Русско-американский девичник (Лариса Бесчастная) / Проза.ру

            Всё чистая правда кроме имён и девичества…


         Звонок был местным и неожиданным.
         – Трубим общий сбор! – заявила бывшая коллега Алевтина. – Галка прикатила из своей Америки. К брату, всего на два дня. Хочет со всеми повидаться. Завтра в шесть у меня.
         Да кто бы возражал?! На такое дело я как пионер: всегда готова! Тем более что мы давненько не кучковались: года два, не меньше. А тут ещё и повод такой неординарный – не каждый день к нам залетают «новые американки» из «старых русских». Галка, она своя в доску, хоть и стопроцентная еврейка по национальности, а теперь ещё и американка. А всё одно не верю, что она сильно изменилась, наверняка, какой была бесхитростной и скандальной бабой рязанской по сути своей, таковой и осталась. И фамилия у неё Коровина, по русскому мужу.
         И ничего, что на дворе ноябрь и слякоть и что дорогу к Алевтине я толком не знаю – пойду! Только сначала надо будет быстренько сочинить и нафотошопить приветственный адрес для нашей американки: кроме меня этого никто не сделает…


         Как и предполагала, назавтра я заплуталась в разросшемся районе «Семи ветров» и с трудом отыскала Алькин длиннющий дом, смахивающий на скукоженную в скобу колбасу. Естественно, почти все «девчонки» были уже в сборе и сгрудились вокруг Галки с «отчётами» за прижитое в жизни в её отсутствие, то бишь передавая из рук в руки свои семейные альбомы.
         Дабы не толпиться, я отправилась на перекур и через несколько минут ко мне присоединилась хозяйка.
         – Что ж это Галка пёрлась аж из Америки и всего на два дня? – поинтересовалась я.
         – В Москве у них дела были. Там они покантовались немного, а потом сюда. У них ведь отпуска коротенькие…
         – Сколько народу у нас будет?
         – Как обычно, дюжина, – ответила Алька, – и почти все из нашего отдела.
         – Прямо как на тайную вечерю собираемся, – заметила я, – надеюсь без Иуды…
         Алевтина хмыкнула и пошла открывать опоздавшим, а я почикиляла в гостиную – надо хоть разочек тиснуть нашу заокеанскую гостью, если, конечно, открылся доступ к её телу.
         Однако зря я на это надеялась: Галка всё ещё была окружена плотным кольцом подруг. Пробиться к ней мне так и не удалось, поскольку, пересчитав публику и убедившись, что все в сборе, хозяйка скомандовала садиться за стол, напомнив, что на всё мероприятие было отмерено всего два часа – скрупулёзно по-деловому, а точнее, по-американски. Впрочем, стол был экипирован по-русски, то есть ломился от разносолов и спиртного. И к трапезе мы приступили по-нашему: шумно, весело и жадно. И сразу же приняли по первой чарке и закусили, чтобы можно было, наконец, разглядывать друг друга, не опасаясь за выражение своего лица.
         Дело в том, что средний возраст «девчонок» – а за столом были одни женщины – уже зашкаливал глубоко за сорок, не виделись мы не менее двух лет, а кое с кем и подолее, и потому была необходимость свыкнуться с резко изменившимися лицами друг друга. Мы умышленно никак не комментировали свой внешний вид, а сразу сосредоточились на Галке. И той пришлось отдуваться по-полной.
         Для начала ей пришлось ответить на вопросы о своём семействе и тут во главу угла встала тема раннего замужества её единственной дочери. Тема была близка всем «девчонкам» бывшего конструкторского отдела растасканного на кусочки престижного завода и коллеги завелись – разумеется, с возлияниями.
         Мы быстро расслабились и уже не боялись предъявлять свои морщины. Также перестали обращать на «росписи» лиц и соцнакопления других, а принялись дружно вспоминать как интересно мы когда-то инженерили на благо обороны Родины и как ловко наше умелое серийно-конструкторское сопровождение производства выводило родное предприятие из сложных ситуаций.
         И тут Галка нечаянно перевела стрелки на Америку, о которой мы, честно говоря уже забыли начисто. А начала с того, что там наши инженеры нарасхват и её Мишка, не зная толком английского, сразу нашёл вполне приличную для новоприбывшего работу. Ещё бы они не ухватились за нашего Михаила! Он и тут-то был на виду среди остальных, тоже не хилых, электронщиков, а там просто убил их, когда без единого слова, без чертежей и схем довольно быстро сложил какую-то специально разобранную штуковину и она заработала…
   Сама же Галка больше двух лет была домработницей, пока не освоила чужой язык и не переучилась на программиста. В этом месте разговор был прерван на дифирамбы в адрес её способностей и упорства и я, к месту, вспомнила о принесённом мною приветственном адресе, сотворённом в контексте: «И это всё о ней любимой». Зачитав лирическо-хвалебные тексты, в заключение я продекламировала своё стихотворение «Ветер перемен»:

         Ах, этот ветер перемен
         Друзей по свету раскидал,
         Разлуке-спутнице измены
         Для торжества он повод дал.
         Кому-то там, за океаном
         Разлука опаляет раны,
         А за соленым Мертвым морем
         Измена радуется горю.
         И рвется их душа в Россию,
         И сердце давится тоской,
         И дети им уже чужие,
         А край чужой еще не свой.
         Им снятся русские просторы,
         Хором заморских давят стены,
         Бередят память разговоры…
         Ах, как превратны перемены!

         Галка внимательно выслушала мой опус.
         – Спасибо, – говорит, – но всё не так плохо… – а глаза грустные.
         – А как? – несётся с дальнего края стола. – Расскажи, как ты акклиматизировалась. Алевтина сказывала, ты там реки слёз пролила от тоски!
         – Врать не буду: первые два года ревела, как белуга, – честно призналась Галка, – а потом свыклась, обжилась. Тем более что живём мы среди своих...
         – Среди евреев? – уточнила Раечка.
         – Нет, среди русских, – усмехнулась Галка, – это здесь мы евреи, татары, хохлы, а там все мы русские. И общаемся на русском. Мама до сих пор английского не знает и не собирается его учить на старости лет. Получает российскую пенсию, пособие и ещё подрабатывает: учит молодых девчонок вязать и вышивать. Миша мой тоже быстро освоился и зарабатывает неплохо. Мы уже даже дом взяли в кредит…
         – Дом?! – оживилась наиболее практичная среди всех нас бывшая шефиня. – Расскажи, какой он!
         О новом доме Галка говорила увлечённо, поскольку это было достойное окончание первого этапа её освоения чужбины. Мы с искренним интересом выслушали данные о его расположении, об удобствах и больших окнах «в мир», о том, что в нём два этажа и просторный подвал, в котором Миша оборудовал себе шикарную мастерскую, но когда Галка озвучила размер своей жилплощади – 120 квадратных метров – и сделала паузу, чтобы дать нам возможность позавидовать, мы, не сговариваясь, выдохнули в 5-6 голосов:
         – А уборки сколько!!! – и посмеявшись своему единодушию, дополнили этот вопль души несколькими короткими комментариями типа: «Да на хрена вам столько на двоих?», «Обалдеть! Хоть футбол гоняй. Было бы кому…», «Не набегаешься искать друг друга…» и тому подобное.
         Галка пожевала губами от шока и обескуражено пробурчала, будто оправдывалась:
         – Это типовой дом, там маленьких не строят… И вообще, в Америке ютиться в тесноте непрестижно… Уважать не будут…
         Сообразив, что виновница и организаторша столь приятных посиделок обиделась, Раиса стала с энтузиазмом завидовать Мишкиной мастерской и попутно нахваливать самого Коровина, мы поддакнули – и Галка отошла и разоткровенничалась:
         – У них там всё не так! Я о работе. Мы тут как привыкли? Допустим веду я изделие как конструктор, но знаю о нём всё: и спецификацию, и электронику, и механику, и условия эксплуатации… В основном, конечно, в смысле функциональности… А там я как-то управилась со своим заданием и сунулась к зашивающейся коллеге с помощью – так у неё чуть зенки не вывалились из орбит! И хорошо бы оскорбилась, мол, ты тут из себя самую умную мнишь… Нет! Она смотрела на меня как на умалишённую… Сидят как болванчики на конвейере: от и до – и ни шагу в сторону, и ни минуты работы после окончания смены. Я так, если втянусь процесс, то не могу бросить, потому что интересно, творчество ведь – а они гонят домой…
         – Да они там все сволочи, – мрачно заметила недавно овдовевшая Нинка, – гады и тупари.
         Я озабоченно взглянула на Галку, опасаясь, что та снова обидится, но она улыбнулась:
         – Ага! А бабы так просто суки. Они, конечно, от сытости добрые, по крайней мере, умеют прикидываться такими, но вы представляете себе, девчонки? Сшила я себе новое платье – просто писк! – пришла в нём на работу, а они ноль внимания! Ни одна сука ни одного доброго слова не сказала!
         – Контуженные! – со знанием дела подъелдычила Раиса. – То ли дело у нас было! Всё вместе переживали, знали все семейные события, даже у кого откуда появился котёнок или щенок! А вспомните наши праздники с тазиками оливье? А анекдоты?!
         Животрепещущую тему о молодых летах и процветании родного завода подхватили все и к Америке интерес пропал окончательно. Даже у самой Галки. Все собутыльницы разомлели, глаза покрылись ностальгической поволокой и блестели как в лучшие времена. У всех – кроме Галки. Она смеялась также весело, как и остальные, но чувствовалась, что расслабиться по-полной ей не удаётся.
         Тем не менее, застолье продолжалось и никто не собирался отрываться от коллектива, но в самый разгар посиделок заявился приходящий муж Алевтины – Лёша. А точнее, её вечный муж и активный спонсор, потому как он был и первым её мужем, и бросившим её ради молодой соперницы изменщиком, и опекуном бедной «брошенки», воспитывающей его сыновей…
         Для Альки же он так и остался единственным и неповторимым, она продолжала его любить и смирилась с ролью «старшей жены», особенно после того, как трагически погиб их первенец: покончил с собой. Эту беду они с Лёшкой пережили вместе и с тех пор бывший муж не выпускает из-под контроля свою первую семью, особенно младшего сына, а Алевтина слушается его во всём беспрекословно. Вот и сейчас, едва он вошёл, она поняла всё без слов и кинулась в кухню ставить чайник и заваривать кофе: как говорится, «на посошок»…
         Я давно не видела Алексея и с интересом отметила, как прекрасно он выглядит, несмотря на столь напряжённую жизнь на две семьи и успешный бизнес. Уставились на него и остальные гостьи, видевшие его ещё в бытность сотрудничества на заводе, – а Лёшке хоть бы хны! Он был раскован, уверен в себе и, по-хозяйски подсев к столу, пригубил «штрафную». И улыбнулся:
         – Милые дамы, я к вашим услугам! Как только почаёвничаете, буду вашим разводным. Потому разберитесь на группы, я подкину вас к вашим остановкам. Простите, что не по домам, меня раньше вас подрядили Аля и Галина. Но перед расставанием мы ещё пофотографируемся на память. Я взял фотоаппарат.
         – И на мой тоже снимемся! И на мой… – послышались голоса с разных концов стола.
         – И не забудьте оставить автографы на моём адресе! – напомнила поскучневшая Галка…


         В джип Алексея мы уселись вчетвером и, решив проветриться, попросили высадить нас у перекрёстка между микрорайонами. Лил дождь, Сашка с Нинкой достали зонты и мы разделились на пары. Некоторое время шли молча, старательно обходя грязные лужи и переваривая сегодняшнюю встречу с «русской» американкой.
         – А всё-таки эти америкосы гады, – завела свою пластинку Нина, – переманили у нас кучу умного народа. Нашими мозгами хотят свой американский рай строить.
         – Да ладно тебе, – подала голос Люська, – не всё так мрачно. Они ещё не знают, что такое русский «засланец» в тылу врага. Даже если он еврей.
         – Но Мишка-то русский, – заметила полная желания противоречить всему и вся Нина.
         – Тем более, – согласилась Людмила. – Наши там у них состыкуются с русской мафией и наведут шмон. И если не проведут экспроприацию, всё перевернут с ног на голову и устроят по-нашему… Или доведут янки до логического конца.
         – До какого именно? – ехидно поинтересовалась Сашка.
         Людмила не нашлась что ответить и я решила её выручить:
         – Не всё наше плохо, девчонки, и американцы учатся у нас многому. Иначе, зачем бы они собирали информацию о нашей системе образования и о том, как организовывались колхозы?
         – А ты откуда знаешь? – вроде как возмутилась наша холоднокровная Александра.
         – Да вот знаю! – не стушевалась я. – Девчонка одна знакомая учится в Гарварде. Так вот она рассказывала, когда приезжала на каникулы, что подрабатывает в исследовательской лаборатории, где изучают эти две подсистемы нашего хозяйства, чтобы применить их у себя.
         – Вы посмотрите, что делают гады! – завелась Нинка. – Всё у нас хотят отнять! И хорошее и плохое.
         – Не скажи, – возразила Сашка, – они на плохое не позарятся. Это нам тут будут жужжать, что всё у нас ни к чёрту, а сами присматриваться: чтобы у этих лопоухих русских ещё стыбзить?
         Возможно, перепалка переросла бы в дискуссию, но в эти минуты я всё-таки вдряпалась в колдобину в, казалось бы, мелкой луже и чертыхнулась. И подруги охолонули, отказались от политических дебатов.
         – А Галка, наверное, сегодня обревётся… – предположила Людмила и все на время притихли. Пока не показалась трамвайная линия, где нашей маленькой дружной компании предстояло разбиться на два потока: Люся с Ниной пошли вдоль линии в свой квартал, а мы с Сашкой – в перпендикулярном к ним направлении.
         – Ну, пока, девчонки, – стали мы прощаться, – до следующего девичника…
         – Когда ещё соберёмся все вместе? – затосковала Нинка.
         – Как только, так сразу… – хохотнула Сашка.
         – Думаю, через полтора года, на моём юбилее, – пообещала Люська, – если не случится что-либо неординарное.
         – А давайте ничего не будем загадывать, – предложила я. – Просто будем надеяться. Может, Галка ещё прикатит, брата перевозить? Или Лерка Фридман приедет из Израйля…
         – Вы посмотрите, как мы расширяемся! – воскликнула повеселевшая Нинка. – Полмира у нас под контролем, везде своих заслали!
         – А говорили, за Волгой для нас земли нет, – вставила я. – Врёт, как всегда, история…
         Мы расхохотались – и дождь закончился.