Он стоял у окна и смотрел на падающий снег.
Его, поначалу, очень увлекало наблюдать, как с сумрачного вечернего неба, опускались снежинки, медленно кружась.
Они летели из темнеющего бездонного небытия и были похожи на далекие звезды, летящие навстречу, когда с огромной, внеземной скоростью несешься в космической пустоте. Последнее время он часто испытывал это ощущение полета вне времени, вне расстояний, вне ограниченного пространства, сидя за монитором. Но Он знал – осталось совсем немного и его мечта сбудется. Надо чуть-чуть потерпеть, немного подучиться, немного подождать и он отправится к этим звездам уже в составе межгалактической экспедиции, чувствуя под рукой теплый зуммер пульта управления космолета, а не дребезжание старого джойстика тренажера.
Потом, устав задирать вверх голову, да и шея стала затекать, он стал смотреть на снежинки, которые попадали в серебристый поток света, льющийся из окон, ярко освещенного зала.
Здесь, они уже не были похожи на звезды. Лучисто искрясь и кружась в медленном хороводе, они становились похожи на невесомых балерин, танцующих в свете, направленных на них, рамп и софитов. Именно такой танец-хоровод Он недавно видел в Большом, на балете “Лебединое озеро”, куда он, сначала, категорически отказывался идти. Но потом, очарованный происходящим на сцене, поклялся самому себе, что вернется сюда при первой же возможности.
Он стоял у окна и смотрел на падающий снег. Громко играла музыка. Звучали радостные голоса и веселый смех.
Он не хотел смотреть на происходящее в, залитом ярким светом, зале. Там танцевала Она. Ах, как она была прекрасна в своем белом платье! Как пушистое белоснежное облако, приносящее капельку прохлады, в яркий солнечный полдень. А цветы из белого шелка, вплетенные в ее прекрасные волосы, были похожи на снежинки кружащиеся, сейчас, за темным стеклом. Нет. Она не танцевала – она парила, в своих беленьких туфельках, над зеркалом свеженатертого паркета…
Но Она танцевала не одна. Тот другой – Счастливчик, держал ее нежные пальчики в своих грубых руках, с обкусанными ногтями. На нем был новый серый костюм, идеально сидящий на его нелепой фигуре. А глаза их радостных родителей, стоящих у стены и мило общающихся между собой, лучились счастьем, наблюдая за этой, по их мнению, прекрасной, парой.
По его мнению, они скорее походили на Красавицу и Чудовище.
Он не хотел смотреть на происходящее, но не смотреть на нее - он не мог. Поэтому, исподлобья, чуть-чуть поворачивая в их сторону голову, он иногда бросал на Неё взгляд полный любви и тоски. Наверное, он делал это, все-таки, часто, потому что воротник его старого, потертого костюма, потерявшего свой ярко-насыщенный коричневый цвет и который давно уже был ему маловат, сильно натер ему шею. Если бы этот костюм был новый и по размеру, наверняка, этого не случилось бы. Но это был его единственный костюм для таких случаев.
Он стоял у окна и смотрел на падающий снег. Громко играла музыка. Звучали радостные голоса и веселый смех. Только Он не мог понять, что он здесь делает – его душа совсем не хотела наполняться радостью и весельем.
- А, почему ты грустишь? И не танцуешь? – Этот голос, прозвучавший у него за спиной, Он узнал бы из тысячи. Нет! Этот голос он бы узнал изо всех голосов на этой огромной планете! – Пойдем. Мы хотим сделать большой, большой хоровод.
Повернувшись, Он взглянул в ее глубокие синие глаза и увидел в них весеннее небо.
Она взглянула в его черные глаза и увидела в них море нежности и любви, которое выплескивалось на нее, и его не могли удержать даже огромные черные ресницы.
- А ты, не такой уж страшный, как кажешься. - говорил ее взгляд. – Ты мне даже нравишься!
- А ты, так прекрасна, что я боюсь даже прикоснуться к тебе! - отвечали его глаза. – Это такое счастье, что ты подошла ко мне, что я даже не знаю, кого и как благодарить за него!
Он взял ее тоненькие ладони в свои крепкие руки, и они закружились….
- Как жалко, что мама не видит меня сейчас! – думал он, захлебываясь от счастья. – Как жалко, что она не видит, как я кружусь вокруг елки с самой красивой снежинкой из нашей группы!
И, паря над свеженачищенным паркетом, он забыл и о своем, жмущим в подмышках, старом костюме Медвежонка, и о том другом, теперь уже, Несчастливчике, с его дурацким, хоть и новым, костюмом Волка, и о падающем за окном снеге, похожем, одновременно, и на звезды и на балерин.
Ему было радостно и весело, и от громкой праздничной музыки, и от веселого смеха родителей, стоявших у входа вдоль стеночки, но главное от того, что в его ладонях лежали теплые ладошки самого любимого человека на Земле, конечно, после мамы.
- А, все-таки жаль, что маму не отпустили с работы ко мне на новогодний утренник, в детский сад….