Первое, что пришло мне в голову, когда я впервые увидела его, было - "Блестящий офицер". Именно вот такими словами из какого-то романа я про него и подумала.
И потом эти слова у меня ассоциировались именно с Кириллом, с его безупречной выправкой, отутюженной формой, белоснежным подворотничком.
Но, конечно, "Блестящий офицер" - это не только внешность. Во всем остальном Кирилл тоже вполне соответствовал этому определению.
Патриот Родины, как бы пафосно это не звучало, патриот Армии, как бы кому-то не казалось это смешным, специалист своего дела, очень образованый и талантливый офицер.
Прибавьте к этому особый шарм и утонченность коренного питерца и портрет будет полным.
Нет, еще надо сказать, что он был просто очень красивым мужчиной. Высокий, подтянутый, с правильными чертами лица, нежной кожей, серыми яркими глазами. Волевой подбородок, красивые губы, длинные пальцы - в общем - полный набор для того, чтобы женщины, проходящие по улице, оглядывались и вздыхали...
Он тоже приехал с опергруппой и был одним из первых моих новых знакомых. Квартиру ему дали в нашем подъезде, на четвертом этаже.
Пока шла встреча и разгрузка эшелонов, он приходил к нам ужинать, потому что в выделенном ему жилье даже электричества не было. Да и готовить, приходя заполночь, у него уже просто не было сил. Бывало, даже засыпал за столом, не дождавшись, пока я его покормлю.
Недели через три он привез семью.
Марина, большеглазая, маленькая, худенькая до прозрачности, сначала показалась мне подростком. Только голос выдавал, что это взрослая женщина. Да еще наличие пятилетней дочери Насти, уменьшенной Марининой копии.
Кирилл познакомил нас и этим же вечером отбыл в очередную командировку - вызволять застрявший где-то в пути очередной эшелон с техникой.
Мы подружились как-то сразу, буквально с первых минут. Вместе занимались приведением их квартиры в божеский вид, готовили на три семьи одновременно.
Была еще одна семья с первого этажа - Иван с Катюхой и маленьким Кирюшкой. Очень скоро даже появился ритуал - проводив своих мужей на службу, мы устраивали утренние посиделки.
Открывалась дверь на четвертом этаже и Марина в лестничный пролет кричала - "Девчонки, я кофе сварила, приходите, только у меня сахара нет" "У меня тоже кончился - отвечала с первого этажа Катя - Но я пирог лимонный испекла, принесу"
Я ставила на стол сахарницу, молоко, сушки и, перехватив поднимающуюся уже с пирогом Катюху, звала Марину.
И так было во всем. Дети наши не особо церемонясь, шли туда, откуда вкусно пахнет, усаживались за стол и ждали когда их накормят. И кормили, не разбираясь - кто свой, кто чужой. Просто - все были свои.
Время тогда такое было... Своеобразное... Правительство почему-то решило, что армию кормить не обязательно и мужья наши по несколько месяцев зарплату не получали. Выкручивались, как могли.
Из деревень от родителей привозили, что могли. Начпроду кланялись, чтоб паек выдал авансом и в полном объеме, в магазине в долг брали...
А тут как-то отправляют наших мужей в срочную командировку, пообещав "завтра же!" выдать их женам( нам, то есть)продпаек за два месяца.
Ну, мы, конечно, все продукты выгребли, мужьям пирожков в дорогу напекли, все заготовки, соленья - варенья сложили - две недели на одной перловке жить им ведь тоже не сахар.
"Завтра же" никто нам, конечно, ничего не выдал. И послезавтра, и послепослезавтра...
Осталась у меня одна банка тушенки, больше из съестного в доме я ничего не нашла. Ну, еще, правда, соли с полкило. Пошла к Марине - "Дай пару картошин хоть, мальчишек покормить нечем"
У нее слезы - " У меня только четыре свеклы... И соль... Настя изнылась вся, есть просит. А мне уже в магазине в долг не дают, там и так на две зарплаты..."
Пошли к Катюхе. Там такая же картина - несколько картошин, соль и ревущий Кирюшка...
Скидали мы все свои припасы в большую кастрюлю - жидковат супчик... Надели перчатки и пошли за стадион - крапиву рвать...
Мои взрослые уже сыновья до сих пор иногда просят сварить "тот супчик". Самое "вкусное" воспоминание детства...
Но что-то я отвлеклась, не о том ведь рассказать хотела.
У Кирилла была кошка Маха.
Я к кошкам отношусь очень хорошо, у нас в то время тоже кот был, Кожа звали; но эту Маху я просто органически не переносила - настолько это было капризное и своенравное животное.
Она, наверное, чувствовала мое к ней отношение и тоже меня не жаловала.
Кстати, кот наш, Кожа, антипатии моей не разделял. Все те несколько лет, которые Марина и Кирилл жили в нашем доме, он хранил верность Махе.
Никогда раньше я даже не подозревала, что коты тоже бывают однолюбами.Да и Маха была ему верна, не подпуская к себе других котов.
Так что два-три раза в год соседи с полным правом требовали с нашей семьи выплаты алиментов на прокорм подрастающего поколения.
А у Кирилла к Махе было какое-то нездоровое, на мой взгляд, отношение. Он, приходя со службы, не жену целовал, а кошку. И вообще, постоянно ее тискал и баловал. Мог сам голодным остаться, но кошке всегда отдавал самый лучший кусок.
Видя мое удивление, Марина как-то сказала мне - " Кириллу ее друг подарил, совсем маленьким котенком. А сам погиб вскоре. В Чечне."
Между Кириллом и Махой я даже заметила какую-то мистическую связь. Кошка всегда чувствовала его приближение. Мы знали, если Маха села в коридоре напротив двери - значит, через некоторое время появится Кирилл.
Как она это чувствовала, я не знаю. Ни увидеть, ни услышать, ни унюхать на таком расстоянии она его не могла. Но не ошиблась ни разу...
И о том, в каком настроении Кирилл придет, мы судили по поведению кошки, она всегда это знала заранее. И о том, что он заболевает, хотя еще и сам об этом не подозревает, мы тоже понимали по тому, как Маха начинала к нему ластиться и прикладываться на грудь, пытаясь залечить еще невидимую болезнь.
В общем, много было странного и загадочного в ее поведении
Однажды вечером Марина спустилась ко мне - " Пойдем, посиди со мной. Мне страшно" Я удивилась, но пошла.
Кирилл сидел за кухонным столом. Пьяный, спокойный. Гладит лежащую у него на коленях кошку.Смотрит куда-то отсутствующим взглядом.
Я ничего не понимала: " Марин, ты чего боишься - то? Он что, буянить может начать?"
- Нет, он просто про войну думает. Я всегда боюсь, когда он такой...
За полгода знакомства я никогда не видела Кирилла в таком странном состоянии. Хотя, и гулянки совместные у нас были, и настроение - не всегда радужное.
Казалось, он никогда не вспоминает о войне - никогда никаких разговоров на эту тему, никаких рассказов...
На дурацкие вопросы, типа - " Ну че? Как оно там?" , всегда отвечал коротко : " Работа. Тебе это не будет интересно"
Я, вообще, заметила - люди, прошедшие войну, не терпят пустых разговоров о ней. Чем больше человек повидал, тем меньше он об этом говорит.
И только спустя какое-то время, проскальзывает иногда эта тема. Но все-таки всегда очень скупо и неохотно...
Марина прошептала мне - " Подойди к нему, попробуй уговорить спать лечь. Иначе всю ночь просидит так. Я боюсь. И сердце кровью обливается, не могу видеть его таким..."
Я с натянуто - жизнерадостной улыбкой шагнула на кухню: " О, Кирюш, привет! А ты чего это один тут пьянствуешь и меня не приглашаешь?"
Он ответил ровным, абсолютно БЕЗЖИЗНЕННЫМ голосом - "Извини. Я уже все выпил" - все так же глядя в ту же, невидимую мне точку.
- Ну пошли тогда, я тебя спать положу. Раз выпить нечего, разговаривать ты со мной не хочешь...
Он сильно потер лоб рукой. Я тронула его за плечо:
- Ну пошли. Хватит думы думать. У тебя от них уже мозг вскипел...
Не отрывая отрешенного взгляда, тем же ровным голосом он вдруг сказал:
- Ты знаешь, какого цвета у человека мозг? Перламутровый такой... Это даже красиво...
И он заговорил, все так же глядя в свое неведомое мне далеко, ровно, без интонаций, с
короткими всхлипывающими паузами :
Мы с Серегой с шестого класса дружим.
Он заводной такой всегда. Девчонки за ним табуном ходили.
Хоть рыжий и щербатый. Всегда у меня девчонок отбивал.
Балобол такой. Его все любят
Даже в училище командиры
Хоть и в самоволки частенько бегал
А в Чечне в мою разведроту все просился
Не получилось
Мы в разведку в тот раз ушли
По зеленке
Двое суток. Вымотались все
А у меня день рождения как раз, когда мы возвращались
Мужики потом рассказывали как он эти два дня бегал подарок мне искал
В разрушенном доме где-то котят нашел
Мы уже к лагерю спускались , километра два идти осталось
Артобстрел
Наугад били, они и не знали про нас
Чехи трусливые, ветка хрустнет, они шмалять начинают из всего, что есть
Пальнули - то несколько раз всего
Мы к мотолабе нашей подходим
Серега лежит
Глаза открытые совсем живые еще
И мозг
Перламутровый
Котенок в руке крошечный возле лица
В полуоткрытый рот ему тычется
Я все думаю
Может его душа в нее переселилась
Он вдруг умоляюще вскинул на меня наполненные слезами глаза:
" Ведь может такое быть? Скажи, ведь может?!"
" Может, Кирюшенька. Конечно может..."