Дед Андрей занемог. Он лежал в большой гостиной, уткнувшись в мягкую подушку дивана, и стонал.
- Когда неделю гулял, пьянствовал - не стонал. А сейчас раскряхтелся. Пить надо меньше! - незлобно ворчала домработница Соня, спускаясь со второго этажа большого дачного дома.
- Сонечка-лапушка, помоги! Ведь помру, не опохмелившись.
- Владимир Андреевич не велел тебе стопку наливать.
- Его же нет. Когда ещё приедет…А я сейчас помираю.
- Нет уж, дедуля, буду тебя, как и раньше, чаем отпаивать.
Дед Андрей застонал еще громче. Он знал, что Соня точно исполнит указания сына и придется пить несколько дней травяной чай, который он терпеть не мог, и пил через силу, зажимая нос пальцами, содрогаясь от отвращения.
- Давай, дедулечка, поднимайся. Я чай принесла.
Дед Андрей никак не отреагировал на сонино приглашение.
«Обиделся», - подумала Соня, и дотронулась до плеча деда. Деда знобило. Голова пылала как раскаленная сковородка, дотронься - обожжешься.
- Дедуля, что с тобой?
- Сказал же - умираю.
Соня бросилась искать аптечку. Господи, чего тут только не напихано, а простой ацетилки нет! Она вытряхнула содержимое на ковер, лихорадочно перебирая тюбики с мазями, флакончики, пустые коробочки от таблеток. Под руку попался «Парацетамол». Сгодится.
- Открывай рот! - приказала она деду и засунула ему в рот две таблетки. – Запивай!
Дед послушно пил воду, как малый ребенок, прислонясь на плечо Сони. Так же послушно дал измерить температуру. На градуснике красная стрелка ползла к отметке 38,9.
- Дед, я вызываю «Скорую».
Услышав про «Скорую помощь», дед замотал головой:
- Ни в коем разе не вызывай!
- Это почему?
Дед Андрей смущенно опустил глаза:
- Не могу сказать.
- Ещё чего! Давай говори, а не то позвоню Владимиру Андреевичу. Он с тобой церемониться не станет.
Дед долго мялся, кряхтел, и, наконец, глазами показал на низ живота.
- Дно прорвало?
Дед отрицательно покачал головой. И видя, что Соня стоит в недоумении и соображает, что же у него в низу живота может болеть, тихо произнес:
- Мужское хозяйство распухло.
Если бы не страдальческое лицо деда, Соня расхохоталась от всей души. Сдержалась. Но не съязвить не смогла:
- Вот рада – то будет твоя Зинаида Ивановна!
Дед чуть не расплакался:
- Тебе шуточки, а у меня болит все, ноги свести не могу.
- А от чего оно распухло?
И дед Андрей рассказал Соне, как его, старого 73-х летнего мужика, избили два «бугая», когда он шел на другой конец деревни по картофельному полю к своему закадычному другу Тимохе Мохнаногому опохмелиться.
И пинали долго. И норовили все между ног попасть.
Как он упал в ботву, и, свернувшись калачиком, катался по влажной земле, прикрывая свое мужское достоинство руками. Но все равно, изверги, попали куда целились.
- Ни за что, ни про что так и напинали?
- Да, так и напинали. Ни за что, ни про что.
- А кто? Ты их знаешь?
- Нет. Приблудные какие-то.
- Да в деревне чужих-то нет. Может, не разглядел спьяну?
- Разглядел и запомнил. Узнаю, как пить дать. Я одному врезал, будь здоров!
Соня призадумалась. Если избили, – обязательно синяки на теле выступили бы. А их нет. Странно…
Но врача надо вызывать, температура к ночи ещё больше поднимется.
Набирая 03, услышала, как к воротам подъехала машина. Значит, хозяин - Владимир Андреевич приехал. Соня обрадовалась: этот молодой человек, шумный и громкоголосый быстро решит, что делать с больным отцом. С веранды уже раздавался его громоподобный бас:
- Почему меня никто не встречает? Куда все подевались?
Дед вжался в диван:
- Сонечка-лапушка, не говори сыну про мою беду!
- Придется, дедуля. И ему, и врачу надо объяснять, что болит.
Да не трясись ты, заступлюсь я за тебя.
Владимир увидел лежащего на диване отца:
- Что, батя, отходняк наступил? Охаешь, ахаешь? А когда под забором у Тимохи Мохноногово валялся, ничего не болело?
- Да не дошел он до Тимохи, - вставила Соня, - избили его.
- Прямо как у Горького «Я славно пожил! Я славно бился!»
- Горький - это кто? - робко спросил дед.
- Дед пихто, да баба никто! - отрезал сын.
- Это тот, кто «Мать» написал, - спокойно пояснила Соня.
- Про чью мать написал? - отравленный десятидневной попойкой мозг не хотел включаться. А может, дед придуривался - Соня не могла понять.
- Не про твою мать, успокойся, - более миролюбиво сказал Владимир.
- Да про мою мать чего писать, я то её не знал, в дет.доме вырос, а он и подавно не был с ней знаком. А может, знавал?
Соня с Владимиром переглянулись и расхохотались. Дед расслабился. Пронесло. Сына можно не бояться.
- Ладно, отец, пошутили. Ты помнишь наш уговор? Ещё один запой - и я тебя оформляю в дом для престарелых? Если б не Соня – ты б уже и дачу спалил, и вещи вынес за бутылку. Так что время пришло. Собирайся.
- Да Господь с вами, Владимир Андреевич! У него высокая температура. Надо врача вызывать. Я же вам говорю, его избили!
- Почки- легкие отбили?
- Хуже. Все хозяйство отбили.
- У него ещё и хозяйство было?!
Дед Андрей не вмешивался в разговор, тихонько лежал с закрытыми глазами. Эх! Если бы Соня дала опохмелиться, не лежал бы он здесь на диване, не выслушивал издевки сына.
А Соня все рассказывала и рассказывала, как дедулю избивали на поле два бугая. Как одному он заехал в морду, как повалили деда в ботву, как он стойко защищал свое мужское достоинство.
- Избили, говоришь?
- Угу, - промычал, не открывая глаз дед.
- Тогда покажи синяки и кровоподтеки от ударов.
- Это были спецы, сынок. Они следов не оставляют.
Тут только Соня поняла, что дедуля выдумал геройскую историю про избиение. Если она в эту легенду поверит, то и сына убедит в том, что заболел он не от того, что в стельку пьяный валялся под Тимохиным забором на холодной земле, и простудил все, что ниже пояса, а в неравной битве с «бугаями» заработал «увечье». Не будет разговора о доме престарелых.
Ну и дедок! Ну и сказочник!
На «скорой помощи» увезли деда Андрея в больницу.
На следующий день после уколов и капельницы хитрый дед шустро передвигался по больничным коридорам, а в палате увлеченно рассказывал о драке на картофельном поле, вдвое увеличив количество «бугаев», напавшим на него и выдумывая новые и новые подробности.
Зинаида Ивановна, ежедневно посещавшая больного, прижавшись к деду на узкой казенной скамейке, ласково гладила его по голове, приговаривая:
- Заступничек, ты мой, ненаглядный!
Что ей наплел старый брехун, никто так и не узнал. Вскоре до Сони дошел слушок, что дедуля после больницы собирается жить у своей подружки, что опухоль в интересном месте не исчезнет еще долго, и Зинаида Ивановна очень этому рада.