Свенсоншведская ненавидела негров. Хотя, если разобраться, к ненависти ее чувства не имели ровно никакого отношения. Скорее, ее чувства можно обозначить, как брезгливое отвращение. Да, именно так — брезгливое отвращение. Стоило Свенсоншведской в фантазиях, а фантазировала она на эту тему часто, представить, как по ее белоснежному телу ползают толстые червяки чумазых ладоней и черная, непременно колоссальных размеров, дубинка проникает в ее розовое лоно, как ее передергивало от отвращения.
Женщине очень полюбилась песня ростовской группы «Запрещенные барабанщики» «Убили негра». Частенько, занимаясь уборкой или погрузившись в горячую воду ванны, с намыленной головой, Свенсоншведская напевала:
— Ай-я-я-яй-я, убили негра,
Убили негра,
Ни за что, ни про что.
Суку замочили…
Вообще-то «Барабанщики» пели «Суки замочили…», подразумевая убийц, но Свенсоншведской больше нравилось единственное число в родительном падеже.
Живых негров ей видеть не доводилось, но по фотографиям те представлялись Свенсоншведской обладателями мускулистых, лоснящихся, словно смазанных, непременно кукурузным, маслом тел. Под черной кожей красиво перекатывались бугры мышц. К сожалению, воображаемую картину портил кислый запах застарелого пота, точно таким разил пенсионер Волозов, когда оказывался рядом. Красивая картинка меркла, и Свенсоншведскую передергивало от отвращения.
Но человек странное создание. Зачастую его одновременно привлекает то, что отталкивает. Чем большее отвращение Свенсоншведская испытывала к чернокожим мужчинам, тем сильнее ей хотелось в яви почувствовать крепкие объятия африканского континента.
Именно по этой причине в редкие моменты ролевых игр Свенсоншведская нет-нет, да просила своего супруга, тов.Бататова, сыграть роль Отелло. Тов,Бататов, взяв обувную щетку, послушно надраивал туловище сапожной ваксой и сияя, словно черное солнышко, подходил к кровати. Вживаясь в образ ревнивого мавра, он грозно вопрошал:
— Молилась ли ты на ночь, дуся?!
Отелло с узкими, покатыми плечами, большим животом, нависавшим над тонкими, кривоватыми ножками, между которыми болтался блеклый кусочек сардельки (тов.Бататов категорически отказывался мазюкать его черной ваксой), мягко говоря, отличался от облика идеального африканского героя-любовника. Примерно, как трикотажные рейтузы производства Белоруссии от тонкого французского белья.
Обнаженная Дездемона, габаритами 64-го размера, съежившись на кровати, натягивала на себя простынь до подбородка и с ужасом кричала:
— Уйди, противный! Ты измажешь всю постель!
И Отелло сконфуженно отступал.
Он отправлялся в ванную, где между стеной и унитазом лежал ворох старой ветоши и приступал к процессу перевоплощения. Из африканца в европейца.
А в который раз неудовлетворенная Свенсоншведская, лежа на кровати, задумчиво напевала:
— Ай-я-я-яй-я, убили негра…