6D
— В кино? — и в самом деле, время-то надо было как-то убить.
— Да легко, — согласилась Аля и глянула на него как-то по-новому. С этой новой Алей вообще взаимопонимание давалось с трудом, словно она, претерпев щадящие для ее возраста внешние изменения, внутренне оставалась всё той же девчонкой, с готовностью нырявшей в авантюры.
— Ты что? — она оглядела себя. — Ну нет, переодеваться не буду.
И не надо, подумал Макс. Некоторые женщины за тридцать выглядят комично не только в джинсах с искусственными потертостями и псевдорокерской куртейке с вышивкой мифического клуба на спине. Али это не касалось – надень она хоть девчачий сарафанчик со шнурочными бретельками, и он будет на ней вполне гармоничен. Макс чувствовал, как идиотская улыбка умиления растягивает его щеки, и ощущения были волнующи воспоминаниями когда-то испытанных.
Вокруг «Антураж – синема» кучковалась молодежь, вне зависимости от половой самоопределенности улюлюкавшая вслед Але и делано ненароком цеплявшая Макса. А его будто приподнимало над землей ощущением значимости момента и крутилось в голове дурацкое "я буду с дамой".
От рекламы на огромных мониторах саднило глаза, нос свербило от запахов – это было, словно невидимые, наполненные ароматами, пузыри взрывались у самого лица. То били, то поглаживали разнонаправленные струи то горячего, то леденящего ветра. Сотрудники кинотеатра сновали меж посетителей, продавая билеты и распечатывая тут же - переливавшиеся контурами планшетники медленно выдавливали разноцветные языки билетов.
— Вам на какой сеанс? — девушка с лицом, расчерченным разноцветными линиями татуажа, мерцающими во вспышках ултрафиолета, занесла ладонь над монитором.
— «Сквозь горизонт», — сказал Макс, ткнув пальцем в красную строку. — Что-то знакомое…
— Это вряд ли, — сказала девушка, поднеся руку к лицу и разглядывая ее будто на предмет бактерий, которые мог бы оставить палец Макса. — Зал красный, туалеты тоже. Три тысячи.
Макс по привычке полез в карман джинсов — Аля вовремя перехватила его руку: — Здесь-то хоть не свети… — шепнула в ухо. Вытащила из-за пазухи кредитку на витой золотой цепочке и немного наклонилась, так, чтобы девушке было удобнее просканировать карточку.
— Приятного просмотра, — дежурно пожелала девушка, и вклинилась в кружок чернокожих подростков.
— Аль, чего-то я не допёр насчет туалетов…
— А… Ну иди, окунись, так сказать, — хохотнула и отвернулась чересчур резко, прикрыв рот ладошкой.
В туалет не мешало бы заскочить – невеликое удовольствие под шиканье и приглушенный мат пробираться сквозь ряды посреди сеанса, спотыкаясь о чьи-то ноги. Макс замялся у рваной арки с алыми WC над нею. Арка выглядела паршиво, как дыра в кишку. В кишке что-то бродило, переваривалось: искрились бурым огоньки, подсветка бугристых стен плавно высвечивала более-менее ровные пятна, и медленно затухала. В пятнах вырисовывались гротескные этюды, совокупность сюжетов которых не позволяла вникнуть в замысел росписи – какие-то разрозненные наброски то ли плакатов, то ли постеров. И что-то влекло, тянуло в этот мрачный коридор, как в детстве притягивает тьма дальнего угла чердака. Коридоры за синей и зеленой арками выглядели куда привлекательнее – в зеленом весь потолок и стены были усеяны тучными пчелками с добродушными лицами идиотов…
— Молодой человек, вы ж не на мультик, в самом деле, — с укором сказала девушка у зеленой арки, поворачивая руку Макса ладонью вверх и включая фонарик размером с биковскую ручку. Макс с удивлением обнаружил, что кончики пальцев, которыми он держал билеты, засветились красным. Девушка вздохнула: — Вам туда, — и, легонько так, как тупого дитятю, подтолкнула к дыре в кишку.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что обрамление арки сделано из чего-то вроде крупнопупырчатого пластика, и окрашено в коричневато-розовый колер с вкраплениями алых ветвистых прожилок. Во всполохах ультрафиолета казалось, арка поблескивает вызывающей омерзение влажностью. Взрывы обонятельных ощущений, испытанные за несколько минут, притупили восприятие запахов по отдельности – аркой, казалось, провонял весь кинотеатр.
С опаской, что нечто липкое и теплое упадет на него сверху, Макс шмыгнул под арку и устремился к двери в конце коридора. Он старался не смотреть на стены, но все равно, выворачивая шею, таращился на все эти выпученные глаза, изломанные нечеловеческой природой конечности, изъязвленные неземными болезнями жуткие тела – среди них он ощущал себя трусливым бойцом «Иерихона». Ручка двери оказалась губчатой и влажной, и толкнув дверь плечом, Макс, таращась вокруг, принялся тереть ладонь о штанину. Дверь будто вмялась в бугрящуюся, кочковатую отделку стен.
Огромное помещение поделено невысокими, по плечо, перегородками разной площади. Повсюду над ними торчали головы, на шум дружно обернувшиеся ко входу. Обнаружив пустую кабинку, Макс, подавляя рвоту, ввалился внутрь. Ноги расползались на покрывавшей пол гадости, и он схватился за верхний край перегородки, чтоб не свалиться вниз, на один из двух напольных унитазов, загаженных и заваленных пластиковыми бутылками. В ярости он пнул ворох бутылок, и…
…ощущая шевеление волосков на шее, смотрел, как то, что казалось бутылками, отекает, превращается в мятый коленчатый рукав и тянется, перетягивая полиэтиленовое тело, в противоположный Максу угол. И сквозь шелест пленки – глухое бормотание.
Макс пулей вылетел в грохочущий, вспыхивающий, гомонящий холл. Аля ждала его у ветвистой колонны с большим ведром попкорна и стаканом колы.
— Успешно? Сеанс скоро…
— Слушай, может, во дворе посидим? То же мне, развлечение - киношка…