Весна 1969 года
-Тихо, уже подплываем, - прошептал Санька, осторожно опуская весло в воду.
Лодка – плоскодонка, бесшумно скользя по воде, выходила из камышей на чистую гладь озера. Олежек, сопя носом, пытался разглядеть гнездо уточки на той стороне плеса.
-Да где оно?
-Вона! Туда гляди,- показал пальцем на противоположный берег Санек.
-Ни ляда не вижу. Тама, что ли?- приглядываясь к серому кусту, прошептал его друг.
-Тама, тама, куриная ты слепота. Как мамка за Вьетнам скалкой тебя по жбану отоварила, совсем видеть перестал, - снова зашептал Шурик.
-Ага, а ты сидеть не можешь, опосля ремня, стоя, как индеец Джо в лодке плаваешь,- съязвил Олежка.
-Ну вот! Спугнул!- разочарованно, опустившись на лавочку, произнес Санек.
Раздалось громкое кряканье, и утка, разбегаясь по воде, выпорхнула из куста. Но, не пролетев и пятидесяти метров, села на воду.
Крякая на все озеро, она, как бы дразня их, поплыла к лодке.
-Это она от гнезда отводит, там семь яичек. Вчерась снеслась, - повернувшись к Олежке, раскрыл другу тайну Санька.
-Наша кажись,- рассматривая уточку, затараторил Олежек.
И оба друга, разом, вытащив булку хлеба из сумки и разорвав ее пополам, стали кидать кусочки на воду, которые подгоняемые ветром, поплыли к утке.
-Шейка! Шейка! Это мы! Держи! Давай сюда!- весело закричали мальчишки.
Уточка настороженно глядела на двух пацанов в лодке.
Она перебирала в своей утиной памяти, где и когда могла встречаться с этими мальчуганами. Конечно, птица уже не помнила, как нежные детские руки в прошлом году выпутывали почти захлебнувшегося утенка из рыбацких сетей. Как потом она очнулась в картонной коробке на русской печке, и эти же детские руки, нежно гладя серый комочек, кормили его желтками вареных яиц.
Шейка медленно подплыла к корочке и несмело клюнула пищу.
-Точно, она, наша Шейка!-
-Другая клевать не будет, - согласился Олежка, улыбаясь во весь рот.
-Гляди-ка, нашла наше озеро!
-Ага, таперече и утят выведет.
-Во здорово!- Семь ручных уток будет!
-Восемь! Дурень! Шейку то, тожа считай!- поправил его Олежек.
-Точно, блин, восемь. А через год еще больше будет!- мечтательно изрек Шурик.
-Ага! Больше, если негры их не съедят! Они же в Африке зимуют, а там жрать нечего, я сам в "Пионерской правде" вчера читал.
-Как нечего? А бананы?
-У них белые все отбирают.
-Ой, гля! Она вообще рядом!
И действительно, серая утка, совсем близко подплыв к лодке, клевала мокрые кусочки хлеба. Радости пацанов не было предела. Это была их Шейка! Точно она! Другая бы не подплыла так близко.
Всю неделю, после уроков ребята бегали к озеру. Отстегивая отцовскую лодку, выплывали кормить свою утку, которая уже так осмелела, что чуть не брала из рук.
К гнезду близко не подплывали. Следили издалека.
Ждали когда появятся утята.
-А где селезень то?- как-то спросил Санек.
-А пес его знает, они на линьку улетают, когда свое дело сделают.
-Какое дело? Это что ли? – стукнув со щелчком указательным пальцем правой руки по сложенному в ладошке большому пальцу левой.
-Ага! Это! Это!- проделав то же самое, подтвердил свои скудные познания в сексе Олежка.
И оба пацана рассмеялись, напугав подплывшую за кормом утку.
Как-то возвращаясь со школы, ребята услышали громкие крики на озере.
-Лебеди!- хором закричали пацаны, и, бросив на берегу портфели, побежали к лодке.
Выплыв из камыша, они увидели пару лебедей.
Красивые, статные птицы, величаво плавали на водной глади озера.
Вдоволь налюбовавшись лебединой парой, ребята вспомнили о подружке.
-Шейка! Шейка!- позвали мальчишки свою любимицу. Но утка не появлялась.
-Шейка!
-Боится, наверное, лебедей. Вон они, какие огромные!
-Они добрые! Красивые! И песню про них поют по радио! Верность лебединая называется!
Шейка, сидя в гнезде, видела мальчишек. Но инстинкт самосохранения ей подсказывал не выказывать место расположения гнезда. Чувство голода, опять же толкало на необдуманный поступок.
-Шейка! Шейка!- вновь донеслось до нее.
И уточка, покинув гнездо, поплыла к мальчикам.
Один лебедь, шипя, быстро поплыл за Шейкой, другой направился к утиному гнезду.
-Гады! Сволочи! Кыш! – заорали на лебедей друзья.
Но было поздно, гнездо с утиными яйцами, несколькими хлопками огромных крыльев, было превращено в месиво.
Шейка отчаянно крякая, плавала кругами на безопасном расстоянии от лебедей.
Мальчишки в два голоса ревели…
Весна 2000 года
Над пунктом временной дислокации оперативной группы Октябрьского района города Грозного громко крича, летела стая красивых, белоснежных птиц. Бойцы отряда с любовью смотрели в синее военное небо.
Один только майор, не обращая на эту неземную красоту, занимался стиркой обмундирования.
-Смотри! Лебеди!- толкнул его в бок, боец.
-И что?
-Красиво!
-Не всё красивое – добро, - произнес майор, выжимая куртку.
-На такую красоту и рука не поднимется.
-Доведут, поднимется, - развешивая постиранное белье на телефонный провод, буркнул он.
-Что? Стрелял по ним?
-Один раз! В детстве. С отцовского ружья.
-И что? Убил?
-Нет. Промазал. Но с лодки от отдачи выпал, и ружьё утопил, а они улетели.
-А за что?
-За Серую Шейку, которую потом голодные негры съели, потому что у них злые белые люди бананы отбирали, - усмехнулся майор, и пошел в расположение отряда.
Боец, покрутив пальцем у виска, пробурчал:
-Одно слово-контуженный.
И снова, любуясь стаей, устремил взгляд в синее небо.
В небе Чечни летели лебеди. Красивые и гордые птицы. Красивые и гордые. Гордые и красивые…
Продолжение: http://proza.ru/2011/03/04/506