На самом деле я не помню, как именно проходили те несколько дней, потому что я пил. Был в себе, и совершенно вне себя. Я выводил на улицу собаку, кормил кота, убирал за ним, садился за компьютер, но все это делалось бездумно-автоматически и не в свое время.
Я делал самолетики.
Обыкновенные самолетики, из белой писчей бумаги.
Занятие, тоже совершаемое на автомате руками, но занимающее всю голову.
Вслух я завывал какие-то приходящие стихи-картинки, которые так и останутся в тошном воздухе, которые так и залипнут на оранжевых стенах кухни, которые , возможно, так и будут кружиться вокруг кондовой кухонной лампы.
Запах яблок.
Единственная моя закуска.
Запах крови.
У меня часто феерические кровотечения из носа.
И самолетики.
Их я старался никоим образом не испачкать, складывал в большой полиэтиленовый пакет. Периодически пересчитывал их, вытряхивая на пол кухни белый шелестящий ворох своей боли и желаний.
Сделал я их, как и положено по всем сопливым канонам, тысячу.
А сейчас я не знаю, где они. Может, их разнесло ветром, может, они просто скрыты обильными травами, которые заполонили весь овраг, в который я запускал их с такой же тупой ручной методичностью, с какой и делал. Зато целая эпопея проходила в моей голове, помню, что даже пел что-то, смотрел в пустое небо, жадно рвал траву, буквально нажирался по горло отчаянием.
Нет их, я смотрел.