Сюита для Лолиты

для Гальяны музы и преданной поклонницы







в этом произведении я использовал тексты Батая, Генри Миллера, Андре Бретона, Пруста




Порнография позволяет телу жить в языческой славе, в буйстве, в хаотичной полноте плотского. Определяя мужчину как врага, феминизм отчуждает женщин от их собственных тел.
Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.
                Камилла Палья



Порнография — это магия, тайна!
Алессандро Ходоровский




Батай:
Мы дерзаем постичь абсурдность отношений эротизма и морали.
Мы знаем, что исток этой абсурдности задан в отношениях эротизма и самых отдаленных религиозных суеверий.
Но сверх исторической достоверности мы не теряем из виду следующего принципа: что-нибудь одно - либо то, что неотступно преследует нас, в первую очередь то, что вожделение, жгучая страсть внушают нам, либо мы во власти разумной заботы о лучшем будущем.
















часть 1 Анус и револьвер


Камилла Палья: Порнография и искусство для меня - одно и то же…
Я полагаю, что Микеланджело - порнограф.



Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.


глоток грозы я пью как менструальный сок твой
и стаи крыс плывут как острова
а чёрный воздух над нами повис
так млечным путём за кулисы нас прячет весна
чучело проклятье мне нужна твоя кровь и ночь вскрывает вены я думаю это любовь
сядь мне на лицо
твои ягодицы мерцают как слёзы
твой анус вершит правосудие
вагинальный трибунал улики указывают на звёзды


распятия разврата в ходят в плоть как в окровавленную вату
кошмары надели мундиры сменив корсеты на разбитые зеркала
в которых порою отражаются нагие карлицы суицида и улыбка палача


Пауль Целан: Поздно темнеет. не вторит эхо метастаз сумрачным горам татуированным печалью осени


Leonardo подводит макияж и первым произносит монолог: Жюльетта вышла из комы, время переводить часы, друзья!


Арто: по легенде скелет Иудососа это единственное знамение которое отражается в зеркале Великой астральной катастрофы


Sombrero: Мы наполняем пустые бокалы нашей истерикой, пока наши истерзанные молитвами тела обгладывают костры. Над барной стойкой кружатся окровавленные снежинки. я высекаю последние искры милосердия из сердца молчания. Смерть введёт меня в свои больничные палаты чистилища, где одинокий горбун танцует танго с резиновой куклой с вывихнутыми конечностями. Наше  спасение свершилось. Мы посланы к чёрту. Мы родились несчастными божествами. Будда был в нас, но на закате он покинул наши тела

Daniel: Как тебе моя новая помада? Осталось только застегнуть ширинку надеть пиджак и сделать выстрел. Лео, ты выдавил из меня девственность по капле, высосал как кровь из пальца. никогда мне не забыть как густа была твоя сперма

Leonardo: В лунном сиянии наши тела как тела неудержимых сатиров на берегу океана нас ласкает прибой и свет звёзд заставляет члены твердеть на холодном ветру; наши стоны — сны открывающейся пропасти разврата, тени сексуального милосердия вывернутого наизнанку

Sombrero: Останутся лишь трупы жертв неоплаченные счета соседи по камере и невидимые города под императорскими ногами. роза в этой тишине ладоней источает нежное кровопускание небес и разгорается, как прекрасная и невидимая благородная явь, которая завоевывает все и вся, мимолётно стирая все предметности чёрт с холстов лиц.


Арто: я не могу опознать себя мы здесь все вывернуты наизнанку


сука гладит мой член я дарю ей очередную пощёчину я дёргаю её за волосы я прижимаю шлюху к земле выкручиваю соски и плюю в её широко открытый рот ставший моим личным туалетом эти ****и готовы принять в себя все помои мира она облизывает мой пропахший мочой член я ссу в её глаза я прокалываю булавкой её клитор меня тошнит от возбуждения из моего горла вырывается поток ругательств это звучит как приговор если мне удастся кончить я перережу ей горло



я облил её груди бензином я сжёг её вагину наполовину теперь я порезал свою крайнюю плоть
так мы противостоим похоти и эта комедия продлиться пока кто-нибудь из нас не умрёт


никогда не знаешь чем закончится ваш секс глухонемые мальчики всегда привлекали твоё внимание своими манерами своим промискуитетом и беззастенчивой незащищённостью своих ласк своим антропоморным любопытством и волей к нечленораздельным вербальным аллегорям их алеаторическое превосходство и нагие тела по которым проложили рельсы и мчатся трамваи сновидений

твой рот пропах туалетом
куды ты хочешь чтобы я кончил
повтори ещё раз
шепчи моё имя во время оргазма
соси на совесть
не предавай меня
я дал тебе всё и даже больше
крэк и анальный секс закат над Манхэттеном и это матовое тело не отражающее свет

О, слабая душа, соси наощупь и не пытайся проникнуть дальше, в глубь неизведанных земель!


Мы простираемся ниц, вжимаясь лицами в мёртвый песок. Ты шепчешь сквозь сон: «Ты, распростёртый передо мной. Твои зрачки пусты. Ты побеждён. Но я тебя никогда не покину. Я сниму с тебя скальп, прибью на стену, и буду мастурбировать на него. Не из гордости, а из отвращения. Я стану твоей постелью, твоим гробом. Сознание то же съедобно для ангелов истребителей».

В огромном театре, ты рассказываешь мне о наиболее изысканных видах сладострастия, своей любви к детям, которых ты распинаешь, возбуждаясь от факта, что ты лучший отец на свете. Искусный оральный содомит.  Теперь ты сам связанный на операционном столе между зонтом и швейной машинкой. Твоё потомство с радостью превратит своего отца в кастрата. Они сделают из тебя беспомощного ампутанта с одним глазом, ты будешь здесь, пока мириады неведомых созданий под громкие аплодисменты не растерзают тебя и твои оставшиеся органы.

-Способен ли ты соблазнить гетеросексуала?
-Да, конечно, это меня возбуждает больше всего.
-Какую роль ты предпочитаешь?
-Естественно пассивную.

Клоун, опьянённый неведением, восторженно танцует вокруг статуи Марии, в то время как стервятники уже приметили добычу. Карлик продолжает танцевать, забывшись в себе, мечтая о пухлых отрезанных грудях блондинки, которую он разделал вчера. И вот стая голодных птиц пикирует, и они начинают выклевывать глаза, разрывать мясо, куски кожи разлетаются на ветру. В глубине души он считал, что именно внутренний голос привёл его к этой чудовищной жертве. Он с самого начало верил в чудо божественной игры, с радостью прощаясь со своим уродливым телом. С этого момента лицо мира преобразится, думал он, в то время как птицы жадно клевали его глаза и грудную клетку…

-Ты хоть раз испытывал оргазм с женщиной?
-Конечно нет, но, хотя я никогда не исключаю этот вариант, я слишком рано понял, что женщины совсем не возбуждают меня.


Вслед за самым древним фаллосом в германской пещере Холе-Фельс найдена самая древняя женская статуэтка, ставшая ещё и древнейшим образцом изобразительного искусства. Изрядная часть бивня мамонта пошла на изготовление огромной груди, бёдер и половых губ размером с голову.

Скульптура, вырезанная из бивня мамонта, стала самым древним изображением богини-матери и одним из самых древних произведений искусства, известных археологам. И его, судя по всему, надо относить к порнографии – именно так на юридическом языке называется гипертрофированное изображение половых органов.

Три года назад тот же Конард обнаружил в пещере 20-сантиметровый каменный фаллос, разбитый временем на 14 осколков, а в прошлом году – статуэтку «Венеры» с подробно вырезанными наружными половыми органами и другими признаками плодородия.

-тебе важно знать куда ведёт эта дорога?
-Нет а зачем это как бег с препятствиями идёшь и ты уже нигде или в раю.
-точнее в Аду да когда все пули летят в тебя.


Во сне я снова видела это лицо - пронзённое осколками дождя и рассечённое утренним солнцем как жестоки светила и погод капитала плодит бородаых лесорубов за которыми охотятся местные травести охотники


все эти робин гуды и разбойники с добрыми сердцами у них ножи вместо ушей и веретено за щеками ужей не ловят голыми рукаи


я ненавижу слова но ищу в них смысл между ними через них минуя гласные и лишая право голоса знаков препинания пусть перепирются между собой



лунный свет и шапито на моей ладони и мёртвые дети дымятся конфетти торчат из мозгов крыса большая как бильетёрша у входа

мёртвые кролики на карусели соблазн прикосновений



-Ты пробовала ужа на ужин хорошего поджаренного вместе с яблоками ужи на ужин какое-то ****ство то ли телячье рабство то ли отстрел всевидящего ока скажите зачем столько мороки я сам охотник но я ищу смысл




так часть разрушает целое или наоборот дйте мне гитарную струну я проткну ею свой сосок он говорит со мной по ночам эта девочка на койке слева говорит что вернулась из мрака где её насиловал отчим в стране где за гроши все курил опий и писали пистм сидя на диете или табурете смсыла


-Что Вы имеете в виду дорогая Вас возбуждет вид крови войн рабство?
-Мёртвые дети
-Какие?
-Вот эти?
-Ах да я совсем забыл но милая дети мертвы а ты жива зачем ты отрезаешь им руки
-Чтобы они не дотянулись до меня



 Смотри на звезды отрезая пальцы и разбивая молчаливые зеркала
        Предсказывай прошлое
            И изменяй мир при помощи серебрянного затмения

                мы делили Бога пока он делил нас

тишина между словом и мыслью между губами глазами и ресницами


мы рассыпаемся как чётка забытые Винсентом в траве психоза

мы идём по следам грёз и нам не нужны звёзды


Я не знаю греха

Это болезнь того кто становится великим

Эта жгучая потребность, за которую я бы умерла 

                Быть любимой 

Я умираю за того, кому наплевать
Я умираю за того, кто не знает

                Ты разрушаешь меня


ночь очищает нас как после исповеди нас манит сокровенное на уровне губ твоих ощутимо тьмы блаженство преддверие ада


мы роем могилу в горах так не тесно лежать проще построить межзвёздный склеп эта нежная игра со смертью камни повисли в воздухе змеи спускаются к нашим ногам прокажённая кровь наша - она светилась, Господь. и пили мы её из чёрной чаши рассвета.


очертания твоего сна обрамляют мою печаль хрусталь кошмаров как твои ресницы к ним течёт и стремится кровь моего сознания

когда мы просыпаемся мы оказываемся в объятьях нагих карлиц у врат Содома мы заклинали свой прах чтобы никогда сюда не возвращаться


О прошлогодней находке Конард сообщает в статье, опубликованной в сегодняшнем номере Nature. Черт лица на 6-сантиметровой статуэтке, собранной, как и фаллос, по частям, разглядеть не удалось. Зато даже огромная грудь, составляющая чуть ли не четверть фигурки, не смогла отвлечь внимание археолога от гипертрофированных больших половых губ, отчетливо различимых между полными бедрами (посмотреть полное интервью с Николасом Конардом (на английском языке) можно на сайте журнала Nature.).



ОКУРКИ ЛУНЫ ТУШИШЬ О ЗАПЯСТЬЯ СНОВ ШЁПОТ БОЛИ ЗАГЛУШАЕТ МАГИЮ ПРИЗНАНИЙ на плечи твои ложатся длинные ресницы менструальных кружев переживания сумерек царапают кожу роз дыхание агонии пленяет эстетика чулков и чёрных лент я заверну свою марионетку в шаль я выберусь из хищной неги сна и соберу банкет пусть мрачные сатиры ходят вспять пусть педерасты воют на луну царапины мозгов мешают мне понять как я давно обнять тебя хочу.


Я вижу свою мятущуюся душу в исповедальне и блестящие от пота волосы куртизанки на подушке. Пространство плюётся обречёнными вселенными.

На фоне роскошных закатов дым горящих галактик поднимается над безлюдными городами. Чёрные слепые ветра, набрасываются на мою плоть повсюду/это алкоголь в моей крови/в моей крови/


И душа твоя ждёт суда она черна или смугла и в целом невинна но твоё королевство в крови моё в сперме садизм твоего лица выдаёт в тебе рожденье новой зари смерть разлетается в стороны как осколки жертв и проклятые имена небесных светил


Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.

ода золотому дождю

пристрели меня своей золотою струёй мочись на меня пока я молюсь или просто мою голову
все замки из песка разрушены и только твоя золотая струя так свежа нежна и божественно великодушна


стреляй прямо в рот
нам не выбраться из этого ада где слепые карлицы жгут распятия
в ожидании листопада
золотой дождь всесилен он окрыляет даёт воображению волю а поэту власть над собственной головой
piss on me baby please
вот наш единственный девиз


Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.
...
Оргазм растекается по нашим конечностям. Ты знала,. Что, в твоей крови слишком много сомнительных грёз, порождённых алкогольными видениями. Сон прерывается на одном и том же месте. Из моей головы вылетают осколки стекла. Я чувствую, как моё сознание сдавливают из вне. Важно то, что конец, действительно существует. размышления, опустошённые чаши с ректальными благовониями, потоки голосов, выпадающие из общей тональности. Сатори на последней ступени анальной лестницы.  Головокружение от высочайшего одиночества. Презрение к жизни. Влечение к праху. Очарование смертью, изживающей себя. Чёрные раны желаний.

Наши Тела, истощённые необходимостью объятий истерзанные поцелуями залитые мочой потом кровью и спермой здесь всё свято ибо это колыбель любви всё что исходит из нас свято всё пахнет как умирающие хризантемы О, Гальяна, распни меня своими плевками удави меня своими пощёчинами и хлыстами, растопчи меня каблуками своего высокомерия и убаюкай меня своей стервозной нежностью


твой травадышаший анус согревает зимою покрывая меня целиком с головою и я проникаю в самую глубь этого склепа твоя вагина это солнце пустое как зеркало



Камилла Палья: Порнография и искусство для меня - одно и то же…
Я полагаю, что Микеланджело - порнограф.






Иногда ветер обнимает нас большими холодными руками и привязывает нас к деревьям, прорезанным солнцем. Все мы смеемся, поем, но никто больше не чувствует свое сердце разбитым. Лихорадка покидает нас.

Дивные вокзалы нас больше не укроют никогда: длинные коридоры пугают нас. Что ж, надо теперь задохнуться от этих пошлых минут, этих веков в лохмотьях. Мы любили когда-то солнца на излете года, тесные равнины, где наши взгляды текли, как стремительные реки нашего детства. Нет больше ничего теперь, кроме отражений в лесах, вновь заселенных нелепыми животными и знакомыми травами.


твоя нагота сочна и прекрасна как анус Иуды
я готов себя на ней распять
распятый на вагине на фоне золотых струй я жду твой последний инфернальный поцелуй



Порнография и искусство неудовлетворения себя. Лекция первая:

Камилла Палья:
Порнография - это напряжённое театральное действо человеческого воображения;

насилие в порнографии - это протест против ограничения, накладываемого природой на нашу свободу.

Порнография и искусство для меня - одно и то же…
Я полагаю, что Микеланджело - порнограф.

Порнография позволяет телу жить в языческой славе, в буйстве, в хаотичной полноте плотского. Определяя мужчину как врага, феминизм отчуждает женщин от их собственных тел.
Сексуальность и природа - это дикие, языческие силы. Нельзя понять сексуальность потому, что нельзя понять природу. Наука - это методика логического анализа действий природы. Она уменьшила человеческий страх перед космосом, продемонстрировав материальную основу природных сил и, зачастую, их предсказуемость. Но наука всегда играет в обороне. Природа нарушает правила, когда захочет. А наука не может предотвратить ни одного удара молнии. Западная наука - продукт аполлонического мышления, которое надеется, что холодный свет разума рассеет мрак, - что первобытная ночь может быть отброшена и побеждена путём построения классификаций и выдумывания новых названий.

Садомазохизм всегда оказывается неподалёку от тех мест, где происходит поиск или достижение сексуальной свободы.

 В последние десятилетия XIX века сексуальные личины декаданса заполонили литературу и искусство. В 1893 году Альбер Семен* публикует стихотворение, приветствующее наступление «эры Андрогина», быстро, как Антихрист, завоевывающего культуру. Отвергающий секс декадентский андрогин — аполлоническое существо, потому что он противостоит природе и потому что он наделен высоким интеллектом — западная черта. Он скорее хмур и нервен, чем лучезарен. Колетт называет этот тип андрогина «тревожным и замаскированным», вечно печальным, следующим «своему серафическому страданию, мерцанию своих слез»1. Вот так и Юнг усматривает в женственной голове Митры или Аттиса из Остии «сентиментальное отречение», пассивную жалость к себе 2. Вопреки мнению некоторых феминисток, андрогинность — не решение всех человеческих проблем. В «Машине времени» (1895) Г. Дж. Уэллс предвидит опасности массовой андрогинности. Общество поляризуется на рабочий класс, омерзительных подземных морлоков, и праздный класс, женоподобных элоев, прекрасных,слабых и апатичных. Элои, или жители Верхнего Мира, — аполлонические эстеты-паразиты, изгнанные из производительной хтонической сферы, захваченной грязными утилитаристами. Путешественник во времени Уэллса вначале восхищается андрогинностью элоев, но затем их вырождение вызывает в нем отвращение. Современный андрогин, стремящийся только к самореализации, теряет спенсерианскую энергию противостояния и конфликта.

Ференци замечает: "Периодические пульсации женской сексуальности (пубертат, менструации, беременность и роды, климакс) требуют от женщины вытеснения много более сильного, чем вытеснение, которое необходимо мужчинам". <...> Менструация и деторождение - унижение красоты и формы. С точки зрения эстетики это ужасающе грязное зрелище. Современная жизнь с ее больницами и прокладками отдалила и дезинфицировала эти первобытные таинства, поступив с ними так же, как со смертью, которая стала собранием людей по неприятному поводу. То, что внушало благоговение, - выхолощено: нам осталось трепетать и ужасаться.






связь современного искусства и порнографии очевидны возьмите к примеру Боди арт
Вспомним такого художика как Вито Аккончи
Он родился 24 января 1940 года в Бронксе. Его отец был итальянским иммигрантом, который водил его в музеи и театры, дал ему начальное художественное образование. Аккончи изучал литературу в College of the Holy Cross и поэзию в University of Iowa.



Он начал свою карьеру как поэт. В конце 1960-х Аккончи занялся перформансом и видеоартом, используя собственное тело как объект для фотографий, видео и представлений. В перформансе «Seedbed» (январь 1972), Аккончи лежал, спрятанный под пандусом, установленным в Sonnabend Gallery, и мастурбировал, озвучивая в громкоговоритель свои фантазии о посетителях, которые ходили над ним по пандусу.


Марина Абрамович представила «Rhythm O» в 1974 году. Публике была дана инструкция использовать «72 инструмента боли и наслаждения», включая ножи, перья и пистолет. Аудитория резала её, колола, расписывала губной помадой и снимала одежду. Перформанс продолжался шесть часов. Одна из её работ включала танец до изнеможения.





Города, которые мы больше не хотим любить, теперь мертвы как театры. Посмотрите вокруг себя: нет больше ничего теперь – лишь небо и пустыри, которые мы, в конце концов, стали ненавидеть. Мы трогаем пальцами мягкие звезды, которые населяли наши мечты. Нам говорили, что были чудесные долины, прогулки верхом на Диком Западе, таком же скучном как музей.

Когда большие птицы взлетают, они отрываются от земли без криков и небо  Они пролетают над озерами и плодородными болотами; их крылья отстраняют облака. Нам не позволено больше присесть: тотчас поднимается хохот и мы вынуждены кричать обо всех наших грехах.




мне нужны руки чтобы ласкать тебя здесь посреди мертвечины и зла




allargando
нагота твоя плюётся в меня осколками анорексичного божества давай съедим свои гениталии и сердца умоемся менструальной влагой и уснём на кровавых простынях этого интимного апокалипсиса

ёё оральная харизма и моя фаллическая покорность уживались вместе пока мы бродили по эдемскому аду и плети как капли дождя оставляли божественные на наших телах раны


мечтаю чтобы её ягодицы всегда возвышались над моим лицом и оттуда извергался дождь!!!


barbaro
блюющая фригидность поллюций сыпется как штукатурка
её чёрная дыра как тампон в заднице проститутки
её агония её чёрный квадрат ****а её снова рядом со мной чему я несказанно рад

МЫ БУНТУЕМ И СЕКС ДЛЯ НАС ЗНАМЯ НЕПОВИНОВЕНИЯ Я СНОВА ВПИВАЮСЬ И ТРАХАЮ ЯЗЫКОМ ТВОЙ ЗАД И ТАК ПО ОСЕНИ НАШИ АНУСЫ ПОГЛОЩАЮТ ЛИСТОПАД

-что тебе больше нравится дорогой мои фекалии с мятой или мой менструальный сок?
 я бы предпочёл смешать это вместе с молочной клизмой и всё выпить до дна дорогая


Я вижу как пламя
Сжигает пределы
Сияние взгляда
Тление тела

Мир --это сам себя пожирающий СПИД... Я  думаю, что, когда на  все и вся  снизойдет
великая тишина, музыка наконец  восторжествует. 
Когда все  снова всосется в зад времени, хаос вернется на землю, а хаос -- партитура действительности.



Катарсис и порнография Лекция вторая:

Группа «Венский Акционизм» была создана в 1965 году Германом Нитшем, Отто Мюль, Гюнтером Брюсом и Рудольфом Рудольфом Шварцкёглером. Они представили ряд акций, обычно затрагивающих социальные табу (такие как манипуляции с гениталиями).
В 1960-м Брюс познакомился с Отто Мюлем, в 1961-м – с Нитчем, это выдернуло его из самоизоляции. Исследование жеста, ритма, движения вполне естественным образом переходит в проблематику собственно телесного. Развиваясь и совершенствуясь, Брюс эстетизирует жест как акт искусства. Тело становится основой, на которую ложится красочный материал, из которого извлекаются выразительные качества, например красиво стекающие струйки крови.

Если Мюль использовал ассистенток (в том числе, для публичного коитуса), а Нитч разделывал туши животных, внутренности каковых вываливались на ассистентов вместе с щедро расплесканной кровью, то Брюс использовал только собственное тело, порой прибегая к помощи лишь самых близких людей. Первый его самостоятельный перформанс 1964 года был посвящен жене и проходил в ателье Мюля. Художник тогда в первый раз осуществил лихую самопокраску в белый цвет на белом фоне окружающего пространства. Потом появляется рассекающая вертикальная линия, затем он начинает резать себя, достигая достойной художественной выразительности. Причем без нарочитой ложной декоративности для "бедных", как у Юккера, изображавшего нечто подобное несколько позднее. Брюса интересует нечто психофизическое, за чем следует уже эстетика – саморазрисовка как развитие живописи.

на мой взгляд Эрос пронизывает всё пространство по вертикали и все трещины и артерии вечности полны его дыханием

возмём современную литературу  - Исторя глаза, Тропик рака и немного позднее романы Берроуза а сейчас Деннис Купер Войнарович Кэти Акер а в 60-е умами литературными правил Тони Дювер пусть это сбивчиво но я говорю по мере воспоминаний

Конечно же Де Сад но здесь 3 тома Жака Повера дадут Вам больше чем можно о нём сказать потому что фигур такого масштаба заслуживает отдельного разговра и здесь я бы сравнил Сада с хайдеггером чей язык это многослйная постройка и чтобы войти в него нужно сначала подобрать ключи.


Камилла Палья: Порнография и искусство для меня - одно и то же…
Я полагаю, что Микеланджело - порнограф.



Ты, Гальяна, -- мой хаос.  поэтому-то  я и  пою. Собственно, это даже и не я, а умирающий  мир,  с которого  сползает  кожура  времени.  Но я сам еще  жив и
барахтаюсь в твоей матке, и это  моя  действительность. Дремлю... Физиология
любви. Отдыхающий  кит со своим двухметровым  пенисом. Летучая мышь -- penis
libre. Животные с костью в пенисе. Следовательно, "костостой"... "К счастью,
 --  говорит Гурмон,  --  костяная  структура утрачена  человеком".  К  счастью?
Конечно,  к счастью. Представьте себе человечество, ходящее  с костостоем. У
кенгуру  два пениса -- один  для  будней, другой  для  праздников. Дремлю...
Мы живём в борделе у Женевьевы. Кругом -- ни соринки, все шлюхи на местах.


 "Все мужчины, которые были с тобой до  меня, а сейчас --я,  только -- я...  Баржи, плывущие мимо, их  корпуса  и мачты, и весь поток человеческой жизни, текущей через тебя, и через  меня, и через всех, кто был здесь до  меня и будет  после меня, и цветы,  и птицы в воздухе, и солнце, и аромат, который душит, уничтожает меня..." я писал это о тебе когда-то...

Мы здесь одни, и мы -- мертвецы.
Любовь как молитва Как песня немого
Как танец без ритма и бритвы
Слепой и слепого

Когда клитор немой начинает говорить
Когда зад сумасшедшего расширяется от  восторга
И твои детские игрушки медвежата с фаллосами
Куклы с презервативами


О, Гальяна
 ты   можешь  свободно  совокупляться  с  жеребцами,  баранами,
селезнями,  сенбернарами.  Ты  можешь  засовывать  лягушек,  летучих мышей и
ящериц  в  задний проход. Ты можешь срать, точно играть арпеджио, а на пупок
натягивать струны цитры.





ПОД ДОЖДЁМ ТЫ МОКНЕШЬ И ПРОСТУПАЮТ ПОД БЛУЗОЙ СОСКИ Я РВУ ЭТУ ТОНКУЮ ТКАНЬ НА КУСКИ Я ВПИТЫВАЮ ТВОИ ЗАПАХИ РОЗ ПОХЛОПЫВАЯ ТЕБЯ ПО ЯГОДИЦАМ ВЫЗЫВАЯ НЕВРОЗ Я ПРОНИКАЮ ЯЗЫКОМ СЗАДИ И ТРАХАЮ ТВОЙ ЗАД А ТЫ РЫЧИШЬ И СТОНЕШЬ КАК ЛЕОПАРД НА ЗВЕЗДОПАД ТВОЙ ЗАД КАК ЭРОС ВОЖДЕЛЕНЬЯ ОТЗЫВЧИВ И ПОКОРЁН МНОЮ ОН ВЕНЕЦ ТВОРЕНЬЯ КАК БУДТО ЕВА БЫЛА ТОБОЮ



col pugno
Fucking is art baby стало нашим девизом


НЕВРОЗЫ УКРАШАЮТ ТЕБЯ КАК ЛЕПЕСТКИ РОЗ НА ТВОЕЙ КОРОНЕ АНОРЕКСИИ ХОЛОДНЫЕ ЛАДОНИ ПРОНИКАЮЩИЕ В ТЕБЯ БЫСТРЕЕ И МЯГЧЕ ГЛИНЫ МЕТАЙ ДЕРЬМО МОЧИСЬ НА КАЖДОГО КТО ДУМАЕТ ИНАЧЕ Я ПОДХВАЧУ ТВОЮ МЕНСТРУАЛЬНУЮ ПЕСНЬ И МЫ ПОЙДЁМ СОВОКУПЛЯТЬСЯ ДАЛЬШЕ



come sopra
Мы использовали любую возможность, чтобы предаться нашим играм. Нельзя сказать, что мы были совсем бесстыдны, вовсе нет, но что-то, вроде недуга, заставляло нас забывать обо всем. Итак, после того, как она попросила меня не дрочить в одиночку , она сняла с меня штаны, заставила лечь на землю, раздевшись, уселась мне на живот и впала в беспамятство. Я засунул ей в задницу смоченный в собственной сперме палец. Потом она улеглась головой к моему члену, и, опираясь коленями о мои плечи, подняла зад, подтянув его ко мне так, что моя голова оказалась на его уровне.


Я принимал участие в каждодневных удовольствиях; робкое поползновение – желание только мое, и ничье больше, – их вкусить становилось для меня недосягаемым, если не удерживать их дома. В иные ясные дни было так холодно, образовывалось такое широкое общение с улицей, что казалось, будто стены дома разобраны, и всякий раз, когда проходил трамвай, его звонок звучал так, как если бы кто нибудь серебряным ножом стучал по стеклянному дому. Но никто с таким упоением не слушал новый звук душевной скрипки, как я. Ее струны сжимались или растягивались просто в зависимости от температуры, освещения на улицах. В нашем внутреннем инструменте, который из за однообразия привычки молчал, пение порождают все его отклонения, все его колебания – источник всякой музыки. Если погода некоторое время держится, то она мгновенно переводит нас в другую тональность. Мы припоминаем забытую арию, хотя она должна быть нам ясна, как очевидный смысл, и первое время мы поем, не зная, что это такое. Только внутренние видоизменения, хотя исходили они извне, обновляли для меня внешний мир. В моем мозгу открывались средства сообщения, с давних пор для меня запретные. Жизнь в городах, веселье прогулок вновь занимали во мне свое место. Дрожа всем телом вокруг вибрирующей струны, я готов был отдать и мое прошлое, и мое будущее, стертые губкой для стирания привычки, за это необыкновенное состояние.



ХОЧУ ЧТОБЫ ЕЁ ПАЛЬЦЫ ПРЕВРАТИЛИСЬ В ФАЛЛОС ХОЧУ ЧТОБЫ ОНИ ТАМ ОСТАВАЛИСЬ ХОЧУ ЧТОБЫ ОНА СМАЧИВАЛА ИХ ВОСКОМ И ЖОПА ОТ ЭТОГО СЛИПАЛАСЬ И ОНА СВОИМ ОСТРЫМ ГОРЯЧИМ ЯЗЫКОМ СКВОЗЬ ЭТИ АНУСОИДНЫЕ ДЕБРИ СКУЛЯ И ВИЗЖА ПРОБИРАЛАСЬ БЛИЖЕ КПРОСТАТЕ БЛИЖЕ К СОЛНЦУ БЛИЖЕ К ЦЕНТРУ


однажды она надела презерватив на дуло револьвера и засунула его в мой анус и принялась яростоно дрочить мой член я был так возбуждён пистолет без патронов а то бы она могла так покончить со мной ведь я же никогда не церемонился с её задом проникая туда всем чем можно ночью пока она пьяная спала я засовывал в её анус любовные стихи и признания в любви


Камилла Палья: Порнография и искусство для меня - одно и то же…
Я полагаю, что Микеланджело - порнограф.

Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.

НЕ ПРЯЧЬ НАГОТУ ДОРОГАЯ ОНА ТЕРЗАЕТ УМ МОЕГО ФАЛЛИЧЕСКОГО ЗВЕРЯ ОН РАСПАЛЁН ГОЛОДЕН НО И ТЫ ГОРЯЧА ПО ГРУДЯМ ТВОИМ УЖЕ СТРУТИТСЯ ГОРЯЧИЙ ВОСК КРОВЬ И МОЧА ТВОЙ АНУС СОСТРАДАЕТ ОН ПРОСИТ ОН ТРЕБУЕТ ОН ЖЕЛАЕТ ПОДНЕСТИ К НЕМУ СПИЧКУ И ДАТЬ ОГНЯ ПРИКУРИТЬ ОТ ТВОЕЙ ЗАДНИЦЫ БЕЗ ДЫМА И ОГНЯ ****ЬСЯ БЕЗ СУЕТЫ ПО ЛЮБВИ И РАДОСТИ ИСПОЛЬЗУЯ ВСЕ ВОЗМОЖНОСТИ ДОСТУПНЫЕ ПОЗЫ И ПОЧИЕ СЛАДОСТИ ТВОЙ КЛИОР Я ВЫМАЖУ МЁДОМ ЗАСУНУ КОКОС В ЗАД ТЫ БУДЕШЬ МОЕЙ ДЖОКОНДОЙ А Я ТВОЙ ПРЕКРАСНЫЙ ДЮШАН Я ВГРЫЗАЮСЬ В ЭТУ ПЛОТЬ И *** СТРОЧИТ БЕЗ СМАЗКИ ТЫ СЛОВНО ****Ь НО НАОБОРОТ ТАКАЯ СОБЛАЗНИТЕЛЬНАЯ И ЛАСКОВАЯ КАК АНАЛЬНАЯ СКАЗКА ТЫ БЕРЁШЬ ЧЛЕН В РОТ А Я ЛИЖУ ТВОЙ АНУС И КАЖДЫЙ ИЗ НАС БЛАГОДАРЕН ЧТО ТАК МЫ ВСТУПАЕМ В ОСЕНЬ ЧТО МЫ ДРУГ ДРУГА НЕ БРОСИМ ЧТО МОЙ ЧЛЕН И ТВОЙ ЗАД КАК ДЕРЕВО И ЛИСТОПАД ВСЕГДА ВЕРНЫ И РЯДОМ И ВЫПЛЁСКИВАЮТ ЦЕЛЫЕ ЛУЖИ СЛАДКОЙ ЛАВЫ Я ГЛОТАЮ ВСЁ ЧТО ТЕЧЁТ ИЗ ТЕБЯ КАК ВРЕМЯ ТЫ ЛИЖЕШЬ МЕНЯ НО ЭТО ТВОЁ БРЕМЯ Я НЕСУ СВОЁ ТЫ СВОЁ И МЫ ВМЕСТЕ МЫ ЕДИНЫ МЫ КАК ОДНО ЛИЦО

ЛИЦО ПРЕВРАЩЁННОЕ В АНУС КАКИМ НИБУДЬ ПИКАССО НО НАС **** ЭТО МАЛО И ТРАХАЕМСЯ МЫ ЕЩЁ ТЫ ЗАСОВЫВЕШЬ КОНФЕТТИ В МОЙ ЗАД Я ДОСАСЫВАЮ КОКОС И ЛИЖУ ТЕБЯ КАК ПОСЛЕДНИЙ РАЗ МЫ ЛИЖЕМСЯ ТРЁМСЯ ПОТЕЕМ НО ЕБЁМСЯ ЗАДАМИ ПЯТЯСЬ К ДИЛДО ГУБАМИ ИСПИВАЯ ВСЮ ВЛАГУ И КРОВЬ И СЛЁЗЫ И СЕМЯ И ПОТ И ЗОЛОТОЙ ДОЖДЬ С ЛИПКИХ ЛАДОНЕЙ И СЕМЯ МОЁ НЕ ОСТЫВШЕЕ НА ТВОИХ ЩЕКАХ КОТОРЫЕ Я ЦЕЛУЮ ТЫ ССЫШЬ НА МЕНЯ В ОТВЕТ ТАК БЫЛО ВСЕГДА МЫ ПРЕДАНЫ СЕКСУ МЫ РИСКУЕМ
ТАК БУДЕТ ВСЕГДА ПОТОМУ ЧТО МЫ БУНТУЕМ И ПОКА Я ТАК ТРАХАЮ ТВОЮ ЗАД НАШИ АНУСЫ ПОГЛОЩАЮТ ЗВЕЗДОПАД

Прохлада птичьих кружений сочится тёплой кровью

твой анус всегда исповедуется мне прежде чем я возьму его без боя и лишних усилий и потерь

 Я пью отражённую менструальную кровь рассвета с её уст чьи плечи охраняют меня от ветров и скандалов иссечённые благодатью шли мы чтобы узреть гипотетические механизмы сомнамбулических экстазов


и мы вместе плыли по волнам страсти и кто кому из нас снился в этот момент я не знал да и не хотелось думать я полил мартини на её грудь восхитительную как только что распустившиеся гиацинт


кто я после этого визг или струя крови смывающая мочу со скальпа людоеда я всего лишь белоснежка из платы номер 6 и я не мастурбирующий карлик со вставной челюстью я бездомная шлюха Бога которая совокупляется под его ногами пока его прибивают к кресту это порнография гологофы я кончаю и меня распинают где я мой спаситель убит а тело Магдалены съели крысы хотела ли Мария своего Иисуса эту тайну я заберу с собой в могилу.....



Мы можем ласкать друг друга часами и видеть одни и те же богохульные сны. Можем читать одни и те же гимны непокорности. В этом мы едины. Когда она, наконец, осталась наедине со мной в неоновой катастрофе сумерек. Тот особенный вечер. Бокал Джек Дэниэлс и её дилдо. Она была явно возбуждена. Её лаконичные эмоции. На первый взгляд, она даже слишком совершенна. Это её особенное преступное совершенство. Такое же дешёвое и продажное, как весь её макияж. Как и её прокуренная болтовня. Как её сучья похоть и плебейская покорность. Как её стоны, отправляющие меня на самую периферию оргазма. Я настаивал на ещё одном отсосе. Хотя денег больше у меня не было. Мне пришлось ударить эту претенциозную ****у, унизить её, бить по лицу и животу, пока она не начала плакать и умолять меня остановиться.  Её кровотечение станет отправной точкой моего оргазма. Я могу целовать её слёзы так же неистово, как и хлестать её по щекам. Я не хочу, чтобы она притворялась. Я хочу, чтобы она дрочила , пока я буду трахать её рот. Долго и мучительно. Я хочу видеть, как она кончает. Реально кончает как женщина. Когда я плююсь и презрительно вставляю свой член в её истерзанную задницу, которую рву так же как рву щель каждой подавленной ****и,  таким же головокружительным образом; этого минимума вполне достаточно, чтобы процесс продолжался. Алкоголь, бессонница, отчаяние, мужеподобные шлюхи, возбуждённые члены разных размеров, гениталии, рукописи, семяизвержения, явная интоксикация этим помойным шёпотом  разврата уже не приведёт меня в сознание. Как и весь этот ужас за стенами этой опустошённой комнаты.






Эльза:
Поймай Бога в сеть Интернет
и посади его в клетку и несмотря что он твой творец
но ты же его творение




Эльза: Живое живым, любовь - влюблённым


нагота твоя плюётся в меня осколками анорексичного божества давай съедим свои гениталии и сердца умоемся менструальной влагой и уснём на кровавых простынях этого интимного апкалипсиса


Слёзы Эроса рассыпаны как бриллианты по твоей коже они сверкают тревожным инфернальным блеском. Я проникал в неё  как в небесное ложе  её крылья удерживали мою тень привязанной к обманчивой неуловимой ночи равноденствия 


распятия разврата в ходят в плоть как в окровавленную вату
кошмары надели мундиры сменив корсеты на разбитые зеркала
в которых порою отражаются нагие карлицы суицида и улыбка палача


...
Оргазм растекается по нашим конечностям. Ты знала,. Что, в твоей крови слишком много сомнительных грёз, порождённых алкогольными видениями. Сон прерывается на одном и том же месте. Из моей головы вылетают осколки стекла. Я чувствую, как моё сознание сдавливают из вне. Важно то, что конец, действительно существует. размышления, опустошённые чаши с ректальными благовониями, потоки голосов, выпадающие из общей тональности. Сатори на последней ступени анальной лестницы.  Головокружение от высочайшего одиночества. Презрение к жизни. Влечение к праху. Очарование смертью, изживающей себя. Чёрные раны желаний.

Наши Тела, истощённые необходимостью объятий истерзанные поцелуями залитые мочой потом кровью и спермой здесь всё свято ибо это колыбель любви всё что исходит из нас свято всё пахнет как умирающие хризантемы О, Эльза, распни меня своими поцелуями, удави меня своими объятьями, растопчи меня каблуками своего высокомерия и убаюкай меня своей стервозной нежностью




ОКУРКИ ЛУНЫ ТУШИШЬ О ЗАПЯСТЬЯ СНОВ ШЁПОТ БОЛИ ЗАГЛУШАЕТ МАГИЮ ПРИЗНАНИЙ на плечи твои ложатся длинные ресницы менструальных кружев переживания сумерек царапают кожу роз дыхание агонии пленяет эстетика чулков и чёрных лент я заверну свою марионетку в шаль я выберусь из хищной неги сна и соберу банкет пусть мрачные сатиры ходят вспять пусть педерасты воют на луну царапины мозгов мешают мне понять как я давно обнять тебя хочу.


Я вижу свою мятущуюся душу в исповедальне и блестящие от пота волосы куртизанки на подушке. Пространство плюётся обречёнными вселенными.

На фоне роскошных закатов дым горящих галактик поднимается над безлюдными городами. Чёрные слепые ветра, набрасываются на мою плоть повсюду/это алкоголь в моей крови/в моей крови/


И душа твоя ждёт суда она черна или смугла и в целом невинна но твоё королевство в крови моё в сперме садизм твоего лица выдаёт в тебе рожденье новой зари смерть разлетается в стороны как осколки жертв и проклятые имена небесных светил


её взгляд проникал сквозь мою кожу она будто ласкала мой скелет любя целуя и ненавидя одновременно


…врач сказал, что я проживу ещё пять-шесть лет…ну и что это изменит?



шлюхи запутались в снежной листве по ним проезжают танки кишки застревают в осенней листве из них плетут удавки
для спящих под фонтанами сутенёров предусмотрен расстрел
неистовые мародёры устраивают в борделях анальный беспредел
мальчик насилующий антилопу пригвождён к кресту и кто распнёт его и чья это забота не ведомо никому
в кустах ограблены все куклы им выкололи глаза теперь у малютки Джимми будет слепая долгожданная сестра


Мне кажется, что вся любовь мира заключена в открытых ранах Христа, в своём сне я попала в картину Дали и на кресте была в образе истекающей кровью Христессы, мои груди были проколоты длинными ржавыми гвоздями, от заражения крови у меня началась лихорадка, я высекаю последние искры милосердия из сердца молчания. Мы наполняем пустые бокалы нашими смертями. Над барной стойкой кружатся снежинки. После очередной бомбёжки от крыши ничего не осталось. Апостолы пьют мою менструальную кровь из хрустальных кубков. Смерть введёт меня в свои больничные палаты чистилища, где одинокий горбун танцует танго с резиновой куклой с вывихнутыми конечностями. Наше  спасение свершилось. Мы посланы к чёрту. Мы родились несчастными божествами. Бог был в нас, но на закате он покинул наши тела


Девушка читающая Капитал: Машина, которая не служит в процессе труда, бесполезна. Кроме того, она подвергается разрушительному действию естественного обмена веществ. Железо ржавеет, дерево гниет. Пряжа, которая не будет использована для тканья или вязанья, представляет собой испорченный хлопок. Живой труд должен охватить эти вещи, воскресить их из мертвых, превратить их из только возможных в действительные и действующие потребительные стоимости. Охваченные пламенем труда, который ассимилирует их как свое тело, призванные в процессе труда к функциям, соответствующим их идее и назначению, они хотя и потребляются, но потребляются целесообразно, как элементы для создания новых потребительных стоимостей, новых продуктов, которые способны войти как жизненные средства в сферу индивидуального потребления или как средства производства в новый процесс труда.


Арто: Девственная плева в чашах беззакония которую я подношу к твоим губам

Марсель Дюшан: Сон квазимодо это когда двое терпят кораблекрушение это уже слишком зря ты демонстративно режешь своими поцелуями мои вены и бросаешь камни в открытые окна обнажаешь свои прелести и крадёшься на четвереньках к моей постели



Сара Кейн/Джексон Поллок: Неужели нам не вырваться из утопии этого круговорота предрассудков, длинных фраз, междометий и суицидальных расстройств, противоречащих всему, что имеет значение в творческой жизни.


Джон Бэлэнс? может это всё  свет, бьющий в самое сердце тьмы?


Сальвадор Дали Фаллос Апокалипсиса друзья у меня в руках  он вибрирует как небесный смех Демиуурга  не стоми больше зарывать свои члены в окровавленный пески Голгофы               
               

Арто:циничный маразм интеллигентной фригидной ****и тождественно её проклятию,


Делёз:твоя нагота бросает вызов ржавчине листьев


Дали: Фаллос Апокалипсиса извергает менструальную лаву


  Мишель Фуко: ницшеанство подаётся в терапевтических дозах

Бретон: догматы скрипят на зубах распятия зажаты в дверных косяках


Пьер Гийота:  ещё одна уютная бордельная оргия шлюхи дауны трутся о статую Христа имитируя почти религиозный трепет от прикосновения к сакральному образу пытаясь постичь теологическую порнографию нарциссической нищеты



Я ненавидела всех тех кабелей, у которых сосала, но я помню, как их боль вливалась в меня вместе с их семенем, наполняя мою жаждущую глотку очередной порцией их неистощимого презрения. За это я и нравлюсь им. Поэтому они хотят меня. Они платят мне за то, что я готова высасывать их ненависть, которая отражается даже в моих беспомощных глазах. Я равнодушна к их насмешкам и угрозам. Мне не было больно, когда меня насиловал отец, почему же мне должно быть стыдно, когда меня трахают эти подонки. Я начала заниматься проституцией, когда все мои последние детские мечты разбились вдребезги. Я стала шлюхой поневоле. Эта необходимость, причиняющая мне бесконечную боль. Не могу сказать, что я живу только для того, чтобы меня отымели, но этот более всего описывает мой образ жизни. Мне нравятся мои клиенты, они платят мне своим бессилием, одиночеством и равнодушием. Они такие же фригидные марионетки, как и я. Их мир рушится, когда они кончают. Их память обрывается с первой минутой оргазма. Насилие это благодарность в ответ на тот тотальный самообман, в который превратилась вся моя жизнь. Я больше не верю сомнамбулической лжи общества и всего того, что его наполняет. Я просто жду своего часа, чтобы исправить положение и покончить с этим дерьмом навсегда. Это мой мир, мир, полный убожества и страха, который принадлежит мне. Он мой, и в нём есть всё то, что я хочу и должна разрушить. Когда-то я поверила в него как в отца, теперь же он трахает меня ещё чаще, он продаёт меня всем этим мужчинам, которые используют меня в своих сексуальных целях. Вы, возможно, хотите знать, что ещё осталось в моей жизни, кроме героина, папочкина члена и мужчин, которые готовы засунуть в меня не только свои пальцы. Это моё единственное желание. Надеюсь, что я сдохну раньше, чем они захотят трахнуть меня снова.




…это я…я…нагая и приговорённая…я настоящая шлюха, чья ****а ещё при жизни стала легендой…попав в рабство к своим родственникам…одиночество…тюрьма, проблемы с мужчинами, членами, наркотиками, странно, что у меня никогда не было проблем с совестью… врач сказал, что я проживу ещё пять-шесть лет…ну и что это изменит…сумерки…когда-то я то же ждала восхода солнца… работы и денег…теперь эти голые мысли, как копытами бьют по темечку как - будто кто-то  давит на педали у висков и крутит…крутит…посмотрите на мои губы этот нежный рот, который целовали столько ртов, сколько членов копошилось в этом горле эти мужчины такие разные и всегда одинаково жестокие…сволочи и подонки…я всегда хотела быть одна жить одна пока он не сделал это…господи как это было больно: он раздвинул мне ноги и вошёл сзади…потом.....много крови и скорая помощь…слёзы и дождливые ночи…мне наложили швы…тогда я ещё видела…я была здорова и говорила о других вещах…вещах которые сбываются по твоей вине или желанию…но там тоже не было света…разве счастье в его присутствии… в этом зале темно но я чувствую что Вы счастливы видя моё обнажённое немое тело…я хотела умереть в декорациях ясного неба…когда я стала шлюхой у меня была самая низкая цена…зато со мной можно было делать всё что угодно…конечно я сделаю это если вы дослушаете до конца мою историю…я и сейчас слышу эти крики эти крики пощёчины и удары…давай сука как ты прекрасно сосёшь возьми и его дерьмо то же тебе нравится вот так трахаться поверни сюда свою головку и сделай всё по полной программе…ты живой туалет…ты живой туалет…ты туалетная шлюха…Алехандро был особенно жесток несмотря на то что я его младшая сестра…он пользовался мной когда в первый раз он сделал это он был не один он разжал мне рот и помочился в то время как его друг пытался изнасиловать меня сзади что я могла я была связана и у меня текла кровь…я была слабым ребёнком что я могла сделать с этими мужчинами хотя они не заслужили этого имени…Спидом меня заразил дядя Джэк, я не знала, что он наркоман…я долго прожила в Амстердаме там Грэг подсадил меня на героин ну я не думаю, что Вам интересны эти ****ские наркотические истории вас должны интересовать только детали как я увеличила свой задний проход благодаря простому ингалятору или пыталась поменять пол в домашних условиях…я ненавижу себя и должна умереть, я ненавижу себя и должна умереть, сколько раз подобные мысли мешали Вам спать? превращая ваш сон в кошмар замедленного действия.


Вчера звонил Алехандро, он интересовался, была ли я у врача, что он сказал, как протекает моё заболевание и всё ли в порядке с Мелиссой. Она такая прекрасная девочка. Он мой брат изнасиловал её, когда ей только исполнилось пять лет. Она умерла от потери крови в доме священника. Я повторяю её имя снова и снова. В этом округе живут одни торчки и педерасты. Однажды я познакомилась с Мигелем. Внешне он был неотразим. В костюме от Лагерфельда и запонками Сваровски. Он угостил меня чистейшим кокаином. Он сказал, что сомневается в смерти Элвиса и верит, что потомки Христа живут среди нас.


глоток грозы я пью как менструальный сок твой
и стаи крыс плывут как острова
а чёрный воздух над нами повис
так млечным путём за кулисы нас прячет весна
чучело проклятье мне нужна твоя кровь и ночь вскрывает вены я думаю это любовь
сядь мне на лицо
твои ягодицы мерцают как слёзы
твой анус вершит правосудие
вагинальный трибунал улики указывают на звёзды




Я помню свой первый настоящий оргазм, когда брат напоил меня и начал засовывать в мою дырочку свои пальцы, сначала я закричала от нестерпимой боли, ведь это был фистинг почти на сухую, но потом три волны оргазма последовали одна за одной. Когда меня насиловал отец было просто больно, а тут вдруг весь ужас инцеста обернулся прекрасным сексуальным опытом пусть и с моим родным любимым и ненавидимым мною братом. 


моя богиня она спросила могу ли я читать свои поэмы и делать куннилингус


одноногие карабинеры едят карабины шлюхи хлопают в ладоши когда мимо провозят катафалк с св. Себастьяном

наступило дадаистское время когда Ромео посылает Джульетте своё ухо в конверте на завтрак и палец на ужин


на подносе ослиные глаза и свиные уши


из затылков торчат распятия


коровьи внутренности висят на ветвях


идиоты и герои умирают в один день в перестрелке


спящий дадаист проснулся съел правый глаз улыбнулся и помолился


облейте серной кислотой Ваших Божеств которые больше Вам не подчиняются!


он отдал Господу свой глаз в надежде попасть в рай для умалишённых


рты тошнит гусеницами генцида


Рай – пропасть.



невидимый Садизм твоего лица выдаёт в тебе рожденье Новой Зари
Любовь шрамирует сердца оставляет недосказанными слова и разбитые объятья


это поцелуи с зашитыми губами

 переступи порог и улови аромат постельной бойни


гостеприимство анонимных мыслей вгоняет в тоску оккупированную лживыми сердцами.


Роскошь тишины ласкает грудь наждаком твои сны и ночные ереси – коррумпированные псы бессмысленной игры


эта капризная химера жизни.



 забальзамированный взгляд и тело обласканной бритвой солярного разврата В свете заходящего солнца ты стоишь как Афродита и за плечами твоими печами многовековой печали Европы



твоя любовь питается шрамами она носит их как медали увечья как погоны сутенёры уничтожают притоны и слышнее становится музыка отражения призрачных эрекций фрикций экзекуций в утробах грустных поллюций.


..и наши поцелуи искупали усыпляющий экстаз потоков пламенных видений я сгорал от любви и невыразимости того что переживание превалировало над созерцанием техники молитвенных судорог превращали в прах представления о будущем и воспоминания сыпались как песок сквозь пальцы нирванического откровения реальности вечное сияние настоящего.



Миражи орфических страстей накатывают на трепещущие горизонты наших тел


Конвульсивные извержения менструальной лавы, ангелы, растерзанные на алтарях тайных соборов.

Твои хрустальные поцелуи дышат сквозь молчаливый абсент осени

блуждать в гротах фаллического великодушия катафалки плоти застывают поцелуи разбиваются о лезвия берегов крошатся о мрамор многовековой плоти

саморазрушающиеся лабиринты мраморных сновидений хаотичные репетиции одноруких оргазмов улыбки одной ладони сексуальные фантомы путешествуют по трупным резервуарам кинохроник крики висельников которые оставили свои оргазмы дома генитальные фантомы и мёртвые розы на газонах пустые бокалы разлившееся вино мы сменили адреса имена и сбросили кожу на старые рояли


поцелуи пробуждают влюблённых принцесс ото сна, семя диких мальчиков пробуждает вкус к жизни…

мы случайно встретились на Малхолланд драйв, та мистическая ночь напоминала фильмы Дэвида Линча  и сюрреалистические психодрамы Ходоровского…

наши первые поцелуи под вой койотов и в свете фар проезжающих линкольнов…


Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.



когда она состарилась и умерла то перевоплотилась в птицу которая кричала Тру-ля-ля и выклёвывала глаза детям и шлюхам


анус мира открывается и закрывается


После двух первых церемоний я легла на кровать животом вниз, он встал на колени, раздвинул мне ноги и языком начал лизать один за другим оба моих прохода, которые после принятых мною по его приказу мер не были слишком благоуханными. После того, как он насосался вдоволь, я вновь начала его стегать, потом он снова, стоя на коленях, лизал меня. И так продолжалось, по меньшей мере, пятнадцать раз.

Я  легла в  постель,  но и  подумать не могла о  сне. Врач сказал, что я проживу ещё пять-шесть лет…ну и что это изменит? До самого утра я носилась по  бурному и  радостному морю,  где  волны  тревог  перемежались с волнами радости. Минутами мне казалось, что я вижу по ту сторону кипящих вод какой-то  берег,  сладостнее рая,  и  время  от  времени  освежающий ветерок пробуждал мои надежды и торжествующе нес мою душу к этому берегу; но я так и не  могла достигнуть его  даже в  воображении,  ибо  навстречу дул береговой ветер и неустанно отгонял меня.  Здравый смысл противостоял бреду,  рассудок охлаждал страстные порывы.  Слишком взволнованная, чтобы предаться отдыху, я встала, едва рассвело.



…врач сказал, что я проживу ещё пять-шесть лет…ну и что это изменит?.., когда весь мир болен, как и моя ****а, весь мир обречён, как и моя ****а,

свергнутые боги срут на нас,

я чувствую безразличие каждой секунды,

я хочу избавиться от своей ****ы,

швырнуть её в мусорный бак вместе с остатками своего тела,

я хочу впиться зубами в свою ****у и плеваться в вас кусками моих генитальных деликатесов.

Я вырываю из груди эти чёрные мысли, они исчезают со всей остальной ложью в бездне жизни и фальшь тишины вскрывает мои вены…врач сказал, что я проживу ещё пять-шесть лет…ну и что это изменит? Я потеряла всех кого любила, осталась только брызжущая, неиссякаемая ложь. У кого есть хорошая память никогда не сможет сохранить своё счастье.


Мы не из тех, кто вправе жить вечно, мы заложники зыбучих песков времени, которое давит нас со всех сторон.



…в итоге я оказалась на панели. Юное беззащитное продажное создание. Первое время меня немного бесили организационные проблемы.

. Стоит ли напрягаться, когда в тебя влюблен целый город.

Я рискую исключительно собственной ****ой.

Где мы будем трахаться сегодня милый?

В твоей машине слишком тесно.

Я не против, но тогда я не смогу принять твою любимую позу, дорогой. Недавно я отметила пятилетие в бизнесе.



Мне двадцать пять и я не снимаю с себя ответственности.

Теперь я не верю, что можно изменить мир к лучшему благодаря анальному сексу. Я не пойму – откуда в людях столько жестокости? За пару увесистых купюр почти каждый готов отстрелить голову своему ближнему. Сюрпризам нет конца, тот длинный сукин сын с обрезанным членом никак не мог кончить, он завёл будильник на своём мобильном и каждые пять минут задавал один и тот же вопрос, - сколько времени, мамочка? Не стоит зацикливаться на одних фантазиях. Те туфли от Гуччи и кофточку от Бэджли и Мишку подарил мне именно он.





Мне кажется,  свет не видывал более тщеславной и  амбициозной шлюхи, чем я.  Я не имела никакого права родиться.  Вместо того чтобы жить для себя, и в себе, и с собой, как должно жить разумное создание,  ты  только и  ищешь,  как бы повиснуть на другом,  более сильном человеке,  а если не находится никого,  кто бы согласился обременить себя таким толстым,  слабым,  рыхлым и  бесполезным существом,  ты начинаешь вопить, что ты несчастна, что с тобой дурно обращаются и тобой пренебрегают.


мерцание кукольных вагин отражается в глазах изумлённой публики
ректальным смехом сцеживая похоть как коровье молоко
пластилиновые распятия для каннибалов
слёзы в шрамах от поцелуев или это капли дождя
голодные пастыри насилуют овец
клаустрофобия оральных пространств порождает анусофобию
распятьееды устраивают оргии в церквях
жизнь бежит сама от себя
нам не позволено так просто беплатно сойти с ума


И потом существование для тебя должно быть постоянной сменой удовольствий и впечатлений,  иначе  мир  кажется тебе  темницей.  Тебе  нужно,  чтоб  тобой восхищались,  за  тобой ухаживали,  льстили,  чтобы вокруг тебя была музыка,
танцы,  общество,  а  если  этого нет,  ты  начинаешь томиться, и  впадаешь в уныние.  Неужели ты  не можешь устроиться так,  чтобы не зависеть ни от чьих прихотей и ни от чьих желаний, кроме своих собственных?


Когда ты  не знаешь,  чем заполнить день,  подели его на части,  каждую часть займи чем-нибудь, не сиди без дела и четверти часа, десяти минут, пяти минут,  пользуйся каждым мгновением,  делай намеченное тобою методически,  с суровым постоянством,  -  и день пройдет так быстро, что ты не заметишь, как он кончился.  И ты не будешь зависеть ни от кого и ждать, чтобы тебе помогли провести время.  Тебе не  придется искать ни  общества,  ни  разговоров,  ни сочувствия,  ни  поддержки  -  словом,  ты  будешь  жить,  как  должно  жить независимое существо.

Мне кажется, что вся любовь мира заключена в открытых ранах Христа, в своём сне я попала в картину Дали и на кресте была в образе истекающей кровью Христессы, мои груди были проколоты длинными ржавыми гвоздями, от заражения крови у меня началась лихорадка, я высекаю последние искры милосердия из сердца молчания. Мы наполняем пустые бокалы нашими смертями. Над барной стойкой кружатся снежинки. После очередной бомбёжки от крыши ничего не осталось. Апостолы пьют мою менструальную кровь из хрустальных кубков. Смерть введёт меня в свои больничные палаты чистилища, где одинокий горбун танцует танго с резиновой куклой с вывихнутыми конечностями. Наше  спасение свершилось. Мы посланы к чёрту. Мы родились несчастными божествами. Бог был в нас, но на закате он покинул наши тела.


 Делёз: шизоидная драма бесчеловечных объектов  мы с головой погружаемся в ароматный пепел пробуждающихся желаний влажные тени падающих снежинок мы неистово целовались и наши объятия изгоняли страшные сны его язык тычется в мои соски я лижу его подмышки живот шею и целую ягодицы он прерывисто дышит в лунном свете



Голос за кадром: Бог это лай моего духа как фаллическая дрель проникающая в глубины грешников




Гийота/Войнарович: проституция как привычка или дань ускоряющейся моде конца времён включает в себя элементы альтруизма и безрассудного саморазрушения,

Джон Бэлэнс: Каждый день – катарсис – очередная астральная катастрофа, кто-то встречает свою бесшумную смерть на ступенях анальной лестницы/кто-то запускает крыс в свой анус/кетаминовые грёзы/тёмные коридоры, которые пронизывает люциферианский свет, сводящий с ума совокупляющихся нас/ты нужен мне просто чтобы жизнь продолжалась прямо сейчас, вопреки тому, что говорят Хранители Закона.


Кроули/Войнарович: Я завоёвываю мужчин, которые не готовы к любви/распятия в крови/шлюхи на грани массового суицида, они вспарывают свои отверстия острыми фаллосообразными лезвиями, которые глубоко застревают в их плоти/уцелевшие ангелы восторженно целуют наши целомудренные души на пороге заката, мы расправляемся с ними особым способом, игриво и непринуждённо/пространство дышит галлюцинациями Берроуза/


Девушка, превратившаяся в Карла Маркса: тождество продажи и купли предполагает, что товар становится бесполезным, когда он, будучи брошен в алхимическую реторту обращения, не выходит из нее в виде денег, не продается товаровладельцем, а следовательно, не покупается владельцем денег. Это тождество предполагает далее, что процесс обмена, если он удается, есть некоторая пауза, известный период в жизни товара, который может быть более или менее продолжительным. Обращение товаров разрывает временные, пространственные и индивидуальные границы обмена продуктов именно благодаря тому, что непосредственная тождественность между отчуждением своего продукта труда и получением взамен него чужого расчленяется на два противоположных акта – продажи и купли. Если процессы, противостоящие друг другу в качестве совершенно аморальных, образуют известное внутреннее единство, то это как раз и означает, что их внутреннее единство осуществляется в движении внешних противоположностей. Когда внешнее обособление внутренне несамостоятельных, т. е. дополняющих друг друга, процессов достигает определенного пункта, то единство их обнаруживается насильственно – в форме секса.


Бретон: Мы впитываем отравленный воздух улиц и снова встречаемся взглядами. По его глазам я видел, что он хочет меня, но я решил сделать это первым. Ударом в лицо я сбил его с ног, подмял под себя, быстро спустил штаны и вторгся в наивную мальчишескую задницу. Он отбивается и дрожит всем телом пока я ебу его сжатую тугую дырку, опустошая трагические запасы разума. Любая жажда иллюзий вызывает тошнотворную дрожь. Негативные импульсы некрофилов и хохот беспомощных отрезанных конечностей.

Дамер: автоматическая исповедь насилия блокирует непосредственную энергетику вызова, социум немногословен, но у него свои претензии к кровожадному либертену, банальное желания утвердиться на скотобойне всех экзистенциальных смыслов, в каждом привлекательном индивидууме врождённая тяга к насилию,


Больше всего я ненавижу ***, тощие сифилитичные хуи сутулых невротиков со странными диагнозами преждевременными болезнями и непредсказуемых в своих мыслях и действиях. И жирные пальцы, которые щиплют мои соски и руку держащую пистолет у моего виска и большой палец в моей заднице и сперму брата на моих губах; хотя моя ****а привыкла к безумию и извращению она не разучилась ненавидеть вас, моё счастье и счастье моей ****ы это ваше полное отсутствие.

на закате в тумане когда плоть становится призрачной а чувства прозрачны когда-нибудь мы останемся одни на остывающей земле я смешаю свою сперму с её спермой свою кровь с её кровью свою страсть с её страстью творчество это праздник который устроил мой дух после того как ты вырвала и изнасиловала моё сердце


Моя страсть срывается с цепей. Я ласкаю каждую окровавленную часть её тела. Я владею им. Я могу делать всё, что угодно. Пока у меня есть желание. Я исполосую её лицо острым лезвием. Я уничтожу её черты до неузнаваемости. Я не буду делить её красоту со смертью. Любовь, безумие, смерть, три священные вещи, ради которых стоит жить. Вещами, за которыми прячется совсем иная метафизика.

Я хочу рассказать Вам о своём знакомстве с Мигелем. Мне только исполнилось шестнадцать. Я была девственницей с амбициями.
Наступал самый сладостный час суток.  "Угасло дня сверкающее пламя",  и
роса  свежими каплями пала  на  жаждущие поля торжественный багрянец. Он горел
пурпуром в  одной  точке,  на  вершине горы и  опаленные холмы.  Закат был
безоблачным,  и теперь на западе разливался,  а  затем расстилался по  небу,
охватывая всю  западную его  половину и  становясь все  мягче  и  мягче.  На
востоке   было   свое   очарование.    Небо   там   было   темно-синее,    с
одним-единственным скромным  украшением -  восходила одинокая звезда;  скоро
должна была появиться и луна, но она еще пряталась за горизонтом.
Я  расхаживала некоторое время по  террасе;  но  скоро из  окна до меня
донесся хорошо знакомый мне тонкий аромат -  аромат сигары;  я увидела,  что
дверь на террасу из библиотеки слегка приоткрыта. Может быть, оттуда за мной
наблюдали?  Поэтому я отправилась во фруктовый сад. Это было самое уединенное
и восхитительное место во всем парке. Там росло множество деревьев и цветов;
с одной стороны сад был защищен высокой стеной,  а с другой тянулась буковая
аллея,  отделявшая его  от  лужайки.  Повалившийся забор служил единственной
преградой между ним и  тихими полями.  К этому забору вела извилистая аллея,
обсаженная лаврами, и в конце ее, под высоким каштаном, стояла скамья. Здесь
можно было бродить в полном уединении.  И так сладко пахло медвяной росой, и
такое царило безмолвие в этих все густевших сумерках, что мне казалось, я не
в  силах  буду  уйти  отсюда.  Но  когда я  бродила среди цветов и  плодовых
деревьев в  верхней части  сада,  озаренного светом восходящей луны,  что-то
вдруг заставило меня остановиться. Это был не звук, не чье-то появление, но
снова тот же предостерегающий аромат.
Вокруг меня,  как ладан, благоухали шиповник и жасмин, но встревоживший
меня аромат исходил не от листьев и не от цветов.  Это был -  я сразу узнала
его -  запах сигары Мигеля. Я оглянулась вокруг и прислушалась. Я
видела ветви деревьев,  обремененные наливающимися плодами, слышала соловья,
заливавшегося в  роще за полмили отсюда.  Но никого не было видно,  никто не
шел  по  дорожке.  Однако аромат все усиливался.  Зная,  что надо бежать,  я
бросилась к калитке,  которая вела на участок с молодыми насаждениями,  -  и
увидела  входящего мистера Санчеса.  Я  нырнула  в  хвойную заросль.  Он,
наверно, пришел не надолго, и если не шуметь, он не заметит меня.
Он несколько раз поцеловал меня.  Когда я,  наконец,  вырвавшись из его
объятий, подняла глаза, я увидела вдову - бледную, оскорбленную, негодующую.
Я  только улыбнулась ей  и  побежала наверх.  "Объяснения можно  отложить до
завтра",  -  решила я. Все же, когда я очутилась у себя в комнате, мне стало
неприятно  при  мысли,   что  старушка  хотя  бы  на  минуту  может  неверно
истолковать то,  чему она была свидетельницей.  Но  радость вскоре заглушила
все другие чувства.  И, несмотря на то, что ветер выл, гром гремел чуть ли не
над самой крышей дома, то и дело яростно вспыхивали молнии, а дождь лил как
из ведра,  -  я  не испытывала ни страха,  ни робости.  За те два часа,  что
длилась буря,  мистер Санчес трижды подходил к моей двери и спрашивал, как
я себя чувствую. А это могло придать мне спокойствие и уверенность при любых
обстоятельствах.



Кто  будет порицать меня?  Без сомнения,  многие.  Меня назовут слишком
требовательной.  Но что я  могла поделать?  По натуре я человек беспокойный,
неугомонность у меня в характере,  и я не однажды страдала из-за нее.  Тогда
моим  единственным утешением было  ходить по  коридору третьего этажа взад и
вперед,  в тишине и уединении, и отдаваться внутреннему созерцанию тех ярких
образов, которые теснились передо мною, прислушиваться к нараставшему в моем
сердце  волнению,  смущавшему меня,  но  полному жизни,  и  в  лучшие минуты
внимать той бесконечной повести,  которую создавала моя фантазия, насыщая ее
событиями,  огнем,  чувством - всем, чего я желала и чего лишена была в этот
период моего существования.
Напрасно  утверждают,  что  человек  должен  довольствоваться спокойной
жизнью:  ему необходима жизнь деятельная;  и он создает ее, если она не дана
ему   судьбой.   Миллионы  людей   обречены  на   еще   более   однообразное
существование,  чем то,  которое выпало на мою долю,  - и миллионы безмолвно
против него бунтуют. Никто не знает, сколько мятежей - помимо политических -
зреет  в  недрах  обыденной  жизни.   Предполагается,  что  женщине  присуще
спокойствие;  но  женщины испытывают то  же,  что и  мужчины;  у  них та  же
потребность проявлять свои способности и  искать для себя поле деятельности,
как и у их собратьев мужчин; вынужденные жить под суровым гнетом традиций, в
косной среде,  они страдают совершенно так же,  как страдали бы  на их месте
мужчины.  И  когда привилегированный пол  утверждает,  что призвание женщины
только печь пудинги да вязать чулки, играть на рояле да вышивать сумочки, то
это  слишком ограниченное суждение.  Неразумно порицать их  или смеяться над
ними;  если они хотят делать нечто большее и учиться большему, чем то, к чему
обычай принуждает их пол.


когда тело Эльзы исчезнет в тумане, я сброшу свою кожу, склей мои губы лунным прахом, надень на мою голову свою чёрную корону. Пустое время, словно убегающая лошадь несётся вперёд. Это ключ ко всем нашим ранам, которые кровоточат уже целую вечность.


Мы появляемся и исчезаем в одной и той же божественной перспективе. мы отражаемся друг в друге, нас ничто не разделяет, пламя страсти перекидывается от тебя ко мне, нет ничего более непостижимее двух юных обнажённых сердец, притягивающихся друг к другу в благовонии опиума, непостижимость и невозможность таких близких связей такого порочного существования пропитанного энергией непостижимой любви, трудно подобрать слова, чтобы придать этим строкам хоть какой-то смысл. Такая нежность спрятана в каждом из нас. Моя муза сняла с меня проклятие одиночества, с такой неподдельной и с такой свойственной только ей нежностью. Мы вспоминаем, как мы вместе уничтожали ангелов в искусственном небе, ответственных за нашу бесплодную любовь…мы вместе верили, что-то, что нас связывает способно устоять перед смертью.



хрустальные поцелуи осени дышат сквозь молчаливый абсент

блуждать в гротах фаллического великодушия катафалки плоти застывают поцелуи разбиваются о лезвия берегов крошатся о мрамор многовековой плоти

саморазрушающиеся ландшафты мраморных сновидений хаотичные репетиции одноруких оргазмов улыбки одной ладони сексуальные фантомы путешествуют по трупным резервуарам кинохроник крики висельников которые оставили свои оргазмы дома генитальные фантомы и мёртвые розы на газонах пустые бокалы разлившееся вино мы сменили адреса имена и сбросили кожу на старые рояли

                гротескный юмор человеческого существования загнан в угол парадоксальным каннибальским голодом разочарования во всех институтах власти, дуэль после первой брачной ночи, выстрелы судьбы на поражение,


                романтический привкус лёгкого гомосексуального оттенка в мечтах и планах,



             кухонный нож заменяет собой интерес к современному миру, интервью священника после вскрытия первой жертвы, его детальный рассказ об изнасиловании после первого причастия, любое непосредственное столкновение с реальностью лоб в лоб необратимо воздействует на цинизм возведённой в степень условности любой умственной модели,

         труп Мэрилин в твоей постели, ещё один гарантированный оргазм зыбучие пески сновидений, кошмарная некрофилия литературного мракобесия, идиотический гламур толпы сифилитичных стриптизёрш, позирующих для слепого фотографа и немого журналиста, парализованный следователь вдохновлён сюжетом о задушенной при невыясненных обстоятельствах официантке, работающей как агент ФБР под прикрытием, дрочи и помни о сломанной челюсти общественной морали и, чувствуя, как экстатическая амфетаминовая мысль стреляет в мозг прицельным приходом с силою 38 калибра.

на след странице вы увидите каплю крови

Удушливый ропот безмолвных ртов

Перманентное состояние хаотичного многоканального изнасилования.

            Разрушительное пламя, сжигающее сердца людей и ангелов.


               Слышится музыка расчлененных телесных вибраций, когда плоть срезается, и вырываются вены. Ничто не успокоит наэлектризованную бушующую похоть.


                Глубоко внутри лязг крови. Следы пустоты и безумия,


                ШАЛТАЙ-БОЛТАЙ собственной персоной,


                декорации в крови, амнезия убийцы, угрозы со сторон внутренних врагов, мраморные тела, заключённые в колыбели, когда ты то же там будешь?



Агрессивные тени поцелуев прилипают к нашим губам. Сначала мир рушится в мечтах, потом в словах и образах.

                Сейчас мы, лишившись памяти, обретём знание, конец наступит как раз вовремя. Земля с радостью примет полуразложившиеся тела своих жертв.

                Мы прячемся за линией горизонта. Зодиакальные свастики умножаются в пустыне обезглавленного неба. Состояние хаотичного многоканального изнасилования. Во мраке одиноких камер призрачные голоса, молящие о пощаде, хотя никто здесь не хотел бы сменить ни тело, ни душу. Я должен был тебе обо всём рассказать, предупредить и сказать, что эта тьма даёт совершенное безопасное безумие, невозможность познать собственную сущность, дарит особую маску, которую никто и никогда больше не в силах сорвать. Мы надеваем яркие балахоны.


                Пышная оргия на глазах у бога.

Демиург уснул. Капли нашей крови на его висках. Тишина ранит своими крыльями. Я один, даже эхо меня отвергает. Я закрываю глаза. Раскалённая знойная пустыня. Я исчезаю. Только следы. Возможно, они уже здесь. Те, кто пришёл, чтобы завладеть моим телом. Паразиты сознания. Я теряю человеческие черты. Я больше не двуногая мразь, я животное в собачьем обличье, я стою на четвереньках, слюна течёт по подбородку. Пульсирующее наваждение другого реального существа, которым я стал. Этого превращения ждали многие. Но никто не заметил, как быстро это произошло с моим телом. Я собака. Я животное. Жертвенная тварь. Собака бога. Как будто едкая струя мочи обдаёт твой мозг, это состояние, такое живое и необъяснимое, не испытанное ранее, способность к возвышенному созерцанию, сознание расширяется, уровни реальности размываются, возникает спонтанное желание странствовать по призрачным внутренним ландшафтам, здесь и сейчас, видеть самые изощрённые фантазии изнутри, оказаться в их психическом центре, отсюда видно как восходит чёрное солнце. Как иллюзии скользят по поверхности.


Возможно ли обрести тайную силу на побережьях смерти. В стране приливов, в этом Аду печали, в совершенстве ночи, где безумцы с короткими именами поют песни незнакомцам, члены тянутся к членам, а любовь больше всего гармонирует со смертью. Воспоминания рассыпаются в жарком мраке нашей постели. Это член, который хочется мастурбировать. Вот, где настоящая красота и поэзия. Юный член, прекрасный как прах расплавленного солнца. Любовь есть закон. Любовь ниже воли». Мальчики, изваянные по образу плоти и крови. Обнажённые мальчики бунтари, слившиеся с бледностью гаснущих звёзд. Каждый из них не более чем универсальная идея, идеальное воплощение целой параллельной вселенной. Постоянное саморазрушение, фанатизм вечного возвращения, –  кроется ли за всем этим ещё что-нибудь иное? Как никогда повседневная реальность близка к банкротству. Абсурдные частности вживаются в нас при каждой попытке сохранения адекватной реакции. Влюблённый мальчик, превративший мою жизнь в пленительный ад. Я жду тебя и оплакиваю минуты одиночества. Сегодня я люблю тебя и призываю тебя посетить храм моей прозрачности. Я хочу пребывать в твоих руках как сорванная тобой роза, пока вино не обратиться в кровь снова. Первый шанс анонимного выживания. Соблазнительная видимость наших нагих тел подобна монументам среди галлюциногенных руин. Секс может быть важен, но только в том случае, если ты не чувствуешь боли. Если ты понимаешь, что только предательство приблизит тебя к свободе. Любовь есть закон. Любовь ниже воли».  Если я прикончу тебя, то никогда не забуду. Сейчас ты отдаётся мне в последний раз. Я ещё раз докажу тебе свою бесконечную любовь, когда это острое холодное лезвие найдёт горячую возбуждённую плоть. Когда он войдёт в него по рукоять. В лунном свете кровь меняет свой цвет. Это обман зрения и  разума. Эта возможная любовь, не ставшая реальной. Я надеваю терновый венец и встаю на четвереньки во мраке пустой комнаты, в животной непредсказуемости я крадусь как послушный пёс к своему невидимому господину. Я хочу знать, кто управляет моим сознанием. Это не человек, не свинья и не ангел. Я знаю, что это существо хочет меня трахнуть. Но я не уверен, что оно где-то рядом. Я даже не знаю его имени. Я смотрю в зеркало и, возможно начинаю подозревать, что в этот момент я ненавижу себя даже больше, чем Бога. Это не развлечение, это предательство. В конце цивилизации нет нашей вины. Великое одиночество настигло нас, как разрушительные последствия экстатических опытов. Вечно новое видение мира в каждый миг своего существования, и в созидании и в разрушении. Знакомство с бездной никогда не проходит бесследно.
Кровавые лезвия торчат из пастей псов. Второе пришествие Алисы в страну чудес. Напрасные попытки бегства. Опущенные ресницы мальчика с окровавленным членом. Из раны по-прежнему хлещет кровь. Что он нашёл в объятьях портовых моряков и молодых офицеров, которые соблазнили и прикончили его. Мы, пленённые рабы, загипнотизированные движением собственных фантазий, выставляют на показ своё отвращение, свои деформированные члены, невыносимая эрекция, существующая сама по себе. Неотвратимое презрение к самим себе превращает их мир в разрушенный идеал. - Это, наверное, тот самый лес, - размышляла она, - где нет никаких имён и названий. Интересно, неужели я тоже потеряю своё имя? Никаких имён и названий, больше никаких имён и названий…Мир – это труп бога, его символический образ. История одного из безумств бродячих акционистов. На сцене тела моделей, забрызганные масляной краской, кровью, песком и пеплом, несколько дрессированных мальчиков шлюх, трахают себя острыми предметами, внимая тотальному зову похоти. Потрошитель свиных задниц в маске театра НО вскрывает очередную тушу. Когда красота самоуничтожается, остаётся только холодное презрение. Я спросил у своего спутника – какова же моя вечная участь? Он сказал: «Между чёрным и белым пауками». -Разве десять ночей теплее, чем одна? Ищите Гортензию. Что следует раньше, смерть индивидуума или смерть мира, смерть иллюзии или реальности. Его первая страсть - животные, его вторая страсть - зашивать девочку в кожу молодого осла, ее головка торчит наружу, он кормит ее и заботится о ней, пока кожа животного не сморщивается и не умерщвляет ее. Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по зазеркалью, яснее всего она запомнила это.


Действовать, не обращая внимания на содеянное. Грешить против света и тьмы, сделав из бога честный бизнес. Секс, моча, пожар, старая сладкая песня любви. За пределами Времени. Огонь чёрного солнца, его неуловимое тепло, вспышки света, запах горящей плоти, капли спермы на загорелых телах, пронзительные мелодии флейт, ночь продолжается, я ложусь рядом с мальчиком, тем, кого мне придётся вскоре убить. Я объявляю ему о своём решении. Его нежные черты, бледность лица. Странная совершенная грусть взгляда. Моя любовь не имела начала. Моя любовь была беспощадной. Когда я начал насиловать его, я понял, как он был дорог мне. Каждый сантиметр его плоти я подвергал неимоверным пыткам. Я долго пытался разобрать слова, вырывавшиеся из его окровавленного рта. Его крики, переходящие на шепот. Он признался мне в любви, и я проломил его череп. Его сердце ещё билось в тот момент, когда захрустели кости. Я продолжаю трахать бездвижное тело. Моя страсть срывается с цепей. Я ласкаю каждую окровавленную часть его тела. Я владею им. Я могу делать всё, что угодно. Пока у меня есть желание. Я исполосую его лицо острым лезвием. Я уничтожу его черты до неузнаваемости. Я не буду делить его красоту со смертью. Любовь, безумие, смерть, три священные вещи, ради которых стоит жить. Вещами, за которыми прячется совсем иная метафизика.


                Клеймо фантазма и блевотина лунных псов,


одинокая истерия тщеславия и пророчество бойни разрастаются до бесконечности. Так же как и вечность, окроплённая кровью Христа, обнажает свой непримиримый оскал. Рай – пропасть. Конвульсивные извержения менструальной лавы, ангелы, растерзанные на алтарях тайных соборов. Проклятие неутолимого голода над уровнем моря. Куски мяса совращённых детей разбросаны по берегу. Опорожнённый кишечник содомита. Влагалище очередной жертвы охвачено пламенем. На главной площади распяли уже седьмую блудницу за вечер. Я иду по городу и вижу тело изнасилованной девушки, завёрнутое в кровавую простыню. Её мучили несколько десятков солдат, потом они бросили её истекать кровью возле сточной канавы. Многочисленные переломы и травмы черепа. Я нежно целую её закрытые глаза. Восторженные флюиды желания паразитируют на моём сознании. Я тоже хочу войти в неё. Отзовётся ли она на мои попытки. Но она нема и неподвижна. Она без сознания, внутренние органы деформировались. Передо мной изувеченное тело, запятнанное позором. Её существование это симуляция тотального истощения плоти. На всех доступных уровнях похоти. Выкидыши мирских желаний. Я часто думал о том, как приятно насиловать свою немую сестру. Как её рот бесшумно расширяется до отчаянной гримасы. Как она изгибается и судорожно отбивается, и из её горла при этом вырывается только нечто похожее на хриплый шёпот. Ничего более. Свастика вращается в пустоте искусственного парализованного разума. Моя эякуляция на краю моей добровольной гибели, в асимметричном сердце сексуальности аннигилируется символический статус насилия. Раствориться в каждой из однополых сфер/ беспощадная мутация кровавой расплаты интуитивная пародия на расчленённое извержение/ лезвия лиц/ игра атонального света/ самих в себе хрестоматийность внутренностей, которые вываливаются наружу/ грёзы роз в меняющихся зрачках сновидений /Цвет/ звук/ забвение/ интоксикация сознания, позволяющая услышать звучание истинного бытия/ кровавая эрекция непрерывных метаморфоз - Тональности свободного иллюзорного пространства сомнамбулиста. Мама снова трахается с Санта Клаусом/ труп зарезанного педераста в шкафу/ пространство грёз/сон изнасилованного младенца/мы ищем утешение повсюду/ на сожженной паранойей земле есть пространство для совершенствования/желания как сексуальный вирус проникают даже в самые отдалённые мазохистские регионы  души/ пепел Арто/ сперма Кроули/ распятые гермафродиты/ обезьяны лижущие трупы обгорелых младенцев/ Ваззаг поднимает единственную ногу чтобы член Хамсиеха мог в полной мере насладиться гостеприимством его задницы/ мальчики в порядке только некоторые не могут вспомнить своего имени и правильно говорить главные буквы алфавита


"Ты,  -  говорила я себе, - очаровала Моралеса? Ты вообразила,
что  можешь нравиться ему,  быть  чем-то  для  него?  Брось,  устыдись своей
глупости!  Ты  радовалась  весьма  двусмысленным  знакам  внимания,  которые
оказывает джентльмен из  знатной семьи,  светский человек,  тебе,  своей любимой шлюхе?
Как  же  ты  осмелилась,  несчастная,  смешная ****ь?
Неужели даже во имя собственных интересов ты не стала умнее,  ведь
еще сегодня утром ты переживала заново все происходившее этой ночью?  Закрой
лицо свое и устыдись. Он сказал что-то лестное о твоих глазах, слепая кукла!
Одумайся! Посмотри, до чего ты глупа! Ни одной женщине не следует увлекаться
лестью своего господина,  если он не предполагает жениться на ней. И безумна
та женщина,  которая позволяет тайной любви разгореться в своем сердце,  ибо
эта любовь, неразделенная и безвестная, должна сжечь душу, вскормившую ее; а
если бы даже любовь была обнаружена и  разделена,  она,  подобно блуждающему
огоньку, заведет тебя в глубокую трясину, откуда нет выхода.


Оставшись одна,  я перебрала в уме все полученные сведения, заглянула в свое  сердце,  проверила свои  мысли  и  чувства  и  решила  вернуть  их  на безопасный путь здравого смысла.

…врач сказал, что я проживу ещё пять-шесть лет…ну и что это изменит?

И  вот  я  предстала  перед  собственным судом.  Услужливый свидетель -
память напомнила мне о тех надеждах, желаниях и ощущениях, которые я лелеяла
со  вчерашнего вечера,  а  также о  том особом состоянии духа,  в  котором я находилась примерно уже  две недели.  Потом заговорил разум и  спокойно,  со свойственной ему  трезвостью,  упрекнул  меня  в  том,  что  я  не  пожелала заглянуть в глаза действительности и увлеклась несбыточными мечтами. И тогда я произнесла над собой приговор, который гласил:  "Не было еще на свете такой глумливой и циничной шлюхи,  как Катрин де ля Круз,  и  ни одна идиотка не предавалась столь сладостному самообману,  глотая дерьмо или сперму,  словно восхитительный нектар.


Моменты из далёкого детства. Вы, наверное, догадываетесь,  какое трудное оно у меня было. Отец насиловал меня даже чаще, чем бил мать, которая торговала собой, потому что крепко подсела на крэк. А я читала Джэйн Эйр и размышляла о далёкой и чистой любви, чей безжизненный голос тонет в собственном дерьме. Папочка снимал меня на камеру каждый раз, когда я принимала душ, он лично подмывал меня и непременно засовывал в меня указательный палец, к десяти годам он уже успел трижды изнасиловать меня, я дважды пыталась покончить с собой и однажды хотела отравить отца. Он снимал меня каждый вечер, когда я сосала его член, когда я мастурбировала своей любимой куклой,  как будто она заменяла мне дилдо или пальцы или член отца.
Папочка любил собираться с друзьями на уикэнд, смотреть отснятый материал, пить пиво и заниматься групповым онанизмом.



Небольшой отдых больше мне пока ничего не нужно, чтобы смыть следы спермы и дерьма, пора уже обновить макияж и придти в себя после недельного торчания на спидах, кокаине и кислоте. Когда приходил Джим, на душе становилось легче, он говорил, что любит меня, при этом он не стеснялся делать мне больно, задница в крови нервы на взводе, никто ничто мне не запрещает, я в отчаянии, Бог видит всё, что я делаю, но я не вижу его.
Иногда я тихо молюсь, когда сосу или мочусь на очередного клиента, и в радости и в горе вкус дерьма жизни абсолютно одинаков.

Уже месяц я не видела своего ребёнка; Джим сказал, что я плохая мать, и ни хрена не смыслю в воспитании, какого чёрта, моё настроение меняется от клиента к клиенту, как только падает занавес, сцену заливает уличная грязь, такое ощущение, что прорвало канализацию,

Я по прежнему тянусь к небесам, на заре жизни ты не нуждаешься в свете, он в тебе, но ты утрачиваешь этот светоч вместе с жаждой жить, важны не позы, а намерения, опасно оставлять всё как оно есть, но ещё опасней что-либо менять…

…под моими ногами дрожали пустыни и своды одиноких склепов рушатся, сады магнолий перепачканы детскими фекалиями, которые я нежно слизываю с листьев и долго пережёвываю, наслаждаясь весной и предвкушением встречи с Мигелем.



…грёзы…слёзы…одна задница на двоих…всё моё поколение как будто сошло с офортов Гойи, Брейгеля или Босха…шлюхи падают в море с высоких террас, тысячи барашков жарятся на вертелах, священники местных приходов-борделей отдаются по низкой цене, это называется благотворительностью. Их требования скромны – никакого скотоложества. О, лучистый Сифилис, геморроидальные пейзажи и инфицированные сказки, из влагалища девственницы выползают муравьи, как будто у неё в ****е они родились и выросли, -  такой муравейник в гениталиях.




У меня хорошая память на члены, - члены, безвкусные, агрессивные и миловидные, безобидные и стерильные, необрезанные и , члены, пропитанные свинством и содомией, члены, готовые к очередной встрече с вопиющими ****ами Хаоса, члены, мерзкие, потные, настойчивые, члены азиатские, европейские, жирные члены негритосов, члены, наглые, упорные, ненасытные, монструозные в своей ненависти к моей глотке.


Я похожа на грязное нижнее бельё, перепачканное менструальной кровью, в детстве папочка заставлял меня слизывать эти пятна, я до сих пор хорошо помню вкус своих выделений, поэтому я так далека от отвращений.


…врач сказал, что я проживу ещё пять-шесть лет…ну и что это изменит? Рай по-прежнему, банален…ад безвкусен, черепа крошатся как орехи, сперма брызжет на детские тела и тает на солнце.

Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.

Однажды я снималась в фильме со своей сводной сестрой Карлой – это была чудесная лесбийская сцена, но порой меня привлекают маленькие девочки, у которых ещё даже не было месячных. а однажды я видела маленькую девочку возле фонтана, у меня всё намокло когда она повернулась ко мне попкой, как будто искала в фонтане жемчужины, я представила эту -летнюю девочку в роли моей личной стриптизёршей я бы засунула всю мелочь в её маленькие трусики, потом припала бы губами к её половым губам и высосала бы все соки. Я бы даже хотела чтобы она пустила свою золотую струйку а я бы ловила всё ртом губами ладонями и втягивала этот нектар из священного грота девственницы.


Первый раз я пыталась покончить с собой из-за Христа. Мне так нравилось распятие на стене, что я решила перерезать Христом себе вены. Я долго вытачивала фигурку, чтобы тело Иисуса стало острым как нож, чтобы его конечности были острыми как бритвы.  Не-богохульствуй!, - говорил Алехандро, высовывая свой член из моей тогда ещё девственной попки. Он сам был ортодоксальным католиком, но я то знала, что на первом причастии его лишил девственности отец Игнасио. С тех пор мой брат стал мазохистом. Он вытворял нечто в духе Рона Аши и Боба Фланнигана, поклонниками которых он являлся. Раз в месяц он устраивал странные перфомансы с животными. Однажды он пытался засунуть череп козла себе в задний проход. Для него это была не более чем переоценка ценностей. А потом, вернувшись домой, уже изрядно накачавшись текилы, он снова трахал меня, потом, закурив сигарету он цитировал мне библию, которую знал почти наизусть, вообще, это была единственная книга, которую я когда-либо видела в его руках.


Спидом я заразилась от дедушки. Седой Жако после смерти бабушки от второго инфаркта, он спал с приходским священником, тем самым Игнасио, который всю сознательную жизнь сидел на героине.



Голос из-за кулис:
Слушай  же,  Эльза,  свой  приговор.  Завтра  ты  возьмешь зеркало,
поставишь его перед собою и нарисуешь карандашом свой собственный портрет, -
правдиво,  не  смягчая ни  одного своего недостатка.  Ты не пропустишь ни одной
резкой линии,  не затушуешь ни одного изъяна,  и ты напишешь под этим
портретом: "Портрет шлюхи - одинокой, циничной ****и"


С братом мы часто ходили смотреть на море, на звёзды и баржи. Однажды к берегу прибило утопленника, Алехандро снял с него штаны и отрезал окоченевший член. Он также взял себе на память золотую цепочку. – Люблю грабить мёртвых больше, чем трахать и заставлять страдать живых, сказал он тогда эту фразу, которая надолго застряла у меня в голове.
Вы думаете, что я отдавалась брату только из-за страха или  из-за угроз?
 Нет, это не совсем так. У него было красивое тело. Не то, что у большинства моих клиентов, их дряблые тела и пивные животы, лица в оспинах и ссадинах.

Иногда я мечтаю, чтобы у меня было ещё три влагалища, по одному на каждой ягодице и одно между грудей. А пока я могу часами ласкать себя и не думать о том, дерьме, которое окружает меня с самого раннего детства. Я могу копаться в своей ****е часами, в своей любимой вместительной ****е,


Утечка информации, сгнившие лобковые кости повесившейся монахини, она больше не могла терпеть извращённых оргий в доме отца Игнасио, которые трахал её обрубком своей руки, кисти которой он лишился ещё во время войны. Я дрочу, и представляю,  что Папа Римский подглядывает в замочную скважину. Обычные католические сексуальные мерзости, какими полны будуары Ватикана.

Отче наш, поруби нас на куски и да не введи нас в царствие твоё, умертви нас на этой грешной земле! пока мы ещё помним твоё имя.



Вечерний час, видимо, так же привлекает его, как и меня. И ему также нравится этот старый сад.  Он медленно идет по дорожке, то приподнимая ветку  крыжовника с  крупными,  как  слива,  ягодами,  то  срывая  ягодку со шпалерной вишни,  то,  останавливаясь над  цветущим  кустом,  чтобы  вдохнуть аромат  лепестков или  полюбоваться каплями  росы  на  них.  Мимо  пролетает большая  ночная  бабочка,   она  садится  на  травинку  возле  ноги  Мигеля Он видит ее и наклоняется, чтобы рассмотреть.

Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.

Один из моих клиентов хотел покончить с собой. Он предложил мне присоединиться и отравиться в его Кадиллаке. Я отсасывала у него, пока он пытался перерезать себе вены и вдруг он дико застонал, обильно кончив мне в рот, выбросил нож в окно и предложил мне выйти за него. Милый мальчик. У него ещё всё впереди. Карьера, работа в офисе на Уолл Стрит, квартира на Манхэттэне. Твоя жизнь только начинается малыш, ведь у тебя нет тех проблем с наркотой и долгами как у меня. Живи, трахайся,  продолжай делать свою бордельную карьеру и не ищи особого смысла во всём этом харизматичном сексуальном беспределе. Не хорони своё удовольствие раньше времени.

Однажды я снялась в фильме «Двойные удовольствия» два негра с  25 сантиметровыми членами и в результате 7 швов на моей заднице. Я участвовала в двух частях зоо удовольствий, меня имела лошадь, я сосала у сенбернара. После чего я снялась с бразильскими трансами. До этого у меня уже был опыт общения с ледибоями, поэтому я отработала наотлично. Потом мы с Мигелем отправились на Гаити. Мы сидели на террасе и нюхали чистейший порошок, потом я глубоко взяла в рот, затем он, встав на четвереньки попросил меня засунуть ему в задницу кулак. Раньше Мигель был звездой гей-порно. После того как он аккуратно облизал кулак, мы занялись золотым дождём. Он старался поймать мою напористую струю.



 Иногда эти болезненные сексуальные опыты становятся достоянием толпы.




в нашей крови плачут раненые аисты, звериные крики подрывают красоту искалеченной ночи, смешивая воедино краски голода, вожделения и страха.

То, что мы никогда не имели. Малопривлекательные и незначительные вещи.





треск распятьев в камине ночь в хрустальной чаше вкуса абсента горькая как молчание мрамора

и расщепляются души изъеденные кошмарами изодранные в клочья поцелуи слепая боль - строгий дрессировщик тихий палач печали распятия скрыты туманом утренним дальше - снежное поле

чем украсим мы любовь свою сокровищами карлиц благословеньем пепла менструальным соком голубоглазых снов безжалостным детством печали сомнамбулическим рыданием дождливых экстазов осени пока муки не исчезнут в звёздной пыли


крылья музы распростёрты надо мной как нимб и она ложится на наше ложе  укутываясь в простыни моей кожи.



с гранатой в ****е жить конечно проще а брать жизнь на абордаж а если год високосный?




в сумерках тело её призрачно и прекрасно белее мрамора и снега



 Единственное, что имеет в мире значение, моя любовь к тебе, и звук босых ног бога по мостовой моей памяти, это больше напоминает нежное прикосновение тумана, когда я открываю двери в твоё тело и вижу звёзды насквозь, или это мне только снится?


С восторгом приму я от тебя любую пытку, когда подумаю, что эти нежные руки, терзающие, рвущие меня на части, принадлежат той, кого я сам избрал полюбил и приобщил к неведомым другим смертным дарам, которые вознесли нас над толпою простых смертных смердящих дешёвым виски и смертью..


Погибнуть ради музы и впрямь прекрасно; умирая, я обрету веру в Бога: быть, может, он не так уж плох, коль скоро нашелся среди них такой, что смог насильно побороть мои предубеждения, заставить меня самого ужаснуться и вызвать мой восторг и безумную любовь!..



Это что-то вроде креста или фаллоса: Продолговатый предмет, размером со столовый нож, но шире его, заостренный с одного конца и слегка утолщенный с другого, перерезанный много более короткой поперечиной;
поперечина эта состоит из двух придатков, похожих на языки пламени и
расположенных симметрично по одну и другую сторону основной оси, как раз
там, где начинается утолщение, - иначе говоря, на расстоянии, равном
примерно одной трети общей длины предмета. Предмет этот напоминает цветущий фаллос
я вижу всюду юные члены в зеркалах витринах в распахнутых окнах даже в камине останки крайней плоти и густых лобковых волос простуженные отмороженные призрачные и неприметные фаллосы вызывающие бурю там у надгробия твоей постели витают ангелы с надменными лицами


ты лениво захлопнул дверь своей наготы
и выплеснул своё семя на грудь слепой танцовщицы


я так и не смог вычерпать всё презрение из его сердца
серафимы и кентавры орфический сон


мы все здесь посторонние кроме разве что Хайдегерра он нашёл тайную лесную тропу в обитель языка


Брошенная на растерзание стихиям, она металась и петляла, все движения ее были столь изменчивы, будто ее несло капризными ревущими ветрами, ее краски стали столь неясными, их так перемешало наступавшими сумерками, что и сама она казалась лишь излучением Там она и осталась -- обезумевшая девушка она никак не могла сосчитать увечья которые считала отражениями созвездий на своей бледной коже всё что было любовь среди джунглей и руин на берегу Нила или на севере Таиланда улики которые она оставляла своим любовникам были осязаемы её интересовали мальчики чья тяга смерти и к её увечьям была необъяснима каждый раз когда она вытирала салфеткой кровь с клитора каждый раз как она находила себе живой туалет они потрошили свиные туши однажды она засунула цыплёнка в себя и испытала оргазм так она лишила себя девственности она мастурбировала в такт арпеджио клавесина на котором играл её нагой брат





зеркала детоубийц заливающие души праведников снегом апокалипсиса
и ветер роется в венах ты блюёшь на заказ
оргазм бога на глазах праведников полнолуние
марроканские зеркала в которых мальчики прекрасные как шэрон стоун одевают протезы и сосут друг у друга


и в каждой комнате по самоубийце каждом городе по насильнику в каждой школе по педовилу в каждом приюте по проститутке в каждой подворотне по жертве и в каждом кадре непредусмотренное законом насилие и в каждом маленьком ротике по члену и в каждой щели по языку и в каждой вене по шприцу а ты то же отказываешь себе в подобных развлечениях маленькие розовые губки и чёрные липкие острые как кинжалы чёрные члены
нож вошёл в её плоть как в силикон чёрное мясо белые кости и зрелый подход и атлас кожи и гранатовый цвет крови так поступают мужчины заливая кислоту в промежность девственниц скрип костей падающих с лестниц мы в осаде пусть дети в агонии прокричат наши имена чтобы тот кто придёт будет знать нас надевших маски отражающие чёрные звёзды и смердящее дыхание заснеженной пустыни


мы взываем к насилию священным именем Мальдорора на губах. О, Изидор! Покровитель лучистых высот, веди наши каравеллы на Север, где хрустальный свет меркурия развеет молчанье чёрных небес и разбудит дождливую скорбь наших сумеречных сердец.


Заросли шепота, и в нём прячутся
  боги, которых поглощает тьма и иные законы

Недоверчивые, утопшие в словах, мальчики в киммерийских сумерках за  кулисами Рая
Любители красоты с голодными глазами заблудившиеся в смертельных аллеях сновидений увитых ядовитыми плющами кошмаров пустивших в нас свои корни и розы под обезглавленными небесами на всю протяжённость сна в туннелях по которым скитаются души одноглазых поэтов и их палачей


Мальчики сбрасывающие свои тяжёлые короны с восходом солнца на их щеках снова выступает румянец их поцелуи оседают эхом под одеждой нет двух одинаковых членов
с неба сыплется тяжёлый снег труп на утреннем снегу вьюга должна замести мои следы








она назвалась Келли милая голубоглазая блондинка как я сам сказал я любил ванильную смазку чтобы сделать ей римминг а потом трахать до изнеможения это молодое тело прекрасное как цветок камелии эта девочка всегда улыбалась я был самым добрым клиентом и щедро оставлял на чай в то время как копы которые прикрывали бордель трахали её часами бесплатно но им она не давала заходить сзади однажды она рассказала мне как её изнасиловал старик Стэнли своим костылём если бы не её младший брат ей бы не выжить Келли торговала собой уже два года после смерти матери её отчим педофил был наказан когда младший брат выстрелил ему в задницу из своего дробовика

кудрявая брюнетка любила сперму брюнетов эти кретины покрытые стыдом засовывали бычки в её задницу она улыбалась чувствуя их плевки на своей спине

мы все кем то проданы преданы потрёпаны проёбаны погрязшие в дерьме с налипшей землёю на нагих телах под подозрением кем-то потреблены почти похоронены



Заставь револьверы поверить тебе
Подбери кобуру к своему калибру
Заставь мальчиков выгнуть спины и разжать ягодицы
Заставь их поменять пол
Заставь эти истерзанные вагины простить тебя



..и наши поцелуи искупали усыпляющий экстаз потоков пламенных видений я сгорал от любви и невыразимости того что переживание превалировало над созерцанием техники молитвенных судорог превращали в прах представления о будущем и воспоминания сыпались как песок сквозь пальцы нирванического откровения реальности вечное сияние настоящего.

Рай Данте, кровь Ада, струящаяся в венах наших сновидений. Внутренности распятий оседают лунным прахом на телах астральных гермафродитов, наша совесть блуждает в коридорах, которые принимают форму сновидений

Когда кровь на утреннем снеге высохнет мы будем далеко отсюда/там где вечность сплетёт нас в поцелуях


улыбки как молнии рвут наши лица в клочья куклы открывают двери и простирают к тебе руки мёртвые дети служанка с простреленной головой dolls and doors куклы на дверях ты слышишь их голоса твой пистолет заряжен и ты срываешь кукол с петель целуешь руки мёртвой служанки и кости побеждают прах впереди языческий понедельник и ночная автострада и хромые карлицы переходящие дорогу в темноте душа заворачивается в синий бархат и подарок винсента в траве начинает жить своей жизнью пространство христа заполняет церковь и пустоты тел выносящих дары


Я чувствую твоё дыхание за спиной
Биение жизни пронизывает плач мёртвых соловьёв
Кто как не ты слышишь зов отчаяния
Вдохни жизнь в труп надежды
Слезоточивой стрелой пронзи сердце дряхлого мира
Пребудь навеки со мной в тени полыхающего ада
В тени моего последнего отчаяния
Пребудь со мной
Будь террором моих страхов
Будь тайным светом моего сердца
Будь свирепым ликом порока на небосводе моей совести
Будь единственной мыслью моей боли


Мёртвые дети открывают нам двери и рвут в клочья наши тряпичные лица


Истина была во нас, пока явь не вторглась в сновидение. в кошмаре много распятых шлюх видел я проснувшись и спустившись в сад, беру цветок и он становится тобой

 Лишь звезды в равны по красоте Эльзы. Она улыбнулась в ответ, чтобы прошептать: - Вытри слезы...я останусь с тобой до утра...пока  капли слез золотые кропят синеву небес своим ароматом.



 Эльза: это до минор или просто камни изъеденные криками поцелуями струями крови


отражения моего отчаяния в зеркалах склепа я один где же ты та которую любил



ад разграблен уходить некуда ожоги изгоев бриллианты прижаты к груди Музы одиночества я хочу стать губами преследующими её язык я хочу стать плечами на которые она будет класть голову я стану хранилищем её кишков мозгов и прочего изобилия я каждый день буду высматривать её тень сквозь разбитые окна борделя


я выстрадал тебя


Мы вплыли в ночь вспомни как кровь наша сверкала на острие губ ты спишь во мне кровь мою спеленав собрав капли в ладони


я видел нагую танцовщицу с умершими ногами похожую на русалку


это гавань ушедших сновидений

Хоронзон не стареет, крысолов уводящий из города всех детей, едва вкусивших прелести жизни! эта вопиющая жестокость не имеет формы, потому что он – создатель жестокость - по крайней мере, всех форм; и он меняет не одну

И разве на моих глазах лучшим искушать тех, кого он ненавидит, служителей Всеблагой Господь?

Размышлять ли о Часе?..
     Звонят с колоколен в Соседней Долине?..

проститутки дарят свои внутренности прохожим руки уже коченеют заранее и визжат как пила

     Вот колледж пылает, а мальчики заперты в классе.

                Спрямить горизонты

поэзия покидает море русалки  за соснами над лагуной целуются с неприкаянным ветром


               
праздник кишкоподаяния проститутки вытаскивают из животов зеркала из грудей жемчуга из шей бриллианты они дарят прохожим внутренности в день зимнего кишкоподаяния

слепая натурщица прикованная к холсту к пейзажу каннибальского рассудка

вступаю в улыбку низвергнутых ангелов  руки уже коченеют заране и визжат как пила





её поцелуи прерывались пощёчинами она стала живым воплощением тайной женственности такая любовь - вызов сокрушающая сердца и звёзды

всё вокруг объято нашей страстью и деревья полыхают


колыхание свечей в спальне пропитанной нашими любвными медитациями


мерцание кукольных вагин отражается в глазах изумлённой публики
ректальным смехом сцеживая похоть как коровье молоко
пластилиновые распятия для каннибалов
слёзы в шрамах от поцелуев или это капли дождя
голодные пастыри насилуют овец
клаустрофобия оральных пространств порождает анусофобию
распятьееды устраивают оргии в церквях
жизнь бежит сама от себя
нам не позволено так просто беплатно сойти с ума


на ужин жареные рёбра Рембо под соусом Верлена сегодня воскресенье и карлицы отворяют двери борделя под названием Великая Анальная стена отсосов


хоронить мёртвых павлинов в руинах летних сумерек растворяясь в фонтанах телесных различий в вулканических грёзах воспоминаний и полночных фейерверках под бременем онтологического Содома

меня хоронят в собственной матери я умираю как апрельский день как тень последней дождевой капли этот стук гвоздей в ладони католики не спят архангелы мутанты занимают свои кельи и их молитвы обрушат стены соборов слепые манекены тянут руки и улыбки трескаются на лицах и маски падают с потолка калифорния горит под ногами гости садятся за один и тот же рояль они мастурбируют ногами умирая от голода на прощание не забывая про маникюр вскоре партитуры закричат и Арто охрипнет лица сожрут зеркала пальцы отрежут страницы тьма примет тела наши выбери самый большой крюк ты станешь мясным распятьем

Кровоблудие. #1: несколько свиных туш начиняют динамитом заворачивают в ам. флаги посыпают мукой пеплом гамбургерами червями или пиявками через несколько минут под звуки марша один за другим взрывают.

Кровоблудие #2. Мужчины в монашеских рясах встают в ряды на против детских колыбелей несколько мгновений тишина когда зазвучит реквием
Они поднимают топоры и опускают н колыбели слышен поросячий визг на полу остаются щепки и поросячьи туши которые складывают в кучу и поджигают

Кровоблудие #3 очаровательная девушка перед зеркалом ласкает гуся она прикладывает его к своему обнажённому телу, грудям целует его, потом на сцене появляется другая гусыня и гусь убегает за ней но девушк хватает птицу за шею и изобразим на лице ревность перерезает его подставляя рот под срую кровию. Акт второй. Брачное ложе девушка нашла под кроватью и читает письмо любовницы мужа как только входит муж она отрезает ему голову и приставляет голову убитого гуся.

Кровоблудие #4 девушка обнажённая на широкой кровати со свиной тушей в обнимку кровь эффектно контрастирует с белыми обоями потолком и простынями девушка вспарывает брюхо и достаёт оттуда бриллианты, цепочки, кольца и подвески она примеряет их перед зеркалом.

21 поцелуй утонул в крови с крыш стекают перья и дети играют в войну но осколки луж режут пятки и 21 поцелуй тонет в гипнотическом пространстве пентаграмма страдания горит с обоих концов от весны до весы свечи не обжигают увядшие цветы и поцелуи угасают вместе с розами

every cunt looks the same

у кого билеты на поезд?

почему тебе не подстричься?

чем тебе запомнилась та шлюха?

у неё неухоженные ногти и толстая задница

и двое слабоумных детей которые мастурбируют каждое полнолуние на кладбище

возможно это инцест двух лунатиков-идиотов

как они достигают оргазма?

есть ли у Ли месячные?

я больше не сплю с женой я не пускаю её на порог дома

я поселился в подвале в надежде что дом сгорит

если бы у неё было дополнительное влагалище я бы настоял на своём а так не вижу смысла

лилит в образе Анаис Нин дарит мне слова утешения на могиле Изиды лунный мальчик награждает меня своими поцелуями сотканными из увечий кровоблудие снов вены богов полны нечеловеческого дерьма воплощение милосердия Зверя и свет внутреннего очага который не гаснет в сердце падшего ангела гори в огне вожделения и вседозволенности и пусть твои единственным законом будет лишь реализация воли

её руки исчезли в рояле она больше не играла я слышал её крик который подхватили виолончель и тромбон стоны висельника и того повешенного моряка на маяке это всё было записано гитарными струнами Джона Рассела и вилки в висках и ножницы торчащие из глазных яблок мы мастурбируем на ходулях в этом подземном цирке

мертвый  пейзаж  --  потрескавшаяся земля, выжженное поле, вулкан, от которого  ввысь устремляются  облака пара, бледное  застывшее  небо;  или кошмарное  видение, навеянное  не то  чтением научных  фолиантов,  не  то  визионерским  проникновением  в  доисторическое прошлое; или  чудовищная  растительность на скалах;  а  порой  -- средоточие валунов, глыб льда и  людей с обезьяноподобными лицами,  с  резким  выступом
челюстной кости и надбровных дуг, скошенным лбом и плоским  черепом человека
начала  четвертичного периода --  плотоядного  и бессловесного  современника
мамонтов,  гигантских носорогов и  медведей.  Эти образы были ни на  что  не
похожи. Они  не  вписывались в рамки  изобразительного искусства,  создавали
совершенно особую фантастическую реальность -- мир горячки и бреда.

убеждён что её тело стало храмом в котором растворялись и пороки и добродетели и тишина и смех и пение птиц грёзы и её хрустальные плечи и смущённый взгляд силуэт её пронзительней чем звёзды мерцал он был легче облаков


Как только восходит чёрное солнце, ты будишь меня, сжимая ладонями мои виски, огонь твоих поцелуев оставляет ожоги на моей коже, ты впиваешься в мой рот с каким-то особым неистовством, в очередном неконтролируемом приступе похоти ты самозабвенно падаешь к моим ногам, я ещё крепче обнимаю тебя, и мы снова отправляемся в этот странный полёт над быстротечными водами чёрной реки.


Чьей же жертвой дано нам рожденье?


ты будешь в красном траурном платье стрелять по мишеням любви


жить, беззаботно глотая эхо войны, жить, мочась на изумлённых прохожих, жить, боясь себя больше, чем Бога, жить, несмотря на стремительную патологизацию обыденного сознания, жить, в ожидании Блудницы в пурпуре, жить, постоянно теряя себя из виду, падая навзничь и ждать, будучи уверенным, что кто-то всё же придёт сегодня ночью и наденет мою кожу/ жить, зная, что тебе больше нечем, и не с кем делиться, жить, разбрызгивая свою инфицированную кровь по холсту, жить, понимая, что мир спокойно забудет наши лица, жить, оживая только в стонах длинных зимних вечеров, жить, надеясь найти смысл в зрачках изнеженных гермафродитов


Теперь мне всё равно, в какую страну отправиться/какого бога попрать/в какого шлюхана влюбиться/какой болезнью заразиться/от какого одиночества страдать/прошу прощения, но женщины до сих пор вызывают у меня отвращение/опухоль неразделённой любви/Безумец хотел распять себя вместо Христа, он забыл, что человек без документов, - призрак. Мир изменяется, наполняясь нашим страданием. Блуждающее милосердие вянущих роз/активное пиршество войны/постоянная возможность внутреннего отравления богом/скрипичные струны лопаются/новый вирус убивает слух, зрение, сердце, память, волю и разум, а так же все наши нравы и попытки благоустроить общественную жизнь/южная портовая кровь/поцелуи во тьме/моряки не без греха/у каждого свои слабые места/чтобы выжить сейчас нам надо избавиться от меланхолии абсентом/этот мужской запах – источник жизни/приди ко мне/задай вопрос/возьми меня за руку/заведи разговор/покажи обратную сторону своей нежности/всё готово/нет ничего хуже начала/не всегда стоит верить диагнозам/



иногда лучше разойтись по комнатам и тихо смеяться над ударами и подарками судьбы/со всей серьёзностью/больше не чувствовать себя молодым/выйди к трупу войны/ устрой сама себе изнасилование/


Придёшь ли ты сюда завтра?/убийца всегда я/все наши порывы и устремления направлены на уничтожение скуки и скорби,



мы, – ничто, мы – искалеченные страданием старческие руки/застывшие в крике голодные, полные отчаяния, рты, жертвы жестоких катастроф, репрессий и эпидемий/опьянённые всеми ужасами нищеты, стыда и презрения/никогда ещё судьба так не улыбалась нам/


Преподнеси мне всю себя, за один раз, на раскрытой ладони.
Не уходи!
Разве ты не хочешь  меня?
Прямо сейчас! Давай! Полюби меня  меня в доказательство моей вины.

наши тела распяты на онейрических распятиях звёзд

Минуты счастья так редки. Она снова рядом. Её губы влажны. Слёзы в её бокале это мои мои сны. Мысли в её голове это мои желания


мистерии нарумяненных звёзд
блуждающие огни беззащитных сердец
пристань девственных соблазнов
под сенью алмазных ангелов


После кокаина и абсента Эльза бралась за хлыст и нещадно секла меня пока я чуть ли не терял сознание птом она садилсь мне на лицо и пускала струю она заставляла меня пить этот нектар до последней капли однажды она привела ко мне свою 15 летнюю сводную сестру и потребовала чтобы я сделал ей аннилингус и удовлетворил и довёл малышку до оргазма в этот момент Эльза игралась со своей киской а потом попросила чтобы я помочился на её грудь и проткнул спицами соски после этого ритуала я капал воском на её плечи и потом последовала череда бурных оргазмов так мы проводили почти каждый уик-енд


и тут я впервые поцеловал её вагину на которой ещё остался вкус мартини я прикладывал лёд к её соскам а потом я выдавил сливки на её лобок и слизал как торт о Гальяна я раб твоего тела твоей души я посасывал мочки её ушей она любила когда пальцы ног я облизывал с особенным остервенением кубики льда вокруг сосков и тысячи поцелуев её ресницы щекотали мой член ...



твой анус панорама мира
сходи в мой рот как в туалет
поздно раскаиваться твоя коричневая любовь как миндаль
мы снова ****ся в партере я снова сгораю дотла твоею страстной наготой
твой клитор мятежный он просит бури
как будто там ты обретёшь покой!!!



не осталось явной разницы между миром снаружи и миром внутри/твоя и моя боль и поцелуи в которых полыхают наши кукольные дома и наши фригидные страсти мы всё ещё держимся за руки но между нашими телами пропасть и не сомкнутся губы наши и не встретятcя взгляды.




   боль, которая не глохнет…стук сердца и ты уже на краю могилы…свежие раны на обугленных руках…мальчик с профилем фараона…умирающий на моих руках…дрожание необозримых миров…сцена обрезания мёртвых младенцев…трупы голодных девочек разлагаются, как мухи…агония ангелов в час последнего суда...


кровавая соната и стоны тысяч губ вагины карлиц множатся как клоны
струпья анальных откровений
черви зависти ночь бледна как замёрзший во льду голубь
распятия растут из твоих грудей
бум бум там там
ты во мне а я на кресте
давай на троне поскачем в горы чтобы мастурбировать в одиночестве гималаев
и никто нас не осудит и никто не поймает


я блюю вам в лицо и вижу, что осталось от мальчика, раздавленного вашим авто…его член больше ни на что не годится…я продолжаю воспевать любовь, кромсая туши мёртвых коров…поцелуи превращаются в прах…странный мальчик в карнавальном костюме лезет в петлю, чтобы ему крепче спалось…


я хочу слизать кровь с арены…её магическая сила даст силы для моего следующего воплощения…тайный лик материнского ужаса…обаяние обнажённого тореро…кровавые пальцы и сиянье локонов…кровь стелется как туман по мраморной белизне яшмовых снегов…пламенный венец в одинокой спальне…юные бёдра…смуглые ангелы с открытыми ранами…телеграммы с проклятиями


Гальяна тёрлась клитором о горб сутулого карлика мы подобрали его по дороге
она стонала и я видел как она промокла ритуал золотого фонтан был снова осуществлён
я любил её плеть её груди и зад
и я был уверен что за эти невинные утехи мы не отправимся в ад


Мы низведены до состояния зародыша, и, растворившись в собственном косметическом суициде, сами можем превратиться в палачей нашего любовного холокоста.


 Осень осыпает листьями обнажённую грудь Эльзы и её кровь как туман взойдёт над бумажными морями моих бессонных ночей к праху её белоснежного имени уносит меня река скорби. уже бескрылый, и звёздное эхо её шёпота рассекает грудь поэта распахивая нутро необьятному сиянью стихий и внезапно всё стихает под сенью тени тела Эльзы, так одна нагота растворяется в другой наготе, и глаза её - цветы страданья, они распускаются каждое полнолуние, отражая воспоминания карнавальной чистоты вечернего света.



я целую невидимый силуэт твой прижимаясь к пустынно-заброшенным окнам


я обнимаю тебя мы обнимаемся с чудесной силой, песок уже сжимает наши талии, в какой-то момент твоя кожа лопается от горла до лобка, мо/я в свою очередь взрывается снизу доверху, /я растворяюсь в тебе, ты смешиваешься со мной мо/й рот сливается с твоим ртом твоя шея сжата мо/ими руками, /я чувствую как наши внутренности переплетаются и скользят, небо внезапно темнеет, по нему проносятся оранжевые отсветы, кровь одновременно и незаметно вытекает из нас, по твоему телу и одновременно по мо/ему внезапно пробегает страшная судорога, ты кричишь побежденная,


Безумие – сквозняк, блуждающий по галереям нашего существования, олицетворяя собой вечный символ мудрости и прозрения.



мы мечтатели внутри сновиденй
заводили их как музыкальную шкатулку
и погружались в наш брачный сон



её длинные бархатные ресницы целовали мою кожу её губы выпивали до дна млечное молоко зари её маленькие груди колыхались на ветру и я ловил губами и словно укутывался в её бархатную кожу её груди как молодые яблоки я стою на коленях перед своей музой и тянутся руи к новым ласкам и трепет её волос который ласает ветер теперь он мой соперник я ревную к ветрам и закатам которые могут вот так непринуждённо ласкать обдувать и убаюкивать её прелестное милое тело



молча поэт оставил своё разрушенный дом


в наших сердцах бурлят вулканы безумных страстей


вздоры полночных теней я хотел бы быть на распятии вместе с тобой

облитые свиной кровью наш губы сомкнуться в кровавом любовном катарсисе и мы наконец отразимся в глазах юных звёзд

вот такая выдалась осень




навеки мы пленники душных азиатских ночей только мы и наши тела отражающие оргазмы в фотовспышках неонвых огней мотеля Многое ли у меня есть? Мысли о ней, ставшей живым влплощениеи похоти , моя порнография, моё неистовое воображение и амбиции. Меня никто не ждёт, но и я собственно ничего здесь не ищу.

Мне просто нужна твоя нежность.
Эльза
так прибей мои губы к своим ладоням
пришей мои пальцы к своим грудям


когда-то в начале нашей любви мы говорили с Богом на одном языке/Он всех нас узнал и убил. Ибо встали мы на пути его, – простёртые ниц гордые обречённые страдальцы, мы вплотную подошли к дверям Эдема/к чему нам всё это/если мы и так чувствуем бесконечное счастье/мы вдали от мира/блудные сыны вечности/Тела наши сплетённые туманом похоти и вожделения окроплены кровью белых голубей.



я кладу тебя на холст и рисую шрамы и режу свои запястья ты пьёшь мою кровь смешанную с семенем и менструаьной кровью из серебряног кубка я поливаю твоё тело абсентом и слизываю по капле драгоценную влагу с сосков твой клитор так отзывчив




мы с Эльзой спускаемся в бордель "склеп тысячи вагин" чтобы снова зняться любовью
среди бинтов свиных туш и распятий я говорю что люблю тебя больше чем ненавижу себя
продажные шлюхи играют на рояле аккомпанируя нашей ебле а ты растекаешься подо мной как воск податливость твоего тела открывается навстречу звёздам и хромые карлицы хлопают в ладоши когда мы кончаем




 /вот и всё, как обычно; рука Эльзы на моём плече, и долгий задумчивый поцелуй. Сейчас я добровольно отдаюсь романтике ночи. Сегодня я ищу добровольных объятий той, которая решится пойти за мной на растерзание удовольствий.
Она дышит в такт со мной.  Эльза сжимает руками мои плечи. Я переворачиваюсь, опускаю руку и яростно кусаю её влажные губы.



Знакомые ароматы спермы и слюны смешались в очередном любовном сне, который стал реальностью благодаря ей и мне. Я вытаскиваю пальцы из её тугой  задницы, облизываю и снова вставляю.


Потом я подтаскиваю её к себе и вылизываю это вожделенное отверстие, в которое намерен вскоре  заслать своего агента. Она сжимает мой член так, что сперма приливает к головке, я почти близок к тому, чтобы кончить в , но я сдерживаюсь. Я прижал её к себе, облизываю лицо и шею, я покрыл поцелуями её плечи колени волосы и ягодицы. я раздвигаю её тел как портьеры и жадно впиваюсь в каждую клетку целуя каждый миллиметр этой бархатной кожи больше похожей на сновидение незаконнорожденной девственницы






Эльза: ЕБ ТВОЮ МАТЬ ЕБ ТВОЮ МАТЬ ЕБ ТВОЮ МАТЬ ЕБ ТВОЮ МАТЬ ЕБ ТВОЮ МАТЬ ЕБ ТВОЮ МАТЬ


Фернандо: Dead boy, dead boy, when will you arise ?


Эльза: Гетто в которое ты привёл меня
отсюда нет бегства

Фернандо: Дрожью отвечает и моя душа.

Эльза: У тебя нет глаз, значит нет и души.

Фернандо: душа стонет не знаю где помоги мне найти её по запаху крови.



Эльза: эти мальчики сделают всю грязную работу за тебя и не надо будет платить за вход за участие в этой праздной мистерии на костях и коленях

Фернандо: я ребёнок привязанный к чреву опальной богини ты слышишь летаргический ритм моего дыхания?

Эльза: Откуда же у нас, питомцев тьмы, берется мысль о лучезарном дне?

Фернандо: Живое - Оно просто существует, и оттого зовут его живым.

Эльза: Я разделена ради любви, ради возможности единения.


Мы впитывали запахи умирающих звёзд, обречённые жить без женской любви, мы приговорены к этой голодной жизни, этому мучительному существованию в истерзанной плоти воспалённого ануса реальности. Мы путешествуем бесконечно, лишённые прошлого, настоящего и будущего, лишённые Бога и воспоминаний. Мы как бы застыли на вершине своего падения. За нами исчезают слова и образы. Агония уступает место трансцендентности и музыке. Ангелы разлагаются в снах параллельных миров. Всё становится иным.  Звуки всё прозрачнее и ближе. Они как капли янтарного дождя. От которых не промокаешь. Раскаты боли. Тысячи лиц исказила гримаса отчаяния. Когда ты меня найдёшь, я стану твоим пепелищем.


 Один из нас безумен, другой нем. Тишина вымерла.
Мы прокляли свет. Он предал нас. Мы прокляли тьму.
Она больше не может нам помочь.
Вино в нашей крови хрипит. Кожа трескается. Души иссякли.

В этом спектакле всё фальшиво. Необходимо остановиться. Переориентировать измученное сознание, которое покидают последние символы.


Наши искусственные сердца после вскрытия как пурпурные крылья странных ангелов хамелеонов, меняющие цвет, любовное послание взрывает пространство, астральные пытки в паутине сновидения, электрические разряды кошмара в клочках памяти, слипшиеся от крови грёзы в тонах эмбрионального хаоса, выжженные анусы, схема побега в очередное атональное инферно, тела-гробы и любовь к плоти предана бездной убийства, в зрачках отражается лавина экстатического лицемерия ледяные мутации чёрного солнца только подчёркивают колоритный магнетизм развоплощённого безумия. Волны забвения накатывают на берег. Мы бежим прочь. Мы живём без любви и ненависти, мы живём только сексом. Мои губы снова скользят по твоей груди. Я ласкаю твою грудь и целую волосы. Я люблю каждый изгиб её тела, сочащийся лунным блеском. Я целую её губы и лицо. Она холодна, как лёд.  Тысячи звёзд сгорают дотла бесследно и одновременно. Тысячи солнц сгорают дотла на божественном алтаре. Болезненный воздух в лёгких. Радостное забвение обезличенного существования.


я беру твоё тело в заложники

Моя любовь не имела начала. Моя любовь была беспощадной.



даже если наступит ночь, мы продолжим трахаться, расстегнув джинсы, обнажив груди, я хочу вкусить её запах женщины, пока моя ладонь скользит по её щеке, я не хочу прятаться, я не хочу бежать из этой страны, охваченной пламенем, я не хочу зарывать свою совесть в навоз, я хочу, чтобы она не поддавалась на провокации не придумывала новые предлоги не симулировала возбуждение не разгоняла меланхолию проституцией, чтобы она приняла настоящее участие в этом спектакле саморазрушения, чтобы она заправила простыни нарастила волосы не ходила босиком по битому стеклу стонала громче заглатывала глубже согревая своей похотью нашу постель пока она мне ещё не безразлична пока ей не понадобился другой мужчина все эти внутренние средства не более чем цензура возможно


когда-нибудь это тело будет забрызгано кровью станет невесомым проглоченным холодом и мраком но капли крови слёз и семени по-прежнему останутся на горячем алтаре придём ли мы к согласию освобождённые от внутренних органов разбуженные прикосновением наших наших укутанным туманом тел продолжим ли мы совокупляться  при лунном свете кторый сдирает с нас кожу обнажая острые силуэты супрематической наготы



надежда на новую любовь - напрасна


Любовь твоя тает в далёких снегах на вершинах гор куда мне никогда не суждено дбраться


и в молчании этом умирают голоса серебряных ангелов


в пурпурных гротах мерцают загадочно очи твои


золотом звезд полны наши бокалы но где мы сами?


мы изучали ночь наощупь теперь они изучает нас излучая кошмары и видения суицидальных грёз


Туманное лето лето истаяло тихо в ЕЁ глазах


Действовать, не обращая внимания на содеянное. Грешить против света и тьмы, сделав из бога честный бизнес. Секс, моча, пожар, старая сладкая песня любви. За пределами Времени. Огонь чёрного солнца, его неуловимое тепло, вспышки света, запах горящей плоти, капли спермы на загорелых телах, пронзительные мелодии флейт, ночь продолжает агонизировать




она порхает в белоснежных одеждах а я не могу прикоснуться к ней потому что больше не вижу её лучезарного силуэта не чувствую запаха серебристых волос но слышу биение сердца и шелест крыльев


одиночество пожирает и я тлею наши сновидения всё ещё длятся но длго ли пролится этот кошмар


целуя обожённую плоть я всё более верю что сила крови и её великолепие становятся всё более светоносными и всё менее постижимыми.
дай мне силы на суицид.
добавь денег на новые шприцы ножи и распятия
и я вскрою все внутренние горизонты и запястья твоя менструальная сила толкала меня к поэзии всё это время

я жил в незаслуженном царстве теперь же меня рвёт красотой она вырывается из моего члена и входит в мир через твой рот
это блаженство пытки и связь нашей крови с поэзией


это скука астрального геттто где распинают ашу несостоявшуюся любовь объявленную вне закона


растерзнные сердца наши вынесены за скобки и

                инъекции жестокости не уцелели в моей душе




иногда отпадает желание усложнять синтаксис. хочется простоты - когда я заключаю ее в мои объятья и она тянется ко мне сквозь пространство и время мы не расстанемся и не постареем как лица на фотографии - такова прелесть воображаемой любви.


О, как серьезны лица возлюбленных мертвых!


Там, где начинается секс, перестают действовать законы эстетики.