Сергей Добрый
ТРИУМФ СМЕРТИ
Рассказ.
В одном городе – назовём его по традиции город N – наступил день выборов. Разумеется, этот день наступил и в остальных городах и населённых пунктах необъятной российской территории, но остальные города не имеют к этой истории никакого отношения, и поэтому их следует рассматривать как географические точки на карте, хотя такой подход кому-то может показаться оскорбительным. Но согласитесь, если вместо того, чтобы детально и обстоятельно рассмотреть одно конкретное событие, мы начнём анализировать информационные сводки о происходящем в других местах, то всё это повествование превратится в нечто несусветное и может явится причиной короткого замыкания биотоков, питающих наш неутомимый мозг. Возможно, насчёт биотоков я преувеличил, но могу сказать по собственному опыту: иногда с похмелья вдруг проскочит в голове какая-то искра, после которой происходит что-то странное со зрением и вестибулярным аппаратом. В такие минуты начинаешь понимать, что помимо биологии человек ещё существо электрическое.
Однако, вернёмся к нашей истории. Мэром города был некий Божков, личность - так себе, ни рыба, ни мясо. Но именно тем и примечательно наше время, что руководящие должности в стране повсюду заняли такие ничтожные людишки, все достоинства которых сводятся к умению вовремя вылизать задницу вышестоящему начальству. Даже сама фамилия этого господина наводила на мысль о каком-то языческом идолопоклонстве. Был бы Богов или Боголюбов, да пусть даже Чёртов или Сатанинский - хотя бы было ясно, что имеешь дело с масштабной фигурой. А то какой-то Божков - обожрался пирожков. Как и всякий чиновник подобного ранга, он был чрезвычайно самолюбив, и в отсутствии столичных руководителей страдал манией величия. В душе он вынашивал грандиозные планы преобразования города и обустройства жизни вверенного ему населения, которым - слава тебе, Господи - так и не суждено было воплотиться в жизнь. Приехав с утра в мэрию, он поднялся по лестнице в свой кабинет, поскольку обязан был следить за ходом выборов и вовремя принимать необходимые решения. Божков открыл ключом дверь, вошёл внутрь и встал как вкопанный фонарный столб. Возле его рабочего стола сидела на стуле, положив ногу на ногу, одетая в белое дама средних лет с длинными чёрными волосами.
- Вы кто? - рявкнул мэр. - И как вы сюда попали?
- Вообще-то, невежливо задавать незнакомым людям сразу два вопроса, да ещё подобным тоном, - сказала женщина, дерзко глядя ему прямо в глаза. Выкрашенные яркой рубиновой помадой губы резко контрастировали с её бледным, почти белым лицом. - На первый вопрос я вам отвечать не буду. А на второй отвечу. Вошла я сюда точно таким же образом, каким собираюсь отсюда выйти.
- Алла! - крикнул в приёмную Божков. - Кто пустил в мой кабинет эту ведьму?
- Секретутка Аллочка вас не слышит, - женщина раздвинула губы в презрительной ухмылке. - Как вы сказали? Ведьма? Так меня ещё никто не называл. А что, для вас, пожалуй, ведьма. Хотя для меня это слишком уж мелко.
- Какая наглость! - возмутился мэр. - Ну-ка, выметайтесь отсюда!
- Что у вас за манеры, Божков? Вы же не знаете кто я такая. А вдруг вам позвонят через полчаса и прикажут навсегда освободить этот кабинет?
Мэр невольно покосился на её стройные ноги, затянутые в сетчатые чулки и чёрные лакированные туфли на высоких каблуках. Он подумал, что такой несколько вульгарный стиль одежды характерен для некоторых жён вышестоящих начальников.
- Я вас слушаю, - произнёс он, убавив громкось голоса.
- Ну, вот, другое дело. Я не буду отнимать у вас много времени и сразу объясню цель моего визита. Это касается выборов. Я знаю, что от вас потребовали обеспечить победу правящей партии всеми возможными методами. Но, - дама подняла указательный палец. - Вы приняли одно очень неосторожное решение, конечно же, не подумав. И это решение будет иметь самые ужасные последствия, которые вы даже не в состоянии представить.
- Вы пришли меня шантажировать? Вы из какой политической партии?
- Ни в каких ваших партиях я не состою. Ещё этого не хватало.
- Вы журналистка?
- Я из такой организации, о которой вы даже не слышали. Вы знаете, какое сегодня число?
- Конечно знаю.
- Дорогой мой, сегодня тридцатое апреля, - напомнила посетительница с многозначительным видом.
- Ну и что? А завтра первое мая. Международный день трудящихся.
- Да к дьяволу ваших трудящихся. Я вам ещё раз повторяю, что сегодня тридцатое апреля.
- День рождения Гитлера что ли? - наморщил лоб Божков.
- Сегодня Вальпургиева ночь. Измените ваше решение по поводу административного ресурса и тогда избежите ужасных последствий. Пусть всё идёт так, как идёт.
- С какой это стати? Ничего я менять не буду.
- Хорошо, - ледяным тоном сказала женщина, вставая со стула. - Я предупреждаю только один раз. Сегодня вечером ничему не удивляйтесь. Вы сами виноваты.
Она направилась к высокому шкафу для верхней одежды, открыла дверцу и вошла внутрь.
- Выход не здесь! - воскликнул Божков, бросился за ней вдогонку, но в шкафу уже никого не было.
Почувствовав неожиданную слабость в ногах, он рухнул задом на ближайший стул. Трудно даже описать, до какой степени это происшествие подействовало на мэра. Первые несколько минут он сидел без движения, тупо уставившись в одну точку. В его голове не было ни одной мысли, и, говоря словами буддистов, Божков пребывал в состоянии Великого Ничто, которое достигается только после многолетних медитаций. До Просветления оставался всего один шаг, и если бы он был сделан, то мэр покинул бы кабинет, став истинным мудрецом. Но внезапно одна назойливая мыслишка прокралась в его мозг, волей случая очищенный от собственного эго: а была ли эта дама на самом деле? И тут же до сих пор не осознающий себя ум принялся хозяйничать, расставляя все понятия по привычным полкам. Таким образом вместо того, чтобы стать духовным лидером нации, Божков едва не сделался пациентом обыкновенного дурдома. От полного помешательства его спасло только изначальное отсутствие здравого смысла, присущее абсолютно всем российским чиновникам.
"Наверное, это спецслужбы проверяли меня на лояльность," - сообразил мэр. - "Не доверяют."
Безграничная вера во всесильные органы госбезопасности, способные проникать сквозь стены, избавила его от дальнейших сомнений. Начались телефонные звонки. Бодрые голоса сообщали, что выборы проходят нормально, и никаких особых происшествий нет. Через пару часов, втянутый в привычное рабочее состояние, мэр уже не вспоминал о странной посетительнице. Его больше интересовала активность избирателей. А между тем над крышами города повисла смутная тревога. Большинство жителей вдруг стало ощущать гнетущее беспокойство. Непонятно откуда появившиеся тучи к середине дня плотной шторой заволокли небо, несмотря на то, что синоптики клятвенно обещали хорошую солнечную погоду. И вот ещё какая странность подпортила электорату настроение: многие начальники предприятий обязали своих работников под страхом увольнения не только проголосовать за правящую партию, но и в доказательство сфотографировать свои избирательные бюллетени на мобильные телефоны, но каким-то необъяснимым образом все фотоснимки превратились в порнографические картинки самого откровенного содержания. А на центральном избирательном участке, где голосовала основная масса городских управленцев, случилось нечто из ряда вон выходящее. Прямо из воздуха начал вещать чей-то мерзкий козлиный голос, обсуждая список кандидатов примерно в таком духе:
- А вот, граждане, кандидат Феофанов. Рекомендую проголосовать. Первостатейный вор, взяточник и покровитель криминала. Во время прошлых новогодних праздников спустил в Швейцарии пять миллионов евро. Щедрая душа. Что, не нравится Феофанов? Тогда голосуйте за педофила Петушинского. Каждые выходные ему на загородную виллу привозят девочек из интерната для сирот. А хотите, проголосуйте за банкира Шкурина, три недели назад заказавшего своего бывшего шефа Змеюковского, ныне уже покойного.
Все попытки определить, откуда исходил голос, не увенчались успехом. Выведенный из себя председатель участковой комиссии приказал включить музыку, но из динамиков полился похоронный марш. Пришлось в срочном порядке закрыть помещение и отправить избирателей на соседние участки. Но всё это были ещё цветочки.
Основные события начались на избирательном участке №21, занимавшем здание общеобразовательной школы. В восемь часов вечера, когда поток голосующих уже схлынул, ковыляющей походкой в вестибюль вошёл человек в чёрном, замызганном грязью костюме. Надо заметить, что к тому времени на улице стояла такая темень, будто была глубокая ночь. При появлении избирателя в помещении запахло какой-то тухлятиной.
- Вахрушин Степан Георгиевич, - сиплым голосом представился человек, подойдя к столу выдачи бюллетеней.
Член комиссии Куропаткина сквозь стёкла очков пробежала глазами список, с трудом сдерживая рвотный позыв, вызванный невыносимым смрадом.
- Вахрушин уже проголосовал, - заявила она не поднимая головы.
- Быть того не может, - просипел избиратель. - Уж не ты ли, выдра очкастая, за меня проголосовала?!
Оскорблённая Куропаткина вскинула рассерженные зрачки на обидчика и чуть не грохнулась в обморок. Мутными безжизненными бельмами на неё смотрело обезображенное тленом лицо, по чёрным трупным пятнам которого ползали жирные черви.
- Бюллетень давай, шлюха! - зашипел мертвец, хватая вонючей рукой члена комиссии за горло.
Все, кто находились в вестибюле, включая охраняющего порядок милицейского сержанта, окаменели от ужаса. Полузадушенная Куропаткина извивалась как змея, но так и не смогла освободить шею от стального захвата, пока покойник не бросил её на пол. Выдернув из стопки первый попавшийся бюллетень, кошмарный труп костистым пальцем ткнул в список кандидатов.
- Кто тут у нас из ЛДПР? Ага.
Взятой со стола авторучкой он намалевал напротив искомой фамилии крест, проковылял к избирательной урне и, поскрипывая суставами, опустил бумагу в щель, после чего, всё так же волоча ноги, поплёлся к выходу. В помещении остался тошнотворный запах гниения.
- Что происходит? - пришёл в себя сержант.
- Что происходит?! - раздражённо заговорил председатель Семипальцев. - А вы гляньте на улицу.
Члены комиссии бросились к окнам. За стеклом, выхваченные из темноты светом фонарей, направлялись к зданию школы тёмные качающиеся фигуры, словно алкоголики в сильном подпитии. Их было человек десять.
- Божков, куриная морда, приказал внести в списки избирателей всех покойников с городского кладбища, - пробормотал Семипальцев. - Ему, видите ли, голоса нужно обеспечить. Вот и внесли. Теперь извольте получить электорат. Я как чувствовал, что это до добра не доведёт, как чувствовал.
- Это невозможно, - выдавил из себя сержант, опуская голос почти до шёпота.
- Что невозможно? То, что вы видите? Можете не верить собственным глазам.
- Господи, что делать-то? - запаниковала вставшая на ноги Куропаткина.
- Двери надо закрыть! - завопил кто-то из членов комиссии.
- Ну, закроете, так они в окна влезут, - сказал Семипальцев. - Бежать надо отсюда, господа заседатели.
Куропаткина поправила очки указательным пальцем:
- Как же это? Бросить урну с голосами?
- Да кому они нужны, эти голоса, когда такое творится. Пусть наш мудрый мэр теперь всё и расхлёбывает. А я пас.
- Я всё-таки дверь закрою, - сказал один из членов комиссии и бросился исполнять задуманное.
В ту же секунду где-то в глубине школы зазвенело разбившееся стекло.
- Бежать, непременно бежать! - воскликнул председатель, схватил за запястье Куропаткину и поволок в кишку коридора, соединяющую учебный корпус со спортзалом. Из правого крыла здания уже слышался нарастающий топот. Лязгнул затвор милицейского автомата, загрохотала отбойным молотком оглушительная очередь.
- Во дурак! - произнёс Семипальцев. - В кого стреляет? В мертвецов?
Куропаткина пронзительно взвизгнула, словно кошка, которой наступили на хвост. Со стороны спортзала навстречу им двигались, шаркая ступнями, три полусгнивших трупа.
- Обложили как лосей на охоте, - сквозь зубы промычал председатель. Особо не размышляя, он выбил ногой оконное стекло и, метнувшись под водопад осколков, выпрыгнул на улицу. Куропаткина вывалилась следом.
- У меня здесь машина за углом, - стряхивая стёкла с пиджака, заявил Семипальцев. Его порезанная щека заслезилась струйкой крови. Автоматная стрельба внезапно затихла. Беглецы не видели, как мёртвые избиратели рвали на куски остальных членов комиссии.
К счастью, светло-серая "Мазда" Семипальцева стояла на месте.
- Куда мы теперь? - спросила Куропаткина, влезая в салон.
- В мэрию, - председатель вставил ключ зажигания. - Хочу этому дураку сказать пару ласковых.
- А нужно ли?
- Нужно.
- У вас кровь на щеке.
- Ерунда. Главное, что живы.
Из здания школы доносился утробный вой; победившие в схватке мертвецы громили избирательный участок.
- Похоже, всем каюк, - мрачно заметил Семипальцев и завёл двигатель. Куропаткина побледнела от страха.
"Мазда" сорвалась с места и по асфальтированной дорожке подкатила к универсаму, за которым широкой лентой тянулось хорошо освещённое шоссе. На пороге магазина энергично растягивал меха аккордеона какой-то тип в поношенной куртке. Он наяривал бразильскую "Тико-тико" - так, по крайней мере, могло показаться, поскольку на самом деле его пальцы постоянно промахивались мимо нужных клавиш, выдавливая из инструмента неведомо что. Рядом с ним покачивались в жутком танце два скелета в исстлевшей одежде: один костлявыми ногами пытался отбивать чечётку, второй деревянными палками молотил по опрокинутой урне, изображая ритм-секцию. На лице аккордеониста застыла придурковатая улыбка - то ли он был пьян до невменяемости и абсолютно не понимал, что происходит, то ли был потомственным идиотом.
- Ужас-то какой! - схватилась за голову Куропаткина.
- Сдаётся мне, что это только начало, - произнёс Семипальцев тоном похоронного агента.
Вдруг со всех сторон тревожно заголосили церковные колокола, словно чья-то невидимая рука разом дёрнула за верёвки.
Лицо Семипальцева исказилось:
- Именно так я себе это и представлял.
- Что представляли? - спросила Куропаткина.
- Апокалипсис. Надвигающийся ужас и колокольный звон. Доигрались, господа реформаторы. Решили, что всё можно. Хотели обмануть Бога.
Автомобиль председателя помчался по шоссе с предельной скоростью. С этой минуты правила дорожного движения для Семипальцева перестали существовать. Выехав на центральную площадь, носившую в прошлом название Площадь Ленина, а затем переименнованную в Площадь Демократии, он вдавил в пол педаль тормоза и едва не врезался в фонарный столб. Здание мэрии было опоясано плотным кольцом омоновцев, спрятавшихся за изгородью металлических щитов.
- Ну, дурак! - прорычал Семипальцев. - Стопроцентный кретин! Решил ментами отгородиться. От кого?
Каски омоновцев тускло поблёскивали, отражая жёлтый электрический свет. Казалось, что окружённый полчищами варваров римский легион готовился к последней битве. Не хватало только штандартов с распростёртыми орлиными крыльями.
- Видимо, в мэрию нас не пустят, - сказал председатель. - Ну и логика у наших властей. Сначала творят чёрт знает что, совершенно не думая о последствиях, а потом, когда эти последствия наступают, окружают себя ментами и прячут голову в песок. Так я и думал. Именно так я и думал, что они и в Судный День попытаются сломить ситуацию ментовскими дубинками. Ну что ж, поглядим, что из этого выйдет. Думаю, будет весело.
- Что вы такое говорите?! - возмутилась Куропаткина. - Какое тут веселье?
- Самое натуральное, - обнажил искусственные зубы председатель. - Последнее на этом свете. С удовольствием посмотрю, как Божков со всей своей бандой отправится в ад. Слышите? Кажется, начинается.
Где-то неподалёку низко загрохотали барабаны, наслаиваясь на колокольный звон угрожающим диссонансом. От такой музыки у Куропаткиной побежали мурашки по коже.
- Вам страшно? - спросил Семипальцев, заметив её бледность. - Не бойтесь. Всё равно когда-нибудь подохнем. Лучше уж так, чем в пропахшей лекарствами койке.
Барабанный бой перешёл в нарастающее крещендо. Из примыкающих к площади переулков потекла тёмная шевелящаяся масса.
- Прости, Господи, нам все пригрешения! - выдохнул Семипальцев, расплываясь в безумной улыбке.
Вокруг застывших в боевом порядке омоновцев нарастала толпа обезображенных мертвецов. Впрочем, были здесь и живые: из-за угла торгового центра неожиданно показалась группа пенсионеров с развёрнутым транспарантом, на котором красовалась надпись "Долой антинародную власть!"
В дверное стекло автомобиля кто-то постучал костяшками пальцев. Вздрогнув словно от электрического разряда, Семипальцев повернул голову и увидел небритую физиономию какого-то субъекта.
- Братуха, где тут водки купить можно? - спросил мужик, дыша кислым перегаром.
- Ты что, охренел? - спросил председатель. - Ты глянь вокруг!
- Да-а! - алкаш безнадёжно махнул рукой. - Мне эти демонстрации по барабану. Ну чё, есть тут где-нибудь водочный ларёк?
- Нет тут ни хрена, тут мэрия.
Мужик невнятно выругался и, покачиваясь, отошёл от машины. Он попытался обратиться к оказавшейся рядом ковыляющей фигуре, но увидев позеленевшее, полуразложившееся лицо трупа, замер в полном замешательстве.
По рядам стражей порядка прокатилось нервное колыхание.
- Давайте, ребятки! - громко заголосил сгорбленный пенсионер в заштопанном пальто. - Покажите этим псам проклятого режима!
Тотчас же медленно наползающая масса прибавила шаг и резанула воздух нечеловеческим воем. Омоновцы шарахнулись назад, но толпа покойников стремительно накатила, словно разрушительная морская волна; загремели падающие щиты, затрещала раздираемая в клочья плоть. Площадь утонула в хаосе предсмертных воплей.
Куропаткина побелела так, что сама вполне могла сойти за умершую.
Барабаны вибрировали слаженной дробью. Вглядевшись в толпу, Семипальцев увидел музыкантов: целый ряд одетых в лохмотья скелетов с литаврами на ремнях.
- Картина Питера Брейгеля "Триумф смерти", - сказал он хриплым от волнения голосом. - Вот он, средневековый мрак, явился из глубины веков и поглотил нашу новую феодальную действительность!
На месте омоновского отряда извивалось скопищем могильных червей столпотворение мертвецов. Время от времени вверх взлетали измятые каски или обрывки формы. В здании мэрии уже со звоном разлетались стёкла. Начался штурм.
- Долой! Долой! - дружно скандировали пенсионеры.
Куропаткина издала громкий вопль и схватилась за ручку двери. Семипальцев оторвал взгляд от толпы, резко крутанул головой, но было поздно. Непонятно откуда взявшийся чёрный "Мерседес", словно зловещий призрак ночи, на полном ходу протаранил переднюю часть "Мазды". Автомобиль председателя развернуло на девяносто градусов, швырнуло на фонарный столб; ударившись головой о лобовое стело, Семипальцев потерял сознание. Куропаткину выбросило из салона - в последнее мгновение она успела приоткрыть дверь. Потерявший управление "Мерседес вылетел на тротуар, с грохотом впечатался в стену дома. Спустя несколько секунд из него выскочил мэр Божков, как ни странно, живой и невридимый, по-вороньи взмахнул руками, выдал какой-то нечленораздельный звук и, припадая на правую ногу, бросился бежать.
- Вот он, кровопийца! Вот он! - заверещали пенсионеры. - Долой! Долой!
Плохо соображающая, обессиленная Куропаткина пришла в себя; потирая ободранный локоть, она непонятно почему вдруг принялась кричать вместе со всеми:
- Долой! Долой!
Охваченный смертельным испугом Божков метался как загнанный зверь, пытаясь куда-нибудь скрыться.
- Сик транзит глория мунди! - злорадно выкрикнул сгорбленный старик в заштопанном пальто.
Градоначальник дёрнулся в сторону ближайшего переулка, но ему преградило дорогу грузное, отвратительно пахнущее тело.
- Привет, мэ-э-э-р! - по-козлиному сипло проблеял мертвец.
Божков с ужасом узнал недавно убитого банкира Змеюковского. По лицу покойника расползалась зеленоватая слизь, сочившаяся из аккуратного пулевого отверстия во лбу. Из нагрудного кармана дорогого, но уже заляпанного глиной пиджака торчал мобильный телефон, который, как запомнил мэр, положил в гроб банкиру его младший брат, бывший уголовник, а ныне респектабельный предприниматель. Божков невольно попятился назад, но услышал за спиной топот. Обернувшись, он увидел, что к нему напрявляется десяток ужаснейших трупов. В страхе выхватил он из кармана красный фломастер и быстро очертил вокруг себя неровный круг.
- Как был идиотом, так им и остался, - заклокотал Змеюковский. - Ещё перекрестись, верующий ты наш.
Барабаны начали отбивать какой-то дьявольский марш, к которому прибавился громкий скрипучий звук. Поддавшись внутреннему чувству, мэр посмотрел на площадь и увидел группу мертвецов, толкающих перед собой большой, покрытый чёрным бархатом гроб на деревянных колёсах. На крышке этой ужасной повозки стояла его утренняя посетительница в бордовом декольтированном платье средневекового покроя. Её чёрные волосы были стянуты в замысловатый узел на затылке, сверху голову венчала витиеватая корона, украшенная золотыми черепами.
- Божков, я тебя предупреждала! - дама прицелилась в него красным лакированным ногтём указательного пальца.
- Кирдык тебе, член тряпочный! - громко вставил вышедший из состояния ступора алкаш.
Змеюковский спокойно перешагнул нарисованную фломастером дугу окружности и схватил мэра за воротник:
- Кланяйся Королеве Смерти, ублюдок!
Прижатая нечеловеческой силой, физиономия мэра коснулась асфальта.
- Вот так, - прокомментировал мёртвый банкир. - А теперь ещё разок. И ещё.
Божков задыхался от трупного смрада. К этому невыносимому запаху прибавился удушливый привкус гари - это пылало подожжённое мертвецами здание мэрии, будто брошенное в костёр инквизиции.
- Что с ним сделать? - спросил Змеюковский.
- Его место в аду, - высокомерно произнесла Королева Смерти. - Порвите этого навозного червя на куски.
Немедленно вся её кошмарная свита бросилась на градоначальника; помертвевший от страха Божков затрепетал как осиновый лист на ветру и распластался на асфальте. Мгновенный разрыв сердца прекратил его земное существование.
С тех пор все дороги к городу перекрыты, и никто не знает, что там происходит.