Я смотрю на тебя в темноте, когда никто не сможет увидеть того, куда устремлен мой взор и засыпать меня вопросами. Если же комнату опутывают едкие лучи света в те моменты, когда мои живые миндалевидные глаза созерцают неподвижные твои - это означает, что я в одиночестве.
Но я совсем его не чувствую.
Эти моменты по-настоящему святы, когда в темноте, тишине или же их слиянии я могу черпать силу из твоих глаз и находить в тебе всё новые и новые привлекательные для себя черты.
Находить их в тебе - желанном и ненавистном, сложном и простом, таком близком, стоит лишь протянуть руку и таким невыносимо далеким...
И никто не знает, что я смотрю именно на тебя и столько вкладываю в простое созерцание. Никто, даже мои соседки. Даже мои близкие друзья. И даже моя мама не догадывается об этом.
А ты тем более не знаешь.
Всё-таки, почему это я не имею права любоваться чем-то действительно красивым и одновременно мужественным?
Смотреть на тебя и вкладывать столькое в невинное созерцание - это просто увлечение?
В любом случае, моя совесть не даст мне покоя...
Я не знаю ответов на все вопросы, бог Крамолы. Ты так внезапно ворвался в мою душу и организовал там храм имени себя, что я и ахнуть не успела. Теперь ты получаешь свои желанные жертвы в виде созерцания мной тебя и получения удовольствия от этой картины.
Вернее, эти «жертвы» были бы желанными, если бы ты хотя бы догадывался.