Генеральная уборка
Мы с Толяном дружим с первого класса. Первого сентября он пришёл с огромным букетом. В костюмчике. В белой рубашке и галстучке. Поставили его прямо передо мной. Хотел ему сразу по шее дать, чтобы не задавался, потом подумал: «Ладно, после уроков надаю».
Подкараулил после второго урока, толкнул его, а он… меня. Я от такой наглости офонарел. «Ты чё, - говорю, - оборзел?». А он: «Не лезь, а то двину!». Когда нас разняли, ругать не стали, по углам поставили и всё. А галстучек я ему всё-таки помял.
С тех пор и дружим. Не разлей вода, уже до пятого класса.
Сегодня у нас генеральная уборка в школе. Людмила Николаевна распределила территории. Нашему классу досталась лестница, а мы с Толяном вызвались покрасить окна в классе. Дали нам по банке белой краски и по кисточке. Когда класс опустел, мы приступили к делу. Макнул я кисточку и давай мазать.
- Эй! Ты что красишь? – спрашивает Толян.
- Как что, окна!
- А ты уверен, что нам стёкла закрасить велели?
- Так Людмила Николаевна же сказала – ПОКРАСИТЬ ОКНА, а не рамы. Может в будущем году здесь медпункт будет? Видел, как в больницах все окна белой краской закрашены?
- Точно! – обрадовался Толян и стал быстро красить окна.
Вскоре мы любовались плодами своего труда.
В классе наступил полумрак, и мы вздрогнули, когда включился свет.
- Что это? – тихо спросила Людмила Николаевна, и её очки сами собой полезли на лоб.
- Правда, здорово, Людмила Николаевна, - сказал я. – Ни одной капли мимо!
Она села за ближайшую парту и посмотрела на нас. И тут я понял, что медпункта здесь не будет.
- Мы сейчас вытрем, она ещё не высохла, - я толкнул застывшего Толяна и сунул ему тряпку.
- Стоять! – спокойно, но очень строго произнесла Людмила Николаевна. - Ничего не трогайте.
Она медленно поднялась и показала на дверь.
- Марш отсюда, - продолжила она уже громче, - на лестницу! Будете девочкам воду таскать!
Легко сказать, таскать. Попробуйте с первого на третий этаж потаскать полные вёдра. Девчонки, тоже мне, ударницы, как нарочно быстро всю воду расходуют. По третьему ведру еле-еле подняли. Всё, думаю, на четвёртом ведре умру, где-то между вторым и третьим этажами.
- Серёга, - вдруг слышу голос Толяна – это он меня зовёт, - Серёга, иди сюда.
Бросаю ведро, поднимаюсь к нему на верхний пролёт. Стоит Толян, довольный и радостный. В руках пожарный рукав, а сам кивает головой на пожарный кран.
- Видал! – громко шепчет Серёга, - со мной не пропадёшь. Хватит вёдрами таскать. Открой потихоньку, а я к девчонкам спущусь. Воды теперь - хоть залейся.
Толян потянул шланг вниз и скоро скомандовал: «Давай!».
Я приоткрыл кран. Ничего. Я ещё немного покрутил.
- Ну, чего ты, давай! – кричит снизу Серёга.
Я и крутанул.
Сначала шланг выскочил из настенной коробки, быстро надулся, стал разворачиваться и…
Внизу что-то громко хлопнуло и сильно зашипело. Девчонки завизжали и кинулись бежать. Я это понял, потому что скоро визг раздавался во всех концах школы. Я бросился к крану и пытался его закрыть. Не тут-то было. Проклятый кран не поддавался, а у меня не хватало сил побороть мощную струю.
Прибежал дядя Юра, наш комендант. Вместе мы всё-таки справились и перекрыли воду.
Мне очень не хотелось идти вниз, но не бросать же Толяна, и я пошёл.
Толян лежал на лестнице, обнявшись со шлангом. Всё, что можно было смыть – было смыто: вёдра, швабры, тряпки плыли своими курсами по волнам нового «океана» под названием «Первый этаж». Всё, что можно было залить водой – было залито. Все, кто мыл лестницу, стояли как мокрые мыши, и дрожали. Вода то холодная.
Появилась Людмила Николаевна. Тоже мокрая: с ног, до головы.
- Всем, немедленно в раздевалки, в спортзал, - опять спокойно, но строго сказала она. - Вытирайтесь всем, что найдёте, головы просушите феном. И по домам! А ты, Вилюлькин и ты, Картошкин…
Это она нам. И опять так посмотрела, что я понял - нам лучше остаться.
- А ты, Вилюлькин и ты, Картошкин, - повторила она уже громче, - взяли вёдра, тряпки и чтобы, ни капли мимо!..
Вечером пришёл с работы отец, хлопнул меня по плечу и весело спросил:
- Ну, сынуля! Как прошла генеральная уборка? Школа – небось, сияет?
- Ещё как, - ответил я, не в силах в ответ хлопнуть отца по плечу.