Теплый ветер, ворвавшийся в полуоткрытые стеклянные створки высокого окна, шевельнул кисею гардин. Фарфоровые часы на изящной консоли красного дерева мелодично пробили 4 часа пополудни. В большой комнате, богато и со вкусом обставленной, царил полумрак, зыбкое равновесие которого нарушал лишь мягкий свет бра возле туалетного столика.
Она сидела перед зеркалом и вглядывалась в его глубину, ошеломленная и оглушенная событиями, в которые до сих пор верила с трудом. Платье из кремового шелка оттеняло смуглую кожу женщины. По обнаженным плечам и спине струились слегка вьющиеся пряди темно-русых волос. Тихий стук в дверь вернул женщину к реальности.
– Не заперто, – женщина повернулась к вошедшему мужчине.
– Ты потрясающе выглядишь! Впрочем, как и всегда, душа моя, – мужчина присел рядом с женщиной на банкетку и нежно приобнял ее за плечи.
Он был строен, хорошо сложен, смуглая кожа, высокие скулы, черные глаза и такие же черные, как смоль, волосы – все указывало на то, что в жилах его текла кровь далеких предков-индейцев.
– Волнуешься? – мужчина улыбнулся отражению в зеркале.
– Чуть-чуть…– женщина улыбнулась в ответ и крепче прижалась к своему спутнику.
– Все будет хорошо. Ты же у меня сильная и смелая, – губы мужчины мягко прикоснулись к шелковистым прядям.
– Гостей будет много?
– Да, любовь моя. Не каждый день у владельца самой крупной страховой компании в Нью-Йорке помолвка. И в связи с этим мне хотелось бы подарить тебе кое-что.
Мужчина достал из внутреннего кармана элегантного смокинга узкий бархатный футляр.
Почти неслышный щелчок, и алые створки распахнулись, обнажая белый шелк подклада. Женщина ахнула – в свете бра вспыхивали всеми немыслимыми оттенками рубиновые звенья изящного колье.
– Это…это просто потрясающе!
– Всего лишь дополнение к твоему сегодняшнему вечернему наряду, – мужчина обвил украшением женскую шею и застегнул крохотный замочек в виде рубинового сердечка.
– Ты готова? – черные глаза вспыхнули озорными огоньками, мужчина встал и подал своей избраннице руку.
– Да, милый, все хорошо, – женщина тряхнула головой, будто отгоняя какие-то печальные видения, тонкие пальцы доверчиво легли в крепкую мужскую ладонь.
Они направились к дверям, как вдруг мужчина остановился.
– Я чуть не забыл. Это еще не все подарки на сегодня, любовь моя, – мужчина достал из кармана совсем крохотный футляр черного бархата.
– Что это? – женщина вдруг заволновалась, ее щеки тронул легкий румянец.
– Это в память о той нашей ночи в Петербурге. Она была все это время со мной, пока я ждал тебя.
В загадочной черной глубине футляра, оправленная в платину и инкрустированная маленькими бриллиантами, сверкала северной звездой обыкновенная пуговка. Пуговка от дамской блузки.
Я проснулась от тишины. В ужасе посмотрела на будильник, который не разбудил меня вовремя, потому что…потому что вчера я забыла поменять в нем батарейки. Боже милостивый! Я проспала! Первым делом схватила телефон и набрала номер офиса.
– Наташа!! Наташа, это я…ты не поверишь – я проспала!!! Вчерашний клиент пришел? Уже подъезжает? Наташка, солнце мое, задержи его как-нибудь! Я через пять минут буду в офисе!! Ну, хорошо, через десять. Ну, придумай что-нибудь, Наташка! Ты же умная! Я уже еду.
Бросаю трубку и начинаю лихорадочно одеваться, Собираю бумаги в мой любимый потертый кейс, на ходу жую бутерброд, чертыхаюсь, по поводу отсутствия горячего кофе. Потом еще пару минут уходит на поиски ключей от машины. Оглядываю комнату. Все…кажется, ничего не забыла, – и пулей вылетаю из квартиры.
Обожаю эту раннюю осень. Когда погода стоит ясная, незамутненная, как душа младенца. Когда листва на деревьях пылает невероятным спектром от лимонно-желтого, до багряно-алого. Когда воздух такой чистый и прозрачный, что, кажется, его можно зачерпывать ладошками и пить взахлеб. Это мой Север! И я его люблю всей душой.
Моя старушка терпеливо дожидается меня прямо напротив подъезда. Надеюсь, сегодня у нее будет хорошее настроение, и она заведется сразу.
Судя по приветливому подмигиванию отключенной сигнализации, «Кирюха» сейчас в полнейшем благодушии. Открываю дверь, сажусь за руль, кидаю кейс на заднее сиденье, вставляю ключ в замок зажигания, с внутренним трепетом поворачиваю его и… йййесс! мотор мягко заурчал. Хорошая примета. Значит, день сегодня точно будет удачным! Еще мгновение, и моя верная помощница вписывается в непрерывный поток машин, спешащих по своим делам.
В офис врываюсь растрепанным, маленьким торнадо. Маленьким, потому что мой рост 160 см. Наташка мило беседует с импозантным мужчиной. И они…о небо! Они пьют кофе. Слегка притормаживаю перед этой идиллией, вдыхаю аромат свежесваренного кофе, непринужденно улыбаюсь, выдаю нечто нечленораздельное «прошупроститьделневпроворот» и изящно проскальзываю в мой кабинетик. Да-да! Пусть наша фирма еще совсем молодая, можно сказать, младенец, но у меня есть свой кабинет. Наташка – умница, какое-то время держит клиента, а потом перепроваживает его ко мне. Уф…я успела!
Потом мы с моей секретаршей, моей подругой с детских лет, сидим и наслаждаемся горячим кофе. В чем-чем, а тут ей надо отдать должное – кофе она варит отменный. Обменявшись последними новостями, они же городские сплетни, мы расходимся по своим рабочим местам. Я наконец-то свободно выдыхаю и включаю свой компьютер. Не так давно на мой электронный адрес пришло письмо от какого-то американца. Я уже и не вспомню, где и когда я шутки ради оставила свою анкету на предмет познакомиться. Уже и думать забыла, и вдруг-письмо. Переписываемся уже три месяца. Прислал свои фотографии. Серьезный такой мужчина. Правда, ни слова не знает по-русски. Хорошо, что я владею двумя иностранными довольно бегло. Открываю почтовую программу. Так и есть, снова письмо с вложенной открыткой. Ага…запоздало поздравил с днем рождения. Ну, как говорят, лучше поздно, чем никогда. С тоской гляжу на кипу бумаг, которые Наташка мне так аккуратно и педантично подготавливает каждое утро. Это какой-то кошмар. Мне ж до полуночи тут сидеть и все равно всего не успею разобрать. Вздыхаю и, утешая себя бабушкиной мудростью: «Глаза боятся – руки делают», погружаюсь в скучную рутину предпринимательских будней.
– Сдаешь на стахановца? – насмешливый голос моей подруги выдернул меня на поверхность из глубин бумажного моря.
– Благодаря твоим стараниям, Наташ, в моем кабинете скоро можно будет ставить переходящее красное знамя ударника частного предпринимательства, – я улыбаюсь, потому что приход моей подруги означает, что уже обед. Мы обедаем вместе в кафешке напротив. Это у нас уже традиция. Масса преимуществ и ни одного «минуса». После обеда у меня еще налоговая, потом одна деловая встреча и…никаких «и», потому что в следующем месяце я собираюсь в Питер в командировку. Нужно сделать массу звонков, напечатать с десяток томов необходимой документации. Ну, хорошо-хорошо, пару папок. И все равно Наташка одна не справится. Будем корпеть на пару с ней.
Возвращаемся в офис, довольные жизнью и любя весь мир. Я снова сажусь за свой компьютер, открываю почту и начинаю писать письмо в Нью-Йорк. Не люблю длинные электронные письма. Я вообще не люблю эпистолярный жанр. Уилл…что же тебе еще написать? Тон твоих писем всегда сухой, лаконичный, какой-то ты весь очень правильный. На всех фотографиях на меня смотрит неулыбчивый усатый мужчина. Напишу-ка я тебе о моей командировке в Питер. Чем черт не шутит, пока Бог спит?
Вдруг и встретимся там. Может, и правда, у нас что-то получится из всего этого интернет-знакомства?
– Леди Ди, я тебе больше не нужна? – вот за что я люблю свою подругу, так это за умение выражать свои мысли четко и без лишних эмоций и слов.
– Нет, Наташ, иди уже домой. Мне нужно еще поработать,– я с тоской окинула взглядом свой стол, заваленный бумагами, как сугробом.
«леди Ди»…я улыбнулась – у Наташки была просто патологическая тяга к сокращению наименований, слов, имен собственных и нарицательных.
И, надо признать, получалось это у нее весьма удачно. Я вышла в приемную, чтобы закрыть дверь. Везет Наташке, сейчас она приедет домой, ее встретят муж и двое очаровательных близнецов, девочка и…тоже девочка. Я невольно улыбнулась, вспомнив фильм с почти похожей фразой.
Люблю я работать вечером. Люблю слушать тихую музыку уставшего города, смотреть в окно на спешащих людей, проезжающие авто.
Громкий звонок телефона заставил меня вздрогнуть. Кто мог звонить в такое время? Снимаю трубку.
–Алло?
– Хелло! Это Уилл.
Слушаю его голос, мягкий баритон с бархатными нотками. Да. Он получил мое письмо только что. Да, он обязательно будет в Питере в следующем месяце. Что ж…значит, судьба хлестнула свою тройку, пустив коней вскачь.
Может, хоть сейчас она, наконец, доедет до меня? Минуту сижу в задумчивости, потом решительно сгребаю все бумаги в одну папку, выключаю компьютер, сдаю на охранный пульт мое дитя – мою маленькую туристическую фирму, выключаю свет и ухожу из офиса.
И так изо дня в день. Работа, работа, работа…Бывают дни, когда опускаются руки, и хочется все бросить и сбежать на какой-нибудь необитаемый остров. Мдааа…кто бы его еще мне подарил, этот остров. Ладно! Куплю сама. Потом. Все равно куплю! И будем мы с Наташкой и ее семьей ездить туда отдыхать.
– Наташ, через пару дней не забудь полить цветы у меня на квартире. Кешке много семечек не давай. Я знаю, что он подлиза, но не поддавайся на провокации. «Кирюху» поставь напротив моего подъезда.
Кеша – это мой попугай. Серый жако. Год назад приземлился, вернее, приподоконился в окне моей квартиры. Чей? Откуда? Полгода давала объявления, а потом...вообще, мы с Кешей как-то сразу привязались друг к другу. Мое позднее явление с работы всегда озвучивалось милой фразой «Где тебя леший носит?», при всем, при этом, надо учесть, что ко мне он уже попал говорящим.
– Дианка, не беспокойся ты так! Я все сделаю. Главное, ты там, в Питере, проверни все на высшем уровне. Ну, очень хочется жить по-человечески! – Наташка улыбнулась, поправила мою кепку, завязала шарф.
– Мне больше нравится, когда ты меня зовешь леди Ди, – я обнялась с подругой, ощутив в горле комок. Я все-таки очень ее люблю, мою подругу!
Питер встретил меня низким, серым небом, затянутым в рваные обрывки дождевых туч. В аэропорту сразу созвонилась с будущим партнером по бизнесу и я поехала в гостиницу, номер в которой мне заблаговременно забронировали. Я не успела опередить дождь, он плеснулся сразу, как только я села в машину такси. «Дворники» едва справлялись с потоками дождевой воды, все вокруг приобрело странные, какие-то неземные очертания.
Люблю осень. Люблю дожди. Есть в их песнях что-то ностальгически-далекое, из какой-то другой, нереальной жизни. Гостиница не в захолустье. Уже хорошо. Значит какая-то доля уважения уже есть. Неплохо.
Вхожу в вестибюль. Чисто, уютно. Персонал в униформе. Молодые, вежливые, с заученно-натренированными улыбками. Заполняю карту гостя, получаю ключи от номера. Нет, от рая! Потому что сейчас я мечтаю только об одном: горячая ванна и немного поспать. Номер небольшой, но достаточно комфортный. Снимаю легкое пальто, сбрасываю потяжелевшие сапоги, включаю телевизор. Из дорожной сумки достаю полотенце и свой любимый махровый халат. Вещей немного, лишь самое необходимое, потому что я приехала в Питер всего на пару дней. Иду в ванную, включаю воду и добавляю немного ароматного геля. Надрывающийся звонок телефона в кармане пальто я едва услышала. Но успела ответить, прежде, чем абонент отключится. Уилл…Да, конечно, мы можем встретиться завтра вечером. Долетела нормально. Устроилась тоже неплохо. Да, все ОК. Минуту в задумчивости смотрю на телефон. Судьба? Не знаю. Все вопросы потом.
Серое небо над Петербургом набрякло тяжелыми снеговыми тучами, не давая солнечным лучам ни единого шанса прорваться к озябшим улицам. Я заказала завтрак прямо в номер – почему-то хотелось побыть в тишине одной. Я обожала Питер. Я влюбилась в этот аристократичный город с первого взгляда, когда давным-давно впервые в аэропорту Пулково я ступила с трапа самолета на эту землю, где каждая ее пядь дышала историей. И вот теперь мне предстояло начать бизнес, сотрудничество, долгожданное, выстраданное.
Набираю номер телефона, созваниваюсь с будущим партнером, вернее, партнерами – это муж и жена. Обаятельнейшие люди! Я познакомилась с ними совершенно случайно, когда приехала в гости к одной из моих приятельниц. Они в то время гостили у нее. Теперь нам предстояло объединить усилия и стать командой. Допив кофе, я вызываю такси, хватаю мой кейс с бумагами, который давно уже стал моим неизменным спутником во всех моих поездках и мчусь навстречу судьбе.
Тучи все же разродились мокрым и липким снегом. Мы втроем, теперь уже полноправные партнеры, сидели в уютном немецком ресторанчике за городом. За непринужденной, почти уже родственной беседой время летело незаметно. И, когда мой телефон отчаянно запел голосом Корнелюка «Там для меня горит очаг, как вечный знак забытых истин…», я запоздало вспомнила о вечернем свидании. Совесть моя вначале виновато съежилась, но потом воспрянула и оживилась. В конце-концов, я же была занята делами, а не бездельем. И потом, я же извинилась! Сказав Уиллу, где я нахожусь, я непринужденно улыбнулась моим собеседникам.
Какое-то время мы еще говорили, а потом они засобирались домой, отговорившись множеством дел, необходимостью отдыха и напоследок, заговорщически подмигнув мне, они уехали, оставляя меня наедине с моим будущим, которое в лице Уилла уже входило под гостеприимную крышу ресторанчика.
Мы пару часов сидели и просто разговаривали, попивая белое вино из пузатых фужеров. Уилл был на мой взгляд несколько чопорен, видимо сказывались его английские корни. Но в целом, обаятельный мужчина с открытой белозубой улыбкой, которую я почему-то для себя назвала фарфоровой.
Поскольку я никогда не была ханжой, я на стала выпендриваться и строить из себя мисс Недотрогу, когда Уилл пригласил меня к себе, на Адмиралтейскую, где снял апартаменты. К тому же, ведь мы хотели в дальнейшем узаконить наши отношения. О, там было очень уютно – гостиная с огромным камином и белоснежным пушистым ковром и мягкой мебелью кремового оттенка; небольшая спальня в викторианском стиле, и совсем крохотная кухонька, оборудованная по последнему слову всех евростандартов вместе взятых. Мы снова говорили, пили вино, которое Уилл специально привез для этой встречи. Прямо в камине жарили бифштексы, и аромат поджаренного мяса щекотал ноздри, возбуждая первобытные аппетиты и инстинкты. Вечер незаметно перерос в глубокую ночь. Черт возьми! Мы взрослые и свободные от каких-либо обязательств люди. Поэтому, когда Уилл мягко притянул меня к себе и поцеловал, я не стала противиться и ответила на этот поцелуй. Описывать то, что произошло потом, было бы банально, к тому же о таких моментах литераторы уже сказали все. Ну, почти все. Самое потаенное, личное – оно всегда остается недосказанным. Это была приятная ночь, полная ласки, нежности, признаний. Уилл говорил о Вирджинии, о своей работе в страховой компании. Единственно, что меня немного насторожило –то, что он с явной неохотой говорил о своем семейном прошлом. Вот мелочь, а поди ж ты, застряло в мыслях досадной занозкой.
На следующее утро он проводил меня до гостиницы, а потом отвез в аэропорт. Мы тепло распрощались, торопливо обещая писать и помнить, и беречь. Через каких то три часа я уже была дома, в привычной обстановке. И Кешка, сидя у меня на плече, похрустывая сухим печеньем, взволнованно вопрошал: «Где тебя леший носит?» Кажется, жизнь начала налаживаться! Я счастливо вздохнула и набрала номер домашнего телефона моей Наташки.
Время…оно такое же неуловимое, как капли, отмеряемые бесконечными капельницами. На исхудавшем женском лице только и осталось, что эта пара горящих жизнью глаз.
– Может, тебе немного поспать, дорогая? – мужские руки заботливо поправили подушку и отвели со лба серебристую прядь, все, что осталось от когда-то буйно-огненной шевелюры жены.
– Я не хочу спать, Уилл. Я хочу поговорить с тобой… – женский голос был тих, как шорох листвы в осеннем лесу.
– Мы поговорим. Завтра поговорим.
– Нет. Сегодня. Сейчас! – в голосе женщины зазвенели натянутой тетивой непролитые слезы.
– Хорошо… – мужчина взял стул и поставил его ближе к кровати.
– Уилл, я знаю, мне осталось совсем немного…
– Адель…
– Не перебивай меня, Уилл, мне нелегко говорить. Я благодарна Богу за то, что он свел меня с тобой. Мы прожили счастливую жизнь. Но не об этом я хотела тебе сказать…Я хотела поговорить с тобой о детях…о наших детях, Уилл.
– Роб и Сью…
– Да…о них. Роб…он хороший мальчик, Уилл! Просто у него сейчас временные трудности.
– О, да! Трудности! Только они давно уже перестали быть временными! – мужчина поднялся со стула и подошел к окну. За стеклом медленно падал снег. Крупный, мохнатый, невесомый. Скоро Рождество…праздник, который ему (он это знал слишком хорошо!) предстояло встретить в одиночестве. Адель сильно сдала за последний месяц. Она уже совсем не вставала, почти ничего не ела. От прежней румяной хохотушки осталась бесплотная тень. Жена с каждым днем становилась все более далекой и недосягаемой.
Болезнь обрушилась внезапно, как хищник, бросившийся из укрытия на свою жертву.
Он стоял и молча смотрел на падающий снег и сквозь него видел яркое и беззаботное лето, футбольное поле колледжа, толпу обожательниц и ту, вокруг которой потом взвихрился весь мир. Да и зачем им нужен был этот мир, когда они создали свой, уютный, наполненный светом и радостью мирок, в котором собирались жить не только счастливо, но и долго? Не получилось надолго. Не сбылось. Не сложилось. Пальцы нервно постукивали по оконной раме. По щеке мужчины прорисовала свой жгучий рисунок скупая слеза.
– Уилл, не обвиняй Роберта, он…
– Я не обвиняю, я просто не понимаю его, – мужчина повернулся и посмотрел на умирающую.
– Уилл, это моя вина, и ты не должен брать этот крест на свои плечи.
– Да! Это не твоя, не моя, и вообще, ничья вина в том, что наш сын стал наркоманом! Мы не виноваты в том, что из дома пропадают ценные вещи и деньги. Не наша вина, что нам постоянно приходится вытаскивать его из очередной передряги. Мы с тобой не виноваты в том, что он продолжает где-то брать эти проклятые наркотики!
– Уилл…послушай. Это моя вина. Я не говорила тебе, не хотела расстраивать, но Робби…
– Что? Что еще натворил этот вечный ребенок, которого ты всегда так боготворила, Адель?
– Прости меня, Уилл… – женщина тихо и бессильно заплакала.
– Успокойся, милая, тебе нельзя так волноваться! – мужские руки бережно погладили исхудавшие до прозрачности женские.
– Уилл…наркотики, которые достает Роб…они…он берет их у меня…
– Но ты…это же тебе их выписывают?
– Того, что я получаю, мне достаточно, Уилл. Роберт… мальчик не виноват…это я…все я…
– Адель…почему же ты мне раньше ничего не сказала?? Почему?!
Мужчина вновь поднялся со стула и начал мерить нервными шагами периметр комнаты. До чего же дошла в своей неистовой любви эта женщина, чтобы собственноручно отдавать сильнодействующие средства собственному сыну? Или он чего-то так и не понял в этой жизни? Когда, в какой момент он пропустил что-то очень важное? Внезапно в памяти всплыли воспоминания о поездке в Россию, о единственной ночи с женщиной, несущей мифологическое имя Диана. Когда же он писал ей в последний раз? Когда звонил? Давно…Он так и не насмелился признаться ей в том, что у него есть семья. Может быть, она сама уже догадалась? Женщины – создания непостижимые и непредсказуемые.
Мужчина оглянулся на кровать, стоящую в глубине комнаты. Адель наконец-то задремала, морщинки разгладились, лицо умиротворенное, спокойное. Он устало потер воспаленные глаза. Сколько еще ей осталось? Неделя? Пара дней? Господи! Дай силы, Господи! Не отврати лика своего, не оставь меня милостью своей. По щекам, сквозь плотно зажмуренные веки, снова просочились слезы.
Внизу хлопнула входная дверь. Мужчина бросил взгляд на спящую и быстро вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь
Внизу, в холле, он столкнулся лицом к лицу с сыном.
– Робби? Ты говорил, что сегодня едешь на собеседование.
– Скажем так, меня не устроила цифра вознаграждения, – высокий парень – точная копия своего отца, только без усов, вальяжно развалился в широком кресле, не потрудившись даже снять грязные и мокрые кроссовки.
– Вчера тебя не устроило то, что вакансия находится слишком далеко от дома, позавчера – то, что тебе не понравился шеф. Какую отговорку ты придумаешь завтра, Роб?
– Отец…– юноша снисходительно улыбнулся, – мы достаточно состоятельны, чтобы я мог себе позволить немного безделья.
– Ты достаточно глуп, если так считаешь.
– А почему я должен работать? У тебя потрясная работа, есть все: дом, машины, деньги.
– Да, все это есть, ты прав. И все это я оплачиваю из своего кармана.
Тебе же нужна работа хотя бы для того, чтобы купить себе очередную дозу. Или ты думаешь, что и впредь ты сможешь красть у матери ее лекарства?
– С чего ты взял, что я краду у нее лекарства? – юноша напрягся.
– Хотя бы себе не лги, сын! Стоящие на пороге Вечности не обманывают… – отец еще раз взглянул на своего непутевого отпрыска, тяжело вздохнул и снова поднялся в комнату умирающей жены.
За три дня до Рождества тихо и спокойно ушла в иной мир Адель. Отпевание и похороны были скромными. Женщина и в смерти пожелала остаться незаметной. Вернувшись домой после похорон, Уилл никак не мог поверить в реальность происходящего. Он снова стоял возле окна в той самой комнате, где была их спальня. Казалось, дух умершей все еще незримо присутствовал в атмосфере дома. Дом…он стал огромным и…совсем пустым. Вычерпанным, как его душа. Мужчина открыл шкаф с одеждой жены. Она любила идеальный порядок во всем. И что бы она ни делала, всегда звучал ее звонкий смех, или незатейливая песенка. У нее был приятный и чистый, как у птички голос. Адель…мужская рука прикоснулась к одежде, висящей в шкафу. Слабый запах вербены всколыхнул память. Ее любимый аромат… Сердце вновь сжалось от непереносимой боли утраты. Мужчина сделал усилие над собой и захлопнул дверцы шкафа. Он почти бежал, бежал прочь от тягостных воспоминаний о прошлом, которого уже никогда не вернуть.
Он взял в баре бутылку виски, бокал и уселся перед выключенным телевизором в холле. Сумерки заливали фиолетовой синью окна. Дом звенел от тишины, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Он опустошил бутылку наполовину, когда открылась входная дверь.
– -Сью? Это ты?
– Да, па, только я ненадолго, – в холл заглянула ярко накрашенная девушка. Макияж и необычная одежда подчеркивали ее приверженность к готическому стилю.
– Что ж…хотя бы сегодня эти траурные цвета к месту, – мужчина налил себе еще порцию янтарного напитка, который пил, как воду, не чувствуя вкуса.
–Ой, па, не начинай все сначала! Эту тему мы закрыли уже сто лет тому назад, – девушка в развевающихся странных черных одеждах в несколько прыжков одолела лестничный пролет и исчезла в своей комнате. Через некоторое время она вновь показалась, неся в руках спортивную сумку.
– Сью…куда ты собралась?
– Па, я уже не маленькая. И не обязана давать тебе полный отчет о том, что я делаю или хочу сделать.
– Но…я твой отец, Сью, и я вправе поинтересоваться тем, куда ты направляешься?
– Па, мы с друзьями едем в горы на вечеринку. Завтра Рождество.
– А позавчера день смерти твоей матери, Сью! Или тебе это уже безразлично?
– Па, умершие уходят, живые остаются. Мне что теперь запереть себя в четырех стенах и скорбеть?
– Хорошо…иди…мы с Адель останемся здесь вдвоем. Завтра Рождество, ты права… иди, тебя ждут… – Уилл вновь наполнил бокал и уставился невидящими глазами в черный экран телевизора.
Девушка некоторое время стояла молча, словно испытывая внутреннюю борьбу, потом досадливо дернула плечом, и, подхватив сумку, выбежала из дома.
Сумерки расползались по холлу, как болотный туман. Внезапно вспыхнул магниевым светом экран телевизора, на мгновенье осветив все вокруг. Мужчина поднял глаза. Прямо напротив его стояла Адель, такая, какой он запомнил ее по колледжу, после того памятного матча.
– Адель?
– Да… – ответ прошелестел в тишине.
– Почему ты ушла от меня, Адель? Почему ты бросила меня одного?
– Прости, Уилл…
– Тебе не в чем каяться! Я сам упустил что-то очень важное. Прости меня, милая, ведь я так и не смог отыскать сына, чтобы сообщить ему о том, что ты…ушла.
– Мне не хочется делать тебе больно, Уилл, но Робби…он теперь со мной. Теперь он всегда будет рядом, я присмотрю за ним.
– Роберт? С тобой?
– Да, – женщина сделала шаг в сторону.
От стены отделилась тень и вступив в полосу света, струящегося с экрана телевизора, приняла очертания высокого юноши с копной русых волос, точной копии Уилла.
– Прости меня, па…я уехал в Нью-Йорк. Я всегда хотел уехать туда, но ты заставлял меня обосноваться в этом городишке. Ты не понимал, что, продолжая опекать меня, ты тем самым совершаешь большее зло, чем я своим пристрастием к наркотикам. Ты лишал меня самостоятельности, ты всегда считал, что только твое мнение единственно правильное. Я устал.
– Роб? Сын! Что ты такое говоришь? Ну, хорошо, даже если все это так, то почему ты никогда не пытался даже поговорить со мной? Возвращайся! Я обещаю, что теперь все будет по-другому!
– Отец…ты ничего не понял. Я не могу вернуться!
– Но почему? Я готов просить у тебя прощения, если я перед тобой в чем-то виноват!
– Уилл, – женщина снова выступила вперед и положила руку на плечо сына, – милый, Робби уехал в Нью-Йорк и больше он оттуда не вернется.
– Я...ничего не понимаю…
– Па, вначале у меня все складывалось как нельзя лучше. Мой приятель помог мне устроиться в строительную фирму. А потом это началось снова… мы были в компании, выпили, ребята предложили попробовать нечто новое и убойное. Я попробовал. Потом мы сели в машину, и я повез их на стройку, очень мне хотелось показать, какую высотку мы строим. Мы забрались на третий этаж, дальше я полез один. Девчонки орали от восторга, их крики подхлестывали меня сильней, чем очередная доза. Я почти добрался до верхнего этажа. А потом…там не было оградительных поручней, я не смог удержать равновесие. Мне никогда не забыть этот полет. Я почувствовал себя свободным, как птица, па!
– Уилл, не вини себя ни в чем. Теперь все на своих местах. Твоя жизнь продолжается. И ты обязан строить ее к своему благу. Сью поймет. Она уже взрослая девочка. Позвони в Россию. Ведь там тебя ждут.
Слова шелестели, просачивались сквозь оконные стекла и исчезали, оставляя после себя полынную горечь притаившейся боли. Мужчина тряхнул головой, избавляясь от наваждения. Бутылка была почти пуста. Телевизор все так же невозмутимо чернел глазом – экраном. Уилл взял телефонную трубку, какое-то время молча смотрел на черно-белые кнопки. Память услужливо открыла полузабытые файлы. Вино в бокалах… пламя камина… зовущая улыбка женщины, нежная и доверчивая… летящие хлопья снега за окном… Он вздохнул. Пальцы разжались, и телефон мягко, почти неслышно упал на пушистый ковер. Круг замкнулся.
– Леди Ди, – Наташка, моя секретарша, стояла в дверях, ослепляя меня умопомрачительной гаммой своего нового имиджа, – Срочный факс!
Она неторопливо прошла через кабинет к моему столу, торжественно неся на серебряном подносе лист тонкой бумаги.
– Театральный мир потерял в твоем лице великую актрису!! Ты мне лучше скажи, твой благоверный пока еще не впал в кому от таких ярких расцветок?
– Нет! – Наташка заливисто рассмеялась и обняла меня, – Представляешь, Дианка, он одобрил мое новое «Я» и сказал, что будет любить меня даже в том случае, если я стану совершенно седой и серой, как туманы Лондона.
– Ну, в этом я солидарна с твоим мужем, Лондон, даже седой и серый влюбляет в себя с первого взгляда и на всю жизнь, – я уже бежала глазами по мелкому черному шрифту, – Натали, если не трудно, приготовь-ка нам с тобой по чашечке твоего знаменитого кофе.
Факс был из Питера, от наших партнеров. Они приглашали меня на Рождественскую неделю. Итак, снова Питер… Я встала и подошла к окну. Как недавно и как давно это было. Уилл… после той ночи он почти сразу перестал писать мне. Звонки прекратились. Я несколько раз пыталась дозвониться по сотовому, но его телефон молчал. Что-то произошло. Наверняка, что-то очень серьезное. Уилл не выглядел искателем дешевых приключений. Я вздохнула. В кабинет вплыла Наташка. На сей раз, на подносе стояли чашки с кофе, источая фантастический аромат.
– Ты читала факс? – я положила в чашку крохотный кусочек сахара.
– Да, это же моя обязанность, – Подруга заговорщически мне подмигнула.
– И что ты думаешь по поводу всего этого?
– А чего тут думать? Ехать надо.
Вот за что я обожаю мою подругу, так это за то, что она умеет, как никто другой, принимать быстрые решения, которые в 99,9 процентах из 100 оказываются верными.
– Что ж, тогда закажи для меня билет на самолет на послезавтра, – я улыбнулась и со вздохом сожаления поставила пустую чашку на поднос.
– Не забудь, у тебя сегодня встреча с главой администрации, – моя экстравагантная секретарша быстро собрала на поднос пустые чашки, и, кивнув напоследок черно-синей шевелюрой, украшенной ярко-алыми прядями, вышла из кабинета.
Домой я вернулась поздним вечером. Кешка вцепился коготками в мое плечо и, ласково теребя клювом мочку уха, торопливо ворковал: «Где тебя леший носит?» Я прошла на кухню, налила немного сока.
– Кешка хочет сок? – я поднесла стакан к клюву птицы.
– Гадость! Какая гадость! Синтетика! – Кешка затряс головой.
Я улыбнулась, отрезала кусочек яблока, в который попугай тут же с удовольствием вцепился. Надо собрать сумку. На этот раз моя поездка продлится дольше, чем обычно.
Вечерний Петербург был потрясающе красив в предновогоднем убранстве. Карина встретила меня в Пулково. Карина – это жена моего бизнес-партнера. Удивительная женщина. Она успевала переделать тысячу дел, во всем поддерживая своего мужа, который был старше ее на добрых 15 лет. Она с восторгом рассказывала мне о делах нашего совместного предприятия, при этом умудряясь лавировать в потоке машин, ругая на чем свет стоит бестолковых водителей мужчин, да еще давала по телефону указания Кириллу, своему мужу. Я сама вожу машину неплохо, но мастерство этой хрупкой женщины, воплотившей в себе яркую индивидуальность импульсивной испанки с холодной рассудительностью и хозяйственностью русской княгини Северной Пальмиры, меня просто завораживало.
Небольшой коттедж красного кирпича был полностью освещен предпраздничной иллюминацией, напоминая мне волшебные картинки-открытки, которых в свое время я много скачивала из Интернета. Кирилл вышел встретить нас. Среднего роста, крепко сбитый мужчина, с благородной сединой на висках. В который раз я благодарила Бога за то, что на моем пути встречались, в основном, большей частью, хорошие и добрые люди.
– Диана! – я мгновенно попала в тиски медвежьих объятий моего партнера, – Как долетела? Все нормально? Как там Наталья? Кешка выучил что-нибудь новое?
Я невольно рассмеялась, совершенно счастливая и оглушенная потоком вопросов, которые, я это чувствовала, были далеко не праздными.
– Кирилл, поставь машину в гараж, а то Дианка совсем сомлела, пока мы ехали, – Карина доставала из багажника своего черного «Сааба» бесчисленные пакеты и свертки, складывая их аккуратной горкой на дорожку, выложенную разноцветной брусчаткой.
В доме витал запах хвои и мандаринов. Запах, который всегда ассоциировался у меня с предчувствием счастья. В просторном холле стояла живая елка, украшенная яркими шарами и разноцветными гирляндами.
Я помогла Карине внести то, что она выгрузила из машины, скинула пуховик, сапоги и с наслаждением упала в мягкое кресло.
– Ты будешь черный или зеленый чай, Ди? – эта неугомонная уже вовсю орудовала на кухне, наполняя атмосферу дома ароматным запахом свежей выпечки.
А еще чуть позже мы все втроем сидели на кухне, пили горячий чай с пончиками и ватрушками, смеялись, перебивая друг друга, рассказывали о своих успехах, делились неудачами. И ощущение, предчувствие чего-то необыкновенного все больше и больше наполняло меня. С души как будто спадала плотная пелена печали от бесконечных утрат, на которые так щедра была моя жизнь.
– Да, Кирюш, расскажи Дианке о Стиве, – Карина встала, чтобы налить всем еще по чашке чая.
– Стив? Кто это? – мое сердце внезапно дрогнуло и упало куда-то глубоко внутрь души.
– Этот сердцеед мой дальний родственник по бабушкиной линии, мы пригласили его на рождественскую неделю погостить к нам, – Кирилл взял с блюда третью ватрушку, задумчиво разглядывая ее, словно сомневался, одолеет он ее или нет.
– Не слушай его, – Карина присела рядом со мной, – Стив прекрасный человек, умница, в совершенстве владеет пятью языками, объехал, наверное, весь земной шар вдоль и поперек. И когда только он все успевает? – она нежно, но решительно отобрала ватрушку у мужа и улыбнулась,– Не мучай булочку.
Я еще долго сидела на широком подоконнике в комнате, предоставленной в мое полное распоряжение, и смотрела на падающий снег. Мой город по самую маковку завален сугробами, а здесь снег – непозволительная роскошь. Но, тем не менее, он все же решил обрадовать петербуржцев и своим присутствием почтил приближающийся Новый Год.
Утро началось рано. Слишком рано, на мой взгляд. Карина ворвалась в спальню, заряжая меня своим неугасимым оптимизмом.
– Дианка! Вставай, соня ты этакая! Стив уже выехал из аэропорта и едет сюда. Пойдем, поможешь мне с завтраком.
Она плюхнулась рядом со мной на кровать и принялась меня тормошить, заразительно смеясь. Да… а я-то всегда считала, что два торнадо – это что-то из области ненаучной фантастики. Ошибалась.
Пока мы с ней возились на кухне, Кирилл вышел расчистить снег, которого за ночь довольно много упало с серого неба. Карина летала по кухне маленьким ураганом, постоянно что-то напевая, помешивая, подсыпая и подливая. Мне оставалось только успевать за ней, что, вобщем-то, было знакомым для меня делом. В конце-концов наши совместные усилия увенчались празднично сервированным столом, щедро уставленным разнообразной снедью, способной накормить десятка два жаждущих и голодных..
Мелодично прозвенели колокольчики входной двери, впуская в дом двух мужчин, доверху нагруженных пакетами и яркими свертками.
– Девочки, мы дико проголодались! – Кирилл сложил свою часть груза возле елки и обнял жену так, как будто они не виделись, по крайней мере, лет сто.
– Стив… – высокий мужчина в темно-синем распахнутом пальто улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой и протянул мне широкую ладонь.
На его иссиня-черных волосах еще поблескивали тающие снежинки. Я тряхнула головой, отгоняя воспоминания и фильмах-вестернах, где похожие на этого мужчину индейцы стремительно мчались на мустангах по необъятной прерии.
Вот так мы и познакомились со Стивом. Пожалуй, это была самая счастливая неделя в моей жизни. Я встретила Новый Год в кругу друзей, которые за такой короткий срок стали моей второй семьей. А потом мы со Стивом много ездили по Петербургу и его окрестностям, наслаждаясь неповторимым очарованием старинного города на Неве. В один из таких дней Стив снял апартаменты, подарив мне целые сутки своего присутствия. И я вдруг поняла: у счастья есть не только цвет, у счастья есть вкус – вкус солнечного ветра, обжигающий и нежный одновременно, неповторимый, уникальный, доступный только по-настоящему счастливым людям.
Мы приехали в апартаменты совершенно усталые. Стив усадил меня в кресло, набросил на ноги пушистый плед, а сам ушел на кухню, чтобы сварить крепкий кофе. Но от переполнявшего меня счастья я не могла сидеть просто так. Я подошла к камину. Мистика… вдруг вспомнилась та далекая и почти нереальная осенняя ночь. Мне вдруг очень захотелось увидеть живой огонь, услышать его музыку. И я сотворила его. Когда вернулся Стив, пламя уже весело гудело, разбрасывая золотисто-алые искры. Мы пили кофе и смотрели на оранжевые сполохи. Спиной я ощущала крепкую грудь человека, который так внезапно ворвался в мою жизнь, неуловимо что-то изменив в ней.
– О чем ты думаешь, леди Ди? – мужские губы ласково прикусили мочку моего уха.
– Я просто счастлива, Стив… я так счастлива, что мне даже немного больно, вот тут, – я прижала его ладонь к своей груди.
И все… не нужно было слов, теперь за нас говорили взгляды, руки, губы, глаза. Гудел в камине огонь, тени от его сполохов, причудливо извиваясь, плясали свой неистовый танец страсти на смуглой коже Стива. Торопливо сброшенная одежда, оторвавшаяся пуговка от блузки, закатившаяся под кресло… мир сузился до стен комнаты и замер, словно боясь спугнуть первозданность этой минуты. И только шепот, блеск глаз, обжигающая страсть, порождающая древний, как Вселенная, гимн любви...
Мы прощались со Стивом в аэропорту Пулково. Мое сердце рвалось от горечи расставания, но я заставляла себя улыбаться.
– Диана… эта поездка стала моим счастливым талисманом. Мне бы не хотелось потерять тебя в этом суматошном мире.
– Мы не потеряемся, Стив, – я улыбнулась и потерлась щекой о его грудь, – У тебя есть мои координаты, у меня – твои.
Он обнял меня так крепко, словно боялся, что я вот-вот исчезну.
– Я отдаю тебе, Америка-разлучница… – пропела, почти прошептала я, едва сдерживая слезы.
– Не грусти…иначе я просто не смогу улететь, но меня ждут дела.
– Все в порядке, Стив! Грустно расставаться с любимым человеком, но, когда знаешь, что твое чувство взаимно, очень радостно грустить.
– Ты мой талисман, леди Ди! – он нежно поцеловал меня и размашистым шагом направился к стойке регистрации.
Да, и все-таки это было счастье! Я вернулась домой переполненная этим новым для меня ощущением, боясь расплескать хотя бы капельку. Долго мы еще сидели с Наташкой на кухне, когда я рассказывала ей о моей поездке. Кешка, прикрыв блестящие бусинки глаз, дремал на моем плече. Подруга слушала, замерев от восхищения и глядя на меня круглыми глазами, размером в шесть рублей одной монетой. Да! Теперь я точно знала, что такое счастье!
Время летело незаметно. Работы прибавилось. Мне пришлось увеличить штат служащих. Наконец-то и Наташка была абсолютно счастлива, потому что и у нее появилась помощница. Ко всему прочему, она собиралась в декрет, что делало всю ее светлой и проникновенной, как иконописная мадонна. Стив звонил каждый день. И каждый день на мою электронную почту приходили милые и добрые короткие письма-записочки. В день Святого Валентина мне прямо в офис доставили роскошную корзину с цветами и визиткой-сердечком внутри. А 8 марта утром раздался телефонный звонок и я услышала голос, ставший для меня таким родным и близким.
– Леди Ди?
– Да, милый!
– Моя принцесса может оказать мне великую честь, удостоив приватной аудиенции… ммм… скажем, сегодня вечером?
– Стив? – мой голос от волнения внезапно сел, – Ты здесь?
– Да. Почти, – дверь в кабинет распахнулась, на пороге стоял мужчина с огромным букетом ярко-алых тюльпанов, – Просто мне очень хотелось лично поздравить тебя с весной, дорогая!
Калейдоскоп… Это была моя любимая игрушка в детстве. Я никак не могла насмотреться на разнообразие узоров, ни один из которых не повторял предыдущий. Сейчас вся моя жизнь напоминала калейдоскоп – разноцветный, постоянно меняющийся рисунок. Стив приехал по делам в Москву, но несколько дней он решил подарить мне, не смотря на свою колоссальную загруженность. В последний вечер перед его отъездом, мы сидели в ресторане. Я обожала этот уютный, небольшой ресторан, где была прекрасная кухня, где музыка не вызывала раздражения своей назойливостью и металлическими нотками – данью современной эстраде. Стив сидел напротив меня и молча улыбался.
– А ты в курсе, что твоя улыбка, как магнит, притягивает женщин любого возраста? – я отпила глоток мартини.
– Нет, я слышу об этом впервые, – продолжая так же загадочно улыбаться, он вынул из внутреннего кармана пиджака маленькую коробочку, – Но держу пари, что ты не в курсе того, что я сейчас собираюсь сделать.
– Что ж, ты выиграл это пари, я и в самом деле не имею ни малейшего представления о твоих дальнейших действиях, – я выловила зеленую оливку из бокала, наслаждаясь ее солоноватой вкусностью.
Маленькая коробочка раскрылась в руках мужчины – внутри ее лежало изящное колечко с рубином, обрамленным десятком небольших бриллиантов, в подлинности которых не приходилось сомневаться. Зрелище было настолько неожиданным и впечатляющим, что я на какое-то время потеряла дар речи.
– Стив?
– Диана, – смуглая рука легла на мою, – Ты согласна выйти за меня замуж?
Звуки ресторанного шума уплыли куда-то в сторону. Я сидела совершенно оглушенная этим безмолвием. Очертания вдруг стали расплывчатыми и нереальными. Только потом я поняла, что это от набежавших слез.
– Диана? Леди Ди? – крепкая мужская рука обвила мои плечи.
– Стив… милый… – я плакала, уже не стесняясь и даже не задумываясь о том, что могут подумать окружающие.
– Так я не понял, это согласие или отказ? – губы Стива уже собирали слезы, катившиеся градом по моим щекам.
– Я люблю тебя, Стив!
Кольцо каким-то непонятным образом уже пылало на моем безымянном пальце, завершая очередной виток и возвращаясь к началу начал. У счастья есть вкус – вкус солнечного ветра прерий, где по бесконечному раздолью мчатся сквозь время и пространство на диких мустангах смуглые, черноволосые, шальные в своей первозданности, дети вольных прерий-индейцы.
Самолет оторвался от земли и взмыл в высокое небо. Петербург… великий город великой России. Город, в котором в Рождественскую ночь пересеклись параллельные линии. Мужчина откинулся в кресле, прикрыл глаза. Он возвращался в Нью-Йорк, радостный и окрыленный. Впереди предстояло еще много хлопот, но это были приятные хлопоты, связанные с предстоящей помолвкой и свадьбой.
Мужчина улыбнулся своим мыслям. Так вот она какая – любовь. Он раскрыл яркий журнал, но мысли его продолжали оставаться в далеком северном городе, где ждала его женщина с певучим именем.
Леди Ди… Диана – удивительная женщина, носящая имя мифологической богини-охотницы. Наивная и умная, ранимая и сильная этой своей ранимостью, она всецело заполнила холостяцкий мир, скупой на радости и праздники.
Диана – пела ожившая душа. Диана – играли солнечные лучи на древней, как мир, Эоловой арфе.
Стюардессы развозили обед в никелированных тележках. Жизнь текла своим чередом, размеренная и ясная. Он достал ноутбук, включил его, набрал адрес своего почтового ящика. И через мгновение короткое письмо с вложенным виртуальным сердечком летело с небес на землю, сообщая о том, что все в порядке, что любит, помнит, скучает. Следующее письмо мужчина написал в свой офис, отдавая короткие, лаконичные распоряжения своему секретарю. И, наконец, третье письмо улетело другу, с которым он так давно не виделся. Круговерть дел захватила обоих и разбросала по разные стороны большой жизни.
А потом вновь начались суматошные будни, в которые свою дополнительную сумятицу внесли приготовления к предстоящему торжеству. Два секретаря к концу дня были измотаны до предела. Сотрудники к вечеру буквально падали с ног, но никто ни единым взглядом или жестом не выражал своего недовольства, – все, как один, они были преданными соратниками, командой, и все, без исключения радовались тому, что и у шефа наконец-то появилось в жизни то, что обычно принято называть человеческим счастьем.
–Уилл?
– Да, привет, Стив!
– Прости… я узнал, что у тебя горе, прими мои соболезнования. Адель была прекрасной женщиной, женой, матерью твоих детей.
– Да, детей…теперь у меня осталась только дочь.
– Роберт?
– Роберт погиб.
– Погиб? Но…как? Прости…
– Несчастный случай. Все хорошо, Стив, – в голосе говорящего сквозила непреходящая скорбь.
– Уилл, может, мое приглашение не к месту…
– Все в порядке, дружище, я слушаю тебя.
– Уилл, я хотел пригласить тебя на свадьбу. Официальное приглашение будет чуть позже, а сейчас мне просто хотелось услышать тебя, поговорить, вспомнить наши студенческие годы.
– Отличная новость, Стив! Я рад за тебя и я с удовольствием принимаю твое приглашение. Кто она?
– Она из России. Мне помнится, ты тоже был знаком с какой-то женщиной из России?
– Да… это было давно…как будто в прошлой жизни. Я сам виноват в том, что мы больше не встретились с ней. Но я не хочу об этом вспоминать, дружище. Скажи, я могу тебе чем-то помочь?
– Конечно, можешь, Уилл. Я как раз хотел тебя попросить об одолжении – ваша оранжерея славится удивительными орхидеями и розами. Я бы хотел заказать к свадьбе цветы, много цветов! Ты меня понимаешь?
– О, да, Стиви! Я сделаю все, что ты просишь. Я лично прослежу за отправкой заказа, а самые красивые цветы я привезу лично. Сколько у меня времени в запасе?
– Немного, и целая Вечность! – голос трубке рассмеялся, – Всего две недели, друг. Но я уверен, что ты справишься. Созвонимся еще, Уилл. До встречи, рад был тебя услышать!
– Через две недели? О'кей! Договорились!
Мужчина углубился в чтение утренней прессы. Дверь в кабинет распахнулась. Секретарь в элегантном костюме от Диора выжидательно остановилась возле огромного стола из полированного дуба.
– Стив, международный звонок.
– Спасибо, Арлетт. Подготовь мне бумаги для завтрашней конференции. Да, и вот еще что, возьми вот это и созвонись с ювелиром. Мне хотелось бы, чтобы эта вещица стала потрясающим украшением. И до 15 часов ты свободна, – мужчина положил на блестящую столешницу небольшую коробочку.
Он выждал, когда женщина покинет кабинет, и схватил трубку
– Да, я слушаю!
– Стив…
– Диана…
Два сердца бились в унисон через тысячи километров, через океан, через миллионы человеческих судеб.
А в это время Арлетт в приемной с удивлением разглядывала содержимое бархатной коробочки – небольшую перламутровую пуговку, обыкновенную пуговку от дамской блузки.
Теплый ветер, ворвавшийся в полуоткрытые стеклянные створки высокого окна, шевельнул кисею гардин. Фарфоровые часы на изящной консоли красного дерева мелодично пробили 4 часа пополудни. В большой комнате, богато и со вкусом обставленной, царил полумрак, зыбкое равновесие которого нарушал лишь мягкий свет бра возле туалетного столика.
Она сидела перед зеркалом и вглядывалась в его глубину, ошеломленная и оглушенная событиями, в которые до сих пор верила с трудом. Платье из кремового шелка оттеняло смуглую кожу женщины.
По обнаженным плечам и спине струились слегка вьющиеся пряди темно-русых волос. Тихий стук в дверь вернул женщину к реальности.
– Не заперто, – женщина повернулась к вошедшему мужчине.
– Ты потрясающе выглядишь! Впрочем, как и всегда, душа моя, – мужчина присел рядом с женщиной на банкетку и нежно приобнял ее за плечи.
– Волнуешься? – мужчина улыбнулся отражению в зеркале.
– Да, немного…– женщина улыбнулась в ответ крепче прижалась к своему спутнику, – скажи, Кирилл с Кариной приехали?
– Прилетели пару часов назад, но они обязательно приедут.
– Ты готова? – черные глаза вспыхнули озорными огоньками, мужчина встал и подал своей избраннице руку.
– Да, милый, все хорошо, – женщина тряхнула головой, будто отгоняя какие-то печальные видения, тонкие пальцы доверчиво легли в крепкую мужскую ладонь.
Они направились к дверям, как вдруг мужчина остановился.
– Я чуть не забыл. Это еще не все подарки на сегодня, любовь моя, – мужчина достал из кармана совсем крохотный футляр черного бархата.
– Что это? – женщина вдруг заволновалась, ее щеки тронул легкий румянец.
– Это в память о той нашей ночи в Петербурге. Она была все это время со мной, пока я ждал тебя.
В загадочной черной глубине футляра, оправленная в платину и инкрустированная маленькими бриллиантами, сверкала северной звездой обыкновенная пуговка. Перламутровая пуговка от дамской блузки.
Они вышли из дома, и на них тут же обрушилась музыка и приветственные крики гостей, которые уже с нетерпение ожидали появления влюбленных. Цветочные гирлянды украшали все пространство, залитое светом и радостью. Официанты в белых смокингах сновали между приглашенными, разнося охлажденное шампанское. Из подъехавшей машины выскочила эффектная черноволосая женщина, похожая на испанку, вслед за ней неторопливо шел среднего роста, коренастый мужчина с благородной сединой на висках, у обоих в руках были роскошные букеты цветов.
– Дианка!
– Карина!
– Стив!
– Кирилл!
Мужчины обменялись крепки рукопожатием, женщины обнялись, на глазах обоих сверкали слезы.
Подъехала еще одна машина. Из нее вышел высокий усатый мужчина с копной русых волос. В руках его так же был немыслимо-красивый букет, и он так же, как и все гости, направлялся по направлению к дому.
–Ди, позволь тебе представить моего школьного друга, мы с ним учились потом в одном колледже. Уилл, это моя жена, Диана.
Женщина замерла от неожиданности. Но спустя мгновение, на лице ее заиграла радушная улыбка.
–Добро пожаловать, Уилл. Мы рады, что ты откликнулся на наше приглашение.
Он стоял, оглушенный увиденным. Диана… судьба – мстительная дама, его гордыня наказана сполна. Почерневшее небо погасило свет всех звезд. В душе росла боль, растекаясь по всем клеточкам и уголкам сознания. Он остался один… среди людей, но в огромной, безжизненной пустыне. Мир перестал существовать. Осталось только это видение: уходящая к свету, к людям, пара: мужчина и женщина, опирающаяся на его руку. Они спешили прочь из темноты, навстречу солнечному ветру прерий, где по бесконечному раздолью мчатся на диких мустангах сквозь время и пространство смуглые, черноволосые, шальные в своей первозданности, дети вольных прерий-индейцы.