Глава 2.
В четверг я прождала Ирку в своем отделе по борьбе с административными правонарушениями весь день, но она так и не пришла. На мои телефонные звонки тоже не отвечала.
Наверное, передумала, решила я, ну и зря.
Вечером, вернувшись с работы, я еще раз попыталась дозвониться до Ирки, но тщетно. На мои звонки упорно ни кто не отвечал. На душе стало как-то тревожно. Открыв справочник, я отыскала номер телефона Фроловой Марии Петровны – Иркиной свекрови и стала набирать. Удобнее было бы позвонить ее матери, подумала я, скорее всего, она там, но ни адреса, ни девичьей фамилии Ирки я, к сожалению, не знала.
На том конце провода долго не отвечали, и только после пятого звонка, трубку наконец-то подняли.
-Алло, - раздался глухой, уставший женский голос.
-Мария Петровна?
-Да, я слушаю, - ответила она.
-Простите, - начала я, - это вас Люся Меньшова беспокоит, ваша бывшая соседка.
Мне нужна Ирина, вы не подскажите номер телефона Ольги Степановны, может она там?
-Ее там нет, - дрожащим голосом ответила Мария Петровна, - она сегодня умерла.
-Как?- Едва оправившись от шока, спросила я. - Но мы с ней только во вторник разговаривали, вот договорились встретиться.
И не успела я спросить, как это случилось, в трубке раздались короткие гудки.
Мария Петровна была женщиной суровой, и хотя, чувств особых к своей невестке не питала, все же предпочитала, чтобы Генка жил с семьей.
Наверное, она просто не выдержала и покончила с собой, подумала я и тут же спохватилась, что забыла спросить, когда похороны, - но позвонить еще раз уже не решилась.
Всю ночь меня терзали разные мысли: сомнения, сожаления, вины за то, что не смогла уберечь Ирку от необдуманных поступков. Нет, мне все-таки не стоило отпускать ее в таком состоянии, думала я.
Утром на работу мне позвонила Лилька.
-Слышала, Ирка Фролова умерла, - спросила она.- В субботу похороны, ты пойдешь?
-Обязательно, - ответила я и тут же спросила о том, что же все-таки произошло?
-Говорят, отравилась арбузом, - ответила Лилька.
-Боже, какая нелепая смерть.
-Нелепее и быть не может, - согласилась она.
Договорившись, что в субботу в двенадцать часов я за ней заеду, мы отсоединились.
Мысленно я прокручивала в голове весь наш с Иркой разговор, и чем больше об этом думала, тем меньше мне хотелось верить в то, что она умерла, отравившись арбузом.
Нет, что-то тут явно было не так.
В субботу я попросила мужа взять из гаража машину.
При слове гараж, пес завилял хвостом, начал слегка поскуливать и преданно заглядывать хозяину в глаза. Наш пес просто обожает ездить на машине и очень обижается, когда его с собой не берут.
Однажды, уезжая на вокзал встречать из Санкт-Петербурга свою дочь-студентку, мы решили оставить его дома. Пока мы собирались, пес бегал за нами, скулил, а когда понял, что с собой его брать не хотят, обиделся и ушел за диван.
По возвращении, нашему взору предстала ужасная картина, увидев которую, я подумала, что в нашей квартире был обыск или ограбление, а может и все сразу вместе. Двери шкафов были открыты, на полу валялись разбросанные вещи, а газеты и журналы почему-то были разодраны на мелкие кусочки.
Ну ладно ограбили, разбросали вещи, но зачем нужно было рвать газеты и журналы, недоумевала я. И тут мы, как-то все сразу, вспомнили о собаке.
-Неужели его убили,- со слезами в голосе проговорила наша дочь Катька.
Мы дружно стали звать пса. Ник не откликался.
-Вот он где,- раздался радостный голос Катьки из нашей спальни.
Ник лежал, забравшись под кровать, и из подлобья глядел на нас обиженными глазами. Посмотрев на него, мы сразу все поняли.
Но на этом история обиженного пса еще не заканчивалась, вечером, у себя под подушкой я неожиданно обнаружила слегка надкусанный чебурек, под которым зияло огромное жирное пятно. Так пес в очередной раз отомстил нам за свою обиду.
С тех пор, уезжая, мы всегда берем его с собой.
Когда, наконец, за этой шумной компанией закрылась дверь, я отправилась на кухню готовить обед, а в двенадцать часов дня, села в Фольксваген и отправилась за Лилькой.
Въехав во двор, в котором мы прожили восемь лет, у меня вдруг защемило сердце. Двор предстал передо мной в жалком состоянии. Двери подъездов были разбиты, у столба валялась огромная куча мусора, не было ни одной скамейки, на которых мы когда-то сидели, выходя на прогулку со своими маленькими детьми.
Взирая на это убожество, я ни сразу заметила, как к машине подошла Лилька.
-Ну, наконец-то,- сказала она,- я уж думала, ты забыла.
Усевшись в машину, она закрыла за собой дверь и, мы отправились.
Кооперативный дом, в котором проживала Ирка, находился в новом районе, на окраине города.
-Нет, все-таки, хорошо, что у нас нет пробок, как в Москве, - завела разговор Лилька,- а то бы пришлось выезжать в восемь утра.
Мне почему-то не хотелось разговаривать, и я промолчала.
Новый район заметно отличался от наших.
Нет, что и говорить, думала я, новые дома, это хорошо. И, все-таки, когда в свое время встал вопрос о нашем переселении в трехкомнатную квартиру, мы новому району предпочли центр города.
У всего есть свои плюсы и минусы, продолжала размышлять я, в новых районах хорошее жилье, но плохо развита инфраструктура, по сути ее вообще нет. Вот в Москве, например, сдают же целые микрорайоны, где уже есть и школа, и детский сад, и сеть магазинов. У нас же, зачастую, даже асфальт забывают проложить, вот и ходят новоселы до самого лета в болотных сапогах.
И потом, ну ни одного деревца, чистая Сахара, тогда, как старые дома просто утопают в зелени. Например, в сквере, расположенном в нашем дворе, растут березы и тополя величиной с пятиэтажный дом, а прямо под окнами благоухают: яблоня, сирень и черемуха. Весной, когда все это зацветает, стоит такой аромат, любой парфюм просто отдыхает.
Всего этого в новых районах нет, и будет, видимо, не скоро, но зато здесь есть места для парковки автомобилей, о которых нам остается только мечтать.
Сейчас, когда транспорт стал не роскошью, а средством передвижения и, почти каждая семья имеет по одному, а то и по два автомобиля, припарковаться стало, истинным наказанием. А здесь, пожалуйста, думала я, без проблем паркуя свой автомобиль у Иркиного дома.
На скамейке, у подъезда, где жила покойная, сидели женщины в черных платках, чуть поодаль кучкой стояли мужчины.
Собравшиеся оценивающим взглядом проводили нас до самого подъезда.
Сорок третья квартира находилась на втором этаже.
-Хорошо хоть не на девятом, - заметила Лилька, - выносить не высоко, - и продолжила, - правда, в наших старых домах и со второго этажа сделать это целая проблема. Наверное, те, кто их проектировал и строил, собирались жить вечно, - подытожила она.
В квартире стоял полумрак, горела свеча. Окна были плотно зашторены от палящего солнца, зеркала закрыты белыми простынями.
У гроба сидело несколько человек, среди которых я сразу узнала Генку и Валерию. Несмотря на то, что Валерию в последний раз я видела, когда ей было всего одиннадцать, не узнать ее было невозможно, она как две капли воды была похожа на свою мать.
С левой стороны на гробе, буквально лежало тело Ольги Степановны. Уткнувшись лицом в свою левую руку у Иркиного изголовья, правой она гладила обескровленные руки дочери. Я обратила внимание, на то, что, эти руки были покрыты синяками, по-видимому, оставшимися от капельниц.
Ольга Степановна родила Ирку одна без мужа, когда ей было уже тридцать шесть, и всю свою жизнь она посвятила ей. И вот
теперь, когда дочери не стало, жизнь для Ольги Степановны потеряла всякий смысл.
В квартире было очень душно, постояв немного у гроба, мы с Лилькой вышли на улицу.
-Как жалко, такая молодая,- судачили, сидящие у подъезда, женщины.
-Если бы не ошибка врачей, осталась бы, жива,- произнесла одна из них.
-Да в суд на них надо подавать,- сокрушалась вторая. - Разве можно больной сахарным диабетом вводить глюкозу.
Выходит у Ирки, был сахарный диабет, сделала я для себя открытие. А вдруг и в самом деле ошибка врачей оказалась для нее роковой?
На кладбище было сразу несколько похоронных процессий. Теперь каждый день хоронят по нескольку человек и город мертвых, с каждым днем становится все больше.
Попрощавшись с покойной, мы бросили в ее могилу по пригоршне земли и отправились с Лилькой рассматривать фотографии на соседних памятниках. С прискорбием для себя мы обнаружили, что среди тех, кто теперь навсегда станет Иркиными соседями, она была самой «старой».
С похорон я вернулась только в шесть часов вечера. В душе было полнейшее опустошение, голова раскалывалась. Ни пить, ни есть не хотелось. Приняв душ, я отправилась в постель. Но уснуть так и не смогла. В голову лезли разные мысли, от чего она болела еще больше. Я встала, выпила цитрамон, таблетку снотворного и не заметила, как уснула.
В понедельник мне снова пришлось отправляться в больницу сдавать анализы. К моему удивлению в лабораторию по забору крови, не было ни какой очереди. На столике перед дверью лаборатории были разложены листочки с результатами анализов.
Я взглянула на бумажки, нашла среди них с фамилией Фролова и быстро засунула себе в карман. У входа в поликлинику, на том самом месте, где еще шесть дней назад, мы стояли вместе с Иркой, я достала их и стала изучать. Это были результаты общего анализа крови, анализа крови на RV и на сахар. Если верить тому, что написано, сахар в крови у Ирки был в норме.
Но если она была больна сахарным диабетом, то содержание сахара должно быть повышенным, думала я.
Может быть, это не та Фролова, начала сомневаться я, могли же совпасть фамилия и инициалы.
На клочках бумаги с результатами анализов в правом верхнем углу стоял номер медицинской карточки пациента.
Попробую проверить, - решила я, подходя к регистратуре, и назвав номер Иркиной карточки и ее фамилию, стала ждать пока, неуклюжая регистраторша удосужится мне ее выдать.
Хорошо еще, что не додумались вклеивать в эти самые карточки фотографии пациентов, а то не видать бы мне ее, как своих ушей.
Получив желаемое, я села на стул в фойе поликлиники и принялась листать. На страницах стояли даты обращения к врачу, были вклеены листочки с результатами анализов, но ни в одном из них не было и намека на сахарный диабет.
Не плохо бы ознакомиться с результатом вскрытия, размышляла я, вот только как его заполучить. Это тебе ни анализы крови, и вряд ли будут лежать на столике у дверей морга.
О том,. что заключение о смерти выдается на руки родственникам, мне было известно, но захотят ли они его показать? Это вопрос.
Ладно, в пятницу будет видно.
В пятницу был уже девятый день со дня Иркиной смерти. За день до ее поминок мы созвонились с Лилькой и договорились встретиться.
На следующий день в двенадцать часов Лилька ждала меня у входа в управление внутренних дел. Я уселась в ее машину, и мы отправились, по знакомому уже, маршруту.
Еще больше осунувшаяся за эти дни Ольга Степановна, увидев нас, оживилась.
-Как хорошо, девочки, что вы пришли. А то мы наготовили, а народу совсем мало.
Среди присутствующих ни Генки, ни Валерии не было, чему мы с Лилькой были немало удивлены.
-К сожалению, они уехали, - пояснила нам позже Ольга Степановна.
-У Лерочки контракт, а у Гены горящая путевка в Сочи.
После обеда Лилька уехала, а я решила немного задержаться, в надежде хоть что-то прояснить.
-Спасибо вам девочки, что не забываете мою Ирочку,- вздохнула Ольга Степановна, - в последнее время ей было так одиноко, жаль, что я не смогла ее уберечь.
-Ольга Степановна,- начала осторожно я, - неужели Ира и правда отравилась арбузом?
-В заключении написано, что смерть наступила в результате пищевого отравления.
-А мне можно его посмотреть?
-Я бы с радостью показала, да вот только Гена забрал его себе. Да и зачем оно мне, как бы там ни было, он все-таки ее муж.
Жаль, подумала я.
В зале на одной из полок мебельной стенки я заметила черную сумочку, с которой Ирка была в кафе во время нашей последней встречи. Я помню, как она доставала из нее и показывала мне ту самую злополучную расписку, которая вполне могла стать причиной ее смерти.
Воспользовавшись отсутствием Ольги Степановны, я решила проверить ее содержимое.
В сумочке лежало несколько квитанций, ключи, косметичка, кошелек, ни какой расписки среди бумаг не было.
В мою голову закрались мысли сомнения. Неужели ее и в самом деле отравили?
Я быстро положила все в сумочку, прихватив с собой квитанции, попрощалась с Ольгой Степановной, и, пообещав ей звонить, отправилась на работу.
До конца трудового дня оставалось три часа, и я не торопясь, отправилась к своему рабочему месту, благо, что моя работа позволяет мне делать это без угрызений совести.
В настоящее время на столе у меня лежало две папки, решив, что сегодня не стоит начинать знакомиться с делами, я отложила их до понедельника.
Достала из кармана бумажки, добытые незаконным путем, и принялась внимательно их изучать.
Среди них были квитанции на оплату телефонных счетов, товарные чеки и одна квитанция на оплату телеграммы.
В ней стояла дата и время отправления: 22 июля, 12оо, г. Москва. Предназначалась она Фроловой В.Г., дальше следовало количество слов, сумма к оплате и фамилия отправителя - Фролова И.А.
Что за телеграмму отправила Ирка за день до своей смерти, думала я.
Уж, не о ней ли сообщала она дочери? Если так, тогда она заранее все спланировала, решив свести счеты с жизнью.
И все-таки отсутствие расписки заставило меня в этом усомниться.
-И так, попробуем проанализировать, сказала я сама себе.
Расписки нет, зато есть отправленная за день до смерти телеграмма; если верить словам Ольги Степановны Ирка умерла от пищевого отравления, но так ли это? Если так, то был ли это несчастный случай, суицид или убийство?
И чем я больше об этом думала, тем только больше становилось вопросов.
Нет, надо однозначно самой ознакомиться с результатами вскрытия; а еще не плохо было бы узнать, о чем говорилось в той злополучной телеграмме.
Ну, что же, пожалуй, этим и займусь, но только не сегодня.