЖЕТ, учитывая интересы ребенка,
присудить ему, например чуть меньше, но ЧУТЬ. А может этого и не делать. Таков
закон.м Именно поэтому он держал меня в узде. Потому что если бы я подала на
развод и алименты, да, они бы были большие, у него сейчас белая зарплата
большая, но. Я бы лишилась автоматом половины квартиры. Да, он бы врядли начал
возню с принудительной продажей, все таки я в ней живу с ребенком. Но я потом
всю жизнь жила в страхе..заберет-не заберет. Я так не хочу и не буду. Хватит.
Именно поэтому сейчас важен поворот событий в плане машины и квартиры. Как
только он решится, все точки в документах будут поставлены, тогда уже и можно
дружить-намекать и пр.А пока. Во-первых--он легко читал мою неискренность когда
я в глаза ему заглядывала целых полгода с надеждой что он оценит мою
"хорошесть", ему станет стыдно и он прекратит угрожать
разделом...Тьфу...Надоело. Потом он благосклонно согласился свою часть подарить
малой. НО. Опять же закон. Для того чтобы он мог распорядиться своей частью, ее
нужно вначале ВЫДЕЛИТЬ и документальной оформить. И только после этого он может
ее подарить. А может и не подарить, вот в чем дело. Передумать и всю жизнь
держать меня на поводке и манипулировать. НЕт. Не на моей стороне ситуация по
закону.
ВАриант проще..Мы приходим с ним вдвоем к нотариусу и дарим квартиру ребенку. Но
вместе, поскольку это совместная собственность. Недостаток-до достижения 18
летнего возраста ребенком я ничего не смогу сделать с квартирой без ЕГО
СОГЛАСИЯ. НЕ хочу. Откуда мне знать, как жизнь сложится...
В общем просила, уговаривала, хорошей была...Потом надоело ползать. Плюнула.
Говорю ок, будем на ребенка.
И тут вдруг он согласился..путем продажи на маму, потому что нет по закону
такого понятия как отказ. Только через суд.
Вот такая картинка непростая. Только одно я пока не понимаю, честно. Он сейчас
готов со мной дружить. Не могу его раскусить...ему нужны деньги/машина или
моральный аспект.


Маша.
Я очень благодарна Богу и тебе, что я тебя нашла.
Я быстро читаю в первый раз, как губка сухая- впитывает в себя воду моментально
:) А чуть позже, перечитав как говорится, с чувством, с толком, с
расстановкой...обязательно отвечу.
Я до завтрашнего вечера на связи.

В отпуск...пока :)



KLEO
В банке нас с мужем здорово задержали, в пять разъехались в разные стороны, он добить какие-то дела на работе, я... просто по дороге заехала пообщаться с другом. Не ехалось домой что-то, может, не ожидала, что одной придется возвращаться? Потом звонок мужа - не может попасть домой, забыл ключи. Прыгаю в метро и еду, а по дороге перезваниваю и предлагаю сходить в кино - что, мол, дома делать. Вот и вернулась к своему ящику только сейчас...

Забавно. Я чувствовала, что мы встретимся;))
У меня второй дом в Харькове...
С позиции...
…женщины, которую жизнь вынудила стать киевлянкой, скажу: не так страшен черт, как его малюют.
Да, дороговизна, да живем на съемных квартирах и переезжаем с места на место, да пришлось смириться с отсутствием друзей и знакомых... но это потому что я не большой любитель тусовочной жизни и давно оставила мечты реализовать свой потенциал на какой-то общественно-полезной работе... А так, попав сюда, я года три рассказывала всем, что обязательно вернусь и буду доживать в городе, где остались дача, квартира, родственники, даже стоматолог и гинеколог, извините, лечиться тоже езжу туда, не говоря о парикмахере и косметичке. Так сказать, живу на два села. Здесь, потому что здесь муж и дети, там, потому что когда приезжаю туда - отдыхаю и телом, и душой. Привыкла. А поначалу...
У меня сейчас очень мало времени, поэтому кратко...
Мы с детьми не хотели переезжать, школы, перспективы дальнейшего образования в вузах, там всё объезженное, знакомое, а в Киеве... Но был нюанс. Я уже встретила человека, от которого у меня очень здорово сдвинулась крыша. Когда через голову опускается вниз и уже душ не нужен, ты понимаешь, о чем я... Предложила мужу, дабы не страдало самолюбие, и никто не догадался, что мы расстались, представить это так, что просто он уехал на заработки в столицу. Но что-то помешало ему отпустить меня просто так, хотя особой нужды во мне он не испытывал никогда. Потащил нас всех насильно. Наверное, заело. От досады - забыла сказать, я не изменяла втайне, а как только поняла, что здорово влипла до полной потери интереса к жизни с ним, объявила, что ухожу, потому что хочется хотя бы раз испытать на себе, как это "быть любимой", о своей любви умолчала почему-то, сказала только, что мне с ним(мужем) было хорошо, я очень ему за все благодарна, уважаю и все такое и не хочу обманывать - в не м проснулись такие чувства, он говорил после, что очень тронуло то, что я объявила ему о возможной своей неверности, мол, могу в рамках дружбы не удержаться, если этот человек будет жить рядом, а именно это тот и собирался сделать-бросить семью и переселиться на роль коврика в моем доме - сейчас даже смешно вспоминать, как серьезно отнеслась к его словам, хотя отношения у нас с ним сохранились - дружеские;)) Так вот муж оценил, что с ним считаются, не хотят выставлять дураком. Он поступил очень мудро. Перетащил меня на свою территорию. Уговорил поехать с ним, помочь первое время с устройством бытовой стороны, смотрел сквозь пальцы на моё общение с соперником, хотя жена того товарища исправно снабжала его всей моей перепиской и с ним, и с другими моими друзьями, везде где можно выцепить какой-то криминал, всё оказывалось в почтовом ящике мужа. Он мне сказал: "Хорошего мужа из меня не получилось, я попробую стать тебе другом. Хочу, чтобы ты увидела меня таким, каким я по глупости не давал тебе себя увидеть, потому что считал, что ты - это константа и завоевывать тебя не надо". Я понимала, что в этих словах много наигранного безразличия, он очень хорошо держал в руках свои истинные чувства. Готов был разорвать и неверную жену, и всех её умозрительных и реальных "друзей", но ни разу не сорвался на мне. "Я понял, что могу ударить по столу кулаком и предложить тебе "или-или", но знал, что ты развернешься и уйдешь, а мне надо было, чтобы ты осталась, поэтому положился на то, что на все воля Божья, и стал ждать, когда ты выздоровеешь". А сам в это время делал все, чтобы его жизнь и моя имели как можно больше точек соприкосновения и пересечений. Я насиловала себя жизнью с ним, потому что чувствами была где-то далеко-далеко, уже и не с тем, и не с другим, а в каких-то своих фантазиях. Но привыкала к жизни с ним, другим. Он-то действительно подспудно завовевывал меня. Он же стал другим, таким, каких со мной рядом не было. У меня не было к нему чувств, я вовсю, до тошноты, набиралась сексуального опыта, избавляясь от всех своих комплексов, нажитых в браке. А в какой-то момент поняла, что ни один человек из тех, с кем я увязываю свои фантазии, мизинца моего мужа не стоит. Отряхнулась и радостно вернула себя ему. И вдруг обнаружила, что МОЙ муж влюблен в другую женщину. Просто влюблен. Ему интересно с ней общаться, ему приятно проводить с ней время. Она подруга нашей семьи и, собственно общение с ней я сама ему навязывала, чтобы он ослабил хватку на моей шее. Но когда я увидела блеск в его глазах, который ужепринадлежал не мне, неожиданно поняла, что отчаянно боюсь его потерять. Мои чувства к нему, которые много лет витали не знамо где, вернулись таким цунами, что размазали меня по стене. И началась игра в другие ворота...

Эта история довольно банальна и типична. Поменяй роли с мужских на женские и наоборот, может оказаться, что я - это твой муж, а ты - мой. И тебе нужна мудрость и расчетливость моего супруга, чтобы погасив негативные эмоции вернуть себе свое. Он мне так и писал:"Я мог бы тебя отпустить, потому что вижу, как ты страдаешь. Но никогда этого не сделаю, потому что ты моя жена, а я самый лучший в мире пожарный". Он дал мне перегореть, дал избавиться от всех наслоений, нажитых неудовлетворенностью с ним, дал самой разобраться в своих чувствах. При этом жил, работал, старался быть нужным мне. Ждал. И даже позволял себе влюбляться, чтобы не было так грустно ждать...

Не отдавай того, что твоё, даром. Не держись за то, что не дает тебе свободы распоряжаться собой, так, как будто бы это единственное, что для тебя важно. Если ты чувствуешь, что что-то пусть даже совершенно крохотное сомнение в тебе согласно принять этого человека обратно, вспомни притчу о блудном сыне и дай ему почувствовать, что такой шанс у него есть. Что ты готова ради него ехать в незнакомый город и лучше раньше, пока дочка маленькая, у неё будет больше шансов и возможностей реализовать себя. Мои дети очень тяжело отрывались от города, где прошло их днтство, сейчас они не мыслят себе иной жизни. Так они уже были довольно взрослые. Из своих спец школ перешли в обычную, все трое в одну, дочь оставила балет, сыну пришлось переходить на обучение на укр.языке. Ничего! Выжили, вписались. Я, чтобы не упасть духом в полной изоляции рванула на курсы и прошла обучение... чему только ни училась. Так появился какой-то круг общения. Шансов устроиться на работу - масса. Киев - город, где нужны все. Зарплата? да, половину отдаем за жилье. Но сейчас что-то наклевывается купить, пусть в долг, пусть в рассрочку на двадцать лет, но это наша совместная с мужем и детьми жизнь. Получилось, мы чуть обеднели материально, но морально мы выстояли, потому что удалось остаться вместе...

Не отдавай своего, если пока не чувствуешь готовности к этому. А вдруг?
Вдруг для него этот роман был лишь сексуальной реабилитацией. Он решил, что не способен удовлетворить женщину, потому что не удовлетворял жену, а оказалось, что он просто неумеха. И, может, сегодня он уже знает, как надо. И то что жена толком не могла сказать ему, что ей надо в сексе - не её вина, а просто её неопытность, что не является пороком, а скорее, признак неикушенности и неопытности. Ставить это в вину? Давайте тогда обвиним всех девственниц, они тоже вряд ли покажут себя секс-бомбами. Приоритеты должны быть другими.
Поэтому и говорю, неизвестно, как сложится и чем закончится у вас, но сегодня он ещё пока твой ЗАКОННЫЙ муж, и никто, слышишь, никто на него прав не имеет. А ты имеешь. И, кажется, его это пока не очень-то и тяготит, а раз так, изо всех сил сопротивляйся тем силам, что хотят вас развести по разные стороны баррикад. Вы - одно, пока ещё одно, хотя и живете порознь. Вы обязаны остаться или расстаться друзьями. Лучше, остаться. А ещё лучше подружиться как бы заново.
Он - блудный сын, ушедший от отца с мешком золота, но, скорее всего, нажитый отцом капитал уже проеден. А он, вместо того, чтобы осознавая это, вернуться с повинной, решил вернуться за новым мешком золота. Так вот, хрен ему! Он знал, на что рассчитывал. Всё решай полюбовно, ни в коем случае не выходи из себя и не срывайся. Едь, отдохни на море. Позволь кому-нибудь вскружить тебе голову, без фанатизма, но так, чтобы попустила обида на мужа. После возвращайся и спокойно приступай к подготовке к бою. Закрепись юридически на своих позициях. Вы можете сколько угодно "полюбовно" решать вопросы, касающиеся личной жизни каждого из вас и вашего ребенка, как жить - вместе или порознь, чему учить малышку и как, но всё, что касается денег, мой тебе совет опытной совы никаких поблажек и никаких устных полюбовных соглашений. Мужчины нарушают все соглашения, когда появляется женщина у них или мужчина у их бывшей женщины. Поэтому здесь выбери жесткую позицию. И максимально обезопаси себя от разбоя. Так  и он начнет прислушиваться к тебе больше. С мужчиной в финансовом отношении надо говорить с позоции силы. А для этого этой силой надо запастись. Как? штрих пунктиром рассказала в прошлом письме. Дополнительно - посоветуйся с адвокатом. Кстати, раздел имущества и алименты не обязательно следуют за разводом. Они могут этому предшествовать. По закону ты вправе подать заявление и на алименты, и на раздельное проживание или выделение своей доли собственности из совместно нажитого. Проконсультируйся с ОПЫТНЫМИ людьми. И заранее подготовь все документы, которые дадут тебе преимущество над мужем. Тогда он будет разговаривать с тобой совершенно иначе. Забудет, что циник и такой вот весь из себя независимый , потому что поймет, что на поводке и очень даже от тебя зависим. А на дружбе это не скажется - дружи с ним изо всех сил. Ты же не виновата, что наши законы таковы, что не дают ему преимущества над тобой. Пусть они делают за тебя то, на что у тебя моральных сил и духа стервозности не хватает;)))

Всё, девочка, убегаю.
Хорошего тебе отдыха и приятных морских впечатлений. Заразила, тоже на море потянуло. Проведать что ли подружек своих крымских? упасть на голову снегом, озадачить такой нечаянной радостью;)

Пока!

Маша.

Привет.
Я ужасно рада что ты моя землячка..все-таки мой мир обрастает новыми хорошими
людьми, и это здорово...
Но позитива не внесу сейчас. Мне честно говоря тошно. Общалась сегодня с мужем,
просто взяла вдруг и позвонила, не особо хзная что скажу и не придумывая
аргументов каких-то красивых...Заколебалась. Естествеенно, выслушала..Что
подачки ему не нужны,  что он вообще делает великое одолжение что оставляет кв и
платит алименты...уже 2 мес не платит...И все в этом духе не хочу сейчас
расписывать..тошно.
Добила мама...говорит я после последнего разговора с ним...Я говорю какого и
когда? Ну тогда в разгар баталий тока начавшихся. Она мне не говорила.
Оказывается..вот я ПОШЕЛ на то чтобы иметь ребенка, потому что Свете было
надо!!! (по состоянию здоровья). Ему 25 лет было. Типа, я еще молодой был и
погулять хотел...Я не могу сказать что меня это добило...я уже привыкла...но
блин как то..
Что я хотела еще сказать. Я ему сегодня сказала по телефону. Как бы это банально
ни звучало..я не хочу рассказывать малой какой у нее хороший папа и ВРАТЬ ей в
глаза при этом...
А потом про себя подумала...Мне придется врать всю жизнь. Придется ради нее.
Потому что я НЕ МОГУ своему ребенку внушить чувство недовоеия к людям. К
друзьям, к ухажерам....Пишу и плачу. Она не должна жить  с чувством что ее могут
предать самые дорогие люди. Он адолжна верить. Поэтому мне придется врасть.
Господи, как мне плохо




Ну вот, ничего написать не успела, чемоданы уже в багажнике, завтра утром в дорогу. Не знаю, на сколько дней и куда. Кочуем. Очень многих надо успеть проведать за короткий мужнин отпуск. Письма возьму с собой, может, случится перечесть да что-нибудь в ответ сказать захочется. Хотя, мне кажется, ты другая вернешься. Очень тебе этого желаю!
Пока!


На днях разговаривали с давней подружкой. Четырнадцать лет назад от неё ушел муж. Очень неожиданно и со словам "ты была моей ошибкой, а вот теперь я встретил свою судьбу". "Судьба" была продавщицей из продмага тремя этажами ниже квартиры, где они ютились с женой и дочкой. Времена перестроечные. Денег катастрофически не хватает даже просто на жизнь. Муж едет на заработки в Питер. Я подружке "езжай следом, нельзя любимого без присмотра надолго оставлять", она в ответ "некуда, он будет жить в общаге, куда я с дочкой поеду", я пожала плечами, договаривать то, что роилось в голове насчет мужской верности не стала, тем более, что легендарная история их любви с мужем материализовывалась шестью годами раньше на глазах всего нашего дружного театрального коллектива( я не хвасталась, что играла в самодеятельности - наверстываю). На мои робкие домыслы и предположения она ответствовала, что абсолютно доверяет своему Юре. На том и расстались. И мы, и они. Казалось, навсегда. Пото му что жглись все мосты, рубились все суки и сучки. Летели щепки и головы. Свою жизнь она так и не устроила. Пережить предательство оказалось не под силу. Ребенок, девочке сегодня двадцать один, до сих пор считает, что папа бросил не столько маму, сколько её, свою родную дочь. Это "ты была моей ошибкой" ребенок отнес к себе. Этим приговором она правила свою душу. очень самобытный ребенок. Она верит только животным. "они не предают"...Что сегодня... Через четырнадцать лет, с папой случилось то, что должно было случиться. Проснулась присыпленная на годы совесть. Он начал взвешивать на чашах весов то, чем он когда-то пренебрег, и то, чему посвятил свои лучшие молодые годы. Второе - служение собственному эгоизму - сегодня показалось настолько мелким, низким и неправедным в сравнении с уважением и любовью тех, кого он предал, что его психика не выдержала. Сегодня он кричит жене, что она не спасла его от наваждения, не боролась за него, что он был слеп, болен и только сегодня прозрел и ужаснулся. Она с горечью мне - слишком поздно. Принять назад не хочу, не могу, не нуждаюсь. Но он болен. Действительно болен и, хотя прошло четырнадцать лет - очень тяжелых лет выживания вдвоем с дочкой - чувство ответственности за его сегодняшнее ужасное состояние её не покидает. "Я действительно не боролась за него, - говорит она, - но я не могла пережить такого предательства. Удар в спину. Я никому больше не могла поверить". Сломанные жизни. Где и сколько чьей вины - к сожалению мудрое спокойствие и понимание того, что происходит с тобой и близким тебе человеком приходит с годами. Молодость - это эмоции, это опрометчивость и уверенность в том, что раскаяния за совершенные ошибки тебя не настигнет. К счастью для многих из нас совесть можно присыпить, заговорить, но умертвить удается только самым конченным. Жизнь всё расставит по местам и всем воздастся за все. Терпение и ещё раз терпение. Не принимай близко к сердцу его сегодняшние слова о дочери, о себе. Тем более, сказанные не тебе, а твоей матери. Боль твоей мамы в его больном эгоизмом сердце вызывает ожесточение, и он говорит то, о чем когда-нибудь будет очень сожалеть. Он отбивается от жалости, от сочувствия. Он ЗАЩИЩАЕТ СЕБЯ. Его устами говорит эгоизм, самолюбие, желание самоутвердиться - болезни души. Много лет он мирился с тем, что его удачи или неудачи на жизненном пути были плодом коллективной деятельности твоей семьи. В какой-то момент взыграло, и вместо благодарности он начал испытывать раздражение, ему надоело быть должным и благодарным кому-то за что-то, что при более благоприятных обстоятельствах он мог бы сделать для себя и сам. В своих неудачах он винит не себя, в силу несовершенства своей душевной организации он перекладывает ответственность за неудачи на тех, кто печется о нем. И как протест - уродливый рывок, падение. Себе он кажется героем, хоть что-то сделал сам. Вырвался из города, где он никто, где всем должен, где все смотрят на него как на недоумка... не буду продолжать. Погружаться в темень этой души мне не хочется, потому что боюсь проникнуться сочувствием больше, чем она того заслуживает. Я считаю, что в любой ситуации, как бы тебя не заносило в чувственном плане - любовь ли, страсть, обида на кого, - всегда должен главенствовать разум, просчитывающий последствия твоих поступков на много-много лет вперед. Всё воздается, всё, что ты делаешь другим, вернется к тебе - хорошее, плохое. В мироздании действует закон воздаяния, и возвращается умноженное и восполненное. Жаль, что неверующие люди редко об этом задумываются...
Муж подружки сейчас лечится в стационаре психиатрического отделения. Он очень хороший человек. Таким я его помню, а другого не видела...
Не ратую за то, чтобы всё простить твоему мужу и вернуть во что бы то ни стало. Советую лишь набраться сил и терпения, чтобы пережить это всё без ущерба для себя и своей дочери. Ты не в силах изменить обстоятельства и уменьшить силу ударов, бьющих по твоему сердцу, голове, душе, но ты можешь легче перенести горечь всего происходящего, если постараешься отнестись ко всему этому как очень тяжелому заболеванию человека, который был тебе когда-то дорог. Вчера ты любила его одной любовью. Он отвечал взаимностью, и тебе было с ним легко и просто, и любить его было легко. Сегодня он нуждается в любви большего масштаба - твоем прощении и понимании того, что с ним происходит. И в этой любви к нему нужно набраться мужества и сил отойти как можно дальше от него, чтоб не пораниться и не возненавидеть его, калечащего вас с дочкой сегодня, отойти, закрыть дверь в ваше общее прошлое, жить своей жизнью и стараться не пустить в свою душу обиду, досаду, злобу - этим вы не поможете ни себе, только отравитесь изнутри, ни ему - ещё больше настроите его против вас... Он вас любит, но поймет это намного позже. Увы. Пусть хоть маленький островок сочувствия найдет он тогда в ваших с дочкой душах.
Пожалуйста, не озлобляйтесь. Вам ещё жить. Ты ещё можешь устроить свою жизнь, дочка вырастет, будет устраивать свою. Пусть "болезнь" вашего папы и мужа не метастазирует раковой опухолью в ваших душах...
Уже почти месяц сижу на своей даче. Дичаю потихоньку. Наслаждаюсь покоем и почти полной уединенностью. Выбралась порешать кое-какие дела в город, зашла к брату. Залезла в компьютер. Письмо. Единственное, но такое кричащее. Наверное, мало чем помогу, если буду просто гладить по голове и вытирать слезы на твоих щеках. Отвечаю, как вижу ситуацию со своей колокольни. Мне легко судить, я далеко от неё. Понимаю, как сложно тебе, когда ты внутри. Тебе приходится это носить в себе и как-то уживаться с этим и жить среди людей...
Наверное, пару дней пробуду в городе, потом вернусь в свою деревню. Будет совсем невмоготу, приезжай. От метро "Героев труда" кинотеатра "Познань"идут маршрутки на Липцы. Надо сесть на ту, что едет до дамбы Травянского водохранилища. Там перейти это водохранилище и войти во вторые ворота дачного кооператива "Лукоморье". Домик под номером 54, качельки и гамачок во дворе и сиамский котик навстречу. Это моё обиталище. Праздная дама в гамачке - это, наверное, я;))





Маша.

Привет:)
Ты вернулась?

KLEO.


Да, уже при полном параде дома.
Три дня на расчистку Авгиевых конюшен, два на вникание в сюжеты личных жизней детей, один на стрижки их всех к первому сентября и параллельно возобновление своей виртуальной жизни в Интернете. Спасибо, ещё не все вернулись из отпусков, поэтому удается совмещать и то, и другое, и третье. Кстати, в Х. ещё думаю вернуться. Тяжело сразу обрубить себе х-скую вольницу, когда принадлежишь только себе и время твое - только твоё, ну, за малыми вычитами... Хотелось бы посидеть над записками без отвлечения на нужды моих драгоценных. Да и в Москву не мешало бы съездить. Так что летний балдёж в гамаке плавно перетекает в осенние скитания по друзьям. А я-то думала, что в затвор уйду...
Завтра хотим в путешествие на выходные дни отправиться. Детей взять, собаку попробуем, она, конечно, дурочка, но куда ж её деть. Так что, если до 1 сентября не встретимся, с первоклашкой тебя! Но, думаю, впереди у нас ещё много славных дел.
Не прощаюсь!


Кстати, давай перейдем на другой почтовый ящик, а то ко мне сюда скоро "читатели" придут. Этот ящик используется как склад полуготовой продукции. Зачем нам лишние уши и глаза. Это потом будет, когда имена поменяем и названия городой зашифруем;))

ПОКА!


Маша.

Ушей и глаз точно не надо. Только я не поняла, ящик тебе только менять или мне
тоже ???))))
Завтра тебе напишу. Устала. В понедельник должны решить у нотариуса фин. дела те
самые. Бог мой. Я знала,что это будет 1 сентября, но клянусь, что это еще и день
нашей свадьбы....вспомнила только что....Не могу сказать что что-то кольнуло, но
тем не менее очень колоритно блин.
До завтра.

Эх…свершилось…

Привет.
Ну что...Выдохнула. Сегодня все решили и сделали. Отвели малую в школу в первый
класс, а позже сходили к нотариусу, фиктивно продали квартиру на маму и отдали
ему деньги.
А вот тут блин...тут только ты меня поймешь. Даже лучшей подруге..расскажу,
конечно, но не поймет, здесь не поймет. Никакой бешеной радости. Чувство
сожаления, чувство стыда за него, жалость и боль что все так произошло. Хотя
боли наверное нет, преувеличила. Отголоски. Пока была линейка, я его не видела и
не высматривала, потом малые пошли в класс, мы встретились...Говорю ждать
полчаса не меньше, я хочу кофе. Домой (то бишь к родителям) он идти отказался,
пошли к метро, нашли какой то бар, который работал в 10 утра, заказали кофе.
Разговор сначала не вязался. Потом как-то пошел, на мои вопросы про его работу
он как то зло отвечал опять что трудно жить  на его зарплату в Киеве...я
парировала той же свой фразой...Ты сам выбрал свой путь, ты знал на что шел, ты
хотел. Потом заговорили про мою работу, я вдруг начала ему описывать что у емня
неприятности, что одна мадама которая только пришла работать в нашу компанию, в
Киевский цетр. офис, меня подставила, выдала всем нашу с ней перепискау в
аське...то я отдельно потом расскажу. Он начал меня перебивать и говорить как
надо поступить, как ответить, говорит ровно то, что я и сама знала и думала. Мы
действительно были с ним едины во  всем...Пришли к школе, поговорили еще,
подождали малую. Я ему посоветовала куда ее сводить, потом забрали ее, зашли к
маме, переодели малую, вместе вышли, они гулять, я на работу. Несу сумку
картошки (бабе надо было завезти), говорю папочка, ты не хочешь помочь...Да,
конечно, взял сумку, понес к машине.
Ну и вот встретились у нотариуса, они с мамой приехали раньше, я застряла в
пробке, опаздывала.Звонит..я ж уже не нужен..я подписал. Говорю, подожди меня, я
ж деньги тебе отдам. Заметь, уже можно было бы и не отдать, уже все подписал :)
Знал, наверное, что я так не смогу. Знает меня, гад.
В общем, все закрыли, деньги я ему отдала, расстались, улыбаясь. Мама грустная,
обидно. Обидно не за деньги, обидно , что все так...Я думаю, у нее тоже
шевельнулись какие-то теплые отголоски чувств... В общем, радость какая-то
грустная получилось.
Я знаю, что ты скажешь)))И я постараюсь. Именно потому что я сейчас готова к
этому внутренне, морально, готова с ним если не дружить, то где-то его жалеть.
Хотя наверное это глупо)))Отвалив 6 тыщ)))
Я сняла с себя груз. Освободилась от него. У меня опять нет денег. Но наверное,
психологически-это начало.
Я вот пыталась понять, что к нему чувствую сейчас. Вот смотрела и ловила
ощущения. Ничего такого, пока он не открыл рот и не стал говорить моими словами.
И пока не стал рядом с малой и я не увидела очередной раз насколько они похожи.
От этого не уйти. Это пройдет, эмоции нахлынули, они схлынут.
Я пытаюсь разобраться в себе, я не могу сказать, что я его люблю, но точно
чувствую, что чувства есть, просто я не знаю какие они и как их обозвать :) И
мама смотрела примерно так же . Грустно.
Следующим этапом будет развод. Я не знаю как и когда, никто на эту тему не
говорит...Вроде как и делить уже нечего, обычно развод для этого и делается.
А мы остальись чужие-нечужие официальные муж и жена.
У нас сегодня годовщина свадьбы. 8-я. Была бы. Не знаю, вспонимл он об этом или
нет, но тогда дети также шли с цветами..Так, ладно, а то щас расплачусь.
Блин ну жаль его. Жаль что все так получилось, жаль что жизнь его поставила
раком и окунула в дерьмо. Хотя нет, жизнь может и поставила, а окунулся он сам.
Напиши что нибудь...

KLEO.


Читать и грустно, и радостно.
Грустно за него. Здесь солидарна с вами. Радостно за тебя - ты сумела справиться с негативом в своей душе и пожалела того, кто, может, и не стоит твоей жалости, но очень нуждается в ней. Если не сегодня, то со временем он и сам поймет, насколько был в отношении вас всех не прав.

У меня пока нет возможности написать тебе больше. Очень ограничена во времени.
Пиши. Буду ждать твоих писем. Пиши обо всем, что с вами происходит, и чем хочешь поделиться. А я обязательно отвечу.
Надеюсь ,не в далеком будущем увидимся:))

Маша.

Я так обрадовалась, увидев, что ты ответила)))Раскатала губу, правда, на
огромное теплое письмо, но в нескольких предложениях все равно уловила суть.
То, о чем я и говорила...Ездила к подруге на обед, рассказала. Первую часть
моего рассказа она меня перебивала шуточками и задрочками...а я была на
сентиментальной волне. Меня это злило. Хотя обвинять ее, наверное, неправильно,
это, в общем-то, моя подача, такой стиль, воспринимать все с юмором, поэтому
собственно что...Тем более, мое отношение к нему меняется, как одежки у модницы,
каждый день-новое настроение, и каждый раз со мной соглашаться...В общем, не
уловила она сначала моего настроя, потом, правда, как-то более спокойно
поговорили...
Я вот, продолжая свою мысль вчерашнюю… смотрела на него, пытаясь понять, что
чувствую. Сексуальной тяги нет, однозначно нет. Это из области фантазий, если бы
вдруг вернулся. Сделала вывод, что огромная ностальгия именно по общению, по его
пониманию, по его практическим советам и поддержке. И подумала, так кто ж,
собственно, мешает, образно выражаясь? Вспомнила твои слова про попытку вновь
завоевать его доверие, тем самым, возможно, отобрав у нее хотя бы часть...Ну,
поживем-увидим.
Еще прямо спинным мозгом ощутила я радость ребенка, когда папа с мамой хотя бы
стоят вместе и не грызутся...Ради этого тоже, наверное, стоит сбросить с себя
весь негатив...
В общем, пока под впечатлением, со временем попустит, наверное.
Но однозначно легче.
Жду от тебя писем с нетерпением.  Не дождусь-буду звонить :)



KLEO.

Ну, никак...

...с большими и теплыми пока не получается;))
И потому, что сказать особо нечего (это чтоб у меня слова кончились?! н-н-да-а, это симптоматично...), и потому, что компьютер обычно плотно занят сыном. Учеба в институте пока ещё ненапряжная, вот и топит комп с утра до вечера...

...Так, позавтракал, вернулся, говорит, на пять минут. Надеюсь, скоро вернусь... "через пять минут"...



Мне действительно мало есть что сказать тебе, потому что с той ситуацией, в какой я тебя застала, когда мы только познакомились, ты уже вполне справилась. Я имею ввиду эмоциональную сторону. Самое тяжелое, с чем тебе пришлось бороться в себе, – это обида, досада, боль. Уязвленное самолюбие делает нас слепыми, субъективными – когда мы видим только свои раны, мы не способны прощать. Прощать не в смысле потакать всему, а в более высоком значении этого слова – понимать и сочувствовать той беде, что произошла не только с тобой и твоей дочкой, но и с твоим мужем. По-другому его увлечение на стороне назвать трудно. Это страшная ошибка, которую он совершил по неведению, и за которую ему придется расплачиваться всю оставшуюся жизнь. Его душа, его совесть это знают, но он пока ещё достаточно силен человеческим духом, который питается гордыней, чтобы заглушить в себе голоса сомнения – стоило ли оно того. Это неизбежно. Тело взрослеет, теряет свою привлекательность для другого пола, постепенно приходишь к необходимости жить другими приоритетами… Возможно, это верно скорее для женщин, чем для мужчин, но ошибочно так думать. В конце концов, все мужские приоритеты – работа, карьера, положение в социуме – сводятся к тому же – внешней привлекательности для противоположного пола. И беда, если эта привлекательность возведена во главу угла. Потому что всё тлен и суета, всё проходит… На днях известный сатирик проговорил фразу о том, что хотел бы здоровья до конца дней своих, чтобы мочь, чтобы никого не разочаровать. Фраза прозвучала с сексуальным подтекстом, наверное, так она и произносилась, а, возможно, я просто услышала то, что цепко сидит в моей природе… от этого трудно отделаться, с  желанием нравиться трудно развязаться, это сидит, наверное, в каждом из нас. Хочется быть с людьми, быть востребованным, желанным. Это заставляет упираться во внешние вещи и совершенно отвлекает от внутренней работы с собой. А там такие завалы…
Сатирик меня разочаровал, хотя всегда радовалась глубине его проникновений. Жаль, когда взрослый гений так чтит такие мелочи, ему-то ведомо, как много неразочаровывающего можно найти в себе, зачем же возводить в культ внешнее. Желание понравиться сидящей в зале публике? Наверное, после, в тишине своего кабинета, до него дойдет смысл сказанного, и он пожалеет, что не поймал себя за язык…
У бывшего мужа всё сложится с работой, наверное, личная жизнь войдет в рамки разумной достаточности… Самая большая мудрость твоя должна заключиться в том, чтобы позволить его жизни состояться. Такой, на какую он решился, отрываясь от тебя с дочерью.
Можно всеми последующими его неудачами незримо услаждаться и тешиться. Мол, к чему стремился, то и получаешь.
Можно искренне проникнуться сочувствием и тем помочь ему жить дальше в ладу с собой.
Второе – высоко, праведно и очень трудно. Это для сильных и мудрых. И это сделает его твоим другом на всю оставшуюся жизнь. И другом, и отцом для дочери.
О первом варианте говорить не хочется. Это и так распространенно и обыденно. Только радости – настоящей, без злорадства – светлой и чистой радости за ближнего никогда в этом случае не испытаешь…
Собственно, к этому и пыталась тебя подвести с первых строк нашей переписки. Жить, прощая, искореняя из себя все раковые очаги ненависти и обиды, проще. Может, труднее исполнимо. Отдаться на растерзание клокочущим в ответ на нанесенную обиду страстям естественнее для человеческой природы и проще. Но сдержать себя – благодарнее. Добрых плодов в душе созревает больше…
Чтобы понять глубинный смысл фразы: «Благословляйте проклинающих вас», - одного умозрительного опыта другого человека мало. Надо самому погрузиться в переживания проклинаемого и гонимого. Сначала боль и недоумение – за что такая несправедливость. Потом попытка ужиться с осознанием, что для кого-то твоя боль оказалась пустяком, через который легко перешагнуть… со временем, когда таких «пустячков» в твоей жизни становится все больше, начинаешь понимать, что твоя жизнь значима только для тебя, твоё достоинство – ценность только твоя. Очень сложно смиряться с тем, что ты – лишь крохотная частичка мироздания, маленький болтик в огромном хорошо отлаженном механизме, работающем по законам, не нами придуманным… Если бы такими вот болезненными ударами по голове, наносимыми самыми дорогими и близкими, некий мудрый Механик, не подчинял наше зарвавшееся «Я», уверенное, что именно оно центр вселенной, вокруг которого вращаются все остальные, этот огромный механизм давно развалился бы на непересекающиеся вселенные. Благо, места в бесконечности хватило бы всем. Но почему-то мы тремся друг о друга, мучаемся от этих соприкосновений, страдаем от непонятости, в конце концов, смиряемся с тем, что мало что значим в жизни другого человека… и вдруг начинаем ощущать, что с осознанием своей незначимости приходит умиротворение, покой и гармония в жизнь… А первый толчок к этому осознанию дал тот, кто первым нанес удар по самолюбию – «благословляйте проклинающих вас»…
Во многих культовых практиках работа над собой начинается с осознания того, что все беды, к каковым человек причисляет наносимые ему окружающими обиды, являются таковыми лишь в его представлении, которое искажено чувством собственной значимости. В Православии это – гордыня. В других религиях может называться по-другому, но суть та же. Чем больше человек о себе думает, тем тяжелее ему справляться с несоответствием собственного для себя значения с незначимостью своей для другого человека. Мы все время забываем о том, что когда хотим взгромоздиться на пьедестал избранности в чьей-то душе, это место, как правило, уже давно занято хозяином. Требовать от кого-то исключительного к себе отношения и непогрешимости помыслов и чувств в отношении себя… по-моему, это наивно и бесперспективно, даже Бог смирился с невозможностью расчитывать на нашу верность… Впрочем, когда-то уже писала об этом на форуме. Повторяться не хочется…
К чему это моё многословие?.. Хотела показать тебе, с чем ты уже почти что справилась, а если не справилась, то двигаешься в правильном направлении. Тебе потихоньку удается выплывать из водоворота своих чувств. Главным было выбраться из эпицентра и взглянуть на все происходящее сверху, сбоку, снизу – как тебе больше нравится, так и назови, здесь нет другой нулевой  точки – начала отсчета - кроме того, что произошло с тобой. Это было, так сказать отправным пунктом, с которого началась работа твоей души. В обратную сторону пошел анализ прошлого – мысль заработала, оценивая жизнь до того, - в сторону возрастания – твои сегодняшние шаги и мысли. Потому и полезнее смотреть на себя и все, происходящее с тобой, с перпендикуляра к плоскости событий. Есть возможность быть адекватной как в оценках прошлого, так и в прогнозировании будущего… Вот так, договорилась до термина – «перпендикуляр мудрости». Мудрость - это отстраненность, бесстрастность, умение одинаково четко видеть все возможные последствия всех своих и чужих поступков и выбирать оптимальные ходы. Не сходи с этого «перпендикуляра». В известном смысле – это к благословлению проклинающих – ты должна быть благодарна своему непутевому мужу, что он помог тебе обрести опору в мудрости. Ведь кроме как став мудрее, у тебя другого пути выбраться из твоей ситуации без потерь не было…
Про потери уже тоже говорила раньше. Не материальные – душевные. Можно потерять мужа как сексуального партнера, но так ли велика эта потеря, при таком обилии желающих… но разбазарить все остальные приобретения совместной жизни, поддавшись эмоциям – было бы обидно за себя. Поэтому будем мудрее, дальновиднее. Самоконтроль на максимуме и пределе своих возможностей. Сброс напряжения – есть масса способов отключиться и расслабить мышцы лица, только не там, не при нём, не в его направлении, не в его адрес. Там плохой я больше не буду никогда и ни в чем. Ни слова случайного или в упрек, ни единого, компрометирующего меня шага, ни единого повода усомниться в моей безупречности. Это не игра. Я постепенно буду становиться той, кого пока лишь талантливо изображаю. Это медленное вживание в образ. Я мудрая, я знаю, как надо. Сначала мне просто хотелось, чтобы ты увидел, какую ты во мне не разглядел, но вслушиваясь в себя, всматриваясь в эту новую роль, я начала понимать, что сама не подозревала в себе присутствие такой женщины. Спасибо, что подтолкнул меня к такому самопознанию. Спасибо тебе за все, что было между нами хорошего. Это хорошее долго держало меня в плену и не давало мне возможности разобраться в моих сегодняшних чувствах к тебе. Мне кажется, мне было бы проще, если бы ты не просто ушел, а совершил нечто такое, что было бы несовместимым с представлениями о хорошем человеке. Да, ты предал меня, но твое предательство как-то ужилось во мне с моим желанием понять тебя и простить. Может, я ещё люблю тебя? А может, мне трудно смириться с тем, что кто-то оказался для тебя дороже в то время, когда я ещё не всю себя в любви к тебе исчерпала?...
Присвоила себе право говорить как бы твоим «я». Может, потому, что мы устроены похоже?
Пытаюсь понять, что же сегодня можно чувствовать к мужу, ушедшему к другой женщине. Самоощущения очень неуютные. Дискомфорт слишком во многих точках. Наверное, во всех, где мы с ним соприкасались. Секс? Пожалуй, это самое безболезненное, с чем в себе расстаешься. Легкое омерзение, когда подключается фантазия, рисующая картинки, как бы это могло быть между ними. Отвращение к её телу – это ощущаю физически. К его – да, тоже, она опоганила его собой. К его телу больше прикасаться не хочется. Это как прикасаться к ней. Бр-р-р, противно…
Пусть это будет её. Всё остальное легко вернуть, если отрешиться от этих фантазий. Запретить себе думать об этом. Что остается? А всё! Какие чувства? Всякие. Моя душа не влагалище, она прикипела к нему другими органами. Жажда тепла, понимания, участия в моей жизни, готовности откликнуться на любую мою просьбу. Вот этого в моей жизни с его уходом стало слишком мало. И не представляю, что кто-то может его в этом заменить…
Идол вывалился из твоей жизни, но в твоей душе остался пьедестал, на котором он громоздился.
Развенчивая идола, надо разрушать и пьедестал…
Вот этим ты теперь и должна заниматься.
Я не призываю тебя вызывать в себе неприязнь к мужу. Что ты! мы с таким трудом с неприязненными чувствами справились. Нет, мы будем всячески его отвоевывать. Не у соперницы, она лишь пешка в руках темных сил, покусившихся на твою семью, а именно у этих сил. Мы будем противостоять злу, пленником которого он стал. Будем на зло отвечать добром. И победим. Но при этом надо позволить его выбору состояться до конца. Пусть он живет своей жизнью, а ты живи своей. Реагируй на него лишь готовностью откликнуться на его звонок, приезд, просьбу. Тогда, когда это не ущемляет твоих интересов. Тогда, когда это не меняет твоих планов. Тогда, когда у тебя есть нужное настроение общаться с ним.
Не инициируй встреч с ним. Не ищи повода зацепить по какому-то важному для тебя делу. Поверь, незаменимых нет. То что, кажется, может сделать только он, может сделать для тебя, ну, не любой, но все-таки всякий мужчина.
Неловкая фраза получилась…
Что хочу сказать… Давай исключим потихоньку из своего обихода тех твоих подружек и друзей, общаясь с которыми, ты невольно начинаешь играть старую роль – роль женщины, от которой ушел муж. То, что стало раздражать тебя в общении с подружкой, на самом деле является неприятием тобой сегодняшней себя вчерашней. Общение с подругой вызвало к жизни ту роль, которую тебе уже играть не по нутру. Ты меняешься. Становишься спокойнее, мудрее и потому добрее. Но этих изменений в тебе не увидит тот, в ком этой работы душевной не ведется. Внутреннее делание себя станет видимым для других людей лишь тогда, когда внутренние изменения начнут менять тебя внешне. Когда возбуждение смоется с твоего лица и на нем отпечатается умиротворение. Этому нужно время и осознание, что все эти процессы в тебе только во благо тебе и дочери.
Успокаиваемся.
Ограничиваем общение со старыми знакомыми.
Обретаем новые ниточки, связывающие нас с внешним миром, знакомясь с новыми людьми.
Стараемся в новые отношения с ними не привносить свою прошлую жизнь.
Стараемся забыть о ней, все реже рассказывая о ней вслух. Из внешнего ухода от прошлого произрастет внутреннее отрешение от неприятных воспоминаний. Этим мы снимаем печать со своего лица. Грусть не должна жить на нем. Страх нового удара – ему тоже не место на лице женщины. На нем должна быть только безмятежность или естественная не напускная уверенность в себе.
Смотрим на себя в зеркало.
У нас есть все, чтобы начать новую жизнь. Внешность. Работа. Любимые близкие люди.
Всё, что ни случится ещё в твоей жизни, это лишь зерно на мельницу. Всё перемелется, всё пройдет. И хорошее, и плохое.
Ожидание плохого омрачит сегодняшний день страхами, ожидание хорошего – заставит тянуться время ожиданием, когда же это хорошее наконец наступит.
Поэтому убираем из жизни и это – ожидание чего-то. Давай попробуем просто жить в сегодняшнем дне и радоваться всему, что происходит, как урокам воспитания добра в себе и любви к ближнему. Не абстрактной, а деятельной. Давай каждый миг делать что-то хорошее. В том числе, и для себя тоже…

Дети, уже оба пришли из института и стоят над душой второй час, красноречиво вздыхая: мама пересиживает все мыслимые лимиты времени… Посему обрываю себя на полуслове. Но кое-что всё-таки хочется тебе сказать. Так сказать, напророчествовать чуть-чуть в твою ближайшую жизнь…
Мы ещё встретимся и не раз. В твоей жизни появятся новые подруги. Совсем новые подруги. Другие. Круг общения расширится в сторону сегодня, а за «вчера» ты сама закроешь наглухо дверь, потому что тебе самой станет скучно говорить об этом. И в этот миг ты поймешь, как от тебя устали твои прежние друзья. Ты почти прекратишь общаться с ними. Тебе будет неуютно само воспоминание о том, что ты когда-то была слабой и смешной в их глазах. Потихоньку ты начнешь меняться внешне. Захочется каких-то экспериментов над внешностью. Твои новые подружки подвигнут тебя на то, чтобы измениться радикально. Просто попробовать, а вдруг это будет то, что тебе понравится. Ты будешь все чаще замечать на себе заинтересованные взгляды мужчин. Неожиданно для себя начнешь легко знакомиться на улице. Просто так, потому что это весело и здорово. Мир вокруг тебя оживится и заговорит с тобой многоголосьем чужих судеб. Ты неожиданно поймешь, как громко говорила до этого, стараясь перекричать собой всех, кто пытался быть с тобой рядом… Потом ты приедешь ко мне в гости. Надо же, наконец, решиться приехать в город, который увел у тебя мужа… И здесь вдруг встретишь своего второго мужа… Нет, лучше так, здесь твоя дочь неожиданно скажет тебе, что хотела бы, чтобы её мама вышла замуж за дядю N***…(оставим Провидению возможность варьировать имя, ограничившись первой буквой), потому что… потому что хочет, чтобы её мама была счастлива…

Ну вот… видишь, в моих фантазиях на тему твоей будущей жизни твоему мужу совершенно нет места. Даже умозрительного.
Предлагаю и тебе разобрать по кирпичикам пьедестал, оставшийся после него.
Будем воздвигать новый. Для другого претендента на твое сердце. А почему бы и нет? У меня легкая рука и верный глаз. Ну и, главное, целый ворох холостых друзей, самых замечательных мужчин на белом свете, с которыми порочащих связей не имею;))


ПОКА!!!

Маша.
Ну ты даешь :) Последняя фраза наповал :)))
Я, как всегда, отвечаю быстро, быстро и жадно прочтя и так сказать, с пылу-жару
первые мысли.
Я буду в Киеве в воскресенье. Я люблю этот город, ни в коей мере не виня его в
том, что произошло :) Тогда уж Полтаву))) Жить не хочу, а бывать люблю и бываю
пару раз в году. Еду по работе, на один день, была мысль приехать в субботу, но
100%-ных планов не придумала, никого не получилось выдернуть погулять из
знакомых...ну и ладно, в следующий раз, я думаю, уже весной :)
Про подруг..все верно. просто я это уже прошла и отфильтровала тех, кто мне стал
неинтересен и кому перестала быть интересна я. Без сожаления и претензий. Просто
перестала общаться.
Та, которая не поняла--тут неее. Ежедневное общение, которое мне было нужно как
воздух, было именно с ней. Собственно, и есть. Это была единственная поддержка
за все это время, которая даже намеком не дала понять, что ей насточертело мое
нытье, и что кроме разговоров обо мне еще можно говориь и о ней. В общем, вот
так))
Мысли беспорядочные, буду перечитывать дальше ))))

KLEO
написала письмо, а комп глюкнул, вырубился на два часа, и вся корреспондеция съелась.
Не переписываю заново. Нет времени. Машина мужа под окнами, сейчас выезжаем в Харьков...
Встретимся. Плохо, что так плохо у меня здесь со связью. Живем на строительной площадке, часто повреждают то линию электропередач, то кабель Интернета. Бардак, одним словом. О том, что приезжаешь, прочла только что. Менять планы - поздно. Хотим с мужем памятник на могилку сына справить, откладывать дальше некуда, уже больше года прошло...
До скорого!
Что-то…
...наша Маша ушла в подполье;))
Всё нормально у тебя? Чем ознаменовалось путешествие на киевские земли? Мы успели уже дважды побывать в Х-ве, правда, мельком и впопыхах. На общение с друзьями не разгонишься. Но жду попутного ветра, сосредотачиваюсь на внутренних порывах, аккумулирую желания.

Пока!

Маша.
-Тута я :) Никуда не ушла, работаю на работе) Я хотела позвонить, потом решила
что наверное не стоит, ты ж не одна поехала, да и вообще...Ждала весточки, почту
проверяла, правда, редко, птотму что не ждала письма)
Я домой бегу уже, случайно в конце дня рабочего зашла проверить почту, а тут на
тебе)))
Конечно же, есть что сказать. И хоть сейчас намного легче, все равно время от
времени начинается возврат к бессильной злобе и обиде, особенно тогда, когда он
не отвечает на звонки ребенка а потом через час перезванивает и на мой вопрос
как то так полусмущенно отвечает "не мог ответить" или "занят был" или что то в
этом духе. Кстати, к тому же он в это время у родителей гостил, тут же возникает
вопрос..а один ли...И опять сначала эмоции. правда, я их быстро погасила.
Удавила, можно сказать. Напишу вечером.
Бегу уже.
>


Ну как ты...Привыкла снова к жизни для кого-то и с кем-то;) Лафа летняя
закончилась, надо гнездо греть, хватит в облаках витать))
Что касается меня, странное состояние какое-то...На работе нестабильность, верхи
дерутся, а мы ждем, кто победит. Если наши-буде все нормально, если нет-можно
сразу валить...теоретически смена работы-хоть и стресс но типа ступень к
дальнейшему чему-то, но во первых, достаточно узкая сфера деятельности, во
вторых, реально хорошая зарплата. По сему немножко нервенно.
В плане мужиков немножко подостыла...Ну я про постоянное напряжение из серии а
вдруг это Он на каждого...
Кстати, съездила любопытно. Совратила одного человечка, который мне уже
несколько лет раасказываает что ни с кем кроме жены. И я ему верю, я его хорошо
знаю. Тип человека такой. И не потому что не хочется, а потому что
принцип....Ага. Попался :) Он мне 100 лет назад нравился, сейчас отношения
дружеские, просто мы напились, и было жарко))))Причем он первый меня
обнял,..Кстати до полного интима дело так и не дошло, все таки в последний
момент его что то остановило. Но было жарко, и честно говоря, для поднятия
самооценки мне хватило с головой. Вот такие истории :)
В целом настроение переменное. Сейчас вот погода портится, при всей моей нелюбви
к осени...будет проще в плане тоски. Когда по вечерам холодно и рано темнеет,
садишься после работы в машину, включаешь печку, и едешь в комфорте, домой, к
семье, к малой. Не т желания завеяться, погулять, попить пива, нет тоски что не
с кем, что все по домам по семьям...Честно, мне так проще...Спокойнее.
ВЫздоравливаю, что ли....Купила себе вот в субботу юбку новую и две кофточки.
Ириш, я ненавижу ходить по магазинам. Про базары я молчу вообще. Я туда хожу
очень редко и только тогда, когда больше некуда, и то по-быстрячку и прихожу
оттуда больная.. Я не люблю даже магазины, мне жалко своего времени, даже
учитывая что я не пойду там я не знаю, на занятия спортом или английским,
например (Хахаха, какая девочка была бы:))))Я никуда не пойду, пойду домой
трепаться по телефону, но магазины меня раздражают. У меня просто реально
гардероб куда то испарился. Я из веще или повыростала (поправляюсь, зараза...),
или они порастягивались...Учитывая, что со вкусом все в порядке, пришлось себя
заставлять, потому что не могу я ходить как черти что. Это был цирк. Зашла а 2
магазина на днях, быстро глянула, выскочила и с отмазкой что уже поздно рванула
домой)))и так несколько раз. В субботу мне повезло. Я зашла в маленький
магазинчик, и в примерочной пробыла час. А тетка возилась со мной и приносила
мне вещи на ее вкус мерять. Вкус совпал с моим, не все подошло по размеру, что
то село не так...Но ЧАС)))На людей которые заходили, не то чтобы не обращала
внимания, но даже намека чтоб я определялась быстрее...В общем, мне
понравилось))))вышла с тремя вещами.
В воскр поехали с малой в караван на каток и тоже, появилось желание ЕЩЕ что
нибудь купить :) Прикинь...)))
Вот такие новости. С работы еще черкану, малая спит, клава черная, видно плохо,
так что если буквы путаю-не обессудь))
Пиши мне обязательно, я так люблю твои письма)))
Пока.


KLEO
И впрямь…
... выздоровление налицо;)) Это радует.
К магазинам отношение такое же. Раздражает чувство некоей ущербности, которое начинаю испытывать, когда вижу изобилующую в них пестроту. Вне вещей чувствую себя вполне комфортно - необходимое есть в достаточном количестве, чтобы и выглядеть, и выделяться вкусом в массе, но когда глаз цепляется за шмотки, начинается какая-то тихая паника внутри - вроде как чего-то в жизни не добираю. Смешно! Куда рядиться, если основную часть своей жизни не выползаю из дома. Мне бы вообще хватило спорткостюма и домашних тапочек. Беспокойство, тревога, чувство неполноценности... это просто долгими одинокими часами исследовала свои внутренности, чтобы понять, откуда берутся эти странные для моего положения переживания, вот и додумалась:)) вся реклама на этом строится - вызвать комплекс неполноценности: как ты можешь чувствовать себя уверенным в себе, если у тебя нет такой замечательной зубной щетки, как у этой звезды с сияющей улыбкой.... Со шмотками меня выручает подружка в Харькове. Она уже года три как открыла магазин ну о-о-очень дорогой французской одежды, и я, которая пожизненно одевалась в секондхэнде или в собственноручно сварганенные шедевры, резко изменила имидж. Старый гардероб выгрузила полностью дочке - до лифчиков, а свой шкаф завесила новыми "от кутюр" вещами. Это был разовый набег на её бутик, опустошивший все мои денежные закрома. Зато надолго избавила себя от необходимости таскаться по магазинам в поисках чего-то, способного удовлетворить сверхвзыскательный вкус. Теперь наведываюсь к ней раз в год с подкопленной за год суммой, чтобы порадовать себя каким-нибудь эксклюзивным костюмчиком, а в магазин - разве что колготки или какой-нибудь свитерок в тон прикупить, ну, ещё обувь, конечно, приходится подбирать, но это из приятных - обувь и сумки - слабость... Правда, дочка потихоньку подбирается и к этим вещам, поначалу нервничала, мол, второго такого широкого жеста себе позволить не смогу, а со временем успокоилась - мне всё одно всего не сносить, да и поднадоело. Всё-таки одежда не то, во что надо вкладывать душу. Как ни лезь из кожи - всё одно в прах обращается - что-то из моды выходит, что-то просто надоедает... а то и в зеркало глядеть лишний раз не хочется - там не то чтобы ничего нового, но не лучше, чем вчера, а дальше так вообще на убыль пойдет...
Такие вот осенние переживания.
Холодно, слякотно, депрессивно как-то на улице. Народ бабьего лета жаждет, а природа нас осенью! осенью! по мордам. Но утром просыпаться радостно. Всё-таки лета в членах накопила много. Отдохнула, отвлеклась, отвыкла, выздоровела... Меня ведь тоже здорово растрясло. Вроде дама взрослая, остепениться давно надо, чувствам воли не давать, а не выходит сразу-то. Года здесь не порука. Всю жизнь учишься владеть собой и снаружи и внутри. Сейчас вот затишье у меня, всё благостно на душе, можно даже сказать, что счастливой себя чувствую, а я этого состояния боюсь больше, чем периодов "разброда и шатания"(кажется, ленинская фраза). Тогда, по крайней мере, видишь проблему, чувствуешь врага, мобилизуешься и что-то с собой делаешь. А в такие вот штили и полностью расслабиться не получается - душа требует загрузить её работой, а работать вроде как не над чем - всё в порядке, все удовлетворены. И ждешь - что-то на подходе. Белая полоска, черная, опять белая. Когда все плохо, живешь громко, но верой и надеждой на скорое избавление - только напрячься и перетерпеть боль, а когда хорошо - ожиданием, что период белой полосы вот-вот оборвется вражеским вторжением. Словно жизнь на дремлющем вулкане... Вулкан - это, наверное, я сама. Моё неумение довольствоваться тем, что есть, находить удовлетворение в обладании. Душа просит сложностей, трудностей, потерь, преград. Чтоб было с чем бороться, что преодолевать, что оплакивать. Это та самая страстная природа, что досталась в наследство от нагрешивших предков. Я про Адама и Еву... Начиталась. Теперь вот мудрую вслух для благодарного слушателя. Ты вот письмам моим радуешься, а в них лишь реакция на твою жизнь. Успокоится в твоей жизни сегодняшняя буря, и маленькие радости обыденности уже не вызовут в моей душе такого ответного страстного порыва развести руками тучи над твоей головой... Хотя другие заботы появятся. Кто знает, может, уже в них пора себе пристанище найти? Я про себя. Тебе ещё рано успокаиваться. Тебе ещё много чего надо испытать в жизни. Ты умная, цепкая, много чего можешь преодолеть, во многом в себе разобраться. Для этого надо в жизнь с головой окунаться. Вот выберешься полностью из старой трясины, отдышишься, переведешь дух и опять в воду входи. Не сиди на берегу с молитвами "да минет меня чаша сия". Кому-то на берегу сидеть, а кто-то должен отдуваться за всех с Божьей помощью. Раз даны мозги, способные анализировать и копаться в глубине происходящего, надо отрабатывать этот дар. Для других. Для дочки. Для мужей. Для друзей. И прочих. Любимых и очень любимых...
О страстной природе проронила - закончу мысль. От страстности мы и избавляемся этой жизнью. Она подсказывает только, в каком месте у нас этот изъян укоренен. Из одного места его вытравишь, он в другое метит прилепиться. Пока по всей своей природе с утюжком да крючком не пройдешься, не избавишься. Чтобы не болело, не гноилось и не мучало, через всё, чего больше всего боишься, с открытыми глазами пройти надо с зажженым факелом осознания... Это я сейчас как православная рассуждаю. Раньше гордилась тем, что такая вот вся из себя эмоциональная, вспыльчивая, непосредственная и страстная, мол, с полоборота завожусь, только спичку поднеси и наслаждайся пожаром... Теперь другое узнала... от этого-то все мои беды. И не лелеять в себе эту страстность надо, а укрощать и усмирять. Не в ней сила жизни, а в смирении. Мой компас переврал направления полюсов... Труднее всего было именно с этим смириться - с потерей себя, всего, что столько лет считала в себе главной личностной ценностью...
Знаешь, я вот тут неожиданно поняла, что ты - моё первое приобретение уже на этой новой дороге. Первый человечек, с которым меня свел Господь после того, как я отреклась от всего своего прошлого и от себя в том числе. И это новое приобретение меня очень даже вдохновило...
Я скоро вернусь к человечеству из своего годичного затворничества и попробую вплестись в эту жизнь с другой стороны...
Спасибо тебе...
Что-то такое написала... кажется, совсем не в тему...


Маша.

Привет.
Ты такое письмо написала. Трогательное и грустное. Ты вот всей душой
откликаешься на чужую беду...бежишь на помощь...а сама как улитка, в домике
сидишь и не вылазишь. Еще и зубы покажешь, если кто руку сунет. Даже не так.
Другое сравнение на ум пришло. Как собака, обиженная человеком, сидящая в будке
со своими щенками. Кто руку протянет-тяпнет, потому что не верит и ждет подвоха
:)
На самом деле...Никто не знает , что будет завтра. К гадалкам люди ходят, я тоже
ходила пару раз:) Поняла, что брешут. Мне одна вот твердила что муж приползет...
А жизнь черно-белая..Фиг его знает. По разному, опять  же, люди на нее смотрят.
Кому черное - серое, а кому и белое--не то, не такое, не снежно-белое, понимаешь
ли, а сероватое....То, что для одного великое благо, другому покажется скукой.
Ты итак слишком много пережила для одного человека. Хватит с тебя. Не жди ударов
от судьбы, ты выстрадала свое счастье и свое спокойствие. И не забывай, что
бомба никогда не падает в одну воронку.



KLEO

На самом деле…
...доверчивая и не озлобившаяся на "обидевший" меня белый свет. Это жизнь, и я даже рада, что она у меня такая - чуть больше, чем у других и чуть больнее, чем хочется. Иначе как себя познаешь, кроме как испытывая на прочность? Как обретешь нравственную дисциплину, как не через воздаяние за проступки...
Не буду усугублять эту тему рассуждениями. Я много пишу из себя и про себя в другом месте, поэтому в разговорах с друзьями возвращаться к этому не хочется...
Может, улитка, но тогда в смысле, что все необходимое для жизни вмещается в домик на спине.
Может, собака... но тогда не столько обиженная, хотя, наверное, обиды были - не помню, а несколько разуверившаяся, что быть счастливой в моём прежнем понимании вообще возможно... Но изменила точку начала ценностных координат - вынужденно, доведенная до отчаяния - и вдруг оказалось, что всё это время была счастливой женщиной, просто наблюдательная позиция была выбрана неверно...
Недоверие... У меня чуть не с детства один принцип, наверное, возникший из детской обиды на маму, которая часто подозревала меня в лукавстве и лжи, причем совершенно безосновательно... "Лучше десять раз довериться и обмануться, чем один раз обидеть недоверием того, кто с тобой честен". Поэтому доверяюсь, открываюсь, распахиваюсь навстречу... получаю, обманываюсь, внимаю насмешкам... всё это такая ерунда в сравнении с теми редкими алмазами, когда мне отвечают открытостью на открытость...
 А обиды... "Они не ведают, что творят"... к сожалению...нет, к счастью, это уже сказано до меня и успело впитаться в человеческое сознание по капиллярам смирения...

Спасибо за теплые слова. Погладили друг друга по головке и вроде как солнце сквозь непогоду проглянуло. Зарядили дожди. Беспроглядная серость.
Выходные. Это значит, будем странствовать в поисках приключений. Куда? посмотрим. Да, это приобретение совместного творческого процесса "делание отношений в семье" - развлекаем друг друга. Досуг, совместные мероприятия. Казенно звучит, но без "совместного" и, главное, обоюдного желания изобретать это совместное, отношения развеиваются дымком от кальяна...
Поэтому на покой ещё рано, в обыденность - то бишь, на трон, увешанный лаврами, - тоже пока не призвана. Корпеть - да, жить. Наслаждаться говоришь? Хе-хе, не дадут. Во мне ещё столько всего непроговоренного и недопережитого. Пока всех своих бесов из себя не выгонишь, они же радоваться жизни не дадут. Просто жизнь переместилась в другую плоскость бытия. Потому что на том плане, где живет тело, вроде все наконец наладилось.

Впрочем... писательский зуд может возобновиться. Пока хватает старых героев. А вдруг появится необходимость в новых? Тогда опять вразнос жизнь пойдет. Это так переплетается. Мистически. Уже не понимаешь, то ли вслед за жизнью записываешь, то ли книгой себе судьбу предопределяешь. Что как бред намечтаешь, то впоследствии и происходит. Страшно и сладостно. Быть творцом собственной жизни, её то добрым ангелом, то злым гением...

Не скоро мне удастся ещё раз так ночью посидеть над ответом подружке;)
Спокойной ночи!

Маша.
Вот и хорошо, что я неправильно тебя поняла :)Значит, все в порядке, хочется
верить.
Давно хотела спросить, но вроде как не решалась лезть с советами. Ты не
пробовала писать статьи для журналов? Женских/мужских? У тебя очень здорово
получается не просто грамотно рассуждать о жизни, любви и предательстве, ты
своими словами раскладываешь по полочкам хаос, который творится в душе. Не
хочешь попробовать? Совместить дар и гонорар ;)



KLEO
Мысли…
...такие возникали, не скрою, скромненько так потупившись... Но есть одно и даже не одно но. Как правило, гонорар в итоге выхолащивает дар. Во-вторых, писать в ритме издания или вспыхивать в ответ на чей-то призыв - две большие разницы. Я человек вдохновения, сегодня брызжу оригинальностью мысли - завтра тупо ворочаю одну-единственную и ту на уровне желудка. Мне легко загореться, но ещё легче сойти на нет. Мобилизовываться, потому что надо - не умею, вернее, не хочу. Потому что резонно возникает в ответ - кому? Тому, кто спрашивает? - советчиков хватает и без меня, тем более, устоявшихся позиций у меня нет, меняются обстоятельства, и я могу перекинуться во вражеский лагерь и с таким же вдохновением воспевать противоположную вчерашней позицию. В основополагающих вещах - то, что из области жизни духа, да, последовательна, но моральные принципы у меня колеблются не возле прямой, а в неких пределах между разумным и абсурдным. Одно дело шептать свои принципы себе под нос, другое, заявить о них во всеуслышание, запротоколировать, так сказать, для конторы, и быть обвиненной в непоследовательности. Впрочем, мнение других меня мало тревожило, но для их же безопасности формат моих выступлений должен быть ограничен. Когда человек способен одинаково убедительно отстаивать совершенно противоположные точки зрения, то он, конечно, гений, но опасен для широких масс. Совершенно беззастенчиво причисляю себя к породе таких вот гениев. Это что-то сродни психическому заболеванию - неустойчивость в рамках одной личности. Надо либо избавляться от остальных, но для этого выбрать приоритетную в себе, а как же выбрать кого-то одного, если все три-четыре-восемь одинаково дороги, или же уживаться со всеми ними, но определить для себя такой род деятельности, который максимально их все задействовал, закоротил на один громоотвод. Творчество. Отсюда потребность в уединении, отшельничество, избегание контактов с людьми. Разные люди пробуждают в таком типе разные личности, теряется цельность, идешь в разнос... Или же, если все же соглашаешься стать популярным спасителем душ - упрощаешься до среднестатистического жителя планеты. Мышление стандартизируется. Уподобляется мышлению доминирующей массы. А мне хочется сохранить самобытность. Поэтому от мыслей писать для прессы благополучно избавилась. Скорее мне подошел бы формат некоего блога или сайта, но уже, получается, для тех, кто знаком со мной или с тем, что когда-то написала, вроде как продолжить начатую ранее в книге беседу. Это тоже практически нереализуемо, потому что не издаюсь, и о том, что пишу, знают единицы... В общем, бессовестным образом живу для себя одной, такой замечательной и одаренной. И уже во-о-от такую пирамидку сверху всех зарытых талантов водрузила...
Но подружка моя успешно идет по этой дороге. Публикуется, активничает в прессе... и всё скучнее и скучнее мыслит и пишет. Читаю по необходимости. Не могу не читать. Подруга ведь... Вот не хочу, что б и меня... по необходимости...
Целую!
Пока!

Маша.

Главное --это гармония с собой...Делать как нравится и как хочется, в конце
концов, не каждый может себе позволить :)
Извини, что сразу не отвечаю, настроение типично осеннее, т.е. хандра. На работе
проблемы, будущее туманно, но перспектива искать новое место убивает. Я врастаю
корнями в то, что я делаю, и в людей, с которыми плотно общаюсь... Кроме того, я
действительно люблю свою работу...И свою Комапнию, она меня не обижала, особенно в зарплате… Пока глобальные шаги делать рано, но нестабильность расстраивает ужасно.

Супружник вычудил, идиот... Позвонил, начал со мной "обсуждать" малой день
рожденья. Говорю, не рано? В декабре, блин... Оказывается, я должна подумать, что
ей такого глобального надо, и... внимание! начать откладывать из его алиментов
гривен по 100-200... ну, от него это вроде как... Я наехала, говорю слушай, дари шо
хошь, как тебе совесть подсказывает и возможности... Он разорался, ты мою совесть
не трожь... Я сказала, нравится тебе или нет, я буду распоряжаться деньгами (алиментами) на свое усмотрение, моя задача, чтобы у ребенка все было, и в
материальном и в моральном плане, и я, поверь мне, за этим слежу. А ему все покоя не дают его супер деньги. Устала я от этого. Он постоянно намекает что у
него денег нет… Я в следующий раз скажу... у тебя на сапоги своей жабе деньги
есть, а на ребекна нет? Посмотрим на реакцию, попаду ли в точку. Достал, честно.
Козел.
Еще и мамашка его вроде собиралась приезжать в конце месяца. Я понимаю, что в
такой ситуации мне наоборот с ней дружить надо, но меня раздражает все его
семейство, кроме того, он был недавно у своих родителей, и вечером на мой звонок
(знал, что малая) перезвонил аж через час...Не мог... Я тут же себе нарисовала,
что он с жабой приехал... Зло берет, не могу...



KLEO

... он козел, но по-другому он и не сможет, кроме как пересчитывать копейки в твоем кармашке... Жириновский как-то, проталкивая проект о многоженстве, заявил, что мужчина вправе иметь столько жён, сколько он в состоянии прокормить. К сожалению или к счастью, у нас не исповедуется ислам, который ОЧЕНЬ строго следит за мужчиной и прям-таки силой принуждает его каждой жене обеспечивать достойную жизнь, не выделяя ни одну из них... у нас не ислам, а мужику тоже хоц-ц-ца, чтоб баб вокруг было много. Поэтому он со своей мошной с убогими копейками прыгает от одной к другой, одну одаривая, у другой отбирая. А не так чтоб всем и сразу в достаточной мере. Ведь согласись, легче было бы пережить все перепетии развода, если бы тебя оставили со средствами, взяли бы на содержание ребенка, обеспечили бы ему достойное будущее. А так, мало того, что самой рваться приходится, чтоб всё это было, так ещё и над алиментами дирижёр стоит, рассказывает, куда и сколько должна потратить...
Солнце моё! ну расслабься, ну не эмоционируй в его сторону так сильно. Ну, дурак, ну, козёл, ну, жаба возле него... понятно, так оно и есть. Ну, плюнь ты на него, не выясняй, не воюй. На хрен тебе сдалась его реакция на твои слова про сапоги. Меньше слов, меньше реакций в его адрес. Помнишь, говорила тебе - захлопни дверь в себе. Общение только внешними оболочками. Не впускай ни одного зверя внутрь себя. Он же провоцирует тебя... вернее, напишу так, как мне это видится, с точки зрения верующего человека.
Добро и зло, свет и тьма, противостояние и борьба на всех уровнях. Свет созидает, тьма стремится вернуть к первоначальному хаосу. Семья. Люди живут, трудятся над отношениями, цель - создать маленький мир, наполненный любовью, потому что наша миссия на земле - научиться любить. И ВСЁ! других задач Господь перед человеком не ставил. Но вот в семье кто-то начинает прокручивать своё жизненное колесо вхолостую, не пытаясь его шестеренками зацепить шестерни своего напарника - жить для себя, искать собственных удовольствий. Причина? - да все, что угодно. Человеческая природа слаба, превыше всего ставит собственную гордость и удовольствия, им подчиняет все остальные свои порывы души. Понятно, мы не ангелы, не умеем жить одной Божьей волей, нам дана была свободная воля, чтоб выбор идти за Творцом был добровольным, мы предпочитаем идти за гордым дьяволом... я говорила, что буду рассуждать как верующий человек... Где есть гордость, где человек превыше всего ставит собственные интересы - там прекрасная расщелина в его душе, куда легко проникают силы разрушения. И человек, впустивший их в себя становится слепым орудием разрушения. Впускаем в себя своим несовершенством, а вытолкнуть их из своего нутра оказывается почти невозможным, для этого нужно здорово потрудиться над собой - вернуться к образу и подобию Божьему, стать совершенным. "Обожиться", как говорят православные отцы...
Муж - стал орудием разрушения семьи в чьих-то темных руках. Они хотели разрушить, они этого добились. Теперь они идут дальше. Им надо, чтобы как можно больше ненависти было на месте пепелища. Чтобы все грызли друг друга и брызгали ядом. Ведь рядом ещё совсем неокрепшая душа, которая слишком аппетитно для них выглядит. Это воронка, черная дыра, которая будет затягивать все больше и больше людских душ. Сначала вы двое, потом дочь и родители, туда же и их "неземная любовь" - я про козла и жабу... Неужели ты хочешь так легко сдаться? стать такой легкой добычей для дьявольских сил? Забей, закройся для эмоций, не слушай его, плюнь и поддакивай, не реагируй, не вызывай в его душе ответную злость и ненависть. Он на сегодня потерянная для Рая единица, но тебе-то на фиг вслед за ним в тартарары лететь? Прости, плюнь, разотри и не задавай вопросов "просапогижабе". И вообще, никаких вопросов, провоцирующих его на крики. Зачем тебе его реакция? Да, он в жопе, и ты прекрасно знаешь об этом. Радоваться? чему? было бы у него все нормально, он не гнобил бы тебя с дочкой. А так, несчастный человек - ни семьи, ни дома, ни любящих людей вокруг. И, главное, никаких перспектив, что что-то изменится к лучшему. Не вызываю жалость, просто пытаюсь глаза открыть тебе - он же неудачник, ты прекрасно это знаешь и видишь - ладно бы радоваться провалу какого-нибудь там преуспевающего магната, а тут - червь, москит, жужжащая муха, вошь - на хрен тебе сдалась его биография и тонкости его интимной жизни. Не попадай в точку своим сарказмом - тебе не надо туда попадать, ты из этой точки и не выходила, ты очень хорошо его знаешь и чувствуешь, столько лет нянчилась с этим чудом. Он решил, что может и сам что-то? Ну-ну... попробовал.... покусал всех, кто о нем заботился и вырвался на свободу визжащим щенком... наверное, наелся этой свободы. Красивого фейерверка выпустить не получилось, так, позорный пшик. А признаться в этом даже самому себе - как же уронить себя в собственных глазах! Мы начнем всех вокруг давить, всем кровь портить. Был бы негордым,  признал бы, что был не прав, по тихому пытался бы наладить отношения с тобой и дочкой, но ему надо выставить виноватыми тебя и всё твоё окружение. Слабый человек, вот и царствуют в нем бесовские силы. То под один локоток подведут к пропасти, то под другой к бывшей жене, да ещё на ушко шепнут, что сказать, чтоб у неё бессильные слезы вызвать. Они в этом деле поднаторели за столько-то тысячелетий борьбы с человеком. По одному нас у Творца отвоевывают... Жаль, что люди так далеко от Бога отошли. Заменили Его психоанализом и прочей фигней. В себе без помощи Автора разобраться пытаются...

Видишь, как эмоционально отреагировала я на твое вполне безобидное послание. Понимаю, что сдержаться и не нестись во весь опор к пропасти ого! какие душевные силы иметь надо. Но они из воздуха не ткутся, эти силы, их в себе взращивать надо. Осознанием того, что с тобой происходит. Пора прекращать войну с ним, потому что это, прежде всего - разрушение себя. Каждое слово, брошенное в него, каждая обида, высказанная ему вслух - это ещё один пласт в снежном коме. Останови его качение, не кати дальше. Тормозни себя, не наслаивай ненависть на ненависть. Тебе ведь жалко его, тебе есть что вспомнить хорошего между вами. Держись за это хорошее и не пускай себя дальше. Не для того, чтоб вернуть его, Бог с ним, пусть живет с кем ему хочется, тебе он - прелюбодей - не нужен, а ради себя самой. Вокруг тебя столько людей, ради кого стоит жить и любить, зачем же сосредотачиваться на самом недостойном из всего твоего окружения?

А деньги на подарок откладывай. Но не сто и не двести, как он просит, а сколько останется после того, как купишь дочери всё необходимое для жизни. Хочешь, записывай свои расходы на дочь на листочке - но записывай только те деньги, что дает он. И если будут какие-то претензии к тебе с его стороны, молча протяни ему этот листок и попроси вычеркнуть из списка то, что, по его мнению, является лишним...
Разница?
Пусть жаба ходит в сапогах. Но пусть он своей рукой определит, в чем именно он хотел бы огранить свою дочь ради этих сапог...
Так, влезла. Насоветовала...
Усугублю.
В декабре вручить ему сэкономленные на дочери алиментные деньги и попросить купить то, что он считает нужным.
Ну что, развеселила  тебя? А ведь это просто доведенная до абсурда логика его сегодняшнего поведения по отношению к вам.

Ну, всё, пора прощаться.
Держись!
Все женщины, несправедливо обойденные мужским пониманием, с тобой.
А Жириновскому - кукиш. Я когда услышала его заявление, резко увеличила свои потребности - пусть муж чувствует, что с трудом может прокормить и эту единственную женщину, что греет ему бок. И решительно прекратила поиски работы для себя. Пусть кормит меня и весь наш выводок. А уж я отработаю всё остальное;))

ПОКА!






*        *        *



Надо, надо возвращаться.
Сначала потихоньку внедрила себя обратно в Интернет, словно и не уходила. Удивленно поводила вокруг глазами – куда разбрелись-то все?... Тишина. За лето отвыкли от общения. Тормошить некому. Я вся в новых ощущениях – неофитствую… Но тут натыкаюсь, опять же в своих умных книгах, что истинные христиане-то, оказывается, не должны так уж сторониться своих прежних друзей. Напротив. Приходи. Сиди с ними за одним столом. Вкушай, что предложат, не оскорбляя хозяев высокомерием уверовавшего. И осторожно, по капле, давай вкушать и из своего сосуда – сосуда души -  тоже. Собой, своим примером любви, кротости и смирения располагай друга к вере. «Используй общение с друзьями, чтобы благовествовать», - такое вот запало в душу. Так что придется вернуться. На монашеский подвиг сил ещё не собрала. На праведное житьё – креплюсь, но всё не ровен час сорваться, нет-нет да оступаюсь. Значит, жить мне среди людей. Не чваниться верой, не гордиться, не тщеславиться. Исполнять, что назначено, и не роптать…

И вдруг…

«Не скажу, что восприняла приятную новость с улыбкой. Это было бы красивой, но неправдой... »

*        *        *

... окончательно разорвать себя на две половинки по хребту. Какое упоение болью. А я-то думала, что все в прошлом, что справилась…

Успокоенная пришедшим на смену нервному возбужденному неистовству покоем, отошла от церкви. Внутри всё уравновесилось и молчит. Я могу часами простаивать на кухне за стряпней, не испытывая при этом никакого раздражения по поводу, что так вот бессмысленно проходит теперь моя жизнь. «Я исполняю послушание», - легким бризом проносится в моей голове, и я радуюсь, что моя неосмысляемая действительность не мешает мне плавно восходить к сияющим вершинам. Сходить в храм? Да вроде бы и так справляюсь. Теперь буду знать, что все лекарства от душевной боли – там, и когда снова заболит, прямиком к крестам и кадилам.
Потихоньку клепаю свою книжицу. Слова почти омертвели. Оживаю лишь в ответ на письма в электронном ящике. Мне скучно? - Не прислушиваюсь к себе. Этот год выскользнул из моей жизни, не заметила, как поочередно сменяли друг друга сезоны. Когда над головой только электрическая лампа, органы чувств теряют связь с рассветами и закатами. Я так мало успела. Была уверена, что времени без человеческого общения будет вдосталь, чтобы подбить итоги прошлых трех-четырех лет, когда началась эта гонка за счастьем. Но, оказывается, когда погружаешься в самосозерцание без внешних раздражителей, суетливость в мыслях и движениях – успеть за жизнью - это схватить, это вписать на страницы, этому не дать проскользнуть мимо – уходит. Стало все равно, что за моими окнами какая-то жизнь – я потеряла к ней интерес, довольствуясь малыми радостями внешне и открытием огромного непознанного мира – внутри. Это был уже не мой внутренний мир, а мир, к которому, утихнув, можно прикоснуться душой. Мне начала открываться благодать веры. Я поняла, что это не пустой звук, а вполне осязаемая реалия. Но сколько же дорогих прежде вещей пришлось оставить за порогом собственного дома. Не сколько, а всё! Вся жизнь теперь текла за бортом моего корабля, который я направила к окончательному рубежу своей земной жизни. Да, смерть стала желанна, я совершенно перестала её бояться. Будущий мир и перспектива поселиться в лучшем мире увлекли настолько, что всё реже вспоминаю о том, что вынудило меня отвернуться от мира, - о своих несчастьях. Уже радуюсь им и всему, что опустошительным ураганом пронеслось по моей биографии. Хорошо, что это было. Не допрочувствовав, как утомляют желания, как страсти высасывают душевные силы, я не решилась бы расстаться с пестротой за окном. Не хочу. Ничего не хочу. Всё не то. Всё это в конце концов умирает и теряет смысл, потому что оно исчерпаемо. Душа этим не утоляется. И всё дальше и дальше от окна с сияющим за стеклами солнцем в темный угол своей кельи.
А что муж? Он радуется благим переменам во мне и окончательно успокаивается. Даже, наверное, счастлив. Ещё бы! Наконец-то жена не просто смирилась, но при этом ещё и перестала роптать. Просто осветилась изнутри каким-то светом и плавает по комнатам теплым облаком.
С друзьями стараюсь не встречаться. Трудно преодолеваемое нежелание говорить. Они ждут прежнего искрометья, а вместо него молчаливое безучастие к беседе грустной гостьи.
Постепенно замолкает и внутренний голос. Тот червячок, что заставляет браться за перо и писать. Ерунда это все, думаю в полудреме, я вернусь к своим записям в любую минуту, если захочу. Но желание писать возникает все реже. «Вот и умерла во мне писательница, так и не родившись». Перечитываю изредка – как мелко, как суетливо моё метание. Вижу теперь свою героиню глазами читателя. Бьющаяся трепещущая душа, мало понимающая в том, что с ней происходит. Рассуждения. Править и править.  Я теперь знаю немного больше, чем та, которая говорит со мной через страницы. Начать править? Тогда в правку превратится вся моя жизнь. Нет, пожалуй, оставлю всё, как есть. Со всеми заблуждениями и ересями. Страницы - свидетели эволюционирования мысли… а вот нужны ли эти страницы кому-нибудь? С этой их незрелостью и категоричностью в суждениях. Нет, править ни сил, ни желания. Прочесть ещё раз, чтобы хотя бы вымарать избыточность местоимений «я» - это максимум, на который способна себя сподвигнуть.
О герое больше не пишу. Но почему-то все чаще о нем думаю. «Надо бы сходить все-таки в храм, исповедаться, покаяться, - мелькает легковесно, без подкрепления действием, в голове. – А в чем мне каяться? Что опять вспоминаю того, кого когда-то любила? Весело буду выглядеть перед священником, не посвященном в предыдущую серию моих откровений, или пересказывать свою многостраничную историю каждый раз по новой? Нет уж, лучше допишу свою книгу и вышвырну её страницы из своей жизни вон, чтобы прошлая жизнь мне не мешала». Успокаиваюсь на этой мысли и продолжаю погружаться в фантазии. Они становятся все более искушающими и соблазнительными. Интересно было бы взглянуть на своего героя мельком, любопытным взором ощупывая безымянный палец правой руки – есть кольцо или нет. Вообще-то, уже мог и ребенка родить, если тогда же, когда вострубил об этом на весь белый свет, и оплодотворять свою избранницу начал. Но интересоваться специально не буду. Ни за что! Нет меня там… а мечты все сладострастнее.
Делюсь с дочкой своими размышлениями о другом мире – та тоже переживает страстную влюбленность в человека, который, вроде бы и отвечает взаимностью, но не делает никаких шагов навстречу. «Вот мы бьемся о них, рисуем что-то в фантазии, доверяемся ощущениям, просеиваем недоброе сквозь сито, оставляя себе в утешение только те моменты, которые укрепляют нас в наших же фантазиях. Когда уже совсем от безответности до отчаяния доходишь, отступаешь, но думаешь: ну и ладно, не получилось быть счастливой в этом мире, встречусь с любимым за гробом. И начинаешь рисовать себе картинки уже потустороннего счастья с не ответившим тебе в мире этом на чувства героем. Время идет, воображение распаляется ещё больше. Картинки всё ярче и всё убедительнее для тебя… а ведь на самом деле они питаются только твоей жизненной энергией. Твой возлюбленный в это время может творить совершенно другую иллюзорную реальность, где главная героиня не ты. Ваши потусторонние миры не пересекаются, потому что не пересекаются чувства. И вот земная жизнь заканчивается, твоя душа выпрыгивает из тела в сотворенный за твой жизненный цикл мир, который для неё теперь более реален, чем при жизни тела, но это - мир иллюзий твоего сознания. И кем же он наполнен? Химерами? А твой возлюбленный? Кто в твоем вечном сне носит его облик? Ведь он сам в это время далеко-далеко от тебя, в плену своих грез… Уходить надо без чувств и без фантазий, привязанных к земным людям. Мне кажется, для этого и существует мир религиозных образов, чтобы творение потустороннего мира, где упокоится душа, подчинялся одним правилам. Если хочешь встретиться с любимым в вечности, твори вместе с ним одну молитву, верь в одно божество, тки одно полотно чувств из общих образов. Тогда есть шанс встретить не призрака, а того, кого был дорог тебе здесь». – «Ты так страшно говоришь об этом», - ежится дочь. – «Почему?» - удивляюсь я. – «Да как-то очень безнадежно получается. Встретиться-то хочется не с привидениями, а с реальными личностями». – «Не сотвори себе кумира. Это, наверное, и об этом тоже. Поменьше своего в себе, тогда все получится. Встретишь всех, кого любишь».
От разговоров к делу не переходит. Всё так же торможу свой поход в храм. Вроде как острой надобности не возникает – на душе мир и покой. С легкими волнениями справляюсь. Больших – не предвидится. Как же мотало меня, однако. Как можно было дать себя так увлечь. Впрочем, имей я тогда те знания, что пришли ко мне сейчас, разум включился бы раньше. Ха! Как бы не так! Все штудируемые мною сегодня книжки пылились на моих полках много лет. Надо было, чтобы жизнь допекла до невыносимой боли, чтоб захотелось найти утешение не в себе, а вне себя, чтоб рука потянулась к книжной полке, а рот заткнулся для праздных слов.
Да, вспоминаю. Ещё не чувствуя, что погружение в воспоминания может как-то фатально на меня подействовать. Ерунда. Я прекрасно справилась со своими чувствами к Герою. Кто он для меня сегодня? Да никто! Никакого следа в душе, даже влюблять себя в кого-то другого не пришлось, чтоб выветрить оставленный им след. Книга? Хорошо, что я писала тетради, есть теперь занятие на много лет вперед. Судя по скорости моего вторичного обращения к записям с целью облечь их во что-то ценное для широкой публики, писать мне придется долго. Но я никуда и не спешу. Допишу, захочется чего-то большего – монашеское бытие перетянет, а мне надо себя как можно дольше удержать в миру, я нужна семье. Моя беспечная и ленивая семья очень нуждается в няньке и уборщице. Я нуждаюсь в их теплых прикосновениях. За это и плачу несвободой своей, что люблю прикосновения. Этими прикосновениями наполняются мои сны. Я опять начала видеть сны. Не запоминаю, не упиваюсь их действом – как в кинозале с проходящим фильмом, что-то прыгает по экрану, но это что-то почти не цепляет. Просыпаюсь и легко отправляю увиденное в корзину. И вдруг вторжение в сон моего Героя. Он пришел какой-то замкнутый в себе и сосредоточенный на какой-то глодающей его мысли. Осторожно прикасаюсь к нему: «Ты как?» Молчаливое одними глазами в ответ – «нормально». Боюсь спросить, что привело его ко мне, чувствую, не скажет, но вижу, что и уходить не собирается. Тенью бродит по моему жилищу, скольжу за ним следом в некотором отдалении.  Боюсь приближаться. Не знаю, почему он здесь, не знаю, пришел ли, чтобы увидеться со мной или просто проходил мимо. Даже во сне боюсь отдаться радости, что вижу его. Он знакомится с моими родителями. Почему-то мама всегда снится живой в таких снах. Они одобряют мой выбор, легко принимают его. Это удивляет меня ещё больше, я ведь не представляла его им как своего избранника, и, тем не менее, он первый, кого они оба приняли как своего. Не вспоминаю свой сон, когда и его родители приняли меня столь же радушно. Вспомню после, когда проснусь. Оцепеневшая и растаявшая. Это не всё… я все же решаюсь приблизиться к нему ещё раз и неожиданно чувствую откликнувшееся на моё прикосновение биение сердца. «Можно?» - тихо прикасаюсь к нему губами. Не сопротивляется. «Почему он не противится моим ласкам?!» - отчаянно думаю я, чувствуя, как погружаюсь в пробуждающееся желание. Ну, оттолкни же меня, вырвись из моих рук, губ. Но его губы послушно поддаются моим прикосновениям. Он прохладен как осенний день, но его поцелуй – продолжение моего. Легкая неловкость - наши зубы встретились, поскреблись друг о друга – улыбаемся друг другу: нет, мне так не нравится – вытягиваю губы, чтобы оттолкнуться ими от его губ. Блаженство… Совершенно не торопится домой. Почему-то уверена, его дом где-то вне моего, но уже не сомневаюсь, что он пришел именно ко мне, чтобы остаться здесь навсегда. Боюсь вспугнуть неосторожным словом или прикосновением. Но он тих и покорен мне. Я так этого ждала, а тут совершенно нет сил порадоваться за себя. Слишком долго ждала. Вот он здесь. Мой. Отвечает на мои ласки. Не заглядываю в его глаза, не ищу в них любовного блеска, одна его близость делает меня счастливой и, вместе с тем, почему-то так тревожно, так безрадостно на душе. Упиваюсь его близостью, но насытиться ею мне не удается. Всё вокруг в каких-то темно-зеленых и серых тонах. Железная кровать, на которой пытаемся заняться любовью, и ничего, чтобы наконец начать, не делаем. В одежде. Рука в руке. Прижимаем друг к другу наши тела. Сиротливо, безысходно. Нет радости в нашей встрече, нет радости, только чувственная тоска по теплу и близости. «Он пришел проститься со мной», - понимаю я. Всматриваюсь в его глаза. Нет, глаза говорят иное – я пришел навсегда. Неужели я вернула его себе? Но ведь я отпустила его, зачем он вернулся? Я так рада, что он теперь со мной. Мы тихо и счастливо доживем наши земные дни, не деля их ни с кем…
- Ничего не понимаю, Люсь. На фига мне этот сон. Проснулась и поняла, что опять влюбилась. Всю ночь целовались. Как классно он целуется! Правда, во сне. Интересно, наяву он так же искусен? Эх! Расстались и даже не попробовали ни разу.
- Мне как раз Дима опять нужен.
- Что решила-таки ещё один салон открыть?
- Да, и мне нужен безотказный Дима. Поедешь со мной?
- Заманчиво, конечно, увидеться, хоть знать буду, женился или нет, но, честно говоря, видеть его не хочется. Возвращаться к старому не хочу. Ни мне его, ни ему меня лучше больше не видеть.
- А Серега что-то рассказывал про него?
- Я не спрашивала и старательно обходила темы, где могло бы всплыть его имя.

Месяцем раньше звонила Валентина.
- Ты куда пропала? Не звонишь, не заходишь. Ты хоть иногда в Киеве бываешь?
- Я никуда из него не выезжала. Так, летом только на даче похозяйничала.
- А что в гости не заезжаешь?
- Я сейчас мало из дома выхожу.
- Зашла бы, поболтали бы.
- Я, Валюш, от разговоров-то и сбежала. Ты же помнишь, на какой теме мы с тобой расстались?
- Конечно. Вот и хотела узнать, как ты?
- Нормально. Кажется, справилась. В монастырь не ушла, но на голодный паек в общении себя посадила. Мне надо было так, прости. Я не забыла вас, не разлюбила, но видеть вас – это о нем думать, а мне надо было от этого избавиться.
- Ну и как? Справилась?
- Вроде бы да, не знаю. Пока дома сижу, вроде бы все в порядке.
- Ну и хорошо, - радостно откликнулось на том конце провода. – Давно пора было забыть его, не стоило оно того.
- Нет, почему же забыла…
Мои вялые протесты заглушаются её радостным окрыленным «наконец-то!!!» Чему она так радуется. И зачем так безапелляционно «выбрось из головы, бесполезно». Неужели мне одной неочевидна тщетность моих усилий очаровать собой. Столько копий сломать, столько слов на ветер, столько чувств на бумагу и что, неужели ни один мускул на его лице не дрогнул, ни один волосок из оставшихся на его лысеющей макушке не шевельнулся? Как-то запоздало досадно. Год прошел как я, пресытившаяся его неприятием, вырвалась из плена своих иллюзий, а мне все ещё не все равно, как он ко мне относится? Наверное, когда нами пренебрегают, осадок остается на всю жизнь. И желание отыграться. Как трудно простить унижение, пренебрежение тобой. Уста говорят одно – простила, а сердце отстукивает противоположное – будь ты проклят. А как же прощайте и молитесь о поносящих и проклинающих вас? Благодарите унижающих? Всё это взращивает смирение. Но ко мне смирение пришло через другую щель – я поняла, что быть счастливой в этом мире – неосуществимо. Рецепты «позитивно мыслящих» мне не подходят. Я не вижу позитива в смерти моего ребенка, и каким позитивом этот вселенский негатив перекрыть - для меня даже мысль кощунственна. Я могу принять целесообразность этой смерти по отношению к предстоящей вечности. Но расписывать гримом своё лицо в улыбку, мол, зато солнышко светит, и у меня зуб не болит, значит, позитива в моей жизни все-таки больше, - извините, бред какой-то. О чем, бишь, я… Да и в том, что меня не любят, тоже утешения не нахожу. Я просто дошла до такой степени отчаяния, что дальше уже некуда. Моё парение над бездной завершилось тем, что я плавно опустилась на самое её дно и, волоча по земле уставшие от бесконечного полета крылья, склевывала полуразложившуюся мертвечину – останки моих предшественников, бесславно растерзанных жизнью. Чтобы хоть как-то подкрепить свои силы и попытаться взлететь. Но мертвечина не насыщала. Силы уходили и дальше. И когда уже всякая надежда выбраться была потеряна, пришло последнее испытание, которое чудесным образом спасло меня. Я чуть не убила себя в той аварии, но мой разум проснулся и откликнулся на вибрации Света, который всё это время был рядом со мной. Просто я его не могла видеть, пребывая во тьме своих чувств…
- Нет, я не забыла его, - пытаюсь встрять в поток слов моей великовозрастной подружки. Мне неприятно её осуждение меня той, вчерашней. Зачем она это делает, она тогда так поддерживала меня в моём заблуждении, так старалась свести нас вместе. И вот теперь: «Это совершенно тебе не нужно. Надо уже взрослеть. Тем более, совсем бесполезно это…». Перебиваю её, боюсь спросить, какое такое знание заставляет говорить такие слова. И не спрашиваю. Перебиваю.
- Валь, я ничего не спрашиваю, ничего не хочу знать о нем. Давай сменим тему.
- И хорошо. Давай сменим….
Ни до чего не договариваемся, только, что надо возобновить общение. Соглашаюсь – надо. Но когда? Не знаю, скоро ли обрету решимость вернуться к людям. Отвыкла от всех. Ох, как от людей отвыкла…
Она перезванивает через месяц и приглашает прошвырнуться в лес за грибами. Почти соглашаюсь. Хороший повод попытаться вытянуть с собой мужа. Мне давно хотелось познакомить его с семьей Масяня. Купленная нами квартира в двух шагах от их дачи. Подружимся, сможем чаще бывать на воздухе в воскресные дни. Гена неожиданно легко соглашается, хотя наше путешествие приходится на конец рабочего дня. Оценив по достоинству его готовность вторить мне в моих желаниях, проникаюсь признательностью и благодарностью к давно любимому мужу. Валюша тоже удивлена и обрадована.
- Я так давно знаю Ирину, приятно, что, наконец, она не одна… - подмигивает мне и сходу выкладывает все новости. – Серега в субботу свидетелем на свадьбу друга идет. А мой в Хмельник уезжает. Не знаю, наверное, без него не пойду.
- Что, опять любимый свой день рождения праздновать в санатории собирается?
- Вот и я о том же. Мы сейчас прямо едем, а потом на указателе направо, - командует она моему мужу.
Мчимся по темным проселочным дорогам навстречу неизвестности и грибным местам. С трудом находим нужный дом. Хозяин дачи радостно встречает гостей. Проникаемся взаимной симпатией с первого тоста. Одну за другой заглатываем стопки с согревающим зельем. Языки развязываются. Сонный Гена отправляется спать, и разговор сразу обретает четкие очертания.
- Так женился Володя или нет? – неожиданно отрезвляюсь собственным вопросом я.
- А ты не поняла? Я думала, догадаешься, о ком я там, в машине.
- Я поняла. Вернее, подозрение возникло, но сосредотачиваться на нем не хотелось. Так что, в субботу?
- Да.
- Я думала, он давно уже окольцевался. Что ж так ждал долго? Когда ещё слух пустил, девять месяцев прошло, я думала, там уже вовсю беременности и памперсы.
- Нет, только сейчас. Приглашение прислал. Такое красивое. Вечер в украинском стиле. Артисты какие-то известные, программа насыщенная.
Мне это неинтересно, пропускаю мимо ушей. Хочу знать другое, но спрашивать не буду. Ну его. Быстрее сменить тему. Но вклиниться не могу. Вот опять: «Приглашение на двоих, а мне пойти не с кем».
- Так меня возьми с собой, - с усмешкой вставляю я.
- А вот тебе там делать нечего, - неожиданно серьезно припечатывает она мою иронию к стенке и, глядя в упор, четко разделяя слова, довершает моё распятие, - ты, подружка, забудь о нем навсегда и больше туда не лезь.
- Валь, ты забыла? Я ушла из этих отношений год назад и возвращаться не собираюсь.
Но внутри что-то перевернулось и всхлипнуло. Зачем она так со мной? И чем это её обаяло то малолетнее создание, что она враз забыла о том, что вообще-то в жизни моего героя я появилась много раньше, чем эта соплячка. Материнское взыграло? Я разозлилась.
- Ты, Ирин, успокойся и повзрослей уже наконец. Это птица не твоего полета. У тебя есть семья. У него теперь тоже…
Мои глаза мгновенно наполняются влагой. Блин! Я не хочу плакать!!! Семья! Что вы знаете об этом…
- Я хотела, чтоб у него, наконец, появилась семья… Честно…
- Ирин, ты чего?... – Валя растерянно смотрит на бегущие по моим щекам слезы. – Ну-у, чего ты? Лучше б ничего не говорила тебе, ты чего расплакалась? Перестань, не стоит оно того…
- Хороню, Валь… Иллюзии свои, мечты… я столько напридумывала себе…
- Да ты все себе напридумывала…
- Что вы все знаете об этом, чтобы судить… Ничего вы о нас не знаете… Мне год себя под замком пришлось держать, чтоб он, наконец, решился на это…
- Там подружка его в оборот хорошо взяла. Жанна девушка не промах…
- Не хочу ничего знать о ней. Ты мне о нем скажи… Скажи, он счастлив?
- Да, Ирин, он счастлив. Бегает, хлопочет, радостный, воодушевленный. Я его давно таким счастливым не видела.
Она живописует счастье моего бывшего возлюбленного, лопату за лопатой бросая могильную землю на холмик над моим прахом. Я реву, уже даже не пытаясь сдерживать рыдания. Эк меня развезло. Значит, счастлив. Ну, что ж, я рада… я так рада за него…
- Значит, моя жертва была не напрасной, - подвожу черту под своими слезами, всхлипывая разбухшим от влаги носом и пытаясь улыбнуться, - я рада за него…
- Рада, а ревешь тогда чего? разве можно так? Выбрось из головы и забудь навсегда!
- Да люблю я его!!!...
Перевести дух, выйти на воздух, закурить и выпустить дым вместе с последними слезами на волю, к звездам. У-у-у! как же мне плохо, как же мне паршиво… Валентина уходит спать в нагретую калорифером и Генкиным дыханием комнату. Мы с хозяином остаемся за столом и распечатываем ещё одну бутылку. Такое водкой не зальешь, такое смывается кровью. Я безрадостна и отчаянно несчастна. У меня не было иллюзий, не было каких-то надежд, я распрощалась со всем этим ещё год назад, но мне не удалось выбросить из себя весь этот груз. Я заперла его в себе, похоронила на дне души, но не рассталась с любимым хламом. Как сумасшедшая испанская королева, я вожу этот прах любимого за собой повсюду и пытаюсь ваять из него образ своего будущего блаженства на небесах. А его нет со мной. Он окончательно перешел в собственность неизвестной мне счастливицы с нежно щекочущим ушко именем Жанна… Жаба Ивановна… Почему всех моих любимых мужчин уводят женщины с такими экзотическими именами. Родители – большие оригиналы - давать любимому созданию такое неблагозвучное имя… Хотя, Жаннет, какое ещё имя могло быть у избранницы бывшего легионера… Её мама… блин, её мама, наверное, моложе меня. Смех! На что я претендовала. Да, проживание на родине очень упростило моего героя, он был не таким по возвращении из своих европейских странствий, взрослее… Теперь же… не судить. Забыть. Как забыть-то, каким местом? «Как это он решился поделиться-таки своей французской пропиской…», - этой иронии хватило лишь на первый аккорд безразличия в нашей застольной беседе, потом слезы, слезы, слезы… что ж я так не владею собой… Я рано встала с колен,- заключаю напоследок,- оказалась не готовой к испытаниям правдой. Больно… На колени и молиться, молиться, молиться – с утра до вечера. Только это спасет меня от отчаяния, вытащит из этой ямы. Потеряла. Я его потеряла. Теперь уже навсегда. В семью я не полезу. «Он счастлив», - это приговор!
Безжизненно опускаюсь на постель. Я, конечно, не умру. Пытка жизнью продолжится. А сейчас спать. Проваливаюсь в сон и мгновенно просыпаюсь от толчка изнутри – уже утро. За окном темно, не представляю, который час. Что же разбудило? «Он счастлив». Вовка, мой милый, мой любимый, отчаянно желанный и бесконечно далекий на все оставшиеся мне годы Вовка счастлив с другой. Я осталась совершенно одна на белом свете. Я покинута любовью. Мне осталась только моя любовь к Богу, которую мне ещё только предстоит взрастить в себе, чтобы она заполнила собой все образовавшиеся от потерь пустоты в моей душе. Мне есть для кого жить, есть о ком заботиться. Пусть я и не получаю удовлетворения от этих отношений. Муж принимает как должное, дети целиком поглощены собственными жизнями… я ничего не получаю взамен тем чувствам, которые отдаю, тем усилиям, которые прилагаю, чтобы удержать себя в семье… Они мало что понимают и почти ни о чем не подозревают… Как бы я хорошо себя чувствовала сейчас, окажись за стенами монастыря… или в какой глуши -  обители отшельника… чтоб стало уже совсем тонко меж мной и Богом, чтоб утешиться Им, почувствовать Его присутствие… Безответность… Наверное, так грустит Ангел-Хранитель, когда мы отступаемся от правды и идем за грехом. Мы его не замечаем, не слышим и не видим и потому думаем, что его и нет с нами рядом, и в поддержке его мы не нуждаемся. Так самонадеянно думаем. И он грустит. Так грущу и я. Мою любовь швырнули мне в лицо обратно. Я не заслужила ненависти и безразличия, ни словом, ни мыслью не обидела, и всё, чего хотела, поддержать, помочь, утешить в трудную минуту или разделить радость… а меня за это поливали злыми словами и гнали прочь… как это печально…
Ангел мой Хранитель, пойдем отсюда. Обнимемся, прижмемся друг к другу и побредем каменистыми тропами прочь. Нужны будем – позовут. А сегодня «они счастливы», и нам с тобой совершенно незачем махать здесь своими крыльями. Не плачь, я вытираю слезы тебе, обмахни мои своим опереньем… «плещма Своима осенит Тя…» Ухожу под сень Веры. У меня нет другого пути спрятаться от тебя, мой Герой…
В одну из ночей опять приходит бес в обличье сына. Распознаю его почти сразу, но успеваю прикоснуться губами к белокурой макушке и прижаться к маленькому телу. Но моя любовь – нерастраченная материнская любовь - растапливает внешний облик, и ложь становится очевидной – это не мой сын, это житель тьмы. Что-то извивающееся и скользкое растворяется в моих объятиях и прячется в щель. Они все ещё охотятся на мою душу. Как же плохо они меня знают. Им неведомо, кто и что я…

*        *        *

Флакончик краски для волос, и вот из зазеркалья на меня взирает вампического вида дама с отмытым взглядом наплакавшихся глаз. Как огромны эти глядящие на меня зеленые глаза незнакомки. Я отвыкла от себя…
В салоне племянницы натягиваю на себя платье ярко-красного цвета, оно давно поджидало меня, дразня воображение. Я никогда не меряю ничего из того, что она привозит из дальних странствий. Сегодня она заставляет меня облачаться то в одну яркую тряпочку, то в другую…
Выдергиваю шпильку из волос, по плечам расползаются черные змеи прядей. Хороша!
- Вернуться к людям. Я поняла, что, наконец, могу это сделать. Моё заточение подходит к концу.
Люся понимающе кивает.
- Давно пора. Засиделась, подружка… Это моя тётя, - мимоходом бросает недоумвающе глядящей на наши колдовские пасы, превращающие блеклую старушку в яркую молодушку, юной помощнице. Та запахивает полуоткрывшийся рот и тоже кивает в ответ.
- Раньше было нельзя. Я должна была выдержать эту паузу, чтобы он освободил меня от себя. Люськ, я свободна!!! Мне опять можно жить среди людей. Меня теперь ничто не держит под замком, никакие обеты и запреты.
...Что-то не нравитс в отражении. Нет, не внешнее…
- Что тебе не так? – видя моё замешательство, спрашивает подружка.
- Ощущение несоответствия внешнего облика внутреннему наполнению.
Люсина бровь слегка приподнимается, вторя немому вопросу хозяйки:
- Мне нравится то, что я вижу в зеркале, но мне трудно совместить этот облик с собой. Словно смотрю не на себя, а на какую-то постороннюю диву - шикарно и соблазнительно выглядящую, но это не я. Я старая и ветхая внутри. Люсь, я так состарилась за этот год, что никак не могу выпрыгнуть из навязанного себе собой образа.
- Кончай придумывать.
- Я не придумываю, а понимаю, что придется поработать над собой, прежде чем вернуться к людям. Попытаться опять полюбить себя.
- Правильно, поезжай в N. Бери с собой это платье и там утри всем нос.
- В N поеду ублажать облик, попытаюсь внешними манипуляциями воодушевить себя жить внутри.
- Мне бы тоже не мешало к твоей Елене Прекрасной наведаться на пару процедур.
- И это тоже.
- Но цвет волос не меняй, тебе здорово, что-то такое совершенно иное в образе. Прямо-таки, роковая женщина.
- А я-то как раз собиралась несколько смягчить экстремизм.
- Нет, походи так. Тебе хорошо.

Платье отправляется на подгонку к портнихе. Попутно отбираем ещё парочку. Уже осваиваюсь в почти забытой за год роли красивой женщины без возраста и радостно кручусь возле зеркала. «Бяк-шмяк-прыг», оставляю сопли в примерочной – никто больше слез моих не увидит. И без умелых рук моей Прекрасной Леночки выгляжу замечательно, но хочется пройти обряд возвращения любви к себе внутри себя самой. Проявить нежную и трогательную заботу об этом замечательном теле, которое носит такую трепетную и ранимую душу. Назло всем вам, неблагодарные звери, я буду жить и радостно парить над всеми вами, осеняя ваш убогий мир взмахами своих радужных крыльев. Вы не задавите меня, не уничтожите, не заставите потерять веру в себя. Что платье? – всего лишь яркое оперенье. А я украшусь воскресшей в своем сердце любовью ко всем вам. Только увидеть и почувствовать её вы сможете, лишь оторвавшись от обыденности, когда что-то незримо-далекое, струящееся на ваши головы с высоты, заставит вас задрать головы, чтобы вглядеться в синюю даль небес.
Нет, слёз больше не будет.
Жизнь прекрасна!

16 октября.
И все-таки «радостная» новость надолго выводит меня из состояния равновесия. Сначала это письмо – я пытаюсь вывести на поверхность чувства, разъедающие меня изнутри. Предшествовавшие ему дни – я мучительно пытаюсь выйти из штопора. Эмоции подавлены, чувства угнетены. Не могу думать ни о чем, кроме – он женится, он, наконец, счастлив. Почему меня так гнетет его счастье? Потому что не я рядом с ним? У меня было хоть раз сомнение в том, что меня рядом с ним не будет никогда? Нет!!! Я знала обреченность своих чувств с первых дней, как распознала их в себе. Они не окрылили меня, а тут же направили мой полет книзу, к земле, под землю, в подземелье страстного неистовства. И вся последующая борьба за него была борьбой с ним во мне – я мучительно и безуспешно истребляла его в себе и… ничего не получалось. И что сейчас? Последняя агония? Мечусь. Напомнить о себе? «Ну, хоть книгу-то мою передашь ему в качестве свадебного подарка?» - униженно прошу нетрезвую Валюшку, и та пьяненько соглашается: «Книгу передам». Я подставляю её, делаю жрицей своего бесовского алтаря. Ему, моему Герою, незачем знать, что мы виделись, встречались, говорили о нем, незачем знать, что я проливаю слезы. Он должен пройти этот путь до конца, без единого сомнения в истинности и праведности своего намерения связать жизнь с другой. Отсчитываю дни на три месяца назад, сколько дают вознамерившимся бракосочетаться на обдумывание? Убийца!!! Он подал заявление в день моего рождения. Случайность? Фигушки! Таких случайностей не бывает, это изощренная пытка – вот тебе, любимая, подарочек на юбилей! Если он начнет трудиться над оплодотворением своей избранницы по всем правилам – в первую брачную ночь – я получу подарочек и на следующий свой юбилей… Мои родители тоже расписывались в этот октябрьский день… слишком много совпадений… чтобы труднее было отрешиться?
Пишу-переписываю многократно письмо. Хочется, чтобы прочел напоследок. Потом уже в его жизнь вторгаться нельзя. До алтаря – «если у кого есть что сказать против этого брака, пусть говорит сейчас или молчит до скончания века». МНЕ, МНЕ ЕСТЬ ЧТО СКАЗАТЬ!!! Господи! Как же удержать себя от этого вопля. И я вопию на страницах почти умершей во мне «прозы». Можно, можно, можно я скажу… это и это, и ещё вот это…
Интернета нет. Неделю сидим, не имея возможности заплатить по счетам. Вижу в этом Промысел. Отправить письмом из дома – не получится. Ещё есть время, если это письмо ему нужно, до пятницы все разрешится само. Можно встретиться с Масянем – он свидетель, передать письмо ему, но попросить оставить его при себе, не отдавать, просто пусть знает, в какую авантюру ввязывается, пусть прочтет и как доверенное лицо жениха решит, нужно ли тому накануне свадьбы такое послание от «бывшенькой»… Почему же так много сомнений во мне? Всё ищу какие-то знаки, жду намеков из мира духов, ничего не предпринимаю. Когда наставляет Ангел-Хранитель, не сомневаешься – действуешь без промедления, если появляются сомнения, если душа колеблется – твой наставник не из мира горнего. Ты соблазняешься и прельщаешься миром бесовским…
Просыпаюсь. Утренним солнцем вызолачиваются выставленные на книжных полочках иконки. «Я так давно не вставала на молитву». Подхожу к образам. «Прежде всех дел…», - нет, сварю себе кофе… Теперь можно. Воздух наполнен ароматами дальних стран. «Во имя Отца и Сына и Святага Духа…» В поминальной части молитвенного правила привычно пробегаю по именам живых и почивших. За тебя, мой Герой, за болящего Николая – уже две недели в беспамятстве, пусть Бог ему вспоможет…
Да, я ничего не буду предпринимать, пусть на все будет Его Воля. Гена предлагал поехать в Черкассы на выходные, я с надеждой забыться приняла его предложение – мне надо быть как можно дальше от тех мест, где венчают моего возлюбленного… Валюшу уже на следующий день избавила от данного ею мне обещания. Никакой книги никто передавать не будет. «Может, ты и права, - почему-то грустно проговорила она. – Ты-то как?» - «Грущу, но надеюсь выправиться», - «Ну, держись. Я не знаю, пойду ли. Всё-таки одна, без пары. Вроде бы и знаю там многих, но неудобно как-то без мужа. Не знаю, не решила ещё», - «Валечка, ты со мной солидаризируешься что ли? Перестань, не лишай себя праздника. А Володе… Нет, ничего не говори. Впрочем, сама решай, будет к месту – привет от меня передавай с поздравлениями, нет – значит, ничего не говори. А обо мне не думай. Погрущу и оправлюсь» - «Ну, а ты к нам с Геной своим приезжай обязательно, как договорились, хоть селитесь на дачке нашей. Ключи дам, и живите в свое удовольствие» - «Спасибо». Да,не хватает, чтобы теперь наша с Валюшей дружба расцвела под носом у моего мучителя буйным цветом. Впрочем, это всё совсем другая пьеса. Не хочется досаждать своим возвращением никому. Даже обидевшим и пренебрегшим мною. Это жизнь. И я уже давно смирилась с тем, что она у меня такая – не очень счастливая и радостная. Как там писала раньше – счастье это когда смиряешься со своим несчастьем? Я не несчастливая, это такое восприятие жизни – не видеть повода ликовать и прыгать на одной ножке, когда рядом столько грусти. А радоваться я умею…

Отстояла молитву. Звонок мужа.
- Ирочка, дядя Коля умер…
Ожидаемое нами со дня на день сквозь призрачные надежды на все-таки выздоровление… Нет, умер…
- Когда?
- Только что позвонили. Наверное, только что и умер.
- Царствие ему Небесное…
Только что поминала его как живого, успели ли мои молитвы донестись до небес или по моей молитве его и забрали?
Утренний кофе проталкивался вовнутрь с неожиданно всплывшим воспоминанием о нераскаянном моем грехе. Много лет назад, я почти забыла об этом, приходила девушка дважды или трижды с одной и той же просьбой – сделать ей какие-то инъекции. Кажется, ещё была жива мама. Я только-только освоила эти манипуляции – колола ей обезболивающее. Девушка протягивала мне ампулки: «Пожалуйста, мне не к кому больше обратиться». Вяло сопротивлялась – грех на душу, но она так просит, так слезно умоляет сделать это. Одна растит ребенка, её мать тяжело больна, предстоит операция. «Мне никак не поднять ещё одного ребенка», - уговаривала и уговорила-таки она. Я мало осознавала, что творю, не было мне такого ведения тогда. Только-только приняла крещение, мои познания мира невидимого ограничивались оккультными брошюрками, начавшими свое победное шествие по просторам постатеистического государства. Путаница в мозгах и  чувствах. Мама при смерти, сын каждую ночь разрываем коклюшными приступами, муж исчезает на несколько дней в безвестности – теряется в своих пьяных компаниях где-то между двумя столицами… Мне недосуг было взвешивать на весах грешное и праведное. Меня попросили – я сделала. А потом делала это так же бездумно ещё пару раз, избавляя эту малознакомую мне женщину от нежелательных беременностей. Значит, на мне убиенные мною души. Как же я могла забыть об этом? На исповеди каялась о своих абортах, сделанных ещё до крещения своего и уверяла, что после уже к греху детоубийства не причастна. И вдруг вспомнить такое…
Известие о смерти родственника… Не он ли Оттуда направил мне эту совсем забытую мною страшную страницу?
Молитвенник в руки. Что я могу сделать для усопшего в миг его ухода? Бежать в церковь, да, надо пойти заказать панихиду о преставившемся. Что-то не дает мне это сделать сразу. Задерживаюсь у образов, раскрываю книжицу с поминальными молитвами и начинаю читать все подряд, что уместно и что могло бы помочь ему. Мысль: «Нераскаянная! чем ты, грешница, можешь помочь ему?! Детоубийца! Он не слышит твоих молитв. Ты не покаялась, на тебе несмываемым пятном три смерти…», - звучит раскатами грома и пытается вывести из молитвенного транса. Да, грешница, да, возможно, Он не слышит меня, но ещё более силы в голос, ещё больше молитвенного огня в сердце. «Не от дел бо спасеши, но по вере и милосердию Своему…», - всю веру вложить в произносимое здесь и сейчас. Будет время, будет милостив – приползу, распластаюсь, переберу все грехи свои от начала жизни своей, вытеку слезами, растворюсь, исчезну, но сейчас «услышь мя, Господи…» За кого я так молилась горячо до сего дня? Не вспомню. Не было того. Были слезы, была тоска, было разрывающее на части чувство, что покинута, оставлена, но так, чтоб внутри чувствовать огонь… нет, впервые… об усопшем – впервые… Я должна поехать к ним…
- Возьми меня  с собой…
- Ты тоже хочешь поехать?
- Пожалуйста… я очень хочу поехать с тобой.
- Я подумаю, как это лучше сделать… Вообще-то, не хотелось детей одних оставлять. У Катюхи день рождения, с собакой тоже кого-то надо оставить. Ты точно хочешь ехать?
- Пожалуйста, возьми меня с собой.
- А дети?
- Они поймут…
Остаться здесь одной? Дети? да, дети. Они совсем взрослые. С ними все будет хорошо. Лучше где-то далеко и на погосте, чем в городе, где в это же время «венчается раб Божий Владимир рабе Божией Иоанне…»
Лучше я в это время буду где-то очень-очень далеко на кладбище лить совершенно праведные слезы об усопшем рабе Божием Николае, чем дома под подушкой неправедно стенать о своей любви, распинаемой у алтаря. Я прикрою одни слезы другими – слезы сердечной тоски слезами скорби.
Всё!!! Доверилась Воле Создателя, и Он распорядился моим сегодняшним днем именно так – отвел от всякой неправедной напасти. «Да будет Воля Твоя…»

И всё-таки, как же далеко мы отстоим друг от друга в этой жизни, мой Герой. Какие бездны нас разделяют. Я хороню своего сына в день, когда твой брат полагает начало новой жизни. Это двадцать один месяц назад. Сегодня ты с головой уходишь в шумную суету свадебного пира, я справляю тризну… Наши жизни невозможно далеки и несочетаемы ни в единой точке здесь на земле. Одна лишь нить протянута между нами – мы помним друг о друге. Ты ещё помнишь обо мне? Помни! Только так мы найдем друг друга после. Когда ни одна из земных привязок уже не будет цепями, сковавшими наши души здесь, в этом несовершенном мире…

«Бесам радование…»
Так увлеклась своими фантазиями, что нарушила равновесие во вселенной. Запах угара и обуглившиеся ингредиенты забытого на огне супа. Смрад, чад, зловоние. Обонятельные отголоски ада.
Своевременное напоминание…


Клементина и Тень (продолжение).

- Если приедешь, буду рад встретиться, пусть Федор позвонит и все расскажет. Теперь буду ждать. Жду. Или ты уже БЫЛА в Москве? я так и не понял. Внутри колокол, писать не могу, нет мыслей. Летом проезжала Мася, не встретились...
-  Мы собирались пересечься с ней в Воронеже, но я не доехала. Вернее, о том, что она там будет как раз в мой день рождения, узнала уже после того, как отпраздновала его в другой компании. Мы переписываемся. Так что, я в курсе многих вещей, о которых, возможно, не в курсе ты. Во, как запутала…
Я ещё не была в Москве. Жду бабьего лета…
- Переписка с ней? Прикольно, последний раз, при мне, ты вспоминала о ней с большим неудовольствием, припоминая воровство косметики.
Интересно тебе известно о нашем телефонном разговоре? И если да то что?


- Я в твои отношения с женами не лезу. Для меня если что и значит из твоего
прошлого и настоящего, то это только твои дети. Дочки у тебя замечательные!
А с Н. у нас были и разговоры по телефону по часу, и письма с
подробностями из личной жизни. Но нашей с ней, а не твоей. Тот эпизод с
косметикой всплывал в одном из разговоров... Для меня Н. вчерашняя и Н.
сегодняшняя - два разных человека... Впрочем, о тебе мы как-то говорили. Давно.
Мне было жаль, что ни она, ни (особенно жаль) твоя дочь не знают тебя таким,
каким знаю тебя я. Об этом ей и сказала. Мол, если бы Ф. прочла то, что
написано им самим и мною, но не как сагу об отце, а как роман про совершенно
других героев, она бы влюбилась в главного героя... Это было давно, год назад,
наверное. Книг своих я им не давала...
Так что, сам видишь, тема "ты" скользкая. Навредить не хочется.
Поэтому ни о чем спрашивать её не буду. Решит рассказать - расскажет... Кстати,
косметика была Галкина. Н. после покаялась ей, а та её высмеяла…
 А чего это ты ко мне на легальную страничку в открытую входишь? Да ещё и ночью? Я тебе как раз ответ писала в Клёме... Или это не ты был?... Блин, как в стародавние времена - за каждым кустом сексот мерещится…

- Приходил я, ночью соседи разбудили музыкой, покурил, не спится, вот и сел за комп, он в другой комнате стоит. Соскучился, фотки новые, ты всегда что-нибудь добавляешь. Все просто.
Про Н. говорить не хочу и не могу, жили мы друг без друга столько лет, и слава Богу, не померли.
А как мне к тебе на легальную страничку ходить? Тебя могут проверить? Страница для всех, вот я хожу.
- Нет, Солнышко, никто меня не проверяет. Последние девять месяцев веду такой замкнуто-затворнический образ жизни, что полностью завоевала почти утраченное доверие. Заходи, всегда тебе рада. Насчет Н. понимаю. Неприятно вспоминать тех, кто причинил когда-то много боли, а тебе, насколько помню, разрыв дался довольно болезненно. Но там твоя, пусть и отказная, дочь растет, которая совершенно не в курсе всех маминых дел, поэтому были какие-то ожидания от тебя, а неосуществленные желания породили недоумения. Н. надо было как-то оправдать себя в глазах дочери, поэтому, наверное, сделали виноватым в разрыве тебя. Не знаю, не буду ничего говорить, на основании одних лишь предположений. Помню только фразу из разговора, что дочка в обиде на папу, что чего-то там в её жизни не было... поэтому и хотелось бы, чтобы она когда-нибудь услышала правду о тебе из уст совершенно чужого человека, которому ты небезразличен…

- Да, дочка обижается со всей своей 15 летней обидой, и рассказать ничего нельзя, пройдет еще лет пятнадцать, вот тогда можно будет. У меня все хорошо, поругался матерно на жену с утра, рассказал ей, что в этой жизни происходит.
Нашёл старую любовь, в интернете и устроил бурный роман с продолжением, виртуальный роман. Далековато она. Она помнит меня...
- Мне уже начинать ревновать?
- Сижу на форуме мужской взгляд. А ты будешь ревновать?
- Знаю такой форум, через Н. на него попала. И в какой же ты теме? Что у нас сегодня горяченького? Блин, курить хочется, а нечего... уже ревную…
- я в самом начале по всем темам верхним, не кури киска…
- так нечего же…
- Да ладно тебе, ревновать придумала, я вот где
«Как вы относитесь к глубокому ПОЦЕЛУЮ В ГУБЫ (минету или куннилингусу)?...»

            - больная тема, понимаю
- ну и не думай об этом, ты ж не курила или опять за старое?
- без семьи бросаю. Возвращаюсь, опять втягиваюсь - дома сигареты все время, трудно абстрагироваться…
- Пойду водки куплю, а курить не буду.
- Я ТОЖЕ ВОДКИ ХОЧУ!!!
- И здесь я: «Запер как-то однажды Папа Карло Буратино с Мальвиной в сарае ....."зачем" ? Ваши варианты»…

- Так… темы увидела, тебя тоже, но… позвонили, надо срочно ехать. Строители заканчивают стены ломать, надо принять работу... про мине и кунни потом, когда мышцы расслабятся. Без меня как-нибудь - со старыми виртуальными героинями твоих романов
- Я дома не курю, а на лестничную клетку мне выходить просто лень, могу несколько дней не курить. Сегодня два года как умер отец, помяну его... Ездили на кладбище, могилку прибрали.
- Завтра еду в Харьков памятник устанавливать на могилку Серёжке. Звонили, что готов уже. Полтора года, а гляну на фото - сердце замирает, так к нему хочется побыстрее...
- В добрый путь, Сереженьке поклонись  за меня.
 А где вы стены ломаете? Да и зачем?
- Квартиру купили. Правда, денег хватило лишь на однокомнатную и в 10 минутах машинной езды за городом, но зато 140 квадратных метров. Старые стены снесли, стало много свободного пространства, теперь думаю, как по новой на этом полигоне стены разместить, чтоб их не видно было, а комнат стало больше. В общем, "не мала баба клопоту, купила порося". Это про нас. Книгу отставила, друзей забыла напрочь, в голове - кирпичи, перегородки, кафель, занавески. Фантазия бурная, но на осуществление слишком мало возможностей, я имею ввиду финансовых. Все сбережения, страховка за разбитую машину, всё, что была за душой - в стенах, а довести это всё до ума... но думаю, быстро управимся. Мы же не гордые, нам хоромов не надоть. Не хочется себе голову морочить долго. По-быстрому сварганим, на что денег хватит, и переселимся. А то хозяева арендную плату опять повысить хотят... Что-то расписалась. ПОКА!
- На электрику и сантехнику не жалейте это комфорт первой очереди…у меня знакомый квартиру купил 160 кв за 1500000 американских руб без ремонта та там 4 комнаты и два туалета кухня. а хозяева они такие всегда повышают.
- А что с электрикой? Сантехника - понятно. А в электрике какие подводные камни? У меня все познания - журналы по дизайну. Кое-что пишут полезное, но всё равно больше размазанных фраз и мыслей"вообще", а хочется поконкретней.. Сейчас смешно - стены сломали, проводка висит гирляндами из дыр - бардак полный. Они отделку штукатуркой сделали, всё попрятали. Прозванивать что ли теперь? как на ненужные провода в стене не напороться, мне-то совсем в других местах розетки, лампы, выключатели нужны... а старье куда? Хотя какое старье - дом только сдали... в общем, дурдом. Так морочиться не хотелось об эту тему, думала, так и доживу до гроба по съемным квартирам. Ничего не иметь, чтоб ничего над моим могильным холмиком не делили. Машину грохнула, деньги какие были отдала...книга осталась...вдруг шедевр...наследие духовное...ну, её сжечь и вся недолга... и в монастырь... так нет, квартиру покупаем. Гена знал, что увлекусь. Рисовать начну и все такое... Ему так надо. Чтоб я увлеклась чем-то...а не кем-то…
- С электрикой все просто, рисуешь план квартиры, потом на плане расставляешь мебель, вешаешь светильники , выбираешь места установки выключателей, размещаешь розетки электрические, розетки ТВ, телефонные, интернетрозетки, места подключения звуковых колонок, считаешь общую мощность потребления квартиры, и электрик воплощает это все жизнь. Самые удобные электроустановочные изделия это Legrand, там есть все что будет необходимо, в интернете найдешь все дизайнерские разработки, помни начинка одна и та же а за рамки и всякие там вставки могут стоить очень дорого, главное учесть что одним блоком можно установить только пять розеток, рамки у них только до пяти постов, но это самые длинные которые я видел.  Обычно устанавливаются в местах подключения телевизоров и всякого дополнительного оборудования к нему, есть проходные выключатели, чтобы одну лампочку из двух мест выключать, провод 3х2.5 мягкий плоский, он немного дороже плоского жесткого, но в монтаже он гораздо удобней, вся бытовая техника…
…вся бытовая техника подключается через УЗО, каждому потребителю свой УЗО, старую электрику выбрасывают, и делают всю свою, устанавливают щиток внутри квартиры, счетчик остается на лестничной клетке, можно поставить датчики движения, свет будет включаться и выключается автоматически, это в прихожей, или коридоре и много еще интересных вещей по электрике можно установить, если интересно я напишу, спрашивай, в штукатурке можно делать штробы для прокладке проводов, только перфоратор должен быть не очень большой, иногда штукатурка отходит от стены и начинает греметь, стучишь по ней и такое  впечатление что там пустота, со временем эти места дадут трещины и будут осыпаться, ну, если пропустить, на новый ремонт нарвешься.
- Спасибо... блин, загрузил... в хорошем смысле. Осталось только электрика с руками и головой толковой... В Харькове наткнулась на кума, он всем знакомым электрику делает. Договорились с ним, что в гости к себе привезем. Может, получится, как ты говоришь... Ладно, Егор меня выгоняет. Потом поговорим…


- Ты куда то пропала. и бабье лето уже прошло, муж у тебя затейник, с квартирой этой. Дело нужное,
- Не пропала. Живу жизнью отщепенца от общества. А квартира - чтоб мозги жене занять. Денег на ремонт, оказывается, нет совсем. "Пилите, Шура, пилите", - из этой серии. Забросила чертежи и эскизы, опять взялась за книгу. Главный герой женился в субботу, так что моё сердце - свободно. А бабье лето? - меня и холода не страшат. Внутреннего запала нет двигаться куда-то. Тогда же, в субботу ездили на похороны - я чтоб не плакать по поводу женитьбы друга, навязалась в компанию. Там можно было говорить о вере - было к месту. А так, в основном, приходится отмалчиваться. Муж перестал со мной общаться вообще. Привык, что всегда рядом. Расслабился. А мне уже вроде и этого достаточно...
- Привет, у меня тоже затишье, не работаю, заказов нет, деньги кончились совсем, я в легком шоке, что делать.... В семье не очень, поставил раскладушку, сплю отдельно, мне почему-то нравится, спокойно спать стало. Виртуальный роман так и останется виртуальным, зачем ей это все? Мне приятно, конечно, что кто-то помнит и даже желает, но я знаю, чем это все закончится...
Все идет по кругу, ты, она, интересно Масюк, тоже появится, на сцене? Все как тогда, в Ленинске....
Меня не хотят рассчитать на прежней моей работе, буду жаловаться, если не получится, то возможно буду судиться, делать все равно нечего, да и интересно, как это будет, да и вопрос всего в 20000 руб, попробую отсудить 150т.р. за десять месяцев работы. Возможно, и денег не увижу, но нервы потреплю, мое обучение бизнесу продолжается.
- Женщины предпочитают жить в иллюзорном мире. Потому и держится за этот роман. Обыденность может быть слишком серой, слишком удручающей, а так, вроде как акварельными красочками над головой ангелов с разноцветными крылышками рисуешь и сам в собственную сказку верить начинаешь - в вечную, неувядающую любовь, в непреходящую страсть сквозь века - из одной жизни в другую, из одного воплощения в следующее... А можно остановить это в себе одним махом - поверить в Любовь высшего порядка, отвернуться от земных привязанностей, поставить крест на надеждах, что можно встретить своего Единственного или Единственную на этой земле, да так, чтоб совпало... Не совпадет. Никогда не совпадает. Пока ты витаешь в облаках, он в это время точит нож, чтобы одним махом отсечь твою замечтавшуюся голову... Да, спать врозь удобно, но холодно. Вчера вспомнила твои отчеты о жизни с женой "два-три раза в месяц" и переспала срочно с мужем - второй месяц без секса, надо исправить...Виртуальный роман - эмоция. Имитация…
- Если внутри желания нет, я не могу переспать. Тут была ситуация, взяла она меня теплыми ручками,  тело работает отдельно от головы, стонал не от удовольствия а от беспомощности, что ли. Чуть с ума не сошёл. Впечатление было предал себя и её, изменил. Только вот кому, до сих пор не понятно, вот и сплю на раскладушке, но если опять она захочет, придется отдаться, куда я денусь. Интересно, как долго это все продолжится? Вчера пили коньяк, теперь хмурое утро, по 0.5 на каждого получилось. Целую, пока.

- Отдавайся... зачем только друг другу такие вещи про себя и них рассказываем. Это же предательство. Они нам верят. По-своему, но верят... и спасибо им, наверное, что им много от нас не надо, главное, чтоб рядом, и чтоб главные функции исполняли - накормить и удовлетворить... Туманно за окном, ни зги не видно. На душе такая же склизкая муть. Тоска. Сны грустные снятся. Тяжко жить, зная, что в этом мире уже ничего не светит. Вчера высказала мужу в сердцах, что он паразитирует на моей религиозности. Что целенаправленно загоняет в угол, откуда для меня один выход - монастырь. Внутреннее устроение такое - гнусь под прессом. Осталась, так делай же хоть что-то, чтоб я не жалела об этом. Удивляется:"А мне наоборот очень комфортно". Как достучаться до каменных сердец? Да, не воюю и не требую, но это не значит, что ни в чем не нуждаюсь. Как и в первый, и в последний дни нуждаюсь и очень, - в любви. А её нет. Нет нигде...
Или все-таки есть где-то... но не на земле это уж точно... Наверное, я нытик...

Мужу:
«Я - ЖЕНЩИНА ! Я ПРОСТО ВСПЫШКА СТРАСТИ,
НО МОЙ УДЕЛ - ТЕРПЕНИЕ И ТРУД,
Я - ЖЕНЩИНА. Я - ТО БОЛЬШОЕ СЧАСТЬЕ ,
КОТОРОЕ СОВСЕМ НЕ БЕРЕГУТ.
Я - ЖЕНЩИНА, И ЭТИМ Я ОПАСНА,
ОГОНЬ И ЛЕД  НАВЕК ВО МНЕ ОДНОЙ.
Я - ЖЕНЩИНА  И ЗНАЧИТ - Я ПРЕКРАСНА
С МЛАДЕНЧЕСТВА ДО СТАРОСТИ СЕДОЙ.
Я - ЖЕНЩИНА, И В МИРЕ ВСЕ ДОРОГИ
ВЕДУТ КО МНЕ, А НЕ В КАКОЙ -ТО РИМ.
Я - ЖЕНЩИНА, Я -ИЗБРАННАЯ БОГОМ ,
ХОТЯ УЖЕ НАКАЗАННАЯ ИМ !!!

Это не я придумала. Набрела в своих складах чужого гения. Если бы так попа от сидения не болела, уже давно бы дописалась до Нобелевского лауреата. А так только чужое коллекционирую.... Туман, тоска... Пойти выпить, что ли? Ты не будешь возражать, если я отхлебну из той сладенькой бутылочки? Я и за твоё здоровье тоже... А оторваться на дне рождении В. особо не удастся. Они милые люди все, но все эти праздники и разговоры так похожи друг на друга. Уже давно скучаю. Очень давно. С тех пор, как придумала себе свой собственный мир. Никто из реально  живущих не удостоился поселиться в нем в первозданном виде. Всех допридумывала, досочиняла, переделывала на свой лад... Извини, что гружу. Грустно, что никому неинтересно то, что у меня внутри. Вижу, что могу собой объять весь мир, озвучить каждого, но вместо этого вынуждена держать рот и душу на замке. Мне некомфортно именно от этого - от невысказанности. Душу излить некому... Хотя пять минут назад по телефону тебе говорила противоположное - "приедут, вывернут меня наизнанку, будет больно, а я не хочу...". Да, им(родителям) не хочу. Не хочу, потому что они - это ты. И из-за того, что я патологически не способна быть счастливой, не хочу, чтобы страдали те, кто близок тебе, и ты тоже. Я не хотела делать тебе больно вчера. Честно... Если мир не оправдывает моих на него надежд, в этом виноват не мир, а моя неспособность видеть его иным...»


27-е.
До границы доехали быстро, но тут же первое препятствие. Не понравился паспорт моего мужа. Какое-то досадное исправление. Попытка воздействовать на жалость или вызвать хоть какое-то сострадание не увенчивается успехом. Приходится возвращаться. Знак? Сейчас я приеду, увижу, что есть интернетовская связь, и пошлю-таки письмо…
От лифта чуткими ноздрями улавливаем характерное зловоние, доносящееся из нашей квартиры – собака! Да, знак, ничего не скажешь. Я в небесах, а сестра меньшая – в обнимку с Кондратием. Собачья эпилепсия снимает кисею романтизма с моей грусти. Я вся в собачьем дерьме и в прозе жизни. Муж уволакивает бедное животное продышаться на улицу, я заливаю хлоркой коридор – вытравить запах. Нас вернули, чтобы моя дочка-именинница не портила себе праздник припадочной собакой. Легкое остервенение и тут же смирение – значит, так было надо. Нет, связи с миром по-прежнему нет, значит, моё письмо-«поздравление» Минотавр прочтет, в лучшем случае, когда издастся моя книга. А будет ли это? Жизнь развеивает перспективы. Я ничего для этого не делаю. Только пишу. Этого, оказывается, слишком мало, чтобы тебя услышали. Чтобы тебя заметили, просто жить мало…
Ранним утром, едва продрав глаза, вновь отправляемся в путь. И все же на похороны не успеваем.
За поминальным столом взрослые женщины. Оказывается, почти все – вдовы. Не вдова лишь одна, её муж выбежал нам навстречу, обрадовавшись, как старым знакомым: «Меня Григорием зовут». «Они уже много лет живут под одной крышей как чужие», - нашептывает кто-то сидящий рядом. Я в похоронном возбуждении игнорирую информацию. Всплывет позже, когда вдовушки, оправившись от столбняка, вызванного нашим с мужем появлением, выпив ещё по одной за упокой тётиного мужа, начали вспоминать своих беглецов с этого света. Да-да, именно так. «Сбежал, оставив меня на произвол», - звучит чуть не из каждых уст. И вместе с тем, не скорбь и грусть, а вздох облегчения. Сначала трудно, потом привыкаешь. Даже проще жить. Вторыми мужьями, несмотря на относительную молодость, не обзаводились. Нажились с первыми. Рыдающая безутешная тётя. Ей хуже, чем им. Она была любима. Порой казалось, что её муж держится на свете её беспомощностью и полной от него зависимостью. Гости расходятся. Мы говорим о жизни, о смерти, о вере.
- Мы похоронили его с почестями. Оркестр, салют в его честь.
- Он так хотел?
- Он так жил, Ирочка.
Киваю понимающе. Дядя две недели лежал в коме, потихоньку приучая любимую жену к своему уходу.
- Ему можно было не делать эту операцию, можно было жить и так. Но он сам настоял, говорил, уж лучше рискнуть и прооперироваться, чем жить с трубкой.
- Он был мужчиной до последнего. Когда понял, что становится обузой, решил уйти.
- Да, он действительно очень переживал, что становится беспомощным. Но какая же обуза, Господи! – Тётя беспомощно взмахивает руками и молитвенно прижимает их к груди. – Да мне лишь бы жил. Я бы ухаживала, ходила за ним с радостью.
- Он не хотел причинять вам боль. Видеть, как любимый человек страдает и понимать, что не можешь облегчить его участь. Вы бы страдали, а он страдал ещё больше от сознания того, что является причиной ваших страданий. Нам трудно понять, что для нас лучше. Доверьтесь тому, что случилось. Значит, так лучше для всех вас.
- Но как же лучше, если его нет?!!
- Спорить с Богом бессмысленно. Мы понятия не имеем о том, что для нас лучше, что хуже. Надо довериться и все. И постараться взрастить в себе веру. Вот вы и остались теперь сделать за всех них, ушедших, то, что они не сделали для себя. Вы крестились?
- Да, я покрестилась сразу, как это случилось…
Она отвлекается от слез и смешно рассказывает о своем крещении.
- Мне так почему-то радостно было, так легко…
- Несколько раз нам рассказывала, как ходила, да что батюшка говорил, да что делал, да как за руку по всему храму водил, как маленькую, всё показывал…
- Он мне говорит, - перебивает сестру тетушка, - «Отрекаетесь от грехов своих?», а я руками так всплеснула: «Да какие же грехи у меня, батюшка?! Я пятьдесят шесть лет с мужем душа в душу, не изменяла ему никогда». А он улыбается: мы все грешим на каждом шагу и того не ведаем… Я согрешила против Бога-то после. Когда он Колю у меня забрал. Как же так, говорю Ему, я же молилась Тебе, на коленях стояла, чтоб Коля мой жив был. А Ты забрал его у меня. Обиделась я на Бога. Веру в Него потеряла.
- Веру в себе всю жизнь растить надо. Она мгновениями вспыхивает благодатью, такой, какую вы во время крещения испытали – та самая беспричинная радость – а после все больше по трудам приходит. Через молитву, через посты, через чтение духовных книг. Чтоб тем миром проникнуться, о нем знать надо.
- Откуда ж знать, если того мира никто не видел.
- А это люди далекие от веры так рассуждают. На самом деле, тот мир к нам намного ближе, чем нам кажется, и входит в соприкосновение с каждым, кто хочет стать его частью. А это – вера и молитвенный труд.
- Как понятно ты говоришь об этом.
- Попробовала на себе. К сожалению, сил преодолевать лень не так много. Отвлекаюсь на обыденщину. Она затягивает. Появляется раздражение на себя, после на тех, кто рядом. Вроде как они виноваты в моей неудовлетворенности такой жизнью. Сознательности идти до конца не хватает. Когда что-то страшное случается, на эту тропинку сам возвращаешься. Понимаешь, по-другому не выжить. Вот и вам теперь. Или грустить и разъедать себя изнутри скорбью…
- А как же иначе-то, Ирочка. Одна я осталась. Совсем одна. Сначала сыночек, теперь вот Коленька…
- … или поверить в то, что они живы и всегда с вами и наполнять себя изнутри этой верой. Тогда с каждым годом они ближе к вам будут становиться…
- Эти ручки… он такой маленький в гробу лежал, такой исхудавший. Высох за время болезни полностью. Две недели одни только капельницы…
- Вроде как попостился… достойная православная кончина. Не убивайтесь. Праведником жил, праведником отошел. Вы о себе и о нем теперь думайте. Как встретитесь в свой срок. Как в вечности жить будете. У вас теперь совсем другая жизнь должна быть. Заботиться-то больше не о ком, хозяйство, кухня – мизер времени на себя. Остальное – мыслями в небо. Попробуйте… я так и выжила, когда сын ушёл…

Пора в обратный путь.
По дороге заезжаем к батюшке. Справить панихиду. В похоронах было всё, кроме отпевания. Пообещали исполнить всё, что положено, сами.
Нас встречают радостный друг и округлившаяся, на сносях, матушка. Нежно поглаживаю её животик: «Я так рада за тебя». А ночью откровенничаем с её мужем.
- Я так устал. Столько раздражения, может, оттого, что беременная. Срывается. Словно вымещает что-то. Если б не железки, - кивает на каморку, где царствуют рыцарские доспехи, - совсем с ума сошел бы. Как ты?
Пожимаю в ответ плечами, грустно: «Нормально».
- Понял, не продолжай. Наше с тобой – терпеть.
Наши супруги давно предаются сну. Мы встречаем рассвет.
- Ты люби Генку.
- Батюшка, оставь. Я живу с ним. Забочусь о нем. Стараюсь, чтобы мой дискомфорт не задевал его мира. Большее? У меня нет на это сил.
- Ты, главное, поменьше посвящай его в свои секреты. Живи, как тебе удобно, как хочешь, так и поступай, но Генку пощади от правды.
- Мне скрывать нечего.
- Вот и не надо, чтоб он знал о тебе лишнее.
Я понимаю, о чем он.
- Хочешь, правду?
- Нет! Ничего не хочу о тебе знать.
- А мне таить нечего – у меня нет ничего.
- Вот и хорошо…
Вздыхает облегченно.
- Я придумываю себе жизнь. Придуманное переплетается с явью. Я сама порой не понимаю, что происходит на самом деле, а что лишь плод моего воображения. Но он взял всё придуманное мною и сделал это отправной точкой для своего отношения ко мне. И мне трудно жить с этим. Трудно жить, зная, что меня воспринимают лишь как зарвавшуюся проститутку. И легко подменяют кем-то, кто кажется ему чище и возвышеннее.
- Не выдумывай. У Генки нет никого.
- Сейчас, может, и нет. Но ещё год назад через такой ад прошла.
- Я не знал. Он ничего не рассказывал. Вообще, вот веришь ли, мы никогда не обсуждали с ним ваши отношения.
Отвожу взгляд. Понимает – не верю.
- Честно…
- Ладно… он тебе звонил благословение на развод со мной просил.
- Ну… был звонок. Говорил, тяжело мне с Ириной. Я ему: «Терпи!»
- Спасибо тебе.
- Я не знал… Что, действительно, у Генки кто-то был? Ты придумываешь.
- Было - не было. Влюбился. Почти членом семьи сделал. Я и взвилась – надоело, не хочу больше. После к ней – забирай сразу целиком или отцепись на фиг. Она испугалась. Спряталась. Он пометался, потом успокоился. Сейчас не знаю. Не хочу знать ничего.
- Я поговорю с ним. Хочешь, я поговорю с ним?
- Нет, не хочу. Предпочитаю думать, что это в прошлом. Хотя…
Мои глаза намокли.
- Ты что, Ирка. Прекрати реветь. Слышишь? Не хватало ещё этих бабьих слёз. Прекрати.
- Знаешь, как я устала носить в себе. Мне же даже выговориться некому. Я ухватилась за эту книгу, чтобы хоть где-то выплескивать то, что болит. И когда это становится камнем преткновения – или иди на фиг со своей книгой, там все - ****ство, или живи со мной, но держи рот на замке… Я не могу так. Думала, приеду, исповедуюсь, легче станет. А ты заладил: вы для меня одно целое, я тебя без Генки не воспринимаю… Ты не слышишь меня. Мне некому исповедаться. Так чтоб наизнанку вывернуться и все из себя вытряхнуть и забыть. Ты закрываешься, долгом перед другом оправдываешься. Другой – о своем говорить начинает, и уже не я, а он исповедуется…
- У меня та же история, - усмехается. – Хотел исповедаться в Курске, так мне священник на свою жизнь плакаться начал. Так  с чем пришел, с тем и ушел.
- И как же тогда? Ты говоришь, мы для тебя одно целое. Может быть. Но где силы брать для того, чтоб быть одним целым с человеком, которому все равно, что у тебя на душе. Я хожу неудовлетворенная от макушки до кончика ногтей на ногах, а он об этом не догадывается. Его все устраивает.
- Ирка, разводись!
Неожиданно успокаиваюсь.
- Что ты говоришь такое.
- Разводись, потому что ты разъешь себя с ним.
- И куда дальше?
- Не знаю. Ты умная, сильная, самодостаточная женщина.
- Бред. Слышать приятно, но самодостаточность не добродетель.
- Ты не пропадешь. Выживешь. Генка без тебя пропадет, это точно, а ты без него нет.
- Сидели на поминках. Слушала, как жены говорят об ушедших мужьях. Внимала стенаниям Генкиной тёти и вдруг поймала себя на мысли, что не стала бы так убиваться. Не дай Бог, конечно, но уйди Генка раньше меня, пережила бы первый шок, что за все теперь в ответе сама – в бытовом плане – а после, перекрестилась бы… С меня сняли эту ношу. Этот крест. Вот от этого грустно.
- Разводись.
- Дурак ты… На кого я его брошу? Терплю пока. Насколько сил хватит, буду терпеть. Ты сам говорил.
Гладит по голове: «Как же ему повезло». В ответ опять текут слезы.
- Плачь, девочка моя, плачь, от слез сердце каменное размягчается…
- У меня друг… последняя моя влюбленность… женился вчера. Потому, наверное, все кругом в моем горе и виноваты, - ищу неправедных оправданий своим слезам.
- Живи, как умеешь. А я вот не могу влюбиться. Была любовь большая в юности, так с тех пор больше и не влюблялся…
- Испугался себя влюбленного.
- Нет… то была Танька, Танюшенька…
- И что же в этой Танюшеньке такого выдающегося, что она затмила тебе всех остальных, - всхлипнув носом, строптиво не соглашаюсь я.
- Да ничего такого, но это – навсегда.
- Не ври самому себе. Таня – обычная баба, всё у неё, как у всех. Ты просто пережил потрясение от самого себя, не справляющегося со своими чувствами и теряющего над собой контроль, поэтому во все следующие разы не давал чувствам волю. Вот и вся твоя любовь. Если бы ты не был трусом, подобное мог бы пережить многократно, и, поверь, ничуть не с меньшим накалом страстей.
- Нет уж, лучше я буду вспоминать свою Танечку.
- Дурак, лучше бы ты влюбился в меня. Это было бы намного благодарнее и интереснее.
- Вот.. дык… - захлебывается мой собеседник, - что ты говоришь такое? Ты, жена моего лучшего друга!
- Это здесь я его жена. Вот ты мне скажи, только честно, ты хотел бы встретиться со мной после смерти?
- А… вот за что я тебя люблю, зараза ты такая, за нестандартность твоих вопросов. Вот и что ты ожидаешь, чтоб я ответил?
Спокойно смотрю в округлившиеся от возмущения и обожания глаза – они, совершенно не подчиняясь желаниям своего хозяина, всегда смотрят так:
- Правду…
- Ты не поверишь! – осклабился. Спрятался за смешком. Замерла, - неужели не угадала? – Хочу!!! Хочу, мать, встретиться с тобой на том свете.
- Вот и люби меня на этом, - нагло и безапелляционно ставлю точку в разговоре, - а то не отыщешь меня там.
- Говорю же, зараза…
Ночь бесконечна. Батюшка неистощим. Успокаивает одно – наутро ничего не будет помнить. Я, хроникер и мистификатор, легко припишу авторство своей необузданной фантазии.
- Не уходи, посиди со мной, - просит он.
Присаживаюсь на противоположный край дивана, утыкаю взгляд в журнал. Мотает головой: «Нет, - манит кистью, - сюда». Придвигаюсь. Лет пятнадцать назад едва справлялась с огнем, распалявшимся внутри в ответ на его приближение. Обхватывает за плечо, прижимает к груди.
- Я сейчас взорвусь…
- От выпитого и съеденного? – оправдываю его ласковое «зараза» в ответ.
- От твоей близости.
Тяжело и глубоко вздыхает. Рука ползет ниже. Шарит между моим траурными одежками, путаясь в лабиринтах черных тряпочек.
- Ну, где ты там?
- Ничего не получится, - провожу пальцами по его щеке. Милое, дорогое лицо. Как же я люблю это чудовище. – Соблазнять малых мира сего – грех. А у меня грехов и без того больше чем достаточно.
- Не уходи. Сядь.
Притягивает к себе на колени.
- Я так скатываюсь.
- Вот так, - подгибает ноги, упирая их в пол, - так не скатишься. Иди ко мне.
Ненадолго присаживаюсь к нему. Хорошо, тепло, по-домашнему уютно. И почти безопасно.
- Представляешь, если бы мы жили вместе? – садится на любимый конек он, - ругались бы на чем свет стоит.
- Не сочиняй. Прекрасно бы поладили. Мы ведь понимаем друг друга без слов, а слова, тем не менее, все равно находятся. Хорошо бы жили… Душа в душу…

- Ты жену моего друга не трогай! – грохочет его голос, отсекая все попытки панибратства со стороны водителя, - она тебе не баба, она… бабочка, мотылек.
- Комарик.
- Ты, Ирин, нам бутербродов сделай. Колбаса, сыр в холодильнике. А то у нас тут с Валерой закуска заканчивается.
Отрываюсь от чтения, плетусь на кухню разбавлять их пиршество своей компанией.
- Чего вы от меня хотите?
- Не оставляй нас одних. Мы вот тут о политиках ваших говорим, хотим твое мнение узнать. Ты как к ним относишься?
- Я к ним не отношусь.
- Ну, за Витька вашего или за Юлю?
- Это не моя тема, - слегка огрызнулась я, - если вы только для этого меня позвали, я удаляюсь.
- Не уходи. Вот… бутерброды нам сделай.
Беру было нож, но под пристальными разглядываниями того, как я это делаю и какие позы при этом принимаю, стушевываюсь.
- Ну вас в кепку! – отставляю нож. – Терпеть не могу эти заискивания домохозяек перед мужиками: ах, посмотрите, какая я хозяйка, ах, поглядите, что умею… Хватит с меня одного, кого обслуживаю всю жизнь. Не фиг пристраиваться.
Взмахиваю гордо пушистым хвостом, разворачиваюсь к выходу: «Не буду. Нет желания заискивать, не хочу нравиться». Возвращаюсь в свою избу-читальню.
- Хитрющая зараза, - батюшка берется за нож и снисходительно усмехается в бороду. - Нравиться она не хочет. Знает, что и так нравится.
Хвост уютно оплетает пристроившуюся на диване кошечку. Журнальчик больше для видимости, ушками там, где льют елей на истосковавшееся по восторгам самолюбие.

- Ты, Валер, потише при батюшке-то, - негромко поясняю приятелю внезапную гневную вспышку друга. – Он всех, кто ко мне приближается ближе, чем на пушечный выстрел, своими руками душит.
Округлившиеся глаза. Поясняю:
- Не любит он этого. Так что, или отстрел, или с лестницы спускает. Поэтому поравнодушнее, поспокойнее, без удальства и панибратства. На вы со мной, только на вы.
- Да-а? спасибо, не знал.
- Предупредила.
- А чего так?
- Традиция такая…

Наутро служим панихиду, забираем с собой горстку земли – её надо будет высыпать на каком-нибудь кладбище по дороге. «Земля круглая, так что, все равно где», - поясняет батюшка. Отправляемся в путь. Долгий, утрамбовывающий мой позвоночник, путь. Неделю хожу с онемевшей спиной. Что-то в ней сдвинулось, сместилось и отзывается болью на каждое перемещение в пространстве. Перетерпливаю, чувствую себя опять старой и ненужной тряпкой в захламленном шкафу. Шкаф – это тоже я. Молчащая и непишущая. Так трудно выделить для этого уголок и время в моей бессмысленно суетной жизни. Погружаюсь в сны, где нашептываются, напеваются и наигрываются строки, абзацы, тома и симфонии – и всё это уйдет в гроб неведомым никому. Сама себе выбрала безвестность. Неужели все, кого я читаю, шли напролом сквозь ряды бездарей сами? Невозможно представить, чтоб я схватила свои фолианты и побежала завоевывать себе славу, размахивая ими как мачете, прорубая дорогу, отсекая головы тем, кто оказался рядом. Немыслимо. Это уже буду не я. Но хочется, чтобы читали. Почему-то хочется. Кажется, это было бы им приятно. Интересно, хоть кто-то прочтет меня от и до? Не за ради какой-то там славы, мне миром поделиться хочется, наполнить свою вселенную живыми душами. Очеловечить свои фантазии реальными персонажами. Для этого нужны читатели. Иначе творение не оправдает надежд своего творца.
Не потому ли Бог создал человека?
Может, Он тоже в какой-то момент затосковал по своему «читателю»?
Муки творчества. Мне они неведомы. Зато с лихвой вкушаю муки нетворчества. Заболеваю оттого, что не пишу. Не могу наполниться обыденностью. Не могу уговорить себя сбавить накал внутренних страстей. Сидя взаперти, окруженная глухими стенами, управляю звездами и раскручиваю планеты, веду напряженную борьбу сама с собой и невидимыми врагами. Они везде. Мои мысли, наскакивающие одна на другую. Молитва останавливает эти бешенные скачки, направляет мыслительную деятельность в узкое русло – думать надо только об этом и только так – говорит она. Из меня получилась бы замечательная проповедница, если бы заговорить об этом вслух. Я знаю не только как, но и почему, потому что все пропускаю через себя, и оно срабатывает. Вместо этого все свои открытия держу запертыми в своей голове и мучаю себя воздержанием, подменяя желание идти к людям с проповедью - заботой о ближних. Спускание пара через крохотную дырочку бытия. Тебя родили атлантом, чтобы ты двигал горы, а ты  пытаешься удовлетворить свою жажду деятельности тем, что пересыпаешь с места на место маленькие кучки песка…
С ума схожу от бессмысленности своих действий.
Смириться…
Какой толк от такого смирения…
Опять задаюсь вопросами, которые несозидательны, а лишь растаскивают на кусочки душу. Цельность, удержать себя возле одной прямой. Нельзя творить, разрушая себя. Так делают все, кто ставит творчество выше бытия. Я пытаюсь совершить обратное. Собрать себя по кусочкам из прожитой своей жизни, чтобы слить в одно целое и именно это сделать эпицентром своего вдохновения. Разрозненные эмоции, разбросанные во времени страсти, слова, услышанные и отрезонировавшие в душе в разные годы моих скитаний по жизни, соединить в один вопль, из которого когда-нибудь выкристаллизуется маленький алмаз, итог моего на земле пребывания – благодарственная песнь Творцу, подарившему мне эту возможность жить. Я хочу родиться для него через своё творение – через свою жизнь, прожитую вторично в слове.
Вдруг да получится.
Хочу бессмертия. Не здесь, на земле. А Там, где это Бессмертие чего-то стоит…


На выходные уезжаем к ребятам на дачу. Погода, хмурившая брови и брызгавшая моросящим дождиком накануне, радует теплом бабьего лета. Рыбалка, поход в березнячок за грибами. Радужные мысли и беспричинная радость днем. Природа творит чудеса с нашими душами, излечивая от тоски и отчаяния. Возвращаемся домой, и в машине неожиданно разражаюсь слезами: ты ничего не делаешь для того, чтобы я чувствовала себя счастливой.
- Но как же так? – расстраивается внезапно нахлынувшей на меня грустью Гена, - я ведь старался, делал все, что мог, все, что было в моих силах. Почему опять такие страшные обвинения в черствости и безразличии.
- Сама не понимаю, как увязать это все. Ты не общаешься со мной. Мы второй месяц не говорим ни о чем. Я не могу жить с человеком, которому совершенно все равно, что у меня в душе.
- Чего тебе не хватает?
- Тебя, Гена, тебя. Ты замкнулся в себе, ты не вытаскиваешь меня из заточения. Толкаешь меня в одиночество, злоупотребляя моей религиозностью. Я заперла себя, чтобы научиться жить только тобой, но в благодарность получила одиночество. Почему ты все время молчишь?
- Напротив, мне казалось, что мы очень много говорим с тобой.
- Мы молчим второй месяц. Мы часами проводим время в машине, не говоря друг другу ни одного слова.
- Обидно слышать, - отмахивается он. - Я живу, мне очень комфортно, и вдруг оказывается, что ты мучаешься, терпишь, едва выносишь меня.
- Мне не стоило говорить об этом? Но я заговорила, потому что сносить и дальше твое необщение стало невозможно.
- И как, по-твоему, мы теперь должны общаться после всего сказанного тобой.
- Говорю же, тебе лучше, чтобы я вообще не открывала рта и потихоньку скатывалась в монастырь.
- Это не худший вариант, значит, так тому и быть.
- Если бы это было моим выбором, - да. Но так это не моё решение, а вынужденное бегство от одиночества с тобой. Этого подсознательно хочешь ты, а не я.
- Ты опять допридумываешь за других то, чего нет.
- Но тебя нет в моей жизни. Понимаешь, просто нет.
- Нет, не понимаю.
- Ты оградился от меня стеной молчания, отделываешься однозначными репликами, а мне этого мало. Я хочу жить с тобой, быть соучастницей твоей жизни. Ведь своей жизни у меня нет. Я добровольно отсекла от себя все, что могло бы оторвать меня от тебя. Или тебя больше устраивало положение, когда я дефицит общения с тобой добирала на стороне? Да, устраивало… Лишь бы не доводила до распутства. Оно неизбежно. Вот ты молчишь, а я себе придумываю самое худшее. Когда-то Оксана проговорилась. Я ей цитировала только что прочитанную книгу, на фразе, что супруги, не удовлетворенные общением друг с другом все равно восполняют этот пробел, ищут и находят такое общение на стороне, она вставила: «Так вот какой пробел Гена заполняет мной». Мне как пощечину дали. Какого, думаю, она лезет в нашу семью. Звезда! Меня обокрали, зато там с лихвой. Ты ушел от неё. Впрочем, какое ушел! Ты просто перестал, и то не уверена в этом, звонить и встречаться с ней. Но ко мне ты не вернулся. Наше общение не возобновилось. Такое, каким оно было в тот очень недолгий период, когда ты завоевывал мою любовь. Тогда ты был открытым, доверчивым. Я знала, что ты чувствуешь, о чем думаешь. Ты знал, что теряешь меня, и изо всех сил старался показать мне, что я теряю. Я восхитилась и осталась с тобой. А ты захлопнулся и пошел к ней. Сейчас ты со мной. Но это только тело. Ты молчишь, и я думаю, что в это время ты не со мной, а с ней. И это может продолжаться бесконечно. Мне трудно верить твоему молчанию, потому что было то, что подорвало мою веру в тебя. Мне все время кажется, что ты просто ждешь, когда я сдамся, сломаюсь и освобожу ей место рядом с тобой. Вот опять, почему ты молчишь? Почему не возражаешь мне? Получается, что это все правда?
- Я не знаю, что я должен говорить в ответ на такие обвинения.
- Я ни в чем тебя не обвиняю. Я только говорю, что мне очень плохо, когда ты молчишь. Хотя… - я задумалась и прислушалась к себе, - хотя я начинаю находить в этом какое-то извращенное удовольствие. Мне уже намного проще молчать с тобой, чем просить для себя что-то, чего я, наверное, не достойна…

Как-то совсем без слез. Они лишь подступили к глазам, да так и замерли в них. Высказалась. Проговорила то, о чем пыталась, да так и не получилось сказать батюшке. Но что тот понял и без слов.
- Твой друг сказал, чтоб я разводилась, бежала от тебя, иначе ты меня разрушишь. Ответила ему, что пока могу терпеть, буду жить с тобой, потому что боюсь оставить тебя одного.
- Ты делаешь мне одолжение? Может, мне не нужны такие жертвы. Если жизнь со мной тебя так мучает. Почему ты думаешь, что я не справлюсь без тебя?
- Тебе хочется поскорей освободить это место?.. Наверное, меня мучает досада, что ты так легко готов отпустить меня. Никаких признаков борьбы. Неужели за столько лет я не стала для тебя чуть дороже, чем старая износившаяся тряпка.
- Но если для тебя это так болезненно. Понимаешь, ты все время хочешь что-то изменить во мне, а я не меняюсь так, как тебе этого хочется. И не изменюсь уже, наверное, никогда.
- Грустно слышать.
- Ты даешь мне понять, что я негодяй, который мучает тебя всю жизнь, ломает, заставляет смиряться. И ничего не делает для того, чтобы ты была счастлива. Но если я не делал этого много лет, может, уже и не сделаю никогда. Я не знаю, что тебя не устраивает, потому что мне кажется, что я делаю все, что от меня зависит.
- Не все.
- Мы ходили в театр. Это что?
- В театр мы ходим раз в полгода. Я готовлю, убираю, стираю ежедневно. Мне это делать тоже раз в полгода? Ты так едко произнес в мой адрес при ребятах, мол, Ира и встанет раньше всех, и приберется, и завтрак приготовит, как всегда…
- Это была шутка.
- Я знаю. Но она была произнесена тоном, каким говорит неудовлетворенность. Мне эти слова потом всю ночь снились. Во всех интерпретациях и со всеми подтекстами.
- Не надо придумывать, я просто пошутил.
- А мне невесело как-то. Ведь ты ждешь от меня ещё каких-то подвигов утром, а про себя говоришь, что извини, милая, я вот такое вот… и меняться не собираюсь. А ты попробуй. Почему мы играем в одни ворота? Почему мне приходится делать над собой какое-то усилие, чтобы угодить тебе, а ты воспринимаешь это как должное. Я устала, Гена. Я хочу уехать и пожить без тебя.
- Уезжай.
- Ты очень легко меня отпускаешь.
- А что я должен сказать?
- Да хотя бы намек какой-то, что тебе небезразлично.
- Мне небезразлично.
- Это слова.
- Ну, если тебе этого мало.
- Да, хотелось бы каких-то подвижек.
- Мне казалось, мы уже много чего добились. Уже одно то, что дневные звонки тебе стали для меня привычной необходимостью.
- И что ты говоришь при этом? «Привет, как дела? Ну, ладно, пока»?
- А что ты говоришь?
- Ты прав… Я не успеваю собраться с мыслями и не говорю ничего. Мне кажется, если собрать все слова, что мы говорим друг другу в течение недели, едва наберется два десятка.
- Мне казалось, мы много общаемся.
- Кажется.

Разговор пора прекращать, иначе это превратится в бег по кругу.
- Надо инициировать темы. Находить какие-то точки соприкосновения, иначе наши отношения опять зайдут в тупик. Мы же уже обжигались на этом. И я предупреждала тебя, что моё молчание не означает, что у меня всё в порядке. Если замолчала, значит, начала уходить в себя. А этого нельзя допускать. Ты должен вытаскивать меня на поверхность, иначе я полностью замкнусь в себе. Ты для меня тот мир, от которого я отреклась ради тебя, так не дай мне исчезнуть в себе полностью. Это хорошо для монашествующего, но я не монашка. Пока не монашка. Потому что ещё не услышала этого призыва в себе. Сегодня такой уход означал бы только одно – психическое заболевание.

Я научилась в его молчании читать все, что мне нужно узнать от него. И на самом деле, наше многомесячное необщение не вызывало у меня никакого дискомфорта. Я погружалась в православие. Оно многословие и праздные разговоры не приветствует. Познавая новые миры и осваивая новые для себя пространства, я наслаждалась даруемым мне Геной одиночеством. Он играл роль молчаливого охранника у врат моего нового замка.
Но вот равновесие нарушилось. Я узнаю о женитьбе своего бывшего возлюбленного, и хотя он уже давно перестал являться ко мне в сны, мысли и грезы, неожиданно переживаю сильное потрясение по этому поводу. Чего было больше? Всплывшие обиды? Я почти не обижалась на него, его взгляды говорили больше слов и действий, прощала все, потому что видела, как отчаянно он борется со своими чувствами ко мне. Это много стоило. Досада? Да, наверное. Выбрали не меня. Меня не могли выбрать по многим причинам. Но, блин, соблазниться не просто женщиной, а ребенком чуть не вдвое себя младше. Этого пережить не смогла. Какая недальновидность, какое распутство. Прожженный мужик захотел святой невинности, чтобы воспитать себе жену. Он что, совсем незнаком с классикой? «Крейцерова соната» Толстого, какая-то из пьес Мольера, да просто оглянись кругом и посмотри, во что это обычно выливается. Или к своим трофеям в охотничьей зале решил добавить ветвистые рога, выращенные на собственной голове? Она умудрится твоей опытностью и твоей изобретательностью поразит своих подоспевших сверстников… Стоп, не судить, не лезть. Затыкаю себе рот и гашу гневные выкрики в ту сторону, куда мне дорога на ближайшие года три заказана. Мой сарказм, моя ирония в том оазисе сегодня не прозвучит. Хватаюсь за перо. Писать!!! Всю злобу сюда. Всю досаду и отчаяние. Я стара, я безнадежно некрасива. Любая из толпы затмит меня своим юным сиянием. Мне приходится смириться с этим. Как же трудно поверить в свой окончательный закат. Меня все больше мучают грустные мысли о конце моего земного пути. Как рано поставила на себе крест. Но разве старость - это несчастье? Это последняя ступенька на пути к Вечности. Пристыженная морщинами и несвежестью дыхания, старость запирает себя в келье и готовится дать отчет Богу. Самое трудное для меня оказалось захлопнуть дверь за собой и при этом, не послать проклятий остающимся жить. Я не справилась. Раздражение на тех, кто далеко, вылилось в гневные обличения мужу.
- Знаешь, чем мы похожи с твоим другом? Мы наивно ждем от близких понимания того, что творится у нас внутри, без наших пояснений. Нас не понимают, но мы продолжаем терпеливо молчать и ждать. А когда молчать становится невмоготу, потому что то, что внутри, начинает распирать и лезть наружу, нас прорывает и мы выплескиваем это все на бедные непонимающие головы близких, ещё более запутывая ситуацию. Потому что наше раздражение прорывается совсем не в тех местах и совершенно по другим поводам. Мы путаем понятия и говорим совсем не те слова, которыми проговариваем собственную проблему внутри себя. Нам хочется, чтобы нас, наконец, поняли и прочувствовали это так, как чувствуем мы, а вы совершенно по-другому устроены. Вы слышимое от нас принимаете за думаемое нами - без подтекста и недоговоренностей. Нам становится ещё хуже оттого, что мы все испортили, и это замыкает нас в себе ещё больше… А вот друг друга мы с ним понимаем. Почти без слов. Чувствуем и думаем одинаково. От одних и тех же вещей захлебываемся. Правда, он уверен, что вместе не ужились бы. Предложила попробовать встретиться на том свете. Ты не возражаешь?

Причину возникшего разговора распознала уже к середине своих отчаянных попыток пробиться сквозь стойкое несогласие мужа со мной. Говорила одно, но в душе уже спасительной красной нитью: «Остановись, не гони дальше. Не порть то, с чем останешься жить. Не муж виноват в том, что тебе больно». Слеза так и не выкатилась, вернулась в глаз и нашла себе покой в гортани – то ли сопля, то ли загустевшая от долгой прогулки по ресницам соленая вода. Сглотнула и успокоилась окончательно.

- Ты не обижайся. Мне просто очень скучно, поэтому и возникают такие всплески. Твоя жена - умная женщина, которая как бы ни старалась внушить себе, что ни в подтверждении своей привлекательности, ни в признании за ней незаурядных умственных способностей не нуждается, и соглашается ради спокойствия мужа вести замкнутый образ жизни, тем не менее, испытывает потребность в общении. Я легко отсекаю от себя людей неинтересных. Людей, которые просто охотятся за моим свободным временем, потому что не знают, как заполнить свое собственное, не наполненное ничем. У меня нет такой роскоши как незанятое время, поэтому мне жаль тратить его на пустые и никчемные разговоры. Если человек перестал удивлять, если в его присутствии я тупею и превращаюсь в земляного червя,  отдаю ему должное и исчезаю из его жизни. Мне не нужны лишние знакомства, не нужно праздное времяпрепровождение, у меня слишком мало времени на все это. Это звучит потребительски и жестоко, но это так. Я не вижу смысла в продолжении отношений, которые становятся привычкой, но перестают взаимообогащать двух людей. Когда мы замолчали друг для друга, мы перевели наши с тобой отношения в пласт бытовухи. Мне ничего не стоит отправлять свои семейные обязанности, но получается, что только это тебя возле меня и держит – бытовое удобство. Но мне этого в отношениях очень мало. Мне стало скучно с тобой, Гена. Ты ничем не удивляешь меня. Может, где-то там, на далекой для меня планете по имени «работа» ты и проявляешь чудеса умственной изобретательности, но здесь, со мной, ты – просто тело, за которым я присматриваю и удовлетворяю основные телесные нужды. Обидно как-то. И бессмысленно, в общем-то. Ради этого я отказалась от полноценной жизни среди людей? Скоро я превращусь в слизняка – без мыслей и мозгов вообще. Самодостаточность. Бред! Самодостаточны улитки, потому что гермафродиты, а у меня четкие половые признаки и множество извилин в голове, которые от долгого воздержания от общения вскипают и поднимают крышу над фундаментом нашей счастливой семейной жизни.
Скучно!
Вот и вся недолга.
Свекровь раскусила меня много раньше, ещё в майский свой приезд. Лишний раз восхитилась её прозорливостью: «Тебе просто очень скучно с Геночкой». Не поняла, потому что не дозрела ещё тогда до такого открытия, но согласилась. Наверное, она права. Сегодня подтверждаю. Потому что подкопилось достаточно, чтобы произнести это вслух – очень скучно. И не с Геной. А вообще. Шаг, сделанный в сторону от людей год назад, помог расстаться с моим героем, но не приблизил меня к себе. Всё такая же неудовлетворенность собственной жизнью и всё те же поиски виноватых где угодно, но только не в себе самой.
Ну что ж. По крайней мере, направление определилось. Дальше дело времени и желания работать над собой дальше.
А героев что-то возвращать не хочется. Всё же отвыкла от людей. Благостно как-то отвыкла. Другого хочется…


12 ноября 2008 г.

Машина Люсиного мужа мчит нас в Харьков. Люся в отъезде. «Поговорите с Серегой, успокойте его. У меня уже нет сил оправдываться. Он ищет зло там, где его нет. Мне просто надо уехать. Поправить кой-какие дела и, честно, развеяться, отдохнуть от его постоянных притязаний на моё личное пространство. Я устала от его истерик».
В радостном предвкушении стать спасителями чьего-то семейного благополучия легко соглашаемся разделить одиночество покинутого чужого мужа. Но разговор почему-то не клеится. «Какие-то вы молчаливые, - недоумевает Серега. – С вами и заснуть за рулем недолго». Это было летом. В Харьков с гастролями прибыла известная группа, потерявшая два десятилетия назад своего солиста, и вот решившая воскресить былую славу, пригласив на его место никому неведомого автора. Своими творениями он и пытается развлечь публику, слабо подражая харизме почившего. Не прониклись. Выдержали первую часть концерта и сбежали в кабак неподалеку, запивая разочарование воодушевляющими градусами.
- Как в анекдоте: «Слышал я этого твоего Карузо, ничего особенного. Откуда? Вася сосед напел». Неужели ничего более достойного не нашлось? Или он единственный, кто слова песен наизусть знает?
- Может, на чужой телеге в рай въехать хочет?
Под алкоголь и разговоры досматриваем по телевизору над баром покинутое нами действо и отправляемся на ночлег в свою харьковскую квартиру.
Наш друг наконец может составить нам с мужем компанию по распитию. Вино, шесть бутылок, привезенное им с собой в аккуратной фирменной коробочке. Мы уже не конкурируем. На понижение градуса не идем. Серега прекрасно справляется сам. Языки развязываются. Мы целиком вникаем в его проблему. Под Люськой явно раскачивается трон. Она может пережать. Иногда в семейной жизни неплохо бы поступиться и самостью, и способностью существовать автономно от мужа. Сохранить хотя бы иллюзию своей от него зависимости. Хотя бы эмоциональную, если остальное – необходимые составляющие твоей самооценки. Племянница на понижение играть не хочет. Корона приросла к её голове. «Не нравится, пусть уходит», - звучит с обеих сторон. Сереге бросаю утешительное: «Куда она денется, ещё год-два, и почувствует, что на её место выстроилась очередь из двадцатилетних». Людмиле: «Не разбрасывайся. Не то чтобы лучшего не найдешь. Найдешь. Только проблема не в мужьях, а в тебе. И лучший упрется рогом, если почувствует, что ты себя превозносишь над ним. Мы, конечно, королевы, но, увы, только при королях. А твой Серега, как ни крути, король. И ради него кое в чем можно в себе и поступиться. Не носись с собой как с писаным яйцом. Нас оценит тот, кем мы восхищаемся и кому умеем быть благодарными».
- Мне плохо, когда она уезжает. Я хочу, чтобы она прекратила эти поездки. Этот салон в другом городе… Она могла бы уже раскрутиться здесь. Я уже нашел ей место, людей, готовых раскрутить её марку по Украине. Она могла бы эти деньги зарабатывать, не выходя из дома.
- Серега, а что ты вообще лезешь в её бизнес? Ты же сам давал мне книгу о счастливой семейной жизни. Там ясно написано, что женщина не должна работать ради повышения благосостояния семьи. Ты что, видишь в Люсе хорошее капиталовложение, что так стремишься к её сверхдоходам?
- Я просто не могу понять, почему она так держится за свой Липецк, если дела там идут все хуже и хуже.
- Может, она просто сбегает от твоего тиранства?
- Какое тиранство, я её вообще не трогаю! Но меня не устраивает, что она так вот бросает все – дом, детей – и едет, потому что ей это надо.
- Подожди, но ведь когда вы начали с ней встречаться, тебя именно это и восхитило в ней. Самостоятельная, энергичная, полностью обеспечивающая себя женщина. При этом красавица, умница. Её поездки – оборотная сторона успешности. Она добилась всего именно потому, что не приросла задницей к домашнему очагу. Она так живет не первый год и пока ещё не видит необходимости менять свой образ жизни. Тем более, с твоими ультиматумами – или по-моему, или расходимся. Она потому и ездит, и держится за свой бизнес, что ты пугаешь её разводом. Бросить все, развестись и остаться ни с чем? Она ведь уже выкарабкивалась из нищеты, добилась всего сама, рассчитывать было не на кого. Или ты думаешь, что за год жизни с тобой, у неё был повод расслабиться и думать, что все в её жизни теперь решается само благодаря приобретенному новому статусу. Успокойся, прекрати выдвигать ей ультиматумы, создай душевный комфорт, и она сама придет к мысли, что салон в другом городе ей не нужен.
- Он ей и сейчас уже не нужен.
- Сейчас она использует его как повод уехать из дома, где ей некомфортно.
- С ней все в порядке.
- Ну, это тебе так хотелось бы думать.
- Во всяком случае, никакого недовольства она не высказывает.
- А ты спрашивал? Может, ей не удается пробиться сквозь твое нежелание слушать о чьих-то проблемах ещё кроме своих собственных. Вы давно разговаривали так, как сегодня ты говоришь с нами?
- Она уехала, и я сказал, что разведусь с ней, если она будет так поступать со мной.
- …великим и ужасным императором всея вселенной. Серега, сбавь пыл. Вы поразительно схожи с ней своей неуступчивостью.
- Ты вообще бываешь не прав? – добавляет масла в огонь Гена.
- Я всегда не прав.
- Ты это искренне или «вот вам, получите, что хотите»? Диалог начинается там, где люди начинают слушать друг друга, а не только высказываться. Замолчать и прислушаться к тому, что говорит тебе твой любимый человек. Любовь зарождается там, где появляется готовность уступить. Сначала в малом, потом в большем, после это переходит в привычку, потребность, и уже не вызывает такого негодования в душе – как в первое время. А для этого надо уметь слышать, а не только говорить. Чтобы давать именно то, в чем твоя половина нуждается.
- Я нуждаюсь в том, чтобы Люся всегда была рядом, а она этого слушать не хочет.
- Ну вот, опять «я», а в чем нуждается она, ты знаешь?
- Я даю ей всё, что ей необходимо.
- Ты уверен? Ты её спрашивал? Может, ты просто даешь ей то, в чем нуждаешься сам, и игнорируешь её потребности? Она не могла просто так взять и уехать. Дела делами, но не согласовав поездку с тобой, не уехала бы.
- Я сказал, что я против поездки. Что пусть продает этот свой салон и раскручивается здесь. Или пусть уходит.
- А в её ушах твоя категоричность прозвучала следующим образом: «Мне плевать, что у тебя все летит в тартарары там, я хочу, чтобы ты была дома с детьми, вела хозяйство и ублажала меня. Потому что мне этого хочется». И где же здесь готовность войти в её положение, проникнуться её проблемами, стать плечом, на которое она может опереться в трудную минуту? Нет этого плеча. Вместо этого – ты должна это, ты должна то. А почему, собственно, она что-то должна. Дом? В него можно пригласить прислугу. Дети? Серёж, это не её дети, а твои. Ты? Она хочет больше времени проводить с тобой наедине, а ты везде с собой берешь детей. Ты хороший отец, это прекрасно. Но когда вы идете всей толпой куда-нибудь, всё твоё внимание забирают дети, а Люся страдает от одиночества. Она подыгрывает тебе, соглашается на такой образ жизни, но эмоционально как женщина истощается. Ты взял замуж за себя Жар-Птицу, а теперь по одному выдергиваешь из её хвоста перышки, чтобы она превратилась в домашнюю курицу. Тебе предыдущего брака недостаточно? Не ломай, не гни, этим ничего не добьешься. Нас надо брать не ультиматумами, не принуждением, а лаской и участием. Думаешь, приятно катиться к измене? А именно вы нас к этому подталкиваете.
- Ты пойми, Серёг, то, что она уехала, уже свершившийся факт. Ты либо принимаешь его и ищешь выход из создавшейся ситуации, отталкиваясь от того, что уже произошло, либо тупо возвращаешься к уже происшедшему и пытаешься ментально изменить прошлое. Мол, «вот если бы да кабы», а это уже свершилось. Более мудро, принять и постараться изменить дальнейшее развитие событий. Определись, нужен тебе этот человек или его проступок настолько ужасен, что ты готов порвать с ним навсегда. Если хоть что-то говорит в тебе за сохранение отношений, борись, думай, завоевывай её желание быть с тобой. А это не угрозами и не криками достигается. Подумай, как стать ей более необходимым, чтобы она тоже начала дорожить отношениями с тобой. Сейчас вы два упрямца, ни один из которых не хочет идти на уступки. Так вы ничего не добьетесь. Будь мудрее. Ты старше, опытнее, ты понимаешь, что происходит.
- Да, Сережа, тебе мешает твоя эмоциональность, - сеанс семейной терапии в действии – я всегда говорила своему мужу, что из нас получилась бы великолепная пара семейных психологов, нет такой передряги, в какую мы с ним не окунулись. – Ты выдаешь первую реакцию, вполне естественную в подобной твоей ситуации, но отталкивающую твоего партнера от дальнейшего общения. У нас с мужем происходит нечто подобное. Когда меня подпирает к горлу, я срываюсь и бесконтрольно выплескиваю на голову мужа слова, которые мне кажутся разумными и хорошо продуманными. Но на самом деле, эти слова – пена моих эмоций, и они зачастую выражают не то, что я хочу сказать, и не то, что я чувствую. А то, как больно я задета. Мы кричим, когда нам больно, но понять, что именно болит, в таком состоянии не можем. Гена тоже уходит от разговоров со мной, когда я неадекватна. Люся уезжает. Это тоже самозащита. Она не хочет слышать тех слов, от которых станет больно ей, но которые ты обязательно произнесешь в эмоциональном порыве. Мы с мужем придумали некий стоп-кран для остановки таких разборок. Взывать к разуму, когда тебя уже понесло, бессмысленно, если нет к этому привычки, человек с собой вряд ли справится. В спокойном состоянии, объясняя мужу свои срывы, я попросила его поступать просто: видишь первые признаки приближающейся бури, не уходи в себя, не играй со мной в молчанку, не пытайся вразумить меня доводами разума, но подойди, обними, погладь по голове и скажи: «Всё у нас будет хорошо, любимая». Это игра, но почему-то такой простой прием гасит бурю в душе. Может, это те самые «досчитать до десяти», только ещё и с телесным контактом, позволяющим почувствовать свою защищенность и неодинокость. Мы же кричим, когда чувствуем свою покинутость и непонятость. Попробуй найти что-то, что останавливало бы тебя. Ведь не всегда тебе плохо и некомфортно, есть возможность разобраться, что на самом деле тебя не устраивает в ваших отношениях и что именно выводит тебя из равновесия. Об этом и попроси жену. Пусть у неё будет всегда при себе такой огнетушитель для борьбы со стихийным бедствием…

«Люська, ты сволочь! Неужели трудно наступить на свою гордость и позвонить мужу. Уезжаешь, начинай обрывать телефон уже на вокзале: «Любимый, скучаю!» ложишься спать, телефон под ухо и воркуй ему секс по телефону. Учить тебя…»

Ночной разговор неожиданно касается темы религии. И столь же неожиданно для себя на возбужденно протестующее Серегино «нельзя одну религию превозносить над другой, они равны» отвечаю категоричным: «Для меня они не одно. Есть Бог, в которого я верю. И за веру, которую себе избрала, если случится отстаивать её, отдам свою жизнь, не раздумывая».
Несколько месяцев оседают во мне после эти слова, вырвавшиеся почти случайно. Тогда сама испугалась сказанного в порыве. После прислушивалась к себе, перебрасывала каждое произнесенное слово с ладони на ладонь, взвешивая и произнося медленно фразу ещё и ещё раз. «Я отдам свою жизнь именно за того Бога, которого чтят Православные».
Я отрезала себе все пути к возвращению в страну сумерка.
Я – Православная.

На исповеди, наконец, проговариваю вслух и избавляюсь от тяжести давно совершенных грехов. Я так живописала их здесь, на этих страницах, пытаясь словами избыть боль и залечить нанесенные ими раны. Выписывалась, но не разрешалась от них. Время лишь укрупняло и усугубляло чувство вины за свершенное. Священник накладывает на мою голову епитрахиль и читает разрешительную молитву. Чудо отпущения – из души уходит комок сдавленных слез. Легкое головокружение и чувство необычайной легкости. «Прощена!»
- Человек, избравший путь семейного домостроительства, не имеет права бросать этот крест. Вы должны вырастить детей. И муж… он должен отпустить вас, - говорит он мне напоследок.
Всё чаще чувствую себя готовящейся к побегу узницей, осужденной на пожизненное заключение. Любые неурядицы или возникающие на пути житейские сложности развеиваю утешительным – это всё временно, можно потерпеть, станет невмоготу, или груз ответственности превысит предел моей прочности, уйду. Мне есть, куда стремиться, даже здесь, на земле, я найду себе пристанище в какой-нибудь обители, где все мои тяготы возьмет на себя Господь. Пока же мой монастырь, моё послушание – здесь, в семье. Сегодня об этом уже без надрыва и без чувства безысходности. Я довольно долго пребывала в заблуждении, что сама способна править кораблем своей судьбы, подчиняя себе стихии и паруса. Но проще и надежнее оказалось довериться более опытному кормчему. «Я боюсь прилепиться ракушкой к лайнеру с именем «Православие», чтобы пересечь океан жизни», - писала, похоронив своего сына, отгораживаясь от возможных обвинений в религиозной экзальтации, которой спаслась тогда от отчаяния и горя. Тогда знала одно – надо поверить! Но во что? – не было ни молитвенного опыта, ни знания, как устроен тот мир, который призвал моего сына. Мой Ангел тихо взял меня за руку и повел к Свету, преодолевая мою строптивость и горделивое самомнение. Мне казалось, я сама могу выстроить свою собственную вселенную, со своей собственной религией, а кто там будет Богом? Старалась не думать об этом. «Мой ребенок не знал, какой Он - Бог. Я хочу попасть туда же, куда ушел мой сын, ничего не зная об этом». Я не учла того, что сын верил так, как верят дети – душой. Без сомнений. Он ещё по своему малолетству не вышел из присутствия Божьего, как это сделали мы, взрослые, отягощенные привязанностями к мирскому и нажитыми грезами. Я пыталась поверить умом, говорливостью которого наслаждалась и считала её голосом Разума. Но ум – лишь плод сложной и долгой жизни, заплутавшей  в дебрях уступок самости и самооправдания. И результатом такой веры в себя стало падение в бездну порока.
Отречься от себя. Понять, что всё, что ни делаю для себя сама, сообразуясь с логикой эгоизма, идет лишь во вред мне и моим близким. Жить с весами в руках, бросая в противовес чаше с негативом что ни попадя, лишь бы это доставляло удовольствие и отзывалось в душе положительными эмоциями – попытка утолить жажду мутной водой из мелкой лужицы. Не насыщает. Наполняет грязью и червями твое нутро. Мучает и гложет… Мне повезло, у меня говорящая совесть и цепь событий, не позволяющих предаться самодовольному пребыванию в собственной грязи. Сын ушел, процарапав на прощание в моем сердце Христовы Заповеди, о которых я почти забыла, устраивая свою личную жизнь. Он оставил мне их в надежде, что я очнусь от сна и найду его. В сегодняшней моей вере нет прежней витиеватости, многословия и самолюбования. Сегодня это ощущения. Оказывается, вера – это чудо, свершаемое в душе некоей силой, превосходящей твои возможности, в ответ на одно только твое желание верить. Ты говоришь «да» Богу, и Он входит в тебя ощущением радости и покоя. На мгновение, чтобы ты почувствовал это. После  - труд. Выкапывать из себя всё, что мешает естественным образом пребывать в безмятежной благости. Это для покаяния. Черпать силы из бездонного колодца с чистой водой – эмоционально наполняться, вчитываясь и вдумываясь в слова молитв. Там все сказано. Всё, что нужно, чтобы опять почувствовать прилив сил и воодушевление. Самое трудное - остаться в молитвенном состоянии и тогда, когда появляется ощущение, что сам справляешься с душевным дискомфортом. Так соблазнительно именно себе приписать и силу духа, и волю к жизни. Бог не тщеславен, Он отступает, позволяя человеку самому удостовериться в том, из чего именно состоят его сила и воля. И опять начинается охота за эмоциями – этими суррогатами пищи для внутреннего наполнения. Душа должна питаться Духом Святым, а не комиксами, в которые мы превращаем свои жизни, разукрашивая их во все прелести мира…



Яркое красное платье оказалось как нельзя кстати.
На день рождения Вадика ехала воодушевленная, припудренная, блестящая и очень довольная приобретением. Из зеркала на меня смотрела необыкновенно молодая особа, в которой с трудом угадывались до мурашек по спине знакомые черты. «Господи, прости, что всуе, но как же я хороша!»
Мы опоздали, поэтому оказались на самых нескромных местах – во главе стола напротив именинника, чем доставили ему массу удовольствия, что он и не пытался скрывать, красноречивыми жестами то пальцев, то губ выражая своё восхищение. «Ребята, какие вы красивые сегодня! – наконец подскакивает на каком-то там, уже сбились со счета, тосте он. – Я восхищаюсь вами, вы так вот взяли и приехали. Молодцы. Спасибо вам. Генк, повезло тебе. Твоя жена…» - захлебывается междометиями. Гена довольно почивает ладошкой на моей коленке. На удивление, почти не танцую. К середине празднества понимаю – пробиваются только самые отважные. Поэтому весь вечер с любимым соседом по даче, вдыхая пот и легкий перегар затянувшегося застолья. Тосты, здравицы. Как это всё однообразно, скучно. «Ты достиг, ты заслужил, ты заработал. Денег тебе. Ещё денег. Здоровья. Чтоб всегда. Чтоб везде. Чтобы всем». В машине все шесть часов пути мечтала сказать имениннику то, что давно просилось вырваться наружу. «Ни фига это все не значит, дружок. Мишура, колотушки, декорации». Мысли перекатывались и наполнялись новыми фразами. Как уместить-то все в один тост. Заснут же все, не впишусь в общую волну. Ладно, что-нибудь да скажу. И вдруг муж перехватывает инициативу и начинает вторить банальностям, уже и так пресытившим сегодняшний вечер. Я разочарована. Страшно! Не вслушиваюсь в текст, главное, не то, что он говорит, а то, что он говорит вместо меня. Как такое возможно! Как он посмел. Да может, Вадик весь год ждет повода собрать всех за одним столом, чтоб затерявшаяся в толпе душевная подружка сказала ему нечто такое, от чего зайдется сердце и по душе разольется елей и благодатная сладость. Ласкаю воображение и решаюсь нарушить традицию «одна семья – один тост». Пожилой диджей под стук наших вилок самозабвенно допевает «Киевляночку» - дань киевским гостям, нетерпеливо тяну руку «прошу слова!», и почти останавливаю набившую оскомину песню. Недоумение на лице именинника: «Ты что-то хотела сказать?» - «Конечно!» Стягиваю с плеч велюровую фуфайку, открывая всему залу все великолепие своего наряда бесстыже менструального цвета. «О-о-ах!» - проносится по рядам гостей.
- Ну, пока все сидящие за этим столом гости будут рассматривать мой наряд, - потянувшись вверх и кокетливо оправив на себе кружева, произнесла дама в красном, - скажу несколько слов только тебе…


Леночка Дмитриевна заручилась моим заверением, что уж на её день рождения прибуду из Х-ва обязательно. Поэтому в очередной раз отложила на неизвестный срок свой приезд в этот город на срок чуть больший, чем позволяют отгулы мужа. Полгода кормлю людей обещаниями встретиться и обманываю ожидания. Привязалась к неремонтируемой нами с мужем квартире. Денег на ремонт недостаточно, начать не решаемся, рисую эскизы, вычерчиваю планы стен, прорабатываю детали отделки – и все мертвым грузом оседает на дне ожиданий от мужа чудес. Ничего не происходит. Третий месяц под этим предлогом никуда не еду и ни с кем не встречаюсь, вроде как вот-вот начнутся работы, и моё присутствие обязательно. Чушь! Очередная утопия. У нас нет средств на реализацию моих замыслов. Смиряюсь. Плевать. Уже столько раз обламывалась, что, наверное, скорее бы опешила и опечалилась бы осуществлением мечты о доме, квартире, даче. Не нужно это все мне, вот и стопорится. Но вернулась с мужем. На день рождения Е.Д. придет её сын. Валеру не видела очень давно. При всем его расположении ко мне, на какие-то шаги навстречу – звонок, попить кофейку в перерыве – не решается. Нет, это не то оголтелое неприятие меня моим героем, видевшем во мне озабоченную престарелую даму, покушающуюся на его свободу. Нет, здесь другое. Какой-то трепет, благоговение, он словно боится что-то испортить неосторожным прикосновением. Поэтому так приятно его неожиданное пожатие руки под столом. На тесной кухоньке мы сидим, тесно вжавшись друг в друга ногами, и с замиранием прислушиваемся к пульсации в наших венах. Так неловко, и так чисто, как дети. Какая-то беззаботная чушь – ею я преодолеваю смущение. Он что-то о возрасте женщины – нас три дамы – одна старше другой и все старше, чем он – наверное, он хочет, чтобы я забыла о том, что намного старше его. Но это прочитываю по его рукам и нежной коже на лице. Уже забыла, когда моя кожа была такой. И была ли я вообще молодой? Не помню. Молодость проскочила мимо, когда я ползала по дну своей депрессии, пытаясь детьми удержать себя в жизни. Сплошная беспросветность и дикая усталость. Я состарилась лет в восемнадцать, когда впервые услышала «нет» из уст любимого. Потом это стало правилом. Я любила тех, кто говорил мне «нет». Надрывно, безысходно так любила, разделывая себя на куски и недоумевая, почему никому не нужна моя любовь. А тех, кто любил меня, просто не замечала… Этот молодой человек третий год незримо присутствует в моей жизни. Я знаю, что нравлюсь ему, вот он прикасается ко мне и словно прилипает на мгновение, пока я тихо не высвобождаю свою руку. Но опять неосторожное прикосновение, и он снова впадает в легкий транс, забывая всякую осторожность. Подержаться, погладить. Бессовестно пользуюсь его беззащитностью и недоумеваю в момент прощания, почему он не бросается вдогонку, почему замирает в проеме двери и остается в такой неподвижности, всё время, что я пожираю его глазами. И лишь после благодарно отпускаю – спасибо, что не дал выход искушению в неосторожное касание губ, объятие, из которого не вырваться, обещание, которое невозможно исполнить, нарушение обетов, которые так поспешно приняла на себя. Благодарю тебя, мой милый друг, что дал мне вылететь и не попасться в паутину разбуженных легким вином чувств. Они почти настоящие, эти чувства. Я почти освободилась от страстной привязанности к Минотавру, моё сердце свободно, и так кстати вспомнить о том, что все это время меня ждали. Хотя бы в этот вечер, у которого не будет никакого продолжения…

Но на исповеди говорила не об этом.

- Это не совсем тост. Вернее даже, совсем не тост. Вот… я даже поставлю рюмку и возьму в руки бокал с водой, вдруг от волнения в горле пересохнет.
Давно хотела тебе сказать. Вернее, мы когда-то говорили… не совсем об этом, помнишь, тогда, на кухне? После мне хотелось не раз вернуться к этой теме, но случая не представлялось. Такая притча не притча – история что ли...
Рождается человек. Новорожденная душа. Она ещё ничего не знает о мире, в который пришла, но в ней уже живет что-то такое, что заставляет смотреть на этот мир с радостью и любовью. Крохотное существо ловит взгляд матери и улыбается. Потом оно улыбается папе, бабушке. Его мир увеличивается, а с ним увеличивается число людей, которых он любит. Первые шаги, первые попытки что-то сделать самому. Маленький человечек почти ничего ещё не умеет, но то, что он пытается сделать, - это помочь маме. Просто так, потому что что-то внутри заставляет его делать то, что принесет другому человеку радость. В этом и состоит цель рожденной на земле души – давать другому человеку радость, одаривать его своей заботой, расти в этой любви к ближнему. Любви, которая поднимает душу человека по вертикали.
И тут взрослые совершают страшную ошибку – они отвечают на этот порыв души ребенка не благодарностью за то, что он делает, а похвалой ему самому: смотрите де, какой хороший и способный у меня сын, дочь. И этими словами уязвляют душу ребенка, заражая её тщеславием. Похвала приятна, ею невозможно насытиться. Рост вверх останавливается в той точке, где прозвучала хвала способностям ребенка. И вот уже ваш сын или дочь делают только то, за что можно получить награду. Растет, учится, занимается в кружках, осваивает профессии, учит языки, занимается творчеством, и всё это для того, чтобы выделиться, вызвать восторг, восхищение, заслужить похвалу. Кажется, что человек за свою жизнь способен достичь многого. Сегодня столько добрых слов прозвучало в твой адрес. Карьерный рост, материальное благополучие, быть лучшим игроком в  сборной, забота о здоровье – это важно, но не этим насыщается душа. Всё, чем ты занимался до сих пор, это было развитие своих способностей, открытых ещё в детстве, вширь, в плоскости, перпендикулярной той прямой, на которой кем-то поставлена точка пробуждения тщеславия. И всё, что ты делал, ты делал, прежде всего для себя. Для того, чтобы быть лучшим. Ты получил признание, твои заслуги отмечены. У тебя замечательная семья, которая, хотя вы и стараетесь жить так, словно все в этом мире придумали вы сами, живет по прописанным внутри каждого человека законам. Законам совести. Мне очень хотелось бы пожелать тебе услышать внутри себя этот закон и поверить в Того, кто этот закон в тебя вписал. Потому что тогда ты поймешь, что все, что ты делаешь сегодня – ты делаешь для себя. И когда-то пресыщение и жажда новых ощущений лишат тебя мира и покоя. Я желаю тебе веры, которая даст тебе осознание того, что ты топчешься на месте, и от главного – движения по вертикали дальше вверх, туда, куда начинала движение душа с момента своего рождения – отклонился.
Мы рождаемся и живем не для того, чтобы удивлять других своим превосходством над ними, хотя усерднее всего именно этим и занимаемся, и посвящаем этому почти всю свою жизнь, а для того, чтобы возрасти в любви к ближнему, в любви отдающей и согревающей, это то, что заложено в нас от рождения. Это Божественный дар.
Я желаю тебе наконец поверить в это.
Это действительно так…

В полной тишине, на удивление, никем ни разу не прервавшейся, заканчиваю свой несколько сумбурный спич. «Хочу подарить вам вот это…» Завернутая в пакетик иконка из святой обители благодарно принимается хозяйкой вечера. Можно присесть и перевести дух. Так вот я именинника! Не здравица, а прямо-таки укор – ерундой занимаешься, братец, о душе думать пора. Оживление за столом. Неожиданно все заговорили об одном и том же – кто где был, какой монастырь посетил, к каким иконам припадал. Какие-то вопросы, обмен впечатлениями. Гости несколько минут словно пребывают в захватившей зал волне тепла и покоя. Удивительно мирно и благодушно всех расположило друг к другу. Много новых лиц, Вадик делает карьеру. Водка льется рекой, но мы не становимся ближе. И вдруг так просто почувствовать себя одним целым – мы Божьи дети…
- Спасибо вам за эти слова, - с недоумением внимаю его матери, благодарно прикасающейся к моей руке.
Прочитанные полгода назад, эти слова заставили задуматься и совсем по-другому отнестись к своему прошлому. Я часто с обидой вспоминала сдержанность своих родителей. Они никогда не хвалили и не одобряли меня, принимая как должное мои успехи, жестоко наказывая за нерадивость. Будучи взрослой, пытаясь разобраться в своих многочисленных комплексах, соотносила их зарождение в себе с этой родительской черствостью и непреклонностью. Но сегодня понимаю, что должна быть им благодарна. Они не дали моей и без того слишком самолюбивой натуре развернуться вширь и превратиться в самовлюбленного монстра, попирающего интересы всех вокруг себя ради достижения собственных целей. Меня не хвалили, поэтому заставляли сомневаться в величии моих свершений. Большое принималось как должное, малое отсекалось как несущественное, не стоящее внимания. Они сделали меня цельной натурой и, что ещё более ценно, неверующие сами, заложили основы христианской нравственности в мое сознание. О наличии души тогда никто из нас не подозревал и душой называл некий орган, откликающийся то сердцебиением, то зевотой, то икотой, то спазмами в ответ на эмоциональные всплески…
Как же мы выжили-то бедные…
Выжили. Годы атеизма – наши души стояли под паром, ожидая посева. Почти два века безверия. Славянская душа отдала дань западному конформизму, примерила на себя нищенское убранство безверия и вседозволенности и опять потянулась к Создателю. Быть неприкаянной сиротой страшно и больно. Быть под защитой Отца – легко и радостно. «Православие – большая авантюра», - весело провозглашает современный проповедник. Человеку предлагается отказаться от всего, что его окружает, и всю жизнь верить в то, в чем невозможно убедиться при жизни. Но если всё действительно так, то по окончании земного пути человека ждет награда в вечности, и все ценности этого мира не идут ни в какое сравнение с небесным наслаждением. Авантюра в том, что это невозможно проверить заранее, кроме как рискнуть поучаствовать самому…

- Всё не могу больше! – партнер по танцу с усилием отрывает себя от дамы в платье цвета потерянной девственности, - Я приеду в Киев и позвоню.
- Позвони, - усмехается дама в красном, довольная производимым платьем эффектом. Впрочем, почему же платьем. Оно лишь заставляет её поверить в свою силу, красоту, молодость, остальное уже творится ею самой, этим блеском в глазах, этой уверенностью в своей неотразимости. Как мало надо, всего лишь внешнее преображение, всего лишь одно перышко в оперении. Ведь внешне больше ничегошеньки не изменилось. Одна лишь только вера в себя. Фантастика! Я потерпела фиаско в любовной затее лишь потому, что убедила сначала себя, а после и своего героя в невозможности нашего союза. Ни любовного, ни дружественного. Ладно бы это подкреплялось верой и нравственными установками. Отнюдь! Тогда была бесконечно далека от самоограничений подобного рода.  Я меняла свою жизнь и страстно желала перемены партнера. Очень искренне хотела уйти. Бесстрашно и бескомпромиссно. А потом испугалась. Испугалась своих лет, морщин, испугалась молодости своего возлюбленного и забуксовала так, что и он поверил в мою старость. И тут же рядом с абсолютным доверием прияла любовь его ровесника, к которому осталась почти холодна. Приятно – да, но увлечься? Зачем, ведь здесь сдались без боя. Зачем мне трофеи. Меня до сих пор пожирают взглядом и совершенно не акцентируются на возрасте, мечтая о жизни с таким чудом, как эта залетная птица. А я мучаюсь комплексом старушки Изергиль и свожу себя в могилу невоплотившихся  грез. Как все относительно.
Собранный урожай восторгов, распыленное по паркету желание, доверчиво внимаю обещаниям, которые никогда не исполнятся. Вечер для нас с мужем заканчивается чуть раньше, устали с дороги. Пылающее сердце вечеринки покидает подиум, чтобы сбросить с себя кровавый наряд и засунуть его подальше в шкаф. Ты будишь во мне жадность к признаниям и страстным прикосновениям, моя алая обновка. Заставляешь вспомнить, что под смиренным облачением монашки – недолюбленная и недолюбившая  сама душа живой женщины…

После исповеди не причастилась. Муж вывел меня из благоговейного состояния напоминанием о выпитом утром чае. «Я всего лишь таблетку запила», - окрысилась в ответ я и поняла, что вся благодать в миг улетучилась из-за этой вспышки гнева. «В чем застану, в том и сужу» - идти к Чаше в разъяренном состоянии – оскорбить Бога. «Прости, спаси и помилуй. Не сегодня», - соглашаюсь, но остаюсь с огромной обидой на некстати подвернувшегося мужа.
Ночью нечистый истязал меня так, что мои крики, как мне казалось, разбудили весь дом. Нет, даже муж не проснулся, а подсознание похоронило в себе все воспоминания о пыточной камере моего мучителя. Кажется, я даже отчаялась во сне. Пока над моей головой не прозвучало спасительным – надо вернуться к аналою и причаститься. Меня взяли голыми руками. Я слишком легкомысленно отказалась от Дара Духа Святого.

Спать!
День проскочил, словно и не жила вовсе. Двенадцать страниц текста. Это за месяц-то жизни?! Преступно так предавать начатое.
Сколько же ты мне ещё отпустишь, Господи?...

14 ноября.

- Привет, с днем рождения!
На том конце провода помялись.
- Не гадай, напоминаю, Ирина, мы когда-то учились на одних курсах. Вспомнил?
- Конечно! Как ты? Как подружка? Как твои поездки?
- А ты как? Что у тебя новенького в личной жизни?
- Всё по-старому. Работаю. Пока ничего радикально не изменилось.
- Слушай, давай не по телефону. Встретимся, по чашечке кофе. Поболтаем. Год не виделись.
- Два.
- Да, почти два года.
- Я записал твой телефон…

Несколько раз порывалась удалить из предыдущих книг одного из героев. Ник. Многого ожидала от знакомства, предвкушения с избытком выплескивались на страницы. Всё это до того, как мой мир обрушился. После было неловко перечитывать. Стыдно за строчки, обнажающие легкомыслие автора. Готовность отозваться на любое проявление внимания со стороны противоположного пола. Так не любить себя, так дешево продавать за чечевичную похлебку мимолетной симпатии.
Не удалила. Это тоже я. И легкомысленная, и бесшабашная, и смешно преувеличивающая значение случайных слов и взглядов. Училась на своих промахах и откровенных проигрышах. Пусть и это останется. Смешно перечитывать напыщенные строчки, пропитанные самолюбованием и безответственностью. Год назад тоже звонила в этот день, поздравляла Ника с днем рождения, пообещав, не забывать знаменательную дату. Дабы исполнилось – так хочется удивлять и радовать – внесла её вновь в память записной книжки. Ответного звонка ждать смешно, такое вызревает на третий, пятый, десятый год, когда человек приучается не видеть в твоем порыве притязания на его свободу. Будет настроение, позвоню сама. Он один из моих персонажей. Не будет никакого продолжения, по законам литературного жанра, его присутствие на предыдущих страницах не оправдано.
Сбывается брошенное Олегом с обидой: «А тебе вообще нужны люди просто так, не как персонажи твоей книги?» При всей неоднозначности сыгранной им в моей жизни роли, встретиться с ним тоже, наверное, придется. В самооправдание или самообличение – не знаю. Воспоминания волнуют. Стыдно, страшно, обидно, печально. Злой гений или неожиданное отрезвление? Уже за то, что увидела себя такой, какой в действительности кажусь другим, быть признательной. Кажусь, значит, не так все безупречно. Зачатки пороков на стеклянном куполе, прикрывающих от взгляда стороннего суть, - засиженная мухами допущений душа. Так легко испачкаться. Для этого не надо даже ступать в грязь, достаточно приблизиться к обочине и дождаться, когда проезжающий мимо тарантас обдаст пакостью из-под колес. А я не только приблизилась, но и вышла на проезжую часть. Не промахнитесь! На кого обижаться? На тех, кто в теплом и сухом салоне не замечает мокнущих на остановках? Хотела жизни, получила. Получила в меру своих ожиданий. Если допускаешь устроения своего счастья за счет других, к тебе на огонь слетаются такие же «устроители», но только уже за счет твоего покоя и твоего счастья…

Топчусь по поверхности, нырнуть глубже не получается. Проговариваю банальности. Меня никто не обязывает выуживать из себя умные мысли. Планка, задранная в отдельные мгновения прозрений, и тщетные попытки допрыгнуть до неё в дни душевного равновесия. Писала своей неуравновешенностью, расшатывая себя ещё больше, чтобы вырваться за рамки разумного и проникнуть в подсознание. Сегодняшняя жизнь построена на других основах – взять под контроль и сознательное, и бессознательное, соединить эти начала в одно, подчинить разуму ум, сердце и волю. Пуститься в бесконтрольное плавание по волнам своих инстинктов, а именно они были главными героями моих предыдущих книг, или не получается, или выглядит, как временная потеря контроля над собой. Но именно что «выглядит», потому что, мне все реже удается, что называется, «выйти из себя». Самоконтроль сумасшедший. То, что раньше было звучащим где-то в глубине придавленным шепотом, стало четко прописанным жирными буквами на стене кредо. Моя проза поменяла направленность. Пытаюсь разобраться в преимуществах таких новых взаимоотношений с внутренним миром. Не потакать себе, а строить свои инстинкты стройными рядами и подчинять командам единственного устроителя моей души – Творца. Беспрекословное подчинение и необсуждение приказов Свыше. Он знает лучше меня, что для меня хорошо, а что плохо. И цель, вернее, сверхзадача моей прозы отныне – объяснить самой себе, той, что успела наесться жизненного дерьма из огромного котла сомнительных удовольствий внешнего мира, почему для моей души лучше то, что прописано в Его Заповедях, а не то, что мне нравится по сладости опыта прожитых лет. «Отречься себя». Увидеть причинно-следственную связь своих неудач с отступлениями от изначально прописанных в сердце нравственных законов.
Удивительное открытие последних месяцев – когда принимаешь для себя решение жить, исполняя Заповеди, любовь к ближнему перестает быть изнурительной обязанностью. Вместе с желанием безусловной веры в душу вошло приятие своего состояния – я не совсем счастлива, быть может, именно с этим человеком, но это не более чем эмоция, которая легко устранима. Достаточно не думать об этом и просто заботиться о нем так, как если бы он был единственным человеком на всей планете. Эту единственность увидеть в каждом, с кем сталкивает случай или судьба, и вот уже «возлюби ближнего, как себя самого» перестает быть аморфной абстракцией. Действительно, любишь, жалеешь, чувствуешь то, что чувствует он, и потому сострадаешь его внутреннему наполнению. Правда, оборотная сторона – страдаешь при соприкосновении с душами, лишенными нравственного стержня или даже просто пренебрегающими им. Безнравственность кажется личным оскорблением, даже когда поступки человека не сопрягаются с тобой, и его жизнь течет параллельно твоей, нигде с ней не соприкасаясь.
О любви к ближнему. Имела ввиду мужа. Ровные спокойные отношения. Я могу ответить раздражением на какой-то его промах. Спонтанно вырывающаяся эмоция. Но глубин уже не затрагивает. Мы с ним одно. С ним, с детьми. Наконец, стала ощущать целостность этого организма внутри себя и себя частью этого организма. Двойственность, порождающая единство. Желание что-то радикально изменить в своей жизни, вызванное неудовлетворенностью женского начала, ушло. Поменять не окружение, а свое к нему отношение. Чтобы уйти из точки дискомфорта, необязательно менять весь ландшафт, достаточно переместиться сознанием в другое место. Это превращение во мне осуществилось желанием обрести твердую почву под ногами – веру. Мне надо было убедить себя в том, что то, что у меня уже есть, это именно то, что мне нужно. Для этого надо было осознать, что моя сегодняшняя жизнь не цепь случайностей, я сама делала выбор, какую бусинку предпочесть – белую или черную – и предпочтением белых бусин предопределяла цвет своего сегодняшнего облачения. И если ответственность ходить в белых одеждах меня в какой-то миг напрягла настолько, что я была готова с мгновение разрешиться от них и ринуться в бездну, то это лишь по неверию и немощи душевной, по незнанию красоты иного бытия, кроме земного. Захотелось земной любви, и бездна дохнула на меня огненным жаром, испачкав белые крылья копотью. Моя семья – не обуза, не проклятье, не крест, а Благословение и Спасение моё. В этом и убеждали меня потери последних лет.

Что до героев, которых помянула выше, – не интереса праздного ради, не желания авантюрных приключений и не восполнения чувства собственной значимости – хотелось бы верить, что с этими пороками в себе хотя бы частично управилась – мною движет искреннее желание поделиться ими силой, всё чаще заявляющей о себе у меня внутри. Силой Правды, Любви, Веры. Хочется, чтобы люди, знавшие меня, встретившись со мной сегодняшней, что-то почувствовали, в чем-то усомнились, не остались равнодушными. То, что изменило мою жизнь, поселившись в моем сердце, увеличивается и разгорается, выжигая сомнения и колебания. Словно кто-то невидимый соскреб грязь и стер копоть со стекла моего окна, чтобы я смогла увидеть сквозь него мир таким, каков он есть на самом деле – чистым, незапятнанным, совершенным, гармонично вторящим Гласу Сотворившего его, безусловно подчиняющимся Его законам. В этом мире было всё правильно до тех пор, пока я не восстала против Него и не попыталась противопоставить себя всему мирозданию, заставляя внять моим сумасшедшим прожектам по переустройству созданного не мной Творения. Пытаясь подчинить вселенную себе, я обрекла себя на одиночество. Соглашаясь стать частью мира, я обретаю этот мир в себе навечно…



17 ноября.

Одним росчерком пера можно как обрести рай в душе, так и погрузиться в ад.

Муж, приезжает с работы часа на три раньше обычного.
- Я чуть-чуть отдохну, посплю, если разрешишь, и поедем в строительный магазин, купим все, что нужно из сантехники. Или завтра с утра?
- Да нет, что откладывать. Отдыхай и съездим. Лучше сегодня все сделаем, чтобы выходные были свободны.
Мы слеплены в единое целое одной замечательной задачей – благоустроить недавно купленную квартиру. Тону с эскизах и чертежах, фонтанируя всё новыми идеями. Просмотры кинофильмов превращаются в подробное исследование интерьеров, демонстрируемых с экрана. Ничего не могу с собой сделать. Увлекаюсь до головной боли. Излечиваюсь лишь тем, что время от времени прячу от себя все свои проекты в дальний угол и пытаюсь переключиться на что-то иное. Муж вторит мне поисками тех, кто осуществил бы все мои мечты на деле. Радуюсь, что появилось наконец что-то, что создает хотя бы иллюзию того, что мы с ним – одно.
К началу седьмого мы уже топчемся по строительному супермаркету, где накануне я провела чуть не пол дня, чтобы наш совместный поход был уже не столь утомителен бесплодными поисками нужного. Оживленно обсуждаем преимущества одного корыта перед другим – выбираем ванну. Муж тянется к телефону. «Какая-то смска», - пожимает недоуменно плечами и без всякой задней мысли распечатывает её у меня на глазах. Так же беспечно, не ожидая никакого подвоха, заглядываю ему через плечо – наверняка какое-нибудь очередное сообщение оператора о каких-нибудь дополнительных услугах.
«Привет! Ты как? Я уже соскучилась», - читаем с ним одновременно и не сразу понимаем, что произошло.
- Подожди, от кого это? – протягиваю я руку к его телефону, успев заметить две последние цифры номера.
- Неважно, - отдергивает он от меня телефон и прячет его за спиной. – Не обращай внимания, это какая-то фигня.
Конечно фигня, соглашаюсь я молча, отметив, что две последние цифры совпадают с моим номером, может, он получил наконец какую-нибудь отправленную мной много раньше смску, о которой я уже и забыть успела? Всё ещё беспечно думаю я, отмечая про себя, что внезапное разоблачение «неверности» моего мужа не вызвало в моей душе никакого отклика. Этак не представлю реакции, он сочтет, что ему теперь все позволено. Память перебирает все наши последние дни вместе – да нет, вроде бы не слала я ему таких сообщений.
- И всё-таки, ты можешь мне сказать, от кого это? – всё ещё спокойно спрашиваю я, прямо глядя ему в глаза. Он растерян, возбужден и как-то неестественно оживлен.
- Нет. Это тебе не нужно.
- Хорошо, - равнодушно пожимаю плечами и скрываюсь за стендами душевых кабинок и унитазов.
Да, ничего не скажешь, ситуация. В душе, словно кошки насрали. Это не спокойствие, как мне подумалось ошибочно чуть раньше, - это шок. Я стала свидетельницей разоблачения мужниных шашней, когда совершенно не ожидала, что что-то такое ещё возможно у нас с ним. Блин! Всё коту под хвост. На хрена мне теперь эта квартира, эта чертова ванна, если все это время за моей спиной мой благоверный в очередной раз вляпывается в какую-то интрижку с очередной ****ью.
 Ну и собирается он вообще бежать за мной, спасать наш брак?
Из-за душевых кабинок выпархивает мой возбужденно радостный муж и пытается стиснуть меня в своих объятиях. Уворачиваюсь, брезгливо передернув плечами.
- Давай посмотрим ещё раз, какая нам больше подходит, - излишне громко предлагает он.
- Никакая, мне это больше не нужно.
- Ирочка, ну что ты впрямь. Не обращай внимания, дай я тебя обниму, - лезет с поцелуями он.
Отбрасываю его руки, отстраняюсь от его губ.
- Слушай, давай без этого цирка и слюней. Ты действительно считаешь, что ничего не произошло?
- Абсолютно ничего. Какая-то фигня. Если ты будешь на это все обращать внимание…
- Ген, а для меня теперь фигня все остальное. Квартира – фигня, эта ванна – полное дерьмо. Мне это больше не нужно. А вот то, что я прочла – вот это, по-моему, и есть главное. Я могу узнать, кто это тебе пишет такие откровенные записки?
- Нет.
Разворачиваюсь уходить, на полшаге оборачиваюсь к нему и выношу приговор:
- У нас нет доверия друг к другу, значит, больше ни о каких отношениях речи идти не может.
Моё решение твердо и обжалованию не подлежит. На хрена мне такой муж. Да, мне с ним было хорошо и комфортно, пока я верила в его преданность и подчиняла этой вере свою жизнь. Я ушла в веру в Бога, ею гасила в себе мятежные порывы и утоляла ею жажду общения. Отстранилась от друзей, довольствуясь редкими минутами душевной близости с мужем, который все меньше заботился о том, чтобы мне не было с ним скучно. И если страдала иногда от одиночества, то успокаивала себя тем, что просто мой муж расслабился, понял, что я, обретшая душевный покой в Боге, никуда уже от него не денусь и смирюсь как-нибудь. Мне было обидно, но эта обида была ничтожна в сравнении с ощущением мира и покоя, которые я наконец обрела. И вот оказывается, все это время я просто жила в собственных иллюзиях благополучия. Кто же это? И как далеко зашли их отношения. Судя по записке – на ты и это почти интимное «соскучилась» - достаточно далеко. Она не рассчитывала, что жена будет рядом. Время – он как раз должен был бы быть по дороге домой. Да-а-а, ну и лажа.
Четко чеканю шаг. Сначала домой. Я забыла свой телефон на полочке. Посмотрю, сверю две последние цифры, не Ксюха ли затосковала по моему мужу. Потом уже буду разбираться дальше… Блин, оно мне надо? Ну что за дерьмо моя жизнь! Я только-только успела объявить на всю вселенную, что я теперь убежденная православная верующая, способная простить и любить ближнего со всеми его недостатками, и мне тут же швыряют в морду кусок гнили, на, кушай, святоша. Хочешь в одиночку в рай? Тащи за собой своего благоверного, облагораживай его распутство своей белизной и святостью.
Он хоть понял, что произошло, или все также бродит по залам магазина в поисках нужного унитаза?
Пока добегаю до дома, почти выкристаллизовывается план бегства. Хватит. Наелась. Хорошо быть безупречной женой, когда тебе отвечают хотя бы благодарностью, а так, как у меня, я больше не могу и не хочу. Пока я бью поклоны и благодарю Бога за то, что Он наконец водворил мир в моей семье, Бог попускает моему мужу блудить и жить так, как ему хочется. Близятся новогодние праздники, мой опять уроет на свой корпоратив, я опять буду сидеть дома в черных одеждах и просить у Бога терпения пережить эти часы без ненависти и досады в душе. Не могу! Не хочу. Устала. Хочу хотя бы год пожить в покое. Без дум, без остервенения, без обиды и без тщетных ожиданий. Покорством судьбе я добилась смирения. Смирение помогло мне выйти на какую-то усредненную погрешность, которую я и определила для себя как семейное счастье. Но все это держалось оказывается лишь на том, что я верила, что мой муж тоже занимается в себе тем же. Что он, разорвав во имя мира в семье отношения с врачихой, повернулся лицом ко мне, и если и не додает мне что-то в плане общения, то лишь потому, что успокоился…

Ревизия собственного телефона не успокоила меня, а лишь ещё больше напрягла. Может, я неправильно разглядела последние цифры? Единичка совпала, а предыдущая цифра – могла я принять тройку за семерку? Вот блин, оно мне надо? Ненавижу себя. Плюнуть, растереть, задрать повыше голову, а я вместо этого вникаю в вопросы, в которых мне совершенно не хочется копаться. Что же он такое делает со мной. «Благословляйте унижающих вас» - есть такое в Писании, или я уже просто выдумываю для себя новые пункты самоистязания – кому бы ещё вылизать задницу, чтобы меня допустили в Царствие Небесное… Ох, Господи, прости мне это богохульство. Мне так хреново.
- Ты где?
- Уже еду домой, а ты где?
- Я уже дома, думала, что если ты ещё в магазине, чтобы дождался меня, я вернусь.
- Я уже почти дома. Ирочка, я сейчас приеду, и мы обо всем поговорим, пожалуйста, только ничего не придумывай и ничего не предпринимай. Дождись меня, я уже возле дома.

- Что-то случилось? – сын удивленно смотрит на вернувшуюся мамочку, мечущуюся по коридорному пространству.
- Да ничего особенного. Были с папой в магазине, когда какая-то м…да прислала ему смску, мол, соскучилась. Имела глупость прочесть, заглядывая через плечо.
- Понятно, - грустно протягивает сын.
- Я пошла гулять с собакой, - нахожу повод слинять из дома я и беру поводок. Глупая скотина радостными прыжками вторит моему порыву, и мы отправляемся с ней навстречу неверному папочке.
Машина мужа впихивается в узкое пространство между припаркованными возле дома автомобилями. Собака, неотягощенная человеческими комплексами, в восторге от встречи вытирает об него свои лапы.
- Пойдем, пройдемся, - опять пытается обнять меня муж.
- Давай без этого притворства. Ты что-то хотел объяснить. Но сначала послушай, что скажу я, потому что выглядеть в твоих глазах истеричкой мне совсем не по душе. Смотри, что произошло, так, как это увидела я. Ты получаешь смску в то время, когда вообще-то, и тот, кто прислал тебе её, это знает, меня рядом не должно было бы быть. То, что там написано, говорит о том, что у тебя какие-то очень близкие отношения с кем-то, о ком я и понятия не имею. Когда я вполне оправдано, на правах жены, прошу объяснить, что происходит, ты, во-первых, излишне нервно реагируешь на само сообщение, потом отстраняешь меня, и, не замечая, что я отошла, дабы «не мешать» тебе общаться с приславшей его, пытаешься представить дело так, как будто это в порядке вещей, а моя реакция – неоправданно резка и не имеет основания. Мне не понятно, почему я должна игнорировать происходящее и внимать откровенному издевательству над моими чувствами. Меня обманывают, я это вижу. Более того, я вижу, что меня пытаются выставить истеричной дурочкой. Вполне резонный вопрос – зачем мне это нужно? Я много месяцев все свои интересы подчиняю интересам семьи, устраняюсь от общения с друзьями и подругами, практически не выхожу из дома, убеждая себя в том, что главная ценность для меня отныне – служение семье и преданность мужу. И вдруг выясняется, что в это время за моей спиной мой муж крутит с какой-то барышней, которая считает вправе посылать ему записки, согласись, весьма мутного содержания. Это слишком интимная записка, чтобы я могла убедить себя не обращать на неё внимания. И что же ты хотел мне рассказать? Я жду хоть каких-то правдоподобных объяснений.
- Я сейчас ехал, думал, что сказать тебе. Знаешь, мне очень неприятно, что приходится оправдываться в том, чего нет. Понимаешь, я живу в постоянном напряжении, что сделаю что-то не так и вызову такую твою реакцию, что опять придется оправдываться. Ты можешь мне не верить. Но ничего нет.
- Пока что я вынуждена констатировать противоположное. Что-то все-таки есть. Чему не придаешь значения ты, но что больно ранит меня. Ты хотел объясниться, я жду. У тебя было достаточно времени, чтобы придумать что-то более-менее правдоподобное.
- Это всего полгода тянется. Мы встречались в курилке. Ничего особенного. Болтали. Я считал это легким флиртом, который вполне могу себе позволить вроде как для самоутверждения. Пару раз скачивал для неё фильмы из Интернета. Теперь нам запретили курить на нашем этаже, надо спускаться вниз. Встречаться стали реже. Ерунда. Что она себе напридумывала, я понятия не имею, и мне это неинтересно. Откуда она узнала мой телефон, тоже не знаю, я свой номер ей не давал. Наверное, узнала где-то. Я это выясню. Мне неприятно то, что произошло сегодня. И я действительно испугался, что ты поймешь неправильно, поэтому так дернулся. Я испугался твоей реакции.
- Ген, когда ты уже наиграешься? Мне казалось, что твой адюльтер с Оксаной чему-то тебя научил. Мы с таким трудом выползли из того кошмара, что-то стали налаживать, такие отношения в последнее время были хорошие.
- Мне тоже очень нравились наши отношения.
- Так какого, извини меня, хрена ты все испортил. На кой тебе сдалась эта баба? Блин, ты все время наступаешь на одни и те же грабли. Ну не умеешь ты общаться с бабами так, чтоб они не придумывали себе ничего и не лезли в нашу семью.
- Вот ты упрекаешь меня, а думаешь мне легко? Я ведь вижу, что ты пытаешься наладить отношения с родителями Сергея, я же понимаю это так, что ты его как вариант держишь?
- Это смешно. Родители Сергея просто решили, что мне будет интересно узнать о том, что женился Володя, как я понимаю, для этого только меня и вызвали. Но мне это уже неинтересно.
- Вот ещё Володя тоже. Думаешь, мне легко это все дается?
- Так ты решил таким образом самоутешаться?
- Возможно. Мне хотелось самоутвердиться, что я тоже могу быть кому-то интересен.
- Мне казалось, что мы оба прекрасно поняли, что должны жить друг для друга, а не доказывать, кто больнее может ударить. Я разорвала отношения со всеми, кто напоминал мне о моем прошлом. Мне хотелось так построить свою жизнь, чтобы никому больше не делать больно. Ты видел, что я ни с кем не общаюсь, что целый год изо всех сил стараюсь стать верующим человеком, чтобы у тебя не возникало никаких подозрений в моей неверности. Я думала, ты оценишь этот мой порыв и простишь меня, и мы начнем нашу жизнь с нового листа. И я поверила, что мы действительно начали. Мы достаточно причинили боли друг другу, чтобы больше не экспериментировать. Мне казалось, после Оксаны ты тоже что-то решил для себя. Но оказалось, что оставив свои отношения с ней, ты принялся охмурять другую жертву? Зачем это тебе?
- Ничего не было. Ты веришь мне, что никакого интима у нас не было?
- Да мне плевать, был интим или нет. Ты практически не общался со мной в последнее время. Приходил с работы, чмокал меня в щеку, съедал ужин, смотрел очередную серию «Ранеток» и отправлялся спать. А то, что я весь день живу в ожидании, что вот придет любимый муж, уделит мне пару часов своего драгоценного времени… Блин, я же опять начала чувствовать к тебе симпатию, привязанность, какое-то трепетное чувство испытывала, радовалась, вот, опять мужа своего любить начинаю. И так все уничтожить в одно мгновение. Я поняла. Я не люблю тебя и любить больше не буду.
- Не говори таких слов. Это больно.
- А что я должна говорить, когда в моей спине нож? Ты же убил во мне все, что только зарождалось. Получается, что тебе моя верность нужна лишь для того, чтобы чувствовать себя в безопасности и жить так, как всегда жил? Я устала от этого, Гена. И я не хочу больше такой жизни. Ты предаешь меня всю жизнь. Всегда, когда я смиряюсь с тем, что ты другим не будешь, и пытаюсь любить тебя такого, ты отвечаешь мне черной неблагодарностью. Ты используешь мою религиозность, мою верность тебе как орудие против меня. Убеждаешься в том, что я никуда от тебя не денусь, и испытываешь меня на прочность. Чего ты добиваешься? Ты хочешь, чтобы я ушла от тебя?
- В данной ситуации у нас действительно только два пути – или постараться вычеркнуть происшедшее из памяти и попробовать начать все с начала, или разъехаться и попытаться пожить врозь. Может так будет лучше для нас обоих. Пожить врозь, пока все не успокоится.
Я представила, как накручу себя, нанизывая на сегодняшний инцидент старательно забытые обиды прошлых лет, и промолчала. Разъехаться – возвращение станет невозможным. Бури должны переживаться вместе, если только люди хотят остаться вдвоем. Но как часто из его уст звучит в последнее время «разъехаться», он подсознательно толкает меня сделать этот шаг первой, взять на себя вину за развалившийся брак.
- Почему ты решил, что мне есть куда «разъехаться» от тебя? Если бы это было так, я, наверное, давно бы это сделала.
- Вот видишь, и что я должен думать. Значит, ты все-таки хочешь уйти? Просто тебе некуда.
- Мне все чаще слышится в твоих словах, что этого очень хочется тебе.
- Я даже думаю, что сделай Володя хоть один шаг навстречу тебе, ты бы уже давно ушла к нему. Ведь так?
- Володя радовался моим редким посещениям, выбалтывал мне все свои секреты, а я грелась в лучах его доверия. Мы очень редко встречались, но я знала о нем всё.  С тобой я вижусь каждый день, но, как оказывается, не знаю о тебе ничего. Я бы много отдала за то, чтобы ты доверял мне так же, как этот совершенно чужой мне человек. Но ты предпочитаешь душевную близость с первой попавшейся барышней. Что такого ты наговорил, что она так проникновенно интересуется тем, «как ты»? Ты наплел ей, как тебе тяжело живется? Делился маленькими семейными горестями? Интересно, ты собираешься поговорить с ней о сегодняшнем недоразумении, и в каком же свете предстану я с твоих слов? – ты ей расскажешь, что жена устроила скандал? Ты так меня описываешь в разговорах с женщинами в курилке? Мне очень отрадно. Знаешь, очень польщена своей ролью в твоем спектакле… Как же я устала… Да, Гена, я готова была идти за первым встречным, лишь бы уйти от тебя. Я понимала, что когда ты успокоишься и поймешь, что твоя жена осталась, ты опять станешь прежним. Ты не хочешь быть другим со мной. Я смиряюсь с этим, но это не делает меня счастливой, я просто забила на себе как на женщине и согласилась играть второстепенную роль. Но ты тут же предлагаешь мне роль даже не второй, а третьей, четвертой скрипки в оркестре, потому что стоило мне согласиться быть такой, как ты хочешь, тут же на роль душевной подружки громоздится новая пассия. Устала. Не хочу. Пошел ты к такой-то матери. У меня нет сил быть твоей женой. Ты предатель.
Слабо перебивает, винит меня в происшедшем. Пусть так, пусть я буду виновата в том, что происходит в нашей семье сегодня. Конечно, виновата. Но перед ним ли? Я пустилась во все тяжкие от отчаяния. Я устала быть нелюбимой и засунутой в дальний угол вещью. Устала быть тряпкой, о которую вытирают ноги. Мой протест – это попытка реабилитироваться в собственных глазах, доказать себе, что моё униженное положение в семье не следствие какого-то там несовершенства моей личности, а мой горький удел жить с человеком, в котором так и не проснулись никакие чувства к живущей с ним рядом женщине. Я попрыгала по чужим душам, отыгралась за все нанесенные обиды, поняла, что просто выбрала себе для жизни не того человека. Смирилась и попыталась уловить в этом какие-то утешительные для себя нотки. Его нелюбовь выбила из меня строптивость и гордыню, воспитала в духе христианской добродетели. Я остановилась в падении, решив для себя, что экспериментов мне хватит на долгие годы переваривания, и занялась расчисткой души от уродливых образований, не по моей воле нажитых. Теперь я защищена симпатиями людей, любовь которых для меня не так много значит, но которая позволяет не предаваться унынию, когда не дополучаю чего-то от мужа. Это мои костыли, с помощью которых добреду как-нибудь до старости и смерти. И вот теперь мне этими костылями тычут в лицо и говорят, что я сама напросилась на ответную измену.
Тихое чувство протеста. Если ему это видится так, наверное, я должна взять на себя смелость прекратить это противостояние. Я хотела, чтобы мы были – одно. Сейчас это разрушено. Начать заново? Пока он не осознает, что причина краха в нем, мне нечего здесь делать. Он опять все разрушит неосторожным движением. Бесполезно. Он все себе прощает.
- Знаешь, дружок, ты пытаешься убедить меня в том, что мстишь мне за мои же грехи, а ведь этих грехов уже даже в Книге Жизни у меня не прописано. Ты мстишь за то, чего уже нет нигде. На том свете это не примется во внимание как отмазка…

- А как зовут эту женщину?
- Зачем тебе это?
- Я имею право знать хотя для того, чтобы помолиться о врагах своих.
- Валентина. Валентина Петровна.
- И сколько же ей лет?
- Не знаю, лет сорок, наверное.
Понимаю, меня опять пытаются обмануть.
- Странное имя для почти нашей ровесницы. Валентинами называли женщин поколением старше.
- У неё ребенок уже взрослый.
- И это она тебе рассказала? Она замужем?
- Не знаю, не интересовался. Может, и замужем.
- Для романтических отношений могла бы избрать себе мужчину свободного. Столько холостяков вокруг. Зачем ей женатик? Одни проблемы. Похоже, ты ведешь себя с женщинами так, что за твоей спиной жена просто не прочитывается.
- Слушай, давай забудем это. Мне также неприятно, как и тебе. Я не ожидал, что это может как-то всплыть.
- Я понимаю, что лишь случайно стала свидетельницей Что ты собираешься предпринять?
- Ничего. Мне неинтересно более общение с ней. И не было интересно.
- Если отмолчишься, она допридумывает себе все, что угодно. Ещё влюбится в тебя. Не обращать внимания не получится. Если появилась эта смска, появится ещё что-то. Жить в постоянном напряжении, что я опять наткнусь на свидетельства твоей неверности? Я не роюсь в твоих записях, не контролирую твои звонки и связи, но где гарантия, что то, о чем я не хочу знать, опять не станет достоянием моего внимания. Разберись с этим, поставь на место зарвавшуюся барышню, тогда, быть может, получится вернуть моё утраченное доверие. Сейчас же я чувствую, что ты пытаешься замять, отвлечь меня от грустных выводов, но все оставить, как есть. Тебе нужно, чтобы я была в напряжении?
- Не додумывай за меня, я тоже умею думать, - раздраженно прерывает муж.
- Если так ты пытаешься удержать меня возле себя, это ложный ход. Мне противно и досадно и совсем не хочется держаться за человека, который пытается меня обмануть. Я честно признаюсь, что проверю то, что ты мне рассказал. Если же увижу, что ты солгал, мы расстанемся. Разберись, и лучшее, что ты можешь сделать – это рассказать мне потом, чем это все у вас закончилось. Тогда, по крайней мере, я смогу доверять тебе. И хотя мне будет неприятно и больно, я увижу в этом жест доброй воли, пойму, что я тебе небезразлична, и постараюсь забыть происшедшее.
- Как бы я хотел перечеркнуть сегодняшний день. Сделать так, чтобы его вообще не было. Блин, как можно все испортить в одно мгновение. Я не ожидал.
- Одни и те же грабли. Ты слишком доверяешься женщинам. Мужчины ведут себя иначе, они никогда не вторгаются на территорию чужой семьи. Когда я заигрывалась, меня тупо отправляли: иди в семью. Женщины наглее и беспардоннее. Они не останавливаются. Если женщина видит интерес к себе женатого мужчины, она идет дальше, только чтобы досадить его жене, самоутвердиться за счет самолюбия себе подобной. Неужели ты до сих пор питаешь насчет них какие-то иллюзии? Мы все считаем себя пупом земли и не останавливаемся, даже когда нам не дают повода рассчитывать на что-то существенное. Только жесткое – иди прочь – действует отрезвляюще. Только унижение может остановить женщину в её попытках влезть на чужую территорию.

Ночь, проведенная почти без сна. Просыпаюсь, ещё глухая темень за окном. На душе мразь и слякоть. Не хочется жить, не хочется думать о каких-то совместных проектах. Дом? На хрен мне теперь этот дом. Мысль о теплом очаге с душевными пирогами, пахнущими ванилью, не греет и не радует. В моей душе пробили брешь, и за краткий миг из неё улетучилось все благое и доброе, что с таким трудом наживалось долгие месяцы моего смирения. Какое жуткое и несвоевременное испытание. Я слишком поспешила заявить о своей силе, о своей вере. Вот и первая серьезная проверка моих чувств. Сейчас я готова отвергнуть все лелеемое днем раньше. Бог попустил свершиться тому, к чему я оказалась не готова. Я так и не научилась отделять свою веру от деяний ближнего. Получается, я все это делала не ради себя, а ради его любви? Я пыталась купить его этим? Он легко разменял мою преданность на пятаки. За что зацепиться, чтобы жить дальше? Я в отчаянии. Натягиваю на себя платье, беру в руки молитвенник и пытаюсь молиться. Мысли разбредаются, не могу сосредоточиться на словах. Всё не то, всё не о том. Все слова молитвы говорят о моём собственном несовершенстве и моем стремлении к Богу, всё то, что я готова была принести в жертву Ему – «сердце смиренно и дух сокрушен» - оказалось на чужом алтаре. Я подменила веру в Бога верой в верность мне мужа и только этим подпитывалась. Сейчас я увидела оборотную сторону этой привязки. Всё кажется теперь фальшивым – и моя вера, и его улыбки. Он прикрывал свою ложь, я доверяла ему и этим укрепляла себя в стремлении стать православной. Ради него? Да, я теперь понимаю, что это было именно так: я стала верующей, чтобы остаться ему женой. Пыталась заслужить себе венец уже здесь на земле, считая, что этот венец мне подарит мой собственный муж. И что же? Какое разочарование. Мне в награду очередные шашни с какой-то залетной бабой, позарившейся на его высокое положение в общество. Уж самоутверждался бы в среде тех, кто понятия не имеет о его регалиях, по крайней мере, это хоть как-то было оправдано. Но на что он рассчитывает, приударяя за подчиненной? Какая работающая баба не мечтает переспать с начальником? Ох, как мне тошно… Тяжело перевожу дух и вновь пытаюсь найти утешение в молитве. Не греет. Молитва – работа над собой, устранение собственных недостатков, а что делать, когда твои недостатки провоцируются близким человеком? Где слова, которыми можно было бы пронять его? Ткнуть его в его собственное дерьмо и возопить: что же ты делаешь, сволочь, неужели тебе мало моих слез?! Господи, дай мне силы не судить его. Молюсь о здравии Геннадия и Валентины… ох, не правда это. Обязательно позвоню подружке. Она на кадрах, сможет что-то узнать об этой даме. Если телефон совпадет, успокоюсь, по крайней мере, поверю в его искреннее раскаяние, но если окажется, что он пытается сбить меня  с толку совершенно посторонним именем, что мне делать тогда?
- Ты что, так и простояла, не ложилась? – сонный муж нарушает моё кухонное уединение. Молча повожу плечом, стряхивая с себя его взгляд – не до тебя, я с Богом договориться пытаюсь.
- Извини… - осекается он и покидает кухню. Не хочется, чтобы думал, что моё стояние в молитвенном оцепенении всего лишь игра на его чувствах. Я действительно в растерянности, как жить дальше, мне не до игры. Разрушился мир, в который я так трепетно верила и который созидала ради нас обоих. Сейчас я на перепутье. Понимаю, что моя вполне естественная неверность в ответ не спасет наш брак, он только нивелируется ещё больше, мы вернулись к нулю, с которого начали почти год назад. Но быть верной… как же трудно объяснить себе необходимость быть ему верной, если я вижу, что своей верностью я подталкиваю к разврату его. Мне так хочется иметь душу без темных пятен греха, но, живя с ним, я не могу себе этого позволить. Грешить ради того, чтобы у мужа не возникало потребности в изменах? Держать его в напряжении, чтобы от одной мысли посмотреть в другую от меня сторону его тошнило? А что делать со своей душой, которая изматывается этими играми? Я ведь не могу не проникаться всей этой грязью, что захлестывает меня, у меня не получается относиться к этому так же легко – мол, «простой флирт» – как у него. Я оступаюсь, с первого мгновения осознавая, что вершу зло. Мне не даровано это легкомыслие прощать себе все огрехи.
Вроде как противопоставляю себя ему. Я де такая святая, а вынуждена копошиться во всей этой грязи из-за своего благоверного. Беру на себя его грехи. Вернее, берусь грешить вместо него, чтобы он был вынужден углубляться в себя, копаться в себе, что сделал не так, что она опять взялась за старое.
Какая затянувшаяся агония.
А может, прав батюшка и нам просто надо разойтись. Что мы доказываем друг другу, с чем воюем. Мира не получается. Отведенная мне роль удобного кухонного комбайна меня не устраивает. Мирюсь с ней только тогда, когда уверена, что тот, кому служу верой и правдой, предан мне, а стоило ему оступиться, готова разнести все к такой-то матери. Может и впрямь мы изжили весь потенциал добрых чувств и намерений. И дальше только война не на жизнь, а на смерть? Противостояние самостей.
Не хочу войны. Так и сказала ему вчера: «Воевать с тобой я уже не буду, устала. Бросить тебя тоже не могу – чувствую ответственность за то, что будет с тобой без меня. Но и любить тебя больше не могу и не буду. Ты моей любви не стоишь». Мне хотелось убить его этими словами. Разве не война остаться вместе после такого? Я ведь уже не смогу простить ему. Легко было понять, когда он увлекся Оксаной – там присутствовали чувства, и я могла хоть как-то смирить себя мыслью, что надо просто перетерпеть, переждать, когда он выздоровеет от них. А что должна переждать  сейчас? Если он готов изменять мне с кем попало. Не было интима? Легковесное заверение. Баба легко затащит мужика в постель, только подловить его на какой-то слабости. Сейчас я раздражена, гоню его, не представляю, как возобновить наше постельное бытие – мне гадостно прикасаться к нему – он потычется-потычется да и пойдет искать утешение в понимавших его когда-то глазах, а там уже мокренько, тепленько и на все готовенько инее только в глазах. Ну не дура? Накручиваю, мучаю, распаляю себя на неприятие ещё больше, хотя прекрасно понимаю, что этим не восстанавливаю, а лишь довершаю начатое им разрушение.
Или не им?
Может, стоит ухватиться за это? Он лишь орудие в руках дьявола, которому уж очень не по вкусу наше согласие. Генка не задумывается о таких вещах так глубоко, как это от нечего делать делаю я, вот и попадается на бесовские штучки. Подманили, подсунули сговорчивую телку, мой и расплылся в очередной раз, совершенно не подозревая о возможных последствиях. Откуда ему было знать, что малознакомая, как он думал, баба начнет слать ему призывные послания в присутствии жены. Думал, так, покрутит хвостом, посияет глазами, фильмецами заинтригует, может, в кафе пару раз на кофеёк или суши заманит, может, дама ему компанию в бассейн составит, всё не одному ходить, а тут показать, какой он быстрый и ловкий в воде. Маленькая интрижка на работе, все шито-крыто… бред… зачем я растравляю себя предположениями. «Избави меня от многих и лютых воспоминаний». По десятому кругу цепляюсь глазами за слова молитв, смысл их так далек от меня сегодня. Они все не обо мне и не о нем. Они для того, кто не искушаем такими жизненными передрягами, как это происходит в моей насыщенной биографии. Я хотела отойти от жизни, отрешиться от её сложностей, заняться очищением своей души и служить остаток своих дней благу ближних. Сегодня мою веру в то, что они этого заслуживают, подорвали. Священник в ответ на мою исповедь, где я сокрушалась о том, что увлекаюсь мыслями о том, чтобы уйти в монастырь, сказал, что я не имею права на это, потому что мой крест – это семья. Должны вырасти дети, и муж должен отпустить меня по доброй воле. Сегодня его добрая воля в том, чтобы использовать моё ему служение для того, чтобы не отказывать себе в удовольствиях этой грешной жизни. Получается, я сама же подталкиваю его к этому? Быт устроен, дети ухожены, жена любит и заглядывает в рот – почему бы не позволить себя такую шалость как маленький адюльтер? Я виновата в такой его самоуверенности, и потому считаю своим долгом необходимость исправить свою оплошность. Я не стану менее верующей, но я затолкаю эту свою веру как можно дальше вглубь себя, чтобы о ней знали только я и мои дети. Мужа из этого списка придется вычеркнуть. Он очень самолюбив и болезненно воспринимает посягательства на свою честь. Мне придется уязвить его в самое незащищенное место. И пусть этот грех запишется на мой счет, как-нибудь справлюсь с этим. Мне придется вернуться в ту жизнь, где мне было некомфортно и тягостно, чтобы вернуть его себе. Увы, но он дорожит только моими пороками. И ни в грош не ставит мою праведность. Я только исполню роль, которая мне удавалась, но которая мне многого стоила. И пусть Бог простит мне моё малодушие, понимаю, не оправдала. Пусть простит моё маловерие. Я ждала, что Он может управить все и без моего участия, если я доверюсь Ему. Я доверилась и впустила в нашу с мужем жизнь очередную ****ь. Прости, Господи, что я не могу оставить это все так, на Твоё усмотрение. Ты смотришь на мою жизнь как на забавный спектакль, а я этим спектаклем сыта по горло и хочу наконец обрести покой…

























Тетрадь 44. Реабилитация самолюбия.
Дописываю 43 тетрадь, копирую её содержимое в шестую книгу, сворачиваю окна открытых файлов и смотрю на фотографию покойного сына. «Всё будет хорошо, мой мальчик, я справлюсь».
Всё будет хорошо. Когда произношу эти слова, сама верю в то, что выстою и не сдамся обстоятельствам. Когда слышу их из уст своего мужа, воспринимаю как издевательство. Что у нас с ним может быть хорошо? Или он считает меня китайцем, живущим по принципу: чем хуже, тем лучше? Удобная позиция. Сначала напакостить в моей душе, а потом уверять, что ничего страшного не происходит. «Мы столько лет вместе, столько пережили влюбленностей друг друга и выстояли, - говорит он мне в тот злополучный вечер. – Может, мы и вместе до сих пор потому, что нам не было легко друг с другом, но мы как-то научились преодолевать препятствия». «Не благодаря, а вопреки. Мне труднее, чем ты думаешь противостоять всему, что идет от тебя.  Я не понимаю, за что мне такие испытания. Наверное, прав твой друг, когда говорит, что я получаю за то, что навязала тебе это супружество». «Я не понял, о ком ты говоришь». «Батюшка. Он предложил мне развестись с тобой, потому что мои силы на исходе. Сейчас мне кажется, что это действительно выход. Прекратить эту пытку. Всё равно я ничего не добилась в жизни с тобой. Ты пренебрегаешь моими чувствами, тебе все равно, как отзываются во мне твои поступки». «Я мог бы поставить тебе в упрек то же самое». «Бессмысленно продолжать. Мы виноватим друг друга вместо того, чтобы найти пути остановить издевательство над чувствами друг друга». «Я очень тебя люблю». «К сожалению, эти слова звучат сегодня как издевка». «Я действительно люблю только тебя». «Но буду продолжать жить, как жил раньше, не считаясь с тобой. Просто прими меня таким, как я есть, - так? Не могу. Претит. Жить и делить тебя со всеми. Ты ничем не поступаешься ради жизни со мной, а я расправилась со всеми своими привязанностями и желаниями, лишь бы остаться с тобой. Чувствовать себя неудовлетворенной во всех отношениях и при этом не сметь даже вслух объявить тебе об этом. Чем я дорожу? Это же кандалы, которые я сама на себя надела. Если бы хоть какая-то искренность была с твоей стороны. А так – одни слова. Ты боишься потерять удобную женщину? Слова должны подкрепляться хоть каким-то действием души, а мне достаются одни объедки». «Ты все время упрекаешь меня в том, что я не смог сделать тебя счастливой. Ты думаешь, мне легко это выслушивать от тебя?» «А хоть раз прислушаться к моим словам и хоть что-то изменить к лучшему ты не пробовал? Мы столько говорили об этом, ты прекрасно знаешь, как мало мне надо, чтобы почувствовать себя нужной тебе, и все же продолжаешь пренебрегать даже такой малостью как общение. Ведь я понимаю, что та женщина возникла в твоей жизни не на пустом месте, свою потребность в близком общении ты опять удовлетворил на стороне. Так же, как это было с Оксаной. Она тоже вторглась между нами, когда тебе понадобилась близкая подружка. Но тогда это можно было объяснить моим нежеланием прислушиваться к твоим чувствам. Но теперь, когда мы уже пережили это, когда я открыта только тебе, и только тобой пытаюсь наполнить свою жизнь, почему сейчас появляется кто-то, кому ты доверяешь свои мысли? Тебя же не хватает на всех. Я наивно полагала, что твое необщение в последние месяцы вызвано усталостью или успокоенностью, а получается, что тебя опять у меня похитили. Опять ты готов доверяться первой встречной, лишь бы это была не я. Что ты ищешь? Какие небеса себе открываешь? Бред. Столько биться, чтобы построить нормальные отношения и так глупо смыть все усилия в унитаз».

«Я удивилась той бесстрастности, с какой восприняла неприятную новость и порадовалась за себя – значит, моя работа над собой дает плоды. Но потом до меня начало доходить, что если я никак не отреагирую, ты решишь, что я потакаю вседозволенности. Я отошла от тебя и стала себя накручивать. Искусственно распаляла себя, потому что моя реакция, вернее, её отсутствие показались мне неестественными. На самом деле, мне все равно. Мне безразлично то, что происходит с тобой, потому что для себя я уже отрешилась от этой жизни и просто жду её окончания. Меня гораздо больше в последнее время тревожило то, что поборов свою эмоциональность, я потеряла тот энергетический запал, которым писалась моя книга. Она – это мои эмоции, чувства. Смиряясь, я расставалась в себе с главным, что мне казалось когда-то ценным – эмоциональностью. Книга стала сухой и безжизненной. Но это был мой выбор. Я много узнала о религиозных чувствах, поняла, что происходит в человеке с приходом в душу веры, и наблюдала за тем, как такое перерождение происходит во мне. Мне нравилось, что я становлюсь беспристрастной и спокойной. Оказалось, что достаточно было просто заявить, что я хочу верить, остальное стало происходить как бы помимо моей воли. Я почувствовал в себе благодать. Меня стали радовать не внешние, а внутренние события. Книга изменила свою направленность. Теперь я начала писать о том, что происходит внутри меня. Немного жаль было утраченного, так как она получалась менее увлекательной и событийной. Но у меня много тетрадей, оставшихся с тех дней, когда я жила внешней жизнью. Я разбавляла ими сегодняшнее повествование и  старалась не думать о том, что круг моих читателей сильно сузится оттого, что ограничится лишь кругом верующих. Только я подумала об этом, как случается то, что сводит на нет мою работу над собой. Первая мысль - наконец-то я что-то почувствую! Я растравливала себя специально, чтобы пережить весь спектр неприятных чувств и написать об этом. Понимаешь, Гена, я могла бы проигнорировать случившееся, если бы осталась себе верной до конца, но я верна, оказывается только своей книге. Меня не волнует ни моя жизнь с тобой, ни то, какие последствия могут вызвать для меня мои слова. Я накручиваю себя, хотя прекрасно понимаю, что этим уничтожаю наше с тобой будущее. Если бы я смолчала, если бы поддалась здравому смыслу, я не придала бы этому значения, потому что на самом деле мне все равно, верен ты мне или нет. Я знаю, чего я хочу, и к чему стремлюсь, и ты этому не помеха. Напротив, я уцепилась за это происшествие, чтобы вывернуться наизнанку и стать на минуточку той несчастной женщиной, которой изменил муж. И лишь для того, чтобы пережить это всё на полную катушку. Довести себя до сумасшествия. Извести муками ревности, а потом сесть за стол и простебать все пережитое. Знаешь, я тогда мстительно подумала, впрочем, это было не желание отомстить, мне не за что карать тебя, потому что у меня нет к тебе никаких притязаний, ты вправе быть тем, кто ты есть. Нет, пожалуй, это была не жажда мщения, а какой-то разудало-залихватский порыв анархиста – смести всех идолов! Ты хочешь веселой жизни? Получай! Я не издаюсь, потому что берегу твоё самолюбие. Но если ты считаешь допустимым испытывать меня на прочность – держись. Я напишу все, как есть, и издамся. Я сделаю нашу с тобой жизнь достоянием широкой публики, потому что мне-то плевать на то, что подумают обо мне, а вот сможешь ли ты жить в состоянии благостной беспечности, если на тебя начнут показывать пальцем и обсуждать, какого цвета пятна на твоем нижнем белье. Я разозлилась. Да, это более верное определение тем чувствам, которые нахлынули на меня в то мгновение. Ревновать – смешно, я достаточно подняла свою самооценку, чтобы не заниматься самоедством и не искать в себе изъяны, но вот злость, которую я испытала, видя, как ты затрепыхался, была праведной злостью – мне стало жаль времени, что я трачу на тебя, а не на то, чтобы заниматься тем, что для меня более важно. Я хочу писать, я чувствую, что могла бы удовлетвориться общением с собой и своим читателем, и даже, возможно, обеспечить себе этим более достойное существование, но вместо этого занимаюсь фигнёй – трачу свои душевные силы на то, чтобы создавать уют и комфорт человеку, который, как оказалось, такой жертвы не стоил. Я не от Бога отворачиваюсь, который говорил мне - терпи и неси свой крест. Я пытаюсь отвернуться от тебя, недостойного быть моим крестом. Мне все равно, что будет с тобой. Если тебе нужна такая жизнь – с ложью и притворством – я не вправе тебе в этом отказывать, но меня избавь от такой ноши. Меня тошнит, когда я понимаю, что мне лгут. Я искренна с тобой. Я открыла тебе все свои книги, вывернулась перед тобой наизнанку и ждала, что ты наконец осмелишься поступить так же, доверишься мне. Ты можешь их не читать, но ты прекрасно знаешь, что если тебе захочется найти ответ на свой вопрос, ты откроешь мои записи и найдешь в них правду обо мне. Я тоже хотела бы знать, с кем я живу, но двадцать лет жизни вместе, не стали для тебя основанием для искренности. Тогда в нашей дружбе с Оксаной меня оттолкнуло именно это – стоило тебе ею увлечься, на меня от вас двоих потекло столько лжи, что я чуть не захлебнулась. Она провоцировала тебя вести со мной так, что я перестала тебе доверять. Мне пришлось разрушить ваш союз, не потому, что я испугалась остаться одна. Два года наблюдать за вами и совершенно спокойно думать о том, что вот наконец появилась женщина, на которую я могу оставить своего мужа. И вдруг увидеть за внешним очарованием такую страшную бездну. Я испугалась этого. Ничего хорошего жизнь с ней тебе не предвещала. Слишком много страшных вещей стоит за этой женщиной… - перевожу дух, сейчас бы рассказать обо всем, что стало мне известно из общения с ней, но что-то уже было сказано, а что-то… я рассказываю о живых реально существующих людях и не уполномочена раскрывать секреты, которые доверяют только исповеднику, не её вина и не моя заслуга, что она тогда искренне поделилась со мной своими ужасами. Тогда пожалела и вынуждена была её оставить наедине с собой. Теперь не представляю, как можно вернуть былую искренность, в которую вторглись чувства моего мужа. Я принесла эту девочку в жертву благополучию своей семьи. Она, может, и поняла меня, но вряд ли простила. Отблагодарю её хотя бы неразглашением тех тайн о ней, которые она мне поведала. – Я бы хотела вернуть её себе, но пока к этому не готова, - продолжаю свой монолог для мужа, тихо внимающего мне рядом в постели после неудавшейся попытки заняться со мной примирительным сексом. – Слишком много противоречивых чувств испытываю, когда вспоминаю, что из-за неё пережила. И эта авария. Я таким образом решила вернуть тебе деньги, чтобы не быть тебе должной».
- Ерунду говоришь. Ты сейчас приплетешь все, что было и чего не было.
- Не ерунду. Я тогда тоже рассвирепела в ответ на твои ей жалобы, что якобы я тебя ни в грош не ставлю, выставляю тебя дураком в её глазах, деньги вот все у тебя забрала. Деньги?! Вот тебе деньги! Забирай всё – машину, счета. Ты что не чувствовал, что я расстаюсь со всем этим не из рабской покорности, а потому что разозлилась, что ты все переводишь на мою зависимость от твоих денег. Вот, смотри, год живу, ничего не имея, и ничего, не плачу. Тружусь во благо, слова поперек не слышишь, может, все-таки хватит обвинять меня в меркантильности. Не такая сладкая у меня жизнь с тобой. Ничего не имела, ни с чем и осталась и все равно терплю тебя, дурака. Что ж ты обижаешь нас все время? Меня, детей. Я сама дурочка и таких же дураков тебе родила – ты нас копейкой попрекаешь, что вроде как только за деньги тебя и любим, а мы даже на самое необходимое стыдимся попросить. Нет и не надо, все равно ты у нас самый хороший. Дочка говорит, после твоих упреков сегодня утром в машине, когда в институт её вез, что, мол, любим тебя только из-за денег, весь день прорыдала, неужели папа так думает о нас? Мы же его любим. Ладно, мне не веришь, всю жизнь в голодном теле держишь, на детях-то зачем срываться? Не просим ничего и просить не будем. Обойдемся малостью. Дурак ты! Не ценишь того, что есть у тебя. Как же любить-то тебя такого?...

Скорее бы прошло время, необходимое для самореставрации. Увлеклась смакованием своих ощущений, чувствую, не остановлюсь, игра выйдет из-под контроля и я уже не смогу справляться с эмоциями. Сказанное Гене – правда, я раздразнила себя, накрутила, чтобы вывести из равновесия свою нервную систему. Выпишусь, тогда можно будет жить дальше, предаваясь привычным занятиям. Но что-то подталкивает под локоть идти в этом саморазрушении дальше. Видимый мир и покой, выращенный заботливыми руками смирившейся со своей унылой участью женщины, брошенной главным героем её книги, покачнулся в сторону земной жизни. Решение посвятить оставшиеся годы семье, вроде как более благодарное занятие, чем гоняться за призрачным счастьем, не выдержало испытания на прочность. Семья – или вернее будет сказать, муж – оказалась тоже не тем, что уравновешивает чашу самоуважения и достоинства. Маленькая подлость – и такой резонанс в душе. Уж если отдавать свою жизнь, так хоть за правое дело, а не за легкомысленное существо с неугомонным членом. Восхождение к небесам с самоотречением и служением друг другу во имя святых идеалов не должно превращаться в восхождение с куском гнилого мяса в руках. Если я думаю о муже так, если не могу не возноситься над ним, если не могу простить его, я должна спуститься опять к начальной отметке и начать восхождение сначала – с ним, но переродившимся, или без него, если пойму, что его слова о верности – лишь ложь во спасение. Это его дела с его совестью, пусть разбирается с этим сам, мне не хочется волочить его к небесным высотам на своем горбу, тем более, если он так упирается и старается на ходу поиметь меня во все дыры. Наверное, надо все же найти в себе силы оставить его хотя бы на время. Не бояться, что этой паузой воспользуются те, кто и так беспардонно вторгается в нашу с ним жизнь. Сегодня на это его добрая воля. Он этого хочет, пусть получит все, к чему так стремится. Я оставляю его своим попечением и отпускаю на произвол судьбы. Я за его грехи больше не ответчик. У меня достаточно дел на этом свете помимо вылизывания чужих жоп…


20 ноября.
На следующий день муж уходит на работу, не осчастливливая меня спящую привычным поцелуем. Кто там спал! Внутри раздор и прекословие. Сметаю богов с пьедесталов и водружаю на них своё бедненькое ущемленное «я». У-у-у! как мне плохо. Обидели невинную девочку. Вот бы завладеть на день его телефоном – вроде как потерял – и посмотреть, что за звоночки и смсочки получает мой благоверный в течение дня. Оно мне надо?! Ну, почему же не надо – узнать, на каком я свете… Сна нет, имитирую глубокую дрему, сама же не могу дождаться ухода семьи из дома. Привычно складывающееся утро. Только я, забившаяся в самый дальний угол кровати и накрывшаяся с головой от всякого рода притязаний. Демонстрация презрения и нежелания иметь что-либо общее с коварным изменщиком. Есть! Он уходит, не прикоснувшись ко мне. Слезы по щекам – хотя бы попробовал, гад, дотянуться. Может, и ответила бы. «Я увидел, что ты чуть не в стенку вжалась, думаю, сейчас полезу к тебе, ещё пошлёшь. Расстроюсь. Не хотел с плохого утро начать», - оправдается он чуть позже. Вскакиваю с постели. Какой сон! Сердце грохочет досадой. Что мне делать, что делать? Хочется плакать и биться головой о стену. Какая тоска… Взгляд падает на подоконник – по моим молитвам – муж забыл свой телефон. Замечательно! Во-первых, увижу, с каких и к чему призывов начинается его рабочий день, во-вторых, прекрасный повод появиться у него на работе. Звоню на номер дочки, они, по моим расчетам, ещё в пути. «Так странно видеть папу рядом и при этом отвечать на звонок «папочка», - прощебетала дочка, - я передаю папе трубочку». Не успеваю сгруппироваться, как уже слышу голос мужа: «Я пришлю за телефоном водителя». Так, с «во-вторых» уже пролетела, хоть на «во-первых» грызнуть побольнее: «Видишь как, стоило изменить традиции с утренним поцелуем, тут же засветился. Сейчас начну с твоими барышнями общаться». «…Часам к девяти он приедет». «Валяйте».
Набираю батюшку. Последний раз клятвенно заверял, что мой муж ни-ни! Чист и свят. «Полно, кому другому рассказывай, но не мне. Всю жизнь с бабами воюю». - Давай я поговорю с ним, мозги на место поставлю. - Не стоит, сама как-нибудь справлюсь. Не в восторге будет, что другу его лучшему пожаловалась.
А вот теперь позвоню. Пусть утешает меня. Но совсем недавно в третий раз ставший папой батюшка на мои призывные звонки так и не откликнулся. Или служит, или, может, рождение сына третий день празднует. Да, с дочкой не получилось у него, не ходить мне в его крестных. Кладу так и не ответившую мне трубку. Чуть призадумываюсь, стоит ли звонить свекрови – редко звоню с радостью, вечно с какими-то жалобами на сына. Как она меня терпит. Гудок пошел.
- Привет, Геночка!
- Это Ирочка.
- Здравствуй, моя миленькая! - заливисто зашлась в радостных криках свекровь. – Расскажи, как детки, как Катюшка, Егорушка, а то Геночка звонит, но у него же слова лишнего не вытянешь. Как там детки наши?!
Едва устоявшая в обдавшей меня волне, перебиваю её почти ледяным:
- А про сыночка ничего не хотите узнать?
- А что такое опять случилось? Опять с той крутить начал?
- Нет, уже другую нашел…
Радостное возбуждение сменяется грустной разочарованностью. Успокаивает, ругает его. Мне вроде как и легче. Наивно полагаю, что она искренне осуждает своего сына. Ха! Чтобы родная мама и не нашла в своей душе оправданий для единственного любимца? Но ведусь на добрые нотки в её голосе. «Говори, говори мне всё, девочка моя, - так тебе легче будет. Что же он не успокоится никак. Ты потерпи, никуда он от тебя не денется. Это работа у него такая, что все время на виду, вот женщины и лезут. Он, может, и мысли никакой не имеет, а она себе уже все напридумывала».
- Да сколько же мне терпеть-то?! Что я конченая какая, что он все себе утешение на стороне ищет. Знаете, у меня в сердцах вырвалось: верности тебе моей захотелось? А ты ценить-то её умеешь? Не буду тебе верной. Вот уйдешь на пенсию, станешь только моим, тогда и я тебе верной буду.
На том конце рассмеялись:
- Молодец! Так ему и надо. Пусть знает.
- Уйду я от него.
- Да что ты говоришь такое!
- Да, обещала вам, что не брошу его, буду нянчиться до последних дней, а теперь беру свои слова обратно. Уйду. При первой же возможности развернусь, и поминай, как звали. Хотел свободы? – бери, сколько унесешь.
- Пропадет он без тебя.
- Зато наживется вдоволь. А то все я ему не так, все не тем местом служу. Пусть других баб попробует. Даже самой интересно, на сколько его хватит.
- Мы все тебя вспоминаем, какая ты красивенькая приехала. Глазки такие лукавые, - пытается вывести меня из кликушеского энтузиазма свекровь. Поддаюсь, обласканная её комплиментом, и к концу разговора, чувствую, что ни от злости, ни от раздражения не осталось и следа.
- Спасибо, мамочка, - расплываюсь я в слезах, - поговорила с вами и на душе словно цветы райские расцвели. Вы такой камень от моей темницы отвалили.
- Звони, моя хорошая. Приезжай, поживи у нас.
- Приеду. Но не сейчас. Сейчас мне ещё плохо. В таком состоянии лучше не расставаться, а то накручу себя ещё больше. Пересижу у него под носом, успокоюсь, дождусь, когда все будет спокойно, и приеду.
- Какая ты хитрая, - опять рассмеялась свекровь, - пожалуй, ты права, так будет лучше. Счастья тебе, девочка.
- Я вас очень люблю.
- И мы очень тебя любим.

Окунуться в совершенно неведомый мне поток родительского благословения и любви и понять, что от обиды не осталось и следа. Наши телефоны едва успевают послать друг другу короткие гудки, тут же принимаю звонок мужа.
- Здравствуй, любимая! – радостным голосом начинает он свою речь и застает врасплох. Не успеваю надеть на себя броню цинизма и отвечаю таким же радостным: «здравствуй, мой хороший!»
Война прекратилась без предварительного перемирия. Неожиданно растопленное сердце больше ни разу не отзовется болезненным спазмом на воспоминание о недавнем инциденте. Мысли вдруг обрели ясность и благоразумную рассудительность. «Я не собираюсь больше изводиться ничтожным поводом. Случилась совершеннейшая глупость. Кто-то из многочисленных в жизни моего мужа женщин увлекся и превысил свои правомочия. Он добр со всеми, легко соблазняется интересом к себе, не прочитывая за этим меркантильности и чужого тщеславия. Для всех он начальник, для особо увлекшихся – возможность на адюльтере нажить себе капитал или продвинуться по карьерной лестнице. Он просто ошибся в очередной раз с очередной женщиной. Он хочет нравиться как человек, но ищет признания не в той среде. Ему бы попытаться найти себе поклонниц… ну, хотя бы среди почитателей таланта его жены», - последняя мысль ещё больше развеселила, и я почувствовала, что от мучительно раздиравшей меня ревности избавилась совершенно.
Ну, что б не заявлять так уж самонадеянно, смягчу сказанное выше откровенным признанием – я не ревную временно, пока не всплыли новые подробности. Надо подготовиться к этому, чтобы маска безмятежности не была сорвана очередным открытием тайных похождений моего драгоценного.

Ревность – порождение гордости. Чувство, что задели самое драгоценное, что есть в тебе – значимость. Ничто так не ценно для человека, как он сам. Смирение подразумевает сознательное опускание этой планки. Низведение своей значимости до нулевой отметки – это в идеале. На место пустоты должно приходить чувство любви. Не влюбленности в конкретного человека, а любви ко всему сущему, к творению, к Творцу. Внутри становишься созерцающим жизнь во всем её многообразии. Добрые чувства направляются уже не вовнутрь, а вне себя. От злых чувств излечиваешься ещё большим умалением гордости, ведь все они суть порождение одного-единственного порока – гордыни, осознаешь и избавляешься, а добрыми делами стяжаешь себе мир и покой в душе. Так тело, сердце и разум становятся Храмом Божьим, обиталищем Святого Духа. И в этом достоинство Личности, не значимость – Достоинство.
Я успокоилась, и ко мне вернулось желание вновь выстоять в праведности. Внутри появилась сила противостоять боли и не предаваться отчаянию. И, тем более, не отрекаться от веры. Всё это время я молилась. Нет, я не просила помочь мне вернуть мужа, или наказать злостную разрушительницу нашей семейной идиллии. Я просила не дать мне сойти с тропинки веры, повинуясь мимолетному чувству досады. Увидеть в том промысел Божий. Ведь я могла узнать обо всем намного позже, когда исправить что-то было бы намного сложнее и больнее. Не отступаться. «Дай мне, Господи, силы с душевным спокойствием принять все, что принесет мне наступающий день». Я просила душевного покоя, и сегодня он в моей душе наступил. Мы спокойно вернулись к своим делам, протянули друг другу ниточки и бережно связали их ещё одним узелком. Что поделать, семейная жизнь не канат, это очень хрупкое кружево из узелков и дырочек…


27 ноября.
Смело одарила своими «откровениями» ещё троих человек. Особой нужды в том не было. Был порыв, сдобренный изрядным количеством выпитого в кругу ближайшей родни. Повело. Потянуло на общение. Влезла в Интернет и навязала свою прозу всем, кто имел неосторожность прийти ко мне в гости. Репетиция популяризации собственных литературных изысков. Пока ещё вправе выбирать себе читателей. Когда-нибудь этот процесс станет мне неподвластен. О последствиях – сегодня лучше не задумываться. Впрочем, если исключить корыстную составляющую и не ждать от своих произведений благодарного возмещения потраченных на них усилий, можно рассчитывать на параллельное с ними сосуществование. Они будут жить своей жизнью, я своей. Тогда не страшно. Нельзя зависеть от собственной популярности. Это ломает личность. Подчиняет душу тщеславию, развращает внутреннее содержание автора… Посмотрим. Я трусиха, но написала слишком много, чтобы продолжать это держать под замком.

В описании приключения с той злополучной смской упустила один момент, который меня порадовал. Хочется вкратце описать этот эпизод.
В грустных своих размышлениях и планах коварного отмщения изменщику зашла довольно далеко. Растравленные чувства рождали в голове всё новые картины моего ухода от мужа. Оправдывали самые невероятные по смелости поступки. Сидеть на месте? – какое там! Меня буквально выпирало из дома. Привыкшая за много месяцев к домашнему затворничеству, я вдруг возобновила свои вечерние уходы из дома. Куда угодно, лишь бы не попадаться неверному любимому мужу на глаза. Не хотелось лицезреть его лучезарных улыбок и внимать его попыткам примирения. Никто ни с кем не собирается мириться – зло нашептывал сидящий во мне бес. И я убегала в темноту бродить по улицам города. Я навещу своих заброшенных подруг, вызвоню своих тайных поклонников и наобещаю им с три короба, а лучше того, навяжу свои обиды на мужа своей «мамочке» - Саре Абрамовне, вот кто донесет эту новость до нужных мне ушей. Не прямо, а так, как мне хотелось бы, исподволь. Она расскажет сыночку, тот затрепещет от близости исполнения тайного его желания, неосторожно выскажет долгожданную надежду вслух, а тут я со всем своим разобиженным пылом возьми и предложи себя ему, саквояжик-то со всем моим бесхитростным скарбом уже при пороге. И заживу новой жизнью. А там уже буду расхлебывать последствия. Главное, быть в нужном состоянии, чтобы решиться перешагнуть эту черту. То, чего мне не хватило с моим героем – одержимости переменами. Тогда я себя только и делала, что смиряла. Не вовремя он ко мне явился, ох как не вовремя.
С такими буйными мыслями в голове и покинула стены своего дома. В поезде метро начала прикидывать, что лучше сделать сначала – поехать к своей престарелой подружке или на вокзал взять билеты – мыслей отправиться в безумный круиз по х-ским друзьям была столь же неотвязной. Решила, что билеты подождут, а вот мамочка, пожалуй, и спать уляжется. Нет, меня-то она примет, конечно, но стоит ли отравлять сон безумной старушке своими бреднями… В таких рассуждениях благополучно миную её станцию. Значит, на вокзал… Но на промежуточной станции вдруг выскакиваю из вагона, внезапно отрезвленная простой мыслью: я повторяю всегдашнюю свою ошибку – бегу к людям со своей бедой, спешу заклеймить своих обидчиков, уповаю на какую-то помощь извне, хотя прекрасно могу справиться со своей ситуацией сама. Зачем расписываться в собственном бессилии, если в действительности это совсем не так. Что стоит мне сейчас перебороть себя и не выносить сора из своей семьи. Мало ли что случается за запертыми дверями. Это личное дело каждого…
Недолго думая, ныряю в переход на другую станцию и еду в ближайший кинотеатр.
- Сеанс уже начался, - удивленно сообщает мне окошко кассы в ответ на мою просьбу продать билет.
- Но фильм длится сто пятьдесят минут? Так у вас в афише записано.
- Да. Но он уже минут двадцать как идет.
- Ну и что? Оставшегося вполне хватит, - твердым голосом настаиваю я, окончательно порадовавшись за свою решимость провести этот вечер в одиночестве.
Никаких душещипательных разговоров и растрепанных чувств напоказ. Я не нуждаюсь в утешителях. Во мне перебродит весь этот бред, улягутся страсти, разбуженные чьей-то глупой выходкой, и я вернусь к нормальной жизни, не оставив ни в чьей душе ни единой зацепки за моё прошлое. То, что происходит во мне – это только моё. И чем меньше я буду тиражировать свои эмоции, тем легче от них отделаюсь.
Фильм, окончившийся почти за полночь, так, что я едва успела на метро, не претендовал на роль откровения или какого-то скрытого мистического знака в моей судьбе. Он просто подвернулся очень вовремя и был достаточно продолжителен, чтобы я не спешила домой, а хорошенько всё обдумала для себя, а своего благоверного уверила в том, что мне есть где и надолго исчезнуть. Пусть даже в трубке моего телефона, потревожившего меня его голосом во время сеанса, и звучала речь, вряд ли вызвавшая в его душе чувство тревоги.
- Ты в кино? – почти обрадовано провозгласила мне трубка.
- Да в кино, - ровным голосом подтвердила я.
- Ну, тогда я тебя дожидаться не буду и лягу спать.
- Спокойной ночи, - почти равнодушно бросила, несколько задетая его радостным тоном. Мог бы и попереживать слегка – жена опять предпочитает ночные сеансы вне дома домашним просмотрам телевизионной галиматьи в обнимку с мужем. Но едкий сарказм мыслей в голос не прорвался. Пожелав приятного просмотра, муж отключился, а я спокойно вперилась в экран, стараясь поменьше сопереживать собственным чувствам, кипевшим у меня внутри. Кончено! Я не желаю быть рабой собственных эмоций. Не хочу подчиняться порывам и демонстрировать свои слабости окружающим. Я ведь прекрасно знаю, что любая неприятность имеет ограниченность в пространстве, а переживаемые по её поводу чувства конечны во времени. Надо только вовремя овладеть собой. И лучше это делать сразу. Да, я позволила себе распуститься, потому что хотела приструнить своего внезапно расхрабрившегося на новый роман мужа, с одной стороны, и вдохновиться на написание новых страниц, с другой. Но поиграла со своим внутренним миром и будет. Вышедшие из-под контроля эмоции могут легко разрушить меня, потому что этот процесс слишком легко выходит из-под контроля. А бесконтрольное эмоционирование делает меня мишенью для насмешек. Одно дело биться головой о стену, зашифровывая этот физический акт в абстракции слов и букв на бумаге, и совсем другое, делать это наяву, пусть даже в устном пересказе своих злоключений. Нет, я убираю зрителя и соучастника из своей жизни, и продолжаю путешествие в одиночестве. А толпу я себе соберу. Только участие её мне уже будет не нужно. Все чувства уже будут пережиты, запротоколированы и забыты мною…



Ещё одно воспоминание…
Я не упомянула этого в третьей своей книге, где я описываю смерть своего сына, боясь, что и без того любование собой достигло во мне тогда невероятной высоты. А случай не из тех, когда тщеславятся собой. Я поднимала себя тогда на крыльях надежды, что, возвратившись к своим запискам, силою духа, заставляющего меня писать, смогу пережить эту трагедию, обратив её в своё спасение и воодушевив ею свою прозу. Я мало осознавала тогда, какие силы держат меня и не дают впасть в отчаяние. Сегодня я говорю, Бог помогал. Но тогда, и это была первая мысль, – не плакать, потому что это – слабость, а я сильная. Уже одна только мысль о своей силе сделала меня таковой на многие месяцы. Моя проза – оправдание всей моей дальнейшей жизни, и моя сила духа – основание ей и источник её я решила найти в себе во что бы то ни стало. Это и привело меня в конце концов на путь веры. Но тогда я ещё не вполне осознавала этого. И тем не менее… Именно об этом эпизоде мне и хочется вспомнить на этих страницах. Тогда я сознательно, устыдившись собственного самолюбования, пропустила его. Сегодня рассказ о нем уже мало что во мне изменит. Я всё дальше отхожу от себя и всё бесстрастнее становлюсь к тому, что происходит вокруг меня. Хорошие слова, обращенные ко мне, конечно, греют душу, но не становятся определяющими или искажающими выбранное когда-то мною направление движения. Я внимаю им, но не вслушиваюсь, дабы не искушать себя тщеславными помыслами. Человек сложное и восприимчивое существо, его похвала – что может быть переменчивее. Заниматься внутренним строительством, опираясь на собственное представление о себе, на плоды самопознания, созревшие в тишине - вдали от мирской суеты. Вот что стало основой моей новой жизни во Христе. Я взяла за начало отсчета заповеди совершенной нравственности, оставленной нам в Новом Завете, и постепенно, пошагово, пытаюсь избавиться от всего в себе, что мешает этим заповедям соответствовать. И не знаю, что может теперь заставить меня повернуть в обратную сторону. Желание совершенства уже здесь на земле. Отсрочка длиною в жизнь, разделяющая меня с моим сыном, и так слишком велика. Усугублять её ещё и несовершенствами земных своих деяний – непозволительное в моём положении безрассудство…

Мы вернулись с похорон. Поминальное застолье. Тягостное молчание, изредка прерываемое «Царствие ему Небесное». Друзья, прибитые вестью, каждый примерил на себя смерть ребенка и ужаснулся, нет, такое пережить невозможно. Мне кажется, я слышу мысли каждого сидящего за столом. Но жду и не говорю ничего, какая-то странная уверенность, что я должна каждому позволить окунуться в эту черную мглу небытия. Моё лицо спокойно, застывшая на нём маска непроницаемости смущает сидящих за столом. Что-то говорю, но фразы коротки и бесстрастны. «Мне Шура сказала, - шепчет мне моя подружка, - «Не обращай внимания на то, что и как она говорит, она не в себе. Это только потом приходит. Ужас происшедшего». Ирочка, ты поплачь, тебе легче станет. Не держи эти слезы в себе, ты же с ума сойдешь». Всё так же спокойно подаю ей хлеб, какое-то кушанье. «Не переживай за меня, Оленька, я осознаю, что происходит. Но плакать не буду. Пока могу не плакать, буду носить в себе. Со мной всё в порядке».
Всё так же спокойно, но не безучастно сижу за общим столом. Всё также почти слышу мысли окружающих. И когда насыщенность воздуха ужасом достигает предела, я это поняла по тому, как кто-то, не выдерживая напряженности тягостной тишины, поднялся, чтобы уйти совсем,  решаю – пора – и прошу собраться всех за столом для последнего слова. Из всех комнат стали сходиться люди, охваченные каким-то грустным оцепенением. Наверное, меня спасало то, что я не погружалась в свои чувства, а витала среди их дум. Вслушиваться в то, что творилось во мне, мешала громким колоколом звучавшая единственная на многие-многие дни фраза: «Его больше нет, он умер». Я отвернулась от себя и ушла в мир других жизней, оставив себе лишь: «верую в жизнь вечную». Мне очень надо было научить себя верить в это. Но одна я бы не справилась. И, прекрасно осознавая это, я хотела заручиться поддержкой тех, кто пришел к нам в этот страшный час, чтобы разделить с нами нашу скорбь.
Нет, я не хотела вызывать жалость к нам, сочувствие или совершенно невозможное соболезнование – нелепость, придуманная скорей для некролога, чем для действенной поддержки близких усопшего. Мне нужна была надежда на все оставшиеся годы. Жить в одиночестве с этой надеждой невозможно, она должна опираться на людей, на их веру. Вера одного – это былинка, подвластная всем ветрам, вера двоих – уже сила, могущая противостоять бурям. Бросить зерно в их души, чтобы когда-нибудь в них проклюнулась и расцвела вера, о рождении которой в себе я сегодня только мечтаю. Но вдруг свершится чудо. Вдруг они поверят мне сегодня, а завтра, пошатнувшись, я смогу опереться на них, уверовавших благодаря моим сегодняшним словам…
Я встала из-за стола и, превозмогая слёзы, которыми исполнилась моя душа, скорбящая о сыне, начала свою речь…

«Все ждали представления, - с грустной иронией проговорит позже батюшка, - вот-вот Ира расплачется, а Ира так и не расплакалась. Да, мать, подруги у тебя, конечно…» - «Ты несправедливо судишь их, не надо. Это очень хорошие люди, просто они намного глубже приняли в себя наше горе. Меня как какая-то сила держала над всем этим, не давая погрузиться в ужас происшедшего. Может, это и есть Бог?» - «Это были по-настоящему христианские похороны. Ты молодец. Сильная баба. Так и держи своих дальше. Распуститесь, дадите волю слезам, потом друг друга не соберете».


- Здесь нет случайных людей за столом. Вы все знаете нас не первый год. Знаете нашу семью. Знаете, что не всё и не всегда у нас с Геной получается. Я хочу рассказать вам о нашем сыне так, как я увидела это сегодня, когда он ушел от нас. Двенадцать лет назад наши с мужем отношения зашли в тупик. Мы были в состоянии войны, и тогда впервые мысль о разводе показалась нам спасительной для обоих. И тогда же я почувствовала в себе биение новой жизни. Это было какой-то нелепостью, но это повернуло наши мысли вспять, и мы решили ещё раз попробовать примириться друг с другом хотя бы ради этой новой жизни во мне. Родился сын, и всё изменилось. Он стал спасением для нашей семьи. Словно ангел пришёл в нашу жизнь, чтобы мы опять смогли жить друг с другом в мире и согласии. Так продолжалось много лет… пока… пока опять мы не перестали понимать друг друга. Три года мучительных противоречий, попыток смирить себя, но всё тщетно. Мы расходились всё дальше и дальше, пока не поняли, что развод неизбежен… Всё это наш сын чувствовал и понимал. Он как никто другой мучился оттого, что два очень дорогих для него человека не могут жить вместе… Наверное, мы подтолкнули его к такому шагу. Исход операции был предрешен. Он ушёл, потому что жить среди наших несогласий стало ему в тягость… Я не желаю никому пережить той боли, что приходится испытывать нам с Геной теперь. Но не могу не поделиться тем, какое чудо происходит в нашей душе сегодня. Это чувство любви и жалости ко всем, кто пока ещё не почувствовал, какое это счастье жить для другого человека. Серёжа жил для нас. И умер, чтобы его смерть примирила нас друг с другом. Он ушёл и одарил нас своей любовью, которая всегда жила в его маленьком сердечке. Теперь с нами его любовь. И я надеюсь, что это поможет нам разрешиться от всех нажитых за последние годы противоречий в наших отношениях. Надо просто делать друг другу добро. Так жил он. С нами жил Ангел, а мы, раздираемые собственными чувствами, этого не осознавали. Теперь его с нами нет, и мы это поняли. И как ни велика скорбь, переживаемая нами как родителями, потерявшими своего любимого ребенка, мне хочется сказать спасибо Богу за то, что мне была оказана честь целых одиннадцать лет быть матерью Ангела, хотя я и не знала этого. Конечно, мы ещё в полной мере не осознали меру этой утраты, и ещё много времени должно пройти, чтобы эта боль притупилась, но сегодня мне хочется, чтобы и все вы увидели эту смерть так, как стараемся принять её мы своей семьёй. С нами жил Ангел, пришел его срок, и он покинул нас, чтобы дожидаться нас на том свете. И как мы отпускаем его от себя на время этой земной жизни, так просим и вас всех – отпустите его с легким сердцем. Пусть он со спокойной душой уйдет туда, где и было его место изначально – до его прихода к нам, живущим на земле. Не плачьте, не скорбите, думайте о нём легко и радостно. Он жил так, что никому не доставил ни хлопот, ни огорчений. Вспоминайте о нём светло. Говорите о нём легко. Каждому свой срок. Никто не думал, что он станет первым среди нас. Но, может, в этом величайшее утешение для нас оставшихся, что первым туда ушел лучший среди нас… Царствие Небесное тебе, Серёженька…
Я замолчала и в наступившей тишине села на место. Кажется, получилось снять тяжёлое недоумение с их душ. По одному подходят и прощаются те, кому действительно пора возвращаться к своим семьям. Оставшиеся оживились взором, заговорили об усопшем как о живом человечке. Столько приятных воспоминаний у каждого. Я вслушиваюсь в их речи, и моё сердце радуется. Я была права, когда решилась сказать это последнее слово. Сняла с их душ груз какой-то неоправданной ответственности за чьё-то горе. Если они будут знать и видеть, что мы стойко переносим своё горе, им не придется прятать от нас свои радости и печали. Чтобы не стыдиться в наших глазах первых и не усугублять вторыми наше горе. Мы заявили о своем праве продолжать жить и тем разрешили им всем не прятать свои жизни от нас. Мы остались среди живущих….

4 декабря.
Проверяя даты, посмотрела на календарь перед глазами на стене. Выделенная красным дата. Заинтересовалась. Календарь из наших поездок по святым местам. В перечне праздников, отмечаемых православной церковью, прочла – Введение во храм Пресвятой Богородицы. Так-то пропускаем важные даты, а ведь тоже к православным мостимся.
Не молилась давно. Не по злобе. Даю возможность душе проголодаться, отойти от искусственно приподнятого молитвой состояния. Молитва растапливает раздражение, умиротворяет дух, успокаивает душу, когда та томится и  тоскует. Сейчас я в активной деятельности. Дала увлечь себя воображению. Мы быстрыми шагами движемся к окончанию ремонта в новой квартире. Впервые меня не бьют по рукам и не режут на лету крылья репликами о нехватке денег на реализацию моих фантазий. При всей их безудержности они не так уж дороги. Хитрю, вставляя в копеечные площади рублевый эксклюзив. Хочется быстрее показать другим то, что легко рождается в моей голове. Подумала как-то, а ведь впервые за все время моей с Геной жизни, он доверился мне и строит наш дом таким, каким я его вижу. Если бы не занудство скупого рыцаря и не бесхребетность бедной золушки, мы могли бы уже стольким совместным творениям жизнь дать! Грущу иногда, когда натыкаюсь на свои старые рисунки и чертежи, ни одной мечты, доведенной до реализации. Сегодня уже и не хочется к ним возвращаться – перегорела. А тогда столько душевного огня спалила понапрасну. Да, у каждого Гауди должен быть свой Гуэль. Кажется, своего я наконец обрела в лице собственного мужа.
Увлеченность сменяющими друг друга картинками перебиваю Карамазовыми Достоевского. Хорошо, что не пыталась читать это произведение раньше. Здесь нужен именно сегодняшний настрой души на восхождение. Сквозь многословие и горячность монологов прослушивается главная мысль – человеческая жизнь лишь тогда чего-то стоит, когда душа направляется им к Богу. Все остальные порывы – тщета и суета, не стоящие прикладываемых на достижение целей душевных усилий…
Телевизор перебивает мысль… провозилась… собиралась посвятить день книге, но привычно засела за чертежи и отвлеклась на домашние хлопоты. Дождалась прихода домашних и под грохот включенных во всех комнатах телевизоров пытаюсь собрать мысли под одну – свою - крышу. Не получается углубиться в проговариваемое. Слышу все, что угодно, кроме себя самой.
До завтра, одним словом…
Дни летят со свистом. Исключила событийный ряд из жизненного цикла, и жизнь понеслась камнем с горы. Не удержать.
И при том никакого дискомфорта.
А неизвестная пассия моего мужа, приславшая ту самую смску, так и осталась для меня неразгаданной тайной. «Проверка» показала, что мой муж слукавил и правды не сказал. Так, придумал некую небылицу, не имеющую ни корней, ни почвы. Ладно, назовем эту неизвестную даму «орхидеей» и забудем думать об этом досадном эпизоде. Грустно, что Гена все так же неискренен со мной, но, может, он просто не способен быть до конца честным с кем бы то ни было? Успокоюсь этой мыслью…

Не молилась давно… Не злобу коплю. Столько впечатлений от земных дел, столько удовлетворения от чтения, что лечиться молитвами показалось вроде как и не очень нужным. И вот читаю сцену сумасшествия Ивана Федоровича. И каким-то шестым чувством предвижу ночные неприятности: «нельзя мне про его черта читать, свои заявятся, давно не наведывались»… Явились. Не заставили себя просить. Рукоплескали и льстили, блудили и втягивали меня в свои грязные шалости. А я, наивно предположившая, что справляюсь с жизнью без Божьей помощи, долго не понимала, что вовлечена в опасную для меня ночную забаву, принимая свой кошмар за легкомысленный, пусть и страшный, но просто сон. Даже поддалась какому-то из искушений, включившись в сексуальную игру с одним из «гостей». И вдруг словно свет озарил мой сон, и я очнулась от забытья. «Что делаю?!» Тут же полчища нечисти, понявшие, что жертва ускользает от них, затрепетали и завизжали вдогонку, цепляясь и присасываясь ко мне алчными пастями. «Наша, наша!» - орали они, а я изо всех сил отбивалась от гнусных прикосновений. «Гена, Гена!» Кажется, удалось проснуться. «Что с тобой?» - спрашивает сонно муж. «Опять. Опять они здесь, во мне». «Молись!» - твердо произносит муж и тут же возвращается в свой сон. «Пытаюсь», - сама себе ответила я и зашевелила губами, чтобы моя молитва обрела словесную плоть. Несколько чуть подзабытых слов, и проваливаюсь в глубокий, без сновидений, сон.
Давно не молилась.
Сегодняшний день тоже проходит в чертежах, мечтах и Достоевском. Молитве места не находится. Впрочем, скольжу по стене, оклеенной молитвами  на красиво разукрашенных узорами листах бумаги, и думаю о том, что придется-таки заказать себе очки для чтения, читать стало мучением для глаз. Букв почти не вижу, лишь догадываюсь по очертаниям. После того как глаза вживаются в разгадывание этого ребуса и кое-что начинают видеть вблизи, отставляю чтение, но долго не могу расфокусировать взгляд. Полдня мирюсь с раздвоенными силуэтами домов за окном, с расплывающимися лицами людей. Решила, что чем дольше продержусь, тем позднее потеряю остатки былой остроты зрения. Наверное, обманываю себя… Не молюсь… нашла отмазку – плохо вижу по утрам. Глаза слезятся, строчки плывут. Не молитва, а наказание.
Вот и все мои обыденности.
Жизнь от воскресенья до воскресенья. Инна с мужем предложили составить им компанию в походах в сауну . Новые знакомства, новые впечатления. Одного дня хватает на всю неделю. Стала совершеннейшим интровертом, не нуждающимся в большем круге общения. Самоутверждаться без надобности. Нравиться – хлопотно. Делиться собственными открытиями – книга, пусть вяло, но пишется. Утешаюсь – вот дострою дом для своих любимых – и засяду за свой роман, погрузившись в него с головой. Время. Всё моё время расхищается обыденными заботами.
А может, так и пройдет вся жизнь. В ожидании свободы от суетных дел… для чего-то более важного и глобального…
Смешно!..

5 декабря.
Всё то же. С утра не посадила себя за письменный стол, дела суетные тут как тут. Пока выгуляла собаку, зарядила духовку треской – как милого не порадовать ужином – мельком в чертежи – здесь подправить, здесь пересчитать, может, что докупить придется – точных измерений не хватает, в голове приблизительная схема стен, полов и потолков, роятся идеи по обживанию каждого сантиметра… Каша из рыбьих костей и кирпичей. «В чем застану, в том и сужу», - хорошенькая вечность предстоит, если не избавлюсь от этого месива в собственном котелке. На часы – вот уже и дети скоро вернутся. Третий час. Люся. Телефонным звонком погружает меня в ворох своих проблем. Выговариваем её счет, короткие гудки, перенабираю – не договорили – минут пятнадцать потрошим мои карманы. «Я пополню счет, перезвоню», - говорит она, и мы опять ненадолго размыкаемся. «Ты дома?» - «Дома», - «Сейчас я тебя с домашнего наберу», - но четвертого соединения не последовало, видно, отвлеклась на дела. Народ баламутят истериками о кризисе. Кому есть что терять поддается панике и действительно терпит убытки. Мы с мужем, заткнув уши, влезаем в долги к самим себе, уповая, что будущее процветание окупит сегодняшние затраты. «Главное, душевный покой сохранить, - в который раз повторяю своей племяннице, стараясь вывести её дух из штопора. – Никто не умер, все, слава Богу, здоровы, хлеб едите, крыша над головой есть, не раздеты. Что работа, что этот твой бизнес – тьфу! – вытяни свою душу из сегодняшних проблем. Работа – это спектакль, в котором человек решил сыграть роль. Она ничто. Нельзя чтобы мысли о финансовых потерях выбили остатки здравомыслия. Говоришь, с дочкиным здоровьем что-то не так? Вот о чем голова у тебя болеть должна. Дочку к врачу веди. Муж проблемами твоими не проникается? Так у него у самого сейчас дела замерли, он же говорил. Подруга его бывшая опять нарисовалась? В шею её! Он тебя дразнит ею. Видит, что трепещешь, ревнуешь его, вот и подогревает тебя. Она ему сто лет не нужна, только для острастки твоей и держится за неё. Он же тебя потерять боится. Кто знает, что у тебя за фасадом прячется. Красивая, уверенная, за себя постоять можешь – он же твоего внутреннего мира не читает, откуда ему догадаться о твоих к нему чувствах. А так, мадам смской тебе по мозгам покатается, он и доволен – колотишься, значит, не безразличен он тебе. Гнусный метод, но действенный. Нет, не стоит платить ему тем же, он же именно этого больше всего и боится. Его шашни с бывшей подружкой – это упреждающий удар по тебе. Он боится, что его обманут, поэтому старается обмануть первым. Успокойся. Поверь в себя и не поддавайся на провокации. С ним не воюй его же методами, а поговори открыто. Спроси, зачем он это делает, и сама же объясни ему, как мы с тобой сейчас это друг дружке открыли. Ведь если он узнает, что ты его читаешь как открытую книгу, своих хитростей стыдится начнет, ведь ты ему вроде как прямо на его же слабости укажешь, а кому же приятно в собственной слабости расписываться. А так ты в его игры играешь, его провокациям поддаешься. А здесь надо раз и навсегда договориться – друг с другом никаких манипуляций. Впрочем, тебя учу, а сама с Геной нет-нет да срываюсь. Тоже как дурочка на всякие глупости покупаюсь. И-эх! Буйные мы с тобой барышни, кровь играет, обидят – в ответ кипятком брызжем, нет чтоб сразу здраво рассудить и плюнуть на все их хитрости и ляпы. Но ничего, учусь потихоньку. Глядишь, к старости совсем умудрюсь. Не смейся. Отлегло, говоришь? Ну и славненько. А дочку врачу покажи. Может и пустяк какой, но лучше раньше схватиться, чем потом сожалеть, что время упущено. Люсь, выкарабкаемся. Мы тоже сейчас в долг строимся. Такие деньги вкладываем, что лучше и не задумываться. Кризис кризисом, зато с квартирой наконец будем, чужой тёте в клювике носить перестанем. А там другими хлопотами обложимся со всех сторон и опять себя в жизненную струю вольем. Прорвемся, подружка! Не грусти. А ту бабу гони. Я, конечно, размахнулась, сказанула, даже сама испугалась того, что сказала. Кислотой её мы конечно пугать не будем, это так, для экспрессии было сказано, чтоб тебя пронять, но поговорить с ней и впрямь надо. Так, с высоты и через губу, ну, типа, барышня, мой муж в психологах уже не нуждается, потому как счастлив в семейной жизни со мной, и я его теперича и психолог и сексопатолог. Она замужем, говоришь? Тем более! И муж, и ребенок? Так тогда вообще всё понятно, так сказать, романтическое приключение для разрядки собственного неудовлетворенного напряжения. Ей себя, а не его консультировать надо. Себе помогать, а не в чужую семью лезть. Имеешь право на протест. Только с пониманием. Замени ему её. В его проблемы начни вникать как в свои собственные. Она и отвалится как плод перезревший и на дереве сгнивший. Говорю же, не нужна она ему. Совсем не нужна. Он ею твоей любви добивается. Ревнует, значит, любит». Озадачила мужа, прихвастнула Люся пирровой победой, ты, мол, своей предыдущей жене на годовщину свадьбы цыган заказал и гулянье устроил. Любовь свою ей показывал. А мне, «прынцессе», не хочешь даже гостей пригласить? А мне тоже праздника хочется, тоже хочется увидеть, что любишь ты меня. Думает теперь, затылок чешет. Чем, мол, раскрасавице своей угодить. Пропускаю мимо. Двадцать один год прожили с Генкой, ни разу день свадьбы не отмечали, толком и дня-то не помним, путаемся в цифрах, навскидку не скажем, месяц разве что. Тоже праздник. Забежали в загс, расписались впопыхах, и началась жизненная школа. Что праздновать-то? Слёзы? Непонимание? Обиды? Праздник начинается спустя двадцать лет, когда наконец к какому-то согласию приходишь. Когда уступить в споре становится не в тягость. Согласиться играть роль второй скрипки в радость. Когда своё «я» затыкается и старается прислушаться к тому, что сердечко друга твоего отстукивает, какими бедами тяготится и в какой радости трепещет. Тогда-то и праздновать годовщины. А всё что до того – так, тщеславие своё потешить. Смотрите-де на щедрость и разудалость мою. Не о любви такие праздники говорят, а о едкой памяти о потраченных на свадебное торжество деньгах. Память денежная много лет покоя не дает. Сначала только она вместе и держит. Досада, что столько на ветер брошено, а цементным раствором в кирпичной кладке семейного согласия не стало.
Но это я себе под нос, Люське проговаривать вслух не буду. Пусть ещё пока свою душеньку капризами детскими потешит. Столько лет своего счастья ждала, думала, «бога за бороду схватила», как едко процедила смещенная с поста тещи мать предыдущей Серёгиной жены. Влюбленный в неё жених звездным пологом ноги ей кутал и золотыми нитями слова любви в книге вечной жизни выкладывал. Думала, что век в царицах ходить, да свою волюшку диктовать. А началась жизнь обыденная, и из Жар-Птицы пёрышки-то и полетели по одному. Горько с пьедесталов-то падать не тобою воздвиженных. В том-то и хитрость. Хочешь всю жизнь королевной себя чувствовать, сама себе пьедестал ваяй, собственными добрыми делами во благо ближнего. Он безответен, а ты упрись как вол и по своей пашне, стиснув зубы от напряжения, но с улыбкой кроткой и ласковой. «Всё приходит вовремя к тому, кто умеет ждать», - у меня этот Толстовский девиз лет семь на стенке перед глазами висел, а недавно в дочкином сайте его же прочла. Я с этими словами, пришпиленными к моей душе прожила, и манюне своей по эстафете передала. Хочешь быть счастливой – делай добро и жди. Воздастся. И здесь – миром в душе, и там – не знаю чем, наверное, продолжением этого мира в душе на всю бесконечность вечного бытия…
Прошлась подружка и по трудам сынка моего с дружком. Они что-то там по рекламе ей делать пытались, да, видать, не угодили. Разнесла в пух и прах. Я наседкой цыплят своих защищать бросилась, но тут же спохватилась – раздраженная она, нервничает очень, успокоить её надо – и всё в шутку перевела, хотя за детвору свою обида взяла. Но это мои материнские странности. Куда без этих инстинктов. Зареклась для себя лезть в её дела своим родственным участием. Неблагодарное это дело. И мы небескорыстны, надеялись, что своим за труды кроме спасибо перепадет что,  но и с той стороны расчёт был на помощь исключительно из любви к ближнему. Пока не поссорил нас этот опыт, лучше его прервать.


Что у нас со временем?.. половина шестого. Попробую вернуться к седьмой тетради. С полгода как дурака валяю, почти не пишу ничего. Но при этом очень даже сильно себя писателем ощущаю. Наверное, из-за внутреннего чувства распирания и сосредоточенности. Теперь любая посещающая меня мысль трансформируется в голове в абзац, который я тут же «печатаю» на клавиатуре – да-да, такое интересное свойство появилось, когда думаю о чем-то, эта мысль, каждое слово, её составляющее, набирается внутренним взором на клавишах печатной машинки, иногда это очень мучительно, а иногда веселит чрезвычайно. И мысли теперь, если они возникают, имеют вид четко очерченный и законченный. Много и глупостей, конечно, приходит на ум, но это обычно очень коротко. Подойдет, мельком взгляну на неё и гоню прочь от себя. Так очень многое отступило от меня и перестало бесплодно изводить мой разум. Зато когда приходит что-то стоящее, оно всегда является в совершенно оформленном виде. Вроде как и не моё вовсе. А так, взяла то, что на виду у всех лежит, да себе и присвоила. А после удивляюсь, почему кому-то мои простые слова диковинными кажутся. Я такие вещи очевидные проговариваю, мне и книг сегодняшних модных читать не требуется, чтобы в жизни нашей суетной и в  себе разобраться. Просто сижу себе тихо в своей конуре, по одному своих чертиков на поверхность вытаскиваю, в каждой своей норке палочкой ковыряю, бужу своих тараканчиков и мурашиков, и так этому занятию отдаюсь, что оно мне жизнь среди людей заменило. К ним я с готовыми ответами приду, когда вполне со всем в себе в своей келье расправлюсь. Пока же довольно того, что просто тихо живу и на самый главный человеческий вопрос ответить себе пытаюсь. Есть Бог? Есть! Интересно, сама за себя порадовалась, когда такое открытие сделала. Сколько человечество ни придумывает себе «полезной деятельности» и оправданий своей жизни, а главным остается все-таки именно этот простой вопрос: есть ли Бог? И рано или поздно, но этот вопрос он себе задает, сколь от него в «дела» ни бегает, и уже в зависимости от собственного ответа, намечает себе жизненную стратегию дальше. Либо восхождение через смирение, либо падение через взлет на вершины человеческого признания…
Пойду покурю и вернусь. Что-то меня от собственного энтузиазма в жар бросило. Ещё договорюсь до горячки… или до ночных посетителей…


Теплынь какая стоит. Сегодня  день такой солнечный был. Травка зелененькая проклюнулась, вот-вот почки набухнут как весной. И это в декабре.

Ловлю себя на том, что хочется наскоро пересказать свою жизнь, всё, что со мной приключилось в ней за многие годы. А дневники оставить так, как есть. Переписывать то, что много лет в тетрадки писалось, скучно. Да и вряд ли смогу не слукавить и не переделать вчерашние свои записи. Тут беспристрастность нужна, а как же к себе ровно отнестись, если это со мной было. И, возвратясь в то время, заново не пережить то, что тогда чувствовалось, отрешенности не хватит. Пусть и перегорело давно, но всё же это моё, а не чьё-то, до кого мне и дела-то нет. Впрочем, может, ещё и вернусь к стародавним записям. Хотя времени на это жалко…

Пишу и сторонним умом слышу, как моя речь Достоевскому слогу уподобляется. Забавно. Всегда легко поддавалась чужому влиянию. И никогда не переживала по этому поводу. Хорошим и подразнить себя можно. Что с того, что подражательно, зато красиво-то как!
Очень эмоционально пишет Федор Михайлович. Как о живом говорю. А может, так и надо о бессмертных-то? Человек искренностью своей бессмертие для души заслужил. Не в памяти людей, его почти и не читает никто. Одно только имя чтят. А о чем говорил, давно забыли. Не вписывается в современность. Так и мои записки, кроме как небу отчет о собственной жизни представить, и не нужны земным жителям. Но говорю. Переполнена ещё не сказанным. Успеть договорить хочется. На том свете деятели нужны, а не говоруны. Чтобы землянам на помощь приходить в их странствиях по скорбям и несчастьям. Наговорюсь здесь, душу наизнанку выверну, чтобы и снаружи и внутри от всей скверны очиститься и навечно в белые одежды облачиться. И в тишине и благости себя в пользование раю отдать на служение.
Поначалу страшилась своего такого восторженного состояния. Раньше это всегда предшествовало глубокой тоске и отчаянию. А теперь понимаю, - это моя душа с Богом пребывает. Живу простой бесхитростной жизнью, маленькое дело творю – помогаю тем, кто рядом и кто в помощи моей нужду имеет, мыслями – в небесах, с дорогим существом, это мне утешение такое, что встречусь с ним, если не изменю своему решению жить праведной жизнью. Потихоньку книгой своей себя развлекаю – это чтобы думать не разучиться, или, что вернее, мозги в рабочем состоянии поддерживать. Это инструмент для восприятия воли Господней, он всегда в наточенном и исправном состоянии пребывать должен… Хорошо-то как на душе… И не маниакально-депрессивный психоз у меня вовсе, это лишь природная предрасположенность к надрыву по причине тонкой душевной организации. Теперь-то мне понятно, что это дар, а не изъян. Главное было место себе найти тихое и покойное, да раздражители убрать, что к сумасшествию меня подталкивали. Отдышаться от жизни и понять, к чему был весь этот опыт на грани срыва, что пришлось пройти. Устояла, вернулась на тропинку к Свету. Почувствовала в себе силы жить иной жизнью, сладость от принятого решения ощутила. Теперь со мной Силы Небесные. И даже если оступаюсь и падаю, вера во мне не умирает, опыт возрождения теперь есть, а опыт всегда к верной дороге направляет и пошатнувшуюся веру восстанавливает. От одних только этих слов радостно становится. Хоть день жизни, хоть ещё сто лет прожить придется, не страшно. Это мгновение перед вечностью. Другому себя обучить надо – общению с такими же, как и сама. Без презрения и превосходства, без самовозношения и бахвальства. От резких слов воздерживаться, от осуждения, от пристального внимания к чужим слабостям – в этом есть что-то порочное – любоваться чужими недостатками и тщеславиться своими на их фоне достоинствами. Умалить в себе гордость, избавиться от неё вообще. Кажется, что и нет её во мне, а возвращаюсь в общественную жизнь и тут же собой начинаю любоваться – ах, какая же я на общем фоне замечательная, прямо ангел небесный. Тут и спрятана ловушка бесовская – собой умилилась, а соседа осудила. Осудила, тут же злость во мне вскипает на пороки-то человеческие. А ведь это моя собственная порочность меня зрячей на недостатки ближнего делает. Вот с чем борьбу в себе вести надо.  С раздражительностью своей. Здесь все по-старому. Вот сегодня племяшка на свои несчастья мне пожаловалась, и я со всем былым пылом и негодованием такого ей насоветовала, что у ангельской братии на небесах уши в трубочку свернулись. Понятно, эмоциям поддалась, они меня и ослепили. А разум-то где мой был  в это время, чтобы в постоянном бдении быть и каждый свой шаг и каждое слово и мысль отслеживать. И мыслей о герое своем страшусь. Не воспоминаний – здесь готовлюсь вернуться к записям и закончить-таки своё о любви к нему повествование. Это литература. Но гнетет другое – обидел он меня в последний день – не за что было ему на меня злиться, любила и всё тут – и вот от обиды этой такая волна во мне поднимается. Понимаю, не простила. Поняла, отступилась, а простить не смогла. Мстительное гадостное чувство какое-то внутри. Знаю, несладко ему придется с супружницей юной. И радуюсь этому. Не появлюсь, не вернусь, чтоб утешить, когда худо ему станет. А буду сидеть на своем суку и по-вороньи клюв разевать – мол, так ему, дураку, и надо, предпочел молодое мясо любви ангела, носи рога вместо короны, которой в моем королевстве увенчан был. А какое право имею так плохо о его избраннице думать, какие у меня на то основания? Даже не видела её ни разу. Или своей жизнью непростой свой цинизм оправдывать? Так и цинизму нет оправдания. Циник – это разуверившийся в добро человек. А я тут громко о своем перерождении заявляю, мол, чуть не ангел во плоти, и тут же свой груз негативных переживаний за собой в райские кущи тайком протащить хочу, жизнь это, мол, такая, право имею о будущем ближнего судить. Скверно это. У них ещё ничего плохого не произошло, а я своим ожиданием их к этому подталкиваю. Мне бы хорошо о них думать, чтобы мой герой и впрямь мудр и счастлив был, а я им своим живым «участием» чертей в семью подгоняю… Нельзя мне о нем думать. Если не получается по-хорошему, лучше вообще не думать. Не год и не два пройдет, пока успокоюсь окончательно. Нужно ещё чуть-чуть состариться, чтобы уже никаких надежд во мне на иную жизнь не пребывало. Недаром мой муж неуверенно себя чувствует, ему, наверное, мои мысли о другом каким-то серым маревом перед глазами, до конца в моё возвращение поверить не может. Так и сказал недавно, когда я его на той смске поймала, что, мол, не сомневается, что сделай В. хоть шаг мне навстречу, меня бы уже и след простыл. Не знаю. Теперь уже та обида такой бездной неодолимой кажется, что и повернись его чувства ко мне, только разозлюсь. Да, стоит вспомнить своего мучителя, тут же развеивается вся благодать в душе. Забыла. Чувствовать перестала. А подумаю, как там у него, тут же словно голос слышу – приди, говорит, рад буду тебе. А мне не хочется больше радовать. Досада только, что ж ты эту радость не ценил, когда рядом была. Гнал да оскорблял, вроде как заслуженна она тобой была, да только исполнитель чином не вышел – тебе бы звезду, а не старуху Изергиль в роли Божьего Посланника. Проглядел…

Муж вернулся. После допишу…

12-е.
У Масяня увидела фотографию со свадьбы своего героя. Под деревом вчетвером - брачующиеся со свидетелями - в динамичных, но искусственных позах, счастливые, радостные. Минотавр лет на десять помолодевший. Невеста… так, обычная симпатичная девчонка. Хорошо смотрятся. Ничего особенного, просто хорошо смотрятся вместе.
Вперилась  взглядом в изображение, давлю в себе раздражение – это уже совершенно другая жизнь, и я не имею к ней ни малейшего касательства, почему же так скверно на душе. Приписка в «комментариях»: «Классная фотка», - я же не могу выдавить из себя ни одного доброго слова. Сарказм едким дымом застит душу. Выплевываю язвительное: «Балаган-лимитед… Впрочем, совет да любовь», - и тут же сожалею о сказанном во всеуслышание, мой комментарий отдается звуком камертона на сайтах всех моих друзей, обнаруживаю это почти сразу – новая опция, введенная создателями «одноклассников». Публичность выступления  делает очевидной мою невоздержанность не только в узком кругу непосредственных участников действа, но и выпячивает глупую выходку перед всеми, кто и не подозревает об истинном моём лице. Мелочном, брюзжащем, готовом оплевать обидчика превыше меры обиды.
Пытаюсь убрать свой комментарий. Тщетно. Прилепился намертво. Мне стыдно. Как можно было так уронить себя. Ведь молчала. Смирилась и молчала многие месяцы. Любое поползновение мысли пресекала. Хотела запечатлеться мудрой и великодушной, уступая своё счастье другой, и что же? – опять не совладала с собой. Отбросила своё возможное появление в его жизни, даже и ангельском обличии, на невозможный немыслимый срок… Сколько можно вытаптывать траву под его забором? Отвернись, забудь. Что есть в нем такого, чего нельзя найти в другом человеке? В муже, к примеру… Мучительные часы приведения себя в уравновешенное состояние. Не получается. Ночью становлюсь на молитву, но не могу одолеть рассредоточенность мысли. Час на прочтение слов, на которые в прежнее время уходили минуты. Вроде справилась. Простила герою свой ляп, не злюсь на него за собственную невоздержанность. Он провоцирует меня уже одним тем, что живет на белом свете. Наверное, я предпочла бы узнать о его смерти, чем жить с осознанием, что его жизнь веселым ручейком перекатывает камешки бытия. Мне было бы проще молитвенным усердием вымаливать ему Царствие Небесное, чем ежеутренне просить о снисхождении к распявшему меня своим презрением. Вот в чем моя обида на него. Мне за любовь отплатили презрением. И я поняла, что в любви моей к нему было больше гордого тщеславия, чем бескорыстия. Я видела свою над ним власть и тешила своё самолюбие. Он противостоял жестко, выставив впереди себя щитом свою праведность. Не знаю, каков он пред другими, со мной он был образцом добродетельной мысли. Отсюда его презрение ко мне. Мои посягательства на его жизнь казались ему домогательствами стареющей кокотки. А все мои попытки оправдаться в его глазах лишь усугубляли дурную репутацию, созданную его другом…
Я не знаю его чувств ко мне, и уже не узнаю никогда. И, наверное, самое больное именно то, что я уходила из тех отношений с невозможностью изменить мнение о себе иначе, кроме как своим уходом. Но мне не хватало сил уйти совершенно. Я раз за разом роняла лицо возвращениями. «Вытаптывала траву у забора». Мне нужен был последний аккорд – прощание с Другом.  Последний разговор, где я попыталась бы объясниться. Для этого я и помчалась в Сваляву. Мне хотелось поставить красивую точку в наших отношениях. По взаимному согласию. Но то, что нужно было мне, было не нужно ему, - перед моим носом просто захлопнули дверь, не желая выслушивать моих объяснений. Заскулив под его дверью шелудивым псом, я озверела и, злобно покусывая себя саму, убралась восвояси. Почему только такой силы унижение смогло заставить меня вспомнить о гордости, о чести? Почему не вспомнить о том, что у меня есть честь и достоинство раньше?
Мне мешает опыт предыдущих отношений, где я терпела фиаско. Сегодняшние возвращения к героям моих старых романов убедили меня в том, что мужчины редко расставались со мной по причине нелюбви или нежелания общения. Чаще причина была в ином. В невозможности вместить всё, что приходило в мир любимого мною человека вместе со мной. Я подавляю, властвую, подчиняю себе волю другого человека, овладеваю его душой превыше его меры. От меня бегут, потому что чувствуют, что теряют себя.
Меня изгоняют, как изгоняют бесов. Но проходит время, человек выздоравливает и радуется моему возвращению. Он помнит мою к нему любовь и ищет её отблески в моих глазах. Но мои глаза горят уже другим светом… Я пытаюсь простить, но в действительности жажду отмщения за свои обиды. Да, перегорело, остыло. Мне хочется думать о себе хорошо и мечтать о христианском всепрощении и любви, но я земная женщина, уязвленная земными страстями, и у меня не получается искренне простить того, кто прищемил дверью мою гордость. Я обязательно вернусь к нему через годы, чтобы малодушно искать в его глазах сожаление и блеск вспыхнувшего чувства. И я буду добиваться этого чувства, чтобы впоследствии, недоуменно пожав плечами, равнодушно его отвергнуть. Акт отмщения завершается. Я закрываю очередную страницу и избавляюсь от очередной занозы в сердце.
Как мелко…
Мне хотелось бы иначе. Великодушно уйти, оставив в себе лишь любовь к ангельскому подобию в человеке. Всё земное в нем отвергнуть, простить и оставить лишь это светлое чувство в себе. Любовь…
Но продолжаю жить и играть по правилам, навязанным гордыней. А она требует компенсации за моральный ущерб.
Не верьте мне, мои бывшие любимые, не верьте моим возвращениям, не верьте блеску в глазах, не верьте мягкости слов и нежности прикосновений. Я никогда не вернулась бы к вам, если бы все чувства к вам во мне не угасли. Невозможно любить того, кто обездвижил твою душу, кто заставил её сочиться кровью и слезами. Мы по-настоящему и навсегда любим только тех, кто любит нас. Вот только любовь к ним нередко приходит тогда, когда в их душах происходит такое же перерождение любви. Парадокс бытия. Любовь превращается в равнодушие или даже ненависть. Память о чьей-то любви способна воспламенить душу признательностью и даже ответным чувством, увы, несколько опоздавшим во времени, но бесконечным, если взглянуть на это с заоблачной высоты.
Я вознесусь на небеса и буду уповать на встречу не с теми, кого любила, а с теми, кто любил меня. Мне дороги эти души. Это мои крылья. Моё упование. Это те, кто молитвенным словом укрепит мой дух в восхождении по небесным ступеням…
Впрочем, всякий раз, когда удосуживаюсь прочесть молитвенное правило, перебираю мысленно имена всех своих обидчиков, всячески желая им здравствовать.
Значит, я тоже чьи-то крылья…
Слышишь, мой герой? Я твои крылья на небо!

Отправляюсь в ночь с молитвенным словом на устах. Мне надо выздороветь от тебя. Не знаю, как сделать, чтобы даже малое упоминание о тебе не вызывало в моей душе пробуждение кошмара тех дней, когда я терзалась любовью к тебе. Сейчас во мне злобы и досады больше, чем добрых чувств, но они мучают меня ещё больше. Я бы хотела не испытывать к тебе ничего, кроме доброго участия. Безучастной быть уже не смогу – ты был в моей жизни, ты оставил в ней борозду, я силюсь бросить в неё зерна веры, чтобы научиться наконец христианской любви. Любви бесстрастной, но горячей… Я мысленно начинаю писать письмо к тебе, где говорю слова, которых ты, наверное, никогда от меня не услышишь. Я опять пытаюсь оправдаться. Оправдать свою любовь. «Я любила в тебе ангельскую душу, с самого начала. С самого первого дня, когда ещё совсем не знала тебя, знала только, что между нами не может быть ничего, потому что мы пришли из разных миров. Что подтолкнуло нас друг к другу, и почему это так обожгло. Ты не понял меня, поверил наветам друга, рассказывавшего обо мне небылицы. Он говорил не обо мне, а о том чудище, что жило тогда во мне, и с кем я пыталась бороться. Но ты соблазнился именно той беспутностью и доступностью, обещанной тебе другом. И не разглядел за этим того, что действительно притянуло тебя ко мне. Это ты понял позже, когда моя душа уже породнилась с твоей душой, и они договорились встретиться на небесах. Мы продолжали бороться с чувствами друг к другу, мы давили и мучили себя, не понимая, что может быть у нас общего с тобой, а наши души знали, что общее у них – Небо. Мы расстались. Ты отверг меня без сожаления. Я попыталась придать нашему расставанию какую-то романтическую окраску и поехала к тебе тогда на мукачевском поезде. Что я представляла себе? Как рисовала себе эту встречу? Совсем не так, как представил себе это ты. Я знала, мне хватит часа, чтобы объясниться. Я бы сказала тебе, что люблю тебя с первого момента нашей встречи. Что мучаюсь оттого, что эта любовь невозможна, потому что в этой жизни слишком много обязательств, взятых мной до нашей встречи. Что с самого начала чувствовала трагическую развязку и поэтому выставила заслоны. И те два месяца, что ты добивался меня, хранила себя от будущих потрясений и поэтому была жестоко и бездушно холодна и расчетлива. И лишь когда ты сдался, я поняла, что не могу дышать без твоего в моей жизни присутствия. И забилась, затрепетала, не смогла поверить, что ты ушел. Вернула тебя… и вновь испугалась. Испугалась той силы, с которой меня тянет к тебе. Я не владею собой, когда знаю, что ты рядом. И вижу, что с тобой происходит то же самое… Это я хотела сказать тебе тогда. И попросить прощения за то, что вынуждена уйти из твоей жизни полностью, потому что жить наполовину с тобой, а другой половиной пытаться любить ближних у меня не получается. Ты владеешь всем, что есть во мне. Я хочу избавиться от этого рабства… Это я собиралась сказать тебе. Прости. Я ухожу. Ухожу, чтобы встретиться с тобой на небесах, потому что хочу любить тебя вечно, а это здесь, на земле, невозможно. Ухожу, чтобы не начать тебя ненавидеть. Чтобы дать тебе возможность прожить свою земную жизнь. Я буду любить тебя так, как могу и хочу любить, так, как полюбила в первое мгновение. Посмотрела в твои глаза и утонула в их глубине. Ты проглотил меня всю, а я поддалась твоей власти. Мы обязательно встретимся когда-нибудь. Не здесь. Здесь любовь причиняет страдания. А там, где ничто земное не отягощает душу. Я любила и люблю тебя ангельской любовью… Я говорила тебе это в своих грезах, когда решилась ехать к тебе. Мне нужен был всего час… Ты не дал мне этого часа. И я была тебе признательна за это, хотя разыграла для тебя совершенно иную сцену. Я знала, что если скажу тебе эти слова, мы не сможем расстаться. А если не расстанемся, привычный нам мир обрушится, и мы никогда не простим этого друг другу… Ты поступил правильно, когда не встретил меня и язвительно пожелал мне «удачи» на ****ском поприще. Я поняла твои слова так, и была очень оскорблена. И это помогло уйти мне от тебя….»
Мысленно дописываю письмо к герою, зная, что не напишу и не отправлю. Моя победа над ним и над с собой – в преодолении своих желаний. Желания вернуться, желания напомнить о себе, желания удостовериться, что ему без меня плохо…
Когда-нибудь моя книга все скажет ему обо всём вместо меня. Я по-прежнему пишу её для него…
«… я хотела сказать тебе напоследок, что мой уход не означает, что я предаю свою любовь к тебе. Я люблю тебя и оставляю заветом своей любви свою книгу. Ты всегда сможешь ощутить тепло моего сердца, открыв её на любой странице. Я ухожу, но я буду продолжать жить с тобой… Я благодарна тебе за то, что ты был тверд и неприступен, когда я давила тебя своей осадой. Ты помог мне вернуться на стезю праведности, потому что ничто и никто не сможет уже овладеть моей душой, когда в ней пребываешь ты. Я избавлюсь от чувств к тебе силой, даваемой человеку свыше. А благодарностью и памятью о тебе воспалю в себе огонь совершенно иного свойства, это будет христианская любовь…»
Убаюкиваемая словами письма, засыпаю под аккомпанемент молитвы, она так и будет звучать в продолжение всего сна. Утром останется досадливое чувство, что опять слишком близко подошла к ограде. Мне нельзя приближаться к нему ближе, чем на расстояние мысленного прикосновения. Это волнительно, это тревожит и искушает плюнуть через забор. Я роняю лицо и совершаю действия, несовместимые с моим новым внутренним образом. Утренняя молитва. Помянуть всех – живых и мертвых. И выписать сюда своё раздражение и боль.
Я ушла не для того, чтобы измучивать себя возвращениями.
Я ушла для того, чтобы вновь обрести целостность и посвятить оставшееся мне на жизнь время спасению своей души.
Я ушла, чтобы любить его, а не воспламенять себя ненавистью и злобой.
Я ушла, чтобы никогда не покидать его, ни в этой жизни – своими молитвами – ни в той…
Я ушла, чтобы жить своей жизнью и постараться больше никому не причинять боли.
Я ушла, чтобы научиться любить ближнего.
Я ушла, чтобы научиться любить Бога…

Ты мне помог в этом.
И я тебе благодарна…


12-е…
Кажется, вчера я перепутала даты…
Ну и пусть. Незначимо…
Потом было расторжение дружбы со всеми.
Не реального расторжения – виртуального.
Если меня так выбивают из равновесия посещения страниц моего приятеля. Если я постоянно соблазняюсь его близостью к источнику моей болезни… Он мне больше не друг!
Щелчком по клавишам, предварив свои действия маленьким сообщением, мол, без обид, так будет лучше, мне нужно время, - удаляю Масяня из списка виртуальных друзей. Конечно, внутри разражаюсь затяжным на часы монологом – если бы он настиг меня своим недоумением в это мгновение, выслушал бы много чего нелицеприятного. И то, что а была ли дружба вообще? - был навязанный мне в пьяном беспамятстве секс, который стал достоянием общественности. И то, что дружба ли это, когда о тебе вспоминают лишь когда надо потрясти кошелек твоего богатенького, как вы все считаете, мужа благотворительностью или какой-нибудь финансовой аферой. И то, что от этой, с позволения сказать, дружбы я только пострадала, потому что дурнее репутации, чем создавалась твоими рассказами друзьям обо мне, я сама себе не могла бы и в страшном кошмаре вообразить, и что именно эта дурная слава спровоцировала отношение ко мне как к проститутке… Тут я переводила дух и начинала винить во всем себя. Мол, сама зацепилась за тебя, было очень неловко за происшедшее в поезде, но я решила совладать со своей совестью и переиграть так, будто бы в основе было расположение, возникшая вдруг в ходе многочасовой нашей беседы симпатия. Я избывала чувство вины попытками сделать из тебя друга. Удивительно, но мне удалось расположить тебя к себе, но времени на это ушло слишком много - пока я созидала, ты разрушал за моей спиной благостный имидж. И покаялся в этом передо мной на третьем году нашего знакомства. Вроде даже прощения просил. Но уже все так было испорчено. Герой моего романа взирал на меня с отвращением, второй персонаж моего повествования пустил меня по кругу… всё это спровоцировано тем досадным эпизодом в поезде, о котором я весьма сожалею сегодня. Да и тогда сожалела не меньше, просто сопротивлялась внутренним нравственным установкам, пыталась переубедить себя жить по новым законам вседозволенности… Да, Масянь, твоей вины здесь не так много. Мне надо было предвидеть, во что выльется дружба со случайным попутчиком… Дальше я пространно проговариваю ему историю своей внезапной влюбленности в его друга, мол, именно она спасла меня от дальнейшего саморазрушения. Если бы не он… тут я впадала в пространные рассуждения о том, как мне помог его друг… Напоминаю, это я говорю с Масянем, сидящим у меня внутри. Реальный Масянь на отторжение от грудинки не отреагировал никак… Заглядываю в свою страничку из чужого сайта, ну вот, все мои действия по удалению друга из списка стали достоянием общественности. Зачем мне такая публичность. Сидит сейчас мой драгоценный муж и читает, как я то комментарии в альбоме друга оставляю, то из списка его удаляю. Блин! На фиг мне эти помидоры из супермаркета, если своих полный огород! Психую. Я не готова бегать со спущенными трусами перед всеми, кто значится у меня в друзьях. Оставляю что-то типа прощального слова на форуме и последовательными кликами по клавишам удаляю всех, кого так добросовестно вписывала в свою страничку многие месяцы. Вот так! Теперь никому не обидно. Из всех друзей оставляю одного Федю, его можно, безопасен и надежен. Ну что ж, мои дорогие, сейчас в своих лентах активности друзей вы наблюдаете похоронную процессию. Все, кто был со мной связан виртуальными дружескими узами получают распечатку со списком имен всех пострадавших от моего гнева на создателей сайта «одноклассников». Считайте это и некрологом, и моим фиаско одновременно. Сколько обиженных на меня теперь по всему свету. Уже вижу, приходят первые из пострадавших, получившие уведомление о расторжении дружбы. Молчаливыми тенями скользят по моей страничке и, не говоря ни слова, уходят.
Обидела.
Простите.
Не хотела.
Сожалею.
Одна простодушная Лидочка решилась спросить напрямую, что случилось. Объяснила, как считала наиболее безопасным для своего имиджа, скрыв главное и единственное, что подтолкнуло меня к этому – никоим образом не хочу больше прикасаться к жизни своего возлюбленного. Хочу ограничить свое общение со всеми, кем заполняла пустоту в себе, когда меня не признавали и отталкивали. Я соблазняюсь открытостью доступа к тайнам чужих жизней, но, вникая в них, мучаюсь и страдаю. Я предпочту запереть себя в вакууме, чем продолжать эту бесполезную пытку.
Впрочем, почему бесполезную? – она дала несколько страниц моему произведению. Печальных и глупых страниц. Не пишите! Мой очередной читатель едкой эмоцией припечатал моё творение к стенке: «Много вранья!» Но задело не это, а то, что он написал о себе: «Были мысли о писательстве. Но, слава Богу, не сподобился». Надо будет внести сюда нашу с ним переписку. Вот только имя ему придумаю и осуществлю сказанное. Своими писаниями разъярила его до звериного рыка. Очень эмоционально теперь по мне прохаживается. Мне это нужно. Для закваски. Скучно самой себе одни только дифирамбы строчить.
Насчет героя почти успокоилась. Странно, что романтические чувства к нему остались. Не могу думать о нем в настоящем времени, где для меня нет места в его душе, всё прошлое клубится перед глазами романтическим дымом. Как такое возможно? Никаких утешительных реалий, а фантазия продолжает рисовать идиллические картинки. Похоже, я создаю себе фантома на будущее, и первым, кого встречу на том свете, будет маленькое симпатичное привидение – Вовик с крылышками. Только реальный Вовик недосягаемо далеко и к моему привиденьицу отношения иметь не будет. Впрочем, уже писала об этом.
Справлюсь. Поменьше мечтать. Избавляться от раздражителей. Кажется, я наконец реализую на практике преподанные им мне в свое время уроки. Эмоции. Им нет места в моей жизни. Контроль и выверенные до миллиметра чувства.
А друзей я не потеряла. Объяснюсь и спишу на собственную порядочность – если мне неприятна слежка, так же неприятно может быть и моим друзьям, что я слежу за ними. Нет друзей - нет кондуита. Дружба не в списке, а в желании общаться. Буду сама инициировать общение, а не ждать, когда обо мне кто-то вспомнит. Теперь даже вспомнят, не найдут – изменила свои имя-фамилию…
Такая вот карусель… Или поза?
Не знаю… графоманство какое-то…


14 декабря.
Получила разгневанное письмо от Маши. Её задело, что я выставила на всеобщее обозрение нашу с ней переписку. Не оправдываюсь. Да, поступила так, как считала нужным. Время нас рассудит и, если это должно случиться, помирит. Не страшно потерять расположение доверившегося мне человека, если этот человек имеет очень малое касательство к моей жизни. Соображения такта в данном случае нецелесообразны. Мои читатели её не знают. Её окружение не знает меня, но факты её жизни узнаваемы, и она именно этого испугалась. Но они ею же легко выдаваемы первому встречному. Я была именно таким – первым встречным – для неё. И сыграла, с её точки зрения, зловещую роль, выставив её жизнь напоказ. Но… я говорила ей ещё в первых своих письмах, что надо научиться преодолевать желание грузить своими проблемами окружающих. Мало того, что можно наткнуться на непонимание, можно получить и удар в спину, подобный тому, как расценено ею теперь моё разоблачение её жизни.
Не написала и не успокоила, что в завершенном виде наша переписка трансформируется в рассказ некоей женщины о себе. Что от эпистолярного многословия почти ничего не останется. Это будет лишь пунктир её жизни, в котором любая женщина, хоть раз в жизни пережившая подобное, узнает себя. Надеюсь, мне достанет чувства такта и меры, чтобы никто не пострадал из-за своей откровенности со мной. Сегодня я лишь впустила её в свой почтовый ящик, чтобы она знала о том, что её искренность стала моей собственностью, которой я обязательно воспользуюсь, чтобы дать ей новую жизнь. А то, как она это восприняла, - лишь лакмусовая бумажка её готовности дружить со мной, а не с мифической личностью, которую она себе придумала.
Мне осталось лишь ждать, как она выйдет из состояния шока. С какими потерями.
Пока же я удалила из почтового ящика нашу переписку и начало шестой книги, которую помещала в почтовом ящике в неоконченном виде. Нужно, чтобы она успокоилась и поняла, что ссориться с ней не входит в мои планы…
Хотя… Открывать посторонним душу другого человека и при этом всегда рассчитывать на то, что тебе будут признательны за это, наверное, наивно. Люди не готовы быть откровенными со всеми. Они и с собой не всегда искренни. Мало кто думает о том, что когда-нибудь каждый предстанет пред судом Совести, и «коегождо деяния обнажатся». Я не Господь, чтобы вершить этот суд уже сегодня, и не имею никакого морального права напоминать о необходимости покаяния. Но невольно подталкиваю к этому каждого, кто соприкасается со мной. Быть честным, открытым, потому что иным общение друзей представить себе не могу. Есть этика священнослужителей и врачей, запрещающая распространяться о доверенной им тайне. Я не первое и не второе, и человек, доверившийся мне, знал об этом, когда рассказывал о своей боли. Не насмехаюсь, хотя, наверное, моё поведение может быть истолковано как циничное пренебрежение тайной внутреннего мира другого человека. Сожалею, если это выглядит так. Мне хочется показать другое – красоту каждого из встречаемых мною на жизненном пути людей. Показать, насколько внутренний их мир богаче и ярче внешнего проявления.
Говорят, что на лице человека с годами отпечатывается его суть. Мои друзья – красивые люди. Мне очень повезло обладать даром видеть сквозь выстраиваемые стены то, что лежит внутри каждого. И если я хочу поделиться этим сокровищем с другими, разве можно бросать за это в меня камни? Держу зеркало перед лицом открывающегося мне человека и все, чего хочу, чтобы он увидел свою собственную красоту глазами других. Если тебе не нравится твоё собственное отражение… Я же ничего не добавляю от себя в твои очертания. Твои письма – это ты сама. Зачем ты сердишься на себя? И в чем твой упрек? Что твоя боль стала общественным достоянием? А что, если бы ты знала, что на тебя смотрят зрители, у тебя болело бы как-то иначе? Или ты тогда играла бы роль сильной женщины и не выдала то, что творилось у тебя в душе на самом деле? А может, так и надо с самого начала? Взять себя в руки и, зная, что сотни, тысячи глаз софитами, направленными на тебя, исследуют каждый закоулок твоих чувств, повести себя иначе? Более достойно, что ли. Порой, для того чтобы стать сильной, не хватает стороннего наблюдателя, перед которым приходится отчитываться за каждый свой вопль и проклятье. И хотя этот наблюдатель, на самом деле, присутствует всегда и, более того, фиксирует каждое поползновение души скатиться в пропасть, мы редко отдаем себе в этом отчет. Как и в том, что сорваться или остаться на краю и удержаться от гибели – это наш выбор и определяется он в первое же мгновение, когда с тобой случается беда. Сила духа в овладении собой с первой секунды. И в умении не поддаваться собственной слабости на протяжении всего времени, необходимого душе на преодоление боли.

Я раскрыла перед читателем историю этой девочки не с тем, чтобы посмеяться за её спиной над её несчастьями, а чтобы показать, как человек в тяжелейшую пору своей жизни берет себя в руки и начинает свою жизнь сначала. То, что она испытала шок из-за неожиданного разоблачения её жизни, - скорее привычка казаться сильнее и превосходнее окружающих, чем действительно боль задетой души. Сейчас болит её гордость. Ущемленное самолюбие. То, к чему взывала я в первых письмах, чтобы заставить её разлюбить неверного мужа.
Она совсем забыла, какой была вначале нашего знакомства, и стыдится себя.
Но проще обвинить меня. И я позволяю ей это сегодня…


Клео и Маша. (Продолжение).

Маша.

Привет, дорогая.
Ну что я хочу тебе сказать...Очень порадовала ты своим письмом, улыбнулась, читая, и не раз.
В точку.
И за совет спасибо, я частично, но ему последую. Я про список. Я на бумажке написала и сама офигела. Почти 3 тыс. грн за 2 месяца. Подготовка к школе, но тем не менее. Это только крупные покупки, которые я вспомнила, т. е. питание и развлечения (катки-парки) я туда не писала. Вот и вручу ему торжественно, единоразово, больше такими пошлостями заниматься не буду. Но любопытно конечно :)
Он мне после твоего письма еще звонил, сказал, денег перечислил. Я сказала, спасибо, он там что-то еще про малую спросил, я достаточно сдержано. Учусь, в общем, а то я действительно слишком много ему внимания уделяю :)

Свежие новости для обсуждения :) Приехала мама его к нам в субботу, к малой. Я, конечно, когда узнала, что она едет, была, мягко говоря, не в восторге, учитывая, что родители мои на даче. У меня просто состояние такое пограничное, с одной стороны, хочется ее послушать и расставить все точки над «i», опять же, вот это врожденное чувство справедливости, ну не хочу я, чтоб в меня кидали какашками, в меня, пострадавшую от этого всего. Он-то все подал маме так, будто МЫ разошлись, МЫ понаходили себе других людей... А я ничего не говорила. Мы… блин. Меня никто не спрашивал. Вот и хочу, чтобы она, по крайней мере, знала правду, знала, что из себя представляет ента жаба, потому что по-любому, если он ее будет знакомить с мамой, она будет вся из себя ангелом прикидываться. А разница, как ты понимаешь, есть, в том, КАК она себя вела, и в том, как можно было себя вести в этой непростой ситуации. И совсем не собираюсь я что-то менять, и мама у него слегка туповатая, чтобы адекватно мыслить, но все же. Если это правда, так ее должны знать. Я так считаю. Другое дело, что сама заводить разговор тоже не хочу…

Короче, она приехала, я ее встретила нормально, без объятий, но нормально. Она, как побитая собака. Все время возилась с малой, но когда ее уложили спать, думаю, подсядет поговорить... Нет, пошла спать. Я, правда, на кухне сидела фигурное катание смотрела. Но не подсела, пошла спать, ну и ладно.

На следующий день я ее вообще оставила на хозяйстве с малой и свалила по своим делам. На базар съездила, сапожки осенние малой купила, она еще и денег дала. Спасибо, мы не откажемся. В общем, вот так. И я, понимая, что поговорить не удастся, маму подговорила, спроси, говорю, представили новую невестку, али как...Ну, интересно же :) Вот мама моя сегодня мне рассказала, что поговорили чуток. Вкратце - не видела жабу его мать, он всегда приезжает один, и от всех разговоров уходит, ни о чем не рассказывает. Потом что еще. Его родители на него если не давят, то все равно, я так поняла, намекают, что они не в восторге оттого, что ребенка оставили без отца, на что он говорил, что ну и что, буду на выходных приезжать...Ага… Приезжает раз в месяц а то и позже, на пару часов, сводит в Макдоналдс и все. К даме ездил каждые выходные, для сравнения (это уже моя мама говорит). Ну и то, что мы ему денег дали, тоже сказала моя мама. Та, говорит, удивилась, правда, потом сказала что на машину этого, наверное, не хватит :) В общем, ничего она не знает. Пусть знает. И мне теперь не надо замалчивать и подстраиваться под него, как раньше, когда я боялась, что он  разозлится и не подпишет и будет меня шантажировать. Такие дела...


… Ну где ты :(


KLEO.

Приехала…

Из Интернета выпали неожиданно надолго. Сначала вовремя не оплатили, потом затянула повседневность. Были, конечно, и моменты личного порядка, не очень-то способствующие расположению к беседе. В последнее время со своими личными проблемами все больше стараюсь оставаться наедине. Мои суждения, мои поступки идут вразрез с устоявшимися нормами поведения и суждения. Когда что-то говорю о личном, встречаю не то чтобы непонимание, а попытку перенастроить мой внутренний мир на общепринятый лад. А во мне несколько иначе устроено, причем и устраивала, и принимала решение не изменять себе сама... Как пример. Моя доча праздновала на днях свой день рождения. Любопытства ради заглянула в поздравительные открытки. В каждой второй - "не рви себя", "будь проще", "думай, прежде всего, о себе", "делай только то, что хорошо для тебя"... Прочла и говорю ей: "У тебя замечательные друзья, и они желают тебе только добра. Но добра в их понимании. Я прозвучу наперекор, но это тебе материнское напутствие. Не упрощайся. Не проходи мимо чужой боли. Люби, отдавая себя и мучаясь. И, дай-то Бог, у тебя получится сохранить в себе способность сопереживать и отдаваться боли и любви полностью. Тогда ты, в конце концов, обретешь эту любовь в... своих детях. Но это самое благодарное и благодатное. А они передадут эту эстафету любви дальше"...
 
Расчувствовалась. В субботу женился человек, которого я люблю. Мне пришлось спрятаться на год от людей, запереть себя в четырех стенах и не показывать носа в компаниях, где мы могли бы пересечься случайно или кто-то мог заговорить о нем, или спросить меня о нем. Нужно было, чтобы он поверил, что я ушла навсегда. Он поверил. Надеюсь, успокоился. Теперь у него тоже есть своя "личная жизнь". Я поплакала немножко, но смирилась. Теперь можно выходить на поверхность, возвращаться к людям... а чтобы мои субботние слезы никого из близких не шокировали, рванула с мужем в Россию. У него умер родственник. На двух разных полюсах жизни. На одном "Венчается раб Божий Владимир рабе Божией Жанне", на другом "Вечная память..."
Сразу зазудело в пальцах, затрепетало в сердце, забило в голове - писать! Да, без битья жизнью по голове никакой прозы не получается. Потому и желала дочке сохранить в себе способность влюбляться и страдать. Цитата из фильма "Калифрения" (в Интернете этот сериал идет под названием "Блудливая Калифорния"). Дочка, переживает первую несчастную влюбленность, жалуется на боль в сердце, спрашивает у отца: "Пап, а когда эта боль перестанет?" - "Если повезет, то никогда", - был его ответ. Ответ писателя. Не писатель. Только учусь. Но тоже склоняюсь к тому, что черстветь и упрощаться нельзя. Жить, конечно, сложнее, но мир богаче... На обратной дороге заглянули к своему батюшке - друг есть у нас. Все уже расползлись по спальным местам, мы, как обычно у нас с ним и бывает, встречаем рассвет и исповедуемся друг другу. Благо, времени не как на общей исповеди - бегом по верхам. Разревелась на какой-то волне, а он мне: "Плачь, милая, плачь, от слез сердце каменное размягчается". Как не хватает этого понимания в обыденности. Везде требуется, чтоб ты была сильной, непробиваемой. А сердце - решето от залпов, сделанных по твоей душе. Каменеет, черствеет. Уже, ожидая следующего залпа, защитной броней безучастности прикрывается. Мимо боли человеческой равнодушно проходишь. Вот что страшно. Жизнь отупляет, ужесточает, лишает душу крыльев ангельских...
Всё ли у тебя ладно? Лелею мечту приехать, пожить в N. Себя красавицей сделать, по подружкам поскитаться. Я год и от них тоже пряталась. Они привыкли к моим рассказам о жизни разудалой. В их-то только заботы о детях да маленькие семейные радости. Веселила собой, как могла, из собственной жизни цирк Шапито сделала, лишь бы зритель не скучал. А вот теперь придется рассказать, что главный коверный ушел на пенсию и на арену выходить больше не намерен. То-то порадуются. А то моя заблудившаяся во времени молодость покой мирных семейств смущала. Теперь такая, как все... только подтекст, всё же несколько иной. Не беречь себя спряталась. Внутри такая же боль. С ней и хочу остаться. А там посмотрим. Может, что хорошее в жизнь придет. Жить-то долго придется. Всё время скатываюсь на своё. Пришла и ни разу не спросила тебя: как ты? Молчишь. Лишь односложно в пространство призывы откликнуться бросаешь.
Надо бы порасспросить тебя, да не знаю, с чего начать спрашивать. "Сама, сама, сама..." ну, расскажи, что радостного и печального произошло за эти дни нашего необщения. Чем тревожишься, какие сомнения или, напротив, к каким убеждениям пришла за это время. Как "наш муж"? Удается ли отдалиться от него хотя бы умозрительно и эмоционально замкнуть себя на все замки? Как дочке школа? не разочаровалась? Не мечтает о раннем замужестве, чтобы поскорей развязаться с этой аферой?;))
В отношении мужа твоего интересуюсь не его насущными тяготами и делами, а твоей реакцией на все это. Надо всё-таки до конца разворошить этот муравейник подавленных чувств и рефлексий. Разобраться в себе до конца. Когда поймешь, каким именно местом в себе реагируешь на причиняемую боль, что именно и как тебя задевает, с этим легче расстаться. Верный диагноз - 90 процентов успеха лечения болезни. Главное, акцентироваться не на происходящих событиях, а на том, как и на что ты особенно болезненно реагируешь. Не отгораживайся от себя, не подавляй себя. Говори и выговаривайся до тех пор, пока желание говорить на эту тему не уйдет само собой. Поверь, именно это, в конце концов, и наступит... мои уши, вернее, единственное слышащее ухо, полностью в твоём распоряжении.
Целую!


Маша.

Перечитала дважды письмо. Очередной раз понимаю, насколько моя затяжная боль выбила меня из колеи, когда эта самая боль заполонила тебя настолько, что вокруг ничего не видишь... Живешь своими проблемами, не замечая проблем других. Это и хорошо, и плохо одновременно. Вот и в тебе не заметила. А всегда гордилась, что читаю между строк и вижу человека глубже, чем он есть.
Не знаю, что сказать насчет твоей любви. Тоже не увидела в твоих глазах...Решила, что было и прошло. Выходит, не прошло. Я бы так не смогла. Другая просто. И, опять же, не берусь судить, лучше это или хуже, просто другая. Слабая, в этом, точно, слабая. Хоть в чем-то, а то не баба, а мужик целый :) Поэтому ничего не буду говорить, не имею права и желания примерять эту ситуацию на себя, зная, как дорого она тебе обошлась. НЕ хочу. Да тебе это и не нужно.

Проехали.
Я вот книжку сейчас читаю, называется "Почерк Леонардо", автор Дина Рубина. Не в моем стиле, и читается непросто, но мне понравилось. О сложной человеческой судьбе... Почитай.
Я без работы остаюсь, вот и появилось время книжки читать, причем прямо на рабочем месте. Закрывают нашу фирму. Не буду углубляться в причины, оно шло к этому давно, но произошло быстро. Ну и хрен с ним. Зарплата была хорошая, очень. Но ты знаешь... Только что в голову пришло, после книжки, наверное. Мистика какая-то. Моя стабильная работа с хорошей зарплатой закончилась РОВНО тогда, когда я закончила ремонт (куда вбухала кучу этих самых заработанных денег). Не раньше и не позже. Значит, так надо. Значит, мне надо идти дальше. Так что, вот так.
Что касается «нашего мужа», я наконец-то перестала о нем думать. Тупо. И хорошо думать, и плохо думать. Вообще никак. Вот честно, иногда накатит какой то кусок воспоминаний, ну там, место с историей, или запах или вещь какая-то...И тут же ушло. Я ему не звоню, не ищу предлог, когда он мне звонит, говорю нормально, но достаточно сдержанно. Вот сказала, что осталась без работы. Заволновался прям. А наметки есть? Да нет пока, не вовремя все, сейчас кризис финансовый, сокращений много... Как ни странно не услышала нечто вроде:  "Ну, ничего, родители помогут, с голоду умереть не дадут"....Или что-то в этом духе. Поговорили минут пять, потом говорю, извини, мне надо убегать к бабушке на юбилей. Он опять что-то спросил, я ответила. Потом опять прекращаю разговор... Извини, бежать надо...В общем, вот так.
Иногда, правда, злость накатывает, ну, никак без нее, когда фантазирую про интим с женатым товарищем, но понимаю, что жена ни-ни, ты что, влезть в чужую семью, нет... Мухи отдельно, котлеты отдельно. А меня вот так, как паршивого котенка, подвели к тому, что я своими руками фактически все и разломала...Все, что с такой любовью строилось. Ладно, опять двадцать пять...
Пытаюсь себя настроить на то, что пришло время перемен. Что моя новая работа,
возможно, принесет мне встречу с Любимым... И всего нового и хорошего ...
Но ждать я так устала... Кто б знал, как я устала ждать...



KLEO.

Это наконец-то я…

Маша.

Самое смешное что у нас с тобой связь есть через двух человек...Я про «одноклассники». Вот это уже удивительно))))
Побежала с малой на рисование, потом на танцы. А потом  в 9 вечера--самой на танцы, все никак не напишу, хожу уже полтора месяца на стрип-дэнс. Скоро сяду на шпагат ;) Очень нравится))
Так что, приду поздно, черкану завтра.
Выходи из сумрака )))


KLEO.

Я не в сумраке... )))

...а по дороге к Свету. Но дорога эта узкая, тесная, высокие стены запретов по краям выстроены. Когда-то это пугало - как же, такая яркая и востребованная и вдруг запереть себя, ограничить почти во всем. Чтобы ни чувств, ни эмоций посторонних... многое было непонятно, а сейчас иначе. Да, многое не разрешено, но, оказывается, многого и не надо. Когда живешь душой, а не телом, легче насыщаешься.
Купила себе яркое красное платье, скандально яркое и вызывающе красное. Сходила в нем на день рождения друга. С мужем, естественно. Отзвездила с огромным удовольствием. Ненадолго можно. Это игры...
Стрип-данс - это здорово!!! Честно! Обязательно почувствуй себя изнутри желанной. Когда какой-нибудь неумейка внушает женщине комплекс неполноценности, от этого надо решительно избавляться. Для начала вытеснить из себя этот комплекс любовью к своему телу, к тому, как оно послушно тебе, как умеет красиво себя подать... Не знаю, не встретила объяснения своему парадоксу, хотя ищу))) Танцую лет с двенадцати. В двадцать встретила человека, который танцами перевернул мою жизнь, а меня вывернул швами наружу. Полтора года романа и сумаcшедшей стихии танца. Потом он уехал, и два года я ничего о нем не знала. Встретились. Поняли, что совершили глупость, что расстались, но у каждого уже была своя жизнь... У него потом танцевали мои дети. Я тоже немного окунулась в прошлое, но танцы для меня уже стали просто способом выражения своих подавленных чувств и зажеванных слов. Может, потому они такие говорящие... Теперь о парадоксе. Для человека верующего, танцы - бесовская услада, вещь, которой, ради сохранения целомудрия, надо сторониться. Я же верующая, но танцующая. Для меня танец - один из способов стравливания эмоций, которым пусть лучше жить своей жизнью вне меня, чем разрывать на части бедное тело... тот человек сегодня руководитель одного из самых известных танцевальных клубов. И назван этот клуб символично, словно в память о местах, где он служил, и где мы с ним когда-то познакомились... Такая вот старинная история...
Стрип-танцы... Молодец! Конечно, смешно пытаться пристроиться - это я про себя - но в щелочку подгляжу обязательно. Чтоб такая тусовка и без Изергиль?!

Кстати, а что у тебя с работой?


Маша.

Приветик))
Пишу быстро, времени пару минут, забежала к подруге... мы переехали, а у мамы «винда» слетела с компа, так что я пока без инета, нет возможности написать… Так что, пока твоя очередь мне письмо писать)))


KLEO.

Ну вот, вроде как обязала;)))
Судя по тону, боевой дух присутствует, вот и славненько. Я тут на днях слегка понервничала, когда мой дорогой муж при мне от какой-то дамы смску получил, мол, соскучилась она. Но помурыжила его немного своей обидой, и меня попустило. Как-то уже и не волнуется подолгу, что значит опыт и привычка;))) Видный он у меня товарищ (в плане, положения в обществе), на контакт легко идет, улыбка такая, что каждая думает, что это сияние глаз одной ей посвящается... сколько я этих хвостов за нашу совместную жизнь с ним поприщемляла. Правда, припугнула - мол, я тут тебе в верности упражняюсь второй год, но, наверное, прекращу эту физкультуру до пенсии, а вот когда ты только моим будешь, вот тогда тебе, старикашке, и я верная буду. Так что, живем дальше. Квартиру ремонтируем, уже кое-что вырисовывается. Приятно видеть, как задумки потихоньку реальные формы обретают. А то столько лет одних только фантазий. То дома "строим", то квартиры "перестраиваем". Дальше слов и моих рисунков не шло. Хотим новогоднюю бутылочку шампанского там распить, так сказать, о борт нового лайнера)))
 
Ладно. Что я о себе да о себе... Мы, кстати, начали в баню ходить по выходным. Дрессируем сосуды. В N-то у нас это уже налажено было, а здесь долго компанию не могли найти, а одним тянуть такой досуг дороговато. Настрой мыслей на зиму повернул. Вот и закончилось лето))))
Как твои танцы? А мои - муж и дочка - вроде как на сальсу решили пойти. Придется следом пристраиваться, а то утанцуют их у меня)))

Выздоровеет компьютер, можешь зайти в мой ящик с "прозой". Это чтоб не скучно было долгими зимними вечерами))) Там почти все моё, кроме того, что в папке "И.Г.". А то дружим-дружим, а я все никак не решаюсь навязать тебе свой внутренний мир, а ведь в этом плане я довольно беспардонный товарищ;))

Кстати, а прошлый приезд встречались с одним нашим с мужем знакомым, только-только разведенным, я как-то вскользь упоминала эту семью в связи с каким-то разговором о разводах в зрелом возрасте семьи. Неважно... Просто когда мы уже более интимно о сегодняшней его жизни говорить начали, он открылся, что испытывает довольно серьезный голод по общению. Я посмеялась, спрашиваю, так тебе женщина нужна или собеседник? Тебе общаться или пожить по-человечески? Мне-то нюансы их семейной жизни с обеих сторон ведомы.... Одним словом, подумала тогда - чем не собеседник моей новой подружке;))) Помнишь, говорила, что полезно обзаводиться новыми друзьями, которые не являются общими с бывшим мужем знакомыми. Чтоб не было общих тем на тему "бывших"... У меня сын смеется: "Мама, говорит, а ты что бы ни делала, вроде как и по работе, а все равно сводничаешь" Не обижаюсь. Иногда двум хорошим людям надо помочь пересечься дорожками. Тем более, у тебя машина, у него заправка с отменным ВСЕГДА! бензином. Это на пересечении дорог в центре …

Ладно, ладно, не ругайся, не в свое дело не лезу. Пока можешь просто мимо проехать;))) хочется в N. Соскучилась по общению. Квартира держит, но, кажется, строители наконец начали понимать, что они строят, так что можно будет на пару дней слинять. А то женщины по моему мужу уже скучают, пускай порезвятся.... Смех! Вроде как есть кто лучше такой жены... Надо успокоительное попить, что-то не на шутку в оптимизм въехала. Прямо-таки маниакальная радость на душе....
Ну что, я справилась с поставленной передо мной задачей? Это можно назвать письмом? Глупостей, конечно, много, но как-то ничего поучительного и нравонаставляющего в голову не пришло. Пощебетала и улетела. - ПОКА!


Маша.

Привет. Ужасно соскучилась по нашему общению и по твоим мыслям. Но... вот что значит нет работы, вот тебе и еще один минус - доступа к Интернету нет. К маме, когда забегаю за малой, все бегом-бегом, и за спиной все ходят, не до писем.

Танцы - прекрасно, мне нравится безумно, пришлю фотку вверх ногами на шесте как-нибудь :)

По поводу твоего знакомого… сколько ему лет для начала? Как тебе сказать, я не то что против знакомств, просто всегда очень скептически относилась к такого рода сводным делам)) Ну не верю я в это))) Не упрек ни в коем случае тебе, наоборот.  Расскажи про него, а там посмотрим.

Насчет грядущих праздников... Ненавижу Новый год. Уже несколько лет. Притянутая за уши суматоха, она меня раздражает. И ассоциации у меня плохие. Напомню, правду об измене я от мужа узнала аккурат в новогоднюю ночь. Отмечать не с кем, а дебильные традиции не позволяют просто лечь спать... в общем, одно расстройство. Хочу сразу число так 10 января.
У малой накануне день рожденья. Тоже еще, блин. Папаша наверняка приедут, и что? Вон у нее в прошлое воскресенье был концерт, выступали с танцевальным кружком, на сцене. Приехал, посмотрел, потом говорю, вещи-то свои забери оставшиеся. Они на балконе лежали с начала ремонта, заваленные. Приехал с нами… это цирк был. Я его чуть не за уши водила по всей квартире, горделиво показывая ремонт. Реакции - ноль. Как будто ничего не заметил ))) Этакое деланное безразличие. Даже не везде посмотрел. Хотя какой еще реакции от него ждать.... А потом малая расплакалась, когда узнала, что он уезжает, она вообще губу раскатала, что он ночевать останется. Он не знал, как ее успокоить (а откуда ему знать, как...), говорит, не перестанешь плакать, уеду. Она еще больше в слезы, короче, прибила бы, честно. Потом вышел в подъезд куда-то звонить (ха-ха, интересно, кому), вернулся, посидел минут двадцать и свалил. Придурок.
Вот такие дела.
Пиши, что думаешь, ты так здорово рассуждаешь.
И про жениха не забудь написать (хи-хи)…

 
KLEO.

Сразу про последнее...;))

...про жениха, то бишь ))). Но не в качестве жениха, а в качестве любопытного собеседника рекомендую. Скажу о прошлом его супружестве лишь то, что жена его какую-то кандидатскую защищает или защитила уже, но это для понтов, чтобы доказать себе, что она умнее мужа, хотя философская тема к сегодняшним её занятиям отношения не имеет - она туристическим бизнесом занимается. Общаться с ней тяжеловато - грузит сильно своей эмоциональностью. Я говорила, что мы одинаково расположены и к ней, и к нему, а мужа моего год назад двоюродная сестренка охмуряла, но это тараканы, бегающие по параллелям к нашим жизням.  N был первым человеком, который пришел ко мне в больницу, когда мне только-только сообщили о смерти сына на операционном столе. Операцию делал его близкий друг, впрочем, и наш друг тоже, поэтому это было так странно и страшно связано. Про самого N. Умный парень. Лет ему, наверное, около 43-х. В браке устал от надрыва и ходить в вечно виноватых во всех смертных грехах. "Я вам больше не раб", - в сердцах громко хлопнул дверью он, но продолжает заботиться о всех своих детях. В плане поставить всех на бизнес-ноги, чтобы они могли прокормить себя сами. Очень ответственный человек, которому, по его словам, просто не повезло жениться не на том человеке. Не вполне его в этом поддерживаю, думаю, просто неумело строили отношения.
Сейчас ему не хватает общения. Он так радуется нашим с мужем приездам, и, наверное, тому, что с нами можно говорить о своих проблемах, потому что, вообще-то, он довольно скрытен. О том, что у него в семье не все ладно, он рассказал, только в день своего развода. Мой муж был в шоке, хотя они-то общаются чаще, чем я с ним. Но я больше вопросов задаю и глубже в душу лезу, поэтому из общения с ним и его женой, поняла, что там не все ладно... В общем, такой человек. Во мне ему нравится, он так сказал как-то, что я здравомыслящий человек. В женщине ему нравится самостоятельность, причем поправился тут же (уж не знаю, зачем он нам так подробно о своих ожиданиях от будущей избранницы поведал), не в плане материальной обеспеченности, а плане способности самой решать свои женские проблемы. Наверное, устал принимать решения по мелочам за двоих. Мыслит масштабно, периодически пытается втянуть моего мужа в какой-нибудь бизнес-проект. Всё, за что ни берется, у него получается...
Блин, расписываю, и мысль коварная - на фига такую рекламу классному мужику делаю. Нет бы себе припрятать под прилавок на черный день;))) честно, понятия не имею, каким образом можно свести вас под одной крышей, чтобы познакомить, но, думаю, если это должно произойти, оно произойдет обязательно. А так, если когда-нибудь доберешься-таки до Интернета и скачаешь мои книжки, то среди многостраничья моих откровений найдешь страницы и о N, и о его жене, она у меня там под именем ***, почти как в жизни.
Что до нового года... А мы спьяну наприглашали друзей из N., будем запускать пробки из-под шампанского в недоремонтированный потолок новой квартиры. Это именно в новогоднюю ночь. А так, я тоже не в восторге от нового года, раньше, во всяком случае, так было, томило, что не с теми и не там, где хочется. Сегодня проще. Ограничила круг любимых мужчин мужем, всё встало на свои места;)) А вы приезжайте с дочкой к нам в гости. Пока ко мне, познакомитесь с мужем и детьми, будет к нам. С нами дружить легко. Ребенок главную елку страны посмотрит. Необязательно праздничного настроения ждать до 31-го. Можно начать поднимать его себе числа с двадцатого. Когда там каникулы начинаются у дочки? Ребенка в охапку и в Киев. Честно, приглашаю! Я просто сейчас так припахана к ремонту, почти каждый день приходится что-то подправлять в чертежах, что-то высчитывать заново, что, боюсь, не выбраться мне до праздников, чтобы с вами поближе познакомиться. Приезжайте!
А о муже твоем говорить не хочется. Мудак он, извините. Не хочется тратить на него свое красноречие ;)). Ты - красавица, девка умная, бойкая, на хрен тебе этот чемодан без ручки...
Ну, типа, поддержала )).
Пошла готовить, к нам через пару часов гости придут.
ЦЁМ-ЦЁМ!!!


Маша.

Я так люблю читать от тебя письма... от них таким теплом веет )))

Опять пишу кратко, опять заскочила, все никак не соберусь нормально зайти на час и написать письмо не в две строчки.
По поводу твоего приятеля… любопытная характеристика, мне понравилась. Хотя возраст слегка того...Не в том смысле, что старый, просто разница в возрасте десять лет....я предпочитаю иметь дело с ровесниками...если и тараканы в башке, то такие же, как у меня )))) Тем не менее...фотку пришлешь? Посмотреть хочу)))

Видишь, оказывается, без компьютера плохо. Ни аськи, ни инета... Так что, терпим.
Все, побежала, обещаю, на днях напишу человеческое письмо.

А муж - козел...Я с ним вчера ругалась по поводу алиментов. Мы с ним про двести баксов договаривались, а доллар уже, пардон, совсем не 5 гривен...Ни хера, он теперь давит, что обещал платить тысячу гривен, и так и будет платить.
Кстати. Хочу пойти узнать насчет развода. Вроде морально созрела. Что скажешь? У моих подруг мнения разделились, одна поддерживает, вторая нет, говорит, что страховка ж пока есть, и что я сделаю лучше этой курице и все.

Резюмирую. С тебя фотка мужика и мнение по поводу развода))))
Вишь, как я раскомандовалась)))
 P.S. Спасибо за приглашение. Будем думать)))))


Вот и я опять. Выполняю обещание.
Рассказываю. Сижу дома. Не работаю. Кайфую от ремонта, от ощущения ДОМА. Очень горжусь проделанной работой, все пытаюсь всем показать, похвастаться. Кто видел старый вариант, в котором мы с мужем семьей прожили более 4 лет и ни одного гвоздя, как говорится, не вбили. Не помню, писала, кажется, про его реакцию на ремонт. Сделал вид, что ничего не видит. Типа, ничего не изменилось :) Вот хотела бы я влезть в его душонку и узнать, что он на самом деле подумал...как хотела бы... Наверняка ж сравнивал, во-первых, с тем, что было, во-вторых, в столице-то, чай, не в хоромах живет, думаю, на съемной квартире. Ты знаешь, только теперь вроде пришло ощущение того, что я справилась. Плечи расправила. Скажу так, дружить с ним уже не хочется, он не достоин этого. И дочери своей тоже не достоин, но от этого никуда не денешься. Она, знаешь, что учудила? Я с ней заезжала к своему врачу, он в роддоме работает, тот, кто мне операцию делал и малую вытаскивал, собственно )). Он ей говорит, когда уже мама придет братика тебе рожать? Я говорю, тут еще одна составляющая нужна, а ее нет))).  Посмеялись, в общем. Малая выдает на следующий день: "Мама, а роди мне братика". А я ей: "Для того чтоб братик появился, муж нужен, а у меня мужа нет." Она мне: " Так найди")))). Все это сквозь смех. Вот так. Я очень рада, что у меня получается так ее воспитывать, плюс, характер у нее легкий, поэтому думаю, в будущем мы вообще подругами станем. А папаша... Ну, папу любит, это понятно. Только вот, я уже из последних сил его выгораживаю, когда она плачет, что он уезжает, как тогда, после концерта. Хочется дать пинка и закрыть дверь. И чтоб не видеть больше…
.
А плечи реально распрямились. Внутреннее ощущение такое. Даже не знаю, как описать. В бассейн записалась, с завтрашнего дня. Облом жуткий, но пойду. Решила хоть куда-то выползать, пускай жениха не найду, так хоть новые лица. А то еще и без работы скоро выть начну :) Поэтому сама себя палкой. Месяц похожу, а там видно будет.

На танцы хожу с удовольствием. Это стрип-аэробика. Никто не раздевается, полчаса растяжка, потом каждая учим разные движения на шесте. Я в группе самая старшая, девчонкам лет по двадцать-двадцать пять примерно, не больше. Но... Вначале слегка комплексовала, когда пришла, они уже почти месяц тренировались, зато потом... Уже почти звезда))). Меня поперло :)))). Эту свою особенность давно заметила. Так везде, и в работе тоже... Ужасно боюсь всего нового, кажется, что у меня никогда не получится, потом вникаю долго и мучительно, а потом... Становлюсь профи... Лучше всех))). И машину так водить начинала, и везде-везде. Поэтому знала, что так будет)).

В общем, дела такие. Скучновато без работы, но пока кой-какие запасы есть, не дергаюсь сильно. Сапоги вот сегодня себе купила))). Короче, умница, красавица, энергии куча, только вот любимого хочется.... Хрен его знает, где люди знакомятся-влюбляются-женятся...С моим нынешним времяпрепровождением, только в лифте дома актуально ждать встреч))). Даже в общественном транспорте не езжу. Через инет знакомиться не умею, сайты знакомств не уважаю... Вполне полагаю, что есть там нормальные люди, только хрен их разглядишь среди кобелей всяких. Фотографию не хочу вешать, а без неё шансов почти нет - мужчины любят глазами))). Да и доступа к Интернету, сама видишь, тоже маловато...Это так, хандрю чуток. Стараюсь верить в то, что случай сам сведет с кем надо...
Ну и на фотке меня зацени))). Это я хвастаюсь :))))

P.S. Жду от тебя ответов на вопросы предыдущего письма.
Пока, целую.




KLEO.

Надо ответить))…

Прострелило спину, караул! Вчера козой прыгала из горячей сауны в ледяной бассейн, а сегодня вот уже час по квартире ползаю, как бабка старая. Ни наклониться, ни остановиться. Только ходить и сидеть. Первый раз такое. Придется к костоправу идти...

Что касается развода. Считаю, что уже и можно, и нужно. Если внутри попустило и даже дружить не хочется, пора срочно освобождать место для другого человека в своей жизни. Ты ведь уже перестраховалась в материальном плане? И муж вроде как возвращаться не думает, зачем питать его иллюзиями, что ему что-то светит в твоей семье? Да и у порядочных мужчин (а нам ведь других не надо?) особенность есть такая, не приближаться к женщинам со штампом в паспорте. На них это отрезвляюще действует. Ну и чтоб на небесах поняли, наконец, что ты уже за старое не держишься и готова к переменам и новым вариантам.
 
Кстати, о сайтах знакомств. У меня год назад подружка замуж вышла через сайт знакомств. Начиналось как прикол. Её подруга, шутки ради, поместила фотографию в вальяжной позе на леопардовом диванчике, понаписывала про неё небылиц, в пункте сексуальных предпочтений смело вставила "садо-мазо", а дальше уже кто только от имени моей подружки в страничке не выступал. Даже мой муж участвовал. Смеялись, общались с толпой, желающих поживиться молодым телом, маньяков, а между делом вычленяли из общего хора голосов нормальных мужиков. И их было немало. Фото, анкета - затравка, а дальше уже по речам и комментариям видно, кто есть кто. Подружка веселилась, на свидания бегала, много себе новых приятелей нашла. Среди прочих появился и будущий супруг. Она его несколько раз в черный список отправляла, но он, что называется, запал и таки пробился. У него дети от предыдущего брака, живут с ним, так у миллионеров принято, плюс её дочка. Получилась большая дружная семья, но втайне от всех многочисленных родственников мужа держат, как познакомились. Классный мужик, кстати! Так что, везде есть люди, даже среди сексуально озабоченных чатовцев ;))
 
А вот фотографию своего знакомого не пришлю, нет у меня его фотографий. Не урод. Высокий, стройный, спортивный. На лыжах стоит хорошо. На любую тему разговор поддержать может. Но не дамский угодник. Из тех, что на улице не подойдет и в лифте не пристанет. Если только на какой-то деловой почве с кем сойдется. Так мне кажется... А работа у него такая, что из представительниц женского пола одни бензоколонки вокруг да бухгалтер. Так что, шансов познакомиться с кем-то у него немного. Может, поэтому так доверчиво нам с мужем о своих предпочтениях поведал, надеялся, что в своих кругах пошерстим, да подружку ему найдем. Не знаю, об этом напрямую не спросишь. Народ не очень любит сводничество, предрассудок такой есть, что неправильно это, неестественно. А с другой стороны, я так брату своему невесту привела за ручку. Живут уже лет двенадцать с моей избранницей, хорошо ладят, хотя она и не входила в категорию его предпочтений. Другую свою подружку с московским другом познакомила, тоже семья замечательная получилась. Со стороны легче свести два полюса - чувства не мешают, видишь и одного, и другого человека, размышляешь, что у них общего, а что в противофазе. Легче перебирать варианты - так, на досуге, без особого на то указания и нужды. Просто, когда А. заговорил о предполагаемой подружке в будущем, по его мечтам и фантазиям почему-то сразу всплыл твой портрет, я не о внешности, а о внутреннем содержании. Как-то сразу во все его впадинки и выпуклости твои выпуклости и впадинки попали. Усмехнулась, помню, и о возможном ребенке у избранницы от прежнего брака спросила. На что мне муж после украдкой от нашего друга говорит: а ты что, уже и кандидатуру подыскала? Да, говорю, вроде и не искала, а как-то уж очень здорово подходит, вроде как за стеной уже между собой договорились, а теперь вышли к нам и дурачат, будто не знакомы...

Ладно. Что заранее метаться и мечтать. Наши мысли для ангелов, а слова для бесов. Мы с N давно не общались, кто его знает, что там у него сейчас. Муж говорит, вроде живет в общем их доме, демаркационную линию, наверное, провели. Оно понятно, жена пытается внушить ему, что он на этот дом претендовать не должен, потому как, мол, для детей строил, а не для себя. Ему обидно это слышать. Для себя не жил, всю жизнь как Папа Карло на семью ишачил, а теперь как халдея гонят - обслужил, иди вон... В общем, им это пережить надо. У них тоже раздел имущества, как и тебе, предстоит. Договоренности договоренностями, а как до сути доходит, тут-то и начинаются коныки. Опять же, общая для вас обоих тема. Кто поймет так, как никто другой, кроме как собрат по несчастью?
А фотография твоя замечательная!
Как раз для сайта знакомств. С подписью: "Это что, я и крестиком вышивать умею"!))) а теперь пытаемся разогнуться и встать. Извините... внезапно наступила старость... блин... больно-то как...

Зрейте! В гости приглашение не отменяется)))


Маша.

Хитрая ты девушка. Ненавязчиво, зато в точку. Ты ж меня уже достаточно хорошо знаешь))) Это я про друга твоего
.
Вот вчера сидели с подругой лучшей у меня на кухне, пиво пили. Рассуждали о том, как люди друг друга находят, и все такое. Я начала вспоминать все свои удачные и неудачные романы, да и просто людей, которые нравились. Всех выбирала себе Я. Был как минимум один человек, который реально целый год меня добивался. Причем, если отбросить то, что он страшный маленький очкарик, во всех остальных характеристиках – то, что надо. Я на первом курсе училась, а ему тогда было двадцать три года (к слову сказать, казался жутко взрослый и умный). При машине ( в те-то годы...1994 год...), при работе, характер замечательный, как друг - просто супер.
Я ему сразу сказала, что ничего со мной не светит... Ну, не умею я без любви... Как бы хорошо ни относилась, не могу. Хотя жила бы, как кот в масле, он сейчас в К. живет, в хорошей квартире, в новостройке... Так вот, мы с ним год дружили. Вместе проводили  время, я бегала к нему на работу...бухали у его друзей, он меня, бывало, с пьянок институтских встречал. Мне было хорошо и уютно, потом, правда, я села на голову, стала на его глазах бегать за своим одноклассником... очень была в него влюблена. А этому вроде как ничего не обещала. Все закончилось так, как и должно было закончиться. Он встретил девушку - познакомился с ней в магазине аудиокассет, она там работала. Ну и, любовь-морковь , а мне пинка под зад))). Поделом, конечно, но как-то грустно мне было. Вроде как, мое увели... Самое обидное, что я до сих пор уверена в расчете с ее стороны. Хотя он достоин того, чтобы его любили. Поэтому мне обидно, но это уже мелочи. Детей у них нет, не получается. А он детей любит безмерно. Вот и посмотрим, как сложится их брак. Я, в общем-то, ничего плохого не желаю, отнюдь... Просто мне хочется, чтобы его любили, и чтобы он был счастлив. Хотя, может, я ошибаюсь...

Отошла от темы. К чему все это я. Меня невозможно завоевать. Во всяком случае, так было всегда. Всегда завоевывала я. С боем))). Что еще интересно, почти все мои «Любови» были со мной знакомы не один лень, и всегда что-то потом появлялось в моей душе, и почти всегда после пьяного поцелуя... Как под одну гребенку )))).
Что еще сказать. На самом деле, куча историй, когда одинокие души тянутся друг к другу.... Просто есть люди, которые, как бы это выразиться, так нуждаются в опеке и заботе, что готовы с благодарностью дарить себя чуть ли не первому встречному, кто окажет внимание. Коряво выразилась, но, думаю, ты меня поняла. А мне любовь как в юности подавай. И дрожь в коленках. И адреналин в крови бешеный только от мысли, что Он есть... Может, я уже совсем... размечталась… Ну, очень хочется. Только встретить тоже, вроде как, негде... Школа-Дворец пионеров-дом-супермаркет. Вот и все мои дороги. Прямо, как у твоего знакомого.

Ну, придумывай сценарий, подруга. Я думаю, начать надо с виртуала, а там видно будет про выпуклости и впуклости :)
Целую.



KLEO.

Надо...)))
 
…Самую малость напишу. Наблюдение.
Любовь с дрожью в коленках и адреналином, начинается в тот момент, когда что-то давно знакомое и привычное вдруг меняет свой статус знакомого и привычного. Чувство, что из-под носа уводится то, что казалось тебе принадлежащим одной тебе. Включается защитный механизм под названием страсть - "удержать!" В бой идут все доступные средства.
Такая перемена в поведении порой пугает и отталкивает партнера, но в ответ в твоей душе поднимается большая зависимость, теперь уже любое движение бровей расценивается как попытка уйти от тебя, и, как ни странно, привязывает тебя к твоей "жертве" сильнее... Это в психологии отношений называется "парадоксом страсти". Обычно только такая схема развития отношений может вызвать сильные чувства. Главное, осознавать, что ты играешь в страсть, чтобы вовремя остановить себя и предоставить партнеру возможность привязаться чувствами и к тебе, по той же схеме. Только теперь ты играешь роль "уходящего" партнера.

Наверное, это попахивает цинизмом, но так уж получается, что в человеческих отношениях всё до примитивного просто. Если хочешь «встретить» свою любовь, выбери достойного партнера из своих знакомых, подружись - это обязательно, чтобы узнать друг друга как можно лучше к тому времени, когда начнется игра в чувства, а после, сделай так, чтоб он начал уходить от тебя, или хотя бы сопротивляться твоим симпатиям. Для этого достаточно просто дать понять ему, что ты пытаешься контролировать его во все минуты и мгновения его жизни. Как только он почувствует себя задыхающимся в твоих объятиях, он попытается освободиться из них. ТУТ К ТЕБЕ И ПРИДЕТ БОЛЬШАЯ ЛЮБОФФ!!! Чтобы быстро добиться взаимности, пока он не остыл, кое-чего можно достичь и шантажом (здесь кому что подскажет фантазия) - это в первые два-три месяца, пока ещё он чувственно очень к тебе привязан. Как только видишь, что он вроде как рядом, тут же имитируй со всем правдоподобием свой от него уход. Увлечение, влюбленность в сантехника Васю или роман с бывшим соседом по парте, неважно, главное, убедительно сыграть, чтобы партнер, с которым ты пытаешься создать крепкую пару, поверил, что он тебя теряет. Вместо левого романа достаточно бегать в кино или ходить на курсы рисования, главное, чтобы это выглядело, как твоя попытка побыть наедине, причем необязательно посвящать своего любимого в детали своего времяпрепровождения. Побольше туману и отрешенности. Никаких эмоций на поверхности. Эмоции вообще во взаимоотношениях и в жизни в целом – вещь, губящая все благие начинания...
Ну и, так далее...
Одним словом, взаимоотношения - это работа, которая требует труда души двух людей. А чувства в тебе, о которых ты пишешь, - вещь легко инициируемая, если знаешь несколько законов самовозбуждения.
Пьяный поцелуй не является причиной зарождения чувств, но он следствие возникшей на основе взаимопонимания симпатии. А уже на основе симпатии можно построить довольно близкие отношения. И превратить их в любовные или развить в дружеские - это выбор, который мы делаем, исходя из соображений здравого смысла...

Поэтому так убийственны бывают для родившихся таким образом отношений неожиданные влюбленности на стороне после. Всё кажется, что тогда мы просто взяли себе то, что было под руками, от безысходности что ли...
По поводу влюбленностей я уже писала раньше, не хочется повторяться. Это химия. Гормоны и неумение владеть собой. Вернее, отсутствие самоконтроля и своевременного самоанализа. Но это приходит с опытом. Пока не натрешь этими влюбленностями мозоль на душе, распознавать опасность не научишься. Пока сотню раз не наткнешься на грабли, умением вовремя принимать решение о нецелесообразности отдаваться мимолетной страсти не овладеешь. Возможно, на это уйдет вся жизнь...
Ну вот, хотела кратко и неожиданно для себя развезла на целый лист. Надеюсь, повеселила))).
Здраво об этом рассуждаю, но при этом человек страшно влюбчивый и безрассудный... Впрочем, последний год держусь, стараюсь, чтобы здравомыслие стало определяющим в моём поведении. Правда, как итог, самоизоляция.
Ну, ладно.
Пока!
С зимой!



Маша.

Где сценарий, я не поняла??!!!))))

Насчет пьяного поцелуя,  из вредности поспорю. Это просто моя индивидуальность, но было такое, как минимум, три раза. Мне в пьяном виде абсолютно по фиг, с кем целоваться.
Повторюсь, речь идет о поцелуе, а не о чем-то большем. Так вот. Целуюсь не из-за симпатий, вернее, не всегда из-за симпатий. Но было так, что на следующее за этим утро, когда и смешно, и слегка даже не стыдно, а так, прикольно неудобно за свое поведение, начинаешь вспоминать ощущения и понимаешь, что прыыыятнооо... Что хочется еще... и именно с ним. Начинаешь фантазировать и т.д.
 Про такой вот мнимый уход, как раз ты попала в точку - в начале отношений с моим пока еще мужем. Пьяные поцелуи были около года - ну, просто приходила к ним в общагу, а потом навеселе приставала к нему. Он от меня бегал. А потом абсолютно случайно встретились на море в Рыбачьем. Тут же, как всегда, пошли бухать (я с подругой, он с друзьями). Напились. Тут же пошли засосы на полчаса. Ну а потом я, как всегда, не дала)))). Он со мной после этого даже здороваться перестал. И вот тут что-то начало шевелиться. Как это меня, звезду, игнорируют?.. Ну, потом уже по-другому начала на него смотреть, поняла, что, блин, ни с того ни с сего чувства появились, может, еще и обстановка навеяла, не знаю. В общем, вот так...
Ну, а пьяный поцелуй (и чуть больше)) кое-с кем из бывших коллег, наоборот, изменил взаимоотношения на сто восемьдесят градусов. Вдруг человека в нём увидела, стала относиться с нежностью, и он тоже... Так, оказывается, тоже бывает))
А самое главное, все-таки, это единство душ. Это было самое большое, чем я дорожила в отношениях с мужем (((( Но. Было еще пару человек, которые мыслили со мной в унисон. Так что, все-таки не теряю надежды, что есть такие человеки еще))
Где ты говоришь, заправка эта?))))))



KLEO.

На пересечении улиц - проспект, кажется, с моста съезжаешь в сторону центра, что ли... не помню уже названий улиц. Слева остается развлекательный центр, кинотеатр бывший, а прямо перед носом заправка)) Но он в директорском кресле сидит внутри, вряд ли его можно на улице с заправочным шлангом увидеть)) Но вдруг;)) Кстати, заливаешь полный бак, дают дисконтную карту. А бензин всегда отличный. Честно работают.
 
По поводу остального))) Не хотела заставлять тебя оправдываться. Просто привела наблюдения из собственной жизни, не более того. Забавно, что у нас с тобой столько схожего. Только живу чуточку дольше, поэтому уже какие-то теории для себя вывела... Что-то не припомню, по поводу чего обещался сценарий))). Надо вдумчиво перечесть предыдущие письма наши с тобой, что за обещания раздаю.
Дочка к КВНу готовится, вот где с меня сценарий так уж точно потребуют... Отвлеклась... Всё время попадаю не в те буквы. Тороплюсь. Сейчас машина придет, на квартиру ехать надо. Сценарии как-нибудь потом, если вдохновлюсь))))


Маша.
… да я и не оправдывалась, просто на примере собственном отстаивала собственную теорию об исключениях :)

А насчет сценария ты перечитай, перечитай :))). Заинтересовал меня друг твой. Но намеренно отношусь к этому всему с изрядным скептицизмом, потому что уже было пару раз, когда сама себе выдумывала отношения, чуть ли не насильно влюблялась, а потом резкий пинок с небес на землю (все это недавно было, т.е. во времена, когда я только-только осталась одна и была готова пойти чуть ли не с каждым встречным-поперечным). Состояние такое было, отчаянное. Тут сама себе додумала, что объект моего внимания вроде не женат, и вроде ко мне неровно дышит, искала кучу подтверждающих моментов в глазах, словах, намеках и т.д…. Ну, естественно, женат)) , еще и на его жену в аське нарвалась, которая тут же дала понять... Ну, из ситуации я вышла нормально, но было очень неприятно. Хотя эта моя мнимая влюбленность была липовой и за уши притянутой, и я это понимала.
Короче говоря, я теперь изначально циник и скептик. Но твои слова про твоего друга попали в точку. Особенно фраза про «на лыжах стоит хорошо». На каких, скажите, лыжах, беговых или горных?...


Зачем ты повесила у себя в том ящике среди своих романов мои письма?????
Я не давала разрешения вывешивать письма, которые я писала ТЕБЕ, боль, которой я делилась С ТОБОЙ, на всеобщее обозрение?? Если бы ты была внимательней, ты бы заметила, что в некоторых из них имя я свое подлинное пишу. Не говоря уже о том, что слишком подробно описываю историю своей жизни.
Скажи, зачем? за что?

Меня еще недавно били в спину, и, честно говоря, только что я испытала тот же внутренний пожар, как будто меня опять предали…



KLEO.

А я никогда и не спрашиваю...

...разрешения.
Да, имя звучало. Но ни среди твоих знакомых не знают такую - Ирину З***, - ни среди моих такую С ***. А история твоя, я тебе в начале писала, слишком типична, чтобы претендовать на что-то исключительное из правил. Но ты, как никто другой, хорошо и образно её описала. Мне очень нравятся твои письма, они живые, эмоциональные. Если бы я хотела заинтересовать кого-нибудь из своих знакомых твоей персоной, предварительно обязательно окунула бы его в нашу с тобой переписку, потому что в ней, уверенная, что нас никто не слышит, ты раскрываешься целиком, обнажаешь все стороны своей души. Я, конечно же, изменю твоё имя на другое, и ты сама себе это имя выберешь, когда успокоишься и поймешь, что на самом деле ничего страшного не произошло. Этих страниц романа не читала ни единая душа, кроме тебя и меня, я раскрыла тебе эти страницы первой. Выбрасывать нашу переписку я не буду - повторюсь, ты слишком хороша в ней, чтобы позволить этому раствориться в небытии, а знать об этом - да, имеешь право - ставлю тебя перед фактом, не более того. Не воспринимай это как удар ниже пояса, а взгляни с позиции какой-то неведомой тебе девчонки, которая, читая твою историю, узнает в ней себя, проживет с тобой тяжелые минуты, выкарабкается и поймет, что даже когда тебя предают, жить стоит. Пусть история твоего возрождения послужит кому-то примером. Не стесняйся своего внутреннего лица - оно прекрасно.
Извини, если задела тебя своим коварством. Я с самого начала знала, что включу твою историю в свои записки. Если бы предупредила тебя, ты бы не доверилась и не раскрылась так. И никто бы не узнал, какая ты красавица.
Тебе придется меня простить))) или хотя бы смириться с тем, что я такая. И с тем, что твои письма тебе уже не принадлежат...
Одним словом, думай, успокаивайся. Постарайся посмотреть на происшедшее не глазами уязвленного самолюбия, а взглядом стороннего зрителя и рассуди, а что, собственно, страшного произошло? Что именно тебя так задело? Что такого есть в тебе, чего надо стыдиться? И не честнее ли быть самой собой, чем носить маску, не соответствующую внутреннему содержанию? Большая часть проблем во взаимоотношениях из-за неумения ладить с собой, из-за неприятия самого себя таковым, каков ты есть. Легче обвинить своего партнера в непонимании, чем разобраться в себе самому. А как можно понять тебя, если ты все время сам в себе путаешься? Если все время играешь и лицемерно отвергаешь истинное свое лицо...
Ты испугалась собственной искренности в нашей с тобой переписке. А я рекомендую тебе именно эту искренность поднять над собой как знамя. Поверь, тогда ты будешь защищена более, чем теперь. Ложь нужна негодяям, пытающимся скрывать под ней подлость души. А если в тебе нет этой подлости? Если твоя душа чиста и сверкает, какое право ты имеешь скрывать этот свет от тех, кто в нем нуждается?

Ладно, моя любимая девочка, извини, если обидела. Искренне сожалею, но скорей не о своих действиях, а о твоей на них реакции. Но, надеюсь, что со временем все образуется.
Целую.
Ирина.






Красная Шапочка и Серые Волки.
(Не сказка).
 
Серый Волк.



Красная Шапочка.
Взаимно!

- Прекрасно выглядишь! Я восхищен!

- Я зна-а-а-ю....

- Плохо, что знаешь - сюрприза не получилось!Бальзам больше не принимай - я не вынесу тебя в пеленках!!!


- Вы меня провоцируете, сударь... а без пеленок? у меня же и такое есть! Серега, очень рада тебя была увидеть на своей страничке, и с предложениями дружбы
Ты у меня с А. в альбоме больше полугода провисел, кажется, эту фотографию из его альбома на байконурском сайте скачивала. Ты с В.С. давно виделся? Я была в гостях в Питере осенью, встречалась с ним, но, насколько помню, он тогда про тебя ничего путного рассказать не смог. Ты давно нашелся? Помнится, по поисковику тебя тоже было не достать... А ты говоришь, сюрприза не получилось.Я в твою сторону флюидами изо всех сил уже с год свечу. Не подумай, ничего личного, из семьи выпрыгивать не надо, просто сегодня то время вспоминается очень светло и радостно. Детство! Кстати, не знала, что ты в ансамбле зажигал. Тоже на сайтах фотки видела. Так что, прими запоздалые восторженные "оплески"(укр.=аплодисменты) и охапки цветов.

 
- Сударыня! Я у ваших ног! Вы, оказывается, недооценили в свое время меня - обидно! А ведь мужчину делает женщина! Как бы он (якобы мужчина) ни пыжился). Сколько моих талантов Вам еще не известно? В 1979г. моя пара заняла 2-е место в городском конкурсе БАЛЬНЫХ ТАНЦЕВ!!!!! А как мы с Маринкой N*** зажигали!!! А в 1989 на ВДНХ СССР(последнем) я получил Серебряную медаль!!!!!!!!!!!! (вечно второй - но верный друг) Кстати,--- присмотрись внимательнее к фото на сайтах  - рука-то одна и, конечно, Вашего покорного слуги. ПЛАГИАТ!!!! Правда, есть кое-что и не моё… долго подводил сына к инету, да и сам боялся ворошить прошлое))))потом решился. С апреля сидел в малых одноклассниках с Р., а потом узнал о сайте Л-ска - и тут началось!!!!!! 2 недели назад я нашелся!!!!!!!!!!!
Я часто бываю в Питере и Волку мне было проще позвонить. Он ко мне подскочил на точку . Подробности (женское любопытство) спрашивай.

 
- Как же Вас было оценить по достоинству, если вы в сиянии такого яркого солнца как ваш друг звездить пытались!!! Я девочка слабая была, к красоте внешней противоядия выработать не успела, вот и не заметила... но запомнила же!!! У меня сейчас тоже идет сбор урожая запоздалых прозрений - "как это мы тебя раньше не замечали?"- ничего, внимаю, радуюсь за них и за себя, настал-таки мой звездный час, а то думала, так и увяну в безвестности... Любопытства по поводу ваших с Волком встреч у меня не проклевывается, как ни прислушивалась и ни поливала в себе то место, в которое Вы бросили зерно. Я же видела его, этому предшествовала чудесная переписка по матушке и по батюшке, после встречи на полромана писем, сейчас изредка перешептываемся, в удовольствие и к радости обоих. Интересно было бы встретиться вместе - втроем. Пошалить, побуянить, напиться слегка... А что за серебряная медаль на ВДНХ, позвольте спросить? Кстати, наконец, поняла, откуда мне знакомо имя Марины N***, почти год голову ломала...


- Какого друга Вы имеете ввиду???? Б***??? 9-10 класс его тень была уже в стороне от меня (немного)/ Эта звезда слепила в основном женский пол!!! и звезда Гончика)) За что получили выговор от девчонок по самые .....Костик что-то чувствует такое, ни он ни я не торопимся на связь - потом посмотрим) Волк приглашал к себе на дачу - где-то под Красным селом - ориентировочно в августе собираюсь наведаться((4 часа на моей старушке )Он хоть упаковался, но остался прежним .Более того -- НАСТОЯЩИЙ МУЖИК… К***двигал сделанные мной железки во все дыры (готовил к аспирантуре). А я потом отказался (так надо).

 
- Ты столько незнакомых мне фамилий говоришь, надо наведаться на сайт, познакомиться. Мы же только на бальных танцах пересекались, а там только Волк и был возле тебя. Недолго, правда. Ладно, познакомлюсь с остальными попутчиками твоей славной биографии. А сегодня чем занимаешься? Я вопрос задаю, а сама отлучусь ненадолго, мне напомнили, что я и мама, а не только чукча-писатель-целый-день-сколько-можно. Пойду, покружу, хвостом махну...


- Извините, сударыня, забыл, что у каждой женщины свой скелет в шкафу - и свое понятие о звездности
С Серегой никогда не звездили )), а просто делали, что нам интересно)или что не могли не делать))А если смазливость ...... (((
Лопухнулся (впрочем, как обычно)… сегодня бывший неудавшийся аспирант занимается перевозом - катается на "Газели" в Питер за разным товаром)) Вот и сейчас собираюсь в дорогу)) Заглянул в комп - сердце чуяло Ваше послание )))


- Да что ж Вы мне, сударь, на жалость разорванным сердцем давите …смотрите... проникнусь, мало не покажется... в гости приеду …
Да, смазливенький у тебя приятель... БЫЛ. Теперь нормально, на мужика стал похож, наконец к берегу прибился, а то шибко шторма его потрепали. Но собеседник интересный. Правда, в последнее время недосуг общаться. А меня вот что в письме твоем зацепило... в последнем ты о себе уже конкретно говоришь - "неудавшийся аспирант" - а раньше более тонко прозвучало, что "так было надо". Это что, клуб благородных рыцарей? Кто-то на твоих железках в аспирантуру как на коне вместо тебя? и почему так было надо? Если, конечно, не какая-то государственная или интимная тайна. Вообще-то неболтлива, между нами останется, но узнать любопытно…


- Интимных тайн нет - да все мы давно знаем!!!!!!!!!! И не надо ловить меня на оговорках)) Конкретно - свадьба до армии, новый взгляд на мир после армии(стройбат в 23 года)))) Да еще узнал новый для меня закон(но старый как мир) - принцип Питера!!!"каждый человек по мере роста по социальной лестнице достигает своего уровня некомпетентности". Как завлаб кафедры я был на своем месте - как ученый.....только плагиат!!! Все наши ученые филиала были приспособленцами от науки(паразитами). Я не захотел пополнять их ряды))Вообще - много раз в жизни я отказывался от выгодных предложений - у меня есть принципы по жизни!!!!! Зато теперь и нищенствую, но ни о чем не жалею!!!! Я понятно объяснил? Про таких как я говорят - умный дурак)) Нищий) принципиальный) гордый и свободный - тяну свою дямку!!! И ни за что не брошу…


С Днем "ВАРЕНЬЯ"!!!!

срочно!!!!!!вопрос - почему мне знакома и очень волнует имя "СЕРГЕЙ З***ОВ"?????


- О З***ве... извини, что так долго тянула с ответом, много летних дел... Учился со мной в одном классе. А так был знаменит тем, что играл в сборной школы - футбол и, возможно, хоккей, участвовал во всех соревнованиях, что у нас проводились. Помимо этого играл в школьном ансамбле. Учился в МАИ, кажется, на курс младше, но тусовался с некоторыми из вашего курса. Впрочем, за время моего отсутствия ты мог уже и сам полюбопытствовать


- Привет! В футбол и хоккей я не играл! А если Задов на меня обиделся – значит, за дело! Псевдоним помню, а человека - нет! И ты меня не вылечила - обидно. Помню, что мы общались и даже немного симпатизировали ,если не поддруживали. В общем, фамилия его на слуху и очень близка. Есть у вас связь - извинись за мои провалы, пожалуйста!


- Связь есть, но общаемся нечасто. Не думаю, что мои от твоего лица извинения что-то для кого-то будут значить, запутаемся только. Он в следующем году вроде собирался приехать на встречу. До этого виделись года два назад. Встречались мужской половиной класса в К***е у Аниса. А такое имя тебе ничего не говорит?
Хотелось написать что-то хорошее. Не нашлась, с чего начать. Поэтому просто привет! С осенью! Чем балует вас погода в ваших краях?


- Привет!!! не балует - она просто злит! Бабьего лета не будет. Дожди, холод - по ночам первые заморозки. Грибы в лесу мерзнут. Ходишь постоянно в ознобе и с соплями. Так всегда пока не адаптируешься к холодам. Твой привет только и согрел.


- Бабье лето будет!!! Пусть и эти мои слова дровами в ту же топку не жалко. В бабье лето надеюсь и наведаться. Прошлые года моталась в Россию довольно часто. Накатала дорожки. Ты же Кота знаешь? Вот к нему в гости довольно часто наведывалась... Сейчас несколько пыл подостыл, вернее, не пыл, а цены на проездные билеты взвинтили так, что кататься с прежней частотой стало непозволительной роскошью. Вот съездила на летнюю встречу в Москву, теперь можно уравновесить год осенним визитом. Впрочем, поживем, посмотрим. Желание есть. Надо только сконцентрироваться на чем-то более определенно - либо на этом желании, либо на лени, что царствует в теле в такую погоду. У нас тоже отвратно промозгло, слякотно и депрессивно. Снизу подмокает, за шиворот просачивается, сверху подмерзает. Бр-р-р!.. Но в глазах искра, а по щекам румянец. Бабье лето обязательно будет!!!


- Будет или не будет бабье лето - мне по барабану! я тут 2 недельки поработал простуженный - теперь ни хрена не вижу. Прищурив один глаз, что-то пытаюсь тебе нацарапать. Вот уж не думал, что такое возможно! Осложнение на глаза - окосел и полутемень. А завтра родня притопает - проглоты и пропойцы! Сыну моему стукнуло 15. Надо как-то прозревать. Вообще, на лечение всего 4 дня, а дальше опять впахивать. Буду медитировать, где-то в организме моем еще живут остатки силы воли - надо покопаться. А то в глазах темно, а по щекам слеза. Скупая мужская......

- Ничего себе осложненьице ! Не шути с глазами-то. Квалифицированно пролечивайся. Ослепнуть не так сложно, но потом мир себе возвращать - тут одними медитациями не восполнишь. Воображение бешенное должно быть и память о том, что покинул. Всё-таки для зрячего зрение - это считай 90 процентов информации об окружающем мире. Впрочем, что это я о тебе как о покойнике. ЖИВИ И ЗДРАВСТВУЙ! Счастливо отпраздновать день рождения сына... Прости, а что, родня не с тобой живет? или ты о чем-то другом говоришь?... "Береги руку, Сеня", не отдавай себя проглотам и пропойцам на растерзание. Твоя кровь нужна Родине... Позволь промокнуть слезу на твоей щетинистой мужественной щечке...


- Сударыня! Вы куда-то пропали, и мир стал сер и неинтересен! А я тут недавно вспомнил ваш танец с саблями! Впечатляющее! Особенно, когда ненужная сабля воткнулась у моей ноги! За кулисами! Как молоды мы были! Какое замечательное время было!!! И, миледи, Вы - колдунья!!!! Бабье лето было!!!! Я нагулялся в лесу! И моя собака тоже! 2-3 ноября чатовцы собираются где-то в подмосковье. Гончик зовет! Но ВиГон для меня один - непозволительная роскошь! Я бы лучше у Кота встретился! С теми - кого люблю, и с кем напиться не стыдно, а само собой! Че-то накатило - до лета не дотяну! Так захотелось "детской"пьянки!!!!! Мадам! А с Вами такое случается

 …Сударыня! Каждый раз, заглядывая к Вам в гости, нахожу что-то новенькое, пропущенное ранее. Спасибо за удовольствие!

- Восполняю пустоты в мироздании
Я вернулась, привет! Сколько замечательных слов прочла. Спасибо
Да, как-то в бабье лето приехать не получилось. Внутреннего огня не хватило, обстоятельства сложились не в мою сторону, да и дни рождения у детей. Одного помянуть, другую - почествовать, в Россию вот мотнулись - там родня мужа живет. Старенькая уже, по одному провожаем в Вечность. Так что, такая вот у меня созерцательная жизнь. Интернет не оплачивали, поэтому почти месяц просидели вне контактов с внешним миром... А что до пьянки... то, честно, иногда очень не по-детски напиться хочется, а поддержать некому. Не потому, что трезвенники кругом, а потому что знаю, напьюсь, наружу полезет то, что не всякому скажешь. Медитативный разврат, околофилософские бредни. В трезвом виде я хоть перевести на человеческий язык умею, а в нетрезвом - выкарабкивайтесь сами...а в ваших краях побывать ох как хочется. Типа паломничества что ли, на Святую землю... А у нас довольно тепло.


- Сударыня, извини за молчание. Состояние - не стояние! Хочется упиться и забыться! Черная полоса в жизни пошла! В нашей "святой" земле тоже все как везде. Ох, действительно что ли напиться? И предаться не медитативному, а настоящему разврату? Может, встряхнет и ободрит???????????????????


- После немедитативного разврата приходится долго отмываться и лечиться - нам надо?!! Хотя...
Дерзайте, юноша! Не оглядывайтесь на наши стариковские шорохи за спиной. Это мы из зависти, что самим уже пороху только на стрельбу по воробьям хватает…
Не пропадайте. Будет белая полоска, присаживайтесь к нашему шалашу. Поболтаем за жизнь



- Привет, бабушка-старушка! Извини, я только повторяю твои слова! И, заметь, на ТЫ! В пору напомнить старую притчу - девочка родилась – девушка - молодая женщина -....-.....-.....-.....-молодая женщина- БАБУШКА УМЕРЛА! Как корабль назовешь - так он и поплывет! Я по-прежнему хандрю, и все, на что способен, - С ПРАЗДНИКОМ! Плевать, как он теперь называется! Мы что, зря ходили на демонстрации? За наши походы! Ваше здоровье!


- Привет, дружочек !
Как твоя хандрилка, удалось обуздать? Погодка, конечно, та ещё, к оптимизму не располагает. Но в том и прелесть взрослости, что внешний климат не так на внутреннее устроение влияет. Увидела тебя на сайте. Пару ласковых слов навстречу и улыбочку)))
Не грусти - я рядом!!!



- Когда Вы рядом, сил - Пифагору и не снилось! Главное - чтобы Вы рядом были! Хандрилка - мягко сказано! Но в том и прелесть взрослости, что скупость общения сил прибавляет! Пара ласковых слов - границы стерты! Мы  рядом! Мы вечны! Какая грусть? Если Вы рядом!


- Заглядывайте. Буду рада. Я понимаю, о чем это. Сама в общении от капли до капли. меньше людей вокруг, больше просто лиц или тех, кому что-то должен. А вот чтобы просто так, на огонек, словно почувствовав, что зажегший свечку, не просто так засветил, а потому что холодно от одиночества, хочется, чтобы без призыва чувствовали, первыми на молчание откликались. После лета трудно было это колесо заново раскручивать. До сих пор не справляюсь. Не в плане, что сказать нечего, а обидно вдруг становится от мысли, что первая не постучу, не заметят исчезновения. Но понять - уже победа. Не ждать - идти первой. А взрослость и в том, что впереди мысль бежит - а надо ли? А это уже первый симптом депрессии. "Не надо. Ничего уже не надо". Не поддаваться. Человек - животное общественное. Вне социума потребность мыслить отпадает почти полностью. Вроде как не для кого. "Там где двое во славу Мою, там и Я среди них".Наверное, неспроста прописано в "учебнике-то нравственности"


- Девушка, публиковаться не пробовали? Какой высокий слог! На какое-то время я впал в ступор. И врубиться в смысл сказанного не мог! Иришка, ты боишься одиночества? Так сильно и уже теперь? Или как и мне тебе надо чувствовать необходимость в тебе? Быть кому-то нужной? "Там, где во славу Мою, там и Я среди них".........Бремя славы тяжкая вещь! А человек, как бы он ни был общителен(или казался таким), все равно одинок! Других за себя прожить не попросишь!  Втянула-таки в словоблудие! О, ЖЕНЩИНА!

Дэвушка! Какой встреча! Как я рад Вас видет!



- "Бремя славы", надеюсь, относится к предыдущему вопросу насчет "публиковаться"
И первое, и второе примерно на одной и той же стадии. Озадачила началом? - извини, читать удается вовремя, а вот отвечать - когда придется. Поэтому ухожу в паузу, чтоб ты имел возможность напомнить себе, что же ты мне написал в предыдущий раз....

Привет, привет!!! Как видишь, тоже рванула к тебе навстречу, не ожидая твоего первого порыва. Об этом и мечтается, чтобы люди вот так друг к другу летели, без формальностей. БЛИН! это же чертовски приятно делать приятное.
Так вот, насчет публикации, понимаю, шутка, но у меня столько этого "добра", ну, того, готового к публикации. Созреваю. С духом собираюсь. Непросто это. Ты вон на тысяче знаков смски споткнулся, а у меня этого тысячи страниц. Наверное, просто время не пришло, потому что отмазка типа "о чем пишу, никому не понятно", не катит. Умных много. И умнее пишущего тоже. Найдутся читатели.... Пока же ремонт делаем в новой квартире. Дизайнерю...


- А я помню! Сударыня, Вы самая загадочная моя знакомая! Мисс загадка! С Вами чертовски приятно пикироваться! Только на одноклассниках неудобно! Аська? skype? мэйл - агент?


- У меня не получается висеть в Интернете больше десяти-пятнадцати минут, поэтому ни аськами, ни васьками даже не делала попыток обзавестись. Пока. Со временем, может быть. Когда мои все съедут, и мне станет очень грустно. Впрочем, на это замечательное время столько напланировала



- Без шуток - дерзай! Не боги горшки.... О мне речи нет - я и помру со своими комплексами. Рожден в них. И не спотыкался я, мало с кем могу так откровенно...Все с оглядкой - а что подумают? Борюсь с ними всю жизнь и все без толку! А сколько таких как я ? Подписываюсь на все твое творчество! Не забудь экземпляр прислать!



- Вот-вот, именно о комплексах и пишу. Только не о чужих, а о своих. Стремно выходит. И вырабатывается некое, трудно объяснимое с точки зрения здравого смысла, бесстрашие. Вроде бы, делаешь свой внутренний мир достоянием гласности, а вместо того, чтобы бояться того, что это делает тебя уязвимым, вдруг понимаешь, что обретаешь мощную защиту в лице собственного достоинства. Это что-то вроде акта покаяния, после которого человека берет под свою защиту Господь. Когда открыто о себе самому себе, тогда уже никто не страшен. Уже не хочется ни казаться лучше, ни прикрываться какими-то социальными защитными масками, а просто живешь в ладу с собой, потому что, наконец, понимаешь и себя, и тех, кто рядом. А понимать это уже почти любить... в высшем значении этого слова... А присылать экземпляр нужды нет, Всё, что в напечатанном виде, в почтовом ящике Интернета. Заходи, читай. Может, со временем, на каком-нибудь литературном сайте размещу, но перед тем, надо кое-какие имена изменить. Обижать никого не хочется .


- Я - закомплексованный тупица! Какой почтовый ящик Интернета? На деревне у дедушки? Я давно не спец по компам, а просто водила! Что я пропустил? Что не прочитал между чем-то?
Обманщица - лицезрею уже порядочно! Извини - не из-за меня же ты заглянула в "одноклассники".А я пристал....Скучно , девушка! Я в ностальгии сегодня и все проблемы послал на .....Ну надо мне сегодня отвлечься!!!!!!!



- … Быстро переписывай себе куда-нибудь, пока нас не запеленговали
Нет, я в одноклассниках с тобой наедине. И как-то получается, что последние два месяца ты единственный постоянный мой собеседник. Говорю же, после лета, вроде как и забыли обо мне. А мне искрить и феерить не очень хочется, как-то очень успокоилась за лето. Осознание пришло, что одиночество не всегда наказание. Когда есть куда направить душевные силы, оно очень даже кстати. А мне хочется побольше успеть. Всё: и построить, и написать, и опубликоваться... Нет времени на пустой треп. А ты вроде как по делу все время. Мне приятно, что ты как-то по-особенному радуешься мне. Так что, никаких комплексов! Будем общаться. А в ящике все, кроме того, что в папке "И.Г." моё. То - подружка у меня есть. Она писатель со стажем и уверенностью в своем даре. У меня лишь скромное осознание того, что я гений…




- Приятно слышать" единственный".....И тем более от ГЕНИЯ! Вроде как Муз у творческой личности. Этак я и загоржусь, нос задеру! И твое своим считать буду - что бы ты без меня делала?! серьезно - мне нравится с тобой общаться! Этот наш тон - дай бог , не поменять его! А то все очарование пройдет Давно мне так легко не было - то обиды, то всерьез по башке или ниже пояса....


- Ну, адрес у тебя есть. Надеюсь, сильно не разочарую... Скажем, пока не Муз, а очень добрый приятель. Сейчас мне пора, а то мужа на диване на час с лишним бросила, выходной все-таки, пора рядом пристраиваться. А что били часто? Или просто несколько переоценивал свою значимость для кого-то, кто особо чтить тебя не намеревался? Наши обиды в основном из-за чувства собственной значимости. Когда эту планку не то что опускаешь, а просто убираешь вовсе - типа, ну вы что хотите от меня ждите и обо мне думайте, а у меня своя дорога, то вроде как и претензии к другим снимаются. Не то чтобы по фигу все становится, а понимаешь, что другой точно так же внутри себя с собой носится и до тебя ему просто недосуг. Потому я и говорю о себе, когда пишу. Так проще найти единомышленников. И совершенно снимается потребность навязывать себя, чтобы почувствовать себя нужным - это об одиночестве, помнишь, мы раньше вскользь затронули. Написанное, хочешь, читай, не хочешь…
А так, если в целом на всю жизнь оглянуться, то получается, что вроде как обучение смирению проходишь. И когда обижают, со временем видны плоды  таких обид - сам осторожнее становишься в общении с другими - не хочется причинять той боли, что довелось самому испытать. Так что все в копилку жизненного опыта.... Чегой-то я посерьезнела. Вот уже и собеседник мой удалился. ПОКА-ПОКА!!!


- Девушка! Извини! Я вчера действительно отгнил - мне рано с утра надо было ехать в Питер! Съездил - теперь никакой! Тяжко было... Не в первый и не в последний раз!

Погода, конечно, подкинула очередное испытаньице....Насчет обид - обидеть может по-настоящему только близкий человек. Как часто мы забываем об этом и легко бросаемся фразами, которые кому другому (малознакомому) никогда бы не произнесли! Как же - а что подумают? А близкие... А куда они денутся! Они же свои! И стоит раз простить - становится  обыденным делом! А не простить невозможно! Не сочти за плаксивость - у всех свои тараканы. А в ящик я ОБЯЗАТЕЛЬНО загляну, как времечка достаточно свободного будет. Чтоб не спеша посмаковать и насладиться. Боюсь, до выходных буду предвкушать!


- Я открыла ящик - ВСЁ!!!! Не надо отчитываться.  Ищу себе собеседников не только на этом, но и на Том свете... Ты прав, больнее всего, когда обижает ближний, ведь, блин, он же знает все слабые места и бьет без промаха... но это просто жизнь... И желание сделать больно - попытка отвести от себя удар. Мы уязвимы, мы проницаемы, мы слабы.... Поэтому лучше о себе вообще не думать... Просто не делай другому того, от чего стало больно тебе... Мне очень хочется, чтобы ты прочел что-нибудь из того, что я написала. Будет проще общаться при встрече. Надеюсь на встречу. Очень надеюсь... Пока!!! Приятного времяпрепровождения в компании моих тараканов…



- Привет, Женщина! Извини за молчание, я не ушел. Скачал с твоего ящика все, ты не ограничивала меня рамками - а зря. Стирать не буду - считай, что это резервная копия. На всякий случай! Какая энергетика!!! Поражен, но ....Буду разбираться долго, какая-то ерунда творится - начинаю читать и начинает раскалываться голова. То ли колдовство Ваше, сударыня, то ли последствия травмы 1991г сказываются...А может, и то и другое Я давно отучил себя думать много и глубоко C того времени, как отказался от аспирантуры....А жизнь у нас похожа, все однотипно. Те же проблемы... Кстати, белобрысым я был только по осени - выгорал . Но приятно -попал в историю. А я 8 класс не помню....И многое не помню...Пытаюсь вернуться - голова...Какая-то стена, и я об нее с размаху.. Но не пробить! Замуровали, демоны! У меня проблем сейчас полно, буду пропадать. Но только по этой причине!!! Надеюсь, еще наболтаемся всласть!

…Много вранья! Или я обижен...Дискомфорт...По крайней мере, в датах нестыковка! Санта-Барбара отдыхает! Смесь настоящего и фантазий! Черт, ну нельзя же так грубо! Все так и не так....Узнаю и не принимаю...Какофония ....А где же тема простой дружбы ,,,Или  после секса мужик становится врагом? Или еще до...? "Он пожирал ее глазами. Только не чавкай,  -попросила она."Неужели все так банально и пошло? Кот, Ампер и я - мы были неразлучны весь институт! Мне больно за него...И за себя...Впрочем, ты этого и добивалась. Неужели... Наверное, да. Я как-то задумывался о собственной писанине - слава Богу, не сподобился....

…Извини за прошлые эмоции - действительно много противоречивого всплывает в душе, Пожалуй, из "одноклассников" я не вылезу на большую откровенность, не способен. Об N***  мне рассказал Серега, я сам не помню имен. Помню девчонку, хотевшую от меня чего-то и обижавшуюся за невнимание ...И не хочу ни в чем копаться и разбираться! Для себя все давно решил , может, поверхностно, но глубже меня не пускают. Действительно, голова раскалывается...Милый легкий треп мне ближе и милее! И я ничего не хочу от друзей, кроме ненавязчивого общения, да и его требовать я не вправе....Вот, что-то случилось с Волком - пропал. В Интернет заходит, значит, жив. И, слава Богу! А почему меня игнорирует? Значит, есть причина....Интересно, - ты меня помнишь только как друга Волка и по танцам ? А ведь до 1986 г. мы были рядом и общались с одними и теми же общими друзьями...Сударыня, всегда к Вашим услугам! В моем понимании - друг всегда друг. И не важно какого он пола.....


- Залетела только на мгновение. Спешу... простите, на похороны... Изумлена... неужели моя простенькая проза вызвала столько эмоций и обид? Я просто вслух проговариваю то, что мимолетно проносится в голове. Наверное, хорошо владею стенографией, что успеваю ловить мысли за хвост. Осиль... В конце я  другая. Может, голова перестанет болеть... шестую книгу не дописала, поэтому скоро будет добавление. И без обид. Если бы ты был просто приятелем Волка, я бы тебя не запомнила бы. Сколько их было, этих приятелей. Но тебя почему-то помнила, хотя и не общались, и тебя не знала. Может, встреча в детстве для будущего была? А вообще, интересно было читать тебя. Я ведь не имею обратной связи со своими собеседниками - читателями, то бишь... Редко кто возвращается...


- Извини! Вижу - рад! Но не в состоянии! Попозже...


- Маленькая ремарка к одной твоей реплике о Коте. Так сказать, женский взгляд на то же самое. Одна моя "читательница" влюбилась в Кота, просто прочтя нашу переписку с ним... Знаешь, а женщинам, нет, лучше так - Женщинам - нравятся мужчины-"аквалангисты", ну, те, что не по верхам, а и вглубь не страшатся. Мне очень часто хотелось, чтобы мужчины послушали то, что говорят (в том числе и о них) женщины в их отсутствие. Но не получается свести эти два мира вместе. Женщины начинают разыгрывать из себя дур или то, что, как им кажется, ждут от них. Тогда и решилась выставить себя так, как есть, со всеми насекомыми. Типа, представитель неизвестной вам расы, завещавший свой труп( или "труд"?) науке "бабологии"...
Я тоже рада тебя видеть! Фотки посмотрела. У меня на черно-белые фотографии какая-то физиологически ненормальная реакция, покалывание в конечностях. С чего бы это...
А Кота все навестить мечтаю, но откладываю. Наверное, жду компанию подходящую? Ты его давно видел?
Ладно, не буду мешать. Трезвей!


- Девушка! Убогий взгляд! Я не пьян! Просто весь в себе! Ребенок сегодня зажигал на " Европе+" псковского региона...К Коту хочется – с Ампером вместе! Впрочем, не только! Общался только по телефону - не любит инет! В мэйле у него есть страница, как и упоминаемая тобой страница Волка. Не получается....Жена без работы, меня кризис достает....
Сайт глючит - разрывает! Суть - пока только мечты! Маленькая ремарка.....- как я попал к Шамилю, это песня! Отдельная история! Меня больше интересовал гандбол и радиотехника! И, в основном, я был там! Помню июнь 1979(после 9-го класса) игры в Казалинске...Как я попал на танцы - хороший рассказ! Для писателя! Как я их прогуливал, и как Шамиль приводил к моим родителям делегации.....Что я выслушивал от матери? Слезы Маринки....А я весь в спорте! До поры до времени! Кстати, Ирина З*** в городе была только одна!!!!! Ответь на вопрос - почему я помню?



- Фамилия запоминающаяся. Другого на ум не приходит, простите нас с убогим взглядом... Серёж, у меня впечатление, что я тебя здорово чем-то задела. То какие-то нотки досады в твоём голосе(!) слышатся, то вообще как-то по злому срываешься. Ты за друга раздосадовался? или за себя обидно стало? Впрочем, можно не отвечать... Мне не хочется становиться в позу оправдывающегося и парирующего, поэтому буду пропускать твои уколы мимо, ладно? Слушай, а ведь ты прав, мы с Волком познакомились в девятом классе, если где-то у меня прозвучало иначе, поправлю, но как-нибудь потом. Вряд ли это имеет какое-то значение. Задела немного твоя реплика раньше насчет вранья. Но после отнесла это к параллелям произносимого вслух и проговариваемого внутри себя и тоже решила не оправдываться. Ведь прав. А насчет фантазий... У меня даже чертовщина реальная. Не выдумываю я ничего. Как есть, так и пишется. Могу именами жонглировать, местами события переставлять, но придумывать что-то - зачем? Жизнь намного фантасмагоричнее…


- Действительно - убогий взгляд! Это о памяти... Не фамилия запоминающаяся - а ты, человек, носящий эту фамилию!!!! Сударыня!!!! На коленях прошу - простите мои всплески эмоций! Слишком много впечатлений! Одно дело читать о ком-то там отвлеченном -другое....Словно взгляд из замочной скважины. И не надо становиться в ПОЗУ оправдывающегося! У меня в последнее время много упреков за эмоциональность! Ну,созрел !Каюсь за КАЖУЩИЕСЯ обиды! Просто реакция! Никого не хотел обидеть! Слушай историю - у меня мама училась заочно. Зимняя сессия, дома никого. Прогулял школу месяц! Мудрая классная предложила выбор - родителей в школу или на танцы к Шамилю. Конкурс между школами. Весна 1977г.На 2 года завис - и нравилось!!!! А для кого-то я был примером! За мной тянулись! Сейчас очень многое будоражит меня - отсюда эмоции! Вытерпи, пожалуйста! Это не лично к тебе! Это мое! Я не хотел обидеть!



- Действительно, забавная история - я о танцах. Помню, удивлялась, что мальчик такой нетанцевальной наружности, ему бы в гандбол играть или железки таскать, в передовиках танцевальных ходит. После, когда сама танцы вести начала - это после института - уже не удивлялась, ко мне только такие красавцы и приходили, так сказать, расслабиться в интервалах между взмахами молота. Теперь кое-что про тебя прояснилось. Забавно)))
Кстати, и не думала обижаться, ты ничего обидного не говорил, напротив, видя твои эмоциональные всплески, радовалась, значит, зацепило, не важно пока за какие струнки души, но первый заслон - внешняя броня - одолен . Впрочем, ты и сам это понял, твоя фраза"ты ведь этого добивалась"- это ведь об этом?
Сюда же о маленькой, но искренней  дружбе- вот когда все масочки сняты, на глубине, без страха обжечься, можно и потрепаться на ненавязчивые темы, да и просто помолчать хорошо. Но перед этим все-таки надо пройти заслоны недоверия, избавиться от "жизненного опыта".Так, мысли вслух…

… Надеюсь, удаление из друзей не принял на свой счет? Я чистила весь список с надеждой впоследствии оправдаться перед всеми. Много спамов и праздно шатающихся незнакомцев. Да и в целях профилактитки...



- Извини за молчание - много работы, засыпаю с ложкой во рту перед компом. Сил хватает только на чтение новостей. Знаю, что все в недоумениии - так комп не чистят! В субботу в Днепропетровске похоронили Шульца(Сашку Огнева), сидим с мужиками поминаем. Они там - я тут. Дай мне паузу - попозже отпишусь.....Хочу напиться до потери сознания - не берет.....


- Конечно, не чистят. Это так, очередное словоблудие. Причина в другом. Частично отмазалась в форуме, а истину спрятала в своих "записках", которые мало кому доступны и интересны. Наверное, кризис наступил. Виртуальное общение долгое время спасало от одиночества. А тут вдруг прозрела, что стала ещё более одинокой. Удар по клавишам осуществить проще, чем заставить себя интересоваться человеком вживую. Всё вдруг показалось искусственным, навязанным мною другим - дружба, общение. Ушла и заперла за собой дверь. Вернусь лишь к тем, кто что-то скажет вдогонку. А кто обиделся - ну и Бог с ним...




16 декабря.
Маша объявила мне войну. Довольно зло парирую в ответ, и никак не могу смириться с  обоснованностью её гневных упреков. На что рассчитывала эта девочка, когда изо всех сил трещала перед моим носом своими откровенными рассказами о себе? что я  лишь захлебнусь восторженным воплем и буду рукоплескать её похождениям? Да, она права, я использовала её, как использую всех, с кем сталкивает меня жизнь, человеческие души для меня - материал, которым я многообразю ткань своего повествования о себе. Её возмутило, что я вставила её письма, не сопроводив каким бы то ни было комментарием, что, может, как-то могло оправдать такой мой шаг. Избегаю комментариев по той простой причине, что никто лучше автора писем не расскажет о себе. Но мой комментарий – это уже моё мнение о человеке, мои впечатления, моё приятие или неприятие. Это уже не тот персонаж, каким он пришел ко мне, а моя на него реакция. И эта отраженная реакция больше скажет обо мне, чем об авторе письма. А своё лицо я прячу. Как бы ни была откровенна моя проза, свои реакции на людей предпочитаю открывать в последнюю очередь и только для избранных. «Не бросайте святыни псам». Моих книг почти никто не читает, но в них я выговариваюсь полностью.
Связь с Машей начала меня тяготить. После того, как она справилась со своей проблемой, её письма стали бравадой и тщеславным любованием собой. Я откликалась лишь на слова, говорившие о её боли, но когда болеть перестало, на поверхность вылезло малоинтересное для меня существо, довольно злобное и беспощадное. Этого зверька я полюбить не сумела. Мне все труднее стало подбирать слова в ответ. Мои письма стали отписками, я перестала быть искренней с нею. И ненавидела себя в такие минуты. Но писала. Придумала новую тему – познакомить её с Лёшкой, она подхватила… И неожиданная развязка. Я в пьяной беспечности оставляю ей адрес своего почтового ящика с прозой, и она находит в нем свои письма…
Она из тех редких в моей прозе персонажей, кому совершенно не нравится быть героями моей книги. Стоит задуматься. Им не нравится моя подача? – я старательно исправляю стилистические и орфографические неточности в текстах, вставляю слова, более подходящие по смыслу, преподношу автора письма в более выгодном свете, чем, может, он предстал предо мной. Я люблю своих героев и изо всех сил стараюсь, не искажая их сути закадровыми домыслами, заставить своего читателя полюбить их тоже. Но! И тут второе предположение, может, они не в ладу с собой? Может, имеют о себе искаженное представление? Может, то, что прет из них изо всех дыр в моём присутствии, им не нравится? И не моя вина в том, что им не нравится быть узнанными? Может, я вскрываю консервную банку с червяками, которые живут в душе каждого из них? А они не хотят знать о себе больше того, что хотят о себе думать.
Третье, в чем можно обвинить меня, –  плагиат. Но присваивание себе не писем моих героев, если они написаны мне, они – мои, и я вправе распоряжаться ими, - а образа, который из этих писем вырисовывается руками самого автора этих писем.
Двойственное гадостное чувство. С одной стороны, понимаю, что эта девочка права. Существует некий кодекс чести, по которому я не имею права разглашать тайну нашей с ней переписки. И она вправе была рассчитывать на моё молчание. С другой стороны, она нашла меня на форуме, где я не производила впечатление тихой заводи, где можно поселиться в тиши и безопасности с пиявками и лягушками. Я противостояла сонму воинствующих кобелей, почти в одиночку отражая их нападки. Она пришла ко мне, потому что почувствовала силу, которой ей так не хватало. Я пообещала помочь, но в подруги не напрашивалась. Она доверилась мне не потому, что в этом нуждалась я, а потому, что она сама этого захотела. Тогда о последствиях она не задумывалась. Ей хотелось научиться быть сильной. Она этому научилась. С моей ли помощью или самой, недосуг в этом копаться. Её письма, а не мои к ним комментарии помогут разобраться тому, кому это будет интересно. Мне же остается пока только сожалеть о том, что меня не поняли, увидев в этом коварный расчет. Я просто вставила в свою книгу письма, свидетельствовавшие о том, что хотя я не писала много месяцев свою книгу, тем не менее, жила. Иметь в руках такой живой материал, и не использовать его, когда каждый вздох, каждая проносящаяся мимо фраза хватается мною с жадностью давно не вкушавшего пищу человека? Я писатель, публикующийся или нет, пишущий или лишь задумывающий книгу – неважно, писатель – это диагноз, а не здравый смысл. У меня мышление устроено иначе, чем у обычного человека. Я знаю, что выведывать тайны, а после делать их всеобщим достоянием, неправедно, но делаю это, потому что это мой хлеб, не в смысле – писать за деньги, а хлеб, питающий мою душу. Я пожираю своих героев, докапываюсь до их сути и вставляю в ткань своего повествования то, что найдено мною в результате таких археологических изысканий.
Не понята. Вернее, не принята. Разве в первый раз со мной такое?! Да меня всю жизнь за это пинают. Каждый живет в своем замкнутом мирке, и мало кому по силам мой метод самовыражения. Я сильная, поэтому мне не страшно, что обо мне подумает кто-то, если узнает обо мне что-то лишнее. Я не стыжусь своего внутреннего мира, потому что хорошо себя знаю и знаю, что мне стыдиться нечего. Я люблю себя такой, какая я есть, а то, что мне в себе не нравится, искореняю по мере сил и самопознания. Другой человек всегда подарок свыше, потому что помогает мне узнать о себе больше, чем сама могу докопаться. И даже сейчас… Привычка всегда и во всем чувствовать себя правой. Сейчас тоже. Знаю, что права, но это - правда для меня. Той девочке такая моя правда не подошла…
Старательно правлю письма. Вычеркиваю её избыточно откровенные саморазоблачения. Имена, города – всё спрятать. Она – единственная, кто, читая, узнает себя. Весело припоминается Незнайка, пытавшийся стать то поэтом, то художником, но, ведомый страхом потерять расположение коротышек, хотя и распираемый гордостью за собственные творения, уничтожающим плоды своих трудов. Вот образец веселого смирения!
Ладно, Коротышка, живи! Не буду позорить твое славное имя перед твоими современниками. Будешь ты у меня Машей, жить будешь в далекой сказочной стране Сигизмундии, в солнечном городе Кочевряжки. И мне плевать на то, что ты сейчас обо мне думаешь!

Клео и Маша. (Окончание).

Маша.

Все это называется одним словом. Использовать.
Я ничего не стыжусь в себе, и знаю, что я искренняя, и горжусь этим. Но моя доверчивость приносит мне такие вот плоды. Какие? Страх открыться кому-то. Подозрения в том, что у  него в кармане диктофон...Из серии.

Я намеренно не стала общаться на форуме, потому что не хотела никого посвящать в подробности своей жизни. И ты не описала ее своими словами, со своими комментариями, это было бы еще как-то понятно. Ты вставила письма...

В общем, не буду дальше размусоливать, ты человек умный и так поймешь.
За сим откланиваюсь.
Спасибо.

KLEO.

Это не доверчивость, а навязчивость. Я просто показала тебе, как твоя доверчивость воспринимается другими людьми.
Помнишь, ещё в начале нашей беседы я писала о грохочущем по рельсам составе, мчащемся в никуда. Когда ты переполнена собой, ты перестаешь адекватно воспринимать окружающий мир. Твои проблемы кажутся тебе первостепенными и самыми важными, и о них надо говорить всем подряд, невзирая на лица. Это не располагает к тебе людей, а, напротив, отталкивает от тебя. Именно поэтому тебе не удавалось найти достойного партнера и собеседника. Каждый человек перегружен сверх меры собственными проблемами, и если тебя выслушивают с пониманием, значит, ты говоришь или с врачом, или со священником, или с профессиональным "слушальщиком". Наверное, я сыграла роль третьего персонажа в этом списке. Винить меня за то, что я сохранила переписку в своих дневниках - а мой почтовый ящик всего лишь хранилище моих записей - ну, ладно, уберу её оттуда, буду хранить дома в тумбочке. Я не использовала тебя и не собиралась использовать эти записи против тебя. То, что без комментариев, тоже, по-моему, логично. Я не имею права судить тебя, все мои комментарии - в письмах тебе, а то, что думала за кадром, это уже моя книга....
И последнее. На практике психоаналитик на первом этапе лечения должен расположить к себе пациента, чтобы дать ему возможность полностью выговориться. Психологические проблемы разрешает не профессионал, а сам пациент, потому что все ответы на все вопросы есть в нас самих. Но чтобы откровенно разговориться с собой, "больной" должен абсолютно довериться "врачу". Мы доверяемся тем, в кого влюбляемся, а влюбляемся в тех, кому доверились.... Как ты думаешь, почему лишают лицензии тех психоаналитиков, которые имеют интимные отношения со своими пациентами? Именно потому, что они злоупотребляют своей властью над душой доверившегося им человека. Пациент влюбляется в своего врача после часов откровений. Ему кажется, что он, наконец, встретил собеседника, который его понимает, хотя врач мог не произнести за сеанс ни слова...
На последнем этапе, врач должен произвести разрыв близких отношений с пациентом, близких в плане душевных. Потому что человек должен далее справляться со своей жизнью сам, без костылей и подпорок. Модное подсаживание на пожизненный психоанализ - преступление. Слишком много соблазнов у врачевателя, если он только не высоко духовная личность…

Я говорила тебе когда-то, что остерегаюсь близких отношений с тобой, потому что закончатся они обязательно разрывом. Ты тогда возразила, неверно истолковав то, что я имела ввиду. Я знала, что выверну тебя наизнанку и заставлю довериться мне настолько, что ничего тайного для меня в тебе не останется. Ты должна была открыться, и я влюбляла тебя в себя. Это было нужно не мне, а тебе. Надо было вытащить из тебя эту гнойную занозу. Ты справилась, ты стала другой, ты стала сильной, ты больше во мне не нуждаешься. Я рада, что у нас с тобой это получилось. Хотя моя роль в этом микроскопическая. Ты все сделала сама!
Сегодня я намеренно оттолкнула тебя, чтобы не мешать тебе жить дальше. Я не гожусь в близкие подружки, не подхожу для роли жилетки для плача. Я не умею дружить. Умею только приходить на помощь или необузданно предаваться веселью, если приглашение повеселиться совпало с моей фазой веселья. Если нет, извините, пошлю на хер любого...

Вот и всё.
Моему приятелю когда-нибудь понадобится менеджер по продажам, я так думаю. Честно работать он умеет, а вот рекламу своей компании никак не создаст. Это я помню из разговоров...
Он понятия не имеет, что мы за его спиной уже познакомили его с тобой. О тебе я никому не рассказывала, и писем твоих никто не читал. Это моя собственность. Как и мои дневники, размещенные в Интернете, пароль к которым я тебе доверила, - твоя. Так сказать, откровенность за откровенность. Интересно, как скоро тебя заинтересует ещё чья-то жизнь, кроме своей? Это в продолжение первого абзаца моего "выступления". Мы много говорим о себе, наивно полагая, что это интересно кому-то кроме нас... Мои дневники открыты уже много лет, а толпы фанатов не собрали. Нет читателей у этого бреда. Поэтому успокойся и расслабься. Твоя тайна останется при тебе...



Наверное, я пытаюсь казаться хуже, чем есть. Но это – защита. Она сделала мне больнее, чем думает. Сначала навязать дружбу, а после обвинить меня в коварном использовании её открытости. Подыгрываю ей, подсказываю слова обвинения в мой адрес. Но я не дружила с ней. Она очень ошиблась, считая доску объявлений своей душевной подружкой. Я доска, я бревно, я бесстрастное существо, которое не пронять сантиментами. Я вникала в её боль, её расположение мне льстило, но старалась не принимать его близко к сердцу, предполагая, что вызвать такие пылкие чувства мог самообман, который непременно развеется. Была железная Клео из форума, и была я, носящая маску «Клео». Она рванула к мудрой Клео, ища в ней поддержку, но, научившись ходить, отыгрывает свою обиду на той, у которой, кроме этой маски нет никакой другой кожи на поверхности души. Я почти не раскрывалась перед ней, считая, что в форуме обнажилась достаточно, чтобы она представляла, с кем говорит и кому доверяет. И когда она сегодня топчет вчерашнее свое расположение ко мне, я вспоминаю череду своих потерь, канувших в Лету. Меня всегда возносили на пьедестал доверчивые души, неуверенные в себе и, словно моллюски, ищущие к какому кораблю прилепиться, чтобы переплыть океан жизни. Я всегда обманывала их ожидания. Было ли это крушением моего парусника, или встречный ветер и волны сбрасывали их за борт – мой кораблик продолжает держаться одного и того же курса по сей день, те, кто верит мне, остаются на палубе вместе со мной… а убегают… может, это крысы бегут? И не стоит провожать их грустными взглядами? Это не мои матросы, это случайные попутчики…
Но для зрителя я надеваю маску «Клео», закрываю душу и холодно выпроваживаю за дверь своего очередного «обидчика». «Не мечите бисер…» Я хорошо помню напутствие нашего кормчего. В плавание пускаются только те, кто смирил гордыню и слышит боль своего ближнего. «Сердце смиренно и дух сокрушен»… Пошли… Парус!

*        *        *
«….это не война со всеми, это борьба с собой. Когда много человек висит в твоих друзьях, невольно ждешь чуда - мол, забросают письмами, разорвут на части, желая общения с тобой. А на деле никакого чуда не происходит. Друзья маячат в окошке "Друзья на сайте" и не проявляют к твоей персоне никакого интереса. Это естественно, наверное, но здорово ранит. Мне оказалось проще очистить список своих друзей и ничего больше от жизни не ждать. Испытаю в ком-либо острую нужду, напишупервая сама. Что и делала всегда до сих пор. Только при этом ещё на что-то надеялась. Теперь же тешит мысль, что ни найти меня нельзя - имя сменила - ни обнаружить моё присутствие...»

- Ты, видимо, права. Иногда хочется, чтобы о тебе не знали и думали те, кто тебе не нужен. А я не пишу давно. Извини. Позволь мне оставить тебя в своих друзьях.
- Спасибо, Наташенька! Я здорово испугалась сама этого своего шага с удалением всех из своих друзей. Испугалась, что обидятся, не поймут. А потом успокоилась, ну, не поймут и ладно, значит, это не мои люди. Мы уже взрослые и вправе не цепляться за ненужные связи. Как говорит одна моя знакомая бабушка: "Не тратьте время на дураков"
- Милая моя, дорогая сердцу Иришка! И не думала сердиться я. Это мне неловко, что вечно молчу, и только таращусь на фотографии и любуюсь на лица приятных мне людей! Целую тебя!
- В тишине и покое последнюю переписку перекачиваю. Ещё одна страничка с интересным человеком во главе.... А одна из моих героинь, обнаружив свои письма в моем "романе", страшно разгневалась. Интересно, как люди боятся самих себя. А ведь я плохих возле себя не держу. Все красивые такие, и рассказывают о себе так, как мне никогда не суметь о них рассказать. Я ведь всецело своим миром занята. Невнимательна к окружающим, просто позволяю им быть рядом и всё...
А мы неожиданно близко сошлись с И. и её компанией. Что-то внутри меня растаяло, и я стала принимать этих людей. И главное, что почувствовала, что мы нужны друг другу. Так что моё почти годичное самоотлучение от человеческого общества оканчивается. Возвращаюсь в реальный мир.
Помню, люблю. Очень хочется встретиться.
- А у меня - подготовка к операции. Послезавтра будут удалять некачественные органы. Мне их жаль. Горюю. И вдруг поняла, что все высокие психологические материи для хирургов - фигня. Все мы достаточно единообразно устроенные организмы, которые действуют в соответствии с физиологией. Противно ощущать себя животиною.

- Ну что ж, сайт они испортили. Раскрутили и денег рубают. Достаточно нагло. Но никто нам не обязан на этом свете. Это их право - портить сделанное. Есть еще МойКруг. Ты, случайно, там не зарегистрирована? А то я нашла тезку твою... И подумала - может, это ты?
- Регистрировалась, но очень давно и без продолжения, вряд ли найду концы, это было спонтанно.
Перевариваю информацию об операции.



Красная Шапочка и Серые волки.( Продолжение).

- …Извини за молчание - много работы ,засыпаю с ложкой во рту перед компом. Сил хватает только на чтение новостей. Знаю,что все в недоумениии - так комп не чистят! В субботу в Днепропетровске похоронили Шульца(Сашку Огнева), сидим с мужиками поминаем.Они там - я тут. Дай мне паузу - попозже отпишусь.....Хочу напиться до потери сознания - не берет.....
 Я так и думал! Нервы! Интересно, а как по-твоему мне переделать свой ник - Се Рожа? Смешно!  Вот, меня тряхануло по нервам в последнее время - тоже от одиночества выть хотелось! Фотки выкинул всем - ждал общения.... Единицы! Смерть Шульца - вдруг и я? Пусть память остается... Буду дальше копать свои закрома. Ты не переживай и не мечись - очень часто хочется одного, а получаешь совсем другое. А когда совсем становится плохо и думаешь - все, кранты! - приходит весть от кого-нибудь, про кого совсем забыл, и снова жить хочется! Ты извини, у меня полно нынче проблем и отдыхаю, тупо пялясь в монитор. Может, тоже жду....Писать особо не могу, башка не моя... АВ в большом недоумении.... Девушка, жизнь продолжается, и она прекрасна!!!
- Смешно, но вирус я все-таки подцепила. И висел он на нашей с тобой переписке. А чем удивлен АВ?
- Конечно, твоим демаршем! Девушка, не приписывайте мне заразу - я профилактику регулярно провожу! А переписку Вы в комп тащите? Так......Я претендую на авторские!    ШУТКА! ВСЕ СПАТЬ - МНЕ НА ЭТОЙ НЕДЕЛЕ ДОСТАНЕТСЯ!
- Да хоть бы кто почесался да своровал бы у меня авторство, только пугают. Это таких денег стоит, оказывается, что ну его на фиг! Так что, уступаю. Даже прикольно, в довесок к своим писаниям, ещё и мои присовокупи, представляешь, какая слава тебя ждет? - абсолютный ведец женской души, а? ВЕДЕЦ? или ведун?...ил п***, ой, извините, нечаянно вырвалось...
Ты загляни на мою страничку с фотографиями и посмотри, что эти сволочи делают - я о создателях сайта и их приспешниках, как они пошли мои замечательные фотографии терзать. Когда они блокируют фотографии моего покойного сына, я же бешенная становлюсь. Мне спрятаться от этих варваров хочется. Что я тебя или АВ не найду что ли без этого "списка друзей", долбанного?!! Друзья не в списках, а в душе. Там я всех помню и люблю.... Ну, не нравится мне их новая политика. Имею право взбрыкнуть... Раскрутили сайт, теперь зарабатывают на неудобствах...
Чего это меня понесло?
Спокойной ночи!
- Иришка! Потерпи - скоро будет полно свободного времени и я разражусь словоблудием! Сейчас всего 5 мин на все....
- Готова ждать вечность. Вы меня спасаете от отчаяния



- …Ира! За что? Потерять друга очень легко, найти вот... Прости, если обидел
- Прости! Я ничего не имела против тебя лично. Удаляла списком. Отчасти, чтобы привлечь к себе внимание, тебе первому признаюсь. Остальное - то, что написала у себя на форуме, - второстепенно, хотя тоже - причина. Мне многое не нравится в этом сайте, задевает, что совершенно посторонние люди приходят и огульно прохаживаются по моим фотографиям, не нравится слежка всех за всеми. Сейчас захожу к себе на страничку и не вижу, есть мои друзья в Интернете или нет, никто не маячит в окошке, никто не дразнит своим присутствием в эфире и отсутствием желания со мной общаться... Наверное, мне так легче переносить свою никому ненужность. Кто-то может абстрагироваться, у меня не получается. Поэтому я просто попробовала уйти из виртуала в реальность... Правда, благодаря некоторым, теперь уже особенно любимым мною людям у меня это не очень получилось)))... Теперь вот ты... спасибо! Можно я восстановлю эту ниточку?
- Иркин! Зачем ты возвела Интернет в такую высокую степень зависимости по оценке своей нужности или ненужности кому-либо? Это совсем не так! Мне ты нужна, хотя я давно не писал тебе писем. Конечно, все разговоры о моей занятости не выдерживают критики. Я свинья, конечно, но даже мысли о том, что ты где-то есть или являешься моим другом за неимением большего, мне достаточно. А тут вдруг такой удар: меня исключили из списка друзей! Ты просто меньше обращай внимания на ...всяких там придурков и реже заходи на этот сайт  С любовью, Серый Волк.
- Так получилось... я об Интернете. Год жизни в совершенной изоляции от внешнего мира. Всё общение - собственные записи и редкие выходы в эфир. Раз в неделю, реже... И даже в эти разы обнаруживать, что твоего отсутствия никто не замечает... Слушай, не бери в голову, меня просто разобрало в какое-то мгновение. Я очень комфортно себя чувствовала замкнутой в своем крохотном мирке. Случайно сорвалась. Вылезла на поверхность, полазила по чужим страничкам, обнаружила, что товарищ, от которого я в свою берлогу спряталась на год, чтобы забыть о его существовании, благополучно обустроил свою личную жизнь. Психанула вдруг неожиданно для себя. Что-то там приписала не очень благостное под его свадебной фотографией. Информация об этом тут же пронеслась по страничкам всех моих друзей(в том числе и мужа). Поняла, что сделала громадную глупость, позволив себе так засветиться... Видишь, как исповеднику тебе все выложила... Интернет тут ни при чем. Я тебя тоже люблю. Нет, не тоже. Просто люблю 
- Спасибо, Иркин, за слово доброе  ! Но я все равно, к тому (женившемуся), тебя приревновал.
- Да всё это в сравнении с нервотрепкой моего замужества - "ку-ку" в глухом лесу  . Вот от какой напасти бежать на край света хочется, а не бегу, смиряю себя... блин, ни одной положительной эмоции... К мужу ревнуй, мучителю... Понимаешь теперь, почему такая к твоим сладким речам стойкая? - себя на место ваших баб ставлю, мне и придумывать ничего не надо, чтоб понять, что они чувствуют, не вылезаю из их шкуры. И-и-эх! коты вы сладострастные, певуны сладкоречивые. И за что я вас так люблю? Наверное, потому что не моё. Своё убить готова... или съесть 
Не передумал дружить-то? А то я так быстро согласилась и тут же кучу соплей своих вывалила?
И всё-таки, спасибо, потешил 






















Тетрадь 7. Октябрь 2005.
2 октября 2005. 2 часа ночи.
Затянувшийся за полночь разговор с подружкой. Оля благодарно откликается на каждый мой приезд готовностью бежать по первому зову. «Мне совсем некем наполниться. Душевные подружки поразъезжались. Общений – одна Матильда, но её бред уже не в силах выносить. Узурпировала всю мою жизнь. Каждый день – или звонки, или приди спасай – у сына зачет. И метусь! Сочинения, домашние, рисование – маме нужен высший балл в табеле ребенка, и этот балл зарабатывает тётя Оля».
Перемываются косточки ни о чем не подозревающей подружки, переключаемся на внутрисемейное. Проблема стара, как наше с ней знакомство. Были в церкви, там мужу посоветовали вычитку в каком-то храме на Холодной горе. Ездили, стояли на коленях, помогло бы, да надолго ли хватит. Старший сын стыдится родни.
- Так вы же его всегда как царя будущего пестовали.
- Да, в белые одежды, к лучшим учителям, всё на нем самое-самое, чтоб ни одна гадость камня не кинула, что де из семьи голодранцев-алкоголиков.
- У нас, у бедных, особенная гордость, что ли? Так чего вы от него теперь хотите. Лепили красивый фасад, себя стыдились, вот и передалось по наследству.
- Так ведь как лучше хотела. Скрывала, что с алкоголиком живу, только самые-самые близкие и догадывались.
- Я до сих пор в сомнениях. Я близкая? А до сих пор о вашей проблеме лишь с твоих слов знаю.
- Так он при тебе и не бывает таким, ты любую попойку в праздник превращаешь.
- Так может, и не в нем дело, а в твоем отношении к этому? Может, не стоило так давить на него. Всё одно не переделаешь.
- Друга, думала, себе выращу, вот только подправить слегка.
- Вот он тебя в тиски и зажал и вперед тебя править начал. Не давила бы ты на своих. Впрочем, что я сужу, с алкоголиком не жила, честно, не представляю, как и ужилась бы. Может, вообще отношений никаких бы не было, а может, сужу так, потому что на твои мучения насмотрелась. Генка припугнул как-то, мол, настоящих бед не ведаешь, а если б я пил, вот поплясала бы тогда. Огрызнулась тогда – да поплясала бы прямиком из дома навсегда, и дня терпеть не стала бы. Бесполезно. Алкоголик к переделке личности невосприимчив.
- Да мне кажется, с тобой и Сашка мой не пил бы.
- Ты серьезно?
- Говорю же, не провоцируешь. Как-то лояльно ко всему относишься. У мужика не возникает повода делать тебе что-то назло.
- Тем не менее, мужа имею такого, что все время переделать или поменять на другого хочется.
- Как у тебя, кстати, с Вовиком?
- Да, никак. Кажется, не буду звонить, и не почешется вспомнить. А звоню – радуется. Ничего не понимаю.
- Я Сашке про него рассказывала, извини.
- Да, ничего.
- Сашка, когда я ему рассказала, откомментировал. Ирине, мол повезло, это порядочный человек, пусть держится за него, не бросает.
- Да трудно держаться. Вижу, нравлюсь. Ждет, рад, когда приезжаю. А сам – ни одного шага навстречу, как выжидает что.
- Сама же рассказывала, «я порядна людина» говорит, вот и выдерживает свою порядочность.
- Ладно, поживем, увидим. Но, честно, меня так это всё из семьи выталкивает. Своих видеть не могу. Раздражаюсь по пустякам, дома не могу находиться. Где угодно, с кем угодно, лишь бы не с мужем и не дома. Детей жалко. Им-то это за что. Не они же виноваты, что мы с Геной так до любви и не договорились. А получается, что именно по ним я и проезжаю танком своим.
- Образуется как-то.
- Хоть бы…
Ещё о детях. Это уже Оля. Я о детях говорить не умею и не люблю. Они это они, меня больше занимает собственная жизнь. Знаю, что никуда от них не уйду и ни на кого не оставлю, как бы ни захлестывали меня мои чувства, но подменять свою жизнь их жизнями не получается. Даже просто говорить о них кажется занятием совершенно бессмысленным. Это дело нас двоих – матери и ребенка, но никак не постороннего третьего. Мне неинтересно слушать о чьих-то отпрысках, но сейчас именно этим и занимаюсь, поэтому изо всех сил исправляю ситуацию вполне уместным сарказмом в адрес горе-мамочки.
- Оль, не обижайся, но все ваши заморочки со старшеньким ногами в вашем воспитании. Растили царя, значит, будьте добры смиряйтесь с ролью свиты, каковой он привык вас видеть. Сегодня уже не поправишь, кроме как отпустить в свободное плавание и ждать, когда он попадет в шторм, и к вашим родительским берегам прибьет обломки его корабля.
- Так стыдится он нас.
- А вы себя не стыдились? Вы его растили, а себя от красивого фасада ширмой прятали, он и вобрал детской неопытной душой, что нищеты стыдиться надо. А что папа на четырех работах да днем и ночью ради его белоснежных штанишек вкалывал, как должному внимал. Как подавали, так и вкушал. Какие к нему претензии сегодня?
- Понятно говоришь, да слушать обидно. Всё-таки хотелось бы, чтобы понимать начал, как-никак взрослый уже.
- Да какой он взрослый! Когда отцом семейства станет, да таких, как сам сегодня, вырастит, тогда и повзрослеет. Мы много своих родителей понимаем по молодости? Каждый свою правду впереди паровоза приставить пытается. Думает, что она, правдьишка-то, целый состав вывезти может. Только со временем все равно приходишь к тому, что с родителями соглашаешься.
- Так, а Серега-то не такой.
- А Серегу вы своим воспитанием не портили. Для вас главным было царя вырастить, а младший в это время из репейника придорожного в человека пытался переродиться, за вами наблюдая и выводы делая. Сам, без вашего «мудрого» наставничества. А ещё неизвестно, что в этой жизни мудрее – взрослые мудрствования или детское непосредственное восприятие добра и зла в чистом виде… И вообще, почему ты не допускаешь, что твой старший за своей черствостью боль душевную прячет – за тебя, умницу и красавицу, что всю свою жизнь на борьбу с мужниным алкоголизмом положила. Займись собой, реализуйся в чем-то другом, талантами не обижена. Глядишь, и муж успокоится. Он же таким образом от твоей настырности прячется. Весь мир вокруг переделать под себя хочешь. Может, проще с собой примириться? И жизнью своей, такой, какая сложилась. И детьми, каких сотворили. Попробуй, всё проще, чем головой о стенку биться. Впрочем, что учу, сама не успокоюсь никак.
Отдаю псалтырь, молитвослов – «вот тебе, почитывай, молись, может, полегчает». «Повенчайтесь с мужем, один крест несете, сами не справляетесь, так может, с Божьей помощью проще станет».
Ушла подружка. Я же села и призадумалась. Сама-то и понимаю все, и обвенчаны, и что, легче мне от этого? Знаю, как, да не знаю, где силы брать на то, чтоб не искушаться. Всё на сторону гляжу. Всё мне неймется. Всё бесовскими забавами прельщаюсь. Фантазии, мечты блудные. И так, и эдак договариваюсь с собой, а страстей своих унять не могу.
- Сбежала? В монастырь подалась что ли?
- Не место мне там. Я жизнь люблю, мимо мужчины без трепета пройти не могу.
На том конце провода хохотнули:
- А я уже было подумал, остепенилась, в обитель подалась. Значит, такая ты – бросила всех, уехала. Или всё под контролем?
- Конечно. У меня там всё в порядке, позиций не сдаю. С собой вот только справиться не могу. Плохо мне там. Тоскливо.
- Как в тюрьме?
- Вот-вот. Воздуха не хватает. Жизни никакой. Мы столько лет жили врозь. Вроде бы под одной крышей, да только каждый собой был занят. Думала, уйду, никто и не хватится. А попыталась уйти, тут меня мужнина любовь и настигла. Теперь и не знаю, что было лучше, с ней или без неё. Ответить нечем. В тягость мне это. Привычки такой нет, чтоб моей жизнью интересовались, чтоб каждый мой шаг болью отзывался. Сбежать от всего этого хочется. Лучше одной по белу свету. Теперь вот ещё тебя встретила. Откуда ты взялся на мою голову!
Опять смешок в ответ. Слышу какие-то голоса, он не один, в компании, но, похоже, совершенно разговором не тяготится. Радуется этим словам? Придаю им большего жару:
- Откуда?! Зачем ты мне нужен. Жила не тужила, всем довольная ходила, нет, вторгся, мозги мне набекрень сдвинул… Чего радуешься, противный! Я о тебе говорю.
- Возвращайся в семью!
- Иди ты… я уже это слышала. Не хочу возвращаться. Хочешь, чтоб вернулась, приедь, затолкай в машину и привези к родному порогу. А так, сама, уволь.
- Ладно, повеселила. Возвращайся.
- Щас!..
В Интернете оставила письмо, мол, нет сил поддерживать «такие» отношения. Гоняюсь за малостью – за общением. Но в моих порывах прочитывают большее, наверное, слишком пылко изъясняюсь, избыточная модуляция в голосе пугает и отталкивает. Мой герой боится близости, тем более, сопровождаемой таким наплывом чувственности. Отстраняется, я страдаю и ещё больше к ней стремлюсь. Замкнутый круг, который отъездом пытаюсь разорвать. Ответом на моё письмо его благодарное: «спасибо за понимание» и, главное, что надолго выводит меня из равновесия: «не хочу повторять ошибок». Какие ошибки?!! Как связь со мной может быть для него ошибкой?! Неужели он не чувствует того, что чувствую я – мы встретились для того, чтобы быть вместе всю жизнь. Не знаю, как и кем мы будем друг для друга, но знаю, что расстаться не получится. И вдруг – «ошибка»! Я не ошибка, я – твоя судьба. Его что-то смущает во всем этом. И эта фраза… я выдуваю из неё дирижабль и возношусь на нем в стратосферу своих грез. Он боится не меня, он боится себя, своих чувств, над которыми так же не властен, как и я. Я прикрываюсь семьей, он вечной занятостью. Мы не встречаемся не потому, что не хотим этого, а потому что подспудно чувствуем опасность. Я по-женски безрассудно бросаюсь в омут. Моё письмо – всего лишь поза, желание понравиться ему своей рассудительностью. Моя мудрость – книжная. Прочла накануне книгу о парадоксе страсти и механически процитировала ему её строки, чтобы он увидел, что я владею собой, что мне под силу справляться со своими чувствами. Что могу быть такой, какую он ждал всю свою жизнь. Но первое же его отступление «не могу повторять свои ошибки» лишает меня рассудительности, и я стремглав лечу навстречу бездне – «поверь, не бойся, возьми меня». Здравомыслие разбивается вдребезги, взбесившийся подо мной скакун несет меня в пропасть. Я готова распять всю свою жизнь ради этого безумства. Но мой герой спохватывается и берет себя в руки, делая выводы – с этой дамой держать ухо востро, не давать послабления. В неистовстве не замечаю перемен и разбиваюсь о внезапно возникшую передо мной стену, горячим воском стекая по её шершавой поверхности. Не понята. Отвергнута. Меня раскусили и не дали исполниться моей воле. «Ибо неправедна она». Как же отчаянно любить и жаждать «порядочного человека», как же это сложно, больно и безнадежно. Что за кремень. И что заставляло его так безрассудно и настойчиво добиваться меня в первые месяцы нашего знакомства? Неужели только слух о моей доступности? А как объяснить этот блеск и нетерпение в глазах? И почему вдруг все в один миг переменилось, стоило только мне зажечься в ответ? Зажглась? Наверное, путаю времена и события. Сначала от меня отступились, и уже только потом, не почувствовав ставшего привычным жаркого дыхания рядом, поняла, что совершенно поглощена охватившей меня страстью. Если бы с нами это произошло одновременно, сейчас я рассказывала бы совершенно другую историю. Но, скорее всего, иной эта история и быть не могла.
«Я сдалась. Я вижу, что происходит в моей семье, когда муж стремится к большей близости, во мне его желание вызывает лишь досаду и отчуждение. Всё это повторяется, как по заученному сценарию, у нас с тобой. Взаимоотношения, не успев начаться, вошли в фазу взаиморазрушения. Я чувствую дискомфорт. С этим надо что-то делать. Или прекратить все попытки добиться твоего расположения, ввиду твоей незаинтересованности, или тыкаться в эту стену и дальше, все больше разрушая и то малое, что есть между нами. Получается, я нуждаюсь в этих отношениях больше тебя. Все мои шаги навстречу вызывают в тебе неприятие, и я не могу объяснить себе это иначе, кроме как, что ты боишься их, боишься близости вообще. Решать за тебя я не могу, настаивать на чем-то – смешно. Я боялась тебя потерять, дорожила тобой. Рада, что судьба свела меня с тобой, потому что это дало сильный толчок моему желанию жить. Умный, неординарный человек, внушивший мне такие неоднозначные чувства к себе. Трудно, но я сделаю усилие над собой, чтобы справиться с этим и не испортить хотя бы то, что осталось в тебе по отношению ко мне. Я постараюсь эмоционально дистанцироваться от тебя, чтобы вернуть тебе ощущение свободы, которое я, наверное, своей чрезмерной чувствительностью у тебя похитила», - примерно такими словами сопроводила свое выдворение из его жизни в письме.
Вырванный зуб, анестезия, сковывающая язык – врач не скупился, вплескивая лекарство в мои десны. Третий час, а я едва ворочаю челюстями. Такое умное послание и чтоб осталось без внимания? Конечно же, мне хочется, чтобы он скорее прочел и восхитился моим мужеством и жертвенностью. «Пожалуй, все, что хотела сказать, написала в письме, говорить не могу, отхожу от анестезии», - шлю ему по телефону. «Почту прочту лишь в понедельник, - тут же ответил мне он, - звони сейчас». Не вчитываясь глубоко в предложение позвонить за собственный счет, обрадованная спешу набрать его номер. Фиг  с ним, все мои любимые мужчины всегда любили себя моими глазами и устами за мой счет. В трубке радостно-возбужденный и слегка встревоженный голос. «Готовлюсь встретиться с друзьями, пригласили на мальчишник, сижу вот, жду, пока подтянутся, опаздывают. Что у тебя случилось? Как ты? Я уже решил, что у тебя что-то серьезное случилось. Проблемы?» – одним выплеском из ушата обрушивает он на меня все мыслимые для моего случая вопросы. «Да не части ты так, - останавливаю его я, довольная произведенным моим вторжением эффектом. – Всё нормально у меня». Ничего не проговариваю о наших отношениях. Как-то совсем неуместным кажется сейчас говорить об этом. Внимаю голосу, насыщаюсь интонациями, утешаюсь проскальзывающими радостными нотками. Что ещё надо влюбленной женщине. Остальное допридумываю, досочиняю. Сейчас успокаиваюсь. У меня нет сил и мужества произносить вслух то, о чем написала в письме ему. Сбить это его возбуждение и свести на нет эту легкость и радость? «Ты все прочтешь, когда останешься наедине, - думается под аккомпанемент его голоса. - Я подожду». Брожу вокруг деревьев парка с прижатой к голове трубкой мобильника, наш разговор бесконечен, как бесконечно моё и его ожидание…
Вечер. Томлюсь. Не нахожу себе места. Хочу видеть его. Слышать голос. Хочу к нему. И сдерживаю раздирающие меня чувства. Мне надо найти в себе силы устоять. И не нахожу в себе этих сил. Я хочу его! И решаюсь подбросить дров в эту топку своего желания. В понедельник он прочтет письмо и всё – ВСЁ! – будет кончено. Я почти не сомневаюсь, что выбор будет не в мою пользу, и уже почти готова смириться и принять это. НО! У меня есть завтрашний и послезавтрашний дни, когда я могу приехать к нему и подарить ему два дня, которые он не сможет забыть никогда. Он даже не поймет, что я с ним прощаюсь, так ему будет хорошо со мной. Я дам ему надежду не потерять меня, а себе шанс запомниться ему. Я попрощаюсь красиво. Пусть это будет даже просто приезд к нему. Внезапный, неистовый порыв души, о котором он не забудет, сколько бы лет ни прошло со дня нашего расставания. Но приехать, не предупредив? Не хочу внезапных «открытий».
22 часа. «Ты можешь быть дома с воскресенья на понедельник? Могу приехать. Очень тронули твои слова насчет возвращения в семью».
Издеваюсь. Молчание в ответ.
Спустя полчаса. «Думай быстрее. К обеду в понедельник я должна вернуться».
Тишина.
Поразмыслив, что мои слова о возвращении могут быть поняты им как возвращение в семью, добавляю спустя короткое время: «В Харьков».
Телефон в мертвенном безмолвии в ответ.
«Ну и кто же из нас после этого прагматик, а кто романтик?! – окончательно крушу все наведенные мосты я, - И вообще, у меня месячные. Остался бы девственником.
Чао, бамбино!»
Стыд, позор, отчаяние и пустота. Так оглушительно оскандалиться в собственных порывах. Так беспомощно дать раздавить себя. Всё пропало. Даже уйти красиво не смогла. Теперь уже не уйти и не спрятаться. Надо начинать все сначала. Чтобы забыл мой позор, чтобы зарубцевалась рана на моём самолюбии. Сначала возводить это нелепое сооружение с названием «вечная страсть», чтобы после повторить свою попытку уйти красиво. Я уйду. Обязательно уйду от него, но не тогда, когда мой уход будет предсказуем. Уйду на пике, на апогее. Воздам все полагающиеся почести и разнесу вдрызг, в клочья всё, что построила с такой любовью. И пусть от меня ничего не останется после этого вселенского взрыва – плевать!
Два часа ночи. Не могу успокоиться и остыть. Гад! Сволочь! Ненавижу! Откуда ты свалился на мою голову. Ненавижу тебя. Ненавижу за ту боль, что раздирает меня. За неистовство и неизбывность терзающей меня страсти. За то, что довел до исступления, а сам смеёшься и дразнишь, потешаешься над моими страданиями. Видишь, как корчусь от желания, как извиваюсь в твоих когтях от снедающего мою душу вожделения, и радуешься этой власти надо мной. Так вот, не дам тебе насладиться победой. Спектакль окончен. Коверный срывает маску и покидает прочь твоё шапито, громко хлопнувшей дверью, извещая тебя о конце и сквозняком из проема опрокидывая хлипкие декорации. Я это представление придумала, я же его и прикончу. Меня здесь больше нет и никогда не будет. Лишь сыграть ещё один дубль… но на это я решусь после, когда отдышусь. Сегодня же – репетиция скандального ухода со сцены.
Моя разгневанная душа требует искупления моих страданий. Я порываю с тобой… Но телефон, переполненный моим горячечным бредом, обрывает мои стенания на полуслове. Откладываю мертвеца в сторону. Закончился заряд в батарее. Истощился на передаче моего вожделения. Пытаюсь замкнуть себя на чтении – развратная и неистовая Анаис. Нет! Не хочу быть ею. Не хочу страстью на страсть. Хочу любовью за любовь. Не хочу любви по обязанности, по обету и по принуждению, но жизнь дает мне только такую любовь. А она мне постыла…




























Тетрадь 45. Это уже не испытания…
 

… а издевательства.

Ремонтные хлопоты вырывают нас с мужем из привычного распорядка дня. Живем так уже месяц, он звонит, я бросаю домашние дела и мчусь навстречу нашим мечтам о сказочном замке. Наконец! Наконец-то все мои буйные фантазии находят воплощение в реальности. Квартира стоит с голыми стенами, но я вижу её в завершенном виде и радуюсь легкости, с какой мечты обретают материальные очертания.
Выпутываемся из дневных пробок, надо успеть к трем часам в нашу будущую тихую обитель семейного покоя и уюта.
Звонок.
Муж скороговоркой отвечает. «Да, я перезвоню позже». Напрягаюсь. Мне послышался женский голос в трубке.
- Подружка звонила?
- Н-да, - с легкой долей сарказма отвечает он. Или мне только слышатся эти нотки в его голосе?
- Спрашивает, можешь ли ты говорить?
Молчит.
- А почему ты не хочешь говорить с ней при мне?
Молчит.
Беру его телефон и в вязи цифр узнаю номер своей старой мучительницы.
- Продолжаете общаться? – почти обессиленная внезапным открытием выдавливаю из себя я.
Молчит.
- Ну-ну, - откладываю телефон и чувствую, как внутри начинает закипать злое и тупое отчаяние.
Какая я дура. Поверила, что он порвал со своей неземной любовью. Выскочить на ходу из машины, пойти, куда глаза глядят. Усилием воли давлю в себе это желание и вновь беру его телефон в руки.
- Что ты делаешь?!
- Набираю номер твоей подружки.
- Зачем?!!
- Имею право поинтересоваться, что ей от тебя нужно.
- Не смей!
- Отстань.
- Прекрати немедленно!!
Бросает руль и вступает со мной в противоборство. Машина, на мгновение предоставленная сама себе, вот-вот станет нашим убийцей.
- На дорогу смотри.
- Зачем ты это делаешь? – спохватывается муж, всё ещё пытаясь вырвать у меня трубку одной свободной рукой, вторая уже на руле.
- Не твое дело.
- Аллё?
- Привет, Ксюш.
- Приве-ет, - тянет подружка, очевидно не ожидавшая столь скорого ответа и не голосом Гены.
- А могу я поинтересоваться, что тебе нужно от моего мужа? – почти беззаботным тоном проговариваю в трубку, быстро взяв себя в руки.
- Хотела узнать насчет страховки машины. Наша главврач машину себе купила, хотела поподробнее расспросить обо всех нюансах.
- Понятненько. А то Гена сейчас за рулем, протискиваемся сквозь пробки, спешим, боимся не успеть на встречу. Чтоб тебя не томить и его не мучить безвестностью, решила перезвонить, а то неизвестно, когда освободимся.
- Понятно. Как вы там?
- Нормально. Квартиру вот купили, ремонтом занимаемся.
- Квартиру? – какой-то коктейль из удивления и разочарования в голосе. Не верю, моя мнительность заставляет думать, что уж, конечно же, мой неверный не мог не посвятить её во все нюансы нашей с ним жизни. Но голос мой все тверже, вспыхнувший было пожар внутри угасает. Муж на соседнем сиденье, доверившись беззаботным ноткам в моем голосе, успокаивается. Моя игра перед ним и её передо мной на том конце провода становится все лицемернее, и я в душе проклинаю тот день и тот час, когда она появилась в моей и Генкиной жизни. Мы болтаем о том, о сем. Я спрашиваю о здоровье её бабушки, приглашаю на новоселье и напрашиваюсь в гости к ней. Словно ничего страшного в моей жизни не произошло и не могло произойти. Мы подруги! Убеждаю я Гену своим спокойствием, а сама ненавижу его за этот звонок и за своё перед ним и перед ней унижение…
Ревность. Она убьёт меня. Если я не найду способа защитить себя от их взаимности, я умру. Умру бесславно, лёжа в собственной блевотине. За что, за что мне такое? Какому ещё испытанию подвергнет меня Господь, вновь и вновь сводя этих двух  убийц всех моих благих начинаний. Я ропщу, я бешусь, я рвусь по всем швам, а они беспечно продолжают издеваться надо мной и ждут, когда же я, наконец, скопычусь и освобожу место под солнцем. О, Господи! За что мне такая мука?!!
- Ну и что она сказала? – интересуется муж, когда наш разговор исчерпывает себя.
- Хотела узнать у тебя насчет страховки для своей знакомой. Остальное ты слышал.
- И ты успокоилась наконец?
- Я? – смотрю на него почти с ненавистью. – Ты набрасываешься на меня, готовый растерзать за то, что я смею прикасаться к святая святых – твоей подружке… Конечно, успокоилась… Я уже давно успокоилась…
 Не вру. В душе – до звона в ушах – мертвая тишина. Разговор успокоил совершенно. Хорошо, что позвонила ей сразу. Накрутила бы себя за часы ожидания, видя, как он будет искать уединения, чтобы перезвонить ей. Да и он за эти часы неизвестно в каких грёзах бы купался в предвкушении, а так все ясно – её интересует лишь его работа. Да и ей, наверное, щелчком по носу: «Что тебе нужно от моего мужа?» Наверняка не ожидала, что я  рядом. Не дала голубкам и в этот раз слиться в экстазе «просто дружбы». Хрен вам и дружба, и общение. Это – моё! Мой муж, мои владения. Общаться? – через меня, пожалуйста.
- Ты понимаешь, что я боюсь таких твоих реакций? Я же вижу, как ты расстраиваешься. Поэтому и не хотел лишний раз волновать.
Козел, о душевном покое моем печется. Ага, растеклась и поверила. Особенно после этого блеска в глазах. Как его, однако, тряхнуло. Как обрадовался. Чуть не убил меня, покушающуюся на его счастье.
- Вранье. Всё враньё. Я тебе не верю. Ни тебе, ни ей. Тогда эта смска, сегодня этот звонок.
- Что ты опять о старом. Объяснил же тогда.
- Что ты объяснил? Я проверила. Обещала проверить и проверила. Соврал ты мне. Соврал, как всегда. Придумал на ходу. Как я устала от твоего вранья, если б ты знал. Какие доверительные отношения могут быть между нами, если ты правду ложью прикрываешь. Чего ты боишься? Что не пойму? Ты правду скажи, а там посмотрим, может, и приму. Но эти твои виляния из стороны в сторону. Противно.
- У тебя неадекватная реакция.
- На враньё? Конечно.
- Я вынужден скрывать, потому что ты неправильно реагируешь.
- Слушай, ну я же не лезу в твою жизнь, я же смирилась с тем, что никогда о твоей жизни ничего не знала и уже не узнаю. Но, блин, они же, эти твои секреты, мне сами в морду лезут. Зачем? Почему я оказываюсь рядом, когда не надо. Я хочу жить спокойно. Я смирилась с тем, что у меня нет мужа. Есть человек, который звонит мне раз в день, приходит вечером в дом, где я живу, смотрит долбанный сериал и отправляется спать. У нас не было секса три месяца, общаемся мы от силы полчаса в день на одну тему -  ремонт квартиры. Иссякнет эта тема, понимаю, придется искать что-то ещё. Извини, где здесь место мне, моим чувствам к тебе? Из чего они должны возникнуть? О каких взаимоотношениях мы вообще говорим, если у нас и отношений-то нет никаких?
Безнадежно умолкаю. Надо взять себя в руки. Сейчас легко все испортить. Я в горячке. Мне больно. Эта тварь опять вторглась в мою с Геной жизнь и обессмыслила все мои старания удержать его возле себя, а себя возле него. Силою ли веры и убеждения, что  должна всё стерпеть, лишь бы не оставить его на произвол судьбы, я должна держаться? Кто и где прописал мне эту ношу? Она мне не под силу. Я убиваю себя безнадежностью своих усилий достучаться до его чувств. Появляется она, и он готов навесить на мою истерзанную душу всех своих собак, оправдать все свои помыслы. Мужчина!!! Кобель. Как и любой другой. Столько слов о нравственности, о вере, о терпении, а на поверку… Это я должна терпеть, это я должна быть нравственной, это я должна верить, что на том свете мне воздастся за все его сегодняшние издевательства надо мной.
Жить хочу. Спокойно хочу жить. Праведно и без этих «испытаний» меня на прочность. Господи, неужели Ты откажешь мне в праве провести остаток своих дней вне этих душевных сотрясений…

Останавливается на остановке купить напиток в киоске. Его речь деланно беззаботна, подыгрываю ему своим искусственно бесстрастным тоном. Предстоит разговор со строителями. Я должна удержаться на плаву и в равновесии. Мне нужно закончить строительство нашего… нет, наверное, я в этом доме жить не буду, не выдержу… дома для него и наших детей… и, наверное, для его любимой подружки… Пригласила на новоселье. Да, после новоселья торжественно вручу свои ключи ей – подарок вам с Геной. Живите и любите друг друга, я вам больше не помеха…
И куда же я после этого? А никуда. Просто решиться уйти. Он не успокоится. И она его в покое не оставит. В вечное пользование ей он, может, и не нужен, но позабавиться – посмотреть, как его жена мечется и бьется о стену головой при каждом её появлении… Наверное, ей это восполняет уроненную предыдущим браком самооценку, когда её муж просто съехал с двумя чемоданами в день рождения жены. «Я замедляю твоё воспарение ввысь», - сопроводил свой уход от неё он. Уйти с этим же циничным признанием на устах от своего мужа? Почему бы и нет, всё лучше, чем на коленях вымаливать любовь.

- Покурим?
Привычно останавливаемся под балконами нашего дома на перекур.
- К новому году, может, и не успеем, но к февралю, в основном, закончим. Мне сказал их прораб, что этот плиточник делает всё хорошо, но очень медленно.
- Неважно.
- Да, успеется.
- Я не об этом. Неважно.
- Что неважно?
- Всё неважно. Всё теперь для меня неважно. Не делай удивленное лицо, ты же прекрасно меня знаешь, знаешь, что мне важны не дом, не какие-то там строительные тонкости. Всё это теряет смысл после таких звонков тебе.
Гена поджал губы, но промолчал.
- Я понимаю, что любовь не вымолишь, расположение к себе не заслужишь. Понимаю и смиряюсь. Но в душе – пустота. Я понимаю, что да, возможно, вы год не общались, я год держала свои руки на твоем горле, но это ничего, абсолютно ничего не изменило ни в тебе, ни во мне. Ты не перестал её любить, а я не перестала страдать из-за того, что ты не любишь меня. Какая-то тупая безысходность…
- Пойдем…
Гена бросает окурок на землю и разворачивается идти к входу в подъезд. Проделываю то же и плетусь за ним, продолжая свою речь, но уже ему в спину:
- Ну что ж, будем жить так…
Неожиданно зло вскидываюсь и уже почти весело продолжаю:
- Ты будешь любить свою Оксаночку, я буду любить своего Володю, ты будешь ждать, когда я сдохну и освобожу место ей, я буду ждать, когда Володя разведется. Вот и будем квиты…
Лифт со скрипом задвигает двери. Гена наклоняется ко мне, губами трется о мою щеку.
- Ген, ну не переделаю я себя. Мне недостаточно, чтобы со мной просто жили под одной крышей. Мне чувства твои нужны.
- Дура ты, - в голосе больше ласки, чем злости. Успокаиваюсь.
- Я знаю…
Укладываю себя спать раньше. Не оставлять любимого мужа наедине с гнусными фантазиями о другой. Не спится. Ворочаюсь часа два. Мои прикосновения не действуют. Они ненавязчивы. Борюсь с собой. В душе отвращение к той роли, которую пытаюсь играть. Сейчас я через постель буду возвращать себе мужа. «Ночная кукушка дневную перекукует» - кукуй, милая Иришенька, что тебе ещё осталось. Противно. Мерзко. А надо. Он меня не хочет. Делает вид, что заснул. Даже похрапывает, может, и впрямь спит? Шевельнулась, тут же отреагировал. Чувствует, что я рядом, но никакой инициативы. Ему не нужен секс со мной. Завтра ему будет звонить Оксана и одним только трепом с ней он восполнит все пустоты жизни со мной. На хер ему жена с соплями, если завтра… М-м-м… Вскакиваю с постели.
- Ты куда? – вскидывается он.
- Не спится что-то.
На балкон курить. Надо, надо пересилить себя, оторваться от всех своих обид и тупо трахнуть мужика, чтоб той курве меньше досталось. Перекурила. Легкие свело судорогой – я ещё на благо этим голубкам и сама могилу себе курением рою. Так вот, не дождутся они моей смерти!
Не хочу с этой злобой в душе. Господи, не хочу. Доброй хочу быть. Что ж меня выворачивает-то так? Нафантазировала. Решила пугануть романом благоверного, даже кандидатуру нашла. Так ведь только обнадежу. Надо по-тихому, чтобы поверил. Чтобы страх, что увлекусь кем всерьез, появился. Смогу? Смогу, конечно. Но надо ли мне это? Сколько можно в эти игры играть. Устала. Покоя хочу…
Молитва как по маслу. Каждым словом душу лечит. Прости меня, Господи. Не выдерживаю я. Рвусь. Разъедаю себя. Забываю, что всё ниспослано Тобой. Зачем же испытываешь меня, Господи. Видишь же, на пределе сил. На запределье сил своих держусь…
К концу молитвы камень, придавивший мою душу с момента её звонка, откатился от выхода из моей темницы. Встряхнула гордо головой. Тихо вошла в комнату. Пушинкой юркнула под одеяло. Прижалась к разгоряченному сном телу. Уверенно взяла мужика в руки и, как ни пытался он удержаться в верности своей «любимой», как ни отвлекался мечтами, притворяясь спящим и не чувствующим моих прикосновений, трахнула так, что сама получила от этого удовольствие. Мне плевать, дорогой, меня или ту неугомонную сучку ты видишь сейчас мысленным взором. Плевать, что она, а не я желанна тобой. Насрать, что между вами было, есть или о чем мечтается, сейчас я делаю то, что нужно мне – я сексом пытаюсь погасить в себе ненависть к тебе. Я буду тащить тебя в постель до самого последнего нашего дня вместе. И я, а не ты и не твоя незабвенная буду решать, когда мы расстанемся с тобой. Я уйду, когда мне осточертеет заниматься этим с тобой. И когда я разлюблю тебя совершенно. А это, похоже, всё-таки случится и очень скоро.
Я устала любить тебя.
Видит, Бог, устала…


*       *       *


- Я знаю, что подарить Мите на день рождения.
Обрадованная внезапным озарением, показываю мужу снятую с полки книгу.
- По другому мы не внедрим в эту семью наше мировоззрение. А так, вроде и не навязываем, а в качестве подарка сыну.
- Неплохая идея, - кивает муж, одобряя мой выбор.
Почти энциклопедическая подборка сведений обо всех сектах, облепивших религиозные течения нашей несчастной, заблудшей в ересях, планеты.
Разговор в бане, начатый под впечатлением врученной со всеми подобающими почестями книги, продолжается дома, где вся наша, согревшаяся в сауне, компания уютно устраивается за праздничным столом.
- Это, конечно, любопытно, - резюмирует муж Инны, - но, естественно подается под соусом определенных религиозных предпочтений автора.
- Знаешь, а я согласна мириться с предпочтениями людей неглупых и имеющих для этого серьезные основания. Если могут убедить, если я вижу, что их утверждения неголословны, а подкреплены глубокими знаниями и практикой, готова окунуться в это и пройти их путь, чтобы лично убедиться в их правоте.
Наши встречи становятся традицией. Исподволь меняется направленность разговоров, привычных в этом кругу. Темы, бывшие традиционными – политика, исторические параллели с сегодняшними событиями в стране, - мне это все казалось искусственным, ведь не это по-настоящему волнует людей. Взаимоотношения. Отношение человека к религии. За всеми внешними прикрытиями, спрятанными в разговорах на отвлеченные, но выпячивающие интеллект говорящего, темы видится страх человека думать о смерти, о том, что ждет его в конце жизненного пути. Страх жить, страх уйти из жизни в никуда. Цепляться за внешние вещи, утверждаться в социуме, и при этом бояться определиться в главном – в своем отношении к Богу. Человек или решает для себя, что Бог есть, и живет по установленным Им законам, формируя свои отношения с окружающим миром по Его заповедям. Или отказывается признать Его существование, и живет по законам эгоизма – «все позволено» - пока живу, мне можно всё, что приятно, а что неприятно я вправе игнорировать. Об этом говорим на кухне с оставшимися за столом дамами, когда большая часть наших мужчин уходит в комнату смотреть по телевизору «Стариков-разбойников». Говорится о матери одной из моих собеседниц, о взаимоотношениях с ней и живущей с ними под одной крышей престарелой бабушкой. Маразм одной, непримиримая позиция по отношению к дочери другой. Всё сложно, если в этом жить. И просто, если попытаться сдвинуть свой угол зрения с участника событий в «зрительный зал» и посмотреть на это со стороны. Незаметно внедриться в разговор позицией верующего человека.
- Ты не должна позволять им так обходиться с тобой. Это твоя жизнь и ты вправе жить так, как этого хочешь ты, а не так, как диктует тебе твоя мама. Ты не должна позволять ей топтаться по тебе, - убежденно провозглашает Инна.
- Ин, но она поставлена в такие рамки, когда протестом вряд ли сможет что-то изменить в свою пользу, - возражаю я. – Протест должен быть, но выражаться должен не противостоянием, а смирением. Попробую объяснить. Мать, бабушка – это люди, уже сформировавшиеся и упрочившиеся в заблуждении, что имеют право диктовать Карине свою волю. Они словно по эстафете передают ненависть ко всему, что им противоречит. Понять, что сделало их такими. И чего добивается от них обеих бабушка своими ежедневными истериками.
- Это просто спектакль! Понимаешь, она играет на публику, потому что эта публика есть. Перестаньте обращать на её выбрыки внимание, и она иссякнет.
- А не лучше понять, почему она это делает? Ведь не всегда она была такой? Может, где-то в начале своих взаимоотношений с дочерью она оступилась, что-то сделала не так и потеряла её любовь и доверие. А мудрости разобраться, что сделано не так, почему дочь перестала считаться с ней, не хватило. Почувствовала отчуждение, но вместо того, чтобы вернуться к исходной точке конфликта, повиниться и исправить ошибку, решила вернуть себе расположение дочери навязыванием своего авторитета. Самоутверждение путем подавления воли ближнего. Это ещё больше оттолкнуло. После ту же ошибку совершает её дочь, мама Карины, по отношению к своему ребенку. Сейчас у Карины уже своя взрослая дочь и две бесноватые женщины на руках. Может, это школа для самой Карины, наглядное напоминание, что если совершить ту же ошибку по отношению к своей дочери, она станет ещё одним звеном этой цепи конфликтов поколений. Превратится в такое же чудовище для семьи.
- Не всё так просто, - включается в разговор подружка, жизнь которой сейчас в наших с Инной фразах, - Ты не понимаешь, это просто человек такой. Я вот сейчас расскажу тебе, что она вытворяет, тогда ты поймешь.
Сбивчиво в который раз пускается пересказывать ужасы холодной войны, скрытые от взгляда постороннего, но исподволь наполняющие каждодневность этой семьи. Не выдерживаю подробностей, перебиваю:
- Подтекст у всех этих скандальных выходок один: «Почему вы меня не любите, мне так надо, чтобы меня любили».
- О, Господи! – закатывает глаза подружка, устало не соглашаясь с такой моей трактовкой. – Она кричит мне: «Я вырастила тебя, держала тебя на руках», – какое на руках! Я жила на противоположном конце города и, в лучшем случае, видела свою бабушку раз в месяц. И она мне будет теперь рассказывать.
- Если бы у неё был шанс переиграть свою жизнь, кто знает, может, она бы уделяла вам больше внимания. А может, в голове её всё и переигралось, и она сама верит, что была замечательной бабушкой. В душу не влезешь. Есть результат – человек сходит с ума оттого, что он никому не нужен, что его долгий век на земле всем в тягость. Возьми на мгновение свои сегодняшние мозги и перенеси их в старое дряхлое тело девяностолетней старухи… Почувствовала?
- Бр-р-р!...
- Страшно? То-то, а она в этом теле живет и уже не первый год вкушает плоды своей недальновидности, только в отличие от неё тебе твои мозги служат, и ты можешь управлять собой, а её мозги консистенции киселя и едва держат под контролем основные инстинкты. Требовать от неё самоконтроля и владения собой, когда её начинает разъедать обида на ваше невнимание? Одни только реакции, она не способна уже на большее. Не те органы чувств. Привычка к самоконтролю вырабатывается в молодости и не одним днем…
- Ирина права, - вносит лепту вернувшийся в наше бабье царство представитель сильной половины нашей компании, - если человек с молодости накапливает негатив, к старости может пострадать его психика, он становится неадекватным.
- Я имела ввиду ещё и другое – наши реакции, в общем-то, для любого возраста одинаковы. Есть раздражитель, есть эмоциональный отклик на него. Так вот, в молодости, пока ещё мозги здоровы, надо учиться владеть собой, чтобы это вошло в привычку до автоматизма. Чтобы в старости, когда от мозгов - как физиологического органа - продуктивным и подвластным контролю разума останется мизерная часть, усвоенные в молодости реакции на раздражители вписывались в рамки здравого смысла. Проще всего списать свои негативные срывы на врожденную раздражительность или эмоциональность… так вот, мы все от рождения в той или иной степени неправильно и с браком скроены – эмоциональные и раздражительные. И задача человека в течение жизни научиться двум вещам – осознавать свои реакции и владеть своими эмоциями, с одной стороны, и понимать ближнего, с другой. Влезь в шкуру своей бабушки, попробуй почувствовать то, что её давит и сводит с ума, представь, насколько она беспомощна перед тем монстром, которого в себе вырастила, посочувствуй ей и сделай выводы для себя. А ей, что ж, это уже только перетерпеть вам всем. Хотя бы через силу дайте ей почувствовать, что вы её любите.
- Да она тогда вообще на голову сядет!
- Попробуйте. Пожалейте того, кто себе уже ничем помочь не может. Не игнорируйте, это только ещё больше раздражает её психику, а успокойте. В конце концов, себя можно убедить быть ей благодарными уже за то, что её пример образец того, куда приводят ошибки в отношениях с близкими в старости. Смотреть и благодарить – спасибо, бабушка, теперь я знаю, как нельзя себя вести. У меня такое непонимание было с мамой. Она ушла, а я до сих пор обиды вспоминаю. Человека уже четырнадцать лет нет со мной рядом, а не зарубцовывается.
- Ты в церковь сходи, свечку за неё поставь, - вставляет молчавшая до сих пор подружка Инны.
- Я воцерковленная, мне эти правила известны. Но здесь одной свечки мало, мне внутри её отпустить надо. Внутри много ею было разрушено. Даже странно, такой добрый человек была, так все её любили, а мне один негатив достался, всё, что было в человеке недоброго, – всё мне в душу вылито…
Неправедно недобрым словом вспомянутая мама, лучше бы я молчала. Говорила в контексте – достаточно было бы афористично упаковать в одно предложение: «Жить так, чтобы ни один человек на твоих похоронах не перекрестился бы тебе вдогонку с облегчением». Уже много раз исповедовала свою остаточную обиду на почившую маму, и все поминаю всуе. Пора прекратить мстить ей за свои слёзы…



Вторая ночь после звонка подружки Гене. Опять не могу сомкнуть глаз. Растравила себя за день. Телефонный разговор с мужем. «Скажи мне нежное слово, - мурлычет он, - ты мне такой подарок вчера сделала», - «Да вот подумала, обижаться – себе дороже. Лучше порадую любимого, чтобы и думать о другой забыл, чтоб чужим меньше досталось» - «Правильно», - смеется трубка. Свожу шутливость тона на нет: «Нежное слово говорю: я тебя очень люблю и очень страдаю, когда у нас с тобой что-то не так складывается», - «Значит, надо, чтобы складывалось так, как надо», - коряво поддержал тему он, - «Само не сложится никогда! – неожиданно распаляюсь в ответ на неверную фразу мужа я. – Надо обоюдно усилия прикладывать». И вдруг прорывается бешенный вопль откуда-то с адских глубин: «А «люблю» жене в ответ произнести ломает?! Пообщался с Оксаночкой и на «люблю» жене пороху уже не хватает?!!» вдребезги разношу свою бедную голову воплем в тут же выключенный мною телефон. Всё! Кранты. Сорвалась. Пропала. Что ж он, дурак такой, не умеет вовремя отводить опасность. Простое, даже без внутреннего наполнения, «люблю», и я – в этом своем предгорячечном состоянии – поверила бы даже ему… А теперь…
С отвращением отбрасываю от себя телефон, вырубив его из сети. Такую же манипуляцию с городским телефоном.
Я вычеркиваю себя из списка живых на мучительные двадцать четыре часа, пока все бури во мне не перебушуют.
Будет кошмар, будет помрачение и имя ему – мой муж. Я буду видеть в нем главного врага своей жизни и валить на него все свои беды. Договорюсь до развода и посвящу в свои планы детей. Устрою ночную истерику чуть не с битьем головой об стену и со сдавленным удушающим рыданием.
Только тогда он спохватится и остановит поток своих обличений, которыми до того взывал к моему разуму. Он вспомнит, как я учила его – не пытайся победить моего беса праведной злостью, мой бес сильнее, мой разум молчит и лишь изредка включается, чтобы дать беснующемуся телу маленькую передышку…
- Гена, на кой мне все это… Чтобы вот так лежать вторую ночь, уткнувшись взглядом в потолок и не спать.
- И я думаю, зачем мне это все.
- Я устала так мучиться.
- И я устал не меньше от всех этих обвинений.
- ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! Зачем ты подталкиваешь меня в эту бездну?
- Я вообще не понимаю, чего ты завелась на пустом месте, ничего же не было.
- Как это ничего? Ты получаешь сообщения, тебе звонят, и это только то, что стало мне известно случайно, а остальная твоя жизнь, о которой я понятия не имею, что мне думать о ней?
- Ты прекрасно знаешь, что у меня ничего нет.
- Я знаю только то, что ты обманываешься сам и пытаешься сделать дурочку из меня.
- Ты сама делаешь из себя дурочку дурацкими выдумками.
- М-м-м… - обессилено сжимаю рот, чтобы не разрыдаться в голос. Глупая, позорящая меня перепалка, он просто издевается надо мной, дразня и распаляя меня ещё больше. Как же совладать с собой?
- Я разведусь с тобой. Я не могу ревновать, это убивает меня. Я живу, я нормально себя чувствую и вдруг… такого вот крошечного щелчка, - изображаю пальцами - ноготь о ноготь по коленке, – хватает, чтобы я низверглась в пропасть. Мне плохо, Гена. Но когда мы разведемся… - неожиданно накрываюсь волной дикой злобы на него, - будет ещё хуже – я издам книгу, обязательно издам. Не изменю ни единого имени и сделаю все, чтобы все, до последнего клерка на твоей работе и до последней медсестры в её больнице, прочли мою книгу, а уж в ней-то я расстараюсь, чтобы ваша романтическая история превратилась в анекдот. Я превращу вашу жизнь в ад, в вас начнут тыкать пальцем, вам будут смеяться в спину – о-о-о! ведь вы так зависите от мнения других людей! – так вот, под вами земля гореть будет!
Только что, выйдя на балкон с дочкой на перекур, шутливо утешала её словами: «Разводиться можно всю жизнь, не переживай. В худшем случае, опубликуюсь и тихо отыграюсь за свои слезы изданной книгой», - и вот уже беззаботно и шутливо брошенная фраза повторяется кем-то во мне со злобно-отчаянными нотками в голосе. Это не я, я не могла произнести этих слов всерьез…
Я молилась только что, пытаясь заснуть. Гнала от себя грустные мысли. Отмахивалась от планов отмщения, которые живописно соблазнительно и четко прорисовывались в моём воспаленном мозгу. Но слова молитвы напоминали о том, что я раба Божия, что я под покровом и защитой Его, и что мне негоже впускать злобу в своё сердце…
Но вот ложусь под бочок к своему любимому, прикасаюсь у нему и не встречаю привычной готовности откликнуться на мои ласки. Ах так?!!!  Сердце мгновенно сжимается и каменеет, он теперь - дьявольский трон. «Во-о-он оно как у нас, появилась эта тварь на горизонте, и мой муж, в импотента в супружеской постели превратился?!!». Нетрадиционность ситуации - и моя душа в коме и полной дьявольской власти…
- О, Боже, началось! – только успевает произнести муж и срывается в туалет облегчиться перед схваткой.
Подготовка к спектаклю идет полным ходом – короли припудривают свои парики и надраивают короны, шуты поправляют колокольчики на колпаках, дамы прокашливаются, мои бесы проговаривают тексты спичей, чтоб ни одно едкое и бранное слово в адрес мужа и его любимой мадам не было пропущено…
Засыпаем, обнявшись. Я в изнеможении и с жуткой головной болью. Он с мокрыми от моих слез подмышками.
Утром опухшая от ночных рыданий я и преувеличенно нежный и заботливый он едем на новую квартиру. Мне не по себе. И хотя остатки вчерашней бури ещё всполохами в моих воспаленных мозгах, уже понимаю, что страшное позади… Господи, моё замужество, моя ревность сведет меня когда-нибудь с ума. Я патологически не переношу близость женщин к моему очагу. Женщин, достойных внимания моего мужчины. Это ужасно. Я хочу спокойной жизни, а не этой жуткой нервотрепки.
Дочка молчаливо вбирает горький пример своей мамы – не хочешь закончить свои дни в дурдоме, не выходи замуж по любви. По своей любви. Пусть тебя любит твой избранник, а ты легко ответишь ему благодарностью и полюбишь когда-нибудь в ответ. Иначе… иначе то, что постоянно перед глазами – слезы, боль, непонимание и никаких изменений во времени. Надо быть каменной внутри, чтобы выдержать это все и не свихнуться…

«Не бойся моих слез, они топят лёд в моей душе. Случилась ерунда, но она в ответ вызвала к жизни страшные темные силы - злобу и ненависть. Я молилась, а в голове одна страшнее другой мысли об отмщении. Молюсь и дивлюсь – я же не такая, я добрая, я великодушной хочу быть, а не злой. А их всё больше. И в какой-то момент чувствую – стоп! – сердце остановилось и окаменело. Его переполнила ненависть. И так мне плохо стало от этого, так невыносимо. А уже никуда не могу деть, оно уже во мне. И потом уже словно бес во мне, я как одержимая кричу, плачу, слова говорю страшные. И мне самой страшно, а остановиться не могу, потому что вроде как и не я это вовсе, не управляю собой в этот момент совершенно. Понимаю, что творю непоправимое, а сил обуздать себя нет. И вот, слёзы эти… с ними из меня наваждение бесовское выходит… Не пугайся моих слез…»
«Иди ко мне, иди сюда, ложись на руку на бочок».
«Не могу на бочок».
«Почему?»
«Слезы из ушей вытекут».
«Что-что?» - рассмеялся он.
«Я серьёзно, я полные уши слёз себе наплакала»…



Утром растравливаю себя заглядыванием в его телефон. Он говорил, что они созванивались, и он просто дал ей телефон товарища, который займется решением проблем. «Длительность звонка» - зачем-то лезу в эту опцию – около десяти минут. Успокойся. Не давай лукавому демону обладать тобой. За десять минут можно было договориться обо всем… Я не дам себе сойти с ума. Десять минут они трепались обо всем на свете, радуясь, что рядом нет ревнивой дуры-жены… И я позволю себе так опуститься? Буду ревновать? Мне плевать. Слышишь? Ты, сидящий во мне и радостно потирающий в предвкушении лапы, тебе моя душа не достанется. Два голубка, ничего не подозревающие о той борьбе, которую ты, мразь, затеял за мою душу, легко стали орудием в твоих руках. Так вот, я не поддамся ни тебе, ни, тем более, им. Они – никто в моей жизни. С одним я живу, чтобы мои дети не были обездолены, вторая… - мне нет дела до неё и её чувств. Не хотела бы очутиться на её месте. Мой муж вчера в горячке выпалил, что ему совершенно плевать на неё и её душевные порывы, подталкивающие её наводить разрушенные им мосты. Он вычеркнул её из своей жизни, как только почувствовал реальную угрозу распада привычного уклада. С легкостью отказался от всех прекрасных миражей ради нелюбимой, но уже такой привычной женщины. Он будет жить со мной, пока я буду держать себя в руках. А уж я-то умею сдавить железным кольцом своё горло, чтобы не биться и не кричать в голос. Стерплю. Прощу ли? Я не в обиде и не в досаде на него – это лишь всплески – мне жаль его, жаль эту глупую девочку, блещущую талантами и дарованиями, но главного – семьи – так и не сумевшая обрести. Жаль их неведения и непонимания, орудием какого зла служат их невинные проступки. Ерунда. Так творит каждый, пока не начинает получать по голове обратным концом своей палки, и не задумывается. Я могу хлопать ресницами и недоумевать, за что мне посылает Господь эти мучения, но внутри прекрасно осознаю, сколько боли приходило через меня в другие семьи, когда я столь же легкомысленно вторгалась в жизни и души своих друзей. Я получаю по заслугам за свою недальновидность и отсутствие прозорливости, чем обернется для меня собственное безрассудство. «Не делай другому того, что не хотел бы, чтобы это сделали тебе» - это не слова, а закон, по которому живет духовная вселенная. Я осуждаю ближнего за какой-то его проступок и тут же попадаю в схожую ситуацию и проваливаю испытание. Смеюсь над чьей-то ревностью, и тут же кто-то становится причиной моих припадков бешенного неистовства. Не замечаю чьего-то призыва о помощи, и весь мир вдруг отворачивается от меня. Все и всё взаимосвязано в этом мире. Взаимосвязано до такой степени, что стоит прохудиться одному звену, как вся цепь начинает испытывать перенапряжение. Стоит восстановить одну только душу, и все, хоть как-то связанные с ней, начинают ощущать прилив благостных сил…
Меня пытаются выбить из этой цепи, потому что я стала слишком сильной. Моя жизнь незаметна для окружающих, но на неё замкнуто слишком много незримых связей, если я сдамся и выпаду, вслед за мной осыплется вся цепь.
Во мне проросло зерно веры, и с каждым днем этот росток становится всё крепче. Моё поле невозделано, а пахарь – ленивый и мечтательный философ. Я мало делаю, чтобы стать сильнее через Церковь, но многое вынашиваю в себе и взращиваю тайно, пока брожу вдоль дорог, собирая коровьи лепешки, чтобы удобрить ими землю возле своего драгоценного ростка. Дьявол не может читать в моем сердце, но он не может не видеть, что власть его надо ним ослабевает. И лишь такие внезапные всплески обезоруживают меня перед ним, превращают в беснующуюся игрушку страха. Моя плоть боится унижения, боится позора, боится небрежения. Это всё так далеко от того, что у меня внутри набирает всё большую силу. Как ставшая ненужной старая кожа – из неё необходимо выползти, но избавление от неё – тоже боль, которую надо претерпеть.
Я выползаю из ревности, из чувств собственнического страха потерять то, что считала только своим. Выползаю из горделивого самолюбования и тщеславного самовосхваления. Мой супруг, та девочка показывают мне истинное моё место на пьедестале почёта. Я ничего особо выдающегося из себя не представляю – набор комплексов, вынесенных из детства, и жалкие попытки их преодолеть путем завоевовывания сердец. Далее теряюсь и не знаю, что делать с этим дальше. Это использование людей для реабилитации своей попранной самооценки. И та обиженная мной девочка была в этом права, хотя Маша имела ввиду другое. Я слишком безжалостна, когда речь о ком-то, и чересчур уязвима, когда бьют меня.
Закон сработал. Появление Оксаны всего лишь отдача приклада в плечо от выстрела, сделанного по моей знакомой из форума.
Принять, простить, отпустить, покаяться наконец…

«Заступник души моея буди, Боже, яко посреде хожду сетей многих; избави мя от них и спаси мя, Блаже, яко Человеколюбец…»
«Не дай злому демону обладати насильством смертного сего телесе…»

Простите меня, люди…


22 декабря.

Тоска, неуверенность в себе, депрессия, сковывающая мою волю, - вот составляющие моего мироощущения сегодня. Борюсь с собой, стараюсь погрузиться на дно нечувствования и все равно страдаю. Тихо, глотая слезы отчаяния.
Никого не винить. Ждать, когда сама собой утихнет боль.
Миша удалил страничку из Интернета. Наша переписка перестала быть тайной для его жены. Понимаю, что, скорее всего, сама стала тому причиной. Мои дневники, письма открыты для всех, кто имеет доступ к моему ящику. Может, мне хочется сделать свою жизнь открытой не только для моих друзей, но и недругов. Всё неотвязчивее желание вручить свои писания «сопернице». Прочтет, может, сто раз подумает, стоит ли продолжать общение с моим мужем. Одно дело подпитывать своё самолюбие тем, что ты имеешь власть над мужчиной, другое, когда твои невинные шалости с чужой жизнью чьим-то пером обретают черты мелочного тщеславного чувства превосходства над кем-то.
Как в зеркале, вижу в ней своё отражение. Я тоже злая сила, разрушающая душу жены Миши. Нравится ли мне, что он по-прежнему называет меня своим лучиком и счастьем? Скорее, больно. Больно, что кто-то из-за меня испытывает ту же боль, от которой не могу спрятаться я в своей жизни.
«Звони мне чаще, мне грустно, я скучаю по тебе», - пишу мужу, но не нахожу понимания. Наверное, очень хорошо скрываю свои чувства, слишком усердно маскирую гнойники.
Боюсь сорваться и начать творить зло вокруг себя. Так не достает смирения и покорности. Я знаю, что не одинока, что каждая женщина сталкивается с этим и каждая по-своему переносит эти страдания. Кто-то находит в себе силы порвать отношения сразу, кто-то несет этот крест через всю свою жизнь. Кто-то от неверия в себя, в возможность устроить свою жизнь иначе, более счастливо. Кому-то, как мне, мешают сомнения в праведности выбора в сторону разрыва отношений. Заглядываю в будущее и не вижу для себя никакого просвета. Да, смирюсь, перетерплю, восстановлю разрушенное в себе чувство доверия к мужу. Но вновь придет она, и мне опять придется начать все сначала. «Ты придумываешь то, чего нет, - раздражается муж во время наших ссор, - тебе просто нужен образ врага и ты сама себе его придумываешь. Сегодня Оксана, завтра Валентина, послезавтра ещё кто-то. Я устал от этого. Устал оправдываться и доказывать тебе, что ничего не было. Я ни в чем перед тобой не виноват», - «Может, и смсок от женщин, и звонков этих не было? Обманываюсь не я, обманываешься ты. Мне проще развестись и вообще не думать о тебе. Проще уйти ни с чем и грызть землю, чтобы прокормить себя. Проще жить в нищете на хлебе и воде, но с человеком, пусть и не достигшим твоих высот, но преданным мне. Я хочу доверять и знать, что кроме меня у моего мужчины нет других женщин. Мне отвратительна роль ревнивицы. Я хочу жить спокойно, а не сходить с ума от ревности». Пытается уверить, что для ревности у меня нет оснований. И со временем я сама сумею убедить себя в этом. Только успокоиться и отвлечься от постоянных прокручиваний в голове сюжетов его неверности. То, что причиняет мне столько боли, для него пустяк. Подумаешь, позвонил, подумаешь, потрепались, подумаешь, помечтал о чем-то несбыточном… впрочем, вполне вероятном, вот только бы чуть больше свободы. И вот уже стираются лишние номера телефонов, звонки все осторожнее – не быть уличенными, дать времени рассосать подозрения. Встречи становятся тайными, ложь возводится в ранг добродетели - «лжи во спасение». Мне никогда не узнать всей правды, разве что в свой смертный час увижу приоткрытым полог над жизнью того, кому посвятила свою жизнь. Чем защитить себя в это мгновение? Мгновенное открытие, вскипевшая злость, отчаяние – и вот уже душа устремляется в бездну ада на вечное поселение… Нет, лучше жить в подозрениях, смиряться с неотвратимостью малых и тайных предательств и как-то продолжать держать себя в руках, чтобы именно это чувство – приятие и прощение несправедливости по отношению ко мне - возобладало в душе в этот страшный для неё час. Момент истины. Момент окончательного выбора в сторону добра. Для кого и во имя кого я жила – во имя смертного или ради Бога. Снесу и выдержу. Устою и не сдамся. Не позволю себе стать легкой добычей зла. Оно хочет разрушить то, что является для меня опорой в этой земной жизни – мою семью. Оно выбирает для этой роли людей, равных мне по силе духа. Но у него ничего не выйдет. Пока в здравом уме и с именем Бога на устах, не дам свершиться злой воле. Жизнь коротка. Осталось терпеть не так долго. Погашу злобу в себе. Уравновешусь добрыми мыслями и благими деяниями. Воспалю в себе огонь Любви. В мире всё же больше добра, чем зла. «Научи меня молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать и любить.


19 января. Крещение.
Отстояла службу, набрала святой воды. Месяц как не садилась за письмо. Тысячи причин не писать.
- Мам, но ты же понимаешь, что все они – несущественны. Это просто отмазка. Не хочешь. Скажи себе честно. Просто отмазываешься, ведь так?
Перебиваю иронию сына праведным несогласием. Ещё шквал причин в качестве аргументации несвоевременности заявлять о себе как о писателе.
- Ты ищешь эти причины, - остается при своем сын. – Когда ты хотела, ты находила для этого возможность.
- Ты прав, - не смогла не согласиться я. – Похоже, я упустила один из шансов сделать это на волне вдохновения. Сейчас надо очень захотеть прославиться, чтобы сделать хоть один шаг этой славе навстречу.
И опять истинная причина завуалирована мной в тысяче других – второстепенных. Досаждаю себе, не справившейся с грузом ответственности за собственную жизнь, мужу, пусть моя сегодняшняя праведность ему колом станет. Я теперь вся такая из себя – зацепиться не за что – соответствуй! Не можешь? Так какого я ради тебя свою жизнь под откос спустила?! Вот она подлинная правда. Потому не приносят истинного облегчения ни покаяние, ни молитвы. Внутри все то же несогласие со своей жизнью в нелюбви, в которой я ничего, НИЧЕГОШЕНЬКИ не сумела исправить. Даже своим обращением. Да, внутри другая, смирившаяся и уже не ропщущая, как раньше, но тоска по совершенству осталась. Раньше она разъедала меня и заставляла искать неведомого кого-то, кто восполнил бы во мне эту пустоту. Сегодня я смирилась с тем, что совершенство не достижимо, и силком загнала себя в авантюру – в веру. По сути, вера в Бога – это вера в то, что что-то такое непостижимо прекрасное ждет за гробом. Проверить невозможно – никто не вернулся, впрочем, у верующих на этот счет есть свидетельства общения с тем миром, они верят им. Я лишь предполагаю, что эти свидетельства сходны с моими кошмарами и видениями бесов, довериться им полностью и на их основе выстроить целую систему верований? Похоже, религии так и рождались – из кошмаров и бреда личностей психопатического склада. И все-таки в христианстве есть какое-то светлое основание. Какая-то первопричина, заставляющая задуматься. Доверяюсь этому ощущению и погружаюсь в изучение трудов поверивших в авантюру до меня. Вот уже год я с переменным успехом ввожу себя в церковь. С переменным, потому что нет во мне страха, свойственного тем, кто ходит туда по привычке, - изменить правилу. Я легко изменяю порядку и традиции, когда чувствую, что вера во мне начинает раздваиваться. Когда истинное переживание мистических преображений личности подменяется лицемерным внешним соответствием образу верующего человека. Отступаю. Страшусь лжи. Что не замечу укоренения её в себе. Да, мне трудно, потому что мешает постоянный анализ происходящего вокруг и внутри церковной жизни отдельной личности, мешает это самоисследование себя в вере. Но у меня не получается просто отдаться и плыть по течению – я не чувствую этого течения под собой и внутри себя тоже не чувствую. Лишь твердое намерение несмотря ни на что держаться направления вверх. Даже если после ждет пустота, смерть, тление и… больше ничего. Пусть направление меня прославит, а не итог. Так проще. Не разочарует любой исход этой «авантюры» - не моё выражение, проповедника-миссионера из православной братии… Пока же довольствуюсь чтением. Уже одно удовлетворение от постигаемости сложных истин, даваемое чтением православных авторов, наполняет мою безжизненность смыслом.
Не живу?
Нет, не участвую в видимой жизни – да, вот и книга мной заброшена, хотя обращаюсь мысленно к её страницам несколько раз на дню. Мелькают мысли, которым не мелькать бы, а припечататься к странице – порадовали бы когда в будущем при подведении итогов. Но не сажусь. Нахожу массу причин не садиться. Не настроение, неустроенность, бытовые заботы. «Когда надо было, писала», - сын прав. Мне есть о чем писать, но я отодвигаю от себя это время окончательного расчета с жизнью, потому что не представляю, какими словами я должна вывести себя из лона семьи, никого не обидев, не ущемив и при этом предоставив себе полную свободу для самовыражения. Пока что чувство долга съедает все мои творческие амбиции. «Отмазка» - я должна приготовить суп и прибрать в квартире, а уже потом позиционировать себя как властителя дум – слишком сильна во мне. Или напротив – чувство себя как писателя во мне слишком слабо, чтобы заглушить голос сомнения – это я себе кажусь даровитой и оригинально мыслящей, но стань мои писания достоянием ещё чьего-то внимания, мне пришлось бы выставлять серьезную защиту, чтобы не сгореть от стыда за все непотребство, которое я называю своей «книгой». А ведь она есть. И я в ней – подлинная. И тогда, когда восхваляю себя, и тогда, когда порочу. И даже когда совершенно неискренне делюсь сомнениями – тоже я. Только истинной меня здесь нет – несомневающейся, ленивой, безынициативной, закапывающей в песок свои многочисленные таланты сразу по обнаружению их в себе. Закапываю всё, что, будучи выявленным, требует какого-то приложения душевных сил. На это скуплюсь. Не реализуюсь, потому что не приемлю сублимации. Не хочу свою потребность в любви гасить самовыражением в творчестве или работе. Вера в Бога – замечательное убежище для таких, как я. Ничего не делать в этом мире. Не отдавать ему свое сердце. Сидеть, забившись, в своей келье и выращивать внутри себя нечто для будущей жизни. Все сегодняшние сублимации нужны лишь для пропитания тела. Всё творчество оценивается деньгами, вся реализованность измеряется объемом реализации. Я не хочу участвовать в этом параде, хотя понимаю, что заняла бы в нем далеко не последнее место. Мне нужно подтверждение внутренних ощущений в своей исключительности? Нет, мне достаточно того, что я знаю о себе и без зрительских симпатий. Но хочется скрыть свою избранность, спрятать предрасположенность к успеху, прожить простую человеческую жизнь и лишь после предстать во всей красе, во всем своем величии. Я знаю, кто я. Чувствую это. Но то, что я есть, должно прожить в облике обычной земной женщины – роль, которую я выбрала гораздо раньше, чем начала осознавать своё ей несоответствие.
Пафосный конец – венец попыток облечь в слово многочисленные причины моего молчания. Просто я сникла, расслабилась. Огонь, подогревавший моё желание во что бы то ни стало написать свою книгу, не угас совсем, но едва тлеет. Когда-то мне задали вопрос о сверхзадаче моего писательства, ответила – денег заработать. Но когда хотят «срубить бабки», пишут на потребу – то, что будет покупаться. Я же сразу ушла в сферы, в которых мало кто любит копаться. Я писала, чтобы через слова о своих сильных чувствах уйти от этих чувств, «выздороветь» от страсти её поношением и распятием. Я то любила, то негодовала, ущемленная гордостью, то ревновала до полной потери адекватности и параллельно углублялась в собственную психику и свои мысли вокруг этих переживаний. Мне это и помогало, и мешало. Помогало, потому что, разобравшись, мне было легче преодолеть свою боль. Мешало – потому что эта боль удлинялась во времени. Я не разрешалась от неё полностью, пока не выписывалась. А значит, хранила в себе, чтобы пережить заново, но у же на других высотах – не только чувствами, но и мысленным возобновлением этих чувств. А то, что пережито дважды, а то и трижды, при редактировании текста, уже не забывается и остается во мне незаживающей раной. «Избави меня от многих и лютых воспоминаний», - слова молитвы входили в противоречие с тем, чем я занималась. Надо было забыть, а я вновь и вновь возвращалась к прошлому и мучила себя.
Наверное, это причина затишья в моем творчестве. Мне удалось превратить себя в обывателя, который избегает болезненных переживаний. Я устрашилась безумия, которое сопровождало моё писательство. И хотя в душе продолжаю считать себя человеком пишущим, вижу, как угасает во мне этот дар. Я малодушно предаю своё предназначение. Умеющая достучаться до чужих сердец, откладываю молоток, чтобы мой внутренний мир никого не смущал и не раздражал…
И всё-таки… И всё же верю в своё возвращение. Сегодня мой мир изменился, но моё ощущение мира осталось тем же, я только изменила направленность своих устремлений с удовлетворения своей блажи, на благо близких мне людей. Сейчас я ищу оправдание своему такому выбору в вере. И мне надо время, чтобы собраться с мыслями, накопить положительный опыт общения с Божественным миром. Раньше я своими желаниями противостояла Ему, сегодня пытаюсь научиться говорить на его языке, но без вычурности и излишнего пафоса. Нужно время, чтобы принимаемый в сердце язык веры стал языком моих уст. Я буду обращаться к старым своим записям и неизбежно переживу неприятие себя вчерашней. Так вот, хочется бесстрастности по отношению к себе той. Она по-прежнему во мне, но в воспоминаниях. Я помню, что руководило мной тогда, и хотя не разделяю сегодня своих вчерашних воззрений, хочу быть не обвинителем, а адвокатом заблудшей души. Прокурор говорит во мне на исповеди. Но это уже мой сокровенный разговор с Богом. Моё Ему приношение – «сердце смиренно и дух сокрушен». Такая раздвоенность тоже останавливает моё перо. С одной стороны, я искренне каюсь во всем, что мешает мне ощущать себя чадом Божиим, с другой, возвращаюсь в свою уже раскаянную греховность, чтобы возобновить её на своих страницах. «Сердце смиренно и дух сокрушен» - это моя книга. Одной исповеди для успокоения мне недостаточно. Это греховно – я словно недооцениваю мощь Создателя, способного разрешить мои грехи в одно прикосновение к ним на моей исповеди. Я вновь и вновь возобновляю эту исповедь в себе, пока она не облекается в плоть книги. Так что же для меня важнее? Спасти свою душу или написать книгу? Я столько раз говорила себе и другим, что книга – это моя исповедь. Но ведь я исповедуюсь! Хожу на службы, принимаю в себя тело и кровь Христа, направляю свою жизнь в совершенно другое русло и радуюсь внутренним переменам в себе и вокруг… и все-таки думаю, что обязательно должна ещё и писать. Кому? Для кого? Если главная миссия исповеди и покаяния уже исполнена, они уже изменили моё сердце, сделали его зрячим и чутким к чужой боли. Или я ограничиваю роль своего творения своей жизнью, не признавая за ним права сыграть роль «исправителя души» в чьей-то неведомой для меня жизни? Похоже, в этом месте я становлюсь на позиции малодушного страха – мне жаль расставаться со своим дитятей. Пока оно со мной, я защищена от злобы и критики в свой адрес. Что произойдет в моей душе после первого же брошенного в мою сторону камня… я не готова принять неприятие своей книги. Просто не готова.
Поэтому ограничиваю себя единственным читателем – посвящаю книгу тому, кто обычный дневник разоренной женской души превратил в многостраничный эпос её восхождения. Она писалась для него, он – тот самый уголек для едва тлеющего очага моей прозы, та самая сверхзадача, которую, минуя денежные притязания, для себя переопределила. Я пишу, чтобы написать, издать и оставить ему в упрек, утешение и в знак глубокой признательности за то, что он стал моим Ангелом-Хранителем, когда я потеряла свой ангельский облик. Теперь моя жизнь и его не имеют никаких пересечений – ни на земле, ни в воздухе, ни в разговорах, ни даже в мыслях – я отсекаю свои мысли, лишь стоит им появиться на горизонте моих мечтаний. С этим – к исповеднику и к Богу: «Избави, Господи!» Но есть другая, не осознаваемая вполне мною жизнь, жизнь вне моей сегодняшней жизни – глубинная – это ожидание, когда я вполне расправлюсь со всеми своими к нему чувствами и смогу дописать книгу о своей к нему любви. Поэтому молчу. Вернее, и поэтому тоже, я перечислила уже столько причин затишья в творчестве… А расставаться с книгой жаль. Я тупею, когда прекращаю думать, а думать прекращаю, когда перестаю писать или думать, что обязательно запишу вот эту проскользнувшую по моим извилинам мысль, и эту, и ещё вот эту… мне только сесть и я удивлю самоё себя оригинальностью и неожиданными сюрпризами сознания… писать, надо писать. Не бояться и не отлынивать. Сын прав, я ищу оправданий, но он имеет ввиду другое – при том количестве уже написанного можно было бы попытаться прорваться на издательско-читательское поле, я же валяюсь на диване в ожидании пинка в зад и мурлычу: «не готова». Долго объяснялась ему, самая смешная причина – в случае удачи гонораром придется делиться с мужем, что вроде как потворствовал моему творчеству.
- Понимаешь, - возбужденно рву голос я, - я всё это сотворила не благодаря, а вопреки ему! И за это должна делиться с ним Нобелевской премией?! Шиш!
Ребенок понимающе кивает и удаляется из комнаты. Лауреатство его явно впечатлило, как и мои притязания на него.
Моя семья сожрала моего гения и даже не поперхнулась трубчатыми косточками крыльев.
И всё же я верю в себя… только писать ленюсь…



27 февраля.

Да-да… больше месяца…
Мужа встретила опухшая от слез.
Перечитанные страницы двадцать девятой и тридцатой тетрадок, смерть Сережки – он так часто снится в последнее время. Хорошо снится – семья опять вместе – только мысль неотступная: это сон, я помню, мы его потеряли, просто я уже смирилась с этим. Поэтому легко, поэтому светло, когда он приходит утешением в наши сны. Я не собиралась бередить себя, не собиралась перечитывать давно пережитое прошлое. Но случайно соскочивший курсор с нужной мне тетрадки – собиралась реанимировать в себе писателя – открыл именно эти страницы. На четыре часа погрузилась в тяжелые воспоминания, не оторваться, пока полностью не выплачется боль. О чем я собиралась написать сегодня? Это уже кажется каким-то совершенным пустяком в сравнении с той потерей. И всё-таки… потеря сына воскресила мою душу… Сегодня моя книга напомнила мне об этом…


                *        *        *

...Проснулась рано. Встревожено-возбужденное состояние. Ряжусь в изысканно церковное одеяние – хочется в храм, но не здесь, по месту, а в отдаленное от дома Китаево – и водружаюсь на заднее сидение машины.
- Тебя где высадить? – спрашивает муж, понявший с полувзгляда мои намерения.
- Я скажу… здесь выйду. Останови.
Огляделась. Куда идти? Предполагаемая остановка автобуса по выходу из автомобиля оказалась недосягаемой для пешего хода. Ладно, пойду в нужном направлении, там что-нибудь подходящее найдется само. Свора одичавших собак встречает радостным воем подвернувшуюся жертву. Прохожу мимо, почти не тронутая их вниманием. Поджав хвосты, псы убираются в свои убежища. По их следам, почти волчьими тропами пробираюсь к цели. Добраться до трассы, там будет легче. Каблуки, красная шаль, длинная, спутывающая ноги юбка – я похожа на помешанную, заплутавшую в диком лесу. Где-то здесь, неделей раньше с моста навернулся грузовик с рошеновскими сладостями. Об этом много говорили в новостях, показывали несчастного водителя с отдавленными ногами, он несколько часов провел зажатый покореженным при падении железом и заваленный коробками с конфетами. Дыра в ограждении моста и смятые крыши гаражных построек – следы того происшествия. Сейчас можно спокойно, без страха показаться назойливо любопытной к чужой беде, удовлетворить нездоровый интерес. Но мне надо двигаться дальше. Довольно ветрено и потому по-зимнему пронизывающе холодно, чтобы замирать на чужих проблемах. Меня гонят мои собственные. Я не могу справиться с чувством безысходности, разбуженным недавним происшествием. Мелочь, ерунда, справлюсь с собой, это вообще покажется пустяком, но сейчас я не в себе. Поэтому мне надо туда, где все земное становится лишь тенью настоящей жизни. Хочу успеть к службе. Хотя бы к решающей её части – исповеди и причащению. Столько накопилось негатива внутри. Покаяться, молча пожалев себя, а вслух осудив. Пока и то, и другое идут рядом. Я везде ищу себе оправдания. Даже там, где неправа. С комком невыплаканных слез. Так обидно, такое невыговариваемое чувство досады на всех, кто правит моей жизнью в этом мире.
Холмы Китаева видны впереди. Самого монастыря с дороги не видно, лишь прилежащие к нему жилые постройки советского периода расцвета железобетонного гения архитектуры, уродливые, серые, с самоделками-лоджиями, кто на что горазд. Единственная остановка, встреченная по пути – автобус спешно выгружает пассажиров и едет дальше, не вдохновив меня ускорить шаг. Полпути пройдено. Я ждала, что энергичная ходьба вытрясет из меня печаль и уныние, но мир вокруг все так же сер и озабочен не мной. Провожаю взглядом удаляющееся громыхающее железо, взглядываю на часы – уже час в пути, значит, в храме буду около десяти - ускоряю шаг.
Некоторое разочарование. Проделать такой путь и упереться носом в потухшие лампадки. Сегодня службы нет. Значит, все напрасно? В храме темно, несколько старушек-служек. Суетятся, довольно бессмысленно сталкиваясь в броуновском перемещении по освещенному пятачку при церковной лавке. Покупаю свечки, крестик – свой где-то потеряла. Какие-то простые молитвенники. Хочется успокоить душу. Я помолюсь сама, без участия в моих проблемах облеченных властью Высшей благодати. Как смогу, так и поплачусь Ему. В полумраке, при свете свечи, горящей в руке, перелистываю одну за другой  страницы молитвенника, читая все молитвы подряд. Час, другой. Время бежит незаметно, как и слезы из глаз, время от времени полностью лишающие меня зрения. Когда совсем перехватывает в горле, подхожу к святым мощам. Кладу голову и совершенно бездумно растворяюсь в ощущениях. Мне и плохо, и хорошо одновременно. Плачу, поражаясь количеству накопленной в сердце влаги – третий час, а поток слез неиссякаем – и одновременно с этим в моей душе какое-то омертвение ко всему происходящему со мной. Словно оплетаю себя тугими спасительными бинтами, они не излечат меня от моих язв, но они послужат мне временной кожей, чтобы под ними мои раны затянулись. Совершенно уставшая и от ходьбы, и от своего скитания по храму усаживаюсь на скамеечку. Отдохнуть перед обратной дорогой. Слезы вновь наворачиваются на глаза. Что же я такая несчастная, почему мне достается одна лишь нелюбовь. Господи, хоть Ты прояви ко мне какое-никакое участие, чтоб не чувствовать себя такой одинокой. Странненький мужичок в обносках, присоседившийся на мою жердочку, достает из своей торбы огромное красное яблоко и протягивает его мне.
- Возьми. Вкусно.
Удивленная вниманием местного блаженного, беру яблоко и замираю с ним в руках. Взгляд к иконам – а какого ещё знака и участия ждала? Он говорит через тех, кто не мешает своим умничанием, не забивает Его голос собственным многоголосьем.
- Спасибо…
«Спаси тебя Бог», - невозможно коряво прозвучало бы из моих уст, хотя так было бы правильнее. Ещё не все органично подвластно вере во мне.
 На исповедь я все же попала, но не в этот и не в следующий день. Их было много потом – моих приходов, обращений и разговоров с глазу на глаз со священником у аналоя. Мне трудно вместить в краткую исповедь всё, чем мается моя душа. Вычленяю из всего потока самое мучительное и с этим возвращаюсь в храм. Лечусь от страстности, от чувственности, от эмоциональности, от всего, что не дает сохранять трезвым разум и что парализует мою волю. Хочу быть свободной. Но в отличие от той свободы от обязательств и долгов, которой вожделела в прежнее время, сегодняшнее стремление к иному - моя борьба направлена вглубь, я высвобождаю в своей природе, мыслях, чувствах место, где моя душа парила бы несвязанная ничем земным. Земному я посвящаю жизнь своего тела, смиряемого мною ради блага ближнего…


- За задницу-то хоть дашь подержаться?
- Иди ты! – шутливо отмахиваюсь от пьяных притязаний на мой задрапированный в шелка зад.
- Знаешь… - задумчиво грустно обводит глазами по-деревенски небрежно побеленную кухню временного своего пристанища, ставшего местом его многолетнего заточения, - погряз я здесь в собственном дерьме. Не радует ничего. Ничего не хочется. Видеть никого не хочется. Но вот приехала… Что-то такое в себе почувствовал. Вроде бы ничего, подумалось просто, а уже приятно. Живой значит… Так дашь за задницу тебя схватить?
- Ну, если только на лету поймаешь, - выдергиваю себя из его объятий. – Не ты эту задницу откармливал, не тебе до неё охоту иметь, - почти лубочно-сказочным речитативом завершаю наше общение, вновь счастливо разрешившееся непотребством.

«Превозношусь над людьми, думаю о себе много, батюшка, властью своей над мужчинами упиваюсь. Священника, друга нашего близкого, соблазнила. Нравиться ему хотела, доказать себе, что могу нравиться любому, кому захочу». «Не видься с ним более». «Сама всякий раз думаю: эта поездка – последняя, не надо нам видеться. Шутка, разговоры одни, но их бы не было, если бы за всем этим моё стремление искусить не стояло. Но как же явно от встреч отказаться, мы же семьями дружим, что-то мужу придется говорить, истинной причины не скажешь – друг он его с самого детства». «Под благовидными предлогами всячески избегать общения. По возможности вообще перестать видеться».
Понимаю, неосуществимо. В моем кругу общения почти никого не осталось. Единицы, кого ещё хочется почувствовать рядом. С ним мы договорились о встрече за гробом и продолжили игру в соблазнение. Отказаться от встреч под предлогом сбережения телесной неприкосновенности?..

- Сволочь я… Генка - друг мой, а я к жене его пристаю. Понимаешь ли ты, что значит друг Гена?
- Понимаю… ещё как… у меня два друга, и обоих Генами зовут.
- Вот зараза! – смеется тот, что один из двух и в роли соблазнителя, а не мужа.
- Понимаешь теперь, что мне вдвое тяжелее?
- Пошли на перекур в подсобку.
- Приставать не будешь?
- Пару раз ущипну за задницу.
- Вот привязался ты к моему заду, там и щипать-то нечего – кости и мозоль.
- Где спички здесь? Темнотища, бардак, совсем порядка нет. Вот… - чертыхаться у него не принято, поэтому далее следует забористое словцо из уличного этикета. – Ну, садись, мать, в кресло… Да-а, разбудила ты во мне… Думал, уже все, высох, зачерствел, не пронять ничем.
Затягивается. Сигарета – пальцы не должны пропитаться запахом табака – зажата между двумя спичками.
- Слушай, я не помню ничего, что тогда было. Пьяный был. Ты мне скажи – было что между нами, что Генка мне не простил бы никогда?
- Забудь. Не было ничего.
- Нет, мне покоя не дает. Что-то с тех пор как гложет внутри – я друга предал.
- Никого ты не предавал. Говорю же, забудь навсегда. Если и было что – это мой грех, а не твой. Пусть это будет на моей совести.
- Значит, не было?.. Отлегло. А то все думаю, думаю. Был друг… и тут я, как последний, на честь друга покусился.
- Далась тебе его честь, - досадливо бурчу себе под нос.
- А жаль! – вдруг преображается и приосанивается мой собеседник. – Смотрю вот на тебя, всё ведь как на ладони – я хочу тебя, ты хочешь меня и…
- Батюшка! Отхотела я тебя уже! Угомонись. Вот рассмешил…
- Отхотела, говоришь? – неожиданно серьезнеет он и грустно усмехается в сторону, - отхотела, значит.
- Да, солнце моё. Много слез из-за тебя пролила по молодости, да слезами-то все свои страсти и выплакала, - уже больше самой себе, возможно даже что и не вслух закончила я. «Отхотела».

«Под благовидным предлогом откажитесь от встреч. По возможности не общайтесь вообще», - советует мне исповедник. Совет, запоздавший лет так на пятнадцать. Но и тогда не прислушалась бы, отвергла. Другим дирижером управлялся мой оркестрик. Сегодня другая, повзрослевшая, выросшая из своих чувств, как подросток из детских штанишек. Сегодня слушаю признания, о которых не могла даже мечтать тогда, без замирания и трепета. Тогда кровь бурлила, а ответ был лишь в его глазах. Сегодня все его чувства проговариваются вслух. Слышу, но не радуют. Иду с этим на исповедь – «искушаю духовное лицо». Начала двадцать лет назад. Хотелось любви и взаимности. Они были, но замалчивались им во имя чести друга. Отлюбила, отстрадала, отхотела. Теперь лишь игра. Его игра, моя. Понимаем, жизнь уже прожита и прожита так, как сами дали ей направление. Зачем же проговаривать вслух пьяное сожаление? «Ты приезжай как-нибудь одна. Чтоб ни Генки, ни жены моей не было. Вдвоем. Попробовать пожить вдвоем хочется…» Очень пьяна. Что-то недоговаривает, или мне слышится… Оставлю это… Пустое… Трёп…


В новогоднюю ночь вернулась Маша из Интернета поздравлением и милым сожалением о размолвке. Возобновили переписку, сохраняя дистанцию. Легкий холодок, колючки впереди слов. Но жизнь опять обрела смысл. Всё длилось недолго. Второго февраля мы погрузили свои вещи в тарантас и перебрались на новое место жительства. Месяц тишины и покоя. Я совершенно переключилась на новые дела, почувствовала зуд в руках, взявшихся за кисти и краски. Оказывается, за то время, что прошло с поры, когда я последний раз пыталась что-то запечатлеть на бумаге, что-то произошло со способностями к рисованию. Руки увереннее следуют за воображением. Линии четче обрисовывают контуры видимого одной мне. Я знала, что когда-нибудь потянусь к холсту. Состарюсь, успокоюсь, размеренность бытия одарит тягой к созерцанию. Я поставлю перед собой мольберт и попытаюсь запечатлеть дыхание своей жизни в остановленном рисунком мгновении…
Нет, ещё не время замирать. Я не сказала главного…
 Мой Герой никуда не ушел…
Он остался во мне. Не мучает, не волнует, но и никуда не уходит. Живет во мне каждое проживаемое мною мгновение. Знаю, что не должна о нем думать. Не должна мечтать. Не должна сверять по нему сегодняшнюю свою жизнь… И, тем не менее, думаю, мечтаю, сверяю… зачем? Кто б объяснил… когда какая-то вещь перестает приносить пользу в доме, её выбрасывают на помойку. Моя привязанность к моему герою ничего не принесла мне кроме разочарования и досады, обиды и осознания своей ущербности… и всё же я продолжаю вынашивать в себе уродца. Продолжаю одаривать своей любовью человека, забывшего о моем существовании. Во имя какой высокой цели это делаю? Во славу какого божества умащиваю маслами пьедестал своего идола?... Мне интересно. Мне любопытно дождаться своего триумфа, который рано или поздно наступит. Во имя будущего своего торжества я и лелею в себе привязанность к человеку, не давшему мне ни веры, ни надежды, ни любви. Не давшему ничего. Но забравшему у меня всё, что было мне дорого, но цены чему я не знала…

Теперь, пожалуй, всё…


Говорят, 1-е марта…
Сожгли чучело зимы. Симпатичное. Напились. Пытались петь песни, но не пошло. Пилось намного органичнее, чем пелось…

Хотелось по горячим следам, но откипело. Это насчет триумфального шествия…
Всё намного проще. Я не чувствую себя триумфатором, ни в настоящем, ни в будущем. Фаталисткой. Да, пожалуй... Смириться с неосуществимым. Чувствовать в себе что-то такое, что переходит в бесконечность. Одержимость. Любить человека, понимая, что это не совсем любовь, в высоком понимании. Страсть, ставшая таковой именно из-за неосуществимости её. Осуществленная, она становится чем-то земным, обиходным и привычным. С набором средств для её подавления. Неосуществимая, переводится сознанием в высокие сферы. Сублимируется в веру…
Хотела не об этом…
Оргазм…
Сосредоточение на точке его достижения… Чистая физиология. И потому, предположу, безвредно для души. Другое дело – вожделение. Сосредоточение мыслей и желаний на объекте. Сотворение идола. Подключение воображения. В отличие от онанизма внимание рассредотачивается с физиологически определенной точки на нюансах личности вожделеемого. Отвлекаешься от основного – подчинения себя, своей личности целостности.  Любая религия – это направленная деятельность сознания на обретение целостности. Сосредоточение на определенном образе мышления. Успех – в способности избавиться от влияния отвлекающих от этого жизненных перипетий… долго сидела над последним предложением. Не потому что не формулировалось, потому что не доверялось тому, что превращалось в слова. Хочется точности, а не оригинальности фразы.
Что мешает мне окончательно запереть себя в рамках выбранной веры – чувство, что это добровольное заточение сознания в рамках предпочитаемого набора аксиом и догматов. Истинность не оспаривается. Принимая веру, исключаешь сомнения. Но я не хочу лишать себя способности аналитического мышления. Это не лазейка для сомнений, это щелочка для здравого смысла. Я хочу понимать, что со мной происходит, когда я верю. Внешне мне дано лишь наблюдать за чудесными преображениями личности, внутренне – хочется понять физиологию этого процесса. Чувствую, поняв, можно укротить собственную личность, не укоротить, как это может показаться, не оскопить себя, а напротив, сотворить совершенно послушное разуму и здравому смыслу существо внутри себя на основе смирения. Нечто целостное, послушное мне во сне и наяву. Что руководит им? Здравый смысл. Основа его – догматы выбранной веры. Это нечто сверх того, что осознается в себе. Некий высший авторитет, требующий беспрекословного и неоспариваемого подчинения. Это я выбираю себе авторитет. Это я решаю, каким догматам подчинить свой разум. Выбрав, лишаю себя собственного суждения, потакающего сиюминутным прихотям личности. Авторитет – это Личность над личностью, над моим эго…
Хотелось понять механизм воздействия выбранного мною добровольно в собственные руководители авторитета на мою личность. Поэтому верю, но оставляю себе некий люфт свободомыслия…
Причем здесь оргазм… Похоже, ищу очередную лазейку для физиологии… Но в момент… Мысли перепархивают с объекта на объект – мало ли с кем можно было бы… стоп! Вот оно… все мысли в одну точку… здесь… между ног… мышцы сводит судорогой… скорей бы все закончилось… мысли о вечном?... дурь!... кончить бы скорей… Грех… блин, кончу, завяжу навсегда… но сейчас… да… так… ещё… что же так долго… ну и видок у меня сейчас, наверное… одним духам бесплотным… то-то потешаются… тетка одна рассказывала, к  ней муж покойник, или сын, не помню, являлся во сне, рассказывал… кто-то из них в тюрьме сидел… точно… это сын, которого обвинили в убийстве отца, сидел в тюрьме и отца покойного во сне увидел… да, тот ему и рассказал, как они за нами наблюдают… блин, не хочется, чтобы покойники… они уже знают, как это глупо… рожа перекошена, глаза – одни белки навыкат и вот-вот… сейчас все случится… глупость совершенная… Разве с этой точки на себя посмотреть и устыдиться срама… Есть! Кончено!... Ну и где в этом грех перед Богом? Чушь! Срам перед почившими – соглашусь. А страсть, подчиняющая себе душу? Расправлюсь с этим телом и поминай, как звали. Не прикоснусь ни к одному органу, что останутся… Вредно то, что подчиняет себе мысль, отвлекает её от сосредоточения. Религия, вера – это способ сосредоточения сознания на какой-то конкретной мысли. Чем больше оснований для сосредоточения, тем могущественнее энергия, с которой принадлежащее тебе здесь сознание переносится в другой мир. Вечность или конечность выбираем мы сами…
Причем здесь оргазм…
Просто с него все началось…


С трудом… какое же сегодня число? Отсчитать в обратную сторону от среды, это будет восемнадцатое, сегодня воскресенье… Уже март…

«Мы, это, местные мы, Холмогорские будем», - два плутоватого вида паренька, долговязый и мелкий его приятель, подталкивая друг друга и явно что-то пряча за спиной, поспешили скрыться от наших взглядов.
- Здешние. Витька со Славкой, кажется, - бросил батюшка небрежно. – Верно, что-то стащить хотели.
В углу сброшенные в кучу за ненадобностью старые вещи. Игрушки, обувь. Скользнув взглядом по куче барахла – некому прибрать все на место – подхожу к огромной двери, ведущей на террасу с видом на сад. Все запущенно, старо и ветхо. Коряги, полуутопленные в заросшем ручье. Сумрачное небо. Безрадостное утро нового дня. Как давно ничего радостного не происходит в нашей жизни с тех пор, как он вернулся к нам…
Нам вернули Серёженьку, потому что без него мне было уже совсем невмоготу. Я тосковала, изводила себя воспоминаниями о том, как это было. Осознание того, что поведи я себя тогда иначе, чуть больше внимания к нему, к тому, что происходило за больничными стенами. Напрячь себя молитвой и выпросить у Бога прощения за своё отступничество… Если бы знать тогда, что моё упрямство приведет его к гибели на больничной койке. Я заплатила такую страшную цену за желание жить по-своему, за преданность страстному желанию любить земного человека… Третий год я не могу простить себе этой утраты. Не могу утешиться… Но я смирилась с потерей и в награду мне было послано это…
Я смотрю в глаза обожаемого сына. Они так дороги мне. Всё до мельчайшей черточки знакомо… «Тело сновидения, я когда-то читала об этом у Кастанеды, перечесть?» - смотрю на свои руки. И это было в его книге – найти свои руки во сне. Я знаю, что это всего лишь сон, слишком явственный, чтобы быть просто сном. Руки… какая незначимая мелочь… Да, малыш, мне так отрадно видеть тебя вновь в своем сне. Это случилось какое-то время назад. Ты вернулся, чтобы вновь жить с нами, но только в наших снах. Будничность, обыденность. Я просто проживаю во сне какую-то недостающую мне в реальности часть радости. С твоим уходом радость ушла из моей жизни. Ночью возвращаешься ты, и уходит тоска по тебе. Я знаю, мне пытаются облегчить бремя ожидания, но такой ценой…
Было условие, на какое тогда, обрадованная возможностью видеть тебя вновь, жить с тобой, не обратила должного внимания. Мне сказали, что ты не будешь взрослеть, останешься таким, каким ушел от нас, навсегда. Я обнимала, целовала такое дорогое мне тельце, по которому я так истосковалась, и соглашалась на все, лишь бы быть с тобой…
И вот из сна в сон ты приходишь к нам, играешь, как тогда, в свои игрушки, обнимаешь меня, что-то щебечешь, а я смотрю на тебя, и сердце сжимается от новой, неведомой мне тогда тоски – что я наделала…
…В переходе останавливаюсь возле пары торгашей – какой-то хлам в больших картонных коробках. «Это же мои вещи!» - вдруг понимаю я и бросаюсь отвоевывать непонятно как оказавшееся у них своё барахло. «Это Витька со Славкой, это не мы, это они, воришки, берут где попало. Извиняйте, всё вернем. Ещё и сверху дадим». Копошусь в совершенно ненужном мне мусоре – я давно не одевала и не одену на себя эту рухлядь, но дело в принципе – упорствую, видя, как отобранные мною вещи тут же вновь испаряются в необъятных баулах жуликов. «Всё, всё отдадим, барыня, - юля и заискивая, бормочут они под нос и тут же перепрятывают отобранное. – Не извольте беспокоиться, всё заплатим». Прячут глаза и деньги. Остаюсь ни с чем, выпрямляюсь в тупом недоумении – что я здесь делаю? Пока копошусь в этом никчемном дерьме с этими прохвостами мой сын там один, а ведь ночь такая короткая. Утром он уйдет, и я опять останусь наедине со своей печалью…
- Я заждался…
Какой грустный взгляд у моего сына. Я заметила – он никогда не улыбается. И никогда не говорит чего-то нового, чего я не слышала. Он вообще почти не говорит. Словно маленький робот с заложенной кем-то программой. Даже тех слов, что говорил, когда был с нами, не говорит… Ах, да… тогда в нем была душа. Душа! Вот в чем разгадка! Существо, которое приходит ко мне, лишено души. Только бы не вспугнуть его своим открытием. Моим глазам так сладостно упиваться зрелищем живого тельца, которое было мне так дорого. Но выдержу ли я эту новую пытку? Оболочка. Тело. Не взрослеющее, не воспроизводящее человеческой речи в её полноте и глубине. Лишь односложные примитивные фразы…
Я не отпустила своего сына.
Надо отпустить. Собраться с духом и отпустить. Его возвращение по времени совпало со временем окончания заказанных сорокоустов. Мы давно не были в церкви. Забарахлились, дали увлечь себя вещами земными. Эта квартира, она забирает все свободное время. Вернее, свободного времени у меня теперь нет совсем. Церковь далеко. Так, чтобы одухотвориться и выскочить из дома, надо отставить насущные дела… И тогда пришел он. Примерно прикинула по времени, да, прошло не меньше сорока дней, значит, теперь его душа без наших молитв. Отметила про себя, но даже на домашнюю молитву себя не восстановила. Оземлянилась я, совершенно отпала от жизни духовной. И вот эти сны с Сережей. Сегодня мне было грустно как никогда раньше. Я поняла, что не могу, не хочу держать его возле себя такой ценой – ценой посмертной гибели его души. Или кого я вижу во сне вместо него?... нет, это, безусловно он. Вернее, то, что осталось от него на этой земле – моя память о нем, мои мысли и грусть. «Тело сновидения». Я создала этот фантом своей тоской и своей тоской его питаю. Поэтому так мало мне радости от его приходов. В нем нет главного, что любимо мною, - его души. Я могу сотворить призрака, но вернуть себе его душу я не вправе, она принадлежит Богу. И мне надо смириться с этим окончательно…
Ураганный ветер распахнул окно. Занавеси затрепетали парусами. Испуганный взгляд сына. Глажу по белокурой головке. Не бойся, это дождь. Но помнишь, мы мечтали в тот день, что пойдем вместе под одними парусами? Представь, что мы в море. Шквальный ветер рвет наши паруса. А мы с тобой бесстрашно смотрим вдаль, вот-вот на горизонте вспыхнет огонек маяка. Только не бояться и жить. Распахни руки. Представь, что мы птицы. Мы летим на растворяющемся во времени призраке под названием жизнь. Один взмах – и ты в Вечности. Ты шагнул туда чуть раньше меня и протягиваешь мне руку… Нет, ты посылаешь мне в утешение похожих на тебя как две капли воды двойников, похожих во всем, кроме того, что было у тебя внутри, чтобы я не забывала молиться о тебе. Очень грустных и молчаливых призраков, пытающихся заменить мне потерянного в безрассудстве сына…
Наш дом, наш корабль разлетается на куски. Вода, бегущая откуда-то с горы или холма, я так и не вгляделась в окружающий моё пристанище пейзаж.
«Пойдем, нам пора», - подхватывает наспех перехваченные веревкой баулы батюшка, направляясь к проему двери, торчащему посреди пустоты. Обвитая оборванной ветром белой занавеской следую за ним. Какое-то неясное свечение впереди. Мы одни посреди вселенского разгрома и торжества стихии над человечеством. «Не оглядывайся, ты никого и ничего там не увидишь, всё кончено», - спокойно говорит он. Покорно опускаю голову. «Никого и ничего». Его там тоже больше нет. Всё кончено. Я проснусь и отпущу его.


Следующий день.
Просыпаюсь в страшной тоске. Только что опять видела во сне Сережку. Вернее, то, что пытается выдать себя за моего сына. Теперь-то я убедилась, что это не он.
Мы лежали на диванчике и о чем-то говорили. Впрочем, как всегда в снах, говорила я, а он молчал и смотрел на меня грустными глазками. Почему он так грустит все время, задуматься и опомниться бы мне, но я боюсь вспугнуть эти минутки встречи с дорогим покойником.
«Тебе, наверное, уже пора», - поднимаю глаза на стоящего у нас в изголовье паренька, приведшего его ко мне. Одеваю сына в пальтишко, завязываю на шее шарфик. «Я буду очень скучать по тебе, приходи чаще».
«И что ж это ты, мамашка, творишь такое! – громогласно и гневно прозвучало за моей спиной. – Ты что, не видишь, кого привечаешь?!» Испуганно оглядываюсь. Какая-то женщина, похожая на монашку, буравит взглядом пришельцев. «Что вы делаете?» - слабо простонала я. – Оставьте, это мой сын». «Каков из них твой сын, - насмешливо прогрохотала она, - этот что ли? – показывает на съежившегося и просящее взглядывающего на меня мальчишку. Сердце в моей груди дрогнуло. Защитить от этой бешенной старухи. Но что-то останавливает меня. Её слова, что я слышу и то, что вижу вслед за словами. – Ты на прощанье перекрести его как мать, - ехидно продолжает она, - ну же, чего замерла? Смелей – во имя Отца и Сына… - силуэты в дверях вздрогнули и уже оба умоляюще обратили ко мне свои взоры. Но это почему-то насторожило меня. Страшно, но я должна решиться поднять собственную руку на того, кого только что называла своим сыном. - …и Святага Духа!» – завершает голос за моей спиной. Я пытаюсь сделать то же самое. «Не бойся, - это всего лишь молитва, - твердо говорю я и хочу поднять руку для крестного знамения. Она тяжела и непослушна мне – какая-та страшная сила сковала мне правую руку. Ах вот вы как! – разозлилась я на себя и пришельцев. Разнюнилась, растеклась. Резко вскидываю руку, помогая себе левой, и огромным крестом впереди своих слов, - во имя Отца и Сына, и Святага Духа!» Эти двое передернулись и попытались было броситься на меня. «Изыди! Во имя Отца и Сына, и Святага Духа! Гады, сволочи, как вы можете, как смеете так издеваться над моим горем». «Дура! Мы как лучше хотели. Для тебя же старались». «Идите прочь, бесы, - устало сползаю по стене я. - И чтоб я вас больше не видела, гады». Пожав плечами эти двое, уже совсем не похожие на тех, кого изображали – теперь это те два воришки из вчерашнего сна – уходят. Я какое-то время спустя прохожу по двору нашего дома. Они сидят на спинке скамейки, курят и разглядывают проходящих мимо. «Эй, мамашка, слышь, ты, это, не дуйся. Нам-то по фиг, хотели тебе приятное сделать». «Сделали и идите. Видеть вас не хочу».


Весь день страшная тоска и какое-то удушливое нежелание жить. Третий день валяюсь в постели – свалилась с простудой. Думала, отлежусь, станет лучше. На второй день состояние ухудшилось. Все чувства сосредоточились на болях в груди – я начала задыхаться, а мысли – на близости смерти. Готова ли я? Стало мучительно пусто внутри. Только боль. Такая боль, что хочется просто конца, без продолжения. Сегодня третий день. И он вдруг после всего пережитого в снах последних дней окрашивается зловещим цветом безысходности. Как же передать это чувство? Каким словом? - «смертная тоска», да именно эта тоска – коктейль ужаса, отчаяния, апатии, физического бессилия – всё, перемешанное в одном стакане и выпитое залпом. Не хочется шевелиться. Накрываюсь с головой и ухожу опять в сон-дрему с расплывчатыми кошмарами. Когда сон не приносит отдохновения, только усиливает тоску. Просыпаюсь. На часы – спала минут десять, а ощущение будто перелетела через временную пропасть. Встать, заставить себя подняться, хотя бы подняться для начала. Сердце тут же подкатило к горлу и начало булькать и пульсировать с неимоверной скоростью. Слабые подкашивающиеся ноги, свист в груди. Муж, конечно же, забыл рецепт моего лекарства, значит, мои мучения продлятся на двадцать четыре часа. Я не выдержу, не доживу. Но я не готова умереть вот так, прижатая болезнью к стенке. Его звонок. Спасена! Он привезет его мне, и я сделаю первый вдох без этого выматывающего усилия над ноющей грудью. Но чем изгнать из себя эту страшную апатию. Молитвенник! Он везет мне и книжечку с молитвами. Наши молитвенники пропали во время переезда среди груды безымянных коробок, до сих пор не распакованных и сваленных в углу. Я два месяца лишала свою душу необходимого ей общения с Богом. Эта болезнь вернула меня Ему. Заставила вспомнить, что я Его. Грустно обвожу взглядом стены нашей квартиры – мы так вдохновенно творили от проекта до сегодняшних рисунков на стенах. Она объединила нас, дала повод для более частых встреч и разговоров, хотя они были лишь о квартире. Сейчас эти яркие лоскутки на стенах кажутся мне такой бессмыслицей – я умру, вот что главное. А по этим жутким ощущениям внутри понимаю, что умирать неподготовленной, вырванной болезнью из мирской суеты – самое страшное, чем можно «наградить» свою душу за беспечность сердца. Но как вытащить себя. Болезнь – организм молодой здоровой женщины справится. Но эта тоска… это не организм, это душа. Как выздороветь душу свою…
Гена привез лекарство и молитвенник. Удушье отступило, мне стало легче, поднялась, прошлась. Неимоверная тяжесть во всем теле. Я так устала. Как люди болеют месяцами, годами, о чем думают. Мысли все больше упаднические и безрадостные – но я никогда не была особо оптимистично настроенной  жизнь не давала поводов, или во мне нет органа радости, не знаю. Лежать и думать. Знать, что впереди уже ничего только эта постель. Читать? Живые пишут о живых, а ты уже вычеркнут из этой жизни, и страсти, кипящие в романах, кажутся бессмысленной маячнёй, ты-то знаешь, что всё умирает вместе с тобой, только тебя похоронят раньше… Читается только духовная литература. Там все проще – она о таких, как ты – умирающих и умерших. Без четкой грани между двумя мирами. Это успокаивает, воодушевляет. Да-да, вот оно моё спасение! Я должна воодушевиться. Я просто пала духом и, скорее всего, именно этого добиваются мои ночные гости. Они пробивают во мне бреши – материнская тоска по сыну, изничтоженная жажда любви и подавленная сексуальность. Ночью меня атакуют по всем моими слабым местам. Мне предлагается эрзац-сын и псевдолюбовник, меня совращают и насилуют, бьют наотмашь и заставляют мучиться, глядя в глаза «сына». Мой сын, мой настоящий сын никогда не придет ко мне, я никогда не увижу его в своих снах, но ещё долго буду страдать от фантомных болей в области сердца… он никогда не простит мне предательства… потому что я его себе простить не могу. Поэтому никогда не смогу поверить в возможность встречи с ним. Всё кончено. Мне надо смириться с этой мыслью, что для меня все кончено… Отталкиваю от себя чье-то грузное тело – я только что чуть было не соблазнилась пышными формами и завораживающим воркованием обладательницы этой соблазнительной груди. Мои губы пустили было слюну, но вдруг прихожу в себя и отстраняюсь от влекущего меня тела. «Это всего лишь мой сон, - шепчет что-то в моей голове, - об этом никто никогда не узнает. Один раз. Просто попробовать, как это», я почти обнажила себя, когда трезвая мысль: «Об этом буду знать я», - остановила меня. «Надо найти в себе силы резко встать и уйти, пока ничего ещё не было». Поднимаюсь, резко поворачиваюсь и выскальзываю в дверь. «Как хорошо, что я устояла», - подумала я и проснулась, совершенно измотанная сном и болезнью…

Мне все чаще приходится мучиться из-за мыслей о Владимире. Я так хочу от них избавиться вообще. Потому что все что ни думаю о нем, так безрадостно. Я не ожидала, что так болит, когда тебя отвергают. Прошел год. Первое время мне нужно было держаться, чтобы не вернуться, не приехать под его окна – и с этим я легко справилась. Потом надо было заставить себя не думать о нем. И даже это мне с помощью молитв, покаяний и исповедей удалось. Осталось последнее – выкинуть его из своего сердца. И вот с этим – главным – я не справляюсь. Он обосновался там прочно и окончательно. Время, прожитое без встреч и без мыслей о нем, ничего не изменило. И, наверное, я не догадалась бы об этом, если бы не была так беспечна. Успокоившись, я потеряла бдительность и позволила мыслям о нем просочиться в мою повседневность. Я не видела опасности для себя в том, что всё чаще вспоминаю своего бывшего приятеля. Мы расстались, пусть не так красиво и романтично, как этого хотелось мне, но навсегда. Я постараюсь сдержать свои порывы и больше никогда не навяжусь ему. Мне право же непонятно, почему он так раздраженно и зло обошелся со мной, я не сделала ему ничего дурного. Но ничего, время все расставит по местам. Он никогда не сможет забыть женщину, которая его так любила. И может его раскаяние донесется до меня когда-нибудь, когда-нибудь я почувствую прикосновение к своей щеке прилетевшего издалека привета. Встряхиваю головой. Прочь! Размечталась. Он будет счастлив со своей юной красавицей, она нарожает ему детей, обабится, потом спохватится, что ещё молода, а рядом со стариком и сама быстро состаришься – встряхнется, распушит перья и пойдет гулять направо и налево, за мужние деньги покупая себе любовь молодых жеребцов. Ух, как я разошлась. И это тоже лишнее. Что-то я  слишком много стала думать о нем в последнее время. Прочь! Изыди! В моих воспоминаниях о тебе почти ни одного светлого лучика, одни пятна размытых моими слезами чернил, я столько настрадалась из-за тебя, что даже чудо тебе меня не вернет, пройду мимо, если встречу, не узнаю, отвернусь… Через эту брешь тоже меня просочилось очень много. Я была слишком беспечна и позволила воспоминаниям взять власть над моими мыслями и чувствами. Я позволила себе опять полюбить его. Это лишнее. Это совсем не нужно мне в сегодняшней моей жизни…

Я отвернулась о Бога, и Божья благодать меня покинула. Вот причина моего сегодняшнего угнетенного состояния. С усилием вырвала себя из объятий прогретой оттемпературившим телом постели, на подкашивающихся ногах с диким головокружением прокружила по ухоженным лабиринтам нашего городка. Сделать хоть что-то для своей несчастной в коме души. Не действует. Прилегла. Нет, так ещё хуже – мысли одна мрачнее другой. Жить, где взять силы жить. Встала. Надела спецовку, оглядела ненавистные стены – ещё вчера ваяла красоту с воодушевлением и юным задором, выплескивая на них свои детские сны о сказочных замках и принцах, мчащихся на конях к окнам прекрасных принцесс, - сегодня, сейчас они, эти стены, мне омерзительны, аляповаты и пошлы. Но надо закончить, коль начала. Главное – усилие над собой, побороть уныние. «Я смотрю, тебе уже совсем хорошо стало, за работу взялась?» - радостно выглянул из проема мастерской муж – тоже в творческом порыве ваяет шедевры. «Напротив, настолько хреново, что поняла, не подниму себя сейчас, завтра уже никакая сила меня не воскресит». Оживилась. Сделала немного, но главное было вернуть себя обратно в жизнь. И вот уже вроде и стены перестали раздражать мои внутренности, интерес к еде проснулся, воодушевление рвануть завтра в город на своих подкашивающихся двоих посетило. Я ожила. Но напоследок решила дерзнуть написать несколько строк в этой тетрадке. Кстати, совершенно не нравится мне её название. Думала, писание, как это случалось раньше, ещё больше вдохнет жизни в мою душу. Но этого не случилось. Я перестала быть сильной женщиной, находящей внутри себя всё необходимое для того, чтобы жить. Я стала зависимой от церкви. И, наверное, это хорошо. Когда знаешь, что есть место, где любая боль излечивается, любая неисправность упраздняется, легче жить. Живешь без страха, что когда-то наступит день, когда твои собственные силы иссякнут, и ты обессиленным пахарем упадешь в борозду, так и не довершив того, для чего родился. Самое главное в человеке – душа. А она принадлежит Богу. Я должна жить, отдав свою душу на попечение Богу. Моя жизнь – это суета. Жизнь души – совершенно другое. Я словно мать, вынашивающая дитя. Должна беречь его, охранять от напастей и злокозней этого суетного мира. Этот мир для моего тела, а не для души. Всё, чем живет мир, может быть приятным, но к нуждам души это отношения не имеет. Поэтому моё томление, поэтому эта тоска, я давно не носила своё дитя на кормление Кормчему, давно не питала его Святым Духом. Более мучить её и себя голодом преступно и губительно. Мы можем умереть… Обе…
Название тетради решительно не нравится. Переименовывать – читатель не поймет, о чем вообще речь. Поэтому просто перейду к следующей…





        Тетрадь 46.
           Уже собиралась выключить компьютер, но остановилась на фото Сережки, она у меня вместо заставки на рабочем столе. Да… Это лицо моего сына. Пусть фото, но даже в простой картинке чувствуется душа, не так, как в моих ночных кошмарах.
            Смерть сына переживалась тремя волнами. Первая – я испытала отчаянную потребность в вере в то, что сделает  для меня умершего сына живым – поверить в сверхъестественную силу, способную даровать воскрешение самому дорогому мне существу. Вторая – страшное желание шагнуть следом в том, в чем есть – со всеми  своими чувствами, страстями, эмоциями, с не развязанными узлами взаимоотношений с окружающими - без покаяния, без понимания того, что к смерти не готова. Вторая волна завершилась тем, что, осознав это, я вошла наконец в общение с миром духовным. Идя в церковь, поминая усопшего, утешаюсь чувством, что он с каждой моей молитвой становится ближе. Я ощущаю свое единство с ним и лишь ищу какое-то занятие для рук, чтобы скрасить ожидание своего часа перейти мост, разделяющий нас сегодня. Но, успокоившись, начала делать поблажки лени. Зачем, если теперь и так понятно, куда и зачем стремиться. Незаметно подкатила третья волна, накрывшая меня с головой, заставляющая отплевываться от песка и разложившихся водорослей. Мои воспоминания задушили меня. Я вдруг потеряла опору. Вернулись чувства, которые когда-то заставили моего сына уйти от меня, чувства к чужаку. Вернулись кошмары, где бесовщина не оставляет меня в покое. Я стала бояться Серёжкиных фотографий – стоит мне чуть дольше задержаться на его снимках, как ночь превращается для меня в пытку. Я вижу, живу с ним и при этом все время знаю, что это не он, потому что хорошо помню, что он умер. Даже во сне я не могу этого забыть. Он умер, и я хочу, чтобы для меня, продолжающей жить земным, он действительно умер. Как объяснить, чтобы не показаться монстром… Я мать. Потерять ребенка – это потерять смысл дальнейшей жизни. Ничем земным его в себе не заместить, и сил жить с этим у меня нет. Главная духовная опора второй волны – в его смерти - постоянное напоминание мне о том, что и я смертна, и должна быть готова к этому каждое мгновение. Умереть так, чтобы встретиться с ним. Я выравнивала свою жизнь по его безупречной траектории взлета. Но сейчас воспоминания о нем все чаще порождают ночных фантомов, смущающих дух и сбивающих меня с пути. В конце концов, его к Себе забрал Бог. Требовать обратно свое дитя? Я больше не имею права материнства на умершего. Смириться с этим должна уже здесь, на земле. Возможно, я никогда его не увижу там. Моя жизнь так мало достойна того, на мне столько  нераскаянных грехов и не преодоленных пороков, я по сей день все ещё не в силах расстаться со всем этим в себе…
               Это возвращает меня к недописанной книге. Расквитаться с прошлым, распрощаться со всеми, кого любила и люблю, забыть все то, что связывает меня… вновь, как объяснить… Посмертно возлюбить сына до готовности шагнуть следом. После начать готовиться к осмысленному переходу, память о нем – смертная память - её вымаливают себе другие православные, я получаю с избытком - путеводная нить в Вечность. Последнее – переживаемое ощущение, что теперь в моем внутреннем мире остались только двое – Бог и я, стремящаяся в обещанное Царствие Небесное. Все другие воспоминания и чувства лишним грузом ложатся на душу. Забыть, все забыть. Стереть из памяти любимые черты, перестать тосковать, мечтать и тешить себя надеждами. В этой жизни мне уже ничего не светит. Во мне есть нечто, мне не принадлежащее, оберегать от падений и приносить к кормилице. Моя душа (неуместное «моя»), душа, живущая во мне, нуждается в Церкви. Там щедро раздается благодать и праведным, и грешным. Простится всем, но каждый мыслит остаться при своем. А благодати хватило бы на всех просящих… Я прошу… Помоги, Господи! Я слаба и немощна. Я не могу жить без поддержки и утешения. Ты мучаешь меня, забирая всё самое дорогое, что у меня есть, и все-таки я продолжаю любить и уповать на Тебя. Я ничего не могу разрешить в своей жизни сама. Я не справляюсь с ней, с собой. Но я так хочу быть с Тобой и со всеми, кто ушел к Тебе раньше меня. Господи, сниспошли мне свою благодать, чтобы земные дни не казались мне таким мучением…


25 марта.

- Привет, Ирин!
- Привет, Валюшка.
- Как ты там?
- Да все так же, в ремонте вся. С кисточкой по стенам – картины рисую.
Смешок в трубку.
- Валь, я серьезно. Действительно, картины. У меня по стенам дамы в шелках и бархате, гондолы плывут.
- Смотри, не уплыви далеко.
- Да куда мне. Сижу вот… в четырех стенах. Потихоньку дичаю. Как у тебя? Что новенького?
- Да что у меня. Серёжку вот отгуляли. Юбилей отпраздновали. Думали, на дачу. Но погода не та. Поэтому во «Фламинго». Как и тогда.
«Отгуляли», «Фламинго». Слова из другой, тщательно затираемой мною в себе жизни. Что она хочет от меня? Просто позвонила? С чего бы? Особой симпатии я вызывать бы у неё не должна была. Или думаю так, потому что испытываю чувство вины перед ней. Она-то вряд ли о моих закулисных шашнях с её мужем догадывается. А если и догадывается, что, собственно, было – так, легкомысленные поцелуйчики в кустах. Стоит ли это моего раскаяния или её переживаний. Кто меряет глубину греха… Дерьмо, на какую глубину ни погрузись, воняет одинаково. Вся моя жизнь «до» - дерьмо. Да, поэтому чувствую себя виноватой перед ней. Поэтому от её звонков мороз по коже – что ещё надо сделать, чтобы как можно незаметнее убраться из их жизней. Как необиднее это сделать. Чтоб не приняли на свой счет…
- И сколько же это новорожденному стукнуло?
- Уже тридцать один год.
- Взрослый дяденька.
- Да надо бы уже пристроить куда.
- Пусть. Он же идеал свой ищет. Один искал-искал, нашел наконец. И Серега, в конце концов, отыщет среди прочего свою бриллиантовую.
- Хе-хе, и неплохую нашел, надо сказать, на удивление.
Погасить вспенившееся бешенство смешком – вот он зачем, этот звоночек – ещё раз поставить меня на место: сиди, мол, рухлядь старая, в своей сосновой дыре, кайся в грехах и встречай смиренно старость, пока молодые тешатся. У-у-у, как же переварить это все, как укротить свой гнев против невинной девочки. Он – моё! Я заслужила его любовь, выстрадала её, и он будет всю свою жизнь и здесь и после любить меня, а не свою жену, занявшую моё место по единственной заслуге – молодости. Это здесь я для него рухлядь…
- Все мы, Валь, хорошие, когда нас любят. И почему-то портимся, когда про нас забывают. Хорошей, быть нетрудно. Это нелюбимые из принцесс в жаб превращаются.
Сейчас я именно такая, озлобленная жаба и есть. И ты, Валюша мне в этом очередное напоминание. Эк меня повело. С трудом подавляемым раздражением поддерживаю телефонный треп. К ней кто-то входит, слышу это в трубку. Бросает многообещающее, но никогда неосуществляемое «перезвоню позже», и мы разбегаемся по разным вселенным.
Не хочу иметь никаких точек соприкосновения с миром своего Минотавра. А они – это его мир. Когда-то он был переполнен мной. Но сегодня я для него умерла. Хочу, чтобы было именно так. Мне нет утешения в его мире. Даже узнай я, что он вспоминает обо мне, думает, мечтает – это не утешило бы, а только сделало бы меня ещё несчастнее. Сейчас я, покорная своей участи, потихоньку смиряю себя с несчастьем, имя которому – моя жизнь. Когда что-то не поддается твоему желанию сделать его лучше, проще смириться с тем, как оно есть. Я изменяю себя внутри. укорачиваю крылья, смиряюсь с нелюбовью, подчиняю себя обыденности. Мне как-то добрести, доползти, докатиться до финиша. Уже ни на что не претендую. Хотелось бы лишь, чтобы это было побезболезненнее. Натерпелась мук душевных, не хотелось бы присовокуплять телесные. Не оскандалиться напоследок воплями боли и отчаяния. Тихо и безропотно. Отойти, как жила – незаметно.
Мечтаю.
Слишком страстна и жива для этого.
Помучают ещё.
И раздражение, и гнев переживаю после, когда разговор давно окончен. Пустячный треп, разрешившийся грустным напоминанием себе – «списали». Распяли и бросили догнивать на обочине. Как же это гнетет меня, оказывается, внутри. Но это и держит меня на расстоянии. Во мне не возникает желания видеть его, нет тоски по блеску в его глазах, нет голода по его плохо скрываемым ко мне чувствам. Теперь я переживаю то же, что испытывал он, когда я была ещё вся его – желание избавиться полностью от эмоционального рабства. В этом он был много опытнее меня. Знал, чего добивался. Молчат чувства - ты хозяин себе. Я слишком глубоко в него влезла. Мои появления вызывали бурю эмоций. От нежности, до негодования. И эти эмоции были ему неподвластны. Человек, покоряющий себе мир, не мог совладать с собой в моем присутствии… мы могли бы поладить, как штепсель с розеткой. Сколько бы света миру дали… Пустое. Не сегодня. Не здесь. Не с нами. Не хочу думать об этом. Разлюбить не получится. Может, если бы в моем замужестве было чуть больше интимности – не секса, его почти нет и не надо – а доверия, искренности, - я бы совершенно забыла о Минотавре. Не связывала бы с ним свои представления об идеальных отношениях. Но в моих отношениях с мужем почти ничего не осталось. Нет, мы не бьем посуду о головы друг друга, не выясняем, кому должен достаться лучший кусок пирога. Мы… не общаемся. Для него это нормально. Для меня – дефицит человеческого внимания – внутренняя катастрофа. Ограничивая себя в общении с другими людьми, я вполне осознанно добиваюсь своей душевной зависимости от него. Что-то должно держать меня рядом с человеком, чувства к которому во мне выгорели дотла. Оберегаю от дуновений внешних ветров эту кучку пепла, если ни с кем не входить в соприкосновение, можно довольствоваться и тем малым, что осталось. Но… я понимаю, что обкрадываю себя. Я, а не он иду на такие жертвы, я, а не он исключаю себя из социума ради жизни с ним и вместе с тем в ладу с собой. Отполировать себя, избавиться от всех своих чувств, тогда это можно выдержать. Но куда деться от своей потребности в искренности, доверии, возможности открыться самой и насладиться открытостью другого. Я лишена этого, и это делает меня несчастной. И это же возвращает мои мысли к воспоминаниям о редких наших встречах с Минотавром, которые были до краев переполнены именно таким вот спонтанным не ограничиваемым ничем доверием друг к другу. Это исходило откуда-то изнутри и накрывало нас с головой… Не знаю… если в лице этой девочки, кроме внешней привлекательности и возрастного преимущества, он обрел ещё и душевную подружку, которой может поверить все свои секреты, я искренне желаю ему счастья. Но если он до сих пор не рассказал ей про ненормальную, изведшую его своей сумасшедшей страстью… тогда у неё нет шансов. Только откровенный рассказ о своем прошлом избавляет от зависимости от него. Если бы он хотел расстаться со мной навсегда, он рассказал бы ей все. О том, так ли это, я не узнаю никогда. Потому что я пишу эту книгу. За неимением собеседника, в полной изоляции от внешнего мира я вынужденно довольствуюсь таким бессловесным собеседником, чтобы разлюбить своего героя. Постараться излечиться от него полностью. Муж мог бы помочь мне в этом, если бы нуждался во мне так же, как я нуждаюсь в доверии. Но он живет своей жизнью. Когда отблески её ослепляют меня, привычно сочиняет какую-нибудь ложь, органично сопутствующую его сути. Мы никогда не сможем быть одним целым, потому что ложь для него естественна. Во всем остальном жизнь с ним меня устраивает… хотя это – главное…
Минотавр никогда не мог утаить от меня правды.
Я вскрывала его как консервным ножом одним своим появлением.
Надо забыть и не сравнивать.

Зачем такая жизнь…

В кокон и рисовать по стенам. У меня есть дела, в которые легко погрузиться с головой. Праздность горячит кровь и разжижает мозги.
Я собранна, сосредоточенна, увлечена.
Доделаю ремонт, допишу книгу, завершу земные дела,  раздам долги, придумаю что-то новенькое. Не сдамся.
Ты хотел съесть меня, Минотавр? Тебе придется изрядно погоняться за жертвой. Я так легко теперь не сдамся.
Любовь – блажь.
Любовь – эмоциональная распущенность.
Любовь – безволие и неумение владеть собой.
Любовь – зависимость.
Земному земное. Мы принимаем страстную зависимость от другого человека за любовь к нему. Но эта так называемая «любовь» основывается на лжи, попытках оправдаться в глазах «любимого». А настоящая Любовь живет совсем в другом органе. Она просыпается в сердце тогда, когда все твое существо вопиет о потребности довериться именно этому человеку. Вывернуться перед ним наизнанку, обнажить перед ним свою душу, оголиться и слиться с ним в одно – когда твоя искра пробегает по его телу, твоя мысль продолжается его словом, твоё чувство заставляет учащенней биться его сердце. Не встреченная любовь приводит человека в храм, и потребность души в Откровенности и Правде реализуется в мистической вере в слияние души молящегося с Внимающим его молитвам. Все, стоящие там, инвалиды, покалеченные земной любовью. Если бы мы все знали, чувствовали, понимали, что нам на самом деле нужно от другого человека, мы могли бы жить намного счастливее друг с другом и не нуждались бы в божествах. Кому можно довериться и кто верил бы нам. Как мало. И как сложно. В Мистическое Нечто поверить проще, чем довериться живому человеку.

Как-то нерадостно получилось. Хотела отвлечься от стен с гондолами, перерисовываю подружкины рисунки. Любовалась на её «пиросмани» месяц, потом не выдержала – пусть это будет несовершенной мазнёй, но это будет моя мазня, а не её. Удивительно, как неадекватно оценивает себя человек, если вовремя не притормозит тщеславие. И. вполне искренне считает себя достойным писателем и уверенно берется за кисть там, где я останавливаю себя, признавая, что кто-то уже сделал или способен сделать это много лучше меня. Неуверенность? Страх? Боязнь критики? Берите выше. Спрятаться за спины таранящих человечество талантов, чтобы неискаженным и не потрепанным в боях за славу донести до него свой гений. Папина фраза: «Хотелось бы не только осознать, что гениален, но и при жизни насладиться плодами своего гения», - отрицается моей уверенностью, что порадоваться за себя я смогу и на том свете. Книга? – главное, чтобы её читали. Картина? – чтобы её видели. Жизнь? – чтобы от твоего присутствия было тепло, легко и светло и после твоего из неё ухода. Прожить так, чтобы никому не сделать больно… А меня столько людей ненавидят… Жена Ф. За то, что он когда-то, до встречи с ней, любил меня. Даже рассказал ей об этом, уверенный, что все в давно похороненном прошлом. Ан нет. Всплыло. Встретились. Радостное волнение и восторг в глазах. И в лице этой женщины я обретаю пожизненного своего врага. Стародавние подружки, уводившие у меня из-под носа тихо влюбленных в меня друзей. Мужчина всегда немножко хочет ту женщину, которую называет своим другом. Другая женщина этого, может, в себе и не формулирует, но шестым чувством осязает порочное влечение своего избранника и потому развеивает соперницу в прах. Клеветой, ненавистью, желчью. Почему-то для уничтожения другой женщины мы избираем не самое благородное оружие. А после, почивая на лаврах со своей добычей в обнимку, стараемся договориться со своей совестью, уничтожая следы преступления в своей душе новой ложью о побежденной…
Скольких бы я обрадовала строчками некролога…
Всех, кто обманом и лестью уводил от меня моих любимых.

Болезнь помогла расстаться с вредной привычкой. Не курю вторую неделю. Пусть маленькая, но победа в череде моих поражений…


26 марта 2009 г.
Все одно не успею все рассказать, но хотя бы начать.

…С силой захлопываю дверцу машины, сопровождая последний звуковой аккорд словами:
- Стыдишься собственной слабости… зря… меня можно использовать в этом качестве. Люди тем и живут, что используют друг друга. Ладно. Пока.
Вернее было бы сказать «прощай», это вписалось бы в контекст только что завершенного мной монолога.

К стенам приступать не хотелось. Я в ремонте до последней клеточки. Впрочем, то, чем занимаемся с мужем, ремонтом можно назвать с большой натяжкой. Мы творим. Он осваивает столярное ремесло, я малярно-художественные техники. Рисовать шпателем и шпаклевкой венецианские дворцы и улочки… убила на это весь позавчерашний день, даже не заметив, что солнце не только закатилось, но и намекнуло на скорое возвращение зарницей на востоке. Нравится, захватывает, но вот то, что происходит после… я укладываюсь спать и продолжаю рисовать, лепить, ползать внутренностями по стенам. Заснуть не могу. Ворочаюсь, пытаюсь отвлечься. В конце концов, смаривает усталость, но и это не всегда. Внутреннее перевозбуждение лишало сна и на двое суток. Зачем такая обуза привыкшей с свободному парению. Пыталась молиться на ночь. Помогало. Отключала себя. Но лень победила. Лучше до изнеможения махать кисточкой, чем напрягать себя молитвой. Не прислушивайтесь, ангелы! Так, болтаю языком. Пустое.
Надо отвлечься.
 Пропустила Масянин день рождения. Ограничилась смсочным поздравлением. Повод встретиться пылится год в шкафу, ещё прошлой весной из Испании привезла веселенькую распашонку, припрятав её от своих под грудой барахла. Все сувениры мы рассовали по общим друзьям, футболочка дожидалась Масяня. Лучше было бы подарить что-то сотворенное своими руками, картину махнуть кистью, книжной серией про наше совместное житие накрыть. Но все это попахивает саморекламой. Смотрите-де, вы считали меня никчемой, а я на самом деле корабли в открытый космос запускать умею. Оправдываюсь, оправдываюсь. Какого, спрашивается, мне нужно доброе о себе мнение людей, которые и в лупу моих достоинств не разглядят.
Опережаю события. Надо по порядку.
Спонтанности в моем звонке не было. После разговора с Валюшкой долго копалась в себе, кропотливо отыскивая места, в которых наиболее болезненно этот её звонок отозвался. Выходило, что болит то самое место, которым я любила Минотавра. Значит, не зажило. Зарубцевалось, затянулось тоненькой пленочкой  Но сквозь неё пульсирует готовая выплеснуться на поверхность алая кровь. На этом месте кожа не выросла. Тронь – болит. Значит, люблю… продолжаю истязать свою душу невидимыми муками. Рвать. Бежать. Залепить кровоточащее место. Отгрызть себе лапу, в конце концов, только вырваться из этого капкана. Я больше не хочу принадлежать страсти. Имя моей Мечты – Свобода. Но расправить крылья я смогу, лишь выбравшись из тесного кокона ненужных мне сегодня отношений и каких-то нелепых обязательств, в которые добровольно впряглась четыре года назад.
Четыре года.
Восьмого марта мы познакомились… вернее, я была изнасилована в поезде. Или как я называла секс с нетрезвым попутчиком без моего на него согласия тогда? Мы пили за всех женщин во всем мире. Бутылки от пива аккуратно складировались под скамейкой. Пустой вагон. Мы и ещё одна пара через два купе. Разговорились. Он начал показывать фотографии своей семьи. Меня умилила наивность этого выглядящего подростком юноши. Он предполагает, что даме напротив интересна его биография и лица совершенно незнакомых людей? Святая простота. Ну, ладно. Всё одно ехать ночь, посмотрим, о чем заговорит дальше. А дальше он предложил распить по бутылочке пива в честь сегодняшнего праздника. Кивнула. Выпить – то, что надо. Только что послала Мишеля ко всем чертям. Поставила жирный крест на своих мечтах о жизни с любимым. Любимый оказался трусом и подкаблучником, одним словом, правильным мужем своей жены, так желавшей встретиться со мной в этот мой приезд. Избавьте. Они наворачивали круги под Фединым домом, названивали по телефону, напрашиваясь в гости в нашу теплую компанию: «Всего на пару слов». «Если ты разрешишь им зайти, я развернусь и больше никогда не переступлю порог твоего дома. Я не хочу радовать твоих гостей зрелищем вырываемых волос и расплескиваемой кислоты. А ничего другого от женщины, сражающейся за своего самца, я не жду». «Мишель, она не хочет вас видеть. В другой раз с радостью приму, но не сегодня. Слушай, друг, реши как-нибудь этот вопрос сам. Не вмешивай женщин. В себе разберись». «Поздно, Федь. Я уже решила. Фигня это все. Хорошо начиналось. Красиво, возвышенно. А теперь пошлятина одна. Она ведь меня обыкновенной ****ью считает. У которой денег завались, муж – богатый лопух, для сексуального разнообразия решила себе ещё и её мужа-дурачка прихватить. Она его от меня, ****и, спасает. Благородный гнев и все такое. Я понимаю. Поэтому не хочу больше. Я думала, можно по-честному. Сказать мужу, жене так, как есть, и разойтись без кровопролития. А получилось, что я-то сказала, как есть – мол, полюбила, не могу обманывать и жить с тобой, когда люблю другого. А он схитрить решил. Сначала сказал, что полюбил, а после испугался её слез и скандалов, она и собой покончить грозилась, ну и начал вторить её словам. Она на меня - приехала, мол, какая-то *****, и он вторым голосом – да, мол, какая-то *****, - она – отсосала пару раз, - и он, - ну, я не смог устоять, я мужик, и все такое, это она виновата… Федь. Я ни в чем пред ними не виновата. Я виновата в одном – я предала свою семью ради призрачной надежды быть счастливой. Бред. Нельзя быть счастливой за счет другого. Любовь – болезнь. Горячка. Я переболею и выздоровею. Мне больно, но это со временем проходит. Поэтому пусть Мишель возвращается в семью нянчиться со своей бесноватой женушкой. У него дочь. Ей нужен отец. Я думала, мы сможем по-взрослому – перемириться со всеми чувствами в себе и жить одной дружной семьей. Наивно. Не получилось. Могло бы, но не получилось. Наших супругов вдруг осенило, что они нас все-таки любят. Бред! Ни я для Гены, ни Миша для жены ничего не значили многие годы. Если бы не наша с ним встреча, мы так и умерли, не зная, что они что-то способны чувствовать в отношении нас. Сейчас они защищают собственную шкуру. Это уязвленное достоинство, гордость. Как! Теперь все будут тыкать пальцем и смеяться вслед – от него ушла жена, её бросил муж. Они это переварить не могут. Что именно с ними это произошло. Устала. Не получилось. Возвращаться не хочется. Не верю, что будет лучше. Детей жалко. Вот к ним и вернусь. А муж… Он успокоится и отыграется на мне за попранное мною самолюбие. Я готова ко всему. Но встреча с женой Мишеля мне никоим образом участи не облегчит». «Я понял, Ирин. Не волнуйся, ты в моем доме. Здесь с тобой ничего не произойдет. Но каков!... Мишель, ну не будет она общаться с твоей женой. Вот, уже оделась и грозится уйти, если вы придете. Вы все равно не встретитесь. Ирин, - прикрывает трубку ладонью, - говорит, жена хочет с тобой по телефону поговорить, всего пару слов… - нет, Миш и по телефону с ней она разговаривать тоже не будет». «Давайте я с ней поговорю, - встревает девочка с библейскими глазами, плотоядно подбираясь к трубке, - мне так хочется поговорить с этой дамой». «Ир?» - Федя в предвкушении представления застывает с вопросом в глазах и трубкой в руке. «Оставьте их. Нам потеха, а там трагедия. Передай, что я его люблю, но видеть больше не хочу. Ни в этой жизни, ни в той». «Она тебя больше не хочет видеть… да, это её голос ты слышал. Да, она это говорила. Мишель, ты облажался. Оставь в покое девочку. Приходи в другой раз. И с женой приходи. Вот Ирина уедет, и приходите. Приму как родных. Кстати, сегодня Ирина уезжает. Нет. Нет, не надо провожать. Я сам все сделаю. Слушай, Мишель, ты нам праздник срываешь. Сегодня, мля, восьмое марта. У моих женщин в бокалах шампанское вскипает, пока вы нам с женой тут голову морочите. Всё! Договорились! Приезжайте. В любой день. Да. Рад. И ей буду рад. Ну, изображу во всяком случае. Мне ваша Санта-Барбара уже порядком. Хотя нет, весело. Ну все, пока. Будь здоров… Всё. Приговорил. Уехали. Девчонки! За вас красивых, за нас неверных. Хотя встречаются иногда…» «Как всегда! Все тосты за женщин заканчиваются дифирамбами в сторону мужчин. Хотя бы в этот день будьте скромнее…»

Да, выпить было бы очень кстати. Шампанское давно выветрилось и не только из мозгов. Компания, правда… Совсем уж юный у меня попутчик. Зато безопасный. Вон какой прозрачно-синий взгляд – взгляд святого…
- Девушка! Это опять вы?! – оказывается, еду тем же поездом, что тремя днями раньше привез меня в столицу. Проводники соседнего вагона, куда я пошла в поисках ножика для нарезки закуски, ещё не успели забыть веселую красавицу с кучей конспектов и чертежей. Пора было защищать свой проект на дизайнерских курсах, а семья не оставляла меня в покое, каждый старался влезть в мои мгновения своей суетой. Сбежала. Схватила в охапку все свои недоделки и умчалась ночным поездом, из тронувшегося состава отправив смску мужу: «Вы пытаетесь меня развлечь, а мне надо сосредоточиться». Это было почти правдой. Внешне – я так и рассчитывала. Приехать. Поселиться у Феди. Кормить его в благодарность за предоставленный кров обедами. И закончить наконец работу над многочисленными чертежами. Внутренне тайно надеялась, что Миша пробьет брешь в моем одиночестве, откажется от своих слов, набранных накануне: «Не приезжай, тебе здесь нечего больше делать. Тебя здесь никто больше не ждет», - одумается и вернет меня. Нет, я найду в себе силы не звонить и не искать встречи с ним. Буду жить эти три дня в городе, в котором живет он, - проверю себя – смогу, не смогу. Не звонить, не ждать, не страдать… Получилось. Мои вкусные обеды собрали огромную толпу в Фединой квартире. Огромный надувной матрас поселился навсегда посреди комнаты. Спали вповалку, слушали музыку, смотрели фильмы, объедались деликатесами. «Слушайте, слушайте, как было. Нет, правда, я не поверил. Думал, прикалывается Ирина. Ну, встретил, привез. Располагайся, говорю. Сам на работу. Звоню в обед, мол, что будешь, что купить. Она: я тут борщ по-украински, курочку по-китайски, капусточку по-корейски, ещё что-то… что там у тебя с ананасами было ещё? Во-во! Говорит, с тебя водочка. Ну, думаю, классный прикол. Забежал в супермаркет, накупил там закуски всякой. Водочку взял. Девушка просит – святое! Прихожу, а тут запахи! Не поверил. Так вкусно давно не ел». «Федь, я тебе прививку сделать решила противохолостяцкую. Думаю, прикормлю, тебя на домашненькое потянет, а там я тебя с подружкой своей познакомлю. Глядишь, женишься, наконец». «А что, и женюсь. А Леночка борщ готовить умеет?» - «Научим». – «Я её к тебе на стажировку на месяц отправлю. Ты там всему её научи». «Федь, я на женщин плохо влияю. Ко мне надолго нельзя». «Ну, тогда на неделю»…
- Девушка, присоединяйтесь к нам, у нас веселее, чем с тем соплячком, – успели же разглядеть из соседнего вагона-то. Продремала я что-то?
- Зачем же вы моего соседа так? Хороший мальчик. Правильный. Так мило про свою семью рассказывает.
- И оно вам надо? Возвращайтесь, не пожалеете.
- Ножик сейчас верну.
- И сами возвращайтесь…
- Верни ножик в соседний вагон проводникам, - перестраховываюсь я, отправляя своего соседа к разгулявшейся братии.
- Так что? – они все-таки послали гонца, - не надумали? – большая жизнерадостная туша нависла надо мной, грациозно обогнув торсом полувыдвинутую дверь купе.
- Позже появлюсь обязательно,- смело соврала я, зыркнув в сторону своего соседа: «Прикроешь, если придется отстреливаться?»
- Н-н-да-а… - протянул тот, что в дверях, проследив мой взгляд. – Ну, мы ждем. А это… - он кивнул в сторону, - пусть спать ложится. Мал ещё.
- Так, ты, может, пойдешь? Я ничего. Не обижусь.
- Ты нормальный? Там три здоровых мужика пьют водку. Я приду и скажу и мне налейте?
- Ну, я думал, ты сама этого хочешь.
Странная логика. Действительно, мальчик не от мира сего.
В купе заглядывает продавщица из вагона-ресторана:
- Чего-нибудь желаете? Напитки? Дамам по шоколадке? А? Кавалер?
Провокационно буравит взглядом стушевавшегося юношу.
- Ну же! Праздник как-никак.
- Ты… ты пиво будешь?
- Я сама возьму. Мне темное, пожалуйста.
- А шоколадку? – вот нахалка! нет! Профессиональная вымогательница.
- Да-да, конечно. А… а пиво у вас сколько стоит?... ого! А что так дорого?!
- Молодой человек, я сказала, шоколадки – дамам.
- Да, вот, пожалуйста.
- С-спасибо, - процедила та, запихивая одну из двух плиток в карман. – Ваша сдача, молодой человек.
- Н-н-не надо…
- Да уж нет, берите.
Поворачивается к выходу и с жалостью смотрит на меня: «Да-а, подруга, не повезло тебе с ухажером на ночь».
Пропускаю мимо. За свое пиво я в состоянии заплатить сама. А за шоколад – спасибо.
- Что-то вас никто не поздравляет с праздником. Восьмое марта, как-никак.
На четвертом часу мой собеседник замечает беззвучие моего телефона, лежащего на столике.
- Некому, - пожимаю плечами я. – с одними грубо рассталась, других обидела, вот и осталась сама с собой в такой день.
- А можно… твой номер? – мы уже на «ты»? я и не заметила.
- Пожалуйста…
Записывает номер. Мой телефон тут же откликается жужжанием. Бросаюсь к нему – неужели Мишель сподобился? Номер мне незнаком. Вопросительно замираю на улыбке своего визави:
- Это ты?
- Да. В праздник и совсем одна. Это неправильно.
Неожиданно подкатившая слеза. Стоп! Не жалеть себя. Но мило.
- Значит, теперь у нас есть телефоны друг друга.
- И мы можем поздравлять друг друга с праздниками.
Да, на большее этот мальчик может и не рассчитывать. Я вытру его телефон, как только выйду из вагона. Не мой тип. Мелкий. Наивный. Простота до примитивизма. Соскучусь на первой же фразе.
- Так мы пьем? За тебя!
- Пьем. Спасибо. Ты очень мил.

Разносчица ещё не раз пройдет мимо со своей корзинкой, выпотрашивая карманы моего попутчика. Он все смелее расстается с кровными, наверное, не так просто ему достающимися. Сколько могу участвую в этом разврате своим кошельком. Могу больше, чем он, поэтому беру на себя поход в вагон-ресторан, когда все пиво в нашем и соседнем вагонах нами уже выпито.
- Ну, наконец-то! – радостно приветствует меня купе проводников, когда проплываю мимо. – Как сосед, не обижает? Если что, вы говорите, мы быстро разберемся.
- Да ладно придумывать. Он мухи не обидит.
- Так, может, все-таки с нами останетесь?
- А там пьяненького цербера над чемоданом посадить?
- А вы с чемоданом.
- Наверное, все-таки скорее нет, чем да, - совершенно осмелела я, поняв, что никто на мою честь покушаться и не думал. – Пойду петь колыбельную.
- Что-то ты долго.
Встречает мутным взором и икотой. Блин, сейчас его ещё тошнить начнет. Мы столько злоупотребили сдури.
- Ты нормально? Может, хватит уже на сегодня? Пройтись до туалета не хочешь?
- Нет, - замотал головой. – Я в порядке. Ик!
Ну и нажрались мы с ним. Как-то под разговор все пошло. Сначала конспектами прикрывалась. Мол, в общении потребности не испытываю. Он сказал что-то вроде: «люди, которые всю жизнь учатся – философского склада ума». Польщенная, клюнула. Что-то ответила, не помню. Захотелось закрепиться в этом почетном звании, которым меня наделили. Мальчик, в основном, озвучивал банальности, очевидно, свойственные его среде, но некоторые фразы, вылетавшие из его уст, заинтриговывали меня несовместимостью внешней примитивности суждений моего собеседника с внутренним наполнением тем, что было, очевидно, у него внутри. Проскальзывало, между прочим, какое-то совершенно своеобразное видение мира, вернее, оригинальная подача привычных вещей незатасканными фразами, явно порожденными его разумом, а не вычитанными из умных книжек. «Каков самородок!» - восторгнулась я. С виду и не подумаешь.
Мы незаметно размывали пространство вокруг себя вливаемым в себя алкоголем. Тот развязывал нам языки и залезал все глубже в наши души. Я уже все знала о его девушке. Он внимал моей исповеди о только что покинутом мною любимом человеке. В огромном безвоздушном пространстве встретились две задыхающиеся от одиночества и непонятости души и прониклись бедами друг друга. Зачем я вывернулась перед ним? Как глупо. Это человек не моего круга, не моих понятий. Ценности… да, тут мы совпали, общение, понимание, принять то, что на душе другого. Он очень религиозен, но, наверное, не вполне осознает это в себе. Такие мечутся, ищут, мучаются, а после попадают в сети какой-нибудь секты и пропадают навсегда. Критическое мышление направлено не внутрь себя, а во внешний мир, таким трудно разглядеть мистификаторов. Жаль парня. Хороший, добрый. Чуткий такой, вон как с поздравлением придумал. Свежо, здорово. Кто из моих осмелился бы так, без страха быть осмеянным. Пропадет. Без крепкой руки и умной головы точно пропадет… Впрочем, не моя забота. Сошлись в одном купе и разлетелись. Забуду и не вспомню, мало ли таких по свету, всех собой не накормишь…
- Ладно. Поговорили. Выпили все запасы. Пора спать.
Пиво истекло. То есть и в переносном и в прямом смыслах. Мы облазили все запасники в составе. Немногочисленная публика этого рейса решила по-стахановски расправиться с закромами родины и попила все, что хоть как-то дышало градусами. Очень скоро пиво напомнило о себе тяжестью в низу живота, и началась другая серия праздника, когда четыре человека, а именно столько было пассажиров в нашем вагоне, организовали живую очередь в туалет, пристраиваясь в затылок последнего стоящего буквально сразу после посещения оного. Голова туманилась образами оставленных за бортом. Я расслабилась и совершенно забыла своего мучителя. Мишель уменьшился до размеров слезинки, выкатившейся у меня из глаза буквально только что – приступом взяла жалость к себе на какой-то фразе, я разревелась одной лишь водой из глаз, откинулась на подушку и, захлебнувшись проглоченным комком из слез, попыталась озвучить свое мучение всхлипом в голос. «Да ты истеричка, оказывается», - едко прозвучало с соседней полки в мой адрес, и я осеклась. Что в самом деле концерт разыгрываю. Для кого? Ничего у меня не болит. Подташнивает – да, ну, так выпить столько. Всё, спать.
- Если не возражаешь, я маленький свет оставлю.
Сосед кивнул и тоже улегся на свою полку.
Придремываю. Какой-то бредятиной наполняется голова. Федя, Миша, усевшаяся на мои ноги жена, сейчас она вырвет у меня клок волос. В ужасе просыпаюсь. Ночничок выключен. Мой сосед сидит в моих ногах, зажав свои ладони между колен.
- Ты чего?
- Ничего.
- Иди спать.
- Не могу.
- Пересядь, пожалуйста.
- Нет.
Поднимаюсь с постели. Усаживаюсь.
- Слушай, дружок. За своё пиво я платила сама, и ничего тебе не должна. За праздник - спасибо. Скрасил моё одиночество. Сейчас – разбредаемся по койкам и спим. Через пару часов таможня, надо хоть немного поспать.
Опять включаю ночничок. Но укладываться не спешу – дождусь, пока его сморит сон. Придвигаюсь к стенке, книжку в руки – почитаю. Опять пересаживается на мою полку, на ходу щелкая выключателем освещения.
- Не-ет, друг, мы так не договаривались, - уже несколько озадаченно раздражаюсь я. В мои планы такие приключения не входят.
- Я, это… я хочу…
- А я нет! – жестко отрезала я. – Попраздновали и будет.
- А я хочу, - какой-то злобный огонек мелькнул в его глазах, и я напряглась. Блин, может, маньяк какой, мелькнуло и погасло. Нет, не маньяк. Надо попробовать договориться.
- Сереж, - неожиданно ласково погладила по руке, - давай не будем портить вечер. Поговорили, я очень рада была познакомиться с тобой. Ты интересный человек. Но секс… извини, я совершенно на это не настроена. Я только что рассталась с любимым человеком, мне сделали очень больно, наверное, я дала повод тебе подумать про меня что-то такое, что не соответствует тому, что я есть на самом деле. Я не сплю со всеми подряд. Я вообще не сплю ни с кем, кроме мужа. Это… это было моей ошибкой и повторять мне её не хочется. Сейчас мы гасим свет и ложимся спать. Хорошо?
Клюет сонным носом:
- Не получается отключиться. Всё время думаю об этом… Вот только  сейчас очень хотел. А сейчас, вроде бы, уже и не хочу.
Бред какой-то. Он спит, наверное. Точно.
- Вот и замечательно. Ложись. Спокойной ночи.
Перевела дух. Кажется, пронесло. Книжка не читается. Я слишком пьяна. Через абзац воспринимаю печатный текст. Мысли расползаются. Всё, отъездилась в столицу. Больше ни одного звонка Мишелю. Я победила! Прежде всего – себя. Я могу без него. У меня столько друзей, что пусть его разорвет от зависти, когда я буду на своих лихих разъезжать по её проспектам, веселя и будоража свою компанию. Ему, конечно же, расскажут. А он поймет, что это теперь не его праздник… На прощание, получив сообщение от его жены с обвинениями меня в трусости – всё же укусила напоследок – пропустила это через всю себя, чтобы по каждой клеточке прошло, чтобы всем существом отзвучать. И ответила ей. Прости, мол, пощади мои чувства, я люблю М., но обещаю исчезнуть из вашей жизни навсегда. Я не нарушала обещания, пока она выполняла свою часть договоренности. Пока молчала она, меня не было в жизни её мужа. Но, со временем, осмелев, она вторгалась все дальше и глубже в мою частную жизнь, к роману с её мужем уже не имевшую никакого отношения. Я сняла с себя груз ответственности за их семейное благополучие и увела Мишеля навсегда. Теперь он – Тень. Но тогда все было неизвестно и неопределяемо. Будущее расплывалось в слезах, сочившихся из глаз. «Пьяные слезы!» - злилась на себя я и потихоньку отдавалась сну. Очень хотелось спать, очень… спать… Вы когда-нибудь засыпали в дупель пьяные? Вопрос в пространство – вдруг кто да читает. Это когда засыпаешь и чувствуешь себя лопастью вертолета, в котором начинает работу двигатель. Знакомо? Такой вот лопастью, все стремительнее раскручиваемой двигателем, почувствовала себя я, как только закрыла глаза. Голова завалилась куда-то назад, я сделала сальто через голову, чтобы приземлиться на ноги, но вместо этого полетела куда-то в пропасть. Руки, ноги зажили своей жизнью, дикое головокружение ослепило мой разум, сердце бешено заколотилось. Что-то могучее схватило меня своими щупальцами и понесло в темную дыру какой-то норы. Мне страшно, я захлебываюсь воздухом и силюсь закричать, чтобы позвать на помощь, но мой вопль тонет в вязкой вате щупалец, они везде. Мой рот переполнен слизью, мои руки и ноги пригвождены к скале, а мою промежность проникает мерзкая скользкая тварь и откладывает во мне яйца, из которых тут же вылупливается множество таких же тварей, как та, что уволокла меня в свое логово. Я выковыриваю из себя этих гадов, руками отпихиваю от себя их волосатые круглые головы, стремящиеся в меня обратно. Одна в моих руках начинает стремительно увеличиваться в размерах. Хлюпает пастью и присасывается к моему влагалищу. Тело забилось в конвульсиях. Я неожиданно испытываю мощный оргазм, выбрасывающий меня из норы к свету. Мы взлетаем вместе с зажатой у меня между ног головой, продлить, растянуть наслаждение, закрыть глаза, чтобы не видеть, какая мерзость меня насилует, за волосы – и опять вовнутрь её, в себя. О-о-о, как мне хорошо! Ещё!
- Й-й-ё-ё-о-о-о… твою мать…
Толчком вышвыриваюсь из сна. Пи***здец! Голова соседа между моих ног, я, похоже, уже вся в его сперме, тело конвульсирует в оргазме. Похоже, я дала согласие на изнасилование.
«Пьяная баба пи***зде не хозяйка», - прав мой батюшка, не хозяйка. Как же я попалась. Блин. Ну, говнюк, я на тебе отыграюсь.
- Я всё… Ты это… Сходи в туалет. А то там…
- Сперма что ли? Ну, так что? Это же твоя сперма, а не чья-то. Своим брезгуешь?
- Ну, как-то не знаю.
- Я расскажу. По вкусу – как сок манго без сахара. Не пахнет, к зубам не прилипает. Смокчи, вылизывай, я в сортир голяком не попрусь, нет – тогда спим.
- Спим, - клюнуло носом чудовище из моего кошмара и юркнуло ко мне под одеяло.
- Каждый на своей койке! – пьяно воспротестовала я, но сильным обьятием была обездвижена и обезврежена.
Буду сопротивляться, так он своим юношеским напором порвет меня вдоль и поперек. Перейти в соседнее купе? Что теперь-то беречь, честь у меня уже забрали, да и вон как старается. Приятно, блин. Язык словно лепестками розы по телу водит. Эх, мамочка, и зачем ты меня такой родила… Угомонился. Хоть бы заразы какой не занес. С виду-то – ангелочек, а вон каким рогатым оказался.
Забываюсь. Успеваю накрыться с головой одеялом, отвернувшись к стенке. Сосед посопел недолго на своей полке. Неужели опять… Срывает с меня одеяло, майку, трусы – уже без здрасте, без позвольте к вам войти. Ноги одним махом закидывает себе в подмышки и ставит в стойку. Мама родная, неужели это я… Отдаюсь. Приятно. Блин. Приятно-то как. Никогда пьяная не кончаю, а тут раз за разом, как заведенная. И он тоже. Опух уже весь, а задора – на пятерых. Отблагодарить что ли?.. ну, вот тебе моя благодарность, расскажешь потом своим в песочнице… Хозяйничает на моем теле. Мысли отключаю. Гнусность произошла. Впустила одного – следующий пошел прицепом. Сколько их теперь у меня будет. Думала, пройдет безнаказанным, как же, любовь… такой секс может быть только по любви… и вот этот чебурашка доказывает мне совершенно противоположное – может быть просто секс.и много приятнее, чем по любви. Как ты там Мишель опускал меня? Чего, мол, тебе не хватает – богатый муж, шмотьё, машина, дача, захотелось молодого любовника в чужой стране? Так вот, киска, ты – отстой и старый дед в сравнении с сегодняшним моим партнером. На восемь лет тебя моложе и не в чужой стране, а в собственном кармане, и таких… я могу иметь столько, сколько пожелаю. Меня хотят… пусть и после изрядной порции выпитого… Нет, выше нос, меня просто хотят! Точка. Иди, малыш, ко мне… он никогда не пожалеет и не забудет эту ночь…
- Как ты пахнешь… - блаженно закатывает глаза и утыкается носом в низ моего живота. Медленно ползет по мне вверх, обнюхивая каждую встречаемую по пути выпуклость и впадинку, - какой божественный запах…
Закрываю глаза…
Он не покинет меня сразу по выходу из вагона. Не будет прятать поутру глаза от стыда и неловкости. Неловкость, скорее, испытываю я. Мне не по себе. Я протрезвела и осознала происшедшее, и мне страшно. Не знаю, кто он, но даже перед незнакомцем мне стыдно за прошедшую ночь. Что он подумал обо мне. Раскапустилась, расползлась. «Не сопи так громко, соседи услышат», - «Как, они спят?! – кричит он и начинает барабанить в стену купе, - эй! Проснитесь все! Как смеете спать, мы здесь трахаемся!» Прячу глаза в воротник шубы, стараясь не встречаться взглядом с проводницей. Сколько таких ****ей перевидала она на своем недолгом веку… но я-то не *****… да нет… теперь уже чистая *****… что он так пялится на меня. Думает, что я тем и промышляю по поездам с молоденькими мальчиками… Фу, мерзость... я столько лет прожила в браке, практически не имея сексуальных отношений с мужем. Не стояло у него на меня и все тут. А изменять и в голову не приходило. Напротив, придумывала себе всякие сказки, воображала, что будто бы поднимаю свой кундалини из промежности в мозги… Бред, кундалини как жил между ног, так там и остался…
- Ну, что ты не едешь? Вон твоя маршрутка, - киваю в сторону начавшегося движения общественного транспорта.
- Я подожду. Посажу тебя на метро.
- Как знаешь.
Поежилась. Что он так смотрит. Наверное, смешную картинку видят прохожие. Дама в летах в роскошных мехах и рядом юный спиногрыз, не спускающий с неё глаз, с приспущенными от воспрявшей хотелки штанами… Нет, ну там-то он точно недели две никому не будет рад. Зеленочка, замазочки всякие. Себе провериться, пролечиться, вдруг зараза какая. О-о-о, как же я попалась. Как обманулась безобидным видом. Вот тебе и пионер в коротких штанишках.
Толпа всколыхнулась и ринулась к входу метро.
- Ну, я пошла…
Торопливо изображаю поцелуй в щеку, но неожиданно натыкаюсь на его губы, которые впиваются в мои. Мгновение. Недоуменно отстраняюсь. Это – лишнее. Во мне нет признательности – одна досада. Совершенно ненужное мне приключение. Стыдно, больно, обидно, что поимели… Ну, хоть приятно было. Да и выводы сделала. Насчет Мишеля… Не звезда мой Мишель. Так, пес шелудивый. Таких кобелей я могу иметь пачками. Если захочу… но не хочу… человеческого отношения хочется. Не той горячки, что у нас теперь с мужем, это перегорит, и он отыграется на мне сполна, а таких, чтоб никакого обмана между первым и последним днем не было, никакого малодушия и предательства, слишком глубокие корни пускает обида…
- Пока…
Ныряю в метро, в кармане жужжит телефон. Глазами в экран и недоуменно в сторону исчезнувшего в толпе незнакомца, что ещё ему надо от меня…
«СПАСИБО!!!» - читаю и пытаюсь совладать с подступившей к горлу тошнотой.
Я тебе тоже благодарна. Но не за секс. Ты мне его навязал. За науку. Хрен я теперь кому доверюсь. Залижу раны, отмоюсь, отчешусь, вылечусь, забуду… в книге опишу как нечто фантасмагорическое… сумею… как-то с психологической травмой надо втихую справляться. Пожаловаться кому – высмеют, во всем обвиноватят меня же, да ещё на каждом углу пальцем тыкать будут, сама-де напросилась, удовольствие получила, а теперь на жизнь жалуется… Подружиться с ним что ли… это будет хохма – жертва изнасилования превращает насильника в своего лучшего друга! Чем не сюжет для моей прозы? Попробовать? А что, я сумею. Я изобретательная. Телефон у меня его есть. Имя?... Масянем назову. Масянь и есть. Мелкокостный, хлипкий на вид, голосочек детский, взгляд – наивняк…
А Мишеля – на помойку. «Молодой любовник», мля, - старпер. Сиди в своих подгузниках и ссы от страха, что жена с любовницей застукает. Нет, всё! Завязано. Справлюсь. Подружусь с Масянем. Встретимся пару раз хотя бы, чтобы как-то реабилитироваться в его глазах, пусть поймет, что не такая, я какой ему спьяну показалась, совсем не такая. Лучше?... А хрен его теперь знает. Лучше, хуже, относительно чего и кого судим, товарищи?! С кем себя сравнивать? В какую сторону по шкале двигаться? – примерных жен, неудовлетворенных по самые гляделки, или взбудораженных по самые хотелки шлюх… ох, мамочка… как же этот свой позор из себя вытряхнуть… я ведь теперь в каждом пацане, идущем на встречу, только член и вижу. Не вижу, промежностью чувствую. Да-а, ощущеньице, прямо скажем, не из приятных… взгляд у меня сейчас, наверное, озабоченный. То-то они на меня озираются… спрятаться, отсидеться, выписаться в тетрадку, нагородить всякой хрени вокруг – чем больше напишу, тем меньше во мне останется, после порвать на мелкие куски и сжечь, чтоб никому на глаза не попалось… Лилька, после того, как её в родном Л. изнасиловали, из города уехала и два года в чувства приходила. А мне куда от этого спрятаться?... подружусь. Это вроде метода от противного – довести ситуацию, которую уже нельзя переиграть, до абсурда. Дружба с Масянем – абсурд. Но так я быстрее расправлюсь со стыдом. Подружимся, лучше узнаем друг друга, представим, что слегка очарованы и в сознании произойдет подмена – я буду считать, что переспала с ним добровольно, потому что он мне понравился. Как у мужиков получается трахать незнакомых баб без всех этих рефлексий – проспался, встряхнулся, и словно ничего и не было. А мы накручиваем себе что-то, чувства придумываем, вроде как без них ничего такого происходить не должно. Вот и я сейчас от своей женской природы идти пытаюсь. Нет чтоб как этот пострел. Сунул-вынул-чмок и спасибо на прощание.
Учись, мать!


Рассказала совсем не ту историю, которую собиралась.
Ну, что ж, значит, завтра…





Не надо обещать заведомо неисполнимое, знала же, что назавтра к прозе близко не подойду.
В общем, ночь на первое апреля. Сидеть и похохатывать.

1 апреля.
Думали, шучу?

Хотела пару слов о намерении печататься – начала предпринимать кое-какие шаги. Заявить о намерении – для меня уже одно это победа над собой. Подступить с любопытным предложение к человеку, который и  не чает, что в нем пропадает дар литературного агента, озарить его перспективой, одарить своими творениями и испуганно уйти на дно. За своё придется бороться. Я к этому не готова – ни сегодня, ни завтра, ни никогда. Отмежеваться от собственного творения, но так, чтобы оно при этом не пропало. Я могу неосторожно погубить рожденное дитя. Хочу защитить свое произведение от себя самой. Перепоручить заботу о нем более спокойной няньке. Соня Абрамовна, девочка с экзотическим именем, вторящим названию древнего города. Кажется, я скоро стану писательницей, книги которой издаются…

О происшествии в поезде… Странно, что я вернулась к этой истории. Мне казалось, что я тогда вполне справилась с собой и совершенно избавилась от воспоминаний, выписавшись чуть не в тот же день. Тогда мою «повесть» прочел муж. Неожиданно для меня, человек, не интересовавшийся моими записями много лет, потянулся к тетрадке, лежащей в груде моих конспектов – силясь выбить из себя любовную дурь, записалась на все обучающие курсы, на какие только хватило моих сбережений.
- Прочел я твой роман… хорошо пишешь… - в голосе явно слышится сарказм, я напряглась. – Особенно про происшествие в поезде.
Опускаю на пол сумку и, глядя в упор мужу в глаза, жду приговора. Я пришла с курсов. Он в привычном мне за много лет лежачем положении – отдых после обеда… вообще, отдых всегда!
- Ну и?...
- Хорошо, говорю, описала. И что собираешься делать дальше?
- А что я должна делать?
- Ну, ты такие сильные чувства пережила, так эмоционально об этом рассказала. Со мной тебе вряд ли так хорошо, как с этим незнакомцем в поезде было.
- Во-первых, тебе не следовало читать то, на что я не давала своего согласия.
- Ты не прячешь свои тетради.
-  А в этом есть смысл? Если человек захочет вторгнуться в твою жизнь, прячь не прячь, он сделает это.
- Мне просто стало любопытно, о чем же ты пишешь.
- Во-вторых, ты буквально воспринимаешь текст, который от первого до последнего слова может оказаться выдумкой.
- Это слишком похоже на правду.
- Правда то, что произошло на самом деле, а не то, как я это описала.
- А что произошло на самом деле?
- Меня изнасиловали…
- Я прочел, что тебе понравилось.
- Я уговариваю себя, что ничего страшного не произошло.
- Так понравилось?
- Я не хочу об этом больше говорить. У меня проблема, я пытаюсь справиться с ней сама, потому что знаю, что защитить меня некому.
- Давай заявим в милицию, его посадят.
- Тебе так хочется сломать кому-то жизнь? Он молодой парень, в общем-то, неплохой человек. Мы слишком много выпили. Пожалуйста, давай оставим эту тему. Я пыталась выговориться в дневник, чтобы избавиться от психологической травмы. Ты никогда бы не узнал, не прояви ненужного любопытства.
- Тебе надо провериться у врача.
- Со временем…

Через месяц замалчивания темы и моего стойкого нежелания пройти медицинское обследование у него вырвется: «Я плюну, пересплю с тобой, чтобы заболеть той же заразой, что и ты, будем лечиться вместе». Поняла, почти прощена.


Поднялась среди ночи, хотя ложилась с благим намерением заснуть вовремя. Многие ночи провожу в бдениях – рисую, читаю, пишу или просто слоняюсь без дела и жду рассвета. Час ворочалась в постели. Бесполезно. Оказывается, тело предательски отзывается на каждое шевеление. Суставы, тянущая боль в костях. Приучила себя к поздним укладываниям, чтобы уходить в сон в беспамятстве и нечувствовании. Старушка…

Спать!...

2 апреля.

С неделю назад…
«Может, встретимся?»
«Да!»
В лаконизме ответной фразы хочется прочесть желание, что и делает моё подсознание, распахивая двери, где заперты мои добрые расположения. Так долго молчать и не проявлять инициативы. Не проявила бы и сейчас, но звонок Валентины свербением в носу – какая-то невыговоренность остается после моего разрыва с моими героями. Я ушла, а они даже не догадываются, что навсегда. Слишком по-английски. Даже не заметили. Вернуться и ещё раз выйти. Смешно, но, похоже, именно поэтому я только что отправила смску Масяню с предложением о встрече. В сумке футболочка в подарок, ещё с прошлого года припрятанная мною для особого случая. Некоторое замешательство на том конце провода, он на ходу переигрывает запланированный вечер, подстраивая его под меня. Польщенная, проникаюсь вполне естественной симпатией.
Побродила в ожидании между рядов с книжками, в очередной раз почувствовать ревнивое отвращение к будущим соседям по книжным полкам. Его звонок. «Ну, где ты?» Иду! Мне навстречу искренняя радостная улыбка, обезоруживающая меня окончательно. Все предполагавшиеся мною вступительные речи сметаются нерешительным и робким «поздравляю!» с вручением подарка тут же, в переходе. Смущен, обрадован. «Я тут приболел слегка. Думал, в театр пойти». – «Мы успеваем». – «Да нет, передумал. Там не поговоришь. Пошли в кафе, здесь, недалеко».
Зал для некурящих. Держусь пока.
- Только предупреждаю, я небогата сегодня, поэтому буду гулять в пределах своих финансовых возможностей.
Но, бросив взгляд на меню, решаю, что глинтвейн очень кстати развязал бы мне язык. Правда, домой придется идти пешком, но собеседник вызвался подбросить меня к воротам нашего городка. Доверюсь. Надеюсь, я не испорчу вечер какой-нибудь выходкой, и мне не придется вызванивать своего благоверного просить его приехать за мной.
Муж дважды за вечер звонит с какими-то строительными вопросами, в трубку к нему проникают звуки, не вызывающие сомнения в том, что я где-то и по всей видимости не одна.
- Я специально уехала сегодня, - отвечаю на недоумение своего собеседника, - чтобы пробудить хоть какие-то чувства в нем.
- Ты хочешь мною вызвать в нем ревность?
- Не ревность. Мне хочется, чтобы он просто вспомнил о том, что я у него есть. Хотя бы по моему отсутствию дома ощутил разницу. Наши отношения опять впали в кому. Мы совершенно не общаемся. Ремонт развел по разным комнатам, встречаться нет повода. Бывает, за неделю двух слов друг другу не скажем.
- Странно, общее дело, должно бы объединить.
- Поначалу так и было. Стройка заставила думать и говорить об одном и том же. Переехали, и всё вернулось на круги своя. Он не замечает меня. Проскакивает мимо, стараясь не зацепить… Слушай, я не собиралась говорить о своих проблемах. Я вырвалась, чтобы немного встряхнуться, вывести себя из заторможенного состояния. С этим ремонтом, как сомнамбула. На что ни смотрю, везде вижу стены, тона, полутона, штукатурка, тут подкрасить, тут тон погуще положить. Бред!
- Надоело?
- В том-то и дело, что нет. Напротив, затягивает. Очень естественно как-то выпала из социума. Рассталась тогда с вами и потихоньку, потихоньку – так со всеми  порвала. Сначала что-то вроде ломки, тянуло обратно. А сейчас так комфортно одной. Я вот на мужа тут жаловалась, а на самом деле, мне отсутствие общения не досаждает. Просто понимаю, что это не вполне нормально, поэтому пытаюсь инициировать. А если по внутренним потребностям идти, то получается, что мне общение уже и не нужно. Я на полную автономию перешла. И хорошо при этом себя чувствую. Появилось ощущение свободы внутренней от всех. Успокоилась. Мне ведь раньше очень трудно было совладать с собой, и, понимаю, это оттого, что я все время пыталась противостоять тому мнению о себе, которое мне навязывало моё окружение. Сейчас понимаю, что каждый просто пытался объяснить меня собой. Это естественно для человека – переносить на другого свою собственную мотивацию. Меня считали озабоченной, хотя я ею никогда не была.
- Что ж ты дружишь с теми, кто так не прав в отношении тебя, - несколько иронично откомментировал мой собеседник мою тираду, прекрасно понимая мой намек в свой адрес.
- А вот и спроси меня, что я так долго долбила эту стену, пытаясь поменять представления о себе на более для меня благоприятные. Бесполезно. Человек должен внутренне измениться и настроиться на твою волну, чтобы прочесть тебя правильно. А так только внутреннее опустошение и чувство напрасно потерянного времени. Но поняла это только тогда, когда прошло достаточно времени, чтобы пережить болезненные ощущения, оставшиеся от разрыва.
- Наверное, ты права. Я вот тут с девчонкой расстался совсем недавно. Она мне тоже сказала что-то вроде того, что говоришь ты. Что я не понимаю её, что слышу только себя, свои потребности ставлю выше её. Что вообще для меня любовь это стирка белья и кастрюли. – Недоуменно вслушиваюсь в его речь, не понимая, как сказанное мною соотносится с тем, что рассказывает сейчас он.
- А сколько лет твоей подружке?
- Ну…- помялся он, - восемнадцать. Но это не имеет значения. Мы расстались не из-за разницы в возрасте.
- Слушай, Серёж. Это, конечно, не мое дело, но какого вы ищете себе партнерш среди девочек, годящихся вам в дочки? Ты вот, твой друг. Извини, что не к месту. Не хочется нехорошо и всуе, но не держится во мне – на какую такую распрекрасную жизнь и на какие радужные перспективы взаимопонимания вы рассчитываете, когда связываетесь  с малолетками?
- Ты о Вове? Не знаю, мне Жанна нравится. Она не такая, она скромная.
- И поэтому вышла замуж за миллионера Вову? Серёж, ты всерьез веришь в эти сказки? Девочка из провинции, кстати, я права? Она ведь из какой-нибудь глухой деревни приехала?
- Да, Яготин, кажется..
- Прекрасно! Девочка приехала покорять столицу. Зацепилась за богатого лоха. Сейчас по одному всю деревню в столицу перетащит. Но не о том речь. Какими сказками этот богатый лох будет кормить эту красавицу, когда та окрепнет крыльями и начнет самостоятельный полет. Ему очень хотелось украсить свою галерею достижений ветвистыми рогами? Я, конечно, наглею, сужу о человеке, не видя и не зная его…
- Жанна очень хорошая и скромная девочка…
- Серёжа, да за такие возможности, какие ей и её семье представились, она ещё года три вместе со всей родней лизать Вовика во все места будет. А потом поймет, что вечно быть благодарной – обуза,  и никто её уже не удержит. А лет так через пять-десять, хорошо, если пятым в очередь на секс с собой запишет. Извини. Цинична. Просто не верю в неравные браки. Я видела их достаточно, чтобы не питать в отношении них иллюзий. Он берег свою независимость. Именно в это место его сильнее всего и уязвят. Поимеют и выбросят на помойку. Или занесут тридцать шестым в список претендентов на тело любимой жены. Всё! Не хочу об этом. Хочешь понимания, хочешь поддержки, хочешь любви в виде заботы о себе – ищи себе подругу среди сверстниц, не ройся в юном хламе. Оставь это их сверстникам.
- Мне Катя твоя нравится.
- Такие, как моя Катя, получаются только у таких женщин, как её мама.
- Что?
- Моя дочка, бессребреница и помешанная на высоких и бескорыстных чувствах, тем не менее заявила, что вышла бы замуж за какого-нибудь дедушку с деньгами, квартирой, машиной, чтобы ни в чем больше не нуждаться и ни о чем не думать, где и как достать необходимое. Так это Катя. А послушал бы ты других…
- Я хотел бы тоже кого-то из провинции, чтобы скромная…
- Откуда у вас такое представление о девочках из провинции? Ты хоть с кем-то плотно общался из них?
- Вообще-то, ни с кем.
- Серёга, провинциалки намного зубастее и корыстнее местных. Они ведомы завистливым чувством. И уж если появилась возможность зацепиться – от горла не оторвешь.
- Ну, что-то такое у меня и получилось. Мы так долго расходились. Она все не уезжала. Она же у меня жила несколько месяцев. Я одежду ей покупал. Она в такой курточке старенькой ходила, сапоги прохудившиеся совсем. Мне неловко было. Я хочу, чтобы моя девушка хорошо выглядела…
Я подперла рукой подбородок, закатила мечтательно глаза и с легким сарказмом:
- И что мне не на двадцать лет меньше. Нос бы подрезала, грудь вставила, губы надула и такого, как ты, голыми руками. Ох, какие бы я вам, дурачкам, сказки бы про себя рассказывала…
- Ты, о чем это? – испуганно дергается мой собеседник.
- Ах, оставь! Знаю, что меня в качестве партнерши ты не рассматриваешь. А зря. Я идеальна. Понимаешь, тебя послушать, тебе нужна девушка с телом подростка, но с мозгами сорокалетней женщины. Ты определись как-то в своих предпочтениях. С чем ты смог бы смириться, а с чем никак. Требовать от восемнадцатилетнего ребенка самоотреченного служения твоей плоти? В этом возрасте в человеке все ещё слишком эгоцентрично и направлено лишь на удовлетворение собственных потребностей. Тебе нужен комфорт, а ей нужны подтверждение твоей преданности в виде бескорыстного одаривания её денежными знаками.
- Ты не права. Я знаю несколько семей, где муж намного старше жены, и тем не менее живут душа в душу много лет.
- Сказки. А во-вторых, ты не учитываешь, что эти идеальные семьи рождались в других экономических условиях. В условиях практически социального равенства. Сегодня всё по-другому. Все молоденькие девочки уже со школьной скамьи ориентированы на то, чтобы продать свою молодость и красоту как можно дороже, чтобы снять с себя ответственность за собственное будущее, переложив её с плеч родителей на плечи богатенького папика. О чувствах речь вообще не идет. Какое душа в душу, если они продают себя.
- Я обеспечивал её, но меня начало раздражать, что она как-то уж очень начала распоряжаться тем, что ей не принадлежит… - опять вернулся к тому, что, очевидно, не давало ему покоя, Масянь. – Когда она сказала, что мне придется взять на содержание и её маму тоже, я согласился. Я уже сам об этом подумывал, чтобы перевезти её к нам из их провинции.
- Серёж, спошлю, но скажу – не накормишь ты их всех собой. Не хватит твоей доброты на всех голодных.
- Я другого боюсь. Мы расстались уже две недели как… Вдруг…
- Ну?...
- Ну, вдруг она окажется беременной…
- Ё… усыновляй!
- Что?
- Усыновляй, говорю. Жениться сразу не обещай, а усыновить… Это же твой ребенок. Ты же хотел усыновить кого-нибудь, чтобы заботиться о нем, помнишь, писал мне как-то?
Кивнул.
- Вот и усынови собственного ребенка. А она… Знаешь, материнство очень меняет женщин. Может, и понравится тебе то, что выйдет. А может… Кстати, законодательство в равной степени на стороне мужчин при решении, кому дать право на воспитание ребенка. И если отец может обеспечить, а мать нет, присудить ребенка отцу. Так что, не бойся беременности. Дети – благословение Божье. Радуйся, если так будет.
Не найдя понимания в моем лице. Меняет тему. Возобновим в машине, но в другом ракурсе. Проговорю: «А я так хотела бы родить себе маленького», и, увидев промелькнувшую усмешку в ответ, добавлю: «А что, лет двадцать ещё проживу, а за двадцать лет это уже сформировавшаяся личность будет, можно и одного оставить. Да и я в шестьдесят ещё старушка хоть куда буду. Родила бы. С удовольствием».
К концу разговора я так и не подобрела. Какое-то внутреннее озлобление. Хочется разорвать невидимую нить, связывающую через общее прошлое меня с их сегодняшними жизнями.
- Знаешь, Вовик сильно изменился в лучшую сторону, - начинает он в который раз, не замечая, каким злобным огнем зажигаются мои глаза в ответ.
В какую лучшую сторону мог измениться мой Герой? Стать таким, как все? Человеком с заземленной на низменных потребностях душой? Осталась ли в нем вообще душа? Они сожрали его. Я отдала своего Минотавра на съедение обывательской толпе. Все мои сказки, рассказанные ему, выброшены на свалку и забыты им. Забыты? Сегодня, скорее всего, да. Он счастлив, он весел, он вполне утешается тем, что дарит ему молодость его жены. Проблемы, если и начнутся, начнутся позже, когда придет скука. Если я сегодня явлюсь и напомню ему о себе, вызову лишь раздражение. Завтра он сам захочет встретиться со мной, потому что ему будет скучно. Но когда наступит оно, это моё «завтра». Может пройти слишком много лет. А может, оно никогда не наступит. Если от его души ничего не останется, нечем будет вспоминать обо мне.
- Мы обижали тебя. – неожиданный поворот в нашей с Масянем беседе. – Часто были очень жестоки с тобой. Но ты должна нас понять.
- Я всё понимала.
- Нет, ты не понимала. Ты продолжала навязывать своё присутствие, когда мы совсем в нем не нуждались. Ну, как тебе объяснить… Представь себе человека, который кладет кирпичи. Он кладет. Он устал, но он должен класть эти кирпичи. Тут к нему подлетает некое существо в красивых дорогих одеждах, начинает петь, плясать вокруг него, говорить, давай будем петь и плясать вместе. А ему надо кирпичи класть. Понимаешь?
- Понимаю. Вы не могли мне простить моей праздности, принимая её за норму моей жизни.
- Но ведь так и было. Ну, так, во всяком случае, видели мы. Ты вспомни, на какой машине ты ездила. Муж тебя кормит, одевает, ты ни в чем не знаешь отказа, а в благодарность ему таскаешься по чужим людям, непонятно чего ищешь, все тебе мало.
- «Тебе бы кирпичи класть»…
- Я тебе все время говорил, если помнишь, займись чем-нибудь, все твои психи из-за того, что ты ничем себя занять не хочешь.
- Странно, что вы не допускали мысли, что перед тем, как приехать к вам «поплясать», как ты говоришь, и предаться праздности, я перелопачиваю гору домашней работы, кормлю, обстирываю, убираю…
- Вот видишь, ты начинаешь оправдываться, опять оправдываться, не понимаешь, это – не работа. Так «работают» все женщины, так пашет моя мать, но при этом она ещё и на работу ходит. Ты могла бы заняться чем угодно, сама говорила, что все можешь делать, только почему-то не хочешь приложить свои усилия к чему-то полезному.
«К примеру, кирпичи класть, - опять едко мелькнуло в ответ. - Да, малыш, твоя мама пашет на двух работах – в поле и дома – но и выглядит ваш дом соответственно. Благодарить, сукины дети, не приучены. «Не работа». Вот и живете в сарае. А мой дом на дворец похож. И не потому, что денег не меряно, а потому что моей душой изнутри вымощен. Только что вам, чертям, говорить об этом».
Неожиданно скучнею и совершенно теряю всю симпатию к собеседнику. В его лице я сейчас ненавижу все мужское население земного шара. Ни один мужик не способен проникнуться искренним сочувствием к женской доле. Всё фигня. Нас считают паразитами на своем теле, и как бы мы ни брыкались и ни пытались объяснить, что это не так, нам докажут обратное. Унизят, опустят, поменяют отработанный материал на более молодое тело и забудут, как звали. Как бы я хотела расстаться с этим ничего не чувствующим быдлом навсегда. И с ним, и с его ничего не подозревающим о нашей встрече дружком. Конечно же, он расскажет ему о нашей встрече, и конечно же, я в его рассказе буду выглядеть не ангелом, желающим добра Вовику с его юной невинной красавицей, а злобной старой клячей с клюкой. Не хочу так. Что-то я все-таки могу в этой встрече исправить. Надо бросить что-то запоминающееся, что затмит все сказанное мною до этого.
- Я понимаю Серёж, и совершенно не обижалась на вас ни тогда, ни сейчас. Тогда я оправдывала вас, потому что понимала мотивацию ваших поступков. Да, мне было неприятно, что меня меряют собственной мерой, не имеющей к моим порывам никакого отношения, но я держалась за вас не ради себя.
- Мы обижали тебя, это правда. Очень сильно обижали.
- Причем, я ничем не заслуживала такого к себе отношения. Я не сделала вам никакого зла.
- Да, не сделала. Было просто непонятно, чего ты от нас хочешь.
- Ничего. Я готова была петь и плясать, как ты говоришь, просто чтобы скрасить ваши серые будни. И делала это, невзирая на раздражение, которое вызывала моя к вам доброта.
- Нас раздражала твоя праздность.
- Это вы так себе меня объясняли. Ни тогда, ни теперь я не отлынивала от своих обязанностей и долгов. И посвящала вам лишь редкие свои свободные минуты. Но я не оправдываюсь, ты прав, это лишнее. Я пытаюсь объяснить тебе сегодня, что движило в отношении вас мною тогда. Я жалела вас. Видела вашу озабоченность обыденностью и мне было жалко, что вы так бездарно сжигаете свои жизни.
- Ира, мы работали, чтобы позволить себе то, что могла себе позволить ты…
- Серёжа, вы обманывали себя. И тогда и тем более сегодня вы богаче меня и моего мужа. Вам кажется, что я веселюсь, потому что у меня жизнь беззаботная? А у меня, может, жизнь так душу на прочность испытывает. Но только я при этом на людей брови не хмурю и улыбаться не перестаю. И на вас свои беды не отыгрываю. И бежала к  вам, чтобы этой силой с вами поделиться. Вот вы теперь много богаче, чем тогда, когда мы с вами познакомились, а что изменилось в ваших жизнях. Вы стали радостнее? Научились теплом друг с другом делиться? То же озлобление на всех, кто круче и ярче… Я знала, что в конце концов не выдержу и сдамся. Встречалась с вами, трясла вас как могла, клоуна из себя строила, сквозь себя злобу вашу пропускала, думала, уйду, вам память о доброте останется. Просто так. Не за деньги, не за слово доброе… Блин, Серёга, понимаешь, ни одним светлым лучиком мне то время не освещается. Ни одной положительной эмоции. Одни проглоченные обиды.
- Мы обижали тебя, это правда, - в который раз соглашается он.
- Нет, Серёж, не обижали, для этого надо иметь место, которое может обидеться – гордыню, а во мне гордости не было. Я любила вас. А вы меня просто опускали. Вы топтали моё человеческое достоинство. И этого я больше не могла позволить вам делать. Я ушла, потому что пресытилась унижением. Ушла совсем. Порвала с этим прошлым. И потому… потому решила встретиться с тобой сегодня, чтобы поставить точку.
Недоуменный взгляд.
- Да-да, точку. Мне кажется, я сделала для вас все, что было в моих силах тогда. Я подарила вам себя столько, сколько вы способны были взять. Вы оцените это когда-нибудь после, когда достаточно наживетесь собственными жизнями. Может… может, я буду той самой розой в аду для вас, которая и будет единственным светлым воспоминанием об этих днях, что мы пережили вместе. Да, будет ещё книга – это все, что я вам о себе оставляю. Подарю… нет, не хочу навязываться даже так, купите сами, если захотите ещё раз пережить прошлое. Я писала о вас. И это все, что я оставляю вам после себя. Понимаешь, мне слишком тяжело дался этот разрыв… да, надо назвать своими именами все, что произошло, чтобы стало понятно. Я разорвала отношения с Володей, потому что более болезненных и тяжелых отношений, чем с ним, у меня не было до этого ни с кем, и так тяжело, как от него, я не уходила ни от кого. Прошел год… больше года, а я продолжаю любить и думать об этом человеке. Нет, сначала у меня получилось. Я запретила себе произносить это имя даже мысленно, гнала все воспоминания. Я хотела, чтобы он наконец устроил свою личную жизнь… не смотри так. Я знаю, о чем говорю. Если мужчина хочет найти себе жену, он должен избавиться от всех женщин-друзей. Где есть душевная подружка, которой выбалтываются все секреты, там ни одна любовница надолго не удержится. Мужчина не должен сравнивать двух женщин. Я хотела…но, прости, я не могу любить эту вашу Жанну. Я её ненавижу, потому что этой соплячке досталось даром то, за что я так отчаянно боролась с ним и с собой. А я не хочу злопыхать и говорить гадости в адрес девочки, которую я никогда не видела и, надеюсь, не увижу. Я вычеркиваю из своей жизни человека из-за которого столько страдала. А вместе с ним хочу вычеркнуть все, что напоминает мне о нем. Понимаешь, мне не хочется никого обижать… всякий раз, когда звонит твоя мама или ты, я начинаю метаться и испытывать слишком сильное и нездоровое возбуждение. Мне плохо, мне трудно абстрагироваться и воспринимать вас отдельно от него. Ты, мама, он – для меня одно. Его я вымараю из своей души, выдавлю полностью. Но если я избавлюсь от всех ниточек, связывающих меня с этим слишком болезненным прошлым, я справлюсь с этой болью намного быстрее… поэтому… извини… это последняя наша встреча, наверное. Не хотелось обижать тебя. Но так будет лучше. Прости, наговорила здесь. Тебе, наверное, совсем нехорошо?
- Да, ломит суставы, вроде как температура поднимается.
- Тебе что-то противовирусное надо пропить.
- Я не принимаю лекарств.
- Это капли на травках. Легче будет. Впрочем, смотри сам. Хочешь, заедем, посмотришь, где я теперь обитаю?
Нас пропускают через охранный кордон, на лету придумываю отговорку для строгих стражей, мол разгрузиться только.
Показываю ему наши окна, силится разглядеть из окна машины мою живопись на стенах, но для этого надо покинуть салон автомобиля, на это мой заболевший друг не решается. Расстаемся. Я со смешанным чувством раздражения на него за все услышанное в свой адрес. Пусть это все адресовалось мне вчерашней, все равно обидно. Обидно за тщетность всех тогдашних моих усилий хоть чем-то угодить им всем. Меня до такой степени неверно прочитывали, что вряд ли и сегодня оправдаюсь. Действительно, не моя планета. Планета каких-то обезьян с убогим набором рефлексов. Все мои посылы адресовались их душам, а были ли они в них. Не придумала ли я себе своих героев, приняв человеческие оболочки-скафандры за самих людей. Нет. Надо успокоиться, прийти в себя, переварить услышанное и, наконец, осознанное и постараться забыть всех и всё, что тянет меня в прошлое. Мои надежды быть любимой и понятой – пусть это как-нибудь увяжется с моими литературными попытками. Я адресую свою прозу не только своим героям, а всем, кого хоть как-то тронет то, о чем болит моя душа. Не сама я. Моя жизнь на земле не бесконечна, и я вряд ли успею насладиться здесь взаимностью. А то, о чем я пишу. Знаю, мой язык понятен многим. Вещи, о которых решаюсь говорить вслух, - волнуют не одну меня. Я и заговорила потому, что стала нуждаться в собеседнике, понимающем меня. Так уж сложилось, что живого человека для этого не нашлось, и мне приходится делиться этим со своей книгой. Но, может, именно книга и поможет найти мне живого друга на всю бесконечность, которой одарены живые души. Живые… так хочется верить, что моя душа все-таки выдержит все испытания и выживет. Я так понимаю бессмертие души. Оно не для всех. Его надо заслужить своей земной жизнью. Не дать умертвить свою душу мирскими привязанностями и животными страстями…
Я пообещала Масяню расстаться со всеми. Нюанс в том, что около меня и нет никого из этой компании. И, не шевельнусь, никого и не будет. Я сама инициирую встречи и сама же во время этих встреч объявляю об окончательном разрыве отношений. Наверное, выглядит комично. Вспоминается анекдот, сравнивающий еврея с англичанином – англичанин уходит, не прощаясь, еврей прощается, но не уходит. Я замешкавшийся в дверях герой этой истории – и выйти не могу и остаться – уже никто не смотрит в мою сторону. Мне не хватает чувства, что меня здесь поняли и хотя бы вдогонку полюбили  в ответ. Почему-то очень страдаю от безответности.. А надо решаться на что-то… и тогда я решаюсь на то, к чему готовилась столько лет. Объявляю о своем намерении напечататься. Что может дать мне больше шансов быть понятой, как не возможность быть услышанной не только теми, кому непосредственно адресовалась моя проза, но и совершенно посторонними моей жизни людьми, тяготящимися теми же проблемами. Я буду рассказывать незатейливые истории из своей жизни, перемежая их мучающими меня вопросами, и ненавязчиво внедрюсь своим внутренним миром в души многих людей, предрасположенных к тем же рефлексиям, что и я. Где-то да должны быть такие совершено нормально рефлектирующие и неудовлетворенные обыденностью души. Отзвучим вместе, мысленными вибрациями создадим свой собственный эгрегор, сообща и думается и живется легче. Мы ему, он – нам. Я не отдельно стоящее дерево, мои мысли – совокупность прочитанного, передуманного, пережитого, осознанного и принятого или отвергнутого… Когда мы говорили с моей будущей помощницей о моей книге, я назвала свой литературный жанр озвучиванием внутреннего голоса. Но не просто поток неконтролируемого сознания, как раз здесь довольно жестко определяю рамки своего творчества, ограничивая его только тем, что происходит на самом деле. «Безнравственный путь к высокой нравственности». Через действительность – к идеалу. Искажение реальности – это лишь моё травмированное эмоциональностью восприятие её. Справляюсь с собой, выпрямляется действительность. Так, через многократность погружения в пережитый однажды порок, избавление от привязанности к этим воспоминаниям и склонности к этому пороку. Здоровое страдание во благо всему своему существу. Это религиозный путь. Причастности к нему своей прозы не отрицаю. Может, стану немногим говорящим  не языком модных современных религиозных течений, а на языке единственной уцелевшей в первозданном от предков виде веры – Православия. Только в её жесткой и бесстрастной манере называть вещи своими именами и видеть суть вещей я нашла опору для своей мечущейся души. Только ею я могу накрыть своё будущее непроницаемым для постороннего праздного взгляда покрывалом.
Как-то очень посерьезнела я под конец своего повествования.
Чувствую приближение развязки, которой должна наконец завершиться моя проза. Не думаю, что сохранится потребность писать после того, как я озвучу оставшиеся свои тетради. Моя проза – это моя жизнь, а она на сегодня вышла на прямую, с которой я предпочла бы уже не сходить. Внутри меня все определено, хотя и далеко от совершенства. Я по-прежнему, натыкаясь в себе на мысли о Герое, вижу нашу встречу как нечто беспутное и отчаянно дерзкое, бросающее вызов нашей с ним праведности и Богу, и, осознавая это, понимаю, что возможность этих встреч из наших жизней надо исключить полностью. Наверное, это главный пункт, в котором я ломаю всю свою высокую идею-мечту о бессмертии об колено безнравственного порыва. Нет сомнения, я, сегодняшняя, уступлю страсти. Значит, не готова. Значит, не укоренилось во мне зерно веры настолько, чтобы я устояла. Значит, лучше не подвергать себя искушению увидеться с главным героем моего повествования. А что больше правит при этом моими поступками – анархический склад мышления или неспособность противостоять собственной чувственности… Мне надо погрузиться вновь в свою историю, чтобы разобраться в этом. Мне кажется, я много чего придумала сама, А так ли это, подскажут тетрадки, оставшиеся в наследство от той поры. Почти документ. Искаженная страстностью реальность. Кошмар любовного угара. Бред отравленного безответственностью разума.
Вперед!
В прошлое!...


( Дописываю…)



















Тетрадь 47.

14 апреля.
Довольно тщательно продуманная поездка по историческим местам западной части всегда бывшего родным, но только теперь становящегося все более любимым государства закончилась для меня полным разгромом моих внутренних построений. Муж добросовестно выуживал из Интернета сведения о городах, деревнях и селах, которые мы будем пересекать. Сегодняшний день мало чем выделяет эти селения – пик исторической значимости их пришелся на средневековье. Мы едем посмотреть на оставшиеся на месте былого величия руины, потоптаться по камням, приложиться к святыням. Гена параллельно историческим прокладывает паломнические пунктиры маршрута. Вряд ли любопытство забросит нас сюда вторично, ничего не пропустить, всё объять в один вылет. На Инну как на историка по первому диплому ложится ответственная миссия просвещения остальных членов экспедиции, впрочем, как окажется впоследствии, Гена справился и с этой ролью, и нам едва хватает времени при переездах из одного места в другое, чтобы прочесть странички выдернутых им из Интернета исторических справок. В компанию приглашались все желающие. Их поначалу было немало, но к конкретному дню все, кто лишь декларировал свою готовность, не собираясь осуществлять свои намерения на деле, отпали, и в поездку отправились лишь наши две семьи и подружка Инны – тихая, незаметная барышня, редко подающая голос и практически не участвующая ни в одном из наших разговоров. Оскар, подразумевавшийся ей в компанию, в последний момент отказался от поездки, чем несколько озадачил моего мужа, а меня вынудил сыронизировать в адрес всей этой затеи ехать парами. Мол, очевидно, наш теперь уже общий любимец не разделяет планов наших друзей составлять кому бы то ни было компанию. «Мам, а я совсем не удивляюсь, - заметила моя дочь, - меня, напротив, удивило, что он с таким энтузиазмом поддержал тогда вашу идею». «Ну, видно одумался, чем для него может обернуться эта поездка». Про себя же отметила, что сама испытываю нечто похожее на разочарование. С Оскаром мне было бы комфортнее. Пусть он собирался путешествовать в машине наших друзей, рано или поздно какая-нибудь лужайка свела бы нас в приятной для обоих словесной баталии и подружила бы окончательно. Я пока ничего не писала об этом новом персонаже, лишь вскользь проговаривалась о намерениях сблизиться с неким О., с которым мне не скучно в нашей новой компании. Я позволила своему воображению вовлечься в игру предположений и фантазий, как только мы стали встречаться с Инной и Витей чаще. Раздражение, которое постоянно возникает у меня при общении с ней, трудно объяснить какой-то одной полностью сформулированной причиной. И, пытаясь уйти от формулирования её для себя вообще, я предпочла не замечать в себе этого раздражения, а переключиться на что-то или кого-то из их компании, кто своим присутствием нейтрализовал бы его во мне. Таким «некто» оказался один из их давних знакомцев. В нем, впрочем, я довольно скоро учуяла то же хорошо скрываемое раздражение, с которым пыталась бороться в себе. Более того, время от времени даже у прекрасно владеющей собой Инны стала замечать вспышки неконтролируемого сарказма в адрес Оскара. Оценка – кто мне враг, а кто друг – шла подспудно, что-то внутри меня словно заносило заметки в блокнот, не вовлекая в это занятие остальных членов моей команды. На поверхности мы все больше времени проводили вместе, я потихоньку привыкала не замечать того, что категорически не принималось мною в наших друзьях поначалу. «Надо просто не пытаться их изменить», - мудро заметил мне муж. «Да, с ними довольно мило проводить время», - согласилась я, изо всех сил стараясь перекроить себя под новых приятелей. Да, именно так – «приятели», потому что «приятно». Исключив на довольно длительный срок какое бы то ни было общение со своими старыми друзьями, я ухватилась за эту возможность хотя бы имитировать свое присутствие среди людей этими еженедельными походами в баню, чтобы совершенно не замкнуться в себе. Эта семья вполне подходила на роль такого поплавка – создавалась иллюзия включения в социум, при этом не требующий внутреннего к нему возвращения. Инна подобно воздуху старается заполнить собой любой предоставленный ей объем, позволяя другим оставаться в тени неузнанными и безмолвными. Мы уже дружили когда-то подобным образом с Маншук и её мужем. Чем закончилась эта дружба, ещё не успело забыться. И мне все время мешает, что я провожу эти параллели. Кажется, для того, чтобы не повторить ошибку. На деле оказывается, чтобы не привязаться к отношениям, которые на самом деле ценности не представляют. Мы просто используем наших друзей, чтобы быть в водовороте внешних событий, окружающих нашу с Геной теперь уже довольно тихую, размеренную внутреннюю жизнь. Впрочем, я говорю за себя. Муж не формулирует для себя этих вещей. Просто живет, включая интеллект лишь в экстремальных ситуациях, Которые, похоже, только я ему и подбрасываю.
В таком окружении  и возникла взаимная симпатия. О том, что меня заметили, сомневаться не приходилось. Мы внедрились в компанию, где все роли давно распределены и прописаны до мелочей. Вносить собой сумятицу, колебать признанные авторитеты – как бы я ни пыталась подавить в себе желание все вокруг довести до одной мне ведомого совершенства, из-за тщетности такого рвения запираемого мною вместе с собой под крепкие засовы – мне не удается подавить свою натуру. Не удается справиться с лавиной, которая рано или поздно сокрушает все возводимые мною внутри себя преграды. Не признаю несовершенства собственного, нетерпима к собственным слабостям, бесконечно удосконаливаю свое собственное нутро, ненавидя себя за слабости и изводя себя попытками докопаться до сути всех процессов, происходящих внутри меня. Я не могу ужиться сама с собой, как можно требовать от меня, чтобы я могла уживаться с другими, ведь все, что происходит во мне, все очевидное мне в себе, делает для меня прозрачными других людей, с тем же набором несовершенств и слабостей, уже распознанных мною в себе. И то, что я пытаюсь спрятаться от людей, бегство от этого ведения и знания. Не хочу судить, но и не хочу не замечать всего, что мешает мне быть счастливой, в себе. А именно этим хочет облагодетельствовать меня общество. «Не копайся в себе, просто живи и наслаждайся жизнью». Как могу согласиться с таким утверждением, если знание о себе уже есть, если вовнутрь себя уже заглянула, если отступить от края с нечистотами, прикрыв их лаврами своих достоинств, означало бы признать себя неспособной вычистить эту яму с дерьмом, навсегда избавив себя от зловония собственных пороков. Может, если б я отступила от края чуть раньше, чем успела взглядом объять собственные глубины, удалось бы дать заговорить себя на «просто жизнь». Увы или к счастью, моё самопознание перечислением собственных достоинств и побед не ограничилось, я влезла на запретную территорию, открыла тайную дверь и поняла, что навсегда рассталась с надеждами на счастливую комфортную жизнь с собой. Два человека – жаждущий жить и противоборствующий этому желанию - договорились истязать друг друга весь земной срок.  Я лишь поле битвы этих двух взаимоисключающих или, что, как мне кажется, ближе к смыслу жизни человека на земле, взаимодополняющих сил.

Наверное, так можно объяснить смутное раздражение, которое нет-нет испытывала в связи с попытками ребят обратить нас в свою «веру». Они снисходительно прощали нам наш православный настрой, подспудно взбадривая его колкостями в адрес православных служителей, сводя идеологию к её носителям. Мы старались не замечать их иронии и насмешек, чтобы не поддаться искушению пускаться в болезненные для верующего богословские споры с людьми, не имеющими кроме расхожих банальностей о предмете спора четкого представления. «Пустое», - решили мы с мужем. Можно обратить человека, если он сам ищет встречи с Богом внутри себя. Но если необходимость для его жизни участия Бога отрицается, а именно на это заключение наталкивали вскользь бросаемые ими фразы, зачем громоздить на отсутствующий в душе человека пьедестал ненужных ему богов. Мы не избегали разговоров о вере, лишь не давали себя сбить с выбранной нами для себя прямой. Можно спорить и оглушить окончательно собеседника своими аргументами, а можно молчанием обратить в свою веру, если убеждает твоя жизнь.
Переоценила себя. Забыла, что общение с людьми иной конфигурации и устроения противопоказано. Обжигаться и вновь и вновь наступать на одни и те же грабли. Я не умею «дружить». Не умею быть удобной и покладистой, если что-то в человеке мне противоречит. Коплю неприятие, заготавливаю тезисы для разоблачительной речи, но молчу и сдерживаю порывы раз и навсегда расставить знаки препинания… наверное, все было бы проще, если бы человек, не искал в другом одобрения и участия. Зачем-то все хотят не просто толерантности, а полного приятия своего мировоззрения. Тщетно! Я начала писать в двенадцать лет, испытывая тоску по общению с равным собеседником, которому можно абсолютно довериться и которым будешь понята. Отсутствие такого друга в моем окружении вызывало во мне потребность вести дневник и тогда, когда я стала взрослой. И даже сегодня моё обращение к этим страницам вызвано той же потребностью – я остро нуждаюсь в собеседнике, который просто невозможен. Даже настроенный на одну волну человек может не совпасть настроением, а это может быть воспринято как неприятие. Поэтому писать. Так можно договорить свою мысль до конца, не боясь наткнуться на насмешливый взгляд. Насмешка так ранит.

Не стоило проговаривать вслух то, что накопилось. Раздражение разрушило преграды, и меня вытошнило правдой на праздничный стол. Инна, конечно же, совладает с неприязнью и никогда не покажет, насколько глубоко задели её мои слова. И хотя каждое из них взвешено и выдержано временем, они незначимы там, где тебя не услышали. Я разразилась гневом в адрес её прозы, потому что от её прозы меня начало тошнить значительно раньше. Остановила её самодовольный поток раздраженным «хватит сотрясать воздух банальностями», хотя довольно долго с насмешливым приятием наблюдала этот самовосторг. Мне не хватило самообладания, чтобы и дальше подыгрывать в спектакле с дурно играющими актерами. Я вышла из зала, громко хлопнув дверью, огрызнувшись в адрес оставшихся «позовете, когда повзрослеете»…

Хотела передать наш разговор в лицах, исключив комментарии за кадром, но оказалась неспособной сделать это сейчас. Меня переполняют чувства, которым я должна дать возможность выговориться. На сегодня ограничусь этим…

6 сентября 2009 г.
Да-да, сентябрь. Как ни прискорбно, я потеряла без малого полгода, проведя их в заботах о хлебе насущном, то бишь, посвятив их ремонту нашей новой квартиры, дачным хлопотам, прочим хозяйственным нуждам,  в равной степени удалившись и от своей книги, и от Церкви. То есть и то, и другое остается жить в душе. Молилась, сколько хватало рвения, вынашивала строки, отсекая от них свои обиды и привязанности. Одно помогает другому. Настрой на высокие идеалы примиряет с действительностью. Подавление эмоциональных всплесков молитвой и осознанием причины их. Страстность. То, что было чуть ли не главной составляющей прежних «писаний», наконец, осозналось мною как первопричина психологических проблем, как источник моей нетерпимости к людям. Усиливать действие страстей, повторяя и живописуя их в прозе? Я замерла… а зачем я это делаю? Зачем смакую детали своих переживаний? Чтобы избавиться от этого всего в себе? Или чтобы привлечь к себе чье-то внимание? А эти речи об иноческом пути. Не сейчас, когда-нибудь потом, - оставляю себе время для раздумий и сосредоточения на этой мысли? Или просто красуюсь пусть даже в собственных глазах? Поза? Попытка привлечь к себе внимание? Чего больше во всем, что я делаю и о чем пишу?...

Просматриваю фотографии с той фатальной для нашей дружбы поездки. Какой-то щелчок и над ноутбуком появляется грязное облако едкого дыма. Что-то сгорело внутри. Паники никакой. «Во мне проснулся Гоголь, - объявила чуть раньше, рассовывая копии своих книжек по карманам друзей. – Спасайте шедевр классика от него самого».
Это не было позой. Почти не было. Амплитуда внутренних колебаний выровнялась до прямой, и я потеряла интерес к тому, что написано и что могло бы ещё написаться. Мне приходилось принуждать себя к творению, а вымученности фраз я не хотела. Дымок над материнской платой – а именно так определили неисправность умные люди – снял с меня ответственность перед возможным читателем. На «нет», как говорится… Я взяла тайм-аут и в жизни, и в прозе.
Потом был звонок моей Сонечки Абрамовны, поставивший в тупик. В таком-то издательстве готовы напечатать мою книгу. Какая книга?! Кучка разрозненных эпизодов из жизни взбалмошной женщины и многостраничье слез и стенаний, от которых, медленно, но с надеждой выздоравливая, я потихоньку начинаю открещиваться и отмежевываться. А озаботиться книгопечатанием своего творения означает проникнуться значимостью всего сказанного ранее. Я ужаснулась перспективе погрузиться вновь в то, что уже достаточно далеко отодвинула от себя. Правка, редактирование. Лучше, если я сама искромсаю свое детище, чем увидеть растерзанного младенца на помойке человеческих творений. Каждое посещение книжного магазина – я пытаюсь представить свою книгу на этих полках – вызывает безотчетное чувство страха и отвращения. Я люблю своего читателя, мне хочется, чтобы книга в его руках излучала тепло. Я готова испещрить её страницы яркими картинками, совершенно не соответствующими содержанию – лишь бы грели и утешали, как утешилась я сама. И понимая неподъемность взятого на себя, но пока ещё не проговоренного во всеуслышание, обязательства, прячусь в раковину. В лето. В дачные хлопоты. В многочисленные поездки с мужем. В сгоревший компьютер, наконец.
- Так ты звонила по телефону, что я тебе давала?
- Да что я буду звонить, если не знаю, когда вернусь, - нагло привираю я излишне расторопной бабушке, так сократившей мне время на раздумья.
Да, я упускаю шанс, как упустила уже множество шансов выделиться из толпы и заявить о себе. И, похоже, отсидеться, сославшись на нежелание славы и отсутствие интереса к «реализации собственной личности», давно стали моей второй натурой. Чего в этом больше – действительной скромности и нестяжательства или страха перед каким бы то ни было действием ради себя – не знаю. Когда погружаюсь в размышления об этом, теряюсь и запутываюсь ещё больше. Я не человек действия. Я – Обломов. Ходячее рассуждение о целесообразности какого-либо действия.
Но ведь хочется, чтобы читали! А книга – ещё вся в голове. Не пишу, но продолжаю отождествлять себя с писателями, отзвучавшими мощными аккордами каждый в свою эпоху. Такое любопытное чувство отстраненности от происходящего вокруг тебя. Чувство, что странным образом отображаешь собой современников, при этом почти не разделяя их повседневных забот и чаяний, но проживая вслух внутреннюю жизнь, в которой большинство не отдает себе отчета. Отрабатываешь за всех, с избытком принимая разнообразие бед и страданий современного тебе человечества, нащупывая пути спасения для себя – осознающего – и него – поверившего тому, что написано в твоей книге.

- Давайте выпьем за мою жену! – вальяжно предлагает Витек.
- Сколько можно пить за меня, хватит уже, - капризно кокетничает именинница.
- За тебя, зайка, я готов пить целые сутки.
- Какие замечательные слова! Инночка, наконец-то я слышу искреннее признание из уст твоего мужа, а не тебя.
- Это вы просто редко с нами встречаетесь, его признания я слушаю с утра до вечера.
- Удивительно. У меня прежде создавалось впечатление, что Витек полностью предоставил тебе право озвучивать его мысли о тебе. Вдвойне приятно, что я ошибалась.
- Да, ты ошибалась.
Река ещё не вышла из берегов.
- Скажи ещё что-нибудь о своей жене хорошее, то, что ты о ней думаешь, а не она о себе от твоего имени.
- Витя говорит, что я недостаточно себя люблю и ценю…
- Я же мужа твоего спрашиваю, а не тебя. Тебя я уже наслушалась сегодня предостаточно.
Шмяк! Остановиться бы вовремя…
- Вить, Ирина сомневается в искренности наших с тобой чувств.
- Не в искренности чувств, а в том, что вы оба думаете об этом одинаково. Я вот Витька почти совсем не слышу.
- Так мне же слова не дают вставить.
- Вот и я об этом. Я наблюдаю вашу пару не первый год и удивляюсь Инне – насколько богатая фантазия у женщины. Я бы никогда из молчаливости своего мужа не сделала бы выводов о его горячей ко мне любви. Пылу не хватило бы поверить в это. А тут – озвучка за двоих.
- Ты просто переносишь свои проблемы на других. Каждый человек счастлив в меру своего собственного убеждения в своем счастье и желания быть счастливым. Тебе хочется видеть себя несчастной, и ты обращаешь внимание лишь на негатив в отношениях. Я хочу быть счастливой – стараюсь отбрасывать от себя всё, что может подорвать мою веру в себя.
- Но до такой степени отрываться от реальности. Вить, поучаствуй. Скажи ещё раз, как счастлив с женой.
- Конечно, счастлив, - почесываясь и зевая, протянул Витек.
- Убедил! Вообще, мне не надо было пить, меня сейчас прорвет правдой.
- По-моему, количество выпитого никогда не являлось критерием твоей искренности, - усмехнулся Витя.
- И все-таки… чувствую, что наговорю много лишнего, но уже подступило, не удержусь.
- Валяй, не стесняйся.
- Да я не о тебе, собственно. Мне об Инниной прозе высказаться хочется давно, но все не решалась.
- Да? Интересно, - подняла красивую бровь подружка.
- Я вот никак не могу понять, за что ты так не любишь своего читателя?
- Я не люблю?! – вполне искренне изумилась она. – И из чего же ты такое заключение вывела?
- Из того, какого пренебрежительного мнения ты об интеллекте читающего, о его способности понять тебя, то, что ты пишешь о себе. Ты ограничиваешься внешними малозначительными штрихами своей жизни и совершенно не пускаешь его в свой внутренний мир. Зачем ты вообще пишешь, если боишься довериться ему?
- Далеко не всем интересно погружаться в душу другого человека. Большинству достаточно того, что есть в нем самом.
- А найти родственную душу? А разделить боль и радость? Странно, что ты ориентируешься на средний интеллект, отказывая себе в удовольствии быть читаемой думающей публикой.
- Почему же, мне очень ценен каждый читатель. И ты не представляешь, какая большая у меня аудитория.
- Я не знаю ни одного, кто прочел бы больше одной-двух страниц. В кругу моих знакомых. Иногда мне кажется, что я единственный читатель, кто добросовестно прочитывает все, что ты пишешь. И то, больше, чтобы понять природу автора.
- Я все поняла, - взволнованно вскрикнула Инна, покрывшись красными пятнами. – тебе не нравится моя проза. Ты больше не получишь ни строчки. Я тебе это обещаю.
- Ты от меня не спрячешься, Интернет позволяет найти иголку в стогу сена. Я все равно буду читать тебя. Пока не отвечу на свои вопросы. Понять хочу. Почему такая яркая, живая, чувствующая женщина в прозе превращает свои мысли и чувства в жвачку. Почему она не доверяет мне, тому, что я могу понять её с полуслова, полувзгляда. Доверься, не разжевывай, не давай готовых рецептов, напиши, что чувствуешь, как мечешься в поисках ответов. Не может быть, чтобы ты пришла в этот мир с готовыми ответами на все вопросы. Мне неинтересно слушать, как хорошо тебе живется на облаке, мне хочется узнать, как тебе удалось туда забраться. Почему в твоей прозе все так однозначно?
- Я не нахожу нужным писать об этом. Все эти метания, сплошная достоевщина, они не нужны, когда знаешь, чего хочешь от жизни.
- Кстати, я не разделяю вашей неприязни к Достоевскому.
- Человек превратил свою жизнь в кошмар и отравил этим кошмаром жизнь близких.
- Никто не говорит, что жить с гением легко. И, прежде всего, тяжело гению ужиться с самим собой.
- Мысль о его гениальности весьма спорная, - вставляет Витя. – Я всегда, прежде чем погружаться во внутренний мир какого бы то ни было автора, предпочитаю ознакомиться с заключениями патологоанатомов о результатах вскрытия его трупа.
- Знакомо. Мол, если умер от рака – значит, шел по ошибочному пути.
- Вот-вот. Так вот в Достоевском отталкивает его психопатическая направленность мыслей и совершенно наплевательское отношение к близким.
- Я не отождествляю личную жизнь писателя с его творением. Мне важно, не то, что он делает на бытовом плане, а то, куда ведут его произведения читателя.
- Ха! И куда же приводит читателя обожаемый тобой Достоевский?
- К Богу!
- Чушь! Он безнравственен в жизни. Провозглашать одну мораль, а самому плавать в грязи собственных поступков.
- В этом трагедия человека, но гениальность писателя. Он преодолевал свою порочность, осознавал несовершенство своей природы, мучился и писал об этом. Поэтому его произведения высокодуховны. Они поднимают планку требований к себе, заставляя мучиться несоответствием нравственному идеалу и все равно стремиться к нему.
- Всё это спорно, - вновь вмешивается Инна, - нельзя заставить себя любить какого-то автора, если тебе не близко то, о чем он пишет. Люди разные. Кому-то нравится копаться в себе и искать повод для страданий, кто-то предпочитает жить в гармонии с собой, минуя это. Мне кажется, талант проявляется как раз в умении сбалансировать внешнюю и внутреннюю составляющие жизни человека. Зачем раздирать себя противоречиями, если можно принять мир как данность, найти свою нишу и заниматься лишь тем, что усиливает чувство комфорта в душе.
- Типа, засветить огонек в душе и греться самому и согревать окружающих?
- Да, именно так.
- И ты считаешь, что тебе это удалось?
- Да.
- Мне кажется, это чревато принять свет гнилушки за истинный свет. Слишком просто. Слишком мало требований предъявляется к самому себе. Принять за данность то, что есть? А как же нравственные идеалы?
- Они искусственны и придуманы, чтобы подчинить человека человеку.
- А может, человека уподобить Богу?
- Кончайте эти богословские прения! Терпеть их не могу.
- Наоборот, мне, наконец, интересно говорить с вами.
- Слушай, если все так ужасно, зачем ты тогда столько времени себя мучаешь нами?
- Говорю же, понять хочу природу своей неприязни к вашему образу мыслей. Я долго не могла понять, почему меня так раздражает твоя, Инна, всегдашняя непробиваемость и благорасположение. Ну не может человек, думала я, так ровно хорошо ко всему относиться. Он или умело скрывает свои чувства, чтобы всем нравиться, или внутри него пустота, неспособная на что-либо реагировать. Потом я убедила себя в том, что не смогу объяснить себе тебя иначе, кроме как собой.
- Вот именно, ты всех пытаешься объяснять собой. А это неправильно. Все люди разные.
- Поэтому я так вчитывалась в твои произведения. Мне хотелось проникнуть в твой внутренний мир и отождествиться с твоим мироощущением. И я не нашла ничего. Пустота! Ты не доверяешь читателю. Я повторяюсь. Почему ты не рассказываешь, как тебе удалось стать такой благополучной – снаружи – ладно, тут все ясно, счастье в труде, а внутри? Откуда в тебе такое непоколебимое чувство собственной значимости? Расскажи об этом.
- Я не собираюсь давать в своих произведениях готовых рецептов. Люди разные, у каждого свой путь.
- Ерунда. Внутри нас типовой суповой набор, душа скроена по одному лекалу. И во все времена человечество задается одними и теми же вопросами.
- Ирин, ты просто очень плохо к себе относишься, - вставляет Витя, - полюби себя.
- Да, Ир, - неожиданно включается до того молчавшая, но с уже повлажневшими от наших прений глазами соседка, Иннина подружка, - тебе надо быть добрее к себе. Ты такой интересный человек. Мы недавно знакомы, но я вижу, что в тебе столько достоинств.
- О своих достоинствах наслышана, но удовлетвориться тем, что уже лежит в основании моего пьедестала, игнорируя то, что заставляет корчиться от боли и стыда, почему-то не получается.
- Это очень похвально, что ты стремишься к самосовершенствованию. Но все же иногда надо давать себе передышку, не передавливать.
- Хорошо, допустим. Но вот у тебя, Ин,  получилось. Ты сидишь на облаке, такая вся благополучная и радостная. Мы внизу копошимся и взываем к тебе, но ты глуха к нашим мольбам.
- Каждый проходит свой путь.
- Да ты хоть веревочную лестницу сбрось! О своем пути расскажи.
- Ты неправа, Ирин, - опять эта молчаливая девочка, волнуясь и сбивчиво, - у меня тоже было в жизни… Было так больно, жить не хотелось. Такая депрессия. Одиночество. Я думала все, не выдержу. Инна пишет, что можно быть счастливой, если только захотеть этого. Я поверила. Я очень захотела… Я просто подумала, что могу тоже, как она. Очень тяжело. Но сегодня я живу, я верю. И знаю, что у меня все получится. Мне помогли её книги. Они заставили поверить в то, что я сама могу помочь себе стать счастливой…
- Уговорив себя, что ты уже счастлива и не замечая серых туч над головой? Ты никогда не сможешь стать такой как она, занимаясь таким аутотренингом. Она не дает тебе шанса, потому что скрывает от тебя главное – свой путь. Моя книга – это та самая веревочная лестница. Я не знаю, как надо, но откровенно делюсь всем, что происходит в моей душе..
- Ты называешь мою прозу мертвой, - с плохо сдерживаемой обидой обрывает Инна. – Может, она тебе и кажется такой. Но это не значит, что так думают остальные. Я получаю очень много отзывов, хороших отзывов…
- Они подогревают твоё тщеславие и останавливают твой рост вверх и вглубь.
- Это ты так считаешь!
- Это я пытаюсь тебя разозлить, чтобы ты, наконец, показалась наружу такой, какая ты есть. Слишком много комфорта, слишком искусственная конструкция. Мне тебя живую видеть хочется. Пока что я вижу только комплект банальностей – как в жизни, так и в прозе.
- Так вот, я тоже скажу о твоей прозе. Честно. Я прочла все, что ты написала…
- Ты не прочла и половины, я это слышу по отдельным промелькивающим фразам.
- Хорошо, допустим, но я прочла все, что ты мне давала, - «это всего лишь первые две книги, я так и думала, заглянуть в мой почтовый ящик не утруждала себя», - так вот… Я очень высоко оцениваю твой талант и дар как писателя…
- Я не писатель! - спешу откреститься я, - Моего дара хватает лишь на то, чтобы копаться в собственном дерьме, потому что мне от него тошно.
- …и вот, читая тебя, я ловила себя на том, что мне безумно жаль тебя. Читать то, что ты пишешь, невозможно из-за этого превосходящего всякие мыслимые пределы самокопания. Как можно так не любить себя?! Как можно так не любить жизнь?! Понимаешь? Ты жалка! И мне безумно жаль, что такая умная и глубокая женщина совершенно не умеет находить радости в жизни. Не умеет быть счатсливой. Совершенно не хочет настроить себя на позитивное мышление.
- Радоваться? Инночка, я похоронила свою маму, потом проводила на тот свет близкого друга, когда пережила эти потери, у меня забрали сына. По какому из этих поводов мне предаться веселью? Или может возликовать, что мой муж не любит меня, и мне приходится противостоять унижению жить с человеком, который любит другую женщину? Но не это составляет основу моего мироощущения. Я искала утешения в людях, но нашла его в вере.
- Ты сильная женщина. Зачем тебе это?! Зачем верить в нечто, когда все, что необходимо человеку, он может найти в себе самом. Тем более такая женщина как ты. Ты ведь можешь справляться без этих ухищрений, необходимых лишь слабым.
- Ты искусственно загоняешь себя в рамки религии, ограничивая возможность своего самосовершенствования.
- Совершенствования в чем? В довольстве собой? В удовлетворении достигнутым?
- Если ты не будешь любить самое себя, ты никогда не получишь признания окружающих.
- Люди чаще говорят друг другу то, что хотят слышать от других сами. Я предпочитаю знать о себе правду. Пусть даже она будет звучать из уст меня одной.
- Но зачем создавать такие сложности для себя, зачем так усложнять самоидентификацию, если можно просто жить, не погружаясь в такие дебри.
- Наверное, я исчерпала свой резервуар для «просто жизни». Наверное, мне неинтересно жить своими достоинствами. Наверное, я увидела нечто большее за гранью привычного. Вы говорите, что вера в Бога – позиция слабого. Остальное не хочу повторять, потому что в моем понимании сегодня, ваши слова, повторенные мною, уже будут богохульством. А это – грех. Я тоже поначалу думала так. И даже тогда, когда жизнь прижала меня так, что я стала на колени, думала так же. Я на коленях, значит, меня сломали, значит, вынудили прибегнуть к защите слабого. Но деваться некуда, сил противостоять посыпавшимся бедам не осталось, я истощилась морально и физически. Да, я тупо стала на колени и попросила о помощи. Хотя бы просто, чтобы переждать случившуюся в моей жизни катастрофу..
- Ира, ты могла бы это все пережить и сама, если бы чуть больше верила в себя.
- Ты рассуждаешь с позиции человека, который ничего и никого по-настоящему не терял…
- Я не теряла?! Да если б ты только знала!...
- И не страдал…
- Это я-то не страдала? Нет, слышите, я не страдала! Да что ты знаешь обо мне!
- Только то, о чем ты пишешь в своих произведениях. Ты, может, и страдала, но это страдала уязвленная гордыня. И, защищаясь, ты создала защитную оболочку из мнимых достоинств. Вся эта мишура, это громыхание аплодисментов… зачем тебе, в общем-то, неглупой бабе такие дешевые атрибуты… Не слушай меня. Я пытаюсь обидеть тебя, потому что устала от придуманного тобой образа. Мне хочется парной человеченки, а не мертвечинки. Извини, сама поражаюсь, что меня так несет сегодня. Но, по крайней мере, убедилась, что вас тоже можно вытащить наружу из кокона. Живые. Обижаетесь. На самом деле, я вас люблю, может, потому так безжалостна.
- Я не обижаюсь. Каждый человек имеет право на свое суждение. Ты считаешь так, но это не значит, что именно так оно и есть. Сколько людей, столько мнений. Что до религии, так мне ближе экуменический подход. Человек вправе выбирать себе религию по душе.
- Религия не духовный супермаркет. Это либо связь с Богом в соответствии с Его требованиям к нам, и тогда это слово соответствует своей этимологии Либо то, что исповедуют люди, подстраивая под свои нужды многочисленных мнимых богов, не имеет к «связи с Богом», как переводится это слово, никакого отношения.
- Но почему же я должна отдавать предпочтение какой-то одной религии, тому же православию, например, если я не чувствую своей причастности к тому, что происходит в церкви. Я вообще против всего, что нагромоздили люди вокруг веры – это, по сути, превратилось в систему по выкачке денег из верующих. Или ещё. Когда я хочу ознаменовать себя крестным знамением, почему-то крещусь непроизвольно слева направо, как католичка. Мои предки были католики.
- Может, тебе приятно отождествлять себя с чем-то выдающимся, отличным от привычного?  Ты говоришь о равенстве религий, а я пыталась рассказать вам о личном опыте. О том, что пережила в момент своего внутреннего согласия войти в храм целиком. Мне хотелось сопережить с верующими то, что открыто им, и что составляет основу их глубокой веры. Внутренняя убежденность не может подкрепляться одними только самоуговорами. Должно быть ещё что-то сверх того…
- Но разве нельзя просто верить? Вот я верю в Бога, но эта вера всегда при мне, я не хожу в храм, но всегда чувствую – Он есть. – Это опять Иннина подружка.
- Понимаешь, мне это видится как договариваться с лампочкой, чтобы она светила, при этом не вставляя штепсель в розетку. Может, в конце концов, силой своего убеждения ты зажжешь эту лампочку одной только своей верой в то, что можешь это сделать. Но… не проще ли воткнуть штепсель в розетку? Быть вне Церкви и убеждать себя в том, что ты не теряешь связи с Богом, все равно что заставлять лампочку светиться, не подпуская её к естественному источнику энергии. Я приняла правила игры, если можно так назвать отношения внутри Церкви между Богом и людьми, во всей их полноте, со всей внешней атрибутикой и внутренним наполнением, и только тогда, когда стала исполнять все, что требуется по церковному уставу, поняла, о чем вообще говорится в Священном Писании. «Блаженны нищие духом...»
- … Ну, у этой фразы есть масса толкований, - оборвал мои восторженные речи Витя, я осеклась и не закончила мысль: когда признаешь нищенство собственного духа, искренне, со смирением, - приходит помощь свыше в виде благодати и озарения. Об этом не буду говорить здесь. Остановлюсь на штепселе с розеткой.
- Хорошо, Ира. Вот ты нашла успокоение в вере и что? Вот дай мне свою руку, - Инна сжала мою ладонь в своей теплой ладошке, - скажи мне, только честно скажи, ты счастлива?
- ДА!
- Тогда почему же ты плачешь?
Я действительно плачу. Слезы полились неожиданно, когда я вспомнила покойного Серёжку. Не прекращались и потом, когда говорила остальное. Я говорила, спорила, убеждала кого-то, а глаза жили своей мокрой жизнью, не оставляя мне никаких шансов быть понятой ими. Они не плачут. Они счастливы своим умением подкрутить и подстроить под себя окружающий мир так, чтобы он был ещё комфортнее, остановить в себе чувства, вызывающие дискомфорт, отсечь людей, болезненно вторгающихся на территорию комфорта. Зачем они так держатся за нас с Геной, если мы явно «не соответствуем» такой форме. Или так заманчиво обратить вспять душу верующего? Кто стоит за их спинами? Кажется, я догадываюсь, кто.
- Слезы – не признак слабости. Мне грустно, потому что я вспомнила тех, кого любила. Потому что вижу свое бессилие передать вам свои ощущения. Мне хотелось бы чтобы вы просто поверили мне. Потому что вера – это шаг навстречу друг другу человека и Бога. И не дай никому из вас пережить, когда этот первый шаг делает Бог. Потому что первое переживание, первый религиозный опыт я получила в то мгновение, когда мне сообщили о смерти сына. Ничто не выбрасывает тебя из жизни мощнее и дальше, чем смерть твоего ребенка. И пережила её, и сохранила разум и не сошла с ума только потому, что внезапно меня погрузили в Свет такой яркости, дали надежду  такой силы, что я поняла сразу – Вера – мой шанс выжить. Но я никогда врагу не пожелаю пережить подобное. Я не о благодати, о смерти ребенка. Потом я многократно переживала эти состояния, но они уже давались по молитвенным трудам. И то не всегда. Трудно исповедоваться. Не потому, что стыдно говорить о своих ошибках, а потому, что нередко чувствуешь, что искушаешь исповедника своими откровениями. Тебя не всегда выслушивают до конца, спешат перебить. Уходишь с ощущением недоисполненности долга.
- И после этого ты продолжаешь верить в то, что они носители Истины? – возмущенно Инна.
- Они, прежде всего, служители Истины, во вторую очередь, люди, со всем набором присущих человеку пороков. Но, в отличие от нас с тобой, с них больше спросится. Они-то знают, что призваны защищать…

Утром проснусь с ощущением страшной тоски. Мне так плохо от всех гадких слов, что я наговорила вчера. Не могу понять, почему. Ведь все сказанное – правда. Или то, что мне кажется правдой. Я очень пристрастна. Потому что меня задели за живое. Меня пытаются вовлечь в игры со словами и понятиями, к которым я испытываю почти благоговейный трепет. Я защищала не себя, а свою Веру. Но защищала зло и без любви к оппоненту. Чем же эта заблудшая душа виновата предо мной? Ей толком никто ничего не рассказывал о Боге в детстве. Впрочем, как и всем нам. Хвалили за учебу, взращивая зерна тщеславия в детской душе, пока она всерьез не уверовала в свои исключительные способности. Мне повезло быть высмеиваемой и порицаемой родителями за малейший промах, за любую неудачу, и даже мои успехи оборачивались ко мне тыльной стороной, потому что ко мне просто повышали требования. Я росла в обстановке повышенной требовательности к себе. С болезненным чувством долга непонятно сколько и непонятно кому. Это было больно, но это не дало прорасти в моей душе тщеславию. О том, что мне дано было больше остальных, я поняла слишком поздно, когда жизнь уже поставила меня на колени…

Мы ещё встречались. Без прежнего тепла и не совсем искренне радуясь друг другу. Витек наивно пытается обратить в свою веру, от которой попахивает масонской всеядностью. Инна улыбается, осторожно обходя в разговорах любые шероховатости, способные вновь пробудить во мне зверя.
Я похоронила собаку Масяня. Амели заболела сразу после нашей перепалки, подхватив где-то энцефалитного клеща. Я дала ей уйти, не привлекая ветеринаров, потому что видеть мучения животного, страдающего эпилептическими припадками, было уже невмоготу. Было жаль её, себя, ремонт в новой квартире… Говорят, животные принимают на себя мощные энергетические нападения на хозяев. Пусть это предположение смирит нас с её уходом.
Масяня оповещать о смерти его любимицы не стала. Не хотелось давать повода для общения. Все уже сказано. Теперь только время может излечить меня окончательно.
 На исповеди пыталась облегчить душу раскаянием в том, что обидела людей правдой о них. «Правда, сказанная без любви, - зло». Я согласилась и ушла в себя. Если несовершенство других и несоответствие их моим ожиданиям вызывает во мне столько озлобления, может, все-таки начать с себя?



*        *        *


- Просто удивительно, какая вы гармоничная пара. Ты начинаешь говорить, он вторит тебе. Продолжаете мысли друг друга, так, словно все мысли у вас на двоих. Поразительное согласие.
Мы в гостях. Одесса. Начало мая. Решили чем-то необычным отметить многолетие совместного жития. Хотя точнее, сбежали от приглашенных в ресторан друзей, кормить которых оказалось не на что. Всё съедено ремонтом.
- Ну, хоть бак заправить бензином хватит?
- Бак заправить хватит.
- Давай назовем это для всех своим свадебным путешествием и пошлем всем привет с дороги.
Так и сделали.
Завернули к родне на Кировоградщине. Мои трудяги-родственники несказанно обрадовались компании, но пить вызвалась одна я. Собирались ехать дальше.
Одесса встретила великолепной погодой и необыкновенным радушием хозяев. Нас не оставляли одних ни на минуту, хотя первые же минуты были отмечены пренеприятнейшим для моей чести казусом – меня вытошнило выпитой двумя часами ранее самогонкой. Мгновенно протрезвев, распласталась на полах, заметая следы позора. Простили. Даже не вспомнили ни разу. Но осадок… куда от себя деться.
Кружим по Одессе. Решаем какие-то дела и праздно шатаемся по бульварам. Хорошо. Плавно и красиво обо всем. Без натяга и напряга в голосе. Как хорошо, когда тебя хотят понять.
- У меня очень много вопросов к тебе. Эта тема как никогда близка мне сегодня, - говорит она, щекоча самое дорогое мне место. И мы говорим. И с ней, и с пеной у рта и жаром в голосе, с её мужем. О вечности, о кораблях, бороздящих космическое пространство, о том, как сложно уживаться друг с другом в этом запутанном мире, и, главное, мы имеем возможность изливать на них свет переполняющей нас сегодня благодати.
- Какая гармоничная пара. Я помню, вы приезжали. Это лет шесть назад. Но тогда все было иначе. Вы не излучали столько света, не смотрели друг на друга так. Я бы запомнила.
- Мы много пережили за это время.
- И, похоже, это сотворило чудо с вашим браком – вы стали единым целым.
Мы меняем компании, перетекая из одного тепла в другое. Нам хорошо и радостно. Своим присутствием обнажаем скрытые проблемы наших друзей, старательно замалчиваемые, потому что разобщение до сего дня считалось ими нормой. Два десятка лет. Оказывается, можно иначе. И мы собой демонстрируем это. Но надо проживать все беды вместе. Вслушиваться в друг друга. Говорите и не бойтесь быть услышанными. Желайте этого. Ещё все можно подправить. Награда – близость и доверие, каких могло и не быть в начале совместного пути. И главное. Нас слила вера. Мы, такие разные, такие несхожие в своих ожиданиях от жизни, теряем все поводы для разногласий, когда говорим о Боге. Он у нас Один на двоих. Он – Источник и Сила нашего союза. В Нем – мы одно целое. Удивительно, когда такое личное переживание распознается совершенно посторонними твоей жизни людьми. Мы так редко встречаемся друг с другом. Но она увидела, почувствовала, сказала нам об этом. Мы в своей обыденности перестали замечать те изменения, которые произошли с нами обоими. Два года как я вернулась на обломки своей семьи, чтобы заново возвести разрушенный храм. Любви уже не было. И в качестве скрепляющего материала было взято упование на помощь свыше. Что-то получилось. Что-то ещё доводить и доводить до совершенства.
Уезжаем от ребят переполненные подаренным нам восторгом. Я оставляю свои записки подружке. Она так трезво рассуждала о путях продвижения моей прозы, совершенно не представляя, о чем я пишу. Слабое сопротивление «это совсем другое, это нельзя рассматривать как коммерческий проект» сметалось её решительным «это смотря как подать и преподнести». Я отдалась на волю случая – есть ли что в этом мире случайное – мы встретились, заговорили об этом, значит, надо идти дальше. Мнение опытного в коммерческих делах товарища или окрылит, или обездвижит мой проект. Поверю в себя – начну махать крыльями сама. Нет – засуну в дальний ящик стола и поставлю галочку в списке своих достоинств – мол, и этим тоже уже была. Можно успокоиться и пробовать себя в чем-либо ещё.
Она отозвалась звонком спустя дней десять – мы уже вернулись из круиза – восхитилась общением в форуме. Сказала, что очень интересно читается. Но по поводу прозы – ни слова. Мол, только утром, наконец, начала читать, переполнена впечатлением, решила позвонить.
Я отмалчиваюсь пока. Но её помощь мне, похоже, потребуется. Рискованность такого шага очевидна. Довериться человеку, который когда-то очень давно сделал тебе очень больно и так и не осознал этого, не покаялся… В те ли руки я предаю судьбу своей книги?
Жизнь меняет людей. Но что-то в человеке остается неизменным – предрасположенность к пороку – врожденное, бесовская награда за непослушание Отцу первых мужчины и женщины, передаваемая с тех пор из поколения в поколение. Она устраняется лишь покаянием и искренним раскаянием. Признать себя неправым. Не всем дается переступить через свою гордыню. М. очень хочет проникнуть в суть религиозного учения, но исключает для себя главное в нем – признание своей вины.
Мне не нужны извинения. Боль давно ушла и переродилась в чувство приятия всего со всем несовершенством и изъянами. Мы были детьми. Мотивация наших поступков в тумане пережитого в более поздние годы в уже взрослой жизни. Когда вспоминаю, могу всплакнуть, жалея себя, но виноватой тоже давно считаю себя. Спровоцировала, заставила проявиться всему мелочному и подлому в своих друзьях. Оплошала. Время отгородило происшедшее плотной ширмой, вроде как не со мной и не с ними. На сегодняшнем общении это не отражается. Это уже не те люди. Давно не те.
Но одно  в человеке остается неизменным до покаяния.
Предрасположенность к греху…

*        *        *

Устала…
Хватит на сегодня…



*        *        *

Строчки форума двухлетней давности. Сегодня многое стало понятнее. И моя самонадеянность очевиднее, и слова ответивших мне ближе к тому мироощущению, которым наполнена теперь, по прошествии этих лет…
Без правки и комментариев…
…Моему 11-летнему сыну предстояла операция. Несложная, плановая, у очень хорошего хирурга. О том, что он умрет от ошибки в дозировке наркоза на десятой минуте операции, предположить не мог никто. Он не должен был умереть. И казалось бы, вопрос, рассматриваемый Вами здесь к нашей ситуации отношения не имеет...И всё-таки хочется рассказать.
Уже недели за три он постарался увидеть всех родных, проведать бабушек, дедушек, двоюродных брата и сестру. Нашел старые видеозаписи семейных хроник и часами крутил их, грустно отмечая, что теперь мы почему-то совсем не так дружно проводим время(он младший из моих троих детей). Попросился на Рождество к нашему близкому другу священнику, сказал, что очень хочет причаститься и очиститься(это его слова). В праздники был тише других детей, приехавших в гости к батюшке, задумчив и грустен. А когда уезжали из гостей, младший сын священника, с ним мой сын был дружен с рождения его,был безутешен: "Мне так будет теперь скучно без Серёжки"... Мы, взрослые, многому не придали тогда значения. Вспоминали потом, когда всё случилось. Не покидает ощущение, что наши души знали, что предстоит расставание, но плоть защищалась от этого знания. Сын был ближе к этому чувствованию, поэтому готовился. Последними были эти  минуты до операции-около двух с половиной часов. Мы были вдвоем в палате. Его чувства - приподнятость, волнение, страх и вместе с тем готовность странно подействовали на меня, я, стараясь отвлечь его от тревожных мыслей об операции, заговорила о том, как мы будем жить после этого, но наш разговор вдруг перенесся в другие сферы. И неожиданно для себя я исповедалась ему так, как если бы точно знала, что он вот-вот с моей исповедью предстанет перед Господом. Я не могла этого знать. Я БЫЛА АБСОЛЮТНО УВЕРЕНА В БЛАГОПОЛУЧНОМ ИСХОДЕ ОПЕРАЦИИ. Но что-то в нем было такое - наверное готовность принять мою боль в себя, что раскрыло моё сердце... Я часто думаю теперь, не будь этой исповеди, с таким ли смирением я бы приняла эту смерть дорогого мне существа?
Так вот, к слову о часе до смерти. Не хочется ждать последнего часа, но каждым проживаемым мигом брать на себя чью-то ношу, вбирать в себя чью-то боль, сострадать и облегчать участь ближнего своей готовностью уйти к Господу с молитвой за остающихся здесь. То, что сделал для меня мой сын. Он смог. И он показал мне, как должна уходить я. И не ждать для этого последнего часа, а начиная с минуты, когда я осталась доживать здесь свою жизнь без него. И не имеет значения длинной или короткой будет жизнь, это всё равно миг в сравнении с Вечностью. И длинный земной путь даёт возможность подарить своё тепло и участие большему количеству нуждающихся в них. И смерть близких не так страшна - мы, остающиеся, своими молитвами о них можем облегчить их участь там, когда они себе уже помочь не могут.
Да, наверное, в последний свой час растерялась бы, кого спасать - себя или тех, кто остается...







…Расхожее "в церковь ходят не на людей смотреть и судить их, а к Богу"- очень удобно для тех -и пастырей, и паствы, кто собственные слабости и развращенность защитить хочет. Вы-де молитесь и на нас не кивайте - мы из того же мира, что и вы, поэтому теми же болезнями болеем. Очень удобно и безответственно. Сомневающийся и ищущий идёт в храм не затем, чтобы среди серого (это к слову, что черное и белое видение мира лишь у романтиков и детей, как же тогда слова, извините, если не точно: будьте, как дети или пусть ваше да будет да, а нет - нет, или будьте горячи, но не теплы или прохладны) стать такой же серостью. Первый порыв к вере всегда имеет точную направленность - к Свету. А что выходит? Человек впервые приходит в храм и встречается с круговой порукой и личной безответственностью "постояльцев". И вы хотите сказать, что при этом всё равно всё в Храме преисполнено Благодати? Что главное преемственность? Преемственность чего? – даров Духа или безответственности? Не умаляйте роли личностного и частного в Великом. У нерадивого хозяина и роскошный виноградник зачахнет со временем. И нам должно быть ведомо, что во власти Господа передать сей виноградник (читай, благодать) в более надёжные руки. Руки тех, у кого вера не исчерпывается обрядовостью. НЕ ЛГИТЕ СЕБЕ. Внешняя распущенность и запустение говорит о пустоте внутренней, о бездуховности. Какими бы точными цитатами из Писания она ни прикрывалась.
Когда прихожу в Храм, стою почти всю службу с закрытыми глазами, чтобы не видеть того, что происходит вокруг. Не судить и не отвлекаться. И вымести весь мусор из собственной души, чтобы не влиться в ряды превращающих Храм в междусобойчик по интересам. Очень трудно верить в одиночку, но ещё труднее среди толпы лицемерящих и рядящих своё лицемерие в белые одежды...
Извините, если сумбурно и слишком эмоционально. В наших руках сосуд с драгоценной влагой, а мы мало что сохранили. То ли сосуд треснул по нашей нерадивости, то ли мы слишком рьяно трясли его, когда о невлиянии наших пороков на благодать, даваемую нашей верой, с пеной у рта "сомневающимся" доказывали. Не знаю... Но когда услышала фразу: "В семинарию приходят с крылышками, а выходят из неё с рожками", стало очень печально.
Каким словом это называется? Имидж? Образ? По-моему, это уже суть. И суть Церкви - мы с вами, собравшиеся во славу Его. Ну и чем же мы Его славим? Самооправданием и нетребовательностью к себе? Он нуждается в ЭТОМ? А мы? Мы получаем то, что ищем, в такой созданной нашими полуверящими сердцами церкви?
Поэтому не надо защищать слабости и называть черное серым. Вера это не полутона. Там, где человек верит, теней нет. "Аз есьм Свет миру". Так лучше к Свету без серых посредников, напрямую, чем спотыкаясь и падая, натыкаясь на грабли...



Сергей Николаевич   04.04.2007 23:09
Хорошая статья, спасибо.
Прочитать бы её нашим атеистам. Хотя, наверное, опять будет всё бесполезно - "Истина не откроется равнодушному, самодовольному, успокоенному."
И всё-таки жаль их слепых. Ведь раньше сам был таким. А равнодушие, самодовольство, лень и много всего прочего вроде никуда из души не делись. И всё равно вера пришла. Не за жажду знания правды, неравнодушие и др. душевные качества, а просто так. Дар Бога великий и бесценный..


 Да не жалейте Вы так наших несчастных атеистов. Всему своё время. Цитата:"Истина не откроется равнодушному, самодовольному, успокоенному." Не надо так о людях, ещё не прикоснувшихся сердцем к вере.Это далеко не всегда верная характеристика. У них просто не возникла ещё надобность в вере. Они просто ещё ничего не теряли. Ничего по-настоящему ценного, дорогого. Или никого. Бесконечно любимого. Бывает Дар, просто так, - как у вас, Сергей Николаевич, а бывает Откровение как спасение от невыносимой боли потери...
Ответить


Спасибо всем, кого мой комментарий не оставил равнодушным. Прочла. Информативно. Много нового. Я новый человек у вас, не уверена, что могу причислить себя к православным, хотя уже пятнадцать лет живу в православной церковной среде. Пятнадцать лет сидела в первом классе, по образному выражению Романа, перебирала счётные палочки, завидуя тем, кто умело жонглировал интегралами, обскакав меня интеллектом и умением словом красиво заявить о своей вере. Я верила, что они действительно ЧУВСТВУЮТ ЭТО, ведь столько об ЭТОМ ЗНАЮТ... А потом была смерть. Умер мой ребенок. Нелепо и неожиданно для всех. И почему-то в эту минуту я оказалась единственной опорой для всех них, всё знающих и чувствующих. Почему-то не помогли ни прочитанные нужные книги, ни отстоянные часы служб. Каждый примерял на себя моё горе и устрашался и плакал. А мне было бесконечно жаль их всех, и я молила только о том, чтобы их не постигла эта участь, пусть это будет переживаемо теми, в ком есть сила пережить и утешить. А как называлась эта сила, я не осознавала. Только чувствовала, что готова принять в себя боль каждого из них,всего мира, всё вынести. Я очень любила всех тогда. Прошло три месяца, собственная боль притупилась. Осталась память о том переживании Любви. Наверное, я никогда бы не поняла, что такое брать интегралы, даже проштудировав всю библиотеку факультета прикладной математики, если бы Господь не дал мне пройти этот урок на "практике". И я благодарна Ему за это Откровение...


Роман   13.04.2007 14:01
Христос Воскресе!

Сиане. Не в плане спора.

Кто-то идет общим путем - когда нужно ежедневно терпеть серость окружающего мира, в том числе и самого себя, при этом бодрясь в духе, и Господь подает важное, укрепляя произволение на несение креста.

У кого-то не получается так жить. Почему? Не мне судить - я не знаю, но Господь и в этом случае подает важное когда это важное возможно подать.

Думаю, что не стоит строго судить то чего не видите - жонглер может быть вовсе не жонглер - Бог знает его, а серый человек м.б. вовсе не так сер пред Богом испытующим сердца и утробы.

Приведу вам пример: намедни освящали куличи на церковном дворе - батюшки ходили с кропилами и с ведерками со святой водой, мы (алтраники) ходили с тазиками в которые народ бросал свои кровные десяточки. Соблазн конечно ужасный - недобрые попы обирают народ - одна женщина с двумя маленькими детьми увидев нас прямо так и сказала: "Хорошо у них тут дело поставлено, пойдем отсюда!" Т.е. имидж церкви неважный в результате (чтобы уж совсем в оффтоп не уходить :) - серость и корысть.

А на деле что - всю Страстную седмицу пришлось и отцам и нам пахать как ломовым лошадям - утром и вечером, при этом работу и учебу никто не отменял, Он правда помогал - и утешение было духовное и силы откуда-то понемногу брались, пятницу и субботу целиком в храме, потом ночная служба до 04:00, и потом с утра подъем в 06:30 и ранняя служба в основном храме и в приписных (в доме престарелых в частности). Всё это претерпевалось ради Него - Того который дал Вам почувствовать Любовь.

Как на всё это смотреть - я не знаю - перед людьми видно одно, в духовном мире другое, единственное что точно знаю, что не мною этот "соблазнительный" распорядок придуман и не мне его менять. Постепенно до меня доходит опасность этих судов человеческих. IMHO уж лучше претерпеть и посмотреть на духовный плод (в себе), чем торопиться с выводами.

А жонглировать с интегралами нельзя их можно либо научиться брать и решать задачу, либо не уметь их брать и оставлять задачу нерешенной. Интегралы вещь точная - это не политика... Вам повезло - у вас опыт, а это много стоит. Дай Бог вам стать, наконец, православной от всего сердца...

Простите, если в чем-то обидел.

Думаю, что наша беседа всё-таки затрагивает вопрос имиджа Церкви. М.б. постепенно соборным разумом Церкви все эти вопросы будут как-то осмыслены и хотя бы в первом приближении решены. Дай-то Бог...




Вера Соловцова   13.04.2007 15:51
Статья, как мне кажется, написана доходчиво и понятно, говорить по этому поводу особо нечего. Но хочется сказать несколько слов по поводу комментариев. Такое ощущение, что многие просто не замечают или не хотят замечать центральный смысл статьи, который, к слову, автор все время подчеркивает: «…Церковь создается не людьми… в Церкви главное – всегда, везде и во всем - Христос, личность Христа».
Церковь - Богочеловеческий организм, Глава которой является Христос. Он омывает Церковь Своей Кровью, за счет чего она Свята. Святая Церковь и святость в принципе в имидже не нуждается. Извините, что пиарить-то – Кровь и Тело Христа? Чему создавать имидж?
Собственно, кто за чем в Церковь ходит. Кто-то для встречи со Христом, а кто-то для встречи с прихожанами-друзьями – людей оценить, себя проявить. Отсюда и путаница – человек, зашедший или даже уже устаканившийся на одном и том же месте в храме, знаете, так, по-солдатски, каждую субботу-воскресенье, путает Бога с человеком. И понеслась…душа скакать по кочкам.
К слову, напомню словарное определение имиджа: «Обобщенный портрет личности или организации: создающийся в представлении групп общественности на основании заявлений и практических дел личности или организации; и формирующий в общественном или индивидуальном сознании эмоциональное отношение личности или организации». Церковь в известном смысле, конечно, организация, но содержание ее к этому не сводится; Церковь, прежде всего, живой Богочеловеческий организм. Проблема «имиджа Церкви» возникает только при восприятии Церкви как института. Любой человек и любая организация в той или иной мере создает себе имидж. Церковь же – это прорыв из контекста земной жизни. Земная Церковь образ Небесной, а Небесное в имидже не нуждается. Если хотите, это Небо создает имидж нам.
И еще, я никак не пойму, какая разница лично для каждого из нас, приветлива Церковь или нет? Вопрос, по сути, лишен смысла. Церковь это Бог и мы. Так вот сами-то мы приветливы в нашей Церкви? Не из нас ли она состоит? Не за нас ли Имя Божие хулится?
Если воцерковленному люду каким-то образом и зачем-то нужен имидж, то я согласна с В. Р. Легойдой, где он говорит: «Если под имиджем Церкви понимать ее авторитет, то над этим имиджем надо работать… исключительно с помощью претворения в жизнь того нравственного императива, который завещал верным Христос: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35)». Христова любовь духовна. Если в человеке живет Христос, в нем живет Христова любовь, а любовь не может не изливаться на окружающий мир. Ее не нужно пиарить и создавать ей имидж. К тому же она еще и скромна, что является неотъемлемой частью ее бесподобной красоты. А на красивое все как пчелы на мед слетаются, и поверьте – без пиара!


Ермилов Владимир   13.04.2007 18:24
Вот это радует! Всего три дня после первого коммента, и появились горячие, искренние, глубоко по теме даже не комменты - именно о т з ы в ы.

Поклон Роману, Вере Соловцовой. Согласен с ними.

Сиане
Увы, даже верх нашей Церкви (не говоря уж о нас) сегодня часто забывает тленность и скоротечность нашей жизни - и истинность загробной, и посылает "соболезнования погибшим", и плачет над преставившимися... только руками разводить остается. Утешьтесь, в самом деле, Господу лучше знать наши сроки жизни...




*        *        *

13 сентября
Весь день продержать компьютер включенным в надежде, что его разверстая пасть  поманит и вдохновит сесть за продолжение повести, и, пробегая мимо, раздраженно оглядываться – и выключить – а вдруг все-таки чудо случится, и оставить включенным – вижу же – не вдохновляюсь, только палю понапрасну. Но близится вечер, и что-то все-таки короедом подтачивает совесть: пусть для себя решила, что моё писательство для меня закончилось. И. увы, бесславно – я так и не сделала ни одного шага к читателю. Но хотя бы заверши начатое. Несказанного не так много осталось.
Да, потеряла интерес к своим записям. Читаю – не воодушевляет. Удивительно, как можно измениться за столь малый срок. Моя седьмая тетрадь пропитана истошным воплем души – оставьте меня в покое! Избавьте от обязательств перед вами! Я хочу быть свободной! Всё, чего я хотела тогда, это избавления от чувства вины перед ними – мужем, детьми. Я видела, как искаженно и извращенно расставлены в моей душе приоритеты из-за моей ослепленности страстью к Герою, в глубине осознавала причину этого, но решительно не хотела избавления от перевернувшей мою жизнь любви. Вниз головой в пропасть. «За счастьем», как казалось. Подчиняя своему хотению всё и всех вокруг… Как они выдержали все это… Один не выдержал… Ушел к Ангелам…



*        *        *

- Знаете, ребятки, мне вас искренне жаль…
Нам пели дифирамбы в Одессе, но здесь, в Гурзуфе, наши слова натыкаются на стену неприятия. А ведь всего два года назад, этот жизнерадостный белокурый красавец, навещавший нас в Киеве со своей юной синеглазой русалкой, был настроен не столь агрессивно.
- Мораль слабых, религия неудачников, страна бездельников и разгильдяев. Быдло, кичащееся своей неспособностью и, главное, нежеланием что-либо изменить к лучшему в своей жизни. Жить в нищете, зарастать грязью, плевать через забор соседу. Я ненавижу эту страну ублюдков. Этот совок.
- Сань, эти ублюдки и мы с тобой…
- Да и мы, и вы, вся страна – вырождающееся и спивающееся быдло.
- Потише, друг. Это быдло покупает твои книжки для своих детей и позволяет тебе жить так, как ты живешь.
Вид из окна – мы приезжали дважды и второй раз взяли с собой детей – потряс их обоих. Летящий над морскими просторами, парящий вместе с чайками, дом. Хозяин прерывает свои гневные тирады в адрес ни о чем не подозревающих о том жителей нашей несчастной затурканной политическими разборками страны и ставит диск со своими песнями. «Позволь мне чайкой прилетать в свой дом», молит он кого-то неведомого, от кого ещё недавно гневно открещивался – «оправдание бездельникам», «ловушка для слабых духом» - наивно и трогательно. Но так по-земному.
- Далеко не всем дано брать освоенные тобой вершины. Большинство удовлетворяется меньшим: кому-то никогда не достичь славы, кого-то вполне устраивает его маленький мир и крохотное место под солнцем, кто-то смиряется со скромными доходами. В конце концов, каждый рождается со своим потенциалом, и цель жизни человека не в том, чтобы во что бы то ни стало стать наполеоном или рокфеллером, а в том, чтобы выработать свой потенциал в нужном направлении. И это необязательно видимая успешность и явленные для всех достижения. Человек может определить внутри себя совершенно другие ценности и незаметно для всех карабкаться на свою собственную вершину, совершенствуясь в каких-то малых и невидимых остальным вещах. Отказывать другим в этом?
- Ты рассуждаешь, как слабый, смирившийся с собственной несостоятельностью, человек.
- Ты прав, я пришла к такому выводу не по собственной воле. Мне хотелось большего. Но жизнь вставила меня в обойму вместе с остальными и заставила отрабатывать совсем другие роли, не те, к которым, как я думала, я предназначена. Но, может, это сделало меня наоборот сильнее – мне приходится ставить интересы другого человека превыше своих, побороть собственную гордыню – сегодня мне это кажется много значимее той цели, к которой я шла – выделиться из серой массы.
- Слабая, безвольная позиция. Это позиция пораженческая. Это то, что привело наше долбанное государство к полному опустошению. Никто ни хрена не хочет делать и прикрывается высокими словами.
- Это позиция верующего. Верующий человек не прикрывается, а отдает себя в полное распоряжение Богу, потому что верит, что Бог знает, что для него лучше и полезнее и для чего, собственно, он родился на свет.
- «Я живу, словно Богом за что-то прощенный». Меня Бог ведет по жизни. Было бы желание исполнить всё, к чему твое предназначение. Я не сидел и не жаловался. Всё, что у меня есть сегодня, - с Его согласия,  Его помощью. И когда я слышу такие речи, меня бесит то, что на самом деле ими прикрывают, – абсолютное нежелание хоть немного напрячься и сделать что-то для себя. Я ненавижу эту страну, где никто ничего не хочет делать для того, чтобы жить лучше. Я хочу уехать и жить среди равных. Потому что понял – «этих» не переделаешь, можно только сбежать и никогда этого бардака больше не видеть.
- Там мы не нужны. Мы для цивилизованных стран варвары, которые пришли на все готовенькое. Вряд ли тебе там будут рады…
Пропускаю описания зарубежных странствований моего собеседника – обычный набор дифирамбов по поводу телесного и душевного комфорта, который испытывают наши соотечественники первое время по переселению туда. Надо уметь довольствоваться исключительно внешними составляющими такого комфорта, чтобы впоследствии не взвыть от тоски. Там не принято жить внутренностями. Вся жизнь перенесена на внешнюю оболочку. Быть переполненным собой, чтобы этого тебе хватило, или, напротив, задавить в себе это – потребность души в бесконечном проникновении в глубины своего я – туда, где обитает Бог. Их вера другая. Их бог тоже подчинен комфорту. Удобный и покладистый. Об этом не говорю. В моих словах собеседник не особенно-то и нуждается. Он перекрывает нас с Геной шквалом обличительных речей в адрес породившего его народа, изо всех сил размахивая и бия топором по суку, на котором все мы трое довольно мирно жили до сих пор.
- Скажи, а жена разделяет твои восторги по поводу Америки?
- Да!!!
- А вот я знаю другое, причем совершенно противоположное…
И в ответ на удивленную приподнятость бровей добиваю: «Видишь, в своем ослеплении, ты даже не удосуживаешься поинтересоваться мнением ближних. Это к тому, Бог ли тебя ведет, как ты говоришь. Бог не делает человека слепым и глухим к окружающим его людям, напротив, Он открывает душе чувства и мысли человека во всей их полноте. Ты же подавляешь собой. Извини, я рассуждаю с позиции верующего человека, и мне твоя жизнь видится не чередой побед, хотя, на видимом плане, это так, а лестницей в преисподнюю. Чем выше поднимаешься вверх, тем тяжелее будет оттуда карабкаться в небо. Теряешь духовную зрячесть. Мир видится в искаженном свете…
- Жаль мне вас ребятки…
- Это в смысле, что мы кажемся тебе ограниченными  и зашоренными?
Взглядом перехватываю его взгляд – угадала.
- Разнообразие духовного ассортимента приводит к тому, что человеческая особь ищет на пиршеском столе только то, что удобно и комфортно, а работа над усовершенствованием своей нравственной природы – это болезненное хирургическое отсечение порочных привязанностей плоти.
Снисходительно, с усмешкой, внимает нашим речам, совершенно не проникаясь сказанным.
- Я понимаю, что в твоей душе, хочешь, угадаю? – решаю завершить разговор, наплакавшись и нагрустившись по ходу его вволю. – Ты чувствуешь превосходство над нами, тебе кажется, что мы упорствуем в своих заблуждениях, потому что наша православная направленность мыслей исключает разнообразие опыта и многоплановость рассуждений. И ты видишь себя чуть ли не учителем заблудших овец и пытаешься открыть нам глаза на то, на что мы не хотим взирать. Я права? Ты чувствуешь раздражение по поводу нашей упертости?
Спасибо, не боится обидеть - кивает.
- А тебе не кажется, что если мы так несговорчивы, это может говорить не только о консерватизме или, что ещё страшнее, о слепом фанатизме, мы же не производим впечатления фанатиков? Здравый смысл присутствует в наших рассуждениях? Так вот, если нас невозможно сдвинуть с этих позиций, то, может, хотя бы просто допусти, нам ведомо что-то такое, что укрепляет нас в истинности такого суждения? Я рассказывала, как стала православной, если бы не смерть сына и всё, что случилось со мной после, не знаю, как долго бы ещё раздумывала и примерялась. Страшило, что это дорога в одну сторону. Но когда поняла, что теряю разум, не колеблясь, стала на колени. Выбор был – или сгореть в горячечном бреду, или попробовать спасти себя верой. Вариант с психушкой меня не устраивал. Всё остальное – опыт, который бесполезно описывать, в него можно поверить, только пережив его самому. То, носителем чего ты становишься, что переполняет тебя, что дает ясный взгляд на вещи – это внутри, мы называем это благодатью. Я вижу твое раздражение и как мне вывести из него, что ты прав? Ты раздражаешься, и я плачу, но не от бессилия и не потому, что ты обидел меня, а от сочувствия к тебе. Мне так жаль, что такой добрый человек разрываем негодованием по столь незначительному поводу…

Надо остановиться, иначе мои внутренние диалоги, в большинстве оставшиеся непроговоренными в той встрече, незаметно займут место действительных речей и событий.
Это было в мае. Давно. Помню шквал обрушившегося на нас негодования по поводу не оправдавшей его надежд страны и её жителей, наше недоумение – причем здесь мы - пустынные парки «Артека», иудино дерево, фиолетившее Гурзуфскую набережную, дельфины, нагло дразнящие взор скользкими боками – почти у самого берега. Было много разговоров, прогулок по необыкновенно красивым местам. Неистовство хозяина, решившего вмиг своими замечательными детскими книжками усовершенствовать Божье творение у его истоков. И виноватый взгляд замечательно добрых и ласковых глаз: «Простите мне мою горячность, - при расставании, - может, я в чем и не прав». И договорить во второй наш приезд – уже с детьми и совершенно другими темами в головах. Лето, жара, море – каждый день новое. «Это Гена – мой сокурсник, и Ира – его жена, пара, счастливо не оправдывающая мою теорию о невозможности сохранения семьи по прошествии лет совместной жизни». Нас представляют гостям, череда которых в Сашином доме не иссякает. Один из вечеров завершается под звездами, отражающимися в замершем от волшебных звуков белоснежного рояля море. Играет Алексей – гость хозяина, известнейший пианист. Просто так – в коротких пляжных шортиках, босыми ногами упираясь в педали, короткими, но необыкновенно грациозно парящими над клавишами пальцами высекая искры рахманиновского неистовства. Вижу увлажнившиеся глаза своего сына: «Один такой вечер оправдывает все перипетии поездки», - роняет он, когда  притихшие покидаем зал. «Можно мне дотронуться до вас?» - глупенько, но благоговейно лепечу я в трансе. «Можете даже поцеловать», - усмехается его подруга. «Ну что вы, это кощунство – лапать гения». Остановиться. Сейчас наговорю сентиментальных глупостей, которых потом буду стыдиться. Обмениваются телефонами с мужем. Он перезвонит ему, когда приедет на выступление под открытым небом в столицу. Рисовалась перспектива встречи, мы покажем им город, «какой никто вам никогда не покажет», как говорил хозяин гурзуфского замка на скале. Но высокие амбиции нашего нового знакомого и наша заурядность разведут нас по разные стороны в день их приезда. Интервью на известном канале, значимость мероприятия для будущего нашего героя… Мы будем молча благоговеть в зрительном зале – расставленные стулья на брусчатке площади. Закатное небо. Льющаяся музыка. И грустные мысли по поводу завтрашнего дня пианиста, возжелавшего попробовать себя на поприще власти. Играют не руки. Играет душа. Что лучше – одержимость музыкой или одержимость властью?
Риторический вопрос…

*        *        *

- А ведь я мог бы прожить с тобой долгую счастливую жизнь…
- Что-что?
Я не ослышалась. Он хоть и мертвецки пьян, но только так он выговаривает то, что думает на самом деле.
- Дурак, говорю, был, - всхлипывает в своем полусне, - другу дорогу перейти испугался, жену у него увести.
Пиррова победа. Сегодня у нас шестеро детей на двоих, одного, правда, мы проводили вместе на тот свет, супруги, пусть и не до конца понимающие, что же нам от них надо, но искренне преданные и нуждающиеся в нас. И мы – старик и старушка – подтачиваемые многочисленными язвами души и тела, всё от неудовлетворенности, копившейся годами. Но говорить сегодня о том, что могло бы быть по-другому. Когда-то мне мечталось с сумой и чистыми помыслами бродить вместе по дорогам, обращая страждущих на путь истинный. Я тогда торговалась с Богом – если бы Ты дал нам быть вместе, мы бы служили Тебе верой и правдой. Я была готова уйти по первому зову, но тогда предмет моего тайного вожделения был тверд – мужская дружба превыше всего! Когда он объявился священником, восприняла это как бегство от любви и меня – дезертирство, прикрываемое высокими словами о вере, о душе. Сама едва осваивала эти просторы. Трудно было предположить в ком-то искреннее тяготение к Истине. Потом долгие годы изживания в себе чувств к нему. Когда успешно, когда не очень. Он не говорил о своих чувствах, но я их ощущала кожей. А потом объяснился. Неожиданно так, горячечно, со смешком в конце: «Люблю! Но на фиг ты мне сдалась. Сто лет ты мне нужна», - «Я тоже тебя люблю», - смеюсь в ответ, уже не страдая прежним пылом, - «Ну, не повезло нам встретиться чуть раньше», - как-то совсем безрадостно прозвучало и тем ещё больше меня развеселило: «Всё произошло, когда надо. Раньше просто прошли бы мимо. Да и не встретились бы. Ты заметил меня, только потому, что твой друг на мне женился». А после я вдруг сошла с ума и зачастила с поездками в город, где он служил настоятелем в храме. К моим наскокам привыкли прихожане, и только он и я знали, что на самом деле происходит. Он понял, что пробил брешь в плотине, сдерживавшей мой влюбленный пыл, а я решила брать эту крепость измором. Приезжала, раз даже осмелилась зайти никем не замеченной в его келью. Мне нужны были факты, говорящие о его истинных чувствах, а не тех, которыми он прикрывается. И я натыкаюсь на лист бумаги со своим портретом, испещренный неразборчивым почерком хозяина – стихи! «Хочу любви земной, невероломной», - читаю я и замираю от счастья – я могу дать ему эту любовь! Вероломства в своей готовности ради этого бросить мужа с малолетними детьми не усматриваю. Страсть переполняет меня и лишает остатков разума. Похищаю листок со стихами и уезжаю, чтобы разразиться исповедью в стихах. Она ляжет к нему на стол после, когда с лихвой насытившись его жаждой любви, я вернусь, чтобы окончательно вверить судьбу нашей любви ему – но не как мужу, а как священнику. Письмо с запечатанными стихами ему передадут, когда я уже буду в дороге. Через неделю приезжаю опять. Неконтролируемый всплеск радости в его глазах и после вдруг отчуждение. Он запрется в своей келье и ни разу не выйдет ко мне. Жены его нет. Она приедет через два дня, и все эти два дня я буду молча глотать слезы под дверями его каморки. Она приезжает, он радуется ей, я ревниво внимаю этой радости и с ненавистью разглядываю туфельки на её ногах, притворно рядясь в безразличие. Пора уезжать. Мне все ясно. Я потерпела фиаско. Какое по счету в череде моих поражений? Трус? Да нет, просто порядочный человек. К тому же ещё священник с твердыми убеждениями. Не стоит испытывать на прочность свою психику. Я сдаюсь и робко подкрадываюсь к двери. «Слышь, Ген… - молчание. – Ген… встретились, как люди, давай простимся по-человечески». За дверью прошелестело. Замок щелкнул. Захожу. Обнял. Прижал к себе. Можно больше ничего не просить у небес. От его тела такой жар, что я могу не сомневаться – любима. «Прости, но не приезжай больше… Одна не приезжай. С друзьями, с мужем, с детьми… а одна, прошу, не приезжай», - «И ты меня прости»,- слезами запила свое горе и уехала. На год. А внутри – навсегда. То, что мне пришлось проделать с собой в этот год, чтобы излечиться от этой болезни…

Что-то могло перепутаться в сроках и последовательности событий. Сохранились дневники, наши письма друг другу. Не все, но такие говорящие даже при малости проговариваемых слов. Я излечилась полностью. Всё, что было после, для меня уже было игрой. Я разлюбила, вернее, вышла из любви вожделеющей, какая заставляет нас добиваться наших мужчин, в пласт любви сострадающей – я видела, что нравлюсь ему все больше, жалела его и его жену, у которой я его потихоньку уводила. Отдалялась все дальше, а он все сильнее привязывался к разбуженным воображением фантазиям. После моё разбуженное неожиданным наплывом бурной сексуальной жизни либидо сносит много лет возводимые плотины… Сколько разрушений может причинить простой поцелуй… Я ведь даже ничего не чувствовала… И даже, когда мы попытались перейти грань… Хорошо, что ничего не вышло. Он был пьян и немощен… даже тогда… НИЧЕГО… Надо вовремя уходить… Я научилась уходить от своих возлюбленных на пике своего безумия. И оставлять их в одиночестве и без ответов на главный вопрос. А что было бы, если бы они решились?... Они не решались. И жизнь за меня квиталась с ними за страх. А я текла дальше. Возвратясь на свой надежный кораблик и недоумевая, что же такого я нашла там, на стороне, такого, чего нет в главном герое моего самого большого романа – моем Муже…

- Ты скажи мне…
- Я знаю, о чем ты сейчас спросишь…
Перебиваю. Этот вопрос у него на кончике я зыка с того самого вечера, когда я надкусила запретный плод.
- Ты действительно хочешь знать?
- Хочу. Я мучаюсь этим, и ничего толком не могу вспомнить…
- Я тебе всегда отвечала, что ничего не было, но это неправда. Ничего не было, потому что я исповедалась и покаялась… Для меня не было. Но для тебя…
Он замер напротив. Глаза в пол-лица, и всё это – мне одной. Поздно, милый, поздно, теперь я только играю тобой как кошка с мышкой.
- Не было того, за что могло бы быть стыдно перед ними, но было то, в чем имеет смысл покаяться. Так что, на исповедь, батюшка. Нам с тобой есть в чем каяться.
- Да, - почти с облегчением кивает он. – Есть в чем…

За короткий срок он разрушил почти все, что так охранял от меня когда-то. Сегодня он болен той же заразой, которой я страдала тогда. Эта зараза передается, оказывается, через поцелуй и поражает ниже пояса. Он хочет меня. Просто, как мужик, потому что я тогда дала что-то прощупать у себя под юбкой… как все просто. Пока я поднимала его чувства до высот небесных красивыми признаниями и обещаниями вечного блаженства, он оставался глух к моим мольбам. Стоило влепить пьяный поцелуй и показать готовность задрать подол, как неприступная крепость, осаждаемая мной годами, пала в единочасье… как грустно…

- Я мог бы прожить с тобой долгую счастливую жизнь, - пьяненько бормочет он себе под нос, вызывая смешанное чувство сожаления и досады в моей душе. Поздно, милый мой, поздно… теперь уже разве что на небесах…

*        *        *

Начало июня. Мучительно решаю дилемму – ехать не ехать на встречу в Москву. Внутренне все сжато в одну точку – послабления уже не хочется. Уже бы так до конца – выстрелить собой в небо. Зачем мне теперь эти встречи. Уже не нужно подпитываться чужими симпатиями и вниманием – переполнена, сама напитаю, кого хочешь. Какое благостное чувство – отсутствие нужды в человеческом обществе. Все сладостнее одиночество. Но рано-рано. Рано исключать себя из социума, надо хоть какой-то след на небосклоне оставить после себя, пусть даже не замеченный никем. Но этот след должен быть. А след – это соприкосновение с душами таких же странников, как я сама. Но муж… ему будет неприятен мой отъезд. Не хочется его огорчать. Он много чего придумывает себе об этих встречах, приписывая мне жажду приключений, к которым давно остыла. Значит, не поеду… А почему, собственно, я должна отказывать себе в приятном времяпрепровождении. Всего один день, если поеду – всего на один день, чтобы не искушать себя долгой столичной ночью. Не буду звонить Мишелю. Встреча ни к чему хорошему не приведет. Меня своротит с выбранной дорожки, ему добавит головной боли. Не было ничего. Сегодня у нас с ним так, как будто мы никогда не встречались. Не звоним, не переписываемся. Вынужденный уход из сети разорвал все ниточки, связывавшие меня с внешним миром, не только с Мишелем. Но так легче. Чтобы окончательно успокоиться, так и надо было поступить – уйти от всех. Время, семья – у меня не осталось личного пространства и свободного времени, чтобы предаваться грустным мыслям о несостоявшемся женском счастье. Я просто живу тем, что у меня есть, а пустоту наполняю молитвой. Её теперь и нет во мне, этой пустоты…одна молитва…

«Не могу решиться на что-то. Ехать – не ехать на встречу. Поехать – искуситься. Там я востребована, мне рады, один день, а наполняет на весь год. Но поехать – вызвать в муже ревнивое недоверие. Я не всегда вела себя правильно, ему есть чего опасаться. Мечусь, не могу решиться на что-то одно. И хочу, и не решаюсь», - «Если сомневаешься, лучше не делать этого». Соглашаюсь с исповедником и тут же еду на вокзал за билетами. Лучше бы не спрашивала, чем поступать вопреки совету. Знаю это, но призыв издалека – составь мне компанию – моей одесской приятельницы возымел большую силу, чем совет мудрого наставника.
Троица. Заверяю мужа, что еду с самыми благими намерениями. И так рано, чтобы успеть к утренней службе. Мы отказались от традиционного в этот день пьяного кутежа в Х-ве, все реже возникает желание пить по поводу церковных праздников. Перенесли встречу с друзьями на даче на следующую неделю. Раннее утро. Поезд выплевывает меня, все так же переполненную благостного порыва, на перрон. В метро изучаю нужную мне ветку, но выхожу раньше, услышав в динамике «Красная Пресня», кажется, где-то здесь храм, где служит дьяконом проповедник, книжками которого зачитывалась, определяясь, какой дорогой идти дальше. Его из книги в книгу кочующее: «Дал себе в юности слово: почувствовав когда-нибудь влечение к Богу, не изобретать новой религии, а выбрать из традиционных. Я не умнее и не изобретательнее тех, кто был до меня», - импонировало и склоняло поступить так же. Уже в одном таком выборе прочитывается смирение. А обращение начинается с признания себя лишь крохотной частичкой Его творения, как бы ни казалось внутри иначе...
Служба только началась, пристраиваюсь чуть сбоку от главного действия. Людей не так много, как в наших храмах в праздники, но достаточно, чтобы не привлекать к себе внимания. Священник увлекается и под конец выдает совершенно немыслимые рулады. Нет, текст, очевидно, тот, что надо, но столько личных эмоций! Режет слух интонирование и логические ударения, обычно молитва лишена страстности и акцентов… После – причащение. Я оказалась единственной непричастившейся. Не смогла снизить планку требований к собственной чистоте и готовности к причастию, о которых прежде не ведала. Неизвестно, излечилась бы я тогда от душевного недуга, знай, что подходить к чаше  можно, только преодолев свою лень. Столетиями выстраиваемые заслоны из необходимых для прочитки канонов, постов, посещения всех предшествующих служб - всех тех наслоений, которые отдаляют нуждающегося от спасения. Тогда я всего этого не знала. И это меня спасло. Я уверенно шла на исповедь, без тени сомнения вкушала Тело и Кровь, повторяя этот ритуал каждый день, и это предшествовало моему выздоровлению. Знай тогда, что недостойна – не подступилась бы. Всего требуемого исполнить во мне сил не было – это то, что отдалило меня от таинства причащения сегодня. Полгода как я не подхожу к чаше, потому что срываюсь и хоть в чем-то на подступах к ней да оступаюсь. Это отдаляет меня от Тела Христова, лишает благодати… На радость бесам я становлюсь все беззащитнее перед искушениями. Мне в избытке подсыпают сладкое зелье в бокал – я предаюсь мечтам о встрече с тем, с кем встречаться мне не надо ни при каких обстоятельствах, и прочее, прочее… Похоже, здесь, в этом небольшом уютном храме, рады каждому, от чаши не отталкивают никого. Здесь благодати дано изливаться не по человеческому суждению, а по Божьему благоволению.
И все-таки к чаше не подошла. Мешал съеденный в поезде сухарик…


Блаженно потягиваюсь на солнышке. Утро в полном разгаре. В храм стягиваются те, кто проспал раннюю службу. В моем распоряжении ещё масса времени, но второй раз слушать богослужение – что-то не совсем искренне внутри поддержало этот порыв, но потом проклюнулось откровенное – ты не хочешь здесь провести весь день. У тебя он всего один. День в Москве. Грешное и праведное слились и волной вынесли меня на просторы огромного мегаполиса. В кафе позавтракать и можно направляться на встречу в парк. Блаженство беззаботного утра. Мне так хорошо, что не хочется никаких перемещений в пространстве. Звонок мужа и мой подробный отчет. Верит ли, что я одна, что мне действительно блаженно не хочется разбавлять свое одиночество толпой – не знаю, но говорю ему об этом в надежде на его абсолютное ко мне доверие. Так было всегда, но это то, что я растоптала своим безрассудным падением в пропасть. Теперь не верит и предполагает рядом со мной всех, кого услужливо поставляет ему разбуженное моей прозой воображение.
В парке, куда я, наконец, после долгих блужданий попадаю, уже все в сборе. Много питерцев, ребят, учившихся вместе с моим мужем. Зря не поехал. Впрочем… Разговор, как всегда, и ни о чем, и обо всем сразу. С возрастанием количества отпиваемого из бутылок всё дальше отдаляюсь от всех в свой собственный шумный мир в голове. Меня уносит и лишь иногда возвращает в ответ на чьи-то неожиданные признания. «А в эту девочку я был страшно влюблен много лет», - какой кошмар! Оказывается, это обо мне. И кто! Мой мучитель, человек, которого после вспоминала с негодованием и содроганием. Он выставлял не посмешище перехваченные записки с непристойностями – так мы прощались с детской невинностью в пятом, кажется, классе. Вписывая к месту и, что чаще, не к месту новые слова в бумажку, свернутую трубочкой – «кто, с кем, где и когда», кажется, так это называлось. Я получала от него какие-то особенно болезненные тычки и подзатыльники, и корчась от нехватки воздуха с выпученными глазами и открытым ртом – удар под дых – плакала от стыда, что моя беспомощность выставлена им напоказ всем. После, повзрослев и разъехавшись по разным городам, мы пересеклись в одной компании и начали переписываться. «Ты человек, с которым, я чувствую это, можно поговорить о смысле жизни», - написал он, и меня проняло до соплей. Меня оценили! Моя глубина кого-то заинтересовала. И я выдала в письме по полной программе всё, чем напиталась тогда от Кота, именно Кот занимался тогда просвещением недалекой девочки, интеллект которой до встречи с ним исчерпывался цитатами из популярных тогда «Работницы» и «Крестьянки». Большего для моего круга друзей не требовалась, я всегда чувствовала свое превосходство. Кот первый, кто пробил брешь в самодовольном любовании собой. После первой же прочитанной из его рук книги меня понесло… и несет поныне… Я поделилась прочитанным, выдав все сказанное за собственное творчество. И в ответ получила разгромное письмо примерно следующего содержания. Мой, как выясняется теперь, воздыхатель клеймил меня на чем свет стоит, обвиняя в двуличии и неискренности. Его взбесила моя фраза, что я хочу быть интересным человеком, чтобы привлекать к себе интересных людей. Он узрел в ней фатальную опасность для всего человечества. «Я много слышал о тебе, но не верил слухам, теперь же понял, что все так и есть. Ты лживое двуличное существо». Я проглотила и посетовала про себя, что совершенно не предполагаю, за что и кем удостоена такой мрачной репутации. То, что носилось обо мне со времен моего неудачного поступления в компании с подружкой в питерский университет, как-то разрешилось без моего вмешательства, наверное, за меня вступилась моя учительница Л.А., которой, единственной, я рассказала всё по её просьбе так, как было. Остальные интересовались, не вполне искренне сочувствуя, поэтому живописала и приукрашивала, чтобы выбелить себя совершенно. Мой провал был радостно отмечен всеми. Не радовался только святой и ленивый. Но вернувшаяся из этой поездки мама подружки – она опекала нас в Питере, и она же устроила мне разгром вдали от родины за то, что я на экзамене не позаботилась о том, чтобы у её дочки решено было не меньше, чем у меня. Смешная претензия. Задание оглушило нас обеих – ничего общего со школьной программой. Мы что-то писали в своих листочках – она засела на каком-то одном задании, я попыталась хоть что-то наклепать по каждому – провал был очевиден, мы шли на дно и даже не противились этому. «Ты подлая тварь!» - визжала её мама, узнав о моем равнодушии к судьбе её дочери, а я, давясь слезами, внимала первым взрослым урокам. Подружке поставили четверку – её дядя занимал какой-то видный пост в министерстве просвещения. Мама елейным голоском посочувствовала моей двойке и, отдавая мне деньги, врученные ей для сохранности моими родителями, вычла из них стоимость съеденного мною мяса в борще. Да, борщ был, что-то в нем плавало, это было однажды, и количество съеденного мной явно не тянуло на стоимость молодого поросенка, но мне так хотелось поскорее с ней расстаться, что промолчала, проглотила, зажевала и, отплакав положенное, забыла. Домой сразу не поехала. Комендант оказался сговорчивым, или я оказалась слишком напористой после такого нокаута. Я осталась жить в общежитии вместе с абитуриентами, решала их контрольные – на других факультетах математика была человеческой, занималась чем-то вроде бесплатного репетиторства. И упивалась Питером. До краев. Знакомилась на улицах, но дальше, чем сходить вместе на экскурсию, и в мыслях не возникало. В свою жизнь не посвящала никого. Была сначала одна, потом с дочкой старой маминой знакомой, та тоже поступала и тянула меня с собой, но уже в педагогический. Но у меня мысль о поступлении вызывала отвращение. Решила – в следующем году. Отгуляла месяц и вернулась к маме с папой, которые, оказывается, переживали как личное крушение мой провал в университете. Оставалось два дня до экзаменов в местном вузе, мне быстро состряпали все необходимые документы, экзамены начались и почти сразу для меня закончились – набрала нужное количество баллов уже на втором. Эпопея с поступлением, казалось, закончилась, но тут приехала мама подружки и что-то такое обо мне начала рассказывать, что я все чаще улавливала холодный шорох за спиной. Крепилась. Не замечала. Всех не заткнешь, этому меня научила школа. Но как-то раз мы нечаянно пересеклись в школьной столовой. «Здравствуй, Ира! – таким знакомо металлическим голосом, чтобы слышали все сидящие рядом, отчеканила она, отодвигая от себя тарелку. Очевидно, пища и я не совмещались в её благородном теле. – Здесь говорят, что я тебя избила. Ты не знаешь, кто распространяет эти слухи?» - «Вы же сами и распространяете, - неожиданно смело огрызнулась я и чуть не добавила замершим учителям, ставшим свидетелями этой сцены, - а вы поменьше её слушайте. Больной человек». Может, и проговорила. Давно это было. Многое стерлось из памяти. Лариска, так звали мою подружку, до сих пор недоумевает: «Ирка, понять не могу, почему я поступила, а ты нет, я же ничего не решила тогда». Умиляюсь её невинной наивности и ничего не разъясняю. Мы тогда расстались, разведенные расстоянием. Она приезжала на каникулы совершенно изменившаяся, появилась дерзость, наглая самоуверенность: «Что ты хочешь, общага!» Очень радовалась мне, пыталась куда-то вытащить. Я противилась молча. Лишь однажды проронив: «Я желаю тебе никогда не встретиться с подлостью», - но разъяснений, в связи с чем эта фраза выскочила, не последовало, я понимала недопустимость настраивания дочери против матери. Вычеркнула из своей жизни обеих. С Лариской встретились в том году, когда в моей жизни материализовался Мишель. Слова в адрес моего мужа: «От таких не уходят» - принадлежат ей…

… Один первоисточник достоверной обо мне информации можно было бы предположить в лице этой дамы. Кому я ещё дорогу перешла, оставалось только гадать. Тихая, незаметная, девочка-отличница… Сегодня, насытившаяся людским неприятием и злобой, скорее удивляюсь другому, тем, кто остался со мной и, что ещё более поражает, испытывает какие-то нежные чувства ко мне. Когда от тебя по одному отсекает друзей, людей, которым ты доверял свой мир, свои тайны, привыкаешь с недоверием относиться к проявлениям нормального человеческого участия. Прожить жизнь и не нажить себе врагов – я поражалась этому в Инне, пока не поняла – да ей насрать на всех. Лишь бы восхищались и воспевали. Не говорить ничего, что может раздражить твоего собеседника? А как быть, когда он несет явную чушь. Или молчать, когда кого-то вот-вот разнесет в клочья от переполняющего его самодовольства? Да, не очень-то я тактичный или, вернее, толерантный человек. До определенного предела. До точки закипания. Потом у меня сносит крышу, и наружу вырывается все, что копилось до сих пор. С раздражением и дерзостью. Мне самой тошно от выташниваемой мной правды, но притворяться благодушной и терпимой бесконечно не получается. Поэтому вокруг меня обычно такая тишина и безлюдие. На вулканах селятся только глупцы или отчаянные храбрецы.

Того мальчика, увидевшего в моем письме атаку людоедки-инопланетянина на человечество, я тоже, огрызнувшись, отбросила от себя на всегда. А вот, оказывается, влюблен был, и, как говорит, очень долго. Кто бы мог подумать…

Очень кстати подоспевший Федя разбавляет нашу с количеством выпиваемого разбредающуюся компанию. «Он что, массовик-затейник?» - «Что-то вроде того», - «Это Ирин «мальчик», - с легким сарказмом вставляет Пиля, - она всегда с кузнецом приходит», - «Это что, правда?» - «Это мои пионеры, Пиля, прошу не путать грешное с праведным. Я их пионервожатая… бывшая», - для остальных прислушивающихся к пьяному бреду. Фото – потом удивлюсь – оказывается, я встретила всех, это зафиксировал аппарат, с кем давно хотела увидеться. Но была нетрезва – не запомнилось. На память лишь ранка на среднем пальце – неудачное приземление на партнера – танцевали вальс, упали, побратались – ранка к ранке – у него такая же и там же. Такое только в пьяном бреду – СПИД, гепатит, сифилис, а мы – братание кровью…
Виталик и Пиля уехали, осчастливленные моей прозой. Пиля в ответ на его: «Когда же я, наконец, прочту твою книгу, только обещаешь», Виталик просто молча протянул руку «и мне тоже». Как не дать! Идет раздача комиссарского тела. Все сумасшедшие и алкоголики – в очередь. Сегодня даром, завтра я буду требовать душу взамен….
С Пилей долгое трудное объяснение за столом кафе, куда нас всех, не давая разбрестись раньше времени, препроводил Федя – слава ему! Не дал пропасть вечеру. Говорили о Юрке, о сыне. Я то ревела, то просто плакала, но почему-то все время были в горле слезы. Юрка? Не хочу о нем, он воспользовался моей слабостью, просто взял и вторгся, куда его не просили, мне нужно было совсем не это. Мне и от тебя нужно совсем другое. Хотя, может, уступи, хрен его знает. Я дура. – Ты дура, не понимаешь, что теряешь. Давай уйдем отсюда. Ты играешь в бильярд? – Нет. И уходить мне не хочется. Не нужно это. Я уезжаю вечером. И всё. Всё кончается, Пиля, я ухожу, чувствую, совсем ухожу, ты понимаешь, о чем я? – Понимаю, пережить такое. Мы так переживали за тебя тогда. Юрка говорил, испугался, что ты в монастырь подашься. – Дурак он, да в этом, может, спасение мое было бы, а так такой мрази нахваталась, в такой грязи душу изваляла. Ребенок мой ушел, чтобы я на небо глаза подняла, а меня на ещё большую глубину пропасти понесло… Протягивает трубку – Юркин голос. Юрка, почему ты не приехал? Я ждала. Не слушай никого, меня не слушай. Ты нужен мне. Что бы я ни говорила, одно знай – нужен… Да, да, девочка моя. Как там Пиля? Твоё место занять пытается. Так ведь Пиля? Дура баба. Я просто говорю, что думаю. Юродивая, а не дура…

Пора на поезд. Провожаем. Федя шествует над всеми моими очень веселыми одноклассниками, по одному рассаживая по указанным в билетах жердочкам. На входе в метро мы теряем Пилю. Он делает ещё одну попытку увести меня из компании ультиматумом – или здесь, или никогда больше. Целую его в губы: «Спасибо, что ты есть», - и ухожу с толпой – мне возвращаться в свою жизнь. Я хочу вернуться в неё без хвостов и нравственных потрясений. Утренняя литургия продолжает звучать во мне желанием не оступаться и праведно завершить хотя бы сегодняшний вечер… Кажется, Федя набирал номер Мишеля, но тот был в зоне недосягаемости. Кажется, я откомментировала: «Прячется». Но никаких чувств, никаких эмоций в ответ во мне не прозвучало. Гене по приезде показала фотографии. Меня на них не было. Я появилась позже на фотографиях других авторов и свидетелей моих слез. Мою заплаканность смаковали и передавали из рук в руки. «Кажется, встреча была очень скучной», - откомментировал американский друг. Всё не так. Грустила одна я. Чем занимались остальные – не помню. Когда пью – тупею и не вижу и не слышу ничего вокруг. Ещё один аргумент в пользу трезвости. Пропускаю жизнь сквозь пальцы - «трезвенною мыслию всю настоящаго жития нощь прейти» - хотелось бы именно так, как в молитве…


Половина третьего ночи.
Что-то я увлеклась.
Мелочи моей жизни не стоят такого пристального разглядывания в микроскоп…