РАССКАЗ МОЖНО СЛУШАТЬ: https://yadi.sk/d/MI7Dc3vUdVJtq
Татьяна – очень приятная женщина, но одинокая, и отказать ей я не мог, конечно. А надо было стену просверлить, повесить хотела что-то.
– Дрель есть?
– Дрель я у соседей взяла, сверла хорошего нет.
– Ладно, Тань, я своё захвачу. Сейчас подъеду, всё сделаем.
Куда возможно только, я стараюсь ездить на велосипеде. По городу это самая быстрая штука. Уже еду. Времени вот мало. Придти ко мне должны по делу; ну, подработка – неважно, впрочем. Сейчас, думаю, быстренько просверлю и к своим занятиям успею. Сверло я не забыл? Нет, вот торчит из сумки на руле, не очень поместилось.
С велосипедами бывают неудобства в лифтах. В моём доме хорошо – лифт большой, велосипед прекрасно заезжает, а чаще лифтик крохотный. Но приспособились мои коллеги-велосипедисты и стали в лифтах вздыбливать своих коней по диагонали. При этом даже может поместиться ещё один смельчак, зажавшись в угол. Татьянин лифт как раз такой. За мной какой-то паренёк спешит.
– Поедем вместе?
– Да.
– Тогда вставай в углу.
Только велос я задрал в полутёмном лифте, что-то звякнуло о пол. Я вспомнил о сверле и даже смог его ногой нащупать, но дверь захлопнулась, и в нашей плотной упаковке за ним нагнуться невозможно. Вот нужный этаж, я выхожу и велос осторожно выдвигаю, а паренёк вперёд подался, потянулся к кнопке, чтобы дальше ехать.
– Стоп! Подожди – здесь у меня упало...
Но парень уж задел. Оно, шурша, чуть-чуть перекатилось, блеснуло коротко и серебристо, как рыбка чешуёй, и сорвалось, в ту преисподнюю, в зазор между кабиной лифта и этажом, а вместо всплеска звякнуло так жалобно внизу. И лифт уехал.
Татьяна дверь открыла:
– Как быстро ты! А – на велосипеде! Молодец!
– Да, молодец...
– Я газеты подстелила, подставила скамейку. Вот дрель.
Я описал трагический полёт сверла. Загрустила Таня:
– Придётся отыскивать лифтёршу...
– Это сложно?
– Далековато. И может не пойти. А если и придёт, то ругань обеспечена.
Но делать нечего. Велосипед в квартиру закатили и пошли. Лифтёрка даже не в соседнем доме, а за квартал считай. Вообще-то в лифте есть кнопочка для связи, но не работает она. Ещё неясно, где именно лифтёрка, её не раз переносили. Уточняем по дороге. Узнали, что лифтёрша чаще пребывает дома и что её квартира в угловом подъезде на третьем этаже. Разыскали. Не открывали долго, но вот выходит заспанный мужик, нас обругал, обвеял перегаром и пояснил сурово, что на работе его супруга, как и положено. Назвал нам номер дома, где сейчас лифтёрка.
Заходим в лифт спускаться. И здесь, в лифтёршином подъезде угловом, роняет наша Таня всю связочку своих ключей в такую точно щелку. И так знакомо звякнуло в подполье, пожалуй, чуть-чуть пожалостней. Я руганулся тихо. Не плачьте, Танечка, ведь мы идём к лифтёрше. Теперь уж без неё совсем никак. Сам на часы украдкой глянул. Лифтёрка в новом доме оказалась, к нему проходим, минуя несколько составленных зигзагом угловых.
Уютно в просторной лифтёрной, телевизор работает. Пухлявая хозяйка лет тридцати, с крутой завивкой, похожа на колхозную доярку; но явно деревенское открытое лицо недоброе какое-то, уже пропитано густым настоем и коммунальных, и семейных дрязг. Нас слушает рассеянно, пьёт чай, уткнувшись в телик. Вдруг встрепенулась гневно, поняв, что мы у неё дома побывали. Идти, конечно, никуда не хочет. Я, чтобы завладеть её вниманием, хвалить уют лифтёрки стал, сравнил с домашней обстановкой. Но, слушая вполуха, она всё поняла превратно, наверно, как намёк ей неприятный, что чаще бывает она дома. Нас обложила вдруг почти что матом и стала выгонять – мешаем работать, с какой-то ерундой к ней лезем и обижаем. Татьяна кое-как её пыталась успокоить. Былинки мы, колеблемые ветром, перед лицом лифтёрши в завитушках. Поднялась всё же и величаво двинулась за нами. Подходим молча к подъезду угловому.
– Вот здесь, где ваша квартира. Здесь уронили ключи.
– Вы говорили о сверле каком-то! И я здесь не живу!
– Не шутите, пожалуйста. Мы ведь и с мужем вашим беседовали...
– И с мужем?! Это не мой подъезд! То сверло, то ключи. С мужем они беседовали! Что вы голову морочите!
Она уж назад повернула. Зачем она темнит про место жительства? Но бог с ней, я снова глянул на часы.
– Ладно, пусть не живёте, но здесь мы ключи уронили, когда спускались в лифте от... с третьего этажа. Пожалуйста, достаньте.
Окинула нас раздражённым взглядом, вздохнула тяжело:
– Доставать будете сами, – и вошла, наконец, в подъезд.
Вот лифт уж поднят, открыта дверь в какой-то тёмный подпол.
– Лезьте! Лампочка, правда, перегорела. У вас что, и фонарика даже нет?
Откуда же фонарик? Беда ещё, что и в самом подъезде света нет. Однако, я полез. Какие-то ступеньки, отбойные пружины, всё в пылище, я шарю, шарю, но без результата. Лифтёрша укоряет сверху:
– Даже фонарика не взяли! Зато бе-се-довали они!
Мне кто-то спички дал, но всё же нет ключей. Обескуражены мы с Таней. Ещё успел бы я к своим занятиям попасть на велосе, но он же заперт. А на сверло бы плюнул, хотя оно и с наконечником особым, но на ключи я плюнуть не могу – не брошу же на улице Татьяну. И денег на транспорт нет. Всё шарить продолжаю. И тут лифтёршу осеняет:
– Так вы, правда, ко мне домой ходили?
– Конечно, на третий этаж поднимались, разговаривали с мужем...
– Нечего туда ходить... Дело в том, что я в соседнем угловом подъезде живу! Зачем вы сюда привели?
– Выходит, ошиблись мы, извините...
В соседнем угловом нет света тоже, но я ключи нащупал прямо сразу.
Идти ещё в подъезд к Татьяне, конечно же, начальница не хочет:
– Я с вами и так провозилась!
– Ну, пожалуйста! Из-за этого сверла ведь всё началось.
Опять недобрый взгляд, опять тяжёлый вздох. Молчком идём.
В Татьянином подъезде я сам уж двери лифта раздвигал, спускался в темноту, как в собственный подвал, и тоже моментально злополучное сверло нащупал.
Лифтёршу провожали учтиво очень, изысканно благодарили. Но всё-таки она ушла, никак не попрощавшись, с таким же злым лицом и с той же аурой.
А времени сверлить уж не было, я здорово опаздывал. Позвонил от Татьяны домой, чтобы ждали меня, и весь в пыли подпольев многочисленных рванул на велосе. По городу это самая быстрая штука.
Сверло, конечно, я оставил. Сосед всё просверлил. Приятной, одинокой кто ж откажет?