Рыжая - 3. Это я, Москва
Питер, как известно в определенных кругах, является «культурной столицей России». Некоторые даже претендуют на большее, учитывая огромную роль города в постигших страну преобразованиях. «Мосты, дескать, повисли над водами», и все такое прочее. В Ленинграде – никак не могу привыкнуть к Санкт-Петербургу, вот Питер – это гораздо ближе, повисли не только мосты. Это я о сильной, так сказать, половине человечества. Возможно, я ошибаюсь, или просто мне не везло, или же хандра нашла. Так вот, что касается северной – тут никаких сомнений, поскольку короткое лето проскальзывает незаметно, особенно, когда никуда не выезжаешь, все верно. А на счет столицы – тут меня «терзают смутные сомнения». По крайней мере, как ни крути, все более-менее важные дела решаются в первопрестольной. И тут ничего не попишешь. Где деньги – там и власть. Цитирую. Вот и у меня возникла крайняя необходимость посетить настоящую столицу и нанести один чрезвычайно важный визит, от которого зависело мое, и не только мое, «светлое будущее», если оно могло состояться в принципе. Дело в том, что в последнее время некоторое состояние неопределенности давило на меня. Нет, прямой угрозы себе я пока не ощущала, но чувствовала, что меня держат в определенных границах, которые я не могла переступить без последствий. Как в классиках – черта – и в аут. Это мне неясно, но давали понять. Так, ненавязчиво. А в Москву? Казалось бы, чего проще – сел на самолет, или «КС» – и все тут. Ан нет. Вся загвоздка состояла в том, что некто весьма влиятельный, или, как говорят, «определенные силы», были не заинтересованы в том, чтобы я покинула Питер. Слежки за собой, правда, я пока не замечала, но несколько раз встречала слегка подозрительных молодых людей, попадавшихся мне на пути и также незаметно исчезавших при моем приближении. Короче, определенное внимание к своей персоне я почувствовала. Господи, если я ошибаюсь? Совсем мнительной стала. Но кто это был – официальные структуры или конкуренты – особой роли не играло, однако я представляла, что шансов незамеченной выбраться из Ленинграда у меня не было. Поэтому отпадали и автомобиль, за которым легко проследить, даже не навешивая жучка, ни самолет и элитные поезда, данные о пассажирах которых фиксировались. Но не плыть же на теплоходе «Ленинград- Астрахань», пытаясь сойти где-нибудь возле Калинина. Похоже, оставался один способ – какой-нибудь затрапезный поезд, затеряешься на вокзале, сбив преследователей с толку. Вариант автостопа или велосипеда, я, естественно, отметала.
Отъезд я наметила на week-end, и стала тщательно продумывать методику своего исчезновения. Впрочем, даже если бы я добралась успешно, не было никакой вероятности, что меня ждали. Телефон наверняка прослушивается, поэтому даже сообщить о своем приезде я не могла. Проблематично. Что ж, придется звонить по прибытии, если оно состоится, конечно. Кроме того, оставалось приручить своих теней к субботним исчезновениям, и, тем самым, притупить их бдительность. Я решила, что смогу с этим справиться. Представлялось вполне нормальным, что такая молодая и свободная женщина имеет, ну, как это лучше выразиться – друга или любовника, с которым проводит определенное время (может статься, и не одного), например, выезжая куда-нибудь за город на выходные, так, слегка оторваться и получить удовольствие. Соглядатаи мои вряд ли догадывались, что в данный момент, впрочем, как почти всегда, я была, к сожалению, и давно – свободна. Я, разумеется, не обольщалась своей внешностью – да, чуток располнела, немного, самую малость, - ну и не такие не пропадают, не то что я. Ладно, о себе – достаточно, а то опять возникнет комплекс, и буду внутренне рыдать от одиночества, хотя нельзя, и надо держаться, не то все пойдет прахом. И быть максимально элегантной и в форме.
Вообще, я не редко проводила выходные на даче у приятелей, иногда даже с дочкой. У нее, правда, появились свои интересы, о которых я догадывалась по некоторым признакам, но она мне не докладывала. Я выбирала тени и помаду, которые, по моему разумению, могли подойти ей, а потом замечала, что они используются по назначению. Но горе тому мальчику, которому она строит глазки! По себе знаю, а она – вся в меня. Наверное, именно поэтому она при первой возможности стремилась уехать к бабушке, где контроль был на ней – ну понимаете, какой. Мне даже представлялось, что она может ненароком лишиться, пардон, девственности, не осознав, что это за дар природы. Бабушка, несмотря на свою научную степень, с воспитанием ее, ровно как и моим, не справляется, балует. А что вырастает их таких детей? Но, что касается учебы, тут она кремень. Языки, филология и прочие прибамбасы – тут все в порядке, стоит только заглянуть в табель. Но я отвлеклась. Свои проблемы, знаете, для любой женщины…
По утрам за мной заезжал водитель, выполнявший, по совместительству, роль телохранителя. Суровый и надежный. Но как-то раз я заметила, что другая машина, каждый раз – новая – синхронно выезжала откуда-то и следовала за мной пару кварталов, затем скрываясь из виду. Само собой разумеется, водителю о своих подозрениях я не сообщила. Иногда, когда я возвращалась с работы, раздавались телефонные звонки – не на мой сотовый, а обычные. Сначала я резко хватала трубку, думая, что это мой благоверный решил, наконец, объявиться, чтобы хоть как-то пообщаться с дочерью, о материальной поддержке, в каковой, я, слава Богу, и не нуждалась, и не прошу. Может, звонили стеснительные Машуткины воздыхатели – она развитая для своих четырнадцати… Допрос дочери с пристрастием ничего не дал. Может быть. Но, стоило только мне взять трубку и произнести фразу, как телефон мгновенно умолкал. АОН номера определить не мог, – звонили либо с автомата, или блокировали определитель номера. По всему выходит, меня пасли. Так, для предупреждения и острастки. И от этой опеки надо было избавиться. А для этого – в Москву, будь она неладна, прости Господи.
К поездке я решила готовиться основательно. Выбрала поезд, самый обычный. Время отъезда определила на пятницу. Опять повторяюсь, но так вышло. Много слишком произошло, пришлось кое-что переоценить заново. Итак, часто по вечерам в пятницу за мной заезжал на “Volvo” приятель, довольно-таки крутого вида, и мы ехали к нему на дачу за город. Собственно, приятелем н был потому, что был мужем моей хорошей знакомой, Машутка ехать отказывалась, я была свободна. Собиралась неплохая компания, пусть разношерстная, и мы неплохо проводили время. Интересы наши, как мне тогда казалось, не пересекались, и мы были свободны в общении. Иногда в компании появлялся какой-нибудь молодой человек, или не очень, как я улавливала своим женским чутьем, предназначенный для меня. После шашлыков, сопровождаемых обильным возлиянием, я даже порой поощряла их, даже позволяла себя немного полапать, – баба все же, но дальше моя доброта не распространялась. Некоторым было явно что-то от меня нужно, и меня хотели, так сказать, использовать, и не только как женщину. Но я это мгновенно просекала. Возможно, были серьезные претенденты, но либо кандидаты не шибко подходили, либо я стала излишне привередливой. Однако на что-то я еще и сама надеялась. К чему я это говорю – а к тому, что слинять в пятницу под этой маркой было весьма реальным. Пару раз в обществе Томки и Валерки (это те самые приятели), я упоминала о некоем мифическом Николае, которого и в помине не было, и тем их заинтриговала. Томка активно меня расспрашивала, я, как мне показалось, удачно врала, и она взяла с меня слово, что в обозримом будущем я его ей представлю, «для внешнего осмотра и оценки». Я отшучивалась и обещала. Но на этом можно было сыграть.
Итак, поскольку легально уехать я не могла, оставалось усыпить бдительность моих vis-a-vis, явиться прямо к поезду, сунуть стольник проводнику и тихонечко тихонечко поехать. В купейном, конечно, но, притаившись, незаметно. Возможно, лучше даже в плацкартном, но там с моим багажом на такое можно нарваться. В своем обычном деловом виде я ехать тоже не могла – с прической, в строгом и элегантном ($850) костюме ехать я тоже не могла, чтобы не привлекать излишнее внимание к своей персоне. Появиться же в спортивном костюме, кроссовках и со спортивной сумкой перед тем человеком, которому я собиралась представиться, было бы самоубийством, меня бы просто не поняли. Тем более, что встреча должна быть как бы случайной – мол, приехала в Москву на выходные и решила навестить, какое счастье, что Вы никуда не уехали. В тот момент я была готова буквально на все. Так что шмотки придется тащить с собой. Вариант закинуть их в камеру хранения и забрать перед отъездом автоматически отпадал.
Итак, вечером в четверг, пообщавшись с дочкой, посмотрев по видику принесенный фильм про жуткие выходки американских школьников, обсудив и ее школьные проблемы, и дав наставления на выходные, я начала сборы. Содержимое объемной спортивной сумки, которую я брала с собой на дачу к Томке, в этот раз несколько отличалось от обычного. Я аккуратно сложила в пакет костюм, который одевала в самых-самых случаях, столь же элегантные туфли, несколько пар колготок и прочую дребедень, наличие которой при известном старании делает женщину более привлекательной, даже меня, как при встрече, так и в процессе раздевания, хотя я надеялась, что до этого не дойдет, но кто мог поручиться. Косметику и основные деньги я положила вниз, прикрыв скромненьким стареньким свитерком, пакетом с бутербродами, и т.п., а сверху для маскировки положили еще и халат, который намеревалась одеть в поезде. Деньги на текущие расходы, пластиковые VISA и «цитрус», и документы – в закрывающийся на две молнии внутренний карман спортивного костюма.
В эту решающую пятницу я ужасно нервничала, не проводила важных встреч, а заперлась в кабинете и занялась бумагами. Однако пришлось ответить на пару важных звонков и провести коротенькое совещание. В конце дня позвонила Валерке: «Заедешь за мной, как всегда? Да, домой. Жду в половине восьмого. Да нет, сама спущусь, не поднимайся. Конечно, развлечемся! Ну пока, народ наседает (хотя никого не было), вечером поговорим. Я была почти уверена, что звонок будет снят, а это мне и надо было. Для контроля позвонила бабушке и повторила то же самое, и, признаться, осталась довольна своей находчивостью. Рабочий день закончился, и вскоре я уже была дома. Тщательно в последний раз проверила содержимое сумки, слегка перекусила, опять позвонила бабушке, дала наставления Машутке, и решилась.
В половине восьмого раздался звонок – Валерка не выдержал и поднялся ко мне:
- Давай скорее, надо еще за Томкой заехать, я сегодня не успел. (Вот и хорошо, - подумала я, - меньше будет вопросов).
Валерка привычно подхватил мой кофр, и, когда мы выходили из подъезда, любой мог видеть счастливую молодую пару, намеревающуюся прекрасно провести уик-энд. Удобно устроившись впереди, я рассмеялась, заметив, как красная девятка выезжает из противоположной арки, а бритоголовый молодец с мобильником что-то докладывает шефу. Но кому? Потом девятка, немного проехав следом, отстала и на крыле резко ушла в боковую улицу. Не было похоже, что нас кому-то передали – мол, пташка никуда не денется.
Через несколько минут, когда мы подъезжали к станции метро, я тронула Валерку за руку:
- Послушай, останови здесь, я выйду.
- Так здесь нельзя, ты побыстрее!
- Нет, я совсем.
- Ты что, с ума сошла! А что я Томке скажу, она ж тебя ждать будет, и мужик один приедет, как раз для тебя – Валерка отличался прямотой, и со мной не церемонился. – Хватит одной-то маяться. Приличный парень.
- Ну, не сердись, ждут меня. Понимаешь, мы с Николаем договорились. Так он здесь меня встретит, может, и к вам заедем в воскресенье. Матери сказала, что к вам еду – а то, понимаешь, вопросы начнутся, разборки. Пусть она пока так думает, ладно? А Томку поцелуй за меня.
- Ну, ты даешь! – в голосе его слышалось восхищение, - такая скромница, и вдруг. Мы до среды будем, привози своего – он все принял за чистую монету, хорошо, - что ж, желаю успеха, а если что не получится, приезжай сама.
- Получится, получится, но для всех – я у вас. Николай человек солидный, да нет, не женат, но ему светиться тоже не за чем.
- А куда поедете? На всякий пожарный, вдруг что.
- Где-то около Сосново, там у него дача, в Волчьей балке, - я заранее придумала легенду.
- Да, солидно.
- Ты извинись за меня перед Томкой, она все поймет.
Если они поставили Валерке жучка, то это их или собьет с толку, либо успокоит. Пусть прочесывают всю балку, если делать нечего, а я, тем временем… И у них ресурсы не безграничны. От этой мысли я рассмеялась, чмокнула Валерку в щеку, подхватила сумку и выпорхнула из машины.
Дождавшись, когда его машина скрылась из виду, я смешалась с толпой. В пятницу многие выезжают за город, и мой вид не отличался от тысяч других горожан, стремящийся покинут вдруг ставший душным город и отдохнуть на природе. Но времени у меня было в обрез. Поезд уходил в 20-40, и лишь за пять минут до отхода я, запыхавшаяся, остановилась у предпоследнего вагона, проводник которого внушал относительное доверие, то есть мог за определенную мзду довезти меня хоть куда угодно. Так и случилось – пара стольников сыграла свою роль, и вскоре я уже шла по вагону к своему последнему купе. Ура! Первая часть моего плана сработала.
Я буквально плюхнулась на свободное место, нагло бросив сумку в проходе. Сейчас мне было ни до чего – ни до предстоящей дороги, ни до возможной встречи, ни до своей внешности, хотя в данный момент она меня вполне устраивала. И соответствовала моему состоянию. Кто-то из соседей – были только мужики – забросил мою сумку наверх, я машинально поблагодарила, и буквально на секунду отключилась. Поезд медленно набирал ход, но в районе Сортировочной я услышала:
- Присоединяйтесь к нам, если не против!
Я машинально кивнула, и тот же голос произнес:
- Вот и славно, веселее будет!
Я осмотрелась – на столике уже стояла бутылку “Санкт-Петербурга”, а ее подруга уютно устроилась в уверенной руке соседа, сидящего у окна напротив, и без видимого сожаления расставалась со своим содержимым. Как я поняла, один из четырех стаканов предназначался мне. Откуда-то материализовались бутерброды, зелень в виде петрушки, укропа, огурцов, ранних помидоров, и два пакета сока.
- А не рановато? – засомневалась я.
- А что время даром терять, - ответил смешливый, - дорога дальняя, ночи – белые, мы молодые и слегка удалые!
Пока главный – по тому, как уверенно он действовал, - разливал водку, я оглядела (предварительно, конечно), своих попутчиков. Двое напротив явно ехали вместе (так и оказалось в последствии – дальше через Москву) командировку, сосед же мой, который сидел у окна вдруг поднялся и предложил:
- Двигайтесь к окошку, Вам удобнее будет. Я сдержанно поблагодарила и устроилась еще удобнее. На удивление, водка оказалась мягкой, а сок – холодным и вкусным. Тут же завязался обычный дорожный разговор, сначала о политике, о новых назначениях и зловещей роли мировой буржуазии в развале, нас окружающем, потом о кино, опять о политике, и т.д. Соседям моим было все где-то около сорока, и они легко находили общий язык. Я несколько успокоилась – в такой компании ехать безопасно, - в обиду не дадут хотя бы из принципа. Расслабилась сама, возможно, под действием алкоголя, и в какой-то момент мне стало на все наплевать. Меж тем обе бутылки кончились, и коллектив дружно пошел курить. Мне тоже жутко захотелось закурить, и я отправилась в тамбур. Предложенный “Marlboro” для меня крепковат, но не могла же я вытащить “Salem”, ибо это не соответствовало избранному мной имиджу “левой” тетки, по совершенно ничтожным делам направляющейся в столицу.
После перекура застолье продолжилось. Я извлекла бутылку «Юбилейной», сосед мой тоже не остался в долгу, и пошло-поехало, правда, в более медленном темпе. Мужчины стали говорить на повышенных тонах, поливая все и вся, особенно центр зла – Москву, без которой, к сожалению…
Я больше слушала и поддакивала. Сосед, уступивший мне место около окна и нижнюю полку, явно собирался в Москву проветриться – да и не мешало бы. Вид у него был несколько помятый, трехдневная щетина и мешки под глазами не украшали его, но речь была ясной и четкой. Одет он был в темно-серый костюм и полосатую рубашку без галстука. «Учитель или доцент, - сообразила я, - хотя нет, у тех привычка к аккуратности в крови. Кто же он?» – спросила я у себя самой, а потом забыла…
Но через минуту услышала обращение к себе, как будто он прочел мои мысли:
- Ну, мне-то понятно, в Москву, позарез. А Вам-то, Вы тоже рыжая, - ну чего там делать? Тетушку старенькую проведать, наверное? А не то сидели бы себе в Питере, или загорали с детишками на даче. И то пользы больше было. Таким, как Вы, совсем не время по столицам разъезжать.
Я внутренне обиделась, но не сильно – да, рыжая, но почему «тоже?» - правда, посмотреть в зеркало – действительно, тетка дачная! А насчет того, что не время, согласилась, но только кивнула, да, мол, почти угадал, но вот так сложилось, и что тут поделаешь. Вслух же сказала, правда, беззлобно:
- Вам-то самому зачем, Баталов недобитый!
Он слегка опешил, а потом рассмеялся:
- ну молодец, рыжая, срезала, действительно – он оглядел себя – что-то общее есть, ну, проехали, - и снова налил. Однако я заметила, что пил он аккуратно и немного.
Сам он ехал с одним дипломатом, вернее, это была плоская сумка с ремнем и множеством молний, которую легко можно повесить на плечо, и из одного из отделений которой он и достал «Столичную». Николай – какое странное совпадение! – так звали его, - был щупловат, и чуть выше среднего роста, и не похоже, чтобы он имел какое-либо отношение к тем, кто так усердно интересуется мной. Деловым его тоже назвать было нельзя. Впрочем, как часто мы ошибаемся!
Стемнело. Поезд мерно стучал по рельсам. Мужчины вышли из купе, дав мне возможность переодеться и лечь. Я вытащила халат, накинула его поверх футболки и тренировочных, забралась под одеяло и мгновенно провалилась в мерную бездну сна.
- Вставайте, соня рыжая! – черт побери, он упорно звал меня рыжей, и, в придачу ко всему, теребил за плечо. Я с трудом протерла глаза. Поезд уже стоял, и мимо вагона торопливо шагали успевшие покинуть его пассажиры. Двух командированных уже не было – спешили на Казанский. Я глянула на себя в зеркало – боже, какой ужас! В таком виде… И я почувствовала, что план вот-вот рухнет – в Москве у меня не было надежного пристанища. Нет, вообще-то было куда податься, но, поскольку я собиралась хранить инкогнито. И не могла подставить хороших людей. Увидев мое замешательство, Николай, кстати, заросший еще более – два сапога пара, внезапно произнес:
- Ну что, Рыжая, не встречают? – с акцентом на имени.
Я равнодушно пожала плечами:
- Как видите! – и слава Богу, что не встречают, а если и встретят, то непременно узнаю на выходе. Торопливо сунула ноги в кроссовки, скинула и запихала в сумку халат, успела разок провести расческой по волосам и рукой по лицу, отчего, увы, не полегчало, накинула куртку – и вперед.
Мы вышли на перрон. Прохладное московское утро взбодрило, я осторожно, чтобы не привлекать внимание, поглядывала по сторонам. Сосед с дипломатом шел рядом, ни на кого не обращая внимания. А я же чувствовала неистребимое желание добраться до туалета, умыться и хотя бы причесаться, а потом посидеть и просто подумать, где провести время до предполагаемой встречи.
Николай как бы предугадал мое желание:
- Метро еще закрыто, а туалет – напротив, я подожду, если хотите. Видимо, даже на почти незнакомого человека вид мой действовал удручающе. Я только согласно кивнула – и мне все же нужна какая ни есть опора.
Когда я вернулась, он стоял с двумя стаканами фанты и действительно ждал меня:
- Глотните, не повредит.
Холодный, пузырящийся апельсиновый напиток был как нельзя кстати.
- Ну что, поехали, метро открылось.
Мы спустились по переходу на кольцевую «Комсомольскую». В столь ранний час деловые москвичи еще не спешили на службу, зато ощущалось большое количество гостей города, разъезжающих по своим делам. К своему удовольствию, знакомых и подозрительных лиц я не заметила. Еще бы! Какой нормальный человек поедет в Москву поездом, прибывающем без пятнадцати пять!
- Вам куда? – прервал молчание Николай. И, поскольку я замешкалась, - ну не мотаться же мне весь день по кольцевой или сидеть на Ярославском (Казанском, Павелецком), или бродить весь день по бывшей ВДНХ, предложил:
- С Вами все ясно, сначала едем в Черемушки, а потом разберемся. И в голосе его было столько уверенности, что у меня сначала екнуло в сердце - ну все, подруга, сгорела, - а потом плюнула на все –мне нужна была передышка, а там – хоть потоп.
Минут через сорок мы оказались на Ново-Черемушкинской улице, возле старого пятиэтажного дома постройки пятидесятых годов, в довольно-таки чистеньком и даже патриархальном дворике с несколькими песочницами, волейбольной площадкой и мирно соседствующими с этими сооружениями гаражами.
Николай позвонил, но никто не ответил.
- Спит, наверное, - пробормотал он под нос, - но ничего, сейчас мы его разбудим. И набрал несколько цифр на кодовом замке, после чего дверь открылась, и мы вошли в полутемный подъезд.
Нужная нам квартира находилась на первом этаже за обитым старым дерматином стальной дверью также с кодовым замком. Множество ужасных мыслей промелькнуло у меня в голове – неужели это конец и я так глупо попалась, дура набитая. Но отступать было поздно, да и некуда, а кричать и звать на помощь кого-нибудь в этом бандитском гнезде – бесполезно. И я покорно вошла в распахнувшуюся дверь.
В квартире и впрямь никого не было. Мы прошли в комнату, и Николай взял записку, явно предназначавшуюся для него: «Старик, прости, пришлось срочно уехать, может, ко вторнику вернусь, дождись, если сможешь. А пока – отдыхай, развлекайся, приходи в себя. Но баб не приводи, а если приведешь – чтоб стыдно не было. Ключи от машины и где – сам знаешь. Пока, дружище!» Николай скептически поглядел на меня, видимо, соображая, можно ли считать меня за «бабу, которую …», но все же сказал:
- Ну вот, первую заповедь я нарушил. Ладно, отдыхайте пока. Да, кстати, как Вас зовут – а то неудобно получается.
Я представилась.
- Я так и предполагал. Это Вам идет, Рыжая.
- Ну почему рыжая?! – взорвалась я.
- Потому и потому, потом скажу, если представится возможность. Кофе? – и он направился в кухню этой, видимо, холостяцкой, однокомнатной квартиры. И не очень-то обжитой, хотя и оборудованной. Чувствуя себе хозяином положения.
***
Проснулась я часа через три-четыре, когда солнце дошло почти до зенита, и лучи его стали падать прямо на меня. Я лежала на диване, куда меня перенесли с кресла, укрытая пледом. Сумка моя и кроссовки стояли рядом – наверное, он снял их с меня, когда я заснула в ожидании кофе. Сам Николай сидел в кухне, и курил – до меня доносился запах приятного табака и кофе, и смотрел новости по телевизору.
- С добрым утром!
- Так полдень уж … - почему-то Николай не добавил «Рыжая», а я лишь смущенно пожала плечами, даже не решаясь бросить на себя взгляд в зеркало.
- Сейчас, только умоюсь.
Да, человек после душа совсем иной, нежели без оного! Даже если внутри нестерпимо мутит, и последствия пьянства прорываются зеленью на физиономии. Я провела в душе, наверное, минут сорок, не только пытаясь прийти в себя, но и напряженно думая над планом дальнейших действий. Правда, боец из меня в этот день был просто аховый. То есть, никакой.
Николай никак не прокомментировал мое появление, и мы пили кофе с бутербродами и московскими деликатесами. Да, перед этим я нагло выпила пакет сока, но не полегчало. А он, также успевший отдохнуть и побриться, ни о чем не спрашивал. Возможно, и в его жизни что-то произошло, от чего он еще не успел оправиться. В отличие от вчерашнего вечера он был несколько мрачен и неразговорчив. За окном мирно играли детишки, шуршали зелеными листочками тополя, и мне даже захотелось забыть о цели моего приезда и просто отдохнуть, как нормальному человеку, но реальность, к сожалению, гнусно напоминала о себе.
- Здесь есть телефон? – спросила я после перекура, хотя меня опять повело.
- Да, в комнате, звоните спокойно, он с антиАОНом, не беспокойтесь, не так ли? Сотовый не рекомендую. Москва – таки.
Человек, ради встречи с которым я совершила столь безрассудное путешествие, был на месте. Мне было назначено на 17-00. И одно это было большой удачей.
Я извинилась перед гостеприимным хозяином и стала собираться. Мне нужно было в район метро «Ботанический Сад», почти в другой конец. Я намеревалась добраться туда на метро, а потом поймать машину. А дальше – по обстоятельствам, но на всякий случай спросила:
- А я смогу вернуться сюда вечером, если …?
- В принципе у меня сегодня никаких дел особых нет, могу сопроводить. А встреча важная?
Я согласно кивнула головой. Николай же головой покачал, оценив выражение моей физиономии где-то на два с минусом, потом достал из кармана металлическую коробочку, из нее – запрессованную таблетку:
- Выпейте, минут через пять полегчает. И не корил, а смотрел с интересом. Внутренне я была ему благодарна, - все же мне было не по себе, и тащиться в одиночку по Москве не хотелось. А так – какой ни есть, а спутник.
Николай покорно ждал у телевизора, и наверное, был поражен – я это замечаю всегда – увидев мое превращение из давешней тетки и сегодняшней растрепы во вполне элегантную светскую даму, с горящими от возбуждения глазами, подтянутую и готовую к бою. Но ничем не проявил.
- Н-да, ну пошли тогда, - все-таки он мог быть более, ну сойдет пока, и не смотрелся рядом со мной, такой. Он взял свой дипломат, поманипулировал замками и мы вышли на улицу. Было настолько ярко, что пришлось надеть темные очки.
- Подождите здесь, - сказал мой спутник и направился к ближайшему гаражу.
Машина превзошла мои возможные ожидания «Опель» последней модели, – и вскоре мы мчались, с предельно допустимой скоростью, естественно, к одной мне известной цели, и, к сожалению, к далеко не известному результату. Не знаю, что Николай дал мне проглотить, но жуткое состояние сменилось пугающей легкостью – то есть, тем, что мне было сейчас необходимо. Водитель мой добровольный молчал и ни о чем не спрашивал – похоже, впал а апатию, и сказал только:
- Как рыжая, так столько мороки. Карма у вас такая, наверное.
- Поборемся, - пошутила я, - мы, рыжие, упорные.
- Заметно, - усмехнулся он в ответ.
Минут через сорок мы подъехали к стоящему в некотором отдалении от других зданий скромному особнячку, за стенами которого решались судьбы не только многих людей, но и государства, но об этом мало кто подозревал.
Николай проехал мимо, не снижая скорости, несмотря на мои призывы остановиться, и резко затормозил за ближайшим углом, за аллеей, и спрятался за деревьями:
- Светиться не за чем, ждать буду здесь, удачи!. Голос его внезапно стал твердым, а взгляд тяжелым и пронзительным, совершенно не похожим на вчерашний, расслабленный, отчего легкая мурашка пробежала у меня по спине. Может, и он знал, хотя бы понаслышке об этом здании и его хозяине?
Я благодарно пожала ему руку, и сказала, выходя из машины:
- Постараюсь. И пошла, вся из себя гордая.
Аудиенция прошла успешно, даже более того. Я получила карт-бланш и обещания в поддержку своих действий. Беседе проходила наедине, в довольно-таки скромном кабинете, за чашечкой ароматного кофе и маленькой рюмкой коньяка «теплой и дружественной атмосфере». В отличие от вновь прорвавшихся к власти и нуворишей, хозяин не любил излишеств. Потом охрана предупредительно проводила меня к выходу и я, сняв тяжесть со своих плеч, наконец, вздохнула свободно и, совершенно расслабившись, пошла в сторону аллеи, где меня ждала машина.
Вдруг прямо возле меня взвизгнули тормоза, и из черного джипа выскочили два огромных бритоголовых бандита с явным намерением схватить меня и затащить в свою машину. Я отчаянно закричала, однако противоположная сторона улицы, за которой начинался парк, была пуста. Но на мой крик среагировала охрана особняка, и двое в защитной форме выскочили на улицу, на ходу вытаскивая оружие. Амбалы на какое-то мгновение оставили меня, и, вытащив короткоствольные автоматы, разрядили в бедных охранников. Я в ужасе попятилась назад. «Неужели это конец?» – пронеслось в голове. Но вдруг из-за поворота навстречу мне вырулил «Опель», а из него выскочил Николай, с пистолетом в руке. Нападавшие не ожидали такого поворота событий. Два-три выстрела, и все было кончено. Николай запихнул меня в машину, и мы умчались прочь, оставив позади гору трупов и горящий “Jeep”.
Меня била дрожь, я металась в истерике, хваталась за своего спасителя, и мешала ему вести машину. Когда мы удалились с места происшествия на достаточное расстояние, Николай остановил машину, и прижал меня к себе. Он положил мне руку на голову, снимая напряжение. Я более-менее пришла в себя, и мы продолжили свой путь. По дороге сильно петляли, и к дому подъехали чуть ли не с другой стороны. Но, когда мы вошли в квартиру, я рухнула на диван и разрыдалась. Николай вышел на кухню, достал из холодильника ледяной сок, налил в бокал, потом бросил что-то шипучее и протянул мне. Я машинально выпила, а потом он буквально затолкал меня под прохладный душ. Холодные струи сбили с меня напряжение и заставили мыслить, хотя я дрожала до сих пор. Неужто я ком-то так перешла дорогу, что меня захотели похитить, и, может быть, совсем ликвидировать? Я лихорадочно перебирала варианты, но ничего путного не приходило в голову.
Я набросила предусмотрительно оставленный халат, и причесалась, и, в общем-то, осталась довольна своим внешним видом. В комнате меня ожидали кофе и коньяк. Николай сидел перед работающим телевизором. Обернувшись, он наполнил бокал и в буквальном смысле слова вылил в меня половину фужера. Натощак это было неслабо – и так весь день на кофе, коньяке и нервах. И я не нашла ничего лучшего, чем спросить:
- Вас ко мне приставили, или вы мой добрый ангел?
- Ни то, и не другое. Просто так сложились обстоятельства.
- А вот это? – я покосилась на дипломат, имея ввиду его пушку.
- Ну, будем считать, что приобрел по случаю или по дурости в Апрашке. Лады? А сейчас сгодился. Впрочем, - он не стал уточнять, а меня объяснение устроило, - ну-ка, посмотрим, там что-то интересное! Он взял пульт и увеличил громкость. Я невольно всмотрелась в изображение, и увидела до боли знакомое место. Да, по гроб жизни запомню!
… догорал остов машины. Возле него суетились люди в милицейской форме, а безучастные санитары стояли в сторонке и курили – здесь им делать было нечего. Диктор за кадром произносил:
- Сегодня, в районе … произошла очередная перестрелка между охраной частного (да, очень частного, - подумала я с ехидством) офиса и представителями бандитской группировки. В результате чего оба охранника и двое нападавших были убиты на месте, а третий бандит скончался по дороге в госпиталь. Выясняются личности преступников. Как всегда, милиция прибыла на место происшествия к шапочному разбору. Подробности инцидента представитель УБОП комментировать отказался. А свидетелей происшествия нет. По мнению из независимых источников, была предпринята неудачная попытка ограбления офиса. … Камера наехала на стену, и зафиксировалась на свежих следах пуль, а затем – на обведенных мелом очертаний фигур.
- Ну, дальше не интересно. И Николай выключил телевизор.
- Мне нужно позвонить, - я потянулась к телефону.
- А вот этого делать никак не следует, - возразил Николай. Наверняка прослушиваются все входящие звонки.
- Нет, у них там… - я замялась, подзабыв технический термин.
- А Вы думаете, у противной стороны возможности ограничены? Больше не спрашиваю. Он налил еще, и тут я почти отрубилась – в его присутствии самоконтроль был совершенно излишним. Он перенес меня на заранее разобранную постель и укрыл тяжелым одеялом. – Спи, а я пока смотаюсь за билетами. В Москве нам больше делать нечего.
- А деньги – возьми там, в сумке.
Николай только хмыкнул:
- Обойдемся пока, отдыхай и не открывай никому.
Перед тем, как заснуть, я подумала, что, может, его и в действительности приставили ко мне для охраны? Чтобы ничего не вышло, или, наоборот, вышло нечто определенное. Но не мной. Да нет, что-то не похоже. Но все же – что ему таки надо? Вряд ли меня, но почему? Я так и не ответила на основной вопрос философии.
Николай вернулся, когда уже стемнело, я уж начала беспокоиться, ибо поняла, что одной мне не выжить. Проснувшись, я привела себя в порядок в очередной раз, протерла пыль, подмела пол. Похоже, здесь постоянно вообще не жили. Что это – конспиративная квартира или явка? Он бросил на кресло объемистый сверток, и сказал:
- Все, отбываем утренней лошадью, как Киса. На десять, дневным.
- Что там? – женское любопытство взяло верх.
- Примерь, в том, в чем ты приехала и щеголяла по Москве, лучше не показываться. Барахло (ишь ты, как заговорил!) – оставишь здесь, при случае заберешь, когда все устаканится. Я робко попыталась протестовать, но все-таки не выдержала и сказала:
- Тогда попрошу выйти из комнаты. И с интересом стала распаковывать пакет. Да, похоже, он был специалистом по женщинам! Элегантный и легкий темно-зеленый брючный костюм – как, интересно, я в него влезу? - худеть надо, милочка, но сел на меня, как родной. Как и розовая ажурная блузка и что полагалось под нее. И даже два пакетика с темными трусиками. Это наглость! Но их я примерять не стала. Наряд дополняли удивительные бежевые туфельки опять-таки моего размера и темный парик. Я приладила и его, после чего посчитала, что можно и показаться. Но тянуло все это долларов на восемьсот, если не на штуку. Да, непрост мой спаситель! Вроде особого внимания ко мне не проявлял, а вот поди-ка!
- Все, можно!
Николай придирчиво оглядел меня:
- Да, пожалуй, сам черт не узнает. Можно спокойно возвращаться.
- А как ты догадался – ну, размер, фасон и прочее, даже… Ты что, специалист по женщинам?
- Да и по мужчинам тоже. Работа такая, - ответил он сдержанно, но творением своим и тем, как я выглядела, остался доволен.
Я снова влезла в халат, и стала ждать ужин, тупо глядя в разноцветные картинки, прыгающие по экрану “Panasonic”а. Ужинали в начале второго, скромно, без излишеств. Николай порылся в шкафу, как у себя дома, (а, моет, он и был хозяин, ибо вел себя именно так), достал белье сказал “Спокойной ночи” и оставил меня отсыпаться. Я хотела было спросить, как он сам, но постеснялась. Правда, в кухне тоже был маленький диванчик. Я опять мгновенно заснула, сморенная сегодняшними приключениями, и провалилась в тяжелый сон…
Мне снилось, что я иду по незнакомой улице совершенно одна, но меня окружают безмолвные тени. Я хочу закричать, свернуть в сторону, но все равно следую узкой полоске света. Но тени материализуются и превращаются в массу безлицых, бритоголовых. Они хватают меня и тащат, тащат. И вот я, связанная, стою посреди огромной голой комнаты, на каменном полу. Нет, это даже не комната, а подземный зал. Вокруг – одна тьма. Прямо передо мной, на деревянном троне с собачьими головами вместо подлокотников сидит некто в иезуитском колпаке и маске, на стенах коптят факельные светильники, и, к своему ужасу, вижу тчто неясные фигуры превращаются в палачей в красных от крови облачениях и с огромными топорами – секирами. Раздается жуткий, идущий из преисподней голос: “Ты нарушили правила игры, сдала наши интересы. Мы тебя поставили на счетчик, за базар ответишь!” По знаку главного палачи подняли капюшоны и бросились ко мне. Они стали срывать с меня одежду и рвать в разные стороны. Я пыталась вырваться, кричать, но мои слабые стоны тонули в гулких стенах камеры пыток.
На мой крик, сдавленный и жуткий, из кухни пришел Николай. Опять с бокалом в руке, и поднес его к моим губам. Я сделала несколько глотков и вцепилась в него, как в единственного защитника. Он присел рядом со мной и погладил по голове: “ну, успокойся. Сейчас ты снова заснешь, и утром будешь в полном порядке”. Я мотнула головой. Слезы текли у меня по щеке и падали ему на руку. Я потянула его к себе: ”Не уходи”, и откинула край одеяла. Николай прилег рядом и обнял меня. От него исходила неведомая мне сила, и как не походил он на давешнего замухрыжку! Мне даже стыдно, что я могла так подумать. Я повернулась к нему спиной, и он нежно приложил свою исцеляющую руку на одному ему известные точки. Одну из которых я ему указала сама. Необыкновенное тепло его рук распространилось по моему телу, и сон мой был легок и освежающь.
Николай разбудил меня около половины седьмого. Дневной поезд, надо собраться и все такое. Он уже был чисто выбрит, одет в светло-бежевый костюм с иголочка, и легкие темные туфли. Сей наряд дополнялся ослепительно белой рубашкой с элегантным галстуком. Если он хотел поразить меня, то в очередной раз преуспел.
- Ну, ты даешь! – с известной долей восхищения воскликнула я, - просто денди! – как женщина, проведшая с ним ночь в одной постели, я считала, что имею некоторое право называть его на ты. Тем более, что он вряд ли был старше меня. Правда, меня задевало, ну, слегка, конечно, что он даже не попытался воспользоваться свои правом победителя, но между тем. Неужто я такая непривлекательная? Знаменательно, что в этот момент я даже не вспомнила ни о перепитиях вчерашнего дня, ни о зеркала, ни даже о том, чир халат нагло валялся на полу и неслабо было бы его надеть, прежде чем высовываться… Он же был совершенно зладнокровен, как вампир:
- Способ передвижения, а также спутница определяют выбор и форму одежды. Завтракать прихди.
Пока я умывалась, одевалась и приводила себя в порядок, кушать было подано – яичница с беконом, апельсиновый сок и кофе. Как английской леди. Но, видимо, я могу с ними конкурировать. Вот дура – вчера чуть не прибили, охотятся, можно сказать, в обеих столицах, а ты все о том же. Нет, о ком. Да, вот так получается – второй день меня пасут, как агнца, поят и даже одевают, ничего не требуя взамен. Подозрительно и обидно. На себя, естественно…
Я кинула взгляд на свою полупустую сумку. Николай сказал – твои вещи в шкафу, сумку положим в пакет, а спортивный костюм придется взять – ты ведь в нем приехала. Я прав?
Конечно, он был всегда прав. Однако…
- Послушай, а откуда ты все знаешь и решаешь за меня? – все же я была уязвлена, - ты что, маг, что ли? Оказалось, в самую точку. Но я узнала потом.
- Это моя работа, не знать, а чувствовать. Иногда и знать тоже. Но поговорим потом, а сейчас самое главное – выбраться отсюда...